Электронная библиотека » Гай Кей » » онлайн чтение - страница 20


  • Текст добавлен: 4 ноября 2013, 19:43


Автор книги: Гай Кей


Жанр: Зарубежное фэнтези, Зарубежная литература


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 20 (всего у книги 31 страниц)

Шрифт:
- 100% +
Глава 11

Берн попятился на четвереньках от края гряды, когда увидел, что лучники англсинов начали стрелять. Там убивали людей, все было четко и ясно видно в солнечном свете: голубая река, зеленая трава, более темная зелень леса за ними, разномастные кони, стрелы, сверкающие в полете на солнце. Ему стало плохо, пока он смотрел.

Товарищей не бросают, но он понимал, что именно сейчас видит. Его задачей было вернуться на берег живым, доставить предупреждение и известие о катастрофе. Англсины направлялись к морю.

С глубоким вздохом, пытаясь успокоиться, он повел Гиллира прочь от поля боя, к самому краю леса. Даже при дневном свете лес вызывал чувство подавленности, излучал угрозу. В таких лесах водятся духи и лесные божества, не говоря уже о рысях, волках и диких кабанах. Вёльвы, которые погружаются в транс, чтобы увидеть темные дороги мертвых, говорили, что там водятся звери, в которых обитают души древних богов, и они жаждут крови.

Глядя в темноту справа, он почти верил в существование подобных созданий. Но при всем при том смерть наверняка ждала его в противоположном направлении, там, где находилось войско. Они скакали, по крайней мере, так же быстро, как он, чтобы добраться до этого места, а это внушало тревогу. Еще дома старухи говорили: “Эрлинг на морском коньке, англсин на коне…” – и все же он не думал, что с Гиллиром могут сравниться другие кони.

Однако всадники Элдреда здесь. Ему нельзя задерживаться. Нельзя ждать, пока они переправятся через реку.

Берн поскакал вдоль деревьев, чтобы не вырисовываться на фоне неба. Все равно в те секунды, когда он поднялся, а затем спустился вдоль гряды и оказался на виду, его сердце громко и больно забилось, словно грудная клетка превратилась в барабан. Он пригнулся к шее Гиллира и прошептал молитву Ингавину, которому ведомы тайные пути.

Криков не было слышно. Как раз в тот момент, когда Берн Торкельсон поднялся на гряду, компания купцов из Аль-Рассана приближалась к англсинам, яростно и громко вопя от негодования. Они спасли ему жизнь, потому что дозорные повернулись в их сторону.

Так бывает. Мелочи, случайные совпадения во времени: и тогда все, что проистекает в нашей жизни из таких мгновений, обязано им своим дальнейшим развитием, к добру или к несчастью. Мы шагаем (или спотыкаемся) по тропинкам, проложенным людьми и поступками, о которых никогда не узнаем.

Берн продолжал путь, низко пригибаясь в седле, а волосы у него на затылке стояли дыбом, пока не убедился, что его не могут увидеть. Только тогда он выпрямился и пустил Гиллира в галоп к морю. Он видел красивую, исполненную покоя землю. В такой рождаются мягкие, добрые люди. Не такие, как в Винмарке, где с грохотом рушатся утесы, где море вонзается в землю подобно клинку. Где усеянные камнями склоны и скованные льдом зимы делают землепашество безнаежным предприятием, а хозяйства никогда не бывают достаточно крупными. Где младшие сыновья уходят по морским дорогам со шлемом и мечом – или голодают.

У эрлингов были причины стать жестокими, эти причины были глубоки и холодны, как черные, неподвижные воды моря. Эти здешние люди, на своей суглинистой, щедрой земле и со своим богом Света были… ну, собственно говоря, эти люди как раз сейчас уничтожают лучших разбойников Винмарка. Кажется, все это перестало быть истиной. Уже перестало.

Форма и равновесие мира изменились. Его отец (Берну не хотелось думать об отце) не раз говорил об этом на острове, после того как решил, что покончил с жизнью пирата.

Торкелу и правда не следовало здесь находиться, подумал Берн. Быстро уносясь на юг, он чувствовал себя слишком молодым, чтобы во всем разобраться, но не настолько молодым, чтобы не понимать, что происходят перемены, уже произошли.

