Текст книги "Проблемная идентичность. Взгляд психотерапевта"

По ходу развития истории мы замечаем, что ситуация усугубляется: гадкий утенок теряет поддержку даже самых близких – своей семьи.

Так прошел первый день, затем пошло ещё хуже. Все гнали бедняжку, даже братья и сёстры сердито говорили ему:

– Хоть бы кошка утащила тебя, несносного урода!

Более того, даже его мать оказалась в этом числе.

А мать прибавляла:

– Глаза бы мои тебя не видали!

Что уж говорить обо всех остальных.

Утки клевали его, куры щипали, а девушка, которая давала птицам корм, толкала ногою.

Не нашлось места ему и за пределами его домашнего мира.

– Ты пребезобразный! – сказали дикие утки. – Но нам до этого нет дела, только не думай породниться с нами!

«Тебе нет места среди нас, ты чужой!» – с такими посланиями постоянно сталкивается гадкий утенок.

«Ты не наш, ты чужой!» – вот девиз травмы отвержения. Это, пожалуй, самая тяжелая травма из этой серии. Непринятие, отвержение близких людей подрывает саму основу идентичности – ее витальную составляющую: «Я есть! Я имею право быть!»

Результатом хронического нахождения в ситуации вышеописанных травм развития являются грубые нарушения идентичности нашего героя – витальной и социальной.

Нарушение витальной идентичности проявляется в следующих его переживаниях и установках: «Я не имею права на существование, не имею права быть». Это, как уже отмечалось выше, базовое нарушение идентичности, лишающее человека жизненной энергии и нередко приводящее его к ситуации хронической депрессии.

Бедняжка! Где уж ему было и думать об этом! Лишь бы позволили ему посидеть в камышах да попить болотной водицы.

Такого рода переживания могут приводить к суицидальным мыслям, что мы и наблюдаем у нашего сказочного героя.

– Лучше быть убитыми ими, чем сносить щипки уток и кур, толчки птичницы да терпеть холод и голод зимою!

Нарушение социальной идентичности проявляется в переживаниях собственной несостоятельности, ненужности, никчемности: «Я не подхожу!»

Гадкий утенок регулярно сталкивается с такого рода посланиями, исходящими от социального окружения.

– Умеешь ты нести яйца? – спросила она утёнка.

– Нет!

– Так и держи язык на привязи!

– Умеешь ты выгибать спинку, мурлыкать и испускать искры?

– Нет!

– Так и не суйся с своим мнением, когда говорят умные люди!

Удивительно, что среди этого хора посланий «что надо и как надо ему делать» наш герой пытается еще заявлять о своем «хочу».

– Ах, плавать по воде так приятно! – сказал утенок. – А что за наслаждение нырять в самую глубь с головой!

Вызывает удивление и уважение, что наш герой, находясь в такой токсичной атмосфере, не сломался и не подстроился под других. Думаю, тот факт, что гадкий утенок сумел сохранить в глубоко токсичной среде это самое «Я хочу», и позволил ему в будущем отыскать свою подлинную идентичность.

И совсем не удивительная, а вполне ожидаемая реакция его окружения, знающего, как нужно «правильно» жить:

– Да что с тобой?! – спросила она. – Бездельничаешь, вот тебе блажь в голову и лезет! Неси-ка яйца или мурлычь, дурь-то и пройдет!

– Не дури, а благодари-ка лучше создателя за все, что для тебя сделали! Тебя приютили, пригрели, тебя окружает такое общество, в котором ты можешь чему-нибудь научиться, но ты пустая голова, и говорить-то с тобой не стоит! Уж поверь мне! Я желаю тебе добра, потому и браню тебя – так всегда узнаются истинные друзья! Старайся же нести яйца или выучись мурлыкать да пускать искры!

Послания социальной среды звучат однозначно: «Откажись от себя, стань таким, каким тебя хотят видеть другие!»

Постоянная негативная оценка Других со временем становится его собственной оценкой. То, что раньше было функцией отношений, стало функцией его Я. Нарушение самооценки проявляется в следующих переживаниях и установках: «Я плохой, безобразный, неподходящий…»

И надо же ему было уродиться таким безобразным, каким-то посмешищем для всего птичьего двора!

