Текст книги "Корифеи русской оперной сцены. На волнах радиопередач"

1-го апреля (это не первоапрельская шутка) 1912 года на сцене Большого театра появился новый исполнитель партии Валентина в опере Ш. Гуно «Фауст». Перед взыскательной московской публикой предстал молодой С. Мигай. Красивый голос очень мягкого тембра, легкий, какой-то воздушный, идеально выровненный, с технической точки зрения совершенно безупречный и опертый на дыхание, был необычайно задушевным. Естественно, дебют прошел блестяще!

Впервые выступив в Петрограде в большом концерте, Мигай, буквально, очаровал слушателей (принимал участие в концерте Л. В. Собинова). Уже в первом антракте был назван многими «русским Баттистини». Надо признать, что в актерском отношении он не был столь уж одаренным. Однако, занятия с К. С. Станиславским дали ему возможность расширить границы своих актерских данных. Кроме того, Нежданова, будучи его партнершей, много работала с ним над репертуаром, добиваясь искренности и простоты в передачи настроения, естественности поведения на сцене.

Сам Сергей Иванович обладал исключительной восприимчивостью, пытливостью и жаждой совершенства. И все же успехи С. Мигая на оперной сцене берут свое начало от встречи со К. С. Станиславским. Вот его слова: «Не только своим Онегиным (именно эту партию он проходил со Станиславским), но и всей своей дальнейшей творческой работой, я всецело обязан дорогому Константину Сергеевичу. С горячим чувством благодарности, я вспоминаю светлый образ моего великого учителя».

Первоклассная вокальная техника (вспомним М. Баттистини) давала возможность, буквально, сверкать в лирическом репертуаре – «Травиата», «Дон Жуан», «Севильский цирюльник». В более драматических партиях он был чуть менее интересен, но все же хорош. Партия Ренато в «Бал-Маскараде», например, исполнялась им блестяще, а вот Грязной был он не самый лучший. Партию Яго С. Мигай избегал, а петь Вильгельма Телля боялся и, если не ошибаюсь, спел его всего лишь один раз. Пел С. Мигай и такие партии, как Амонасро, Эскамильо и Мазепа. Повторяю, что голосом своим, благодаря полученной вокальной школе, он владел в совершенстве.

К примеру, Мигай мог петь на одном дыхании такие фразы, что коллеги, не говоря уже о слушателях в зале, буквально задыхались, когда внутренне пели вместе с ним. К сожалению, записи, сделанные певцом, не дают полного представления о его голосе, так как были сделаны, когда певцу было уже много лет. В 1924 году С. Мигай уходит из Большого театре и три сезона поет в Мариинке. Начиная, примерно, с 1927 года певец, в основном, гастролирует по таким городам, как Харьков, Киев, Одесса, Казань, Свердловск. В 1939 году С. Мигай становится Народным артистом РСФСР.

После получения столь высокого звания, С. Мигай гастролирует значительно меньше и вновь поет на сцене Большого театра. Однако в 1941 году он все же уходит из Большого театра и становится солистом Всесоюзного радио, где поет до 1948 года. Именно в тот период и были сделаны записи, которыми мы сегодня располагаем.

С 1948 года и почти до конца своих дней Сергей Иванович преподавал в Московской консерватории. С 1952 года он профессор! Памятен прощальный концерт Мигая, который состоялся в 1946 году на сцене Малого зала консерватории. Почему Малого, а не Большого я понять не могу, ведь у него была масса поклонников? Слушатели отмечали, что Сергей Иванович был еще в отличной вокальной форме. Выдающийся певец скончался 6 декабря 1959 года в Москве. Замечательный певец, гордость Большого театра С. Мигай оставил заметный след в отечественном оперном искусстве. Его вдохновение, красота его голоса, выразительность исполнения, дарили слушателям незабываемые художественные впечатления, радость соприкосновения с Большим искусством!