Еще оставалось преодолеть довольно большое расстояние, но не слишком большое, когда он начал узнавать то место, где находится. Гиллир скакал с трудом, но также должны были устать и кони воинов Элдреда за спиной беглеца. Они скачут сюда, он это знал. И внезапно подумал о том, что они увидят его следы и поймут, что он впереди них. Ему необходимо добраться до воды раньше их, чтобы эрлинги успели спустить корабли на воду. С него капал пот под лучами солнца, он чувствовал запах собственного страха.

Когда Берн увидел долину, он ее вспомнил. И обрадовался этому. Поскакал по ней на юго-восток и почти сразу же ощутил привкус соли в порывах ветра. Долина спустилась к морю. Он увидел их берег. Только два корабля еще стояли на якоре; три других уже вышли в пролив.

Он стал кричать, пустив коня в галоп, и продолжал кричать, соскочив со спины Гиллира и выбежав на середину лагеря. Он старался говорить внятно, но не знал, удалось ли ему это.

Однако это были люди из Йормсвика. Они действовали с такой быстротой, которую он считал невозможной до того, как стал одним из них. Лагерь свернули, и последние два корабля (с неполной командой, но тут уж ничего не поделаешь) подняли весла и начали выгребать в море раньше, чем солнце успело опуститься на западе. Такова их жизнь, соль и тяжкие испытания, корабли с драконами на носу. “Эрлинг на морском коньке…”

Корабль Бранда уходил последним. Они гребли вслед за остальными, когда кто-то окликнул их с берега. Еще одно из тех мгновений, когда многое могло повернуться в ту или в другую сторону. Они могли бы немного быстрее отплыть от берега, и оказались бы слишком далеко, и не услышали бы его. Тем не менее Берн услышал и оглянулся, стоя рядом с одноглазым предводителем.

– Кто это? – прохрипел Бранд Леофсон, прищурившись.

Всадник в воде махал одной рукой, заставляя упирающегося коня идти в море.

– Оставь его, – сказал Берн, у которого было очень хорошее зрение. – Пускай его прикончит Элдред. Он лгал нам. С самого начала. Экка все время твердил об этом. – Его охватил страх и холодный гнев.

– А где Экка? – спросил Бранд, обращая к Берну здоровый глаз.

– Убит в Эсферте. Там был король. Сотни людей. Там устроили проклятую ярмарку. Я тебе говорю – Рагнарсон лгал.

Стоящий рядом с ним человек, капитан, ветеран полусотни сражений по всему миру, пожевал один ус.

– Это он в воде? – спросил Бранд. Берн кивнул.

– Я хочу поговорить с этим выродком, – сказал Бранд. – Если ему предстоит умереть, я сам это сделаю доложу об этом дома. Греби назад! – крикнул он. – Спустить сходни! Трос для коня!

Начались точные маневры. “Это ошибка”, – думал Берн. Он не мог отделаться от этой мысли, глядя, как к ним приближается по волнам этот странный, смертельно опасный человек на неизвестно откуда взявшемся – великолепном коне. Он чувствовал себя беспомощным, как младенец, и ему казалось, что в этот момент его жизнь – и не только его одного – лежит на весах у купца.

При свете заходящего солнца, под быстро несущимися, равнодушными облаками Ивара Рагнарсона подняли на борт.

– Это конь ашаритов, – заметил Бранд Одноглазый, глядя в море.

Берн понятия не имел, так это или нет, и не понимал, какое это имеет значение. Коня подняли наверх, умеющие плавать воины пропустили под его брюхо ремень. Все остальные сгрудились на противоположном конце, чтобы своим весом выровнять корабль. Трудная задача, но ее выполнили легко.

А в голове у Берна, кажется, равновесие нарушилось, когда он отвел взгляд от поднимаемого на борт коня и посмотрел на промокшего насквозь, бледного, с перекошенным ртом, беловолосого и белоглазого внука Сигура Вольгансона, последнего уцелевшего наследника величайшего из их воинов.

Ивар подошел и остановился прямо перед Леофсоном.

