Текст книги "Девочка, которой не было. Мистические истории"

Разговор четвертый

Прошел год. Костик готовился: перевел и выучил наизусть стихи, поговорки, потешки. Он усердно учился, уделял внимание чтению и иностранным языкам. Родители и радовались, и волновались: из дурашливого беззаботного ребенка сын постепенно превращался в сосредоточенного юношу.

На картинке, датированной 17.07, дети играли в крокет на фоне церкви, значит, объектом фотографии станет храм. Элизабет стояла рядом с открытым зонтиком: пряталась от солнца. Теперь Костик понимал, почему Художник выбрал именно ее. Девочка отличалась от остальных нарисованных детей: казалось, она вот-вот заговорит, все детали – лицо, волосы, костюм – были очерчены тщательно, с любовью. Костик даже родинку на щеке заметил. Лента в волосах немного распустилась, перо на шляпке будто покачивалось на ветру. Часто он представлял, как закрывает книгу, а Лиза внутри смеется и кричит что-то маленькому брату. Молоточки стучат по шарам. Как она там? В конце на развороте обложки он нашел чью-то подпись.

Мальчик много раз обошел город. Сравнивал здания с рисунком, выбирал, но где точно откроется волшебная дверь, не знал. Совпасть должно было два обстоятельства: время и место. Время известно: Лиза появлялась у них на складе около полудня, в то же время в определенной точке города ее образ можно было поймать и упрятать в заточение.

Пришлось уговорами и подкупом подбить местных мальчишек нести дозор у разных церквей. Вот только как успеть добежать, опередить Художника? И что делать дальше? Убить? Невозможно. Как бы ему ни хотелось спасти Элизабет, Костик знал: убить он не сможет. Оставалось только уничтожить оружие – разбить фотоаппарат.

Костя выбрал для наблюдения Воскресенский собор. Места, которые совпали раньше, были самыми важными в городе. Мост – всем мостам мост, Торговый дом – большой, многолюдный. Вот и о соборе Костя решил: Воскресенский – самый видный.

В полдень мальчик был на месте. Сигналов от дозорных не поступало. И тут появился он. Художник занял позицию на другой стороне улицы, видимо, чтобы взять более широкий кадр. Времени для раздумий не было. Костя поднял с земли булыжник. Противник достал треногу и установил фотоаппарат, откинул ткань, чтобы примериться. Мальчик побежал.

Со всего размаху Костя сшиб орудие Лизиных страданий. Упал вместе с деталями, услышал треск стекла. Думал, надо будет еще камнем вмазать, но не пришлось: нежная конструкция развалилась от натиска. Со стороны казалось, мальчик заигрался, не заметил: несся куда-то, и вот теперь – неприятность.

Было больно: колени саднило, в руку впился осколок, но хуже всего был вой, который раздавался прямо над ним. Нечеловеческий, тоскливый. Художник схватил его за шкирку и рывком поставил на ноги.

– Не надо, дяденька. Пожалуйста, мой папа вам заплатит, не бейте!

– Что ты наделал?! ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛ?! Единственный в своем роде! Моя награда! Теперь все будут насмехаться надо мной! Теперь она ускользнет.

– Мой папа… – Костя замер в ужасе. Художника трясло, глаза горели диким огнем. «Я для него лишь неудачная картинка, убьет!» – мелькнуло в голове.

– Заткнись! Твой отец не сделает ничего. Он не обладает такой властью! – В исступлении Художник замахнулся для удара.

Крепкий бородатый мужичок вступился:

– Эй, эй, господин хороший. Не надо хулиганить. Сказал же вам малец, заплатят. Чего зазря колотить-то.

Художник вырвал руку.

– Зачем мне деньги? – прошипел он. – Отойди! Уйдите все!

Мужичок взял мальчика за плечи и отвел в сторону.

– Спасибо вам! Я сын Ивана Михайловского. Приходите, папа вас отблагодарит.

– Ладно уж, отблагодарит! – бородач подмигнул. – Беги, пока этот не опомнился.

Художник опустился на колени перед разбитым фотоаппаратом.

Костя мчался домой. Если все получилось, Лиза могла быть еще там. Взъерошенный, с окровавленным запястьем и разорванной штаниной, он ворвался на склад.

Девочка стояла у окна. Обернулась. Бледная, перепуганная.