Н. А. Обухова

14 апреля 1930 года в Москве произошло событие, о котором сразу же заговорила музыкальная общественность столицы. Заговорила увлеченно и восторженно! Так что же собственно произошло? А произошло вот что… В этот день на сцене Большого театра появилась новая Кармен. Наконец-то Надежда Андреевна Обухова играла в спектакле, о котором так мечтала.

Безусловно, с 1916 года, а это год дебюта певицы, до 1930 года срок достаточно большой, особенно для вокалисток. Объяснить подобное можно, видимо, необычайной требовательностью актрисы к себе самой и создаваемому ею образу. Дело в том, что Н. Обухова до исполнения ею Кармен, видела на сцене двух потрясающих исполнительниц, которые на долгие годы вошли в ее сознание и остались в памяти.

Первую, Сесиль Кеттен, испанку, Надежда Андреевна видела еще в молодости, живя в Ницце. На секунду представьте себе: открытый театр в горах, под синим южным небом, среди чудесной природы! Роскошный спектакль, сама обстановка и, конечно, Кеттен, произвели на молодую Обухову неизгладимое впечатление!

Она, буквально, бредила темпераментными героями, страстной чарующей музыкой, зажигательными танцами, игрой и пением главной героини! Чуть позже Надежда Андреевна писала: «Но я слушала и другую Кармен, уже на сцене Большого театра и значительно позже. Это была Мария Гай. Именно эти два неповторимых образа, подлинно испанских, до сих пор у меня перед глазами. Мое же первое выступление в этой партии настолько памятно, что до сегодняшнего дня свежо, как будто это было вчера. Несмотря на то, что опера Ж. Бизе и образ Кармен давно уже пленяли и волновали меня, мне как-то не верилось, что я когда-нибудь буду это петь. Вокальная сторона меня не смущала. Партию знала давно. Меня беспокоили трудности сценические. Но вот однажды, директор театра вызвал меня и предложил выступать в… Кармен! Дело в том, что начались гастроли американского дирижера Владимира Савича и он должен был дирижировать только „Кармен“. Ему обещали предоставить много репетиций с солистами, оркестром, хором и балетом. Так что мне представилась возможность не просто войти в спектакль в срочном порядке, а и поработать над образом в процессе репетиций!»

Читатели поняли, что Обухова долго не бралась за Кармен по причине высокой требовательности к себе. Ах, если бы таким качеством обладали все артисты, то, поверьте мне, не было бы бледных неинтересных работ, не было бы беспомощных выступлений. Но, что же говорила об образе цыганки Надежда Андреевна? «Кармен для меня не легкомысленный мотылек, порхающий от цветка к цветку, а сильно, горячо любящая женщина, борющаяся за свободу своего чувства и предпочитающая смерть насилию над этим чувством».

К моменту воплощения Кармен на сцене Большого театра в 1930 году, Надежда Андреевна была, как говорится, во всеоружии. Представьте себе, что она не только досконально изучила оперу Ж. Бизе, но и отлично знала литературный первоисточник – новеллу Мериме. Кроме того, Обухова была знакома с постановкой «Кармен» в театре С. Мамонтова и более фундаментальной постановкой в Большом театре в 1898 году.

Я рассказал о двух исполнительницах, которых Обухова боготворила. Она сравнивала их несмотря на то, что были они совершенно разные. Кеттен была темпераментна, гибка, подвижна и очень изящна. Гай была внешне более сдержана, но резка и порой грубовата. Запомнила Обухова и яркие детали исполнения. Она писала позднее: «У Марии Гай была своеобразная походка, характерные движения. Вспоминается, как в первом действии Мария Гай грызла апельсин и швыряла корки на землю, то есть на сцену. Это было так естественно!»

Конечно, впечатления, а значит и мнения об игре актера могут быть самые полярные. Обухова восторгалась Марией Гай в роли Кармен, в этом мы убедились. Но вот видный музыкальный критик того времени, Кашкин, писал: «Это только простая фабричная работница, чуждая какого-либо изящества и поэтичности, какие хотелось бы видеть в ней, считаясь с музыкальным воплощением ее в опере Ж. Бизе». Почему я, дорогие читатели, заострил на этом ваше внимание? Зачастую одно субъективное мнение какого-нибудь критика может не только привести исполнителя в уныние, а нанести ему душевную травму. Актеры – люди особого склада, они легкоранимые и нервы их находятся на поверхности.

Надежда Андреевна Обухова была лично знакома с М. Гай и говорила, что и в жизни та была необычайно самобытна. Фотография Марии Гай с дружеской надписью всегда висела на стене в квартире Обуховой. Заглянув в справочник, найдем Марию Гай и прочитаем: «Испанская певица, родилась в Барселоне в 1879 году. Меццо-сопрано. Училась пению у маэстро Адини. В России гастролировала впервые в 1908 году. Одна из лучших исполнительниц партии Кармен. Скончалась в Нью-Йорке в 1943 году».

Кармен – девушка из народа, но Н. А. Обухова, рисуя ее, никогда и нигде не прибегала к упрощению, к натуралистическому обыгрыванию сценических деталей. Она захватывала зрителя непередаваемо тонкой игрой чувств, выраженных безо всякой вычурности движений и излишней жестикуляции. Обухова, создавая свою Кармен, освободила ее от рутинных наслоений и штампов.

Наверно будет интересно узнать, а кто же из наших исполнительниц Кармен более всего нравился Надежде Андреевне? Мария Петровна Максакова. И это при том, что великолепной Кармен была, конечно же, Вера Давыдова.

Ну а теперь о первых годах жизни Н. А. Обуховой, которая вспоминала: «Музыка и пение с детства были моей родной стихией. Я с детства сохранила любовь к русской народной песне, широкой и привольной, как и наши бескрайние поля…»

Родилась Н. А. Обухова 22 февраля, 6 марта по новому стилю 1886 года в Москве в старинной дворянской семье, проживавшей в одном из особняков, расположенных в тихом переулке на Пречистенке. Ее мать, Мария Адриановна, умерла от чахотки в двадцатишестилетнем возрасте и отец, Андрей Трофимович Обухов, видный военный, занятый служебными делами, поручил воспитание детей их деду по материнской линии, Адриану Семеновичу Мазараки. В Тамбовской губернии у деда и воспитывалась маленькая Надя вместе с сестрой Анной и братом Юрием. Надежда Андреевна позже писала: «Петь я начала с юных лет. Пела русские народные песни, услышанные мной в деревне, среди необозримых полей и лесов!»

Семья была одаренной и с материнской и с отцовской стороны. Прадед по отцовской линии – известный русский поэт Евгений Баратынский. Отец обладал красивым баритоном и на досуге с удовольствием пел русские народные песни. Дед, Адриан Семенович, очень любил своих внучат. Именно ему была обязана будущая певица своим музыкальным развитием.

Адриан Семенович был человеком прогрессивных взглядов. Им восхищались, его уважали, как настоящего музыканта. На рубеже веков он основал в Воронеже филармонию и способствовал организации концертов.

Адриан Семенович умел разбираться в качествах музыки, давать им определенную характеристику. Кроме всего прочего он был знатоком и ценителем русских народных песен. На них он всегда указывал внукам как на источник красоты и правды.

Фиксируя внимание детей на красотах природы и искусства, дед обострял их эстетическое восприятие жизни, незаметно учил бережно относиться к ее разнообразным явлениям. Так закладывались в сердце, в детское сознание внуков Адриана Семеновича семена добра, редкой в те времена справедливости в отношении детей, оценки их поступков.

Имение Хворостянка бывшего Усманского уезда Тамбовской губернии, где жили Надежда Андреевна с братом и сестрой, было расположено в живописной местности. Его окружали сады и бескрайние степи. Маленькая Надя чувствовала, как близка ее сердцу простая, но прекрасная русская природа!

