Текст книги "Лираэль"

Глава вторая
Утраченное будущее

Лираэль бросилась на постель, пытаясь превозмочь отчаяние. Надо бы уже одеться и пойти на Пробуждение Анниселе. Но всякий раз, как девушка пыталась подняться, она чувствовала, что не в силах, и опять опускалась на кровать. Почему-то никак не удавалось встать. Она снова и снова переживала про себя то ужасное мгновение в нижней трапезной, когда так и не услышала своего имени. Усилием воли девушка заставила себя отрешиться от этой мысли и задуматься о ближайшем будущем, а не о прошлом. Лираэль приняла решение: на Пробуждение Анниселе она не пойдет.

Вряд ли ее хватятся, но за ней, чего доброго, могут зайти. Эта мысль придала ей сил наконец-то встать с кровати и позаботиться о подходящем убежище. Самое очевидное – под кроватью, но под простеньким топчаном было тесно и очень пыльно: Лираэль вот уже несколько недель так толком и не прибралась в комнате.

Тогда, может быть, платяной шкаф? Но его пустое, похожее на ящик из сосновых досок нутро наводило на мысль о поставленном вертикально гробе. Такое сравнение пришло Лираэль в голову отнюдь не впервые. По мнению кузин, она всегда отличалась болезненным воображением. Еще совсем маленькой она любила разыгрывать исполненные драматического накала сцены смерти из известных книг и легенд. «Театр» она забросила несколько лет назад, но думать о смерти так и не перестала. В частности, о своей собственной.

– Смерть, – прошептала Лираэль и, произнеся слово вслух, поежилась. Повторила его снова, на сей раз чуть громче. Слово совсем простое – и такой простой способ избежать всех докучных неприятностей. На Пробуждение Анниселе она, положим, не пойдет, но как уклониться от всех последующих церемоний такого рода?

А если покончить с собой, рассуждала Лираэль, то ей не придется больше видеть, как девочки младше ее – всё младше и младше с каждым годом! – обретают Прозрение. Не придется стоять среди толпы детишек в синих туниках. Детишек, которые опасливо поглядывают на нее из-под ресниц, пока длится церемония Пробуждения. Лираэль привыкла к этим взглядам – и читала в них страх. Дети боялись, как бы не оказаться такими, как она, – обделенными тем единственным даром, что по-настоящему важен.

И ей не придется терпеть сочувствие Клэйр. Тех, что считают своим долгом остановиться и спросить, как она. Как будто слова способны передать ее чувства. Как будто даже если бы подходящие слова нашлись, Лираэль сумела бы донести до взрослых, каково это – в четырнадцать лет так и не обрести Прозрения.

– Смерть, – снова прошептала Лираэль, пробуя слово на вкус. А что еще ей остается? Она все надеялась, что однажды, в один прекрасный день, Прозрение придет. Но ей уже четырнадцать. Слыханное ли дело, чтобы Клэйра не обрела Прозрения к четырнадцати годам? Сегодня девушке все виделось в черном свете.

– Это самое разумное, – объявила Лираэль, словно сообщая подруге о принятом решении. Голос ее звучал уверенно, но внутри грызли сомнения. Среди Клэйр не принято было добровольно уходить из жизни. Самоубийство окажется последним и безоговорочным, страшным подтверждением того, что она здесь – чужая. Но, наверное, так лучше. А как, собственно, это осуществить на практике? Лираэль оглянулась на тренировочный меч, что висел в ножнах на двери. Клинок этот – из мягкого металла и без заточки. Можно, конечно, броситься на острие, но тогда умирать придется медленно и мучительно. Кроме того, кто-нибудь непременно услышит ее крики и позовет на помощь.

Наверняка существует заклинание, способное остановить дыхание, иссушить легкие и стиснуть горло. Но его, конечно же, не найти ни в школьных учебниках, ни в справочнике по магии Хартии, ни в «Указателе знаков Хартии» – эти две книги лежали на столе рядом. Ей придется порыться в Большой библиотеке, но такого рода знания наверняка не лежат в открытом доступе, а заперты на ключ и защищены чарами.

