Текст книги "Ричард Длинные Руки – ландесфюрст"

Глава 13

Ветер свистит в ушах, Зайчик прет напролом с великим удовольствием, глаза разгорелись, даже зубы оскалил, будто довольно хохочет. Пес уже с трудом удерживает первенство, по сторонам не рыскает, несется нацеленно, почти не оглядывается, потому что копыта грохочут прямо за спиной, вот-вот прищемят хвост…

Можно бы из Ламбертинии по прямой к Тоннелю, но тогда пришлось бы наискось через опустевшее Фоссано, нет уж, в моих планах пообщаться с Его Величеством королем Барбароссой.

Промелькнули первые пограничные замки Армландии, я вздохнул с облегчением, на башенках гордо вьются по ветру знамена сэра Ричарда и местного лорда. Значит, Гиллеберд, стремясь поскорее выйти к Тоннелю и перекрыть его, в самом деле даже не пытался осаждать крепости противника с их гарнизонами…

Зайчик сам резко сбросил скорость, я ахнул: впереди нечто эпическое. Библейское, огромное до горизонта поле все покрыто трупами людей в доспехах, как металлических, так и кожаных, многие в кольчугах, оружие либо разбросано, либо воткнуто в землю, кровь уже застыла и начала сворачиваться, кое-где уже рыщут волки.

– Догадываюсь, – пробормотал я. – Зайчик, вперед!

За полем снова обнаружили вытоптанное копытами место, трупов там несколько сотен, кровь еще вытекает из ран, слышатся стоны, кое-кто шевелится.

– Вперед, – сказал я, – сейчас догоним!

Зайчик пошел карьером, надвинулся и ушел в сторону леска, на горизонте появился и начал приближаться устремленный к небу замок, а к нему по широкой дороге двигается всадник на гигантском коне.

Мы снизили скорость, чтобы он не счел нападением, он уже услышал грохот копыт и неспешно повернулся: огромная гора в стальной броне, похожая на сверкающий слиток, забрало опущено, на меня взглянули в прорезь холодные синие глаза.

– Сэр Тамплиер! – крикнул я первым, пренебрегая ритуалом. – Я видел, где вы проехали!

Он так же неспешно поклонился.

– Ваша светлость?.. Очень хорошо, что вы здесь. Честно говоря, я устал сдерживать их натиск… но сегодня у них что-то разладилось. Бросают оружие, бегут… Ничего не понимаю!

– Не понимаете, почему не дерутся?

– Да…

Я сказал счастливо:

– Как хорошо… Сэр Тамплиер, до них дошли слухи, что их богопротивная столица желтого дьявола, рассадник политкорректности и прочего языческого непотребства, пала под натиском верных Господу сил.

Он прогромыхал могуче:

– Уже? Так скоро?

Я кивнул.

– Можно сказать, теперь можете перевести дух. Армия Гиллеберда разгромлена как на границе с Варт Генцем, так и в центре, где, скромно указывая на себя пальцем, признаюсь, что с небольшими силами я захватил Савуази, отправил нечестивого и отвергнувшего Господа короля Гиллеберда к его прямому вдохновителю и хозяину…

Я картинно улыбнулся, Тамплиер спросил с недоверием:

– Это к кому?

– К дьяволу! – ответил я гордо. – Силы Света снова одержали верх!

Он с облегчением вздохнул, перекрестился.

– С Божьей помощью, сэр Ричард!.. Только с Божьей помощью…

– Я и грю, – сказал я. – С помощью Господа враг рода человеческого посрамлен и снова отправлен в ад, откуда и выполз! И здесь неоценима ваша помощь, сэр Тамплиер, и величайшая заслуга, что будет оценена и признана церковью…

Он отмахнулся.

– Я крушу здесь только его миньонов, но, надеюсь, это весьма огорчает Сатану.

Я заверил:

– Да он места себе не находит! Только и думает, как бы вас уесть. Разве этим не стоит гордиться?