– Как ты посмел покинуть берег без меня, ты, кусок изъеденного червями навоза! – сказал он. К этому голосу было невозможно привыкнуть. Ни у кого не было такого голоса. Он был ледяной, он резал.

Бранд Леофсон, услышав такое обращение, посмотрел на Ивара, казалось, с искренним недоумением. Это его корабль, он командует воинами Йормсвика в этом набеге, он капитан с многолетним опытом, и вокруг него стоят его товарищи. Он медленно покачал головой, словно для того, чтобы в ней прояснилось, потом сбил Ивара с ног ударом в лицо наотмашь.

– Отплываем! – крикнул он через плечо. – По местам, на весла, все! Когда уйдем за пределы видимости от берега, поднимем парус и поплывем туда, куда понесет нас ветер. После наступления темноты устроим совещание при свете фонаря. Это будет сигналом для остальных. А ты, – сказал он, снова поворачиваясь к Рагнарсону, – останешься здесь, на палубе. Если встанешь, я опять собью тебя с ног. Если попытаешься во второй раз, то, клянусь единственным глазом Ингавина и моим собственным, я сброшу тебя в море.

Ивар Рагнарсон уставился на него снизу вверх, но не шевелился. В его слишком бесцветных глазах, решил Берн, горит такая черная ярость, какой он не ожидал увидеть у человека. Он отвел взгляд. Отец (ему не хотелось вспоминать об отце) его предупреждал.


Самый молодой из наемников отвернулся. Ивар заметил страх в его глазах. Ивар привык и к тому, и к другому: люди обычно избегали смотреть на него, бросив первый завороженный взгляд, и часто он был полон страха. Ивар Рагнарсон был белым, как кость, с деформированным плечом и странными глазами (и он плохо видел при ярком свете), – а люди испытывали страх перед неизведанным, перед духами, перед гневными, недовольными ими богами.

Но этот юноша – он не мог запомнить их имен, люди так мало для него значили – боялся его по-другому. Причины его страха не были так очевидны. Ивар не мог определить, что это, но он это чувствовал. Он это умел.

Это придется отложить и обдумать позже. Как и тот факт, что он убьет Бранда Леофсона. Сегодня он дважды получал удары от дворняг из Йормсвика. Один из них, Скалсон, уже убит англсинами, Ивара лишили этого удовольствия. Этому придется позволить пожить немного: Леофсон ему необходим. Иногда удовольствия приходится откладывать.

Лежащий на палубе корабля, весь пропитанный соленой водой, покрытый синяками и окровавленный, Ивар Рагнарсон был уверен в том, что контролирует события даже сейчас. Помогало то, что почти все, с кем имеешь дело, – люди глупые, слабые, хотя и считают себя непобедимыми, их силы подорваны желаниями и страстями, дружбой и амбициями.

Ивар лишен подобных слабостей. Из-за своей внешности он лишился возможности стать лидером и добиться признания. Это покончило с честолюбивыми планами и с дружбой тоже. А желания у него были… не такими, как у большинства людей.

Его брат Миккель – погибший во дворе фермы сингаэлей, один из самых больших и могучих глупцов Ингавина – и правда считал, что может быть лидером народа эрлингов, каким был их дед. Именно поэтому Миккель хотел отправиться в Бринфелл. Месть и еще меч. С мечом Вольгана в руке, говорил он, расплескивая эль из чаши, он сможет сплотить вокруг себя их народ, вокруг семейного имени. Возможно, ему бы это удалось, если бы он не был туп, как бык, идущий за плугом, и если бы Кьяртен Видурсон – человек, которым Ивар, следует признаться, восхищался, – не готовился открыто объявить себя королем в Хлегесте. Он имел неизмеримо больше веса, чем удалось бы приобрести Миккелю за всю жизнь.

Ивар ничего насчет этого не сказал тогда. Он хотел, чтобы в набег они ушли вместе. Он стремился туда по гораздо более простым причинам, чем брат: ему было скучно, и он любил убивать людей. Месть оправдывала убийство в глазах мира. Поскольку Ивару не к чему было стремиться, он не мог завоевать положение в обществе или добиться всеобщего расположения, его существование было простым в каком-то смысле.