– Я думала, ты никогда больше не придешь. А ведь у меня совсем мало времени. Где ты был? Что с тобой? У тебя кровь?

– Лиза! Оружия больше нет! Сегодня не будет больно! Никакого альбома! Зеленая лужайка и твой маленький брат… – Костик никак не мог отдышаться. – Я угадал, мы победили!

Красноярск, 2 сентября 1907 г.

Разговор пятый

В свой день рождения Костя наотрез отказался уезжать из дома. Обычный пикник на берегу отменили. Мальчик ходил сам не свой, о занятиях не могло быть и речи. Он сидел на складе, который скоро должны были оборудовать под читальный зал, и ждал.

Лиза впорхнула в дверь и бросилась к нему, повисла на шее. В первую минуту Костик смутился, а потом крепко прижал ее к себе. Только сейчас он понял, что Элизабет совсем не изменилась с момента первой встречи. Ему уже четырнадцать, а ей так и осталось около десяти.

Они сели на подоконник.

– Вот и все, Костенька. Вот и все! – она не выпускала его руку. – Я знала, что ты герой, знала!

– Мы еще увидимся?

Костя очень старался не скатиться в слезливое прощание.

– Может быть. Все связано: Художник получил свой жестокий фотоаппарат, я оказалась здесь и встретила тебя. Какая-то сила свела нас всех воедино. Может, и я когда-то спасу тебя? Ой, послушай, у меня для тебя подарок, – она достала из шляпы перо и протянула ему.

– Зачем оно мне?

– Знак – чтобы узнать тебя… или того, кто будет после тебя. Вдруг нам снова понадобится герой? А я не пойму, что это ты.

– Ты можешь забыть?

– Костя, посмотри на себя – ты растешь! Даже с нашей последней встречи изменился, стал совсем другой. Да и по ту сторону страниц устроено все иначе: мы можем говорить на разных языках, но не помнить своего имени. Каждый владелец каждого экземпляра книги отдает нам частичку своей судьбы. И время… Время течет совсем по-другому. Иногда мне кажется, я знаю все на свете, иногда – просто картинка без мыслей и чувств. Подпись на книге помнишь? Именно из-за нее я появлялась в твоем доме. По преданиям, подпись одного из создателей делает книгу особенной, дает ее обитателям силу.

– Но у твоей книги нет автора! Присказки, загадки… всё же из прошлого.

– Значит, подписал художник. Настоящий. Возможно, так он хотел защитить меня.

– Погуляем?

– Нет, давай побудем здесь. Костя… – Таким тоном иногда говорила мама, когда очень волновалась.

– Да?

– Послушай, там впереди… я знаю… в твоем мире. Грядут перемены. Будь осторожен. Когда тебе будет очень страшно, прежде чем выйти из-за угла – вспомни мою считалочку, прочитай вслух. Ладно? Задержись на несколько секунд. А теперь мне пора.

Они снова обнялись. В этот раз Элизабет просто исчезла: моргнул – а ее уже нет.

Во время первой мировой войны Константин Михайловский чудом избежал гибели: замешкался за углом цирюльни, пуля чиркнула по кирпичам.

В 1920 г. благодаря связям отца Костя нашел Бедного Художника в послереволюционном Петрограде. Тот жил в обветшалой квартире без всяких средств к существованию. Вид имел жалкий, потрепанный, сильно постарел, сгорбился. В разбитом серванте виднелись корешки альбомов. Молодой человек с трудом выкупил фотографии Элизабет. Художник плакал, причитал. Получив деньги, расхохотался, сунул банкноты в карман, уселся на пол, стал рисовать на обрывке оберточной бумаги. Он был безумен.

Константин аккуратно подписал последнюю карточку, сделанную второго сентября, «E.A.», что означало «Elizabeth. Autumn», или «Элизабет. Осень».

Через много лет работники архива посчитают надпись инициалами фотографа, о чем сделают пометку прямо на карточке.

Мы не одни
Арина Остромина

«Да что такое! Опять замок заело!» – Катя резко выдернула ключ, распахнула дверь, торопливо забежала в квартиру. Прислонилась к стене, пытаясь отдышаться. Стояла не шевелясь, пока не услышала мамины шаги в коридоре. Наклонилась, начала развязывать шнурки на кроссовках.

