Текст книги "Нисхождение Духа"

Совсем другая картина с отключенным диалогом. Наступает благостная тишина и необычайная легкость. Вокруг, куда ни кинь свой внутренний взор, ни одной навязчивой мысли, так одинокие прохожие, идущие по своим делам. Мне нет никакого дела до них, им – до меня. Не нужны титанические усилия и сверхбдительность, внимание удерживается легко, непринужденно и как угодно долго. Всё зависело только от удобства позы или отпущенного времени, но в любом случае я выходил из этого состояния по собственному желанию. А очевидным положительным моментом было ощущение хорошего отдыха. Даже незначительное время, проведенное с отключенным диалогом, восстанавливало мою энергию и освежало, как хороший, глубокий сон.

Я проанализировал этот опыт в контексте учения дона Хуана. Все сходилось. Точка сборки совершает колебательные движения в пределах некоторой энергетической зоны человеческого кокона, через которую проходит пучок эманаций (волокон), составляющих наш мир. Восприятием отдельных сигналов от разных волокон энергий с их одновременной интерпретацией (в том числе обращением к предыдущему опыту) порождается окружающий мир. Но таким же образом совершается и мыслительный процесс. Только в этом случае используются записанные на этих волокнах абстрактные образы, созданные в предыдущие моменты восприятия. Однако человек не может думать целенаправленно все время, так как на это расходуется много энергии, и тогда точка сборки переходит в автоматический режим, порождая сумбурный внутренний диалог. Это состояние с минимальной тратой энергии, но которой достаточно, чтобы поддерживать элементы описания мира «на холостом ходу». Благодаря внутреннему диалогу точка сборки, говоря просто, «приклеивается» к избранным энергетическим волокнам и не «желает» с ними расставаться. Если волевым усилием отключить ментальную деятельность – она значительно сократит амплитуду своих колебаний, но одновременно уменьшится и количество воспринимаемых импульсов энергии. Именно при этих условиях наступает временное затишье в мыслях, отключение фоновых ментальных шумов. По существу, это первый шаг к желаемому безмолвию или остановке мира, по терминологии учения дона Хуана. По-видимому, в таком состоянии точка сборки обретает текучесть, она легко соскальзывает вдоль или поперёк волокон вглубь или наружу кокона. Эффект «отрыва» от «известных» энергетических волокон создаёт новую возможность – начать воспринимать другой энергетический поток. В безмолвии все мыслительные процессы полностью прекращаются, все сомнения напрочь исчезают – всё становится вероятным и в этом его величайшее значение для человека. Мой опыт отключения диалога полностью вписывался в такие объяснения.

В своих настойчивых последующих попытках я стал внимательно наблюдать за переходом к состоянию безмыслия и экспериментировать с целью ускорения и облегчения этого перехода. В результате моих наблюдений были получены интересные результаты. Так, если свести глаза (закрытые), как если рассматривать предмет с очень близкого расстояния и смотреть в одну точку, преодолевая искушение отвести свой взор в сторону, то начинают возникать световые пятна, а в центральной части поля зрения становится заметным движение теней и светлых участков. Обычно это невыразительные серые, размытые, едва заметные пятна, и проявляются они через некоторый пороговый интервал времени – в моём случае, обычно после 10-20 минут. Затем, продолжая наблюдать за преобразованиями в этом пространстве, я стараюсь отождествить увиденное с образами реального мира, не вмешиваясь в этот процесс. На это уходит, примерно, 5-10 минут. Но вот туманные серые образы становятся узнаваемыми, более яркими, проявляются в мельчайших подробностях. Следя за этими картинками несколько минут, ни на что не отвлекаясь, незаметно подходишь к состоянию с отключенным диалогом.

Опишу еще один эффект и явный признак состояния отсутствия мыслей. На определенной стадии медитативных упражнений возникает подёргивание рук или ног. Это происходит, по моим наблюдениям, абсолютно без участия мышц, по крайней мере, никаких напряжений не ощущается. Я этому посвятил специальное исследование и даже научился вызывать это явление по своему желанию, но окончательно эту проблему так и не решил. Началось с того, что мне спонтанно стало представляться определенное действие, например, забивание гвоздя молотком. Это идея как бы прилипала ко мне и несколько раз прокручивалась в моём воображении, повторяясь вновь и вновь, быть может, как отражение домашних проблем. На определенном этапе мысленного воспроизведения такого образа я уже уверен, что держу молоток в своей руке и наношу им удар, и тут же рука и в самом деле совершает короткий взмах, повторяя мысленное действие. Это явление интересно тем, что движение происходит без участия мышц. Как я не пытался в своих многочисленных подобных опытах зафиксировать своими наблюдениями сокращение мышц я так и не смог этого сделать. Впоследствии этот факт породил во мне мысль о левитации. А что если, – подумал я, – попробовать представлять не отдельные движения частей тела, а всего тела в целом? Например, войдя в состояние с отключенным диалогом, вообразить и прокручивать плавный взлёт. Уверен, что это должно получиться.

Другим моментом, на который я обратил внимание, было дыхание. При выдохе воздуха с последующей задержкой дыхания ментальную деятельность остановить было легче, чем на стадии вдоха, когда мысли легко прорывали преграду. Задержка дыхания облегчает отключение внутреннего диалога, но так как дыхание прекратить невозможно его следует выполнять так, чтобы оно способствовало достижению намеченной цели. Существует множество дыхательных практик, но в моём случае лучший результат достигался с относительно коротким вдохом и удлинённым выдохом. При этом дыхание не должно создавать неудобство и оно должно быть приспособленным к физическим особенностям человека. Моё естественное дыхание абдоминальное и я нашёл ту формулу, которая соответствовала мне. Упражнения по отключению внутреннего диалога я делал с закрытыми глазами и ритмичным отрегулированным дыханием.

Еще один любопытный факт, о котором, кстати, упоминает Кастанеда и который стал для меня явным признаком отключения диалога. Всегда перед отключением диалога я сначала вхожу в странное состояние, в котором происходит отстранение меня от моих же собственных мыслей. Я слышу их краткие диалоги, реплики, словно со стороны, подслушиваю чей-то разговор. Иногда их содержание наполнено смыслом, а иногда – нет. Бывает мысль, словно разумная сущность, обращается к кому-то, и тут же из темноты слышится ответ, или как будто кто-то обращается ко мне, и окликает по имени.

Интересным явлением были и некоторые слуховые эффекты. Они сопутствовали обычно непроизвольным движениям частей тела при визуализации какого-нибудь действия. Я описывал выше, как это происходит, но, наблюдая за этим явлением, я стал слышать и звуки, возникающие при этом. Например, удар молотка о железный лист вызывает абсолютно реальный, соответствующий для таких условий, фантомный звук. В другой попытке отключить внутренний диалог мне мысленно представился колокол, и я тронул его – звон колокола был абсолютно натуральным! Но необычность этого явления заключалось в том, что звук был, по-другому не могу сказать, беззвучным. Его не было в реальности, и все же я его слышал. Таких примеров, самых разнообразных, у меня накопилось множество, и они стали надёжными признаками приближавшегося состояния внутренней тишины.

Вибрации тела. Битва с внутренним диалогом

В это же время я сделал для себя одно важное открытие, которое содействовало увеличению контролируемых снов. Я заметил, что подавляющее их большинство происходит под утро. Это значит, что обыкновенный сон помогает восстановить энергию, и к утру её набирается достаточно, чтобы осуществить сновидение. И я решил вставать часа в три и после небольшой пробуждающей зарядки снова укладываться в кровать, ставя перед собою определённую и чёткую задачу – сновидеть.

Результат проявился незамедлительно и, как мне показалось сначала, с некоторыми отклонениями от нормы, я неизменно попадал в промежуточные состояния между бодрствованием и сном и надолго там задерживался. То, что я испытывал в этих состояниях, стало устрашающе-интересным для меня опытом. Да, собственно говоря, в фазу сновидения я так и не попадал, новые состояния полностью захватили моё внимание, и я с интересом стал исследовать совершенно необычные ощущения.

В первый раз я встал по звонку будильника в три часа утра. Вышел на улицу (было лето), походил, размялся, сделал несколько физических упражнений. Затем вошел в дом, умылся и когда понял, что проснулся окончательно, лег в постель. Я лег, как подсказывал дон Хуан, на правый бок с слегка поджатыми ногами и стал отключать внутренний диалог. Наверное, я потратил на это минут десять – пятнадцать, как вдруг почувствовал довольно резкий переход в состояние близкое к сонливости, и показавшееся мне странным из-за ощущения некоторой придавленности. Однако никаких неудобств это не причиняло, и я продолжал лежать неподвижно, ни о чем не беспокоясь. Неожиданно случилось то, к чему я никак не был готов. Моя кровать стала медленно опрокидываться, словно кто-то за моей спиной поднимал ее, стараясь столкнуть меня на пол. Я напрягся изо всех сил, пытаясь удержаться, но когда угол крена достиг критической величины, я самым натуральным образом покатился по уклону и в панике, за мгновение до падения на пол, выскочил из этого состояния. То, что я обнаружил, обретя полный контроль, было не менее удивительным – кровать стояла неподвижно, я же лежал в той позе, в которой начинал своё упражнение. Мне снова удалось войти в эту позицию, и опять я ничего не мог поделать с собою. Совершенно естественное ощущение скатывания с кровати повторилось, и за секунду до падения с кровати я также естественно на него отреагировал, спешно перенося свое сознание в физическое тело.

Карлос Кастанеда описывал ощущение скатывания в канаву, тот же самый опыт удалось пережить и мне. Позже я разобрался с этим интересным явлением, поскольку такое происходило неоднократно. Подготовившись к этому феномену, я перестал бояться падения на пол и в результате, наблюдал следующее: я перекатывался вперед (в том направлении, в котором было повёрнуто моё лицо), до некоторого критического положения, затем тело останавливало вращение и возвращалось на прежнее место. Оказалось, что, на самом деле, это энергетическая субстанция моего физического тела совершала перекатывающиеся движения по кровати, притом, что физическое тело оставалось неподвижным. Интересно также и то, что осознание себя или центра, откуда исходит ощущение собственного «Я», было в этой субстанции. Именно «Я» катался туда-сюда, выкатываясь из неподвижного физического тела и вкатываясь обратно.

В одном из таких утренних занятий, лежа, как всегда, на правом боку, сравнительно быстро удалось прекратить свою ментальную деятельность. Состояние отсутствия мыслей тут же сменилось дрожью всего тела с одновременным зарождением холодной сексуальной энергии, как и при «перемещении пилюли». Но в этот раз вибрации были настолько сильными, что мне показалось, будто я схватился за провода высокого напряжения. Тут уж я не стал больше рисковать и немедленно выскочил. Через некоторое время, успокоившись и обнаружив, что со мною ничего опасного не произошло, я решил повторить опыт. Снова тело затрепетало каждой своей частичкой, и снова, не выдержав напора странных сил, воздействующих на меня, я досрочно прекратил его. Эти новые и чрезвычайно интересные ощущения одновременно интриговали и настораживали меня, я не знал, что с ними делать, потому стал их избегать.

Как назло, большинство моих дальнейших утренних упражнений свелись к двусмысленным состояниям, в которых я не бодрствовал и не сновидел, а лежал, наблюдая с некоторой боязнью, за вибрационными процессами в моём теле. Что со мною происходило, я не понимал и, в конце концов, это превратилось в препятствие, на преодоление которого ушёл почти год. Несмотря на мои решительные поиски найти хоть какие-нибудь дополнительные сведения, кроме тех, что описаны Кастанедой, нужной литературы не попадалось. Не зная, к каким последствиям приведет эта вибрация, я входил в такие состояния на некоторое время, и тут же выскакивал из боязни, что распадусь на отдельные элементы. Почему-то именно такие ассоциации возникали в моем воображении, наверное, оттого, что я чувствовал себя конгломератом вибрирующих частиц. В то же время нельзя было не заметить одного удивительного факта: после этих встрясок уровень энергии значительно возрастал, работоспособность и настроение в течение дня были на высоком уровне.

Между тем в моих ежедневных прогулках с походкой силы возникло новое и по-настоящему опасное явление. Стараясь как можно больше ходить, чтобы «накопить усталость» (это помогало быстрее отключить внутренний диалог), я проходил по десять-пятнадцать километров. Когда моя прогулка подходила к концу, иногда совсем неожиданно возникало состояние невероятной слабости, до дрожи в коленях и чувство страшного голода. В глазах, в центре поля зрения, сначала слегка белело, а потом появлялось яркое оранжевое бесформенное пятно с бахромой по краям, (по существу, их было два – по одному на каждый глаз – несколько различающихся между собою). С невероятным трудом преодолевал я остаток пути, словно старый, немощный человек, думая только о пище и отдыхе. Я, разумеется, знал: это «опрокидывающая сила» нанесла удар в слабое место моего энергетического кокона, но этот факт и ставил меня в тупик. Всякий раз, когда со мною это случалось, одна и та же мысль не давала мне покоя: «Куда девается моя энергия, если я прилагаю все силы, чтобы ее накопить?». Все мои логические построения в контексте сведений, почерпнутых из книг Кастанеды, не давали ответа. Вывод, конечно же, я сделал: отток энергии происходил в результате каких-то неправильных действий, но какие действия считать неправильными, я так и не смог определить. И для следующих прогулок, я, на всякий случай, брал с собою, какую-нибудь калорийную сладость.

Много позже причина была установлена благодаря двенадцатой книге Карлоса Кастанеды «Магические пассы» и собственному эксперименту. Поскольку я был вовлечен практически в идею Воина, а ходьба – естественный, активный способ перемешивания энергии, то они на тот момент приобрели подвижность, достаточную для того, чтобы произошёл отток энергии на периферию моей светящейся сферы. И, кроме того, возможно, от усталости, точка сборки случайно сдвигалась, и я получал опасный удар в жизненный центр. Все случаи воздействия «опрокидывателя» происходили, как правило, во время прогулок и очень редко – при других обстоятельствах. Значительно позже я провёл эксперимент с этой силой, и результат меня порадовал – я убедился в правильности предположения об оттоке энергии. В одной из своих прогулок в финальной стадии я опять получил удар, и все повторилось – пятна в глазах, голод, усталость. Но если раньше, выбиваясь из последних сил, я стремился попасть домой, то теперь наоборот, значительно снизив свою скорость (из-за необычайной слабости), я повернул в сторону от дома, удлиняя свой маршрут. Я решил ощутить окончательную фазу этого явления. Мне интересно было узнать, до какого состояния изнеможения можно дойти. Неужели я упаду посреди дороги совсем обессиленный? Минут пятнадцать я передвигался медленно и осторожно, сравнивая себя с дряхлым стариком. Я уже вошел в пределы своего села, в стороне от традиционного пути, и мне оставалось при моей скорости еще примерно 15 минут ходьбы. Все ощущения слабости и голода сохранялись, но пятна перед глазами исчезли. Неожиданно почувствовались перемены. Моё самочувствие стало ощутимо улучшаться, ноги приобретали резвость и легкость, скорость увеличивалась. Еще сохранялась некоторая слабость, но и она необратимо рассеивалась. Через тридцать – пятьдесят шагов моё состояние резко улучшилось и достигло уровня, с которого я начинал свою прогулку. Усталость полностью исчезла, отток жизненной энергии сменился её приливом. Остаток пути я преодолел бегом, а в себе чувствовал такой энергетический заряд, что готов был пройти ещё такое же расстояние.

В этом опыте я прочувствовал на себе энергетический потенциал в его крайних границах: от чрезвычайно малого значения до очень высокого. Анализируя ситуацию с опрокидывателем, подметил и ещё одну особенность. Она заключалась в том, что если при первых признаках слабости начать что-нибудь жевать, то улучшение состояния происходит довольно быстро, и таким образом удаётся избежать смертельного удара. Даже незначительное количество пищи сравнительно быстро восстанавливало силы, по крайней мере, до приемлемого уровня. Таким образом, с этим опытом я получил и ответ на волновавший меня вопрос – что за «мясо силы» давал дон Хуан Кастанеде, когда они уходили в длительные прогулки.

Так как в утреннее время моих занятий я непременно сталкивался с вибрацией, не представляя до конца природу и возможные опасности этого явления, хотя упоминания об этом в книгах Кастанеды имеются, то теперь решил сосредоточиться на вечернем времени, особенно перед сном. Но тут существовала помеха. Я и раньше старался отключать внутренний диалог, находясь в постели, но итог всех этих попыток был один и тот же – я мгновенно засыпал, так и не осознав, удалась ли мне сделать это или нет. Поскольку такое происходило с раздражительной регулярностью, оно вызвало во мне яростный протест. Надо было что-то предпринимать, как-то с этим бороться. Ничего путного я не мог придумать, но решил начать со своей позы и перед тем как укладываться в постель заменил свою подушку более пышной и дополнительно к ней пристроил еще одну, меньших размеров. Получилось, что теперь я ложился в постель, полусидя. Такая поза хоть и была удобна, но из-за своей непривычности не давала быстро заснуть.