Если заботишься только о себе, легче принимать Решения. Люди, которые тебя обидели или рассердили, должны быть уничтожены все без исключения В их число теперь входили те сингаэли из Бринфелла, из-за которых прошлой весной ему пришлось бежать по ночному лесу, а потом вернуться на корабль. Также в их числе теперь оказался этот слизняк, Бранд Одноглазый, находящийся здесь, но только после того, как он сделает то, чего хочет от него Ивар, а именно – доставит его на запад.

Сначала нужно убить кое-кого там. И ему все еще хотелось проверить, сможет ли он вытащить и разложить легкие человека на окровавленных, открытых ребрах, пока он еще жив и хрипит, захлебываясь кровью. Это сделать трудно. Нужно иметь большую практику, пока научишься делать такие сложные вещи.

Когда у тебя потребности несложные, очень просто израсходовать львиную долю имеющихся ресурсов (последний из Вольганов, наследник всего их состояния) на оплату двухсот наемников в конце лета.

Если люди не могут долго смотреть тебе в лицо, то им очень просто солгать. Эрлинги Йормсвика – самодовольны и благодушны, люди тупые, агрессивные и вечно пьяные, их на удивление легко обмануть, несмотря на прославленное искусство управлять кораблями и сражаться. Они именно то, что Ивару нужно: орудия.

Он бросил золото и серебро на деревянный стол в зале казармы Йормсвика и сказал, что прибрежная крепость Элдреда у Дренгеста еще не достроена, плохо обороняется, что там есть корабли, которые можно захватить, и только что освященное святилище, где очень много золота.

Он это видел, сказал он, когда они с братом побывали на западе весной. И дозорные, которых они захватили ради сведений, а потом убили, рассказали им перед смертью, что король со своим войском проводит лето в Рэдхилле, охотится к северу от него, оставив Эсферт беззащитным. Еще одна ложь, но Ивар умел лгать.

Кружки с элем пошли по кругу в полной дыма комнате, затем по второму кругу, пели песни о славе Йормсвика в минувшие дни. А затем спели еще одну песню, как и следовало ожидать (Ивар слышал ее слишком много раз, но заставлял себя улыбаться, словно горевал и вспоминал), о Сигуре Вольгансоне и о том великом лете, когда они напали на Фериерес и Карш, и о знаменитом набеге на храм в Кампьересе, где он нашел свой меч. Во время пения и после пили еще. Мужчины засыпали за столами, уронив головы среди лужиц эля и догоревших свечей.

Утром Ивар официально заплатил наемникам столько, чтобы им имело смысл плыть в земли англсинов, даже если их там ждет не слишком большая добыча. Он задел их гордость – это было так просто! – напомнив, как давно уже они не бросали вызов Элдреду на его собственной земле.

Можно завоевать славу, окрасить мечи кровью, сказал Ивар, прежде чем темная зима снова придет на северную землю и закроет широкие морские дороги. Пусть твои слова звучат как музыка, и слушатели будут плясать под твою песню, даже не глядя тебе в лицо, – такое открытие он для себя сделал.

Правда, это просто. Людей легко обмануть. Нужно только ясно представлять себе, чего ты от них хочешь. Ивар всегда это представлял, тем более сейчас. Брина ап Хиула и всех членов его семьи должны уложить обнаженными, лицом вниз, еще живыми, в грязь и слякоть их собственного двора, а Ивар разрубит их одного за другом. Ап Хиул жирный, как летний боров, его нужно будет рубить глубоко. Но это нормально, это не представляет трудности.

Обряд кровавого орла был последним актом мести за убитого брата и деда, с грустью скажет он. Чистый обряд, устроенный в честь воронов и орлов Ингавина и в память о роде Вольгана, из которого он остался последним. После него нить оборвется. И люди это выслушают, и у них сделаются грустные лица. И даже станут прославлять его за это у зимних очагов.

Забавно. Но чтобы это произошло, ему нужно привести эти корабли к берегам сингаэлей. Это было самой сомнительной частью плана, не считая удачи, которая улыбнулась ему, когда он наткнулся на тех купцов с конем сегодня в начале дня. Не случись этого, и он бы опоздал на корабль и остался бы на враждебном берегу один. Возможно, ему следует подумать об этом. Возможно, Ингавин или Тюнир все же выказали свое расположение бледному, маленькому, кособокому человеку. И что это может значить после стольких лет?