Таким образом, остаются два относительно доступных способа свести счеты с жизнью: холод и высота. «Ледник», – прошептала Лираэль. Так тому и быть. Она поднимется по Звездноскальной лестнице, пока все будут на Пробуждении Анниселе, и бросится с обрыва на лед. Со временем, если кто-то удосужится поискать, обнаружат ее замерзшее изувеченное тело; вот тогда все поймут, как это тяжело – быть Клэйрой, лишенной дара Прозрения.

На глаза навернулись слезы. Девушка представила, как ее останки проносят сквозь безмолвствующую толпу, собравшуюся в Парадном зале, а ее синяя детская туника, заметенная снегом и покрытая инеем, преобразилась в белую…

В дверь постучали, прерывая поток мрачных грез. Лираэль вздрогнула, облегченно выдохнула. Наверное, Девятидневная Стража наконец-то ее провидела – впервые за все время. Стражи провидели, как она поднимается на вершину ледника и бросается вниз, и послали кого-то предотвратить это будущее, сказать ей, что однажды Прозрение все-таки придет к ней и все будет хорошо.

Не успела Лираэль сказать: «Заходите!», как дверь распахнулась. А значит, никакая это не Девятидневная Стража, беспокоящаяся за ее жизнь. Это тетя Киррит, Попечительница Юных. Или, скорее, определения эти следовало бы поменять местами, ведь она всегда обращалась с Лираэль точно так же, как и с остальными, и уж во всяком случае не выказывала ей той любви, которую ожидаешь обрести в родной тете.

– Вот ты где! – без нужды громко пророкотала Киррит своим раздражающим притворно-радостным голосом. – Я тебя искала за завтраком, но в общей толкотне не нашла. С днем рождения, Лираэль!

Лираэль во все глаза уставилась на Киррит и на подарок в ее руках. Большой квадратный сверток, обернутый в красную и синюю бумагу с золотым напылением. Какая красивая! Тетя Киррит никогда не дарила ей подарков, объясняя это тем, что и сама ни от кого не принимает подарков. Однако Лираэль считала, что оправдание никуда не годится. Весь смысл подарков – в дарении, а не в соблюдении каких-то там собственных принципов.

– Ну же, открывай скорее! – воскликнула Киррит. – До Пробуждения всего ничего осталось. Малышка Анниселе, подумать только!

Лираэль взяла в руки сверток: мягкий, но довольно увесистый. На миг все мысли о самоубийстве ее покинули, осталось лишь любопытство. Что же это за подарок такой?

Девушка снова ощупала сверток – и тут накатило страшное предчувствие. Она проворно надорвала уголок, и сквозь дырку предательски проглянула синяя ткань.

– Это же туника, – проговорила Лираэль чужим, доносящимся откуда-то издалека голосом. – Детская туника.

– Да, – подтвердила Киррит, разодетая в сверкающее белое платье; на белокурых волосах поблескивал серебряный венчик с лунными камнями. – Я заметила, что старая тебе уже коротковата; ты так вытянулась, что это уже просто неприлично…

Киррит продолжала что-то говорить, но Лираэль не слышала ни слова. Все казалось ненастоящим. И новая туника в руках. И болтливая тетя Киррит. Всё, всё!

– Ну же, одевайся! – поторопила ее Киррит, оправляя складки собственного платья. Она была женщина крупная и статная – едва ли не выше всех среди Клэйр. Рядом с ней Лираэль чувствовала себя совсем маленькой и в придачу еще и замарашкой, в сравнении с неохватным каскадом белизны – пышными одеждами Киррит. Она неотрывно глядела на эту белизну, снова задумываясь о снеге и льдах.

Девушка так глубоко ушла в свои мысли, что Киррит пришлось похлопать ее по плечу.

– Да? – встрепенулась Лираэль, осознав, что по большей части пропустила тетины разглагольствования мимо ушей.

– Одевайся давай! – повторила тетя Киррит. Лоб ее прорезала морщинка, отчего венчик сполз вниз и навис над глазами. – Опаздывать страшно невежливо!