Первое время, несмотря на то, что я теперь не засыпал быстро, ничего особенного не происходило. Преодолевая болезненную тяжесть и усталость в голове, накопленную в течение дня, я усердно пытался отключить внутренний диалог. Напряжение от концентрации внимания было чрезмерным, а результат – никаким. Не выдерживая, я сменял противоестественную позу на обычную и мгновенно засыпал. После многих неудач пришло понимание, что причиной является моя усталость. Тогда решено было бороться с ней простым способом – упреждающим, кратковременным сном. Я ложился между семью и восемью часами вечера и с полчаса дремал, восстанавливая свои силы. Эффект был положительный: усталость и головная боль улетучивались, тело наполнялось свежими силами и бодростью. Теперь, казалось, я готов был остановить движение своих мыслей перед сном. Но, как ни странно, и в этом случае сделать такое было затруднительно. Я осознавал момент отключения, но затем проваливался в забытье и засыпал, вопреки моим надеждам дождаться момента безмолвия. Да и поза оказалась не так удобна, как я полагал сначала. Возникали застойные явления в области поясницы, и тут же появлялось сильное желание изменить положение тела.

Несмотря на все мои, как мне казалось, бесплодные попытки, мои усилия не пропали даром, и с течением времени остановка внутреннего разговора стала удаваться. Я наконец подошёл к тому, что мог находиться в полном сознании без дремотных реакций длительное время. Однако такая удача вскоре глубоко разочаровала меня. Всякий раз, когда я входил в состоянии тишины, перед моим взором ничего, кроме однородного тёмного пространства, не проявлялось, а ожидаемое вслед за отключённым диалогом внутреннее безмолвие не наступало.

Я подумал: с одной стороны, вечернее время (после 23 часов) благоприятное в том смысле, что оно нейтрализует воздействие коллективного намерения людей, которое стремится сохранять образы нашего мира, а значит, моя точка сборки не так привязана к привычному для неё месту. Но, с другой стороны, в течение дня я растрачивал свою энергию, и теперь её не хватает для того, чтобы оторваться от этого самого места и уйти вглубь кокона. Возможно, я был прав, но, быть может, мне просто недоставало терпения.

Итак, внутренний диалог отключать я научился, по крайней мере, состояние внутренней тишины было уже мне знакомо, и я знал совершенно точно, к чему надо стремиться. Но перед моментом безмолвия выросла новая неосязаемая преграда – ею стало однородное тёмное пространство, не нарушаемое ни движением, ни каким-либо ощущением. Похоже, что моё предположение о временном замирании точки сборки, верное, а моего терпения просто не хватало для следующего шага – движения вглубь. Пауза слишком сильно затягивалась.

И тут до меня дошло значение моих утренних действий, когда я скатывался с кровати или получал сильнейшую встряску всего моего тела. Так ведь это же ощутимые последствия долгожданного безмолвия, к которому я стремился в последнее время! Возможно, оно показало себя не в полной форме и не глубоко по ощущениям, но нет сомнений – это и есть состояние безмолвия. Этим мне нужно немедленно воспользоваться – всё остальное выяснится потом.

Я снова сосредоточил основное внимание на своих утренних занятиях и получил некоторые интересные результаты в полном соответствии с опытом Кастанеды. Нужно сказать, что вибрации тела возникали не всякий раз, хотя и довольно часто, поэтому в состояния изменённого сознания, где отсутствовало их шокирующее влияния, я входил без страха и совершенно спокойно. А это давало возможность полнее прочувствовать, как бы изнутри, сущность этих необычных феноменов, правда, ни на шаг, не приблизившись к их пониманию. Эти новые состояния стали для меня еще одной проблемой, которую я пытался успешно разрешить. Дело было в моей пассивности. Лежа в кровати, я наблюдал за вибрациями в теле, ощущал потоки тепла, прислушивался к неожиданным и часто громоподобным звукам, но ничего со своей стороны не предпринимал. Мне казалось, что моя пассивность даже вредит мне, так как я должен в чём-то упражняться и чему-то непременно научиться, но поскольку я этого не делаю, то упускаю предоставленную мне возможность. Очевидно, надо еще и еще раз внимательно перечитывать книги и искать ответы на мои сомнения. А пока я успокоил себя тем, что даже простое перемещение точки сборки уже является упражнением и потому оно достойно того, чтобы выполнять его как можно чаще.