Ивар отвлекся. Потом. Сейчас нужно заставить эрлингов отправиться на запад. Это непросто. С самого начала Бранду Леофсону или любому другому вождю не имело никакого смысла вести пять кораблей в такое время года ради скудной добычи, которую сулил набег на Сингаэль в последние годы. Ивар это знал. Поэтому сказал, что они отправятся к Элдреду, туда, где англси-ны уязвимы и где много добычи. Теперь же придется положиться на свой язык и глупую жажду славы в глазах Ингавина, чтобы заманить наемников дальше на запад. Раз уж они забрались так далеко, будет потерей репутации вернуться назад с пустыми руками…

Солнце клонилось к западу. Ивар ждал, как всегда, вечерних теней, которые изменят цвет моря и неба. Тогда ему станет лучше, зимой ему тоже лучше. Холод и темнота не угнетали его; его место было именно там.

Люди считают его слабым. Они ошибаются, все они, почти без исключения, невероятные глупцы. Иногда он размышлял о том, не думал ли так же и его могучий дед – которого он никогда не видел и не знал, погибший в Льюэрте до рождения Ивара, – подобно волне снова и снова сталкиваясь с людьми, которые годами ничего не могли с ним поделать, пока все не кончилось у того западного моря.

Видят боги, у него достаточно причин убить Брина ап Хиула. Сначала он займется женщинами, думал Ивар, и пусть толстяк смотрит, связанный и беспомощный, обнаженный среди дерьма на своем собственном дворе.

Это приятные мысли. Необходимо держать их в голове и стремиться к этому, не позволять себя отвлечь.

– Теперь вставай, – сказал Бранд Леофсон, внезапно нависая над ним своим могучим телом. – До начала совета ты объяснишь свою ложь.

Ивар этого ждал. Легко предвидеть поступки людей. Ему только и нужен был шанс заговорить.

Рагнарсон медленно поднялся на ноги. Потер подбородок в том месте, куда пришелся удар, хотя теперь ему было почти совсем не больно. Но полезно казаться маленьким, хрупким, не представляющим ни для кого опасности.

– Я подумал, что вы не захотите сделать то, что мне было нужно, – промямлил он. Глаза он держал опущенными. Отвернулся в сторону, покорный, как побежденный волк. Он наблюдал за волками на зимнем снегу и учился у них.

– Что? Ты признаешься, что солгал?

Боги! Чего ждал от него этот тупой бык? Что он станет отрицать? Они же видели достроенные стены и готовые корабли в Дренгесте, а он им говорил, что город пуст и беззащитен. Шестьдесят человек из них в двух отрядах сегодня убиты Элдредом и войском из Эсфер-та, тогда как он им сказал, что короля там нет.

Он не ожидал таких жертв – нет ничего хорошего в том, чтобы потерять столько своих людей, – но нельзя позволить подобным вещам повлиять на то, что ты так давно задумал. Все это путешествие в конце лета в компании наемников из Йормсвика было, в конце концов, вторым планом. Он должен был взять Бринфелл и вернуть меч весной, а вместо этого его отупевший от пьянства брат погиб на том дворе вместе почти со всеми их людьми. Ивар теперь остался совсем один на свете. Не должна ли прозвучать траурная музыка при этой мысли? Совсем один. Он убил их сестру, когда ему было девять лет; а теперь дорогого Миккеля зарубили во дворе поместья тана Брина ап Хиула.

Пусть скальды слагают об этом плохие песни. “Скорбь по могучим потомкам Сигура, по доблести и славе Вольганов…”

Ивар не чувствовал к себе жалости. Он чувствовал ярость все время, от первого осознания самого себя, горбатого ребенка в мире воинов.

– Я солгал, потому что мы так отстали за эти двадцать пять лет, что было непонятно, на что же теперь годятся воины Йормсвика.

– Мы? Годятся? Что значит эта чушь, во имя одноглазого бога, ты, сопливый слизняк?

Ему необходимо убить этого человека. Нужно быть осторожным и не показывать вида. Ничто не должно отвлекать от главного. Ивар поднял глаза, потом снова пригнул голову, словно стыдясь. Вытер нос, чтобы его ублажить.