Лираэль машинально сняла с себя старую тунику и надела новую. Тяжелое льняное полотно, новехонькое, хрусткое, натягивалось с трудом; с ним пришлось помучиться, пока тетя Киррит аккуратно не поддернула на ней ткань. Когда руки наконец-то пролезли в рукава и туника легла на плечи, оказалось, что длиной она почти до лодыжек.

– Ну вот, на вырост, – отметила тетя Киррит, очень довольная собою. – А теперь нам и в самом деле нужно поспешить.

Лираэль скользнула взглядом по морю синевы, в котором словно тонуло все ее тело, и подумала, что расти и в самом деле есть куда – эту тунику она никогда собою не заполнит! Видимо, тетя Киррит уверена, что белых одежд Пробуждения ее племянница не наденет никогда, ведь из этой туники она не вырастет и к тридцати пяти годам!

– Вы ступайте, я через минуту вас догоню, – солгала девушка, думая про себя о Звездноскальной лестнице, об утесах за нею и о поджидающих льдах. – Мне в туалет надо.

– Хорошо, – кивнула Киррит, уже выбегая в коридор. – Но смотри, Лираэль, по-быстрому! Подумай, что сказала бы твоя мать!

Лираэль вышла вслед за тетей и свернула налево, к ближайшей уборной. Киррит двинулась направо, хлопком в ладоши поторопив трех восьмилеток, что одевались на ходу и, натягивая туники через голову, неудержимо хихикали.

Лираэль понятия не имела, что сказала бы ее мать о чем бы то ни было. Ее частенько дразнили из-за Ариэлле – в совсем раннем детстве, до того как она выросла настолько явной «белой вороной». Среди Клэйр считалось вполне в порядке вещей выбирать случайных любовников среди гостей ледника; случалось, что Клэйры находили кого-то и на стороне, во внешнем мире. Но не обнародовать отцовство ребенка – дело неслыханное!

А в довершение всех своих странностей ее мать покинула ледник – и пятилетнюю Лираэль, – ибо ее позвало за собою некое видение, которым она не поделилась с другими Клэйрами. Много лет спустя тетя Киррит сообщила Лираэль о смерти матери, хотя подробности так и не выяснились. Лираэль наслушалась самых разных домыслов: например, что Ариэлле отравили ревнивые соперницы при дворе какого-то варварского князька среди обледенелых пустошей Севера или что ее загрызли дикие звери. По всей видимости, она где-то служила провидицей, хотя ни одна из Клэйр не сочла бы это подобающим занятием для обладателя их Крови.

Боль от смерти матери была похоронена в сердце Лираэль, но не настолько глубоко, чтобы не докопаться. Тетя Киррит в этом деле не знала равных.

Едва Киррит и три пристыженные девочки исчезли, Лираэль вернулась в свою комнату и извлекла на свет верхнюю одежду: тяжелую, поблескивающую ланолином шерстяную куртку, шапку-ушанку с двойным слоем фетра, непромокаемые калоши, подбитые мехом перчатки и кожаные защитные очки с линзами из тонированного зеленого стекла. Некая часть ее сознания подсказывала, что глупо все это доставать, если все равно идешь на смерть, но тихий внутренний голос советовал все равно одеться поприличнее.

Поскольку вся жилая часть владений Клэйр отапливалась паром, поступающим по трубам из подземных источников, Лираэль несла верхнюю одежду в руках, завернув мелкие предметы в куртку. Ей и без того будет жарко карабкаться вверх по Звездноскальной лестнице, еще не хватало закутаться в шерсть и меха! В последний момент, словно бросая вызов, Лираэль стянула с себя новую тунику и швырнула ее на пол. И переоделась в более нейтральное платье – длинную серую хлопчатобумажную рубаху до колен поверх тонких синих шерстяных леггинсов: такой костюм Клэйры носили на дежурстве по кухне или судомойне в нижней трапезной. К нему полагался еще полотняный передник, но Лираэль не стала его повязывать.

До чего же странно – идти крадучись по Северному коридору и не встретить ни души! Обычно на этой оживленной магистрали десятки Клэйр спешат по своим надобностям: либо на Девятидневную Стражу, либо с нее, либо занятые бесконечными повседневными делами общины. Ледник Клэйр походил на небольшой город, пусть и довольно странный, ведь главной задачей его было смотреть в будущее. Или, как Клэйры вынуждены были постоянно объяснять приезжим, в бесчисленные варианты возможного будущего.