Он подумал, кивнул.

– Да, ненависть дьявола – лучшая награда. Заедете перекусить? Правда, у меня только постная пища…

– Я сам употребляю только постное, – заверил я не моргнув и глазом, – даже в скоромные дни! Но, к сожалению, очень спешу выполнить еще одно предначертание и даже повеление Господа Нашего, ибо все в Его руке, и кто смеет противиться, тот еретик и нечестивец!

Я перекрестился размашисто, Тамплиер перекрестился менее демонстративно и спросил:

– Чем-то могу помочь?

– Только еще более верным служением Истине и Свету, – заверил я. – Сэр Тамплиер, вы показали себя не только верным защитником рубежей, но и умелым хозяйственником, чему я, признаться, весьма удивился. Потому вам придется принять на себя руководство всей пограничной областью Армландии, что граничит, как вы сами видите, не только с Турнедо, но и с Фоссано с одной стороны и Мезиной – с другой.

Он посмотрел на меня озадаченно.

– Но это же… целый край!

– Во имя Господа, сэр Тамплиер, – сказал я внушительно, – мы должны трудиться больше, чем простые люди. И вообще личным примером зажигать энтузиазм… Под вашей благородной и справедливой дланью будет целый край с городами, селами, замками и крепостями… Однако, сэр Тамплиер… Господь помогает тем, кто живет и трудится в Его Имя! Лаудетор, Езус Кристос!

Он ответил машинально:

– Аминь…

Я поклонился, прощаясь, и пустил коня вскачь вдогонку за притормозившим Бобиком, но еще долго перед глазами стояло озабоченное лицо сурового рыцаря.

Вскоре навстречу начали попадаться отряды отступающей турнедской армии, а потом пошли так часто, что я оказался буквально зажат между ними. Странное дело, меня все узнают, словно каждому солдату Гиллеберд вручил мое описание, чтоб каждый знал врага в лицо.

Когда я пытался проскочить мимо большой группы пышно одетых рыцарей в золоте и с султанами на конских головах, мне замахали руками, уговаривая остановиться.

Я придержал коня, там тоже остановились, навстречу выехали два богато одетых всадника, оба сняли шлемы и передали оруженосцам, а затем слезли с коней и преклонили колена.

После необходимой паузы я справился с недоумением и произнес нейтрально:

– Лорды?

Они вскинули головы, первый сказал, не сводя с меня взгляда:

– Рейнграф Чарльз Мандершайд, ваша светлость, командующий северной армией. До нас дошли слухи, что Его Величество король Гиллеберд погиб. Посему мы считаем продолжение войны бесполезным, складываем оружие и сдаемся на вашу милость.

Я поинтересовался:

– А надо ли так спешить, загоняя коней?.. Короли Барбаросса и Найтингейл на расстоянии протянутой руки!

Второй военачальник, жилистый и с суровым лицом ветеран, произнес лязгающим голосом:

– Стальграф Филипп Мансфельд, ваша светлость, к вашим услугам!.. Вы должны понять наше стремление сдаться сильнейшему.

– Это хоть как-то оправдывает нас, – добавил с горькой усмешкой рейнграф Чарльз. – Сдаться Ричарду Завоевателю… не так стыдно, как его слабым союзникам.

Я тактично промолчал насчет слабости союзников, окинул их испытующим взглядом.

– Я принимаю вашу сдачу.

– Спасибо, ваша светлость…

Я вскинул руку, прерывая.

– Более того, – сказал я торжественно, – как хозяин центральной части Турнедо и властелин Савуази, принимаю вас на службу.

Рейнграф воскликнул воспламененно:

– Ваша светлость!

– Если есть, – сказал я, – у вас после тягостного поражения страстное желание реабилитироваться, очистить свое имя и заставить его засиять ярче прежнего… я могу вам такую возможность предоставить!..

Оба смотрели радостно и ошалело, рейнграф спросил первым:

– Да, это в нашем положении было бы очень желательно… Но… как?

– Все вы слышали о королевстве Сен-Мари, – сказал я патетически. – Богатейшее, красивое, развращенное, на берегу южного моря, где всегда сияет солнце, зимы не бывает, женщины прекрасны и доступны… теперь оно мое! Но с моря надвигается армада свирепых пиратов, что пытается смести с лица высокую культуру чувственных удовольствий и забрать все горы золота, что накоплены в богатейшем Сен-Мари!.. Им нужно дать отпор. Кроме того, я строю огромный флот, и мне понадобятся отважные рыцари, готовые отправиться завоевывать и грабить новые дикие страны!

Их глаза вспыхнули, лица засияли божественным светом, будто видят в моем лице ангела, – вот бы мне щас в зеркало хотя бы одним глазком, я же всем турнедским рыцарям даю новый смысл жизни.

Рейнграф воскликнул:

– Приказывайте, мой лорд!

Я сказал властно:

– Поднимитесь оба. Теперь, значитца, так. Вы приняты на службу в той же должности и с теми же титулами. Ваши земли будут сохранены за вами в полной неприкосновенности, а жены ваши и дети будут под моей персональной защитой. Вы можете прямо сейчас развернуться и уже красиво и гордо, с песнями и отважными сердцами идти к Тоннелю, а оттуда через него – в Сен-Мари. Вам там сразу скажут, что делать, как только объясните – что вы присланная мною армия из Турнедо. Клянусь, вам настолько обрадуются, что будут на руках носить!

Стальграф Филипп покачал головой:

– За нами, перекрывая дорогу к Тоннелю, по пятам наступают войска королей Барбароссы и Найтингейла…

Я сказал быстро:

– Все очень просто: поднимите мое знамя. Король Барбаросса его прекрасно знает, оно у него в печенках сидит. Не думаю, что будет в восторге, но он беспрепятственно пропустит вас через ряды своих войск, если скажете, что отныне у меня на службе. И главное, я еще раз заверяю вас: там, в солнечном Сен-Мари, у вас будет возможность красивой войны с дикарями, где увенчаете себя славой, почестями и вернетесь в Турнедо героями!

Они просияли, рейнграф проговорил колеблющимся голосом:

– Но как насчет…

Я хлопнул себя по лбу:

– Да, кстати, чего это я!.. Во главе войска поеду я сам, порадую своего старого друга короля Барбароссу! Кстати, я же коннетабль королевства Фоссано, а это значит, что всеми воинскими соединениями Барбароссы командую тоже как бы я каким-то боком!.. Затем вы двинетесь дальше, а я задержусь пообщаться с королями.

Рейнграф сказал с облегчением:

– Это самый лучший вариант, ваша светлость!.. Увидев вас во главе, они уж точно не обрушатся всей мощью на своих вчерашних противников.

Я сказал бодро:

– Более того, я догоню вас потом, обгоню и всех предупрежу в Сен-Мари, что к ним на помощь идет прекрасно обученное войско турнедцев – самых моих опасных противников, отважных и дисциплинированных, которых невозможно одолеть в равном бою, а только с десятикратным численным преимуществом…

Оба устало заулыбались, глаза гордо заблестели.

Рейнграф сказал чуточку нерешительно:

– Тогда… остановимся здесь и будем собирать отступающие войска? Вы подтвердите свои обещания командирам, а мы пока распорядимся, чтобы быстро наделали ваших знамен.

Глава 14

Стальграф Филипп разослал легких конников во все стороны, чтобы перехватывали отдельно отступающие отряды и заворачивали к лагерю, объясняя, что теперь они уже не воюют с королями Барбароссой и Найтингейлом, у них есть шанс покрыть себя славой и захватить богатую добычу в богатейшем королевстве по ту сторону Великого Хребта.

Я подивился, как быстро собралось войско: все-таки Гиллеберд сумел создать лучшую армию в этом регионе. Ни одно королевство не выстояло бы под ее ударами. Даже против четырех держав Гиллеберд дрался бы долго и успешно, изнуряя наши экономики. Только захват столицы и его смерть сумели переломить исход войны.

Разъезды армии Барбароссы мы увидели на другой день, а на третий уже показалась тяжелая конница, начала выстраиваться в знакомые для атаки формации.

– Мое знамя! – скомандовал я. – Сэр Филипп и сэр Чарльз, окажите мне честь сопровождать в знаменательной встрече с недавними противниками. Мы едем к Барбароссе!

Оба военачальника, слегка побледнев, взобрались на коней, два знаменоносца поехали впереди, держа полотнища развернутыми под легоньким ветерком.

Приближались мы неспешно, давая возможность нас рассмотреть, а когда оставалось до их рядов не больше двух сотен ярдов, навстречу выехали два рыцаря в золотых доспехах, я всмотрелся в герб одного на щите и довольно заулыбался.

Мы сблизились, он раскинул руки, мы обнялись, я сказал с чувством:

– Сэр Маршалл, что у вас за шило в заднице, почему не усидели в столице?

Он прогрохотал счастливо:

– Благодарю вас, сэр Ричард, что дали возможность снова подняться в седло и побывать в настоящих боях!.. А кто эти люди? Один похож на командующего левым крылом армии турнедцев, ох и попил он у нас крови…

Я сказал благодушно:

– Это он и есть, благородный рейнграф Чарльз Мандершайд, ныне командующий экспедиционным корпусом, что направляется в Сен-Мари, чтобы укрепить оборону побережья. И его коллега, стальграф Филипп Мансфельд, бывший командующий тяжелой конницей, а теперь снова… руководит ею же, но теперь у меня на службе.

Сэр Уильям ошалело крутил головой, хлопал глазами.

– Нич-ч-его не понимаю! – пожаловался он. – Когда вы успеваете?.. Это что, серьезно?

– Абсолютно, – заверил я.

– Но… сэр Ричард!

Я сказал бодро:

– Сэр Уильям, вы ж меня знаете. Чего не сделаешь, чтобы порадовать Его Величество!

– Да его удар хватит, – пробормотал он.

Турнедские военачальники ждали с вежливыми улыбками. Сэр Уильям все еще с непониманием повернулся к ним, тяжело вздохнул, но поклонился им достаточно учтиво.

– Должен признаться, – произнес он громко, – я прожил долгую жизнь и участвовал во многих битвах, но никогда не встречал таких прекрасных воинов, как в вашем войске!

Рейнграф поклонился в ответ.

– Ничего нет лестнее, чем похвала самого Уильяма Маршалла, чья слава давно пересекла границы королевства Фоссано!

Сэр Уильям развел руками.

– Я приглашаю вас к себе в шатер. Боюсь, я не преувеличиваю, когда предостерегаю насчет удара… Его Величество хоть и привык к некоторым шуточкам сэра Ричарда, но это уж не лезет ни в какие ворота!

Военачальники обеспокоенно переглянулись, рейнграф Чарльз спросил с беспокойством:

– Мы чем-то можем помочь?

Я сказал торопливо:

– Не беспокойтесь, Его Величество меня настолько обожает, что всегда удавить готов. Недаром же я у него коннетабль, который… все время чего-то да сконнетаблит.

Гонец от сэра Уильяма унесся в лагерь, мы повернули коней и медленно продвигались через зону внешней охраны, а потом между палатками и шатрами в сторону центра.

Шатер короля Барбароссы пламенеет пурпуром на самом высоком месте, как и положено сюзерену, вокруг застыла мрачная стража, но когда мы вступили в пределы лагеря, полог отлетел в сторону, в проеме появилась высокая фигура широкоплечего мужчины с короткой седой бородкой.

Свет из шатра бьет в спину, лицо в тени, но я узнал Барбароссу, торопливо соскочил с коня и, приблизившись, преклонил колено.

– Мой король!

Барбаросса смотрел на меня бешеными глазами, перевел взгляд налитых кровью глаз на застывших и ошалелых военачальников, оба были уверены, как и все турнедское воинство, что самый главный в коалиции союзников как раз я.

Наконец Барбаросса закончил люто раздувать ноздри и прорычал:

– Сэр Ричард… ко мне в шатер! Сэр Уильям, займитесь нашими… гостями.

Я подмигнул рейнграфу и стальграфу, мол, развлекайтесь пока с сэром Уильямом, и пошел за королем.

Барбаросса ворвался в шатер, как волк в овечье стадо, а я сразу заговорил со льстивым восторгом:

– Ваше Величество, а здорово я убрал с вашего пути последние преграды? А то еще драться пришлось бы, ужас какой для мудрого и степенного короля, полного любви к всяческим там ближним, средним и даже дальним!..

Он прорычал:

– Ужас, какой ужас? Ты вообще сдвинулся? Это же радость и счастье – гнать отступающего врага и бить в загривок! Ты понимаешь, чего меня лишил?

– Я ж вас от черной работы избавил, – сказал я отчаянно, – я бы только радовался, что все впереди сдается, а сзади все цветет и пахнет… У вас же впереди еще почти треть Турнедо!.. Ваша земля!.. Покоренное население, что смотрит на вас с ужасом и надеждой, уповая на вашу милость и великодушие, идущие из самой глубины вашего огромного и неисчерпаемого как океан сердца! Вы можете издавать новые законы, карать и вешать, спасать и миловать, быть грозным или великодушным…

Он смотрел набычившись на такого вассала. Мне вспомнилось, что герцог Нормандии Вильгельм вторгся в Англию и захватил ее всю, объявил себя королем, но по-прежнему оставался вассалом французского короля. Более того, все его потомки тоже оставались вассалами французской короны: однажды Филипп-Август приказал явиться на свой суд вассалу, королю Англии Иоанну Безземельному, унаследовавшему трон после Ричарда Львиное Сердце, обвиняя в нарушении вассальных обязательств.

Я вассал не такой именитый, короны на моем гордом и мудром челе нет, но под моей властью территория, намного больше Фоссано, да и суммарной мощи… гм… но к Барбароссе отношусь не просто с симпатией, а и с любовью, потому без всякого сопротивления в душе преклоняю колено, сам наслаждаясь такой игрой.

– Будто не знаешь, – прорычал он, – ничего такого я делать не могу! Это только дуракам в глухой деревне кажется, что король может все. С чего бы я вдруг начал карать и вешать, если это теперь мои люди. Грозными или великодушными нас делают обстоятельства…

– Как, – вскричал я в горестном недоумении, – а как же капризы? Какая же тогда радость быть королем?

– А вот такая!

– Но все-таки! – воскликнул я патетически. – Новые территории! Новые города!.. Земли!.. Леса, реки, озера, пруды, кустарники, болота, комары…

Он кивнул, несколько смягчаясь.

– Новые земли и города… это, ладно, хорошо. Хотя как, хитрая лиса, ты всех нас обвел вокруг пальца? Бедным зайчиком прикидывался, визжал, лапки кверху, все его бьют и обижают, ой-ой, спасите!..

Я сказал виновато:

– Ваше Величество, я правда не хотел!.. У меня в Сен-Мари все горит, а тут еще эти земли… Я не собирался их вообще брать. Само получилось, мне надо было честь спасать, иначе от меня и мои все лорды отвернулись бы!..

Он буркнул:

– Да ты спасаешь ее одним способом, хватая и хапая.

– Чтобы раздать, – сказал я, – тем, кто идет со мной! Иначе могут потерять ко мне интерес. Но я уже придумал, как начинать укреплять свою власть, не подкупая лордов землями и титулами.

– Как?

– Гиллеберд, – ответил я.

– Что с ним?

– Он подсказал, – пояснил я. – Его армия, если честно, намного лучше наших. А все почему?

Он уязвленно нахмурился.

– Не так уж и лучше…

– Нас никто не подслушивает, – напомнил я, – а так и сами знаете, что лучше. При равном соотношении войск они побеждали всегда. Но за счет чего?.. Он первым широко применил то, на чем будут строиться армии.

Барбаросса наклонил голову, смотрел испытующе.

– На чем же? – голос его прозвучал с угрозой.

– На власти короля, – пояснил я. – Гиллеберд, в отличие от всех нас, опирался не на лордов, что хотят – воюют, не хотят – не воюют, а на полностью наемное войско. Он был крут, за свою долгую жизнь сумел подчинить себе феодалов… разными способами, даже не весьма честными, но стал собирать налоги со всей страны, а не жить с доходов своего имения, как живут все короли, каких я знаю…

Барбаросса поморщился, откинулся на спинку кресла и покрутил в пальцах роскошный кубок.

– Наемников используют все, – сообщил он. – Хотя бы для личной охраны. Ну да, так широко, как Гиллеберд, не делал никто. Кроме того, ты не сообщил ничего нового насчет налогов. Все короли всегда стремятся укрепить свою власть, но лорды следят очень внимательно и всегда пресекают любые попытки упрочиться, потому что это означает их ослабление. Или отыскал какие-то лазейки?

Я помотал головой:

– Пока нет. Хотя в отдельно взятом регионе… весьма.

– Это где?

Я сказал серьезно:

– Сен-Мари. Вспоминая детские уроки, могу сказать, что один из древних вождей по имени Вильгельм Нормандский вторгся в королевство, что раз в десять больше земель его племени, захватил и велел принести ему лично присягу верности. Всех, Ваше Величество! От своих соратников до последнего крестьянина.

– Как?

– Ну, понятно, крестьяне не приезжали для присяги к королю, а давали клятву верности в своих деревнях, но, Ваше Величество, впервые в истории они давали клятву не своему лорду, а сразу королю! Потому никакой лорд не мог собрать верных ему людей и повести их на короля, потому что они клялись не ему, а королю!

Он смотрел, насупившись.

– И что же, такую клятву дали и лорды, что прибыли с ним?

Я кивнул.

– В том то и дело, что дали. И очень охотно. Почему? Он в поход взял всю рыцарскую голытьбу, безземельных и даже безлошадных, что на захваченных землях стали настоящими лордами! Конечно же, они дадут любую клятву вождю, что привел к славе, богатству и могуществу!.. Это уже их дети, даже внуки, разжирев и укрепившись, начинают подумывать о больших вольностях и говорить о чрезмерной власти короля, но…

– …но король им этой возможности не дал?

– Именно, Ваше Величество! – подтвердил я. – Король обложил налогом всех, а не только лордов, и на эти деньги собрал наемную армию!.. Не думаю, что понимал ее преимущества, просто не хотел зависеть от прихоти крупных феодалов, которые могут и отказаться идти в поход.

Он задумался, пробормотал:

– Да, своя армия – хорошо. По крайней мере, и тебя самого лорды не сомнут…

– Не только, – сказал я, – у меня с детских лет сидят в памяти примеры, как серая наемная армия побивает блестящее и прекрасно вооруженное рыцарское войско, будь тех даже во много раз больше. К примеру, у Черного Принца было всего тысяча восемьсот рыцарей, две тысячи лучников и совсем немного копейщиков, а у его противника – рыцарей три тысячи и в несколько раз больше пехоты, всего пятьдесят тысяч воинов, но в сражении войска Черного Принца практически обошлись без потерь, зато противника разгромили полностью. Погибли практически все знатные и незнатные рыцари, в плен попали не только лорды и полководцы, но и сам король! Немногие спаслись бегством, но дома их встретили палками, обзывали изменниками, наследник престола вместе с двором бежал из столицы, оставив ее врагу… И таких примеров, Ваше Величество, множество.

Барбаросса поморщился.

– А это точно не случайность? – буркнул он. – А то на войне всякое бывает.

– Ничуть, – заверил я. – Вот вторая такая же битва тех же сторон, когда в двенадцатитысячной армии, подчиненной королю, погибли сто пятьдесят человек, а в той, феодальной, где сражались хорошо обученные драться рыцари, недисциплинированные, конечно, погибли тридцать тысяч человек, опять же включая всех высших сановников, герцогов, графов, баронов и самого короля, а люди уже не Черного Принца, а его отца обошли поле в поисках знатных рыцарей, за которых могли бы получить выкуп, и там всех тяжелораненых добили, из-за чего та сторона потом громко протестовала, так как добивали простые воины! А еще был протест, что знатные рыцари погибали из-за «анонимных» стрел…

Барбаросса хмыкнул:

– Молодцы. Строгие рыцарские правила. Жаль, не все выполняют.

Я пожал плечами.

– Я служу Господу, а он говорит, что перед ним все равны. Потому простолюдин с тем же правом может резать глотку барону, как и барон простолюдину.

Он подумал, поднялся, я тоже вскочил, но он покачал головой.

– Сидеть!

– Ваше Величество…

– И ждать, – приказал он. – А я загляну к сэру Уильяму, и решим, что с тобой делать. Я буду предлагать повесить…

– Вы сама доброта, Ваше Величество, – крикнул я ему вдогонку. – Я растроган до фибр души!

Шаги за стенкой шатра удалялись, вряд ли меня уже слышал. Я сел и приготовился ждать. По правде говоря, хотя я хорохорюсь перед Барбароссой и уверяю, что чуть ли не заранее все продумал, на самом деле если и получилось «обдуманно», то скорее на подсознательном уровне, потому что такие яркие моменты врезаются в память со школьной скамьи.

Кроме этих побед англичане одержали блистательную победу при Азенкуре как раз за счет того, что отважные и прекрасно обученные французские рыцари глубоко презирали английское войско, состоящее почти целиком из простолюдинов.

Конечно же, они должны разбежаться при одном появлении закованной в сталь французской тяжелой конницы! Французов было не то сто пятьдесят тысяч, не то все тридцать, свыше половины из них были рыцари и эсквайры, англичан явилось на битву меньше шести тысяч.

Командующий французской армией разработал план, как уничтожить англичан, но представитель короля герцог Орлеанский послал его в задницу и сказал, что простолюдины не имеют права начинать битву, это не по-рыцарски, и первыми пустил тяжелую конницу, цвет Франции…

Началась битва, в которой погибли две трети рыцарей, а оставшиеся попали в плен. Погибли три герцога, восемь графов, архиепископ, все высшее военное командование: коннетабль, адмирал, глава арбалетчиков и маршальский прево, пали бальи девяти крупнейших северных французских городов. В плен взяли около двух тысяч пленных, среди них оказался и тот, кто так безрассудно начал битву, герцог Орлеанский. Все пленные представляли собой именитую знать, так как менее знатные пленники были уничтожены сразу. Но и знатным не слишком повезло: уже в конце битвы один из французских отрядов ударил во фланг англичанам, что гнали и убивали отступающих французов, и тогда английский король, опасаясь, что огромное количество пленных знатных рыцарей может взбунтоваться и разнести английское войско изнутри, приказал… перебить их. Так, на всякий случай.

Показательно, что рыцари, которым он приказал это сделать, гордо отказались, король им не указ, тогда отряд из двухсот лучников выполнил приказ без всяких угрызений совести.

Я это учел, когда отдавал щекотливые приказы еще при вынужденном захвате Сен-Мари, более осознанно повторил, когда брали Савуази и когда защищали его от герцога Ярдширского, когда велел захватить дворец Гиллеберда и не оставлять наследников. К рыцарям даже не обращался, зная наши высокие принципы.

Так что профессиональную армию, которая служит только мне, уже создаю, хотя все еще почти полностью завишу от доброго отношения крупных феодалов.