– Мой отец умер трусом, не отомстив за своего великого отца. Мой брат погиб героем, пытаясь это сделать. Я единственный, кто остался. Единственный. Ингавин счел нужным сотворить меня убогим калекой, способным отомстить за наш род и наш народ.

Бранд Одноглазый сплюнул через поручни корабля.

– Я по-прежнему не понимаю, что за чушь ты порешь. Говори просто и…

– Он хочет сказать, что с самого начала собирался отправиться в Арберт, Бранд. И никогда не думал о землях англсинов. Он хочет сказать, что ложью насчет Элдреда выманил нас в море.

Ивар старался не поднимать глаз. Но почувствовал, как у него застучало в висках. Этот юнец, кем бы он ни был, только что стал досадной помехой, и необходимо этого не показать.

– Это правда? – Бранд повернулся к нему. Он был очень крупным мужчиной.

Ивар не хотел, чтобы события развивались так быстро, но в такие мгновения он умел быстро приспосабливаться.

– В Йормсвике мудрость присуща даже молодым людям, от которых не ждешь таких глубоких познаний. Все обстоит так, как говорит парень.

– Этот парень старше, чем ты думаешь, слизняк, он убил на поединке ярла из Йормсвика, – горделиво заявил Леофсон. Мясистый, тупоумный вояка. Больше ничего. Ивар сдержался, чтобы не скорчить гримасу: он сделал ошибку, эти люди известны своей привязанностью друг к другу.

– Я не имел в виду…

– Заткнись, крыса. Я думаю.

“Даже чертоги Ингавина дрожат при таком известии”, – вот что хотелось сказать Ивару. Он промолчал. Сдержался, представив себе то, чего ему хотелось, что ему было нужно: семью Брина ап Хиула на их собственном дворе – или на столе в их доме при свете факелов, чтобы лучше видеть? Все они будут голыми, женщины обделаются от страха, дрожащими, беззащитными перед красным, острым клинком. Жена, и дочь, и сам толстяк. Вот цель. Все остальное может подождать.

– Почему тебе так сильно хочется попасть в Арберт? Они услышали плеск над водой; другие корабли подходили ближе на совет. Теперь их уже не было видно с берега, быстро темнело. Им следовало соблюдать осторожность: корабли могли столкнуться и повредить друг друга в море, подойдя слишком близко. Их обычно соединяли веревками, образуя платформу из кораблей даже в открытом море в сумерки. Моряки Йормсвика. Они умели делать подобные вещи лучше всех живущих на свете людей. Об этом надо подумать. Ивар набрал воздуха, словно собираясь с духом.

– Почему в Арберт? Потому что Кьяртен Видурсон в Хлегесте готов стать королем и должен владеть мечом Вольгана. Он или кто-нибудь другой.

Он немного помедлил после последней фразы, в меру подчеркнул ее. Он не планировал упоминать Видурсона, но это сработало, сработало. Он это чувствовал. В таких вещах существует ритм, по мере того, как приходят идеи, это танец, как каждый поединок с оружием.

– Меч? – тупо повторил Бранд.

– Меч моего деда, захваченный, когда его убил ап Хиул. Его смерть так и осталась неотомщенной, к моему стыду – и к стыду нашего народа.

– Это было двадцать пять лет назад! Мы наемники, ради великих богов!

Ивар поднял голову и позволил своим светлым глазам вспыхнуть при свете факелов.

– Как ты думаешь, какая слава достанется тебе, Бранд Леофсон, тебе и каждому из твоих людей, всему Йормсвику, если именно вы вернете этот меч?

На палубе и над водой воцарилась тишина, к его удовлетворению. На этот раз он говорил громко, чтобы его голос донесся до других приближающихся кораблей и на них тоже услышали. Он настойчиво продолжал, приступив к следующей части песни:

– И это еще не все: ты не подумал, что это может дать тебе и всем нам некоторую власть и защиту от Видурсона, если он окажется… не тем, кем его считают некоторые?

Этого он тоже не планировал. Ему очень понравились собственные слова.

– А это что значит? – рявкнул Леофсон, который теперь ходил взад-вперед по палубе, как медведь.