На пересечении Северного коридора и Зигзага Лираэль остановилась и огляделась, проверяя, не видит ли ее кто. Затем прошла несколько шагов по первому излому Зигзага, высматривая небольшое темное отверстие на уровне пояса. А отыскав его, извлекла ключ, висящий на цепочке на шее. У всех Клэйр были такие ключи, они подходили к большинству обычных дверей. Звездноскальная дверь использовалась редко, но вряд ли тут понадобится какой-нибудь специальный ключ.

Никакой двери вокруг замочной скважины не наблюдалось, пока Лираэль не вставила ключ и дважды не повернула его. Тогда от пола вверх потекла тоненькая серебряная линия – и медленно очертила контур дверного проема в желтоватом камне.

Лираэль толкнула дверь. Внутрь ворвался морозный воздух, и девушка поспешила выйти. Если рядом окажутся другие Клэйры, они сразу заметят, что повеяло холодом. Клэйры, может, и жили на горе, наполовину покрытой льдом, но холода не любили.

Дверь позади Лираэль захлопнулась, и серебряный контур проема медленно поблек. Прямо перед девушкой вверх уходила прямая череда ступеней, знаки Хартии над ними освещали путь, но не так ярко, как в главных чертогах. Ступени были выше обычных; отчего-то со времен школьной экскурсии эта подробность не запомнилась: тогда, много лет назад, любые ступеньки казались Лираэль слишком крутыми. Девушка поморщилась и начала подъем, сознавая, что очень скоро икроножные мышцы возмутятся против этих лишних шести дюймов.

Вдоль первой сотни ступеней или около того, где лестница уходила вверх строго по прямой, тянулись бронзовые перила. Поднимаясь, Лираэль опиралась на них, и прохлада металла под рукой как-то успокаивала. По привычке девушка начала считать шаги; размеренный ритм разгонял в сознании мрачные видения того, как она падает вниз по бесконечному ледяному склону.

Лираэль и не заметила, как перила закончились и прямая лестница перешла в винтовую, выходящую на вершину под названием Звездная Скала. Парная к ней гора называлась Закатной; между двумя этими пиками и располагался ледник. Некогда у него даже было свое собственное название, но оно давным-давно позабылось. Уже много тысяч лет ледник именовали в честь Клэйр: Клэйры жили над ним, вокруг него и даже порою под ним. Со временем это название распространилось на все владения Клэйр: так что и нагромождения льда, и каменные чертоги были известны как ледник Клэйр, как если бы составляли единое целое.

Не то чтобы Клэйры выбирали себе жилье поближе к леднику: как правило, нет. Они обитали в горах вот уже не одно тысячелетие, расширяли туннели, проложенные жуками-сверляками, теперь уже почти вымершими, или сами вели раскопки при помощи магии или физической силы. Но и ледник при этом продолжал неотвратимо наползать на долину и продвигаться в горы, стиснувшие его с двух сторон. Лед проталкивался все ниже, крушил камень, и что леднику за дело, если при этом обваливались туннели Клэйр?

Разумеется, Клэйры провидели, куда направит свой путь бездумный ледник, но честолюбивых строителей былых времен это не останавливало. Они, вероятно, предполагали, что их сооружения просуществуют столько же, сколько они сами, и послужат еще по меньшей мере трем-четырем поколениям после них – срок вполне достаточный, так что дело того стоило.

Лираэль размышляла обо всех этих безымянных строителях и гадала, почему все-таки лестничные ступени сделали неудобной высоты. Но спустя какое-то время даже механический подсчет шагов перестал отвлекать – и воображение разыгралось в полную силу. Девушка представляла себе, что происходит с Анниселе – прямо сейчас, в этот самый момент. Она, наверное, стоит в детском конце Парадного зала – единственная фигурка в белом посреди моря синих одежд. Она, конечно же, завороженно смотрит в противоположную сторону, не обращая внимания на ряды одетых в белое Клэйр, сидящих на скамьях по обе стороны зала. Эти «ложи» протянулись на несколько сотен ярдов: двадцать один ряд скамей из старого красного дерева с шелковыми подушечками; их заменяли каждые пятьдесят лет в ходе торжественной церемонии.

А в дальнем конце зала наверняка стоит Глас Девятидневной Стражи и, скорее всего, еще стражники – те, кому позволено было отлучиться. Они окружают камень Хартии, что возвышается над полом зала, – одинединственный менгир, испещренный мерцающими, изменчивыми знаками Хартии, что описывают все сущее в мире, зримое и незримое. А на вершине камня Хартии, вне досягаемости кого бы то ни было, кроме Гласа и ее жезла с металлическим набалдашником, покоится венчик новой Клэйры: серебро и лунные камни отражают знаки Хартии.

Лираэль заставила усталые ноги преодолеть очередную ступеньку. Анниселе предстоит пройти куда меньше; ее путь не столь утомителен. Всего-то несколько сотен шагов, и вокруг, со всех сторон – улыбающиеся лица. А когда венчик наконец-то ляжет на ее чело, поднимется радостная суматоха: все Клэйры разом встанут, и ликующие возгласы и аплодисменты эхом отзовутся по всему залу и за его пределами. Так свершится Пробуждение Анниселе, истинной Клэйры, признанной всеми, владеющей Прозрением!

В отличие от Лираэль, которая, как всегда, одна-одинешенька и никому не нужна. Девушка смахнула непрошеные слезы. Еще какая-нибудь сотня ступеней – и она доберется до Звездноскальных врат. Минует ворота, выйдет на широкую террасу прямо перед ними. И окажется на краю ледника, и под ее ногами разверзнется пропасть – ледяная смерть.

Глава третья
Бумажнокрылы

На верхней ступени Звездноскальной лестницы Лираэль немного отдохнула. От камней веяло нестерпимым холодом. Девушка облачилась в теплую одежду, надвинула на глаза защитные очки – и мир разом позеленел. Она достала из кармана куртки шелковый шарф, повязала его так, чтобы закрыть нос и рот, и завернула вниз «уши» шапки-ушанки.

Одетая таким образом, она вполне могла сойти за одну из Клэйр. Ведь ни лица, ни волос, ни глаз видно не было. Она выглядела в точности так же, как любая другая Клэйра. Когда найдут ее тело, сразу и не поймут, кто она такая, пока не снимут шапку, шарф и защитные очки.

В последний раз в своей жизни Лираэль окажется неотличима от всех прочих Клэйр.

И все-таки она замешкалась у двери, что выводила с лестницы в ангар Бумажнокрылов и к Звездноскальным вратам. Пожалуй, еще не поздно вернуться; всегда можно сказать, что съела что-то не то, живот прихватило, пришлось остаться у себя. Если она поторопится, почти наверняка успеет добежать до комнаты еще до того, как все разойдутся с церемонии Пробуждения.

Но ничего ведь не изменится. Там, внизу, ей надеяться не на что, решила Лираэль, так что можно пойти хотя бы посмотреть на утесы. И принять окончательное решение уже там.

Девушка снова вытащила ключ – до чего же неудобно делать это в перчатках! – и отперла дверь. На сей раз дверь была видимой, но и ее тоже надежно защищали чары. Лираэль чувствовала, как заключенная в двери магия Хартии перетекает сквозь ключ и сквозь меховые перчатки прямо к ней в руки. Девушка внутренне напряглась – и тут же расслабилась: магия снова отхлынула. От чего бы там ни охраняло заклинание, ею оно не заинтересовалось.

За дверью стало заметно холоднее, хотя Лираэль все еще находилась внутри горы. Это просторное помещение служило ангаром для Бумажнокрылов: тут Клэйры держали свои волшебные воздушные суда. Три таких Бумажнокрыла дремали неподалеку. Они походили на тонкие и стройные челны с ястребиными крыльями и хвостами. Лираэль захотелось коснуться одного из них и проверить, действительно ли они на ощупь как бумага, но девушка знала: делать этого не стоит. Физически Бумажнокрылы состояли из тысяч склеенных вместе слоев бумаги. Но еще в них вложили немало магии, так что они были отчасти разумны. Нарисованные глаза на ближайшем из них, зелено-серебряном, возможно, и оставались тусклыми, но стоит прикоснуться к корпусу, и они ярко вспыхнут. А как Бумажнокрыл поведет себя дальше, Лираэль понятия не имела. Она знала, что управляют им, высвистывая знаки Хартии. Свистеть она умела, но не владела ни нужными знаками, ни специальными техниками.

Так что Лираэль прокралась мимо Бумажнокрылов к Звездноскальным вратам. Врата были огромными: сквозь проем, оказавшийся в четыре раза выше Лираэль, прошли бы тридцать человек или два Бумажнокрыла зараз. К счастью, ей не пришлось даже пытаться открыть гигантские створки; в левой их четверти была проделана небольшая калитка. Поворот ключа, легкое касание охранного заклинания – и вот дверца распахнулась, и Лираэль вышла наружу.

Холод и солнечный свет обрушились на нее одновременно: первый ощущался даже сквозь теплую одежду, а второй вспыхнул так ярко, что девушка поневоле прикрыла глаза, несмотря на защитные очки.

Стоял чудесный летний день. Ниже, в долинах под ледником, наверняка жарко. А здесь мороз пробирал до костей – все из-за ветра, что носился над ледником и горой.

Перед Лираэль на горном склоне раскинулась широкая, неестественно ровная терраса около сотни ярдов в длину и пятидесяти в ширину; повсюду вокруг нее громоздились глыбы льда и глубокие снежные сугробы. Но саму террасу снег припорошил лишь слегка. Лираэль знала: это все благодаря фантомам; эти созданные магией слуги сгребают и сметают снег лопатами и граблями и приводят площадку в порядок круглый год, несмотря на погоду. Прямо сейчас ни одного видно не было, но магия Хартии, приводящая их в движение, таилась под каменной брусчаткой.

В дальнем конце террасы гора отвесно обрывалась вниз, в пропасть. Лираэль посмотрела в ту сторону, но не увидела ничего, кроме синего неба и нескольких низко висящих облачков. Чтобы заглянуть вниз и рассмотреть основную часть ледника в тысяче футов внизу, придется подойти к самому краю. Но Лираэль все медлила. Она попыталась представить себе, что будет, если броситься вниз. Если прыгнуть подальше, она будет падать и падать без помех, до самого дна, туда, где уже поджидают льды и быстрая смерть. А если она «не долетит», то ударится о скальный уступ футах в тридцати-сорока внизу и остаток пути будет скользить, катиться и кувыркаться, ломая кость за костью при очередном ударе о камень.

Лираэль поежилась и отвернулась. Теперь, уже находясь здесь, в нескольких минутах ходьбы от пропасти, девушка отнюдь не была уверена, что покончить с собой – это такая уж хорошая идея. Но всякий раз, как она пыталась представить себе свое будущее, накатывали слабость и ощущение безнадежности, как будто все пути вперед оказывались перегорожены стенами – такими высоченными, что не перелезть.

Девушка заставила себя тронуться с места и сделать несколько шагов к концу террасы – надо же хотя бы взглянуть на обрыв. Но ноги отчего-то зажили своей жизнью и вместо того понесли ее вдоль террасы, держа Лираэль как можно дальше от отвесной скалы.

Полчаса спустя Лираэль направилась было обратно к Звездноскальным вратам: она четырежды обошла террасу по периметру, так ни разу и не набравшись храбрости подойти вплотную к круче в противоположной ее стороне. Ближе всего к пропасти она подобралась в том месте, где над обрывом в конце террасы обычно стартовали Бумажнокрылы. Но этот обрыв в высоту достигал всего-то несколько сотен футов, склон горы здесь был куда более пологим и выходил не на ледник. Но даже здесь девушка не осмелилась преодолеть последние двадцать футов.

Лираэль гадала про себя, как именно Бумажнокрылы поднимаются в воздух. Ей еще не доводилось видеть Бумажнокрыл при взлете или на посадке, и теперь она пыталась вообразить, как это происходит. Наверняка Бумажнокрыл некоторое время скользит по льду, разгоняясь, а затем в какой-то момент взлетает. Но где именно? Нужен ли им долгий разбег, как синим пеликанам, которых она видела на реке Раттерлин, или они сразу взмывают к небу, как соколы?

От всех этих вопросов в Лираэль разгорелось любопытство: а как именно Бумажнокрылы вообще работают? Она уже собиралась рискнуть рассмотреть поближе один из тех, что стояли в ангаре, как вдруг поняла, что черная точка в вышине – это вовсе не порождение ее воображения и не грозовое облако. Это самый настоящий Бумажнокрыл – и он явно заходит на посадку.

В то же время с гулким грохотом начали распахиваться Звездноскальные врата. Лираэль оглянулась на них, затем снова на Бумажнокрыл; лихорадочно завертела головой туда-сюда. Что же ей теперь делать?

Она, конечно, успела бы пересечь террасу и все-таки броситься в пропасть, но ей уже расхотелось расставаться с жизнью. Миг самого безысходного отчаяния миновал, по крайней мере до поры до времени.

Можно, наверное, просто постоять в углу террасы и посмотреть, как приземлится Бумажнокрыл, но тетя Киррит наверняка строго выбранит ее, и несколько месяцев ей придется вкалывать на кухне вне очереди. А вдруг ее ждет какое-нибудь неведомое, еще более страшное наказание?

Ну так можно ведь спрятаться и посмотреть из укрытия. В конце концов, она же так мечтала увидеть приземление Бумажнокрыла.

Все эти варианты вихрем пронеслись в голове, и девушке понадобилась лишь доля секунды, чтобы выбрать последний. Лираэль подбежала к сугробу, уселась прямо в него и принялась засыпать себя снегом. Очень скоро она уже была надежно спрятана, если не считать цепочки следов, что вела по снегу к ее укрытию.

Лираэль по-быстрому вызвала перед внутренним взором Хартию и выудила из ее бесконечного потока три нужных ей знака. Один за другим символы ярко разгорались в ее сознании, заполняя его до краев, так что девушка уже не могла думать ни о чем другом. Она втянула знаки в рот – и выдула их в сторону следов на снегу.

Заклинание слетело с губ, точно кружащееся облачко замерзшего дыхания; оно росло и росло, вот оно уже шириной с руку. Оно заскользило над проложенной тропкой, заметая следы. А едва «шарик» покончил с делом, его подхватил ветер и развеял и дыхание, и знаки Хартии.

Лираэль подняла взгляд, надеясь, что пассажиры Бумажнокрыла, кем бы они ни были, не разглядели странного облачка. Воздушное судно подлетело уже совсем близко: тень от крыльев скользнула по террасе, Бумажнокрыл описал очередной круг, сбавляя высоту на каждом витке.

Девушка сощурилась: защитные очки и заляпавший лицо снег мешали разглядеть толком, кто там, внутри. Этот Бумажнокрыл раскраской отличался от тех, которыми пользовались Клэйры. Золотой и алый – это же цвета королевского дома! Может, гонец? Король в Белизаэре постоянно сообщался с Клэйрами; Лираэль часто встречала гонцов в нижней трапезной. Но обычно прибывали они не на Бумажнокрылах.

До Лираэль донесся свист – несколько нот, прямо-таки заряженных силой. На миг девушку затошнило: ей почудилось, что она и сама летит по воздуху и должна развернуться против ветра. И тут Бумажнокрыл снова спикировал вниз, – да, развернулся против ветра! – проскользил по террасе и затормозил, взметнув каскады снега, пугающе близко от укрытия Лираэль.

Из кабины устало выбрались двое и принялись разминать затекшие руки и ноги. Оба были так плотно закутаны в меха, что даже не разглядишь, мужчины это или женщины. Но точно не Клэйры, в таких-то одеждах! Один был в шубе из серебристо-черного куньего меха, второй – в шубе из меха красновато-рыжего, незнакомого Лираэль. И линзы в их защитных очках оказались синими, а не зелеными.

Тот, что в красновато-рыжем, заглянул в кабину и вытащил оттуда два меча. Лираэль ожидала, что он – наверняка это он! – передаст один из мечей своему спутнику, но гость пристегнул оба клинка к широкому кожаному поясу, один – слева, другой – справа.

Второй гость – тот, что в серебристо-черном – оказался женщиной. Во всяком случае, так решила Лираэль. Очень уж характерным жестом она, стянув перчатку, коснулась ладонью носа Бумажнокрыла – так мать щупает лоб ребенка, проверяя, нет ли жара.

Затем женщина в свою очередь заглянула в кабину и достала кожаный бандольер. Лираэль вытянула шею, чтобы лучше видеть; снег сыпался ей за шиворот, но девушка не обращала на это внимания. И тут… Лираэль охнула и едва себя не выдала: она узнала и бандольер, и его футляры. Семь футляров, самый маленький – размером со склянку для пилюль, самый большой – длиной с ладонь Лираэль. Из каждого футляра торчало по рукояти из красного дерева. Это же рукояти колоколов – колоколов, чьи голоса поневоле молчат в кожаном плену! У женщины, кто бы она ни была, семь колокольцев некроманта!

Женщина надела бандольер и потянулась за своим собственным мечом. Меч оказался длиннее, чем те, которыми пользовались Клэйры, и куда более древним. Даже на расстоянии, из своего укрытия, Лираэль чувствовала в нем некую силу. Силу магии Хартии – причем и в мече, и в обоих гостях.

А также и в колокольцах, с запозданием поняла девушка, наконец-то догадавшись, кто перед нею. Некромантия как Свободная магия в королевстве была под запретом, равно как и колокольцы, орудие некромантов. За исключением колоколов одной-единственной женщины. Той самой женщины, на которую возложена миссия исправить зло, содеянное некромантами. Эта женщина призвана упокоить мертвых. Она одна сочетает Свободную магию с магией Хартии.

Лираэль поежилась, но не от холода: девушка осознала, что находится всего в двадцати ярдах от Абхорсена. Много лет назад легендарная Сабриэль спасла окаменевшего принца Оселка и вместе с ним одолела тварь по имени Керригор, великого мертвого, который уже почти уничтожил королевство. А когда принц стал королем, она вышла за него замуж, и у них…

Лираэль снова оглянулась на мужчину с двумя мечами, что держался рядом с Сабриэлью. Должно быть, это сам король, догадалась девушка. Голова у нее шла кругом. Король Оселок и Абхорсен Сабриэль – здесь! Совсем близко, в двух шагах. Если набраться храбрости, можно подойти и заговорить с ними!

Нет, храбрости у нее не хватило. Лираэль глубже вжалась в сугроб, не обращая внимания на сырость и холод, и стала ждать, что будет дальше. Девушка понятия не имела, как полагается кланяться или приседать в реверансе и как вообще обращаться к королю и Абхорсену. А главное, не знала, как объяснить, что она вообще тут делает.

Вооружившись должным образом, Сабриэль и Оселок, закутанные по самые глаза, придвинулись совсем близко друг к другу, щека к щеке, и вступили в негромкую беседу. Лираэль навострила уши, но расслышать ничего не удалось. Ветер относил слова в сторону. Однако ясно было, что гости ждут чего-то – или кого-то.

Долго ждать им не пришлось. Лираэль медленно, осторожно обернулась к Звездноскальным вратам, стараясь не потревожить прикрывающий ее слой снега. Из-за врат появилась небольшая группка Клэйр – и все они поспешили к гостям через террасу. Они явно пришли прямо с церемонии Пробуждения, потому что большинство из них просто накинули плащи или шубы поверх белых одежд и почти на всех были венчики.

Тех двоих, что обогнали прочих, Лираэль сразу узнала: это же близнецы Санар и Риэлле, безупречное воплощение идеала Клэйр. Дар Прозрения в них был так силен, что они почти всегда находились в составе Девятидневной Стражи, и Лираэль с ними очень редко сталкивалась. Обе были высоки и статны и невероятно красивы; их длинные белокурые волосы сияли еще ярче серебряных венчиков в лучах солнца.