Сама обстановка тянула к пению, а Надя петь любила. Кроме того, она была активной участницей народных праздников, нередко пела в общем девичьем хоре. Голос у нее был, естественно, слаб, но тембр отличался красотой, а исполнение – задушевностью.

Безвыездная жизнь в деревне не отразилась на образовании Нади. Помимо обычных занятий с педагогами, она усердно занималась музыкой с любимым дедом. По существу, он был первым ее учителем не только пения, но и игры на фортепиано. Адриан Семенович тяжело переживал смерть дочери. И так как обе внучки Надя и Аня казались ему хрупкими здоровьем, ему хотелось навсегда избавить их от угрозы страшной болезни.

Вскоре дед везет своих внучек в теплые края. В Крыму, в Севастополе, в окружении благоприятной природы, Надя крепла и расцветала. Крепчал и ее голос, который звенел все увереннее и сильнее. Наконец-то Надя стала более серьезно относиться к своему дару, стала разборчивей в выборе репертуара. Однако русская народная песня всегда была на первом месте!

Впервые по-настоящему о своем возможном профессиональном пути певицы Надежда Андреевна задумалась в Италии, куда беспокойный дед привез своих внучек. Здесь в Ницце сестры лечились и продолжали усердно учиться. Они побывали в Венеции, Милане, Риме, а в Монте-Карло посетили оперный театр, где впервые услышали Федора Ивановича Шаляпина. В тот вечер великий русский артист вышел на сцену в роли Мефистофеля в опере Ш. Гуно «Фауст».

Впечатление от пения и игры Шаляпина было ни с чем не сравнимо и побуждало развивать собственный голос. Следует заметить, что у Анны Андреевны, сестры Нади, был тоже голос, и она впоследствии стала профессиональной певицей. Однако обе они понимали, что необходимо учиться, т. е. получить вокальную школу.

Шаг этот ответственный для всех певцов. Первые занятия это своего рода закладка фундамента, на котором в дальнейшем должно, если можно так выразиться, быть воздвигнуто здание (в нашем случае, вокальная школа, которая должна служить любому певцу верой и правдой всю его творческую жизнь).

Считается, что Надежде Андреевне повезло – ее первой профессиональной учительницей пения была Элеонора Липман, ученица великой Полины Виардо. К сожалению, занятия были недолгими, а по какой причине они прекратились мне не известно.

Занятия по истории, русской и западной литературе вел с сестрами некто Владимир Михайлович Озеров, хороший знакомый деда, широко образованный человек, друг Гарибальди, Флобера и Тургенева. После занятий он всегда очень уважительно обращался к девушкам со словами: «Ну, а теперь давайте петь!» Особенно нравился ему Надин голос, низкий, бархатистый, как бы посеребренный. Не знаю, можно ли было даже мечтать о таком образовании, какое получила сестры Обуховы! Музыка окружала сестер со всех сторон: баркаролы, песни и танцевальные мелодии во время традиционных шумных карнавалов, пышные спектакли в оперных театрах. Неизгладимые впечатления производили встречи с бродячими певцами и кочующими оперными труппами.

Однако, ни музыка, ни роскошная природа не в силах были заглушить тоску по родине. Живя в Италии, Надежда Андреевна не отрывалась от России. Постоянные встречи с русскими, в том числе с политическими эмигрантами, способствовали ее интеллектуальному росту, обогащению, расширению мировоззрения. Но вот представилась возможность вернуться на родину. Но какой ценой? Лучше бы этого не произошло… Дед, любовь и признание к которому сохранили на всю жизнь, скончался. Произошло это в 1906 году, когда Надежде Андреевне было двадцать лет. И вот они с сестрой возвращаются в Москву. Встреча с родными местами всколыхнула в Надежде Андреевне с еще большей силой любовь к искусству.

Посещение музеев, театров, особенно оперного, стало потребностью. Удовлетворить ее было легко, так как дядя Надежды Андреевны, Сергей Трофимович Обухов занимал должность управляющего театрами.

Любопытно заметить, что родной дядя Надежды Андреевны Сергей Трофимович был великолепным певцом. Обладал он роскошным баритоном, учился, как было модно в то время, у итальянцев, причем у многих. Позже несколько сезонов пел в Большом театре, исполняя такие партии, как Онегин, Жермон и Эскамильо. Какое-то время был даже заведующим монтировочной частью театра.

Почему я так подробно рассказываю о Сергее Трофимовиче Обухове? Дело в том, что он еще писал и музыку. Всеми любимую «Калитку» написал именно он. Так что это родной дядя Надежды Андреевны Обуховой. Будучи профессионалом с большой буквы, Сергей Трофимович, послушав племянницу, настоятельно рекомендует ей начать систематические занятия пением. И вот уже в 1907 году Обухова становится студенткой Московской консерватории. Она поступает в класс замечательного педагога Умберто Мазетти, у которого училась Антонина Васильевна Нежданова. Напомню, что Нежданова у Мазетти прошла пятилетней курс за три года и стала великой певицей! Именно она была первой золотой медалисткой в истории Московской консерватории.

С большим желанием и хорошим настроением преступила к занятиям в консерватории Надежда Андреевна Обухова; класс прославленного профессора Мазетти стал для нее как бы вторым домом. Забывая о сне и отдыхе, талантливая студентка наверстывала упущенное.

Однако здоровье Надежды Андреевны оставляло желать лучшего. Смена климата была слишком резкой. Давала себя знать и наследственность. Если Вы помните, мать ее умерла от чахотки. Сказывались и перенесенные в детстве болезни. В общем организм требовал более тщательного ухода. К сожалению, учебу пришлось прервать уже через год и снова ехать лечиться в Италию. Весь 1909 год Обухова провела в Сорренто, Неаполе и на Капри. Но бездеятельной быть Надежда Андреевна, конечно же, не могла. Она совершенствовала итальянский язык, изучая параллельно французский.

Кроме того, разучила много итальянских песен, а помогал ей в этом певец-гитарист Джованино Амброзино. Скучая по родине, Обухова часто пела старинные русские романсы, от которых итальянец приходил в восторг.

Там же на Капри в это время лечился Алексей Максимович Горький. Позже Надежда Андреевна писала: «Гуляя, я часто издали смотрела на виллу, в которой жил А. М. Горький. Мне всегда хотелось узнать, как он живет, хотелось увидеть его и даже спеть ему, но увы… мы с сестрой были слишком застенчивы и скромны, чтобы так просто подойти к Великому писателю.

Однако моя мечта сбылась много позднее, когда я была уже солисткой Большого театра. Как-то директор театра Малиновская предложила мне поехать к Алексею Максимовичу, чтобы доставить ему удовольствие, спев несколько произведений. Я с радостью согласилась. На меня М. Горький произвел чарующее впечатление. Запомнились мне его пытливые глаза, необычайно умные, голубые, как небо в ясную погоду!

Я рассказывала, что живя с сестрой на Капри, мечтала его увидеть. Он ласково заметил, что, дескать, напрасно не зашли, он был бы рад. Я спела ему несколько песен в том числе и неаполитанскую. Он же пообещал мне по приезде в Сорренто прислать ноты местных национальных песен. Обещание он свое исполнил, и я получила сборник песен, который до сих пор бережно храню».

Поправив в какой-то степени свое здоровье, Обухова возвращается в Москву и не идет, а буквально бежит в консерваторию к своему маэстро. Выдающийся педагог был умным и чутким наставником. Он помогал найти в голосе природное естественное звучание. В двух словах о маститом педагоге. Умберто Августович Мазетти родился в Болонье в 1869 году. Итальянец по национальности, он с 1899 года жил и работал в России. Профессор Московской консерватории, он и умер в Москве. За его гробом шли все его ученики, а воспитал их он не мало. Среди них: Нежданова, Барсова, Обухова, Гукова, Кошиц, Политковский, Стрельцов. Как видите, целая плеяда выдающихся и даже великих мастеров бельканто! Действительно, Мазетти был необычайно даровитым вокальным педагогом! Он, к примеру, стремился к тому, чтобы все тембровое богатство голоса его учениц, в данном случае Н. А. Обуховой, голоса рожденного природой, было выявлено наиболее полно и многогранно. Виртуозность перестала быть самоцелью, не осталось места и техническим экспериментам. Утверждалось только одно: средства выражения больших настоящих человеческих чувств.

Умберто Мазетти, занимаясь со своими учениками, к каждому подходил сугубо индивидуально. Он никогда не насиловал природу, и, как опытный дальновидный педагог всячески стимулировал национальные особенности пения ученика. Умберто Августович трудолюбиво, шаг за шагом, помогал Обуховой, как десять лет назад Неждановой, найти то русло, по которому спокойно и величаво текли бы звуки ее голоса. Он стремился к тому, чтобы редкое красивое от природы меццо-сопрано Обуховой звучало сочно, полно, свободно и, главное, естественно.

Хочу напомнить дорогим читателям, что У. Мазетти не копировал свой метод занятий с Неждановой, а упорно искал оригинальный путь помощи в формировании певческого искусства Н. А. Обуховой.

Он счастливо угадал в молодой певице способность к концентрации драматической взрывчатости, так типичной для представителей классического итальянского бельканто. Фундамент, который был заложен Мазетти, Обухова пронесла через всю свою долгую певческую жизнь. Через музыку, в первую очередь кантилену, она вскрывала идейную сущность оперных образов.

Раньше, и это заслуживает особой похвалы, в консерваторию на выпускные экзамены всегда приходили критики из газет и журналов. Это считалось нормальным и естественным. К сожалению, эта традиция забыта, причем давно. Так вот. В мае 1912 года Московская консерватория делала свой сорок третий выпуск. Среди экзаменующихся – молодая Надежда Обухова, а в зале влиятельная пресса из «Русских ведомостей» и «Русского слова».

В своих оценках пресса была единодушна: «В пении ее, помимо отличного голоса и прекрасного умения владеть им, слышалась задушевность и теплота, как несомненный признак большого сценического дарования».

Еще в консерватории Обухова определила свой путь – оперная сцена! Интересно заметить, что, еще будучи студенткой, она под вымышленной фамилией держит пробу в Мариинский оперный. И что бы Вы думали? Ее берут.

Известные, а точнее выдающиеся певцы «Мариинки» Тартаков и Фигнер приветствовали молодое пополнение – новой солистке были созданы все условия для плодотворной работы, но… Надежда Андреевича понимала, что еще необходимо много трудиться и, что очень важно, не без помощи У. Мазетти!

Обухова возвращается в Москву и продолжает готовиться к выпускным экзаменам, которые блестяще сдает. Впереди концерты и только концерты. Однако началась Первая мировая война. Ее мужа, молодого офицера, отправляют на фронт, и вместе с ним, прервав концертную деятельность, едет любящая жена Надежда Андреевна Обухова.

Лишь в 1916 году будущая певица возвращается в Москву и предстает перед строгим взором Умберто Мазетти. Пришлось в срочном порядке все восстанавливать, а утрачено было немало. Вокалисты, да и не только вокалисты, знают, что необходим ежедневный тренаж, а это, прежде всего, упражнения и еще раз упражнения. Однако Обухова быстро восстановила вокальную форму и решает пробоваться в Большой театр. Она смело идет на прослушивание и ее принимают в труппу театра!

Исполнение Обуховой произвело на руководства театра более чем благоприятное впечатление. Приказом по театру госпожа Н. А. Обухова зачислялась в труппу театра на ответственные, или, как чаще говорят, первые партии. Но впереди еще был дебют, от которого зависела дальнейшая судьба певицы. Принято считать дебютом Обуховой 12 апреля 1916 года, когда она вышла на сцену Большого театра в роли Любавы в опере Николая Андреевича Римского-Корсакова «Садко». Это верно. Так же верно и то, что партия Любавы считается одной из главных в опере.

Но было еще 5-е февраля, когда Надежда Андреевна вышла на сцену театра в небольшой роли в опере П. И. Чайковского «Пиковая дама». Перед московским зрителем предстала юная Полина с чарующим голосом.

Ну, а теперь о Любаве в опере «Садко». Знакомство Обуховой с этой ролью состоялось еще в консерватории. На одном из старших курсов студенты готовили оперные отрывки. Надежда Андреевна с чувством большой ответственности взялась за Любаву в опере Н. А. Римского-Корсакова. В выбранном старшекурсниками отрывке ей пришлось петь арию Любавы. Естественно, все это было театрализовано и, как позже призналась Обухова, это была ее первая, пусть не полная, но оперная партия. Для уточнения: до этого она пела только в концертах.

Кстати, в процессе работы над образом Любавы Обухова ставила перед собой совершенно определенную задачу: создать цельный образ любящей русской женщины. И это ей удалось! Дебют, уже настоящий, в главной партии прошел успешно. Дирижировал спектаклем Вячеслав Иванович Сук, мудрый талантливейший художник. Он был очень доволен дебютанткой. Большой знаток творчества Н. А. Римского-Корсакова, Вячеслав Иванович так высказывался о спектакле, которым в тот памятный вечер дирижировал: «Боначич пел горячо, Добровольская холодновато, Обухова правильно». В слово «правильно» Сук вкладывал особый смысл.

Это означало, что Обухова пела, как задумал Н. А. Римский-Корсаков. Следующей ролью на сцене Большого театра стала Любаша в опере все того же Н. А. Римского-Корсакова «Царская невеста». В театральной хронике одной из газет от 19 ноября 1916 года читаем: «В новой постановке „Царской невесты“ впервые выступила госпожа Обухова, которая, как с вокальной, так и со стороны сценической была очень хорошей исполнительницей роли Любаши».

В тот вечер спектаклем дирижировал Эмиль Купер, дирижер высочайшего уровня. Марфу пела Антонина Васильевна Нежданова, а Грязного – Леонид Филиппович Савранский.

Следующей партией, спетой в том же 1916 году, была Кончакова в опере А. П. Бородина «Князь Игорь». Если быть точным, то Обухова вышла на сцену 12 декабря, и это была ее третья большая роль на прославленной сцене.

Приступая к работе над ролью Кончаковны, Надежда Андреевна прежде всего пыталась выразить цельность и непосредственность натуры дочери Кончака. Н. А. Обухова очень тщательно готовилась к выступлению в этой роли. Она изучала гармоническое своеобразие восточного колорита, присущего всей партии. Скрупулезно, ноту за нотой, фразу за фразой, впевала, как говорят вокалисты, свою вокальную партию. Знакомясь с первоисточником, Обухова в уме представляла себе образ, который ей предстояло сыграть.

Любовь Кончаковны к сыну князя Игоря, глубокая и искренняя, но в то же время страсть эта эгоистична, настойчива и упорна, кстати, так она и выражена в гибкой, полной истомы и колоритной прелести музыке А. П. Бородина.

Вспомним, что Александр Порфирьевич Бородин является и автором либретто. Его единственная опера «Князь Игорь» была впервые поставлена в Петербурге В 1890 году. К сожалению, свое гениальное творение композитор так и не увидел, так как умер в 1887 году. Его оперу заканчивали Н. А. Римский-Корсаков и А. К. Глазунов.

14 октября 1917 года Надежда Андреевна Обухова вышла на сцену Большого театра в роли Весны в опере-сказке Н. А. Римского-Корсакова «Снегурочка». Назову несколько ролей, которые были сыграны Обуховой до этого.