Ивар позволил себе выпрямиться, теперь равный разговаривал с равным. Необходимо было вернуть себе этот статус.

– Что это значит? Скажите мне, воины Йормсвика, будет ли человек с севера, объявивший себя королем всех эрлингов – первым за время жизни четырех поколений, – терпеть у себя под носом крепость, которая подчиняется только самой себе? – Это было похоже на музыку, на поэму, он сочинял…

– Если это так, – снова перебил его чей-то голос, – ты мог бы обсудить это с нами и дать нам посоветоваться дома. Ты ни слова не сказал о Кьяртене Видурсоне. Или об Арберте и о мече Вольгана. Вместо этого выманил нас в море откровенной ложью, и шестьдесят добрых воинов погибли. – Это снова заговорил парень, тот у которого едва начала расти борода. Он фыркнул. – Разве тот дозорный, которого вы, по твоим словам захватили весной, не сказал вам о новой ярмарке, которая начинается в этом году?

Вспыхнувший гнев Ивара быстро утих. Это так легко. Они так облегчали ему задачу. Ему хотелось смеяться. Они были глупцами, даже те, кто не был глуп.

– Он действительно так сказал, – ответил Рагнарсон, стараясь говорить мягко. Второй вопрос так удачно увел его от более трудного первого вопроса. – Но он сказал, что, поскольку эта ярмарка только начинается – как ты говоришь, – король поручил ее своим управляющим. Вот почему я подумал, что там можно будет ограбить купцов, у них будет мало охраны и храбрые люди могут взять богатую добычу.

– Только начинается?

– Как ты сказал, – пробормотал Ивар. Молодой человек, не такой могучий, как Леофсон, но довольно хорошо сложенный, рассмеялся. Он смеялся над Иваром. А остальные смотрели и слушали. Этого нельзя позволять. Он убил свою сестру за то, что она вот так же смеялась, когда ей было двенадцать лет, а ему девять.

– Я не позволю над собой насмехаться, – рявкнул Ивар, горячая волна захлестнула его.

– Нет? – переспросил парень. Его смех умолк. Прежде он отвел глаза; теперь он смотрел на него в упор. Фонари висели на поручнях кораблей, всех пяти, на носу и на корме. Они светились, эти корабли на воде, отмечая присутствие смертных людей в широком, темнеющем море. – Собственно говоря, я над тобой насмехаюсь. Или не только насмехаюсь.

– Что ты хочешь сказать, Берн? – тихо спросил Леофсон.

Берн. Имя. Надо запомнить.

– Он продолжает лгать. Даже сейчас. Ты знаешь крестьянскую пословицу: “Чтобы поймать лису, дай ей самой загнать себя в ловушку”. Он только что это сделал. Слушай: ярмарка в Эсферте проводится третий год, а не первый. Все люди, которых мы встречали по дороге, это знали. Город был полон, Бранд, под завязку. В поле стояли шатры. Повсюду стража и войска. Я сказал “первый год”, чтобы посмотреть, что будет делать этот лис. И ты слышал. Не называй его слизняком. Он слишком опасен.

Ивар прочистил горло:

– Значит, тот невежественный крестьянин, которого мы захватили, ошибся насчет…

– Нет, – возразил парень по имени Берн. – Я вложил эту мысль в твою голову, Рагнарсон. Ты не захватывал никакого дозорного. Ты никогда не ступал на этот берег. Ты отправился прямо в Бринфелл в Арберте и потерпел неудачу. Поэтому ты хотел вернуться – туда, и больше никуда, – ради собственной жажды крови. Слепой глаз Ингавина, шестьдесят человек погибли потому, что ты нам солгал.

– И он убил графа, которого мы взяли в плен, – крикнул кто-то с ближнего корабля. – Графа! – Другие голоса повторили возглас.

“Жадность”, – подумал Ивар. Ими руководит жадность. И тщеславие. И то и другое можно использовать всегда. Но охвативший его жар мешал думать ясно, снова взять все под контроль. Если бы этот парень по имени Берн замолчал. Если бы он был на одном из других кораблей… такая маленькая перемена в мире.