Как здесь не вспомнить известное высказывание Л. С. Выготского: «Каждая психическая функция появляется на сцене дважды: сначала как функция интерпсихическая, затем как функция интрапсихическая»[56]56
  Выготский Л. С. Собрание сочинений: В 6 т. Детская психология. М.: Педагогика, 1984. Т. 4.


[Закрыть].

Низкая неадекватная самооценка запускает механизм негативной проекции, который начинает определять контакт с Другими:

Маленькие птички испуганно вспорхнули из кустов.

«Они испугались меня, такой я безобразный!» – подумал утенок и пустился наутек, сам не зная куда. <…>

Я так безобразен, что даже собаке противно укусить меня!

В результате вышеописанных травм развития мы видим грубое нарушение в формировании идентичности нашего героя, которое привело к возникновению у него ложного самоощущения. Наиболее типичными вариантами формирования ложной идентичности являются преждевременная и компенсаторная.

Схожую ситуацию мы можем наблюдать и в реальной жизни. Некоторые подростки, купившись на социально одобряемые оценки, предают себя и выбирают себе ложную социально приемлемую идентичность «Петуха», «Гуся», «Индюка». Они решают быть кем-то, какими-то, но не собой, тем самым слой за слоем накладывая на себя все новые пласты не-Я. Это пример преждевременной идентичности.

Подросток, оказавшись в ситуации отвержения, унижения, негативного оценивания со стороны значимого социального окружения, переживает психическую травму, оставшись с ней один на один. В анализируемой сказке гадкий утенок переживал этот период как депрессию: уединился на болоте и жил там в одиночестве, пока не встретил лебедей. В другой сказке Андерсена «Снежная королева» мальчик Кай, подвергшийся травме обесценивания (осколки от кривого зеркала злого тролля, попавшие ему в глаза и сердце), очутился в ледяной пустыне Снежной королевы, символизирующей эмоциональную анестезию и алекситимию – важнейшие признаки травматизации.

В описываемой ситуации нарциссической травмы возможным вариантом является формирование также компенсаторной идентичности. С ее помощью травматик пытается выживать в неблагоприятной среде, вырабатывая необходимые для этого качества Я. Механизмом, позволяющим выжить в ситуации хронической нарциссической травмы (но не прожить ее), является компенсация.

Компенсация – защитный механизм психики, заключающийся в бессознательной попытке преодоления реальных и воображаемых недостатков. Мотивирующей компенсаторной установкой травматика, побуждающего его к действиям, становится следующая: «Я стану более крутым “Петухом”, “Гусем”, “Индюком”, чем вы! Вы еще обо мне узнаете!» И в этот момент подросток выбирает для себя жизненный путь, уводящий от его истинного Я, – путь в ложную идентичность.

Часто такие подростки, становясь взрослыми, добиваются значительных успехов в жизни в плане карьеры, бизнеса, статуса и прочих социальных атрибутов. Они активны, энергичны и целеустремленны, уважаемы, признаны и внешне благополучны.

Перечисленные выше достижения – признаки внешнего благополучия. А за внешне благополучным компенсаторным, по сути, фасадом травматика скрываются сомнения, страхи, стыд и низкая самооценка. Его энергия жизни не подключена к внутренним источникам подлинного Я. Активность такого человека питается энергией травмы, и все успехи и социальные достижения – бесконечные попытки насытить свою низкую самооценку.

Ложная идентичность временно спасает от депрессии. Но как бы не маскировался травматик в гусиные, петушиные, индюшиные перья, все равно у него остается страх разоблачения. Такие люди часто чувствуют себя самозванцами.

Синдром самозванца – психологическое явление, при котором человек не способен интериоризировать и присвоить себе собственные достижения. «Самозванец» всячески стремится к достижениям, но не может их интегрировать в свою Я-идентичность. Он не способен ассимилировать в структуру Я свой позитивный опыт.

Несмотря на постоянные внешние доказательства своей состоятельности, люди, подверженные этому синдрому, глубоко в душе продолжают быть уверенными в том, что они – обманщики, а потому не заслуживают успеха, которого достигли. Они как будто все время находятся в напряженном ожидании, что кто-нибудь случайно раскроет их подлинную сущность «гадкого утенка» и крикнет: «А король-то голый!» или, как в известной комедии «Иван Васильевич меняет профессию»: «А царь-то ненастоящий!»

Мощная социальная компенсация выступает как защита от токсического стыда для того, чтобы не встречаться с переживаниями собственной неполноценности. При всех социальных достижениях и внешнем благополучии глубоко скрывается щемящее чувство ложности происходящего и своего демонстрируемого Я.

Их образ расщеплен на две полярные части: успешный(ая) мужчина/женщина (фасадная, компенсаторная идентичность) и маленький, уязвимый, обесцененный(ая) мальчик/девочка. Эта тщательно маскируемая от других часть Я – их непринимаемая идентичность.

Они уязвимы в вопросах самооценки и очень чувствительны, все воспринимают на свой счет, в отношениях конкурентны и ревнивы, постоянно сравнивают себя с Другими. Такими Другими уже давно являются не те реальные люди, которые их когда-то обижали, подвергая обесцениванию и унижению. В реальности они уже давно и многократно их переросли. Но при этом никогда не могут успокоиться и остановиться в этой гонке с преследованием: соперник, которого они догоняют, постоянно сменяется другим, более сильным. Такие люди все время ищут и находят для сравнения более успешных, более авторитетных, более статусных, более… У них сбита шкала для сравнения и оценки: их оценка себя идет не с самим собой вчерашним, а с Другим.

В связи с вышесказанным у них есть сложности с расслаблением, они все время находятся в тревоге и тонусе.

Они никогда личностно не созревают – внутренне ощущая себя этим маленьким мальчиком/девочкой – гадким утенком.

Они пытаются сделать в этой жизни невозможное – сложить из букв О, П, Ж и А слово идентичность. Но в имеющемся у них раскладе не хватает букв, а те, которые имеются, не подходят.

В периоды кризисов взрослости – кризисов идентичности – они могут впадать в депрессию. В эти периоды с особой остротой в их сознании всплывают экзистенциальные смысловые вопросы: «Кто я? Зачем я? Для чего я живу? Свою ли я проживаю жизнь?» Несмотря на болезненный характер таких переживаний, именно в этот период они наиболее близки к ядру своего Я, и у них появляется реальный шанс встретиться со своей подлинной идентичностью.

Все вышесказанные изменения в структуре идентичности гадкого утенка приводят к ограничению его желаний, потребностей к миру, убивают его мотивацию, лишают энергии для действий.

Он не завидовал их красоте; ему и в голову не могло прийти пожелать походить на них; он рад бы был и тому, чтоб хоть утки-то его от себя не отталкивали. Бедный безобразный утенок!

Ситуация, в которой оказывается гадкий утенок, – это ситуация множественной хронической травматизации. Его направленные к Другим потребности (в принятии, признании, позитивной оценке) оказываются грубо фрустрированы из-за неспособности и нежелания Других откликнуться на них. Зарождающаяся идентичность нуждается в своем обнаружении посредством отражения в окружающих. Обрести личность можно только через встречу, через Другого, лишь отразившись, как в зеркале, в этом человеке.

Но Другие в данной ситуации не способны адекватно отразить рождающуюся самость гадкого утенка: они создают вокруг него грубо искривленную отражательную поверхность. Другие здесь – кривые зеркала, неспособные адекватно отражать реальность. И как результат такого кривого отражения его образ себя – его идентичность оказывается грубо искаженной.

Вот как выглядит эта обобщенная сформированная в такой ситуации идентичность: «Бедный безобразный утенок!»

Картина личности клиентов описываемого типа напоминает нарциссическую, но, в отличие от нарциссов, они эмпатичны. К тому же у них, несмотря на внешнее сходство проявлений этой картины с нарциссическими клиентами, разное происхождение. Нарцисс – «использованный» взрослыми в своих интересах ребенок. У гадкого утенка – история травматика, отверженного, обесцененного подростка. И терапевтическая работа с таким клиентом неизбежно будет вращаться вокруг его травмы и непосредственно касаться ее проработки в ситуации терапии.

Занимаясь анализом сказки, я долго пытался понять, почему гадкий утенок ушел на болото и какой в этом психологический смысл для героя?

Вряд ли Андерсен случайно отправил туда гадкого утенка. Сам глубоко травмированный, автор создавал своих героев проницательно и тонко, изнутри понимая их внутренний мир и их переживания.

Поскольку весь текст анализируемого произведения для меня представляется как процесс поиска и обретения идентичности, то логично было бы предположить, что и этот этап в жизни героя неслучаен.

Этот эпизод в жизни гадкого утенка я вижу его как один из важных этапов в поисках его подлинной лебединой идентичности.

Оказавшись в состоянии изгойства, заклеванный обитателями птичьего двора, гадкий утенок в итоге был вынужден бежать от них подальше. В данном случае для него этот побег являлся необходимостью для выживания физического. Но, думаю, в этом действии гадкого утенка содержится еще и психологический смысл. Уход его на болото можно интерпретировать как смещение фокуса внимания с отражения и восприятия своего Я Другими на самоотражение и самовосприятие.

Думаю, что это очень важный этап в развитии идентичности каждого человека. В течение своей жизни человек проходит несколько таких этапов. Подростковый возраст – один из самых заметных из них. Подростковый кризис – это своеобразное бегство на болото к истокам своего Я, подальше от мира взрослых, не сомневающихся в своем знании, каким должен быть этот мир и подросток как часть этого мира. Те же подростки, которые в силу ряда причин не смогли этого сделать в свое время, оказались зафиксированы на этом этапе развития их идентичности – предрешенной идентичности, если пользоваться терминологией Дж. Марсия.

В реальной жизни нам, безусловно, важны Другие. В том числе и для формирования своей идентичности. Вглядываясь в них, как в зеркала, мы пытаемся отразиться в них, обнаружить тем самым свою идентичность, построить образ своего Я.

Но всегда ли эти зеркала дают нам правдивую, адекватную информацию? Очень часто они оказываются кривыми.

Была ли у Гадкого утенка возможность раскрыть свою лебединую идентичность, не покидая птичьего двора? Вряд ли. Там он жил в мощном потоке посланий, неустанно твердивших ему, каким он должен быть. Утки, куры, индюки и прочие обитатели птичьего двора настойчиво и безапелляционно наперебой учили его правде жизни, навязывая ему свой образ мира и свое видение его Я.

Его уход был неизбежен и необходим.

Он ушел на болото и жил там какое-то время в одиночестве. Пока не встретил своих сородичей. Но прежде, чем он смог отразиться в зеркале водной глади и увидеть там свое отражение, ему нужно было встретиться и прожить ряд важных переживаний вдали от социума – на болоте.

Болото психологически можно рассматривать как метафору депрессии. Мы боимся депрессии. Мы убегаем от нее в деятельность. Убегаем в суету, стараясь не встречаться с ней. Но у депрессии есть поистине целительные свойства. Депрессия – это возможность побыть в одиночестве.

Одиночество же, как и депрессия, часто воспринимается людьми как нежелательное состояние, которого нужно избегать. Но лишь в уединении появляется возможность встретиться с собой. Возможность услышать негромкий голос своего Я, заглушаемый в обычной жизни плотным хором голосов Других. Мы можем всмотреться в свое отражение, не искаженное рябью текущих отвлекающих событий, не искривленное проекциями окружающих.

Другие люди нередко бывают кривыми зеркалами. Такова реальность, и нужно об этом помнить.

Неважно, какие они по модальности: доброжелательные или враждебные. Но они, безусловно, искажающие. И их число несметно. Многочисленные взрослые – воспитатели, учителя, родственники пытаются лепить из ребенка социально нормативного члена общества. Даже любящие родители, желающие своему ребенку добра! Все они навязывают ему свое видение его, приписывают ему свой образ его Я. Все эти прекрасные и не очень люди будут вас учить, советовать, наставлять… И очень редко – слушать, слушать своего ребенка и слышать его нужды.

Поэтому так важно в жизни одиночество, чтобы в его тишине попытаться всмотреться в неискаженную поверхность воды и обнаружить там отражение своего Я. Гладь воды – метафора неискаженной обратной связи. Лишь там можно увидеть свое истинное отражение.

В терапии такими способностями обладает профессиональный психотерапевт. Именно он в силу своих профессионально-личностных качеств (безоценочность, безусловное принятие) может быть такой неискаженной поверхностью, как чистая, спокойная гладь воды. Он, подобно многократно отшлифованному зеркалу, способен видеть клиента, не навязывая ему своего видения мира, не подсовывая ему свои ценности, не пытаясь его изменять по своему видению.

Что он будет делать?

Он создаст для вас условия встречи с собой, без необходимости впадать в состояние депрессии. Он будет вас слушать. Слушать, как звучит, порой уже еле слышно, голос вашего Я. Он будет вас отражать. Отражать невидимые для вас самих нюансы вашей души. И лишь в таком неискаженном зеркале можно, отразившись, увидеть и распознать свое подлинное Я.

Развитие личности парадоксально колеблется от полюса Другой к полюсу Я. Безусловно, человеку, чтобы стать человеком, нужен человек. А также ему нужно одиночество. Одиночество как необходимое условие для встречи с собой.

Каждому из нас периодически важно «уходить на болото», чтобы увидеть свое истинное отражение на поверхности глади воды.

В этой сказочной истории мы наблюдаем счастливый конец: гадкому утенку удалось в итоге прорваться к своей подлинной идентичности – идентичности прекрасного лебедя.

Рассмотрим, каким образом это оказалось для него возможным.

Нашему герою повезло. Ему посчастливилось встретить таких Других, благодаря которым он смог восстановить свою нарушенную идентичность. Мы можем видеть в рассматриваемом тексте, как в процессе такой встречи все его фрустрированные потребности (в принятии, признании и позитивной самооценке) оказываются замеченными, отраженными и поддержанными. Вот как это происходит в нашей сказочной истории.

Он получает принятие и признание.

И он слетел на воду и поплыл навстречу красавцам лебедям, которые, завидя его, тоже устремились к нему.

Большие лебеди плавали вокруг него и ласкали его, гладили клювами.

Сирень склоняла к нему в воду свои душистые ветви, солнышко светило так славно…

И старые лебеди склонили перед ним головы.

Кардинально меняется и ситуация его оценки другими. До этого исключительно негативная оценка заменяется позитивной.

В сад прибежали маленькие дети; они стали бросать лебедям хлебные крошки и зерна, а самый меньшой из них закричал:

– Новый, новый!

И все остальные подхватили:

– Да, новый, новый! – хлопали в ладоши и приплясывали от радости; потом побежали за отцом и матерью и опять бросали в воду крошки хлеба и пирожного. Все говорили, что новый красивее всех. Такой молоденький, прелестный!

А теперь все говорят, что он прекраснейший между прекрасными птицами!

Результатом таких поддерживающих его самость процессов со стороны доброжелательных, принимающих, восхищающихся им Других стала его возможность увидеть себя в неискаженном виде, таким, какой он есть на самом деле.

– Что же увидал он в чистой, как зеркало, воде? Свое собственное изображение, но он был уже не безобразною темно-серою птицей, а – лебедем!

«В чистой, как зеркало, воде» — это метафора незамутненного сознания, способность видеть объекты неискаженными, такими, какие они есть, в том числе и самого себя. Реально он не изменился, изменилось его восприятие себя, его образ себя, изменилась его Я-идентичность.

И вот крылья его зашумели, стройная шея выпрямилась, а из груди вырвался ликующий крик:

– Мог ли я мечтать о таком счастье, когда был еще гадким утенком!

Как важно появиться в своем месте, где тебя принимают таким, какой ты есть!

Теперь он был рад, что перенес столько горя и бедствий, – он лучше мог оценить свое счастье и все окружавшее его великолепие.

Нашему герою повезло. Он встретил таких Других, с помощью которых смог исцелить свои детские травмы. И благодаря опыту этих встреч смог обрести свою потенциально данную ему лебединую идентичность.