25 января 1917 года Надежда Андреевна спела Кащеевну в опере Н. А. Римского-Корсакова «Кащей Бессмертный». Затем москвичи увидели ее в роли Ткачихи в опере все того же Н. А. Римского-Корсакова «Сказка о царе Салтане». Ну, а в опере П. И. Чайковского «Иоланта» Обухова спела Лауру.

Самой заметной партией спетой Н. А. Обуховой после Весны была, конечно же, Марфа в опере Модеста Петровича Мусоргского «Хованщина». Вот что писал в своей книге о прославленной певице видный искусствовед Георгий Александрович Поляновский: «Много я видел исполнительниц этой весьма сложной партии и до Обуховой и после нее и не только в Большом театре. Так вот. Более глубокого проникновения в замысел композитора, более совершенного воплощения могучей страстности, доходящей до исступления, встречать не приходилось. Казалось, самой природой Обухова была предназначена для исполнения роли Марфы: строгая красота, властность во взоре, пластичность движений».

Ну, а что же сама певица говорила об этом образе? «В моем представлении это религиозная фанатичка, раскольница, староверка, обрекшая себя на добровольное самосожжение во имя старой веры. В то же время это молодая, страстная женщина, обуреваемая чувством любви. В своей трактовке образа я стремилась передать большую внутреннюю силу Марфы, предпочитающей заживо сгореть вместе со своим неверным возлюбленным, чем добровольно уступать его сопернице…»

Напомню, что «Хованщина» – это народная музыкальная драма. Либретто написано самим композитором. Сюжет исторический, времен стрелецких бунтов и раскола. Действие происходит в конце 17 века. М. П. Мусоргский приступил к написанию оперы в 1872 году. Однако опера осталась незаконченной. Неожиданная смерть композитора стала причиной незавершенности задуманного.

Заканчивал оперу и оркестровал ее все тот же Н. А. Римский-Корсаков. Таким образом, гениальная опера увидела свет в 1886 году в Петербурге. Монументальная народно-историческая опера «Хованщина», как и опера «Борис Годунов» не имеет себе равных в мировом музыкальном искусстве по силе и глубине воплощения социально-исторических образов по справедливости и яркости изображения народных масс.

Хочу напомнить читателям, что, поступая в Большой театр, Обухова пела арию Далилы из оперы К. Сен-Санса. Опера «Самсон и Далила» пользуется среди певцов большой популярностью, благодаря великолепным главным партиям. Какое меццо-сопрано не мечтает спеть Далилу с ее красивейшими ариями?

Из двенадцати опер, написанных Сен-Сансом, «Самсон и Далила», пожалуй, самая лучшая. Впервые она была поставлена в Веймаре Ференцем Листом, который сам же и дирижировал спектаклем 2 декабря 1877 года.

В роли Далилы Надежда Андреевна Обухова вышла на сцену Большого театра 16 декабря 1917 года. Образ, созданный ею, был неотразим в своей своеобразной красоте и прелести умной и волевой женщины. Далила предает Самсона. Она жестока, вероломна, лицемерна. Но, что интересно, Обухова рисует свою героиню более многогранно, не обедняя и не упрощая образ. Да, Самсон – патриот, но враг филистимлян, к коим принадлежит Далила.

Сколько же партий спела на сцене Большого театра выдающаяся певица? Если быть точным, то это 19. Много это или мало? Считаю, что много, если принять во внимание, что Обухова пела все годы исключительно на одной сцене. Хотите сравнение? Современный и сильнейший тенор мира Пласидо Доминго уже спел 100 партий. И сравнивать здесь вряд ли уместно, и вот почему. Доминго – рекордсмен. Мало того, что он пианист и дирижер, что позволяет ему очень быстро разучивать новые партии, он связан контрактами со многими театрами мира. А это позволяет ему петь в самых различных постановках. Думаю, что Вы, дорогие читатели, поняли, что для того, чтобы иметь обширный репертуар надо ездить по всему миру. А теперь вспомним, возможно ли это было 60–70 лет назад. Вывод таков: для солиста, поющего исключительно в одном театре, 19 главных партий это достаточно.