– Катюш, ты что так рано? Дождь пошел?

– Да нет, что-то живот заболел, решила вернуться.

– Ладно, я пока начну сырники жарить, приходи!

Катя закрылась в ванной, включила воду, села на пол. Ее трясло. Перед глазами снова и снова вставала одна и та же сцена: тело в темном спортивном костюме медленно падает на асфальт. Мама постучала в дверь:

– Катя, завтрак готов, выходи!

Пришлось наскоро умыться, взъерошить волосы мокрыми руками, растереть лицо полотенцем, как будто только что из-под душа, – не объяснять же маме, почему на самом деле пробежка не удалась. Катя села за стол, поковыряла вилкой румяный сырник, но есть не смогла.

– Да что с тобой? Ты такая бледная! Сильно живот болит? Может, не пойдешь в школу? Я записку напишу, хочешь?

– Да, давай. Пойду полежу.

– Ты мне звони сразу, если хуже будет!

– Конечно! Да не волнуйся, я посплю, и все пройдет.

Мама ушла на работу, а Катя встала у окна и долго смотрела на Енисей, на его быстрые светлые воды, на высокие опоры моста. Набережную из Катиного окна было не видно. Что там сейчас происходит? Скорая, милиция? Хорошо, что в школу не пошла – в голову ничего не лезет, надо сначала в себя прийти.

Без утренних пробежек Катя уже не могла обходиться. Это как наркотик: стоит пропустить один день, и уже сил нет выдерживать школьные нагрузки. Родители к этой ее привычке относились с уважением. Сами они спортом не занимались, но всегда говорили: «Надо бы начать, да все никак». Плохо только, что Катя одна бегает. Папа даже пытался составить ей компанию, несколько раз пробежался с дочкой, но у него вечно командировки, не получается каждый день бегать. Вот и сейчас его нет в городе.

В апреле уже хотя бы светло по утрам, не так страшно. Дорожка вдоль набережной Енисея Кате нравится: там тихо, чисто, а скоро уже и зазеленеет все. Людей, правда, там почти нет. Изредка попадаются такие же бегуны, как Катя. Она там всех уже знает в лицо. Первое время Катя без наушников бегала – хотела слышать, что происходит вокруг. Машин в такое время мало, город еще спит. Птицы просыпаются, вода в Енисее глухо шумит. Потом Катя привыкла к этим звукам: ничего нового, постоянные бегуны встречаются в одних и тех же местах, по ним часы проверять можно. Стало скучно бегать просто так. А тут еще и конец учебного года, времени вечно не хватает. А на пробежке как раз голова ничем не занята – полчаса английского тут очень кстати! Вот так и получилось, что Катя теперь бегает в наушниках.

Сегодня утром все было как обычно. Катя бежала в хорошем темпе, правильно дышала, слушала урок про модальные глаголы. И вдруг – толчок в спину! Что это? Катя даже испугаться не успела, слишком быстро все произошло. Это уже потом, на пути к дому, она пыталась вспомнить все по порядку, секунда за секундой. Вот ей зажимает рот холодная кожаная перчатка, с резким запахом, как будто только что из магазина. Вот ей заламывают руки – от боли Катя наклоняется, едва стоит на ногах. И вдруг хватка ослабевает. Катя резко выпрямляется, бросается вперед, срывает наушники – и только после этого оборачивается.

Мужчина в темном спортивном костюме с шумом падает на асфальт, вниз лицом. Но что это? Рядом с телом, кажется, стоит маленькая девочка в светлом пальто и длинном платье. Она выдергивает зонтик из спины маньяка и брезгливо осматривает острый конец. Но когда Катя приходит в себя и пытается заговорить, девочка вдруг быстро шагает ей навстречу – Катя даже не успевает отступить назад. Она чувствует порыв обжигающего ледяного ветра, и девочка исчезает.

Катя моргает, смотрит на дорожку. Там по-прежнему лежит неподвижная темная фигура – значит, хотя бы это не привиделось! Мужчина не шевелится. Но если он мертв, как же это получилось? Вот только что он схватил Катю, и что было бы дальше – даже думать страшно. А вот он уже лежит мертвый. Почему? Что случилось? И была ли тут девочка? Может, это просто туман? На рассвете такое бывает – клочья тумана у самой земли. Особенно у реки.

Маме рассказывать нельзя: она стрессы плохо переносит. Разволнуется, у нее давление подскочит. Нет уж. Папе рассказала бы, но он уехал опять. Катя велела себе забыть эту жуткую историю. Нет, нет, нет. Не думать. Не вспоминать. Ничего не было.

Вечером, когда Катя с мамой ужинали, а телевизор бубнил свое, Катя вдруг выронила вилку. Мама забеспокоилась:

– Катюш, что с тобой? Опять живот?

Катя помотала головой, взяла другую вилку и, стараясь не смотреть маме в глаза, наклонилась над тарелкой. Мама повернулась к экрану. Молодой диктор, в темном костюме, с прилизанными волосами, сухо и монотонно читал вечерние новости: «Сегодня утром на набережной недалеко от Коммунального моста обнаружено тело неизвестного мужчины. По сообщению полиции, смерть наступила по естественным причинам, от сердечного приступа. Всех, кто видел этого человека, просим позвонить по номеру…»

– Катя, – испуганно прошептала мама. – Ты его видела, да?

– Не знаю! Кажется, видела. Не помню! – Катя вдруг заплакала, и мама бросилась ее утешать. Уговаривала Катю, что лучше забыть этого незнакомца раз и навсегда: мало ли кто от сердечного приступа умирает, нас это не касается!

Через пару дней Катя снова начала бегать, но к Енисею выходить пока не решалась, бегала в своем квартале. Машин в такую рань еще нет, воздух чистый. И безопасно – под окнами жилых домов. Если что, можно закричать. В крайнем случае, люди полицию вызовут, если сами на помощь не придут.

К счастью, в школе в эти дни творилось что-то невообразимое: контрольные по всем предметам, зачеты, проверочные работы – выпускной класс, месяц до экзаменов! Катя, может, и думала бы про нападение, про таинственную смерть, про девочку в белом пальто, но у нее просто ни минуты свободной не оставалось. Мозг работал, как заведенный. Учеба отнимала все силы. То страшное утро удалось забыть.

А ровно через неделю, тоже во время ужина с мамой, Катя увидела в телевизоре того же диктора и услышала те же слова. Только теперь он говорил сбивчиво, испуганным голосом. Это так не подходило к его аккуратной внешности! Еще один молодой мужчина найден мертвым, и опять на дорожке, где по утрам бегают девочки. Только теперь уже не на Енисее, а на Каче. И опять сердечный приступ.

Мама с ужасом повернулась к Кате:

– Опять? Еще один? Что же они такие неосторожные! Надо же сначала сердце проверить, а потом уже спортом заниматься!

Катя молча выключила телевизор, быстро доела котлету и ушла в свою комнату.

На следующий день отменили последний урок, Катя пришла домой пораньше, села читать сообщения во «Вконтакте». Вот одноклассники обсуждают завтрашнюю контрольную по химии. Вот девчонки из Катиной компании болтают про диеты и фитнес. Двоюродная сестра из Омска хочет в гости приехать. Ну-ка, ну-ка… а это что такое? Тело в парке? Это кому-то интересно? Незнакомый ник: «Странно это все… разве так бывает… два здоровых молодых мужика вот так сразу помирают на пробежке?» Кто-то с ним соглашается, кто-то спорит, кто-то предлагает сменить тему. Катя пошла по ссылке, попала на городской форум. Нужна регистрация, чтобы почитать обсуждение. Ладно, нужна так нужна. Зарегистрировалась под новым ником: мало ли кто из знакомых там сидит.

Там тоже бурно обсуждали эти два случая. Одни писали, что это просто совпадение, ничего интересного. Другие возмущенно возражали: так не бывает! Катя подняла глаза от экрана, посмотрела в окно, задержала дыхание. Сердце колотилось. «А, ладно. Рискну». И она быстро написала: «Первого из них я видела… он на меня напал на набережной… а потом вдруг упал и умер».

Ну, все. Теперь за уроки. Не отвлекаться, не ходить на форум! Вечером, уже перед сном, Катя взяла планшет. Сотня комментов, народ строит версии одна другой загадочнее. Катя начала листать экран за экраном. Так, а вот это интересно! Свежая регистрация, никакой информации – новенькая участница ответила Кате, что с ней было то же самое! Вчера, на набережной Качи, где нашли второй труп. Как бы с ней познакомиться? Не на форуме же писать про таинственную девочку!

После короткого диалога Катя вытащила свою собеседницу в приватный чат. Девочка назвалась Настей. Несколько дней они обе осторожно ходили вокруг да около. В конце концов Катя поверила, что общается не с маньяком и не с любителем пошутить, а с другой несостоявшейся жертвой. Теперь надо было встретиться: в переписке не все можно обсудить. Катя предложила место встречи: в торговом центре, рядом с кафе, в субботу днем. Настя, похоже, тоже побаивалась свою новую знакомую. Но все-таки написала, что будет в красной короткой куртке, полосатом шарфе и черных джинсах.

– Мам, пап! Мне в магазин надо! Потом еще погуляю немного!

– Стой, Катюш! Орехов на обратном пути купи, ладно? Я торт буду печь, у нас же гости завтра! И не допоздна гуляй!

– Ладно, куплю! Пока!

В торговом центре метались туда-сюда толпы покупателей – с озабоченными лицами, в расстегнутых пальто, с растрепанными волосами. Напротив кафе, облокотившись на перила, уткнулась в телефон невысокая худая девочка в красной куртке. Катя выждала несколько минут. Посмотрела по сторонам, проверила, не стоит ли там еще кто-нибудь? Не приманка ли это? Как в сериалах: нет ли хвоста, не следят ли за местом встречи? Вроде бы все спокойно.

– Привет! Ты Настя?

– Да. Привет!

– Что делать будем? В кафе зайдем или погуляем?

Настя оглянулась: все столики были заняты, толкаться среди людей не хотелось.

– Лучше погуляем. Там тепло сегодня!

Девочки вышли на улицу. Деревья еще голые, серые, но ветер уже пахнет весной. Катя потрогала скамейку: теплая, нагрелась на солнце.

– Посидим?

Разговор сначала не клеился. Катя поспрашивала Настю о школе, заговорила про кино, потом про компьютеры. Настя отвечала неохотно, коротко. Потом немного осмелела. И тут Катя не выдержала:

– Слушай, когда тот мужик на тебя напал, ты ничего странного не видела?

Настя побледнела:

– Ты тоже? Видела ее?

Катя вдруг закрыла лицо ладонями, покачала головой, потом опустила руки и быстро заговорила:

– Я думала, что свихнулась после этого нападения! Никому не рассказывала! Даже думать об этом боюсь! И так-то после такого в себя прийти трудно, а тут еще девочка! Она же меня спасла! Ты вообще представляешь, что с нами было бы, если бы этих гадов никто не остановил?

Настя, едва дыша, кивала и тихо шептала: «Да. Да. Правда».

Катя выговорилась, замолчала, смотрела себе под ноги. По асфальту бодро прыгал воробей, совсем близко. Она вытащила из кармана пачку крекеров, бросила пару штук на дорожку. Тут же налетела целая стая, зашумела, зачирикала. Настя положила руку Кате на плечо:

– Ну ничего, главное, что мы живы, правда?

– А девочка? Кто она? Как такое вообще может быть?

– Не знаю. На привидение похоже. Ты веришь в привидения?

– Да нет, конечно! Какие там привидения, ты что! Двадцать первый век. Не хватало еще в привидения верить.

– Но, Катя, а что тогда? Если она не привидение, почему она исчезла? И почему прямо в нужный момент появлялась?

– В нужный момент, говоришь… Она заранее знала про нападения? Но тогда она могла и раньше так делать! Надо поискать – вдруг еще такие случаи были!

Катя заторопилась домой: ей не терпелось действовать. С Настей договорилась встретиться на том же месте во вторник вечером. Забежала в магазин, купила для мамы орехи, и пока родители готовились к завтрашнему приему гостей, Катя сидела в своей комнате и пыталась найти в Интернете старую криминальную хронику. Ничего интересного не попалось, но она не отчаивалась: завтра к родителям придут гости!

После праздничного обеда, перед тортом, Катя подсела к папиному другу, полковнику полиции.

– Андрей Геннадьевич, у меня к вам просьба!

– Да что ты! На работу к нам хочешь? – добродушно засмеялся толстяк.

– Пока нет, – вежливо улыбнулась Катя, чтобы показать: шутку оценила, а теперь – к делу. – Мне нужно доклад написать, про всякие странные случаи. Вот как недавно было: два трупа, у обоих сердечные приступы, оба на пробежке умерли. Странно ведь, правда? А если и раньше такие случаи были, то можно разные теории придумать. У нас это как упражнение на логику.

– Ну, Катюша, а я-то чем помочь могу?

– Да я тут подумала… может, в архиве у вас какие-то похожие материалы есть?

– Может, и есть. Только ведь это секретная информация.

Катя ненадолго задумалась, потом ее осенило:

– Андрей Геннадьевич, так это если недавние случаи – тогда секретная! А если сто лет назад?

– Ну, если сто, тогда другое дело. Сейчас попробую помочь.

Он достал телефон, набрал номер: «Юрий Семеныч, мне тут надо одной школьнице с уроками помочь. Найдешь ей завтра в архиве кое-что? Утром расскажу. Да нет, ничего сложного! Значит, в два она придет!»

– Ну, Катерина, повезло тебе. Мой стажер завтра в два часа тебя ждет. Ему тоже полезно в архиве покопаться – пусть поучится!

В понедельник Катя едва дождалась последнего урока. Схватила куртку, на ходу вытащила из рукава шарф и кое-как намотала на шею, побежала к Андрею Геннадьевичу на работу. Там ее уже ждали. Юрий Семеныч оказался веселым молодым студентом юрфака. Высокий, в веснушках, он сразу понравился Кате, и она рассказала ему свою легенду про школьный доклад. Папки для Кати он принес заранее. Посадил ее за пустой стол, налил горячего чаю, и даже бутерброд с сыром где-то раздобыл. Это было очень кстати: Катя в школе не обедала, спешила.

Через несколько часов у Кати в блокноте, куда она выписывала факты, было пять похожих случаев. Первый в тысяча девятьсот десятом году, последний в апреле семнадцатого. Почти сто лет назад! И везде молодые мужчины, которых утром находили мертвыми. И везде смерть наступала по непонятной причине, предположительно от сердечного приступа.

Во вторник Катя примчалась в торговый центр, дождалась Настю и сразу начала рассказывать:

– Ты не представляешь, что я нашла! Пять случаев! Точно таких же!

– Фигасе! Думаешь, та же девочка их убила?

– А кто же еще?

– Не, ну мало ли! Может, сами?

– Да нет, так не бывает! Если бы один, ну два – еще могло такое быть. Но чтобы пятеро? И теперь эти наши двое! А ведь наверняка и другие были!

– Кать, а про этих пятерых-то ты откуда узнала?

– Да папин друг помог, он в полиции работает! Прикинь, мне вчера архивы дали посмотреть! Но только старые. А современные дела не показывают, у них там все засекречено.

– Ну ты даешь! Такую деятельность развернула!

– А как иначе-то? Тебе, что ли, не интересно, что за девчонка нас спасла?

– Само собой, интересно!

– Ладно, пошли на набережную, я тебе все покажу на месте. А по дороге расскажу, что я придумала!

Девочки вышли на улицу. Солнце уже зашло, но еще не стемнело. Воздух стал синевато-серым, густым, непрозрачным. Когда проходили мимо краеведческого музея, вдруг подул ледяной ветер, как зимой, а в воздухе, прямо над ними, сгустился туман.

По дороге Катя поделилась своим планом: надо найти всех, кому удалось спастись от маньяков. Наверняка нас много, мы познакомимся с остальными, будем общаться! Можно сделать сайт и выкладывать там все истории чудесного спасения, которые уже удалось раскопать. Наверняка откликнутся и другие девочки, если с ними тоже такое было. Насте эта идея не понравилась – ей совсем не хотелось рассказывать, что с ней случилось. Чтобы сменить тему, Настя спросила:

– Слушай, а почему так холодно стало? Было же тепло, когда мы на улицу вышли!

Катя тоже заметила: слишком резко похолодало. Девочки остановились на набережной, Катя повернулась к Насте и замерла. Молча схватила Настю за рукав, а другой рукой показала куда-то ей за спину. Настя быстро обернулась. У парапета, опираясь на зонтик, стояла та самая девочка в светлом пальто. Она никуда не спешила, и Катя с Настей только теперь смогли рассмотреть ее. Серая шляпка с плоскими полями открывала высокий лоб, через плечо была перекинута длинная темная коса с бантом. Лицо у девочки было такое, будто ее оторвали от важного интересного дела и заставили заниматься чем-то невыносимо скучным и противным.

Девочка не таяла, не исчезала, а просто неподвижно стояла напротив и смотрела на Катю. Собравшись с духом, Катя спросила:

– Ты кто? Ты живая?

Девочка помотала головой.

– Нет? Ты призрак?

Кивнула.

– Это ведь ты нас спасла! А почему?

Приподняла плечо, наклонила голову. Как будто хотела сказать «не знаю». Или, может, просто не могла ответить? Катя, наконец, поняла: девочка не может говорить. А столько всего нужно у нее спросить!

И вдруг девочка быстро двинулась к Кате, приблизилась вплотную, окружила ее легким белым облаком. Катю сковал холод, все тело заледенело, не было сил пошевелиться, голос пропал, стало больно дышать.

Катя больше не видела ни Настю, ни набережную. Вокруг расползалась унылая серая пустота: там ничего нет, там пугающе тихо, и только две девочки смотрят друг на друга.

– Что ты хочешь знать? – еле слышно произнесла незнакомка.

– Почему ты нас спасла? И ведь не только нас, да?

– Девочки не должны погибать. Я знаю, как это страшно! Меня никто не смог спасти, когда на меня напал тот человек. Я умерла, но не обрела покой. Мне хотелось наказать убийцу. Это было легко! Вскоре он напал на другую девочку, я ощутила ее ужас и сразу оказалась рядом. Убийца упал замертво, а девочка осталась жива. И тогда я поняла, что должна вас защищать от таких, как он.

– Но как ты это делаешь?

– Сама не знаю. В первый раз я просто хотела помешать убийце, ткнула его зонтиком, и вдруг увидела яркую белую молнию! Эта молния, кажется, ударила злодея прямо в сердце, и он упал. Мне было больно, как будто это меня обожгло огнем, а не его. И с каждым разом мне всё больнее.

– А что будет дальше? Если у тебя больше не останется сил?

– Не знаю. Наверное, тогда я исчезну. Думаю, что это уже скоро случится.

Катя вдруг вспомнила про свою затею:

– А можно как-то найти других спасенных девочек? Пусть они всем расскажут, как ты им помогла!

– Нет! Не ищи их! И не рассказывай никому. Я не хочу, чтобы меня считали убийцей. Лучше пусть никто не знает обо мне!

Катя пообещала молчать: никакого сайта, никаких поисков спасенных.

Девочка чуть приподняла уголки губ, как будто попыталась улыбнуться в ответ, и растаяла. Серая пустота исчезла вместе с ней, в мир вернулись краски и звуки.

Перепуганная Настя протянула руку, хотела дотронуться до подруги, как будто сомневалась: не призрак ли это? Но не смогла: Катю окружал кокон ледяного воздуха. Через пару минут воздух нагрелся, ветер стих, в кустах запела ночная птичка.

– Что с тобой было?

– Потом расскажу. Пойдем домой.

Девочки молча пошли с пустой набережной к людным улицам, к свету фонарей, к шуму машин. А над ними дрожал на ветру клочок тумана, маленькое белое облако.

Прошло два года. Холодным апрельским вечером в Красноярске случилась трагедия: на безлюдной набережной кто-то напал на семиклассницу, которая возвращалась домой от подруги. Девочку нашли утром. Она лежала на асфальте, мех на капюшоне куртки намок и склеился от дождя, красный шарф обвивал тонкую шею. На лице застыла странная улыбка, а в руке девочка сжимала старинный белый зонтик. Убитые горем родители сказали, что никогда раньше его не видели.

Через две недели молодая продавщица круглосуточного магазинчика вышла покурить во двор. Из-за мусорных баков к ней метнулась темная тень. Не успела девушка закричать, как все было кончено: высокий плотный мужчина рухнул как подкошенный, а за спиной у него стояла худенькая темноволосая девочка в серой куртке с капюшоном, в длинном красном шарфе. В руках она почему-то держала старинный белый зонтик. Но когда продавщица пришла в себя и попыталась заговорить, девочки с зонтиком уже не было.