Ивар пристальнее вгляделся в этого человека. Теперь с каждой стороны от них стояло по кораблю, люди скрепили их вместе с привычной легкостью. Становилось все темнее. Его глаза в этих сумерках при фонарях видели лучше. Слепой глаз Ингавина.

С этой фразой что-то встало на место.

– Кто твой отец? – резко спросил он, гнев прорвался наружу вместе с пониманием. – Думаю, я знаю…

– Он викинг из Йормсвика! – рявкнул Бранд, его тяжелый голос обрушился, как молот кузнеца. – Мы рождаемся, когда приходим в стены города, вступаем в наше братство. Наша прежняя жизнь не имеет значения, мы ее отбрасываем. Даже такие слизняки, как ты, знают это.

– Да, да! Но мне кажется, я знаю… То, как он говорит… Думаю, его отец был с…

Бранд ударил его, второй раз, сильнее, чем раньше, по губам. Ивар рухнул на спину, выплюнул кровь, потом зуб. Кто-то рассмеялся. Жар стал красным. Он потянулся к кинжалу в сапоге, потом остановился, сдержал себя, чтобы не потерять контроль над людьми. Его могут тут убить, если он возьмется за оружие. Лежа на спине, он посмотрел снизу на стоящего над ним мощного человека, снова сплюнул красным в сторону. Развел руки в стороны, чтобы показать, что они пусты.

Увидел меч, потом другой, оба сверкающие, словно горящие, они отражали свет факелов. Там он и умер – изумленный, можно сказать, – когда тяжелый клинок Леофсона пронзил его и глубоко воткнулся в палубу под его телом.


Берн вспомнил о необходимости дышать. Он все еще сжимал в руке меч. Бранд отбил его клинок в сторону своим мечом перед тем, как прикончил Ивара выпадом, в который вложил весь вес своего тела.

Леофсон с трудом высвободил клинок. Среди фонарей, под первыми звездами, стояла тишина. Бранд повернулся к Берну, со странным выражением на покрытом шрамами лице.

– Ты слишком молод, – неожиданно произнес он. – Каким бы он ни был, он был последним из Вольганов. Слишком тяжкий груз, чтобы носить его всю жизнь. Лучше пусть он достанется мне.

Берн обнаружил, что ему трудно заговорить. Ему удалось кивнуть головой, хотя он не был уверен, что правильно понял то, что сказал пожилой воин. Но их всех придавила тишина, навалилась тяжесть. То была не обычная смерть.

– Бросьте его за борт с кормы, – приказал Бранд. – Аттор, спой “Последнюю песнь”, и как следует. Нам ни к чему гневить сегодня богов.

Люди задвигались, выполняя его приказы. Эрлингов бросали в море, если они умирали в плавании. “Последний из Вольганов”, – думал Берн. Эта фраза снова и снова звучала в его голове.

– Он… он убил сегодня шестьдесят человек. Все равно что сделал это своими руками.

– Это правда, – согласился Бранд почти равнодушно.

Он уже шел дальше, осознал Берн. Он вождь, ему надо обдумывать другие вещи, принимать решения. Он услышал плеск и голос Аттора. На других кораблях его тоже смогут услышать.

Берн почувствовал, что у него дрожат руки. Он посмотрел на меч, который продолжал сжимать в руке, и вложил его в ножны. Пошел к борту корабля, к своему веслу и к привязанной рядом с ним другой ладье, и стоял там, слушая низкий голос Аттора, поющего в темноте:

 
Труден путь наш, тяжки волны, ветер холоден и лют.
Кратко наше пребыванье и на суше, и на море.
Ингавин, не покидай нас, приведи в свои чертоги.
Не забудь, Тюнир великий, почитающих тебя.
Ни одной души смятенной благосклонно не покинь.
Ни одной души заблудшей без приюта не оставь.
Солона морская пена перед носом корабля.
Белы волны перед нами, белы волны позади.
 

Берн смотрел вниз, на воду, потом на медленно появляющиеся звезды, стараясь ни о чем не думать, а просто слушать. Но потом оказалось, что он снова думает об отце – не может не думать. Торкел здесь, на земле англсинов. Он стоял вместе с ним в реке прошлой ночью под этими самыми звездами.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации