Текст книги "Красный сфинкс. Книга вторая"

Александр Петрович Казанцев

Родился 20 августа (2 сентября по новому стилю) 1906 года в Акмолинске.

«Что я помню об Акмолинске? Двухэтажный дом на площади, большую комнату с отгороженной перилами лестницей в нижний этаж. И еще гигантские шаги. Лечу все выше и выше, и у меня захватывает дух…»

Затем провинциальный Петропавловск.

«Крайний дом на Пушкинской улице, обитель туманного детства. Обрывки воспоминаний, вырванные картины. Верховая езда, спортивные снаряды, трапеция, акробатические трюки, увлечение цирковой борьбой (спорт на всю жизнь остался мне близким). И вдруг нелепое желание написать роман «Восстание в Индии», о которой, конечно же, не имел ни малейшего понятия. Но сохранились детские тетрадки с каракулями девятилетнего ребенка, наивно повествующего об английском колониальном иге…»

«Пока отец воевал против колчаковцев, семья наша оказалась в Омске. Фронт прокатился далеко на восток. Пришлось нам с братом «искать службу с пайками», хотя мне было всего тринадцать, а ему пятнадцать лет. Осенью 1919 года я поступил на курсы машинописи и стенографии. Кончив их, устроился работать «машинисткой» в омский губздрав. Этой своей службе я обязан безукоризненной грамотностью: ведь писать деловые бумаги с ошибками и постыдно и невозможно…»

В шестнадцать лет поступил в Томский Технологический институт вольнослушателем. Впрочем, вспоминал позже Казанцев, «к концу года удалось сдать экзамены и за первый, и даже частично за второй курс. Дальше все пошло гладко до пятого последнего, курса. Здесь я застрял и проучился вместо пяти семь с половиной лет! Проекты выполнял намеренно повышенной трудности. И в диплом они вписывались с присвоением конструкции имени автора. Профессор А. В. Квасников преподавал у нас термодинамику и двигатели внутреннего сгорания. Он опубликовал мое студенческое изобретение – прибор термограф для переноса индикаторных диаграмм из координат давлений и объемов в координаты энтропий и абсолютных температур. Такой прибор мог помочь распознавать неполадки в работе двигателя, незаметные на обычной индикаторной диаграмме…»

В 1930 году молодого специалиста назначили главным механиком Белорецкого металлургического завода.

«Мой изобретательский жар не остывал, – вспоминал Казанцев. – Вместе с другом, начальником литейного цеха Н. З. Поддьяковым, удалось создать модель машины для «геллиссоидального литья труб». О непрерывной разливке стали тогда еще не слышали, а в этой машине в вертящемся кокиле металл должен был поступать непрерывно, не только затвердевая у стенок, но и двигаясь вдоль них как бы по винтовой линии. К сожалению, дальше макета дело не пошло. Использовано это изобретение было впоследствии в моем научно-фантастическом романе «Мол Северный»…»

В 1931 году, находясь в командировке в Москве, молодой инженер Казанцев по собственной инициативе явился в Наркомтяжпром, чтобы продемонстрировать действующую модель изобретенного им электрического орудия.

«Дверь кабинета открылась, и на пороге появился коренастый человек в длиннополой кавалерийской шинели. Кавказский тип лица, усы, проницательные глаза. Он поздоровался с заметным грузинским акцентом. Я обомлел. Подумал, что вошел сам Сталин! Но Павлуновский – (начальник Управления военной промышленности, – Г. П.) – представил меня Григорию Константиновичу Орджоникидзе. Нарком тяжелой промышленности попросил продемонстрировать модель моей электропушки. Я не только выполнил его желание, стреляя маленькими снарядиками, но и показал апробированные профессором Б. П. Вайнбергом расчеты возможной межконтинентальной стрельбы. (Это в 1931-то году!) Товарищ Орджоникидзе стал расспрашивать, кем и где я работаю. Узнав, что видит перед собой главного механика металлургического комбината, ничуть не удивился. Улыбнувшись, заметил, что у меня там, наверное, довоенный особняк? Я признался, что это почти так: три комнаты в четырехкомнатной квартире. Нарком распорядился предоставить мне отдельную четырехкомнатную квартиру и лабораторию при подмосковном заводе имени Калинина. Не теряя времени, он тут же отправил меня в своей машине к замнаркома обороны товарищу Тухачевскому…»

Активное участие в конкурсе на создание машин-автоматов помогло Казанцеву попасть в 1939 году в Нью-Йорк, где на международной выставке он с коллегами монтировал оборудование советского павильона.

Вернувшись, напечатал в журнале «Новый мир» очерк «Мир будущего».

«Директор Ленинградского Дома ученых Израиль Соломонович Шапиро, с которым я сблизился в Ленинграде, стал уговаривать меня поделиться своими идеями с кинематографистами, принять участие во Всесоюзном конкурсе научно-фантастических сценариев. «Ваша фантазия обгоняет время, – убеждал он. – Почему не попробовать себя в фантастике?» И он прислал стенографистку. Требовалось фантазировать при ней вслух на любую тему, а потом перевести все это на язык сценария. Поначалу стенографистка очень меня стесняла, связывала. Всегда поражаюсь писателям, которые диктуют свои произведения. Потом стенографистка ушла, унося с собой набросок киносценария «Аренида» – о том, как с помощью электроорудий человечеству удалось разрушить падающий на Землю астероид…»

В 1936 году отрывки из сценария, написанного в соавторстве с И. С. Шапиро, были напечатаны в «Ленинградской правде» и в газете «За индустриализацию». А вот роман «Пылающий остров», написанный на основе киносценария уже самостоятельно, впервые появился только в 1940 году в «Пионерской правде».

«Эта книга – памфлет, – говорил на встречах с читателями Александр Петрович Казанцев. – Памфлет – он вроде увеличительного стекла. В нем все немножко не по-настоящему, чуть увеличено: и лысая голова, и шрам на лице, и атлетические плечи, и преступления перед миром, и подвиг. Но через такое стекло отчетливо виден мир, разделенный на две части, видны и стремления людей и заблуждения ученых…»

«Когда первый вариант романа (а всего – четырнадцать) был написан, в газете «Правда» появилась статья первого секретаря ЦК комсомола товарища А. Косарева о необходимости бороться с суевериями вроде распространения безответственных слухов о столкновении Земли с другой планетой и гибели всего живого. Оказывается, сценарием, опубликованным в «Ленинградской правде», воспользовались сектанты, чтобы пугать паству близким концом света. Роман мой рухнул, я сам не рискнул бы теперь его печатать. Результат – нервное потрясение. Все майские дни 1938 года я лежал с высокой температурой, по-видимому, разжигавшей фантазию. Если отказаться от столкновения Земли с Аренидой, полубредил я, исчезнет памфлетная острота сюжета. От чего же оттолкнуться, чтобы сохранить символическую всемирную опасность, устранить которую способны электрооружие и сверхаккумуляторы?..»

Выход нашелся. Правда, роман опять пришлось переписывать заново.

В новом варианте Аренида стала островом, а человечеству грозил уже не космический катаклизм (столкновение планет), а вызванный людьми пожар атмосферы. (Речь в романе шла о некоем катализаторе, вызывающем реакцию окисления азота, которая действительно могла сжечь всю атмосферу, – Г. П.)

«Инженерная составляющая» в романах Казанцева всегда была высока.

«Представьте себе вашу будущую квартиру. – («Пылающий остров», – Г. П.) – Она насыщена электричеством. Электричество освещает вас, отапливает, готовит вам обед, стирает белье, приносит звуки из далеких концертных залов, приводит в движение домашние машины для рубки мяса, шитья платьев или бритья ваших щек. Но к вашей квартире не подходят провода городских электростанций. Нет! Вместо счетчика электроэнергии в вашей квартире есть небольшое устройство, напоминающее карманный электрический фонарик. В это устройство вы ежемесячно вставляете крошечную батарейку, представляющую собой сверхаккумулятор. Это ваша собственная электростанция. Батарейки в изящных корзинках будут разноситься по квартирам агентами нашей компании…

Исчезнут неуклюжие автомобили: они будут заменены электромобилями с легкими электрическими двигателями. Вы садитесь в сигарообразный лимузин. Перед вашими глазами, сразу же за выпуклым ветровым стеклом, начинается дорога. Нет громоздкого бензинового мотора впереди вас – электромоторы расположены непосредственно у колес. Перед вами только руль. Нет никаких рычагов для перевода скоростей – есть лишь педаль под ногой, задающая скорость вашему экипажу. Вы нажимаете педаль, и электромобиль плавно и бесшумно двигается с места. Нет привычного для автомобилей шума и треска. Вам не надо вылезать из автомобиля, чтобы завести мотор. Не сходя с места, вы приводите экипаж в движение. С колоссальной скоростью вы проноситесь по широким дорогам будущего. В пути вы вспоминаете, что надо пополнить запасы энергии. Вы подъезжаете к «автомобильной колонке». Но что это за колонка? Это не газолиновые станции, которые строятся сейчас по нашим дорогам. Нет! Это миниатюрный киоск, где за наличную плату вам обменяют истощенную батарейку на заблаговременно заряженную. Вы вставляете батарейку в гнездо на щитке перед вами и продолжаете путь, не заботясь в течение месяца о пополнении горючего…»

Герой романа «Пылающий остров» гениальный русский инженер Кленов нашел средство растворять энергию в пространстве, окружающем крохотный прибор размером не больше дешевой сигары. Таким образом, невидимую энергию, окружающую этот приборчик, можно передавать из рук в руки, держать в карманах, посылать по почте, продавать в магазинах. Разумеется, вокруг такого изобретения раскручиваются жестокие страсти. О накале их можно судит даже по названиям глав:

«Сожженные снега»,

«Чек в миллион долларов»,

«Волшебный замок»,

«Общество уничтожения войны»,

«Парад истребления»,

«Загадка странного пациента»,

«Жертва профессора Бернштейна»,

«Газообразное пиво»,

«Человек, узнавший будущее»,

«Пепел грядущего»,

«Кислородные бокалы»,

«Посмертный бой»…

В 1941 году уже на второй день войны Казанцев явился на призывной пункт.

«Определили рядовым в саперную часть. К боям готовились под Можайском. Однажды комбат спросил перед строем: есть ли кто-нибудь, кто разбирается в технике. Нужно было что-то починить. Пришлось продемонстрировать свои инженерные способности. Через неделю получил лейтенантские погоны и должность заместителя командира по технической части. Войну заканчивал в звании полковника, уполномоченным Государственного Комитета обороны, руководил демонтажем немецких военных заводов в Австрии, затем был назначен главным инженером специализированного завода, вскоре превращенного в научно-исследовательский институт. Нам с Иосифьяном – (директором завода, – Г. П.) – удалось привлечь для работы много активных изобретателей и ученых. Из них четверо стали после войны академиками (в их числе А. С. Займовский и К. А. Андрианов). Изобретатели же были представлены уже тогда заслуженным деятелем советской техники (а после войны писателем-фантастом) В. Д. Охотниковым, доктором наук Г. И. Бабатом, тоже потом проявившим себя в литературе. Пришли к нам Юрий Александрович Долгушин, изобретатель и уже прославленный писатель-фантаст, автор нашумевшего романа «Генератор чудес», мой соратник по Нью-Йоркской выставке изобретатель и эксперт по изобретениям З. Л. Персиц и, наконец, Кирилл Константинович Андреев, который возглавил в институте бюро технической информации (редактор не только первого, но и нескольких моих последующих романов) …»

«Теперь, спустя столько лет, – писал Казанцев в книге «Пунктир воспоминаний» (1981), – можно рассказать кое о чем, что удалось тогда сделать. Ленинград был в блокаде. Мы встретились с академиком Абрамом Федоровичем Иоффе. Речь шла о реализации его открытий в области полупроводников. Партизаны нуждались в бесперебойной связи. Радиопередатчикам необходимо питание. Доставлять радиобатарейки трудно. Как обеспечить наших разведчиков в немецком тылу? Академик Иоффе предложил создать у нас лабораторию под руководством его сотрудника Юрия Петровича Маслоковца. Лаборатория приступила к работе. Какие подозрения мог вызвать «мирный» с виду чайник, намеренно помятый, закопченный? Но если в лесной глухомани подвесить его над костром и подключить к тайным клеммам провода, то скрытые в дне полупроводники, нагреваясь, давали электрический ток. Для зарядки аккумуляторов достаточно. Партизанская передающая радиостанция могла действовать…»

«На непроезжих фронтовых дорогах, – вспоминал Казанцев, – дождливым августом 1945 года я услышал по трофейному радиоприемнику сообщение на английском языке о том, что на Хиросиму сброшена атомная бомба. Потряс и сам факт бесчеловечного уничтожения мирного населения, и подробности взрыва: ослепительный шар ярче солнца, огненный столб, пронзивший облака, черный гриб над ним и раскаты грома, слышные за сотни километров, сотрясение земной коры от земной и воздушной волн, дважды отмеченные сейсмическими станциями. Все эти детали были знакомы мне еще со студенческой скамьи, со времен увлечения тунгусской эпопеей Кулика, когда тот искал в тайге Тунгусский метеорит.

По приезде в Москву я обратился в Сейсмологический институт Академии наук СССР и попросил сравнить сейсмограммы тунгусской катастрофы 1908 года с атомными взрывами в Японии. Они оказались похожи как близнецы. Во мне проснулся и зашептал фантаст: «А падал ли вообще Тунгусский метеорит? Ведь не осталось ни кратера, ни осколков! Почему там, в эпицентре, стоит голыми столбами лес, а вокруг на площади, сравнимой с небольшим европейским государством, все деревья лежат веером? Не произошел ли взрыв в воздухе, срезав ветви лиственниц в эпицентре, где фронт волны был перпендикулярен стволам, и повалив все остальные, в особенности на возвышенностях, даже отдаленных? Не был ли взрыв атомным, когда температура в месте взрыва повысилась до десятков миллионов градусов, превратив в пар все, что не взорвалось? Потому и не выпали осколки взорвавшегося тела, они умчались в верхние слои атмосферы и там своей радиацией вызвали свечение окружающих слоев воздуха. Не потому ли стояли светлые ночи на большей части земного шара?

И я понял тогда, что мое место все-таки в фантастике.

Издательство «Молодая гвардия», готовя к выходу книгу «Арктический мост», ходатайствовало перед высокими инстанциями о моем возвращении в литературу. И я вернулся к столу, к пишущей машинке. И снова посетил, теперь уже как литератор, Институт физических проблем академика П. Л. Капицы. Академик Л. Д. Ландау объяснял мне механизм атомного взрыва. Потом консультировался в университете с академиком Игорем Евгеньевичем Таммом, считавшим, что ядерный взрыв космического тела возможен лишь при условии, что оно искусственного происхождения. И я представил себе, что в тунгусской тайге в 1908 году произошел АТОМНЫЙ ВЗРЫВ В ВОЗДУХЕ, БЕЗ УДАРА О ЗЕМЛЮ. ЭТО МОГЛО СЛУЧИТЬСЯ ЛИШЬ В ВЕЩЕСТВЕ, ПОЛУЧЕННОМ ИСКУССТВЕННО, НО НЕ НА ЗЕМЛЕ, А НА ДРУГОЙ ПЛАНЕТЕ.

Так появился мой рассказ-гипотеза «ВЗРЫВ». Впервые в литературе говорилось в нем о ядерной цепной реакции взрыва, погубившего в 1908 году над тайгой перед спуском на Землю инопланетный корабль».

Рассказ, напечатанный в 1946 году в журнале «Вокруг света», вызвал невиданную яростную по силе дискуссию. Возражая Казанцеву, писатель Борис Ляпунов в журнале «Знание – сила» напечатал очерк «Из глубины Вселенной». В нем он настаивал на другой версии: неведомый космический корабль, взорвавшийся над Тунгуской, мог прибыть к нам не с Марса, а с Венеры.

Шумиха, вызванная публикациями, оказалась столь громкой, что ученым из Метеоритной комиссии при Академии Наук СССР пришлось попридержать разошедшихся фантастов.

«Мы пытались, – писал геолог Б. Вронский в книге «Тропой Кулика» (1977), – привлечь к участию в экспедиции, – (в район падения Тунгусского метеорита, – Г. П.) – фантаста Казанцева. Я в Москве беседовал с ним. А. П. был в восторге. Обязательно, говорит, поеду. Буду ждать вашего письма. Письмо ему послали. Написали, что группа укомплектована, состоит из научных работников и студентов-выпускников, оснащена самой современной радиометрической аппаратурой. Выезд в первых числах июля (1959 г.). Ждем вас, А. П., в конце июня в Томске. В ответ получаем телеграмму, в которой… Впрочем, вот она. «Томск, бетатронная лаборатория, Плеханову. Только что вернулся кругосветного путешествия, должен отправиться международный конгресс. Искренне сожалею, что не могу принять участие вашей интересной экспедиции, которой желаю успеха. Особенно рекомендую провести металлометрические исследования всей таблицы Менделеева различных участков места катастрофы. Рассчитываю ознакомиться с вашими выводами, ради чего задерживаю свое выступление, связанное с моей гипотезой. Интерес к ней огромен и за рубежом. Ваша экспедиция окажется центром внимания. Нам помогают смелые и обоснованные заключения Шкловского – (советский астрофизик, утверждал искусственное происхождение спутников Марса, но впоследствии отказавшийся от таких представлений, – Г. П.). Жму руки участников экспедиции, мысленно с вами».

Опыт северных рейсов на ледоколе «Георгий Седов» позволил Казанцеву написать роман «Арктический мост» (1946) и очень неплохие рассказы, составившие книги «Против ветра» (1951) и «Гость из космоса» (1958).

В 1951 году вышел роман-мечта «Мол Северный».

В 1956 году новый вариант романа этого романа – «Полярная мечта».

Повесть «Планета бурь» в 1959 году печаталась с продолжением в «Комсомольской правде», в 1963 году вышла под названием «Внуки Марса».

В 1960 году появилась «Лунная дорога».

В 1964 году – «Льды возвращаются».

В 1973 году – «Сильнее времени».

Встречи с крупными учеными (Л. Ландау, Лео Сцилард, Нильс Бор, А. Несмеянов, В. Миткевич, А. Иоффе) эффективно подпитывали воображение писателя. Например, роман «Купол Надежды» (1980) отразил научные идеи академика Несмеянова.

«Меня больше всего поразило, – вспоминал писатель, – что для уничтожения голода на Земле нет нужды изобретать что-нибудь невероятное. Все уже, в принципе, найдено. Одноклеточные грибки – дрожжи кандида – по составу своему и набору аминокислот не отличаются от материнского молока, вырастают эти грибки на тяжелых отходах нефти и увеличиваются за сутки в весе в тысячу раз! Чтобы накормить человечество, понадобится израсходовать в год смехотворно малое количество нефти – пятьдесят тысяч тонн, приготовляя из полученного белка все виды пищи».

Разговоры с Александром Петровичем всегда были интересны.

«Как ваши литературные дела? – спрашивал он, когда я появлялся в Москве, и мы встречались у него дома на проспекте Вернадского. – На вас опять давят? Вы опять наступили кому-нибудь на ногу? У вас в Новосибирске есть вот такой деятель, – называл он вдруг хорошо знакомую мне фамилию. – У него, похоже, на вас зуб большой вырос, он постоянно капает на вас в Российский Госкомитет по печати…»

И страшно раздражался, вспоминая по неведомой ассоциации братьев Стругацких.

«Вы ведь, кажется, из их компании, научитесь у них там всякому. До них, видите ли, никакой фантастики в стране не было! Парнов и Нудельман тоже так говорят – про себя. Вот хотят, – произносил Казанцев с какой-то странной для меня обидой, – чтобы Ефремов приветствовал Стругацких как новых триумфаторов, но Иван Антонович устранился от такой «чести»…»

«А теперь, – постепенно успокаивался Александр Петрович, – подойдите к этой картине. – (На огромном полотне в кабинете писателя плыла среди звезд обнаженная Андромеда, – Г. П.). – Видите, какая широкая рама? Видите, сколько на ней автографов? Так что, смело берите фломастер и расписывайтесь! Бенц, – командовал он своей лохматой собаке. – И ты на это смотри! Перед тобой вся история фантастики!»

Я расписался. Под автографом Станислава Лема.

К сожалению, преданность идее не всегда помогает творцу.

Вот что говорил 93-летний А. А. Казанцев в 1999 году: «Я был и остаюсь коммунистом, голосую только за КПРФ – она не испугалась угроз и запретов, ее руководители не кинулись делить народную собственность, не крали, не строили дворцов…» И далее: «Всякая власть, сосредоточенная на деньгах, есть смерть. Победа труда неизбежна».

Впрочем, с известностью (а Казанцев был очень известен) вокруг лидера всегда возникает свой круг, и люди из этого круга пользуются популярностью своего лидера далеко не всегда на пользу литературе. Окружающие часто пользуются лидером и как заслоном – против тех, кто может оттеснить тебя с главных ролей. Такая борьба быстро сушит людей, мельчают их таланты. «Машины полей коммунизма» (1953), «Богатыри полей» (1955), «Земля зовет» (1958) и другие такие книжки не привносили ничего нового в работу Казанцева.

Но в 1974 году появился научно-фантастический роман «Фаэты».

В 1975 году вышла шахматная книга «Дар Каиссы». В 1981 году – «Пунктир воспоминаний». В 1984 и 1986 – романы «Острее шпаги» и «Клокочущая пустота», а в 1997 – дилогия «Иномиры». За ними – «Звезда Нострадамуса» (2000), и, наконец, автобиографический роман «Фантаст» (2001), написанный в соавторстве с внуком – Никитой Казанцевым.

«Есть ли объяснение легендарно уродливой внешности «носолобого» Сирано? – размышляла культуровед И. В. Семибратова над романом Казанцева «Колокол Солнца». – Каковы причины его необычайной удачливости в дуэлях, только удивительное везение или загадочные знания? Не было ли более серьезных поводов для схватки и победы де Бержерака, одержанной над ста противниками одновременно, чем те, о которых упоминают современники? Имеет ли он какое-либо касательство к освобождению из заключения и переезду во Францию Кампанеллы, и почему кардинал Ришелье, явный реакционер, помог вызволить прогрессивного итальянского философа? Откуда пришло к Сирано обладание несовместимыми с его эпохой сведениями? Ведь триста лет тому назад он писал об устройствах, напоминающих многоступенчатые ракеты, радиоприемники, телевизоры, о явлении невесомости, о живых организмах, состоящих из содружества клеток, о микробах, открытых только через два столетия, о существовании антител в нашей крови. Вслед за Джордано Бруно он утверждал, что на других планетах существует разумная жизнь. А что, – вдохновлялась Семибратова, – если знаменитый француз общался с инопланетянами, сам путешествовал в межзвездном пространстве?»

В 1981 году Казанцев был награжден в Екатеринбурге первой «Аэлитой» (вместе с братьями Стругацкими). Среди орденов и медалей, полученных в разные годы, он больше всего гордился золотой олимпийской – за лучший шахматный этюд (1964). Шахматы, впрочем, были не единственным увлечением писателя. Он писал пьесы, очерки, статьи, сочинял стихи.

 
Сверкнет порой находка века,
Как в черном небе метеор.
Но редко славят человека,
Слышней, увы, сомнений хор…
 

«Любовью к музыке я обязан дружбе с известным композитором народным артистом РСФСР Антонио Спадавеккиа, – вспоминал Казанцев. – Мы создали с ним (его музыка, мои либретто) три одноактные оперы, посвященные завоеванию космоса. Он также оркестровал для ансамбля и мою балладу «Рыбачка» – произведение, которое исполняла на эстраде популярная артистка В. Новикова. Моим учителем композиции был профессор Московской консерватории автор учебника по композиции И. И. Дубовский, тщетно пытавшийся помочь мне завершить фортепьянный концерт. Лишь одна его часть в исполнении лауреата международных конкурсов В. Полторацкого и А. Суханова записана на пленку в Московской консерватории».

Александр Петрович все хотел объять, но возраст есть возраст.

Умер 13 сентября 2002 года в Переделкино под Москвой.

СОЧИНЕНИЯ:

Пылающий остров. – М.: Пионерская правда. – 1940. – 22 окт. – 28 дек., 1941. – 3 янв. – 13 марта.

Пылающий остров. – М. – Л.: Детгиз, 1941.

Арктический мост. – М.: Мол. гвардия, 1946.

Живое ущелье. – М.: Пионерская правда. – 1946. – № № 40–53.

Мол «Северный». – М.: Трудрезервиздат, 1952.

Полярная мечта (Мол «Северный»). – М.: Мол. гвардия, 1956.

Арктический мост. – М.: Трудрезервиздат, 1958.

Гость из космоса. Полярные новеллы. – М.: Географиздат, 1958.

Арктический мост. – М.: Детгиз, 1959.

Планета бурь. – М.: Комсомольская правда. 1959, 10–27 окт.

Лунная дорога. – М.: Географиздат, 1960.

Пылающий остров. – М.: Сов. Россия, 1962.

Внуки Марса. – М.: Детгиз, 1963.

Гости из космоса. – М.: Моск. рабочий, 1963.

Льды возвращаются. – М.: Сов. Россия, 1964.

Пылающий остров. – М.: Дет. лит., 1966.

Подводное солнце (Мол «Северный»). – М.: Сов. Россия, 1970.

Сильнее времени. – М.: Моск. рабочий, 1973.

Фаэты. – М.: Дет. лит., 1973.

Дар Каиссы. – М.: Физкультура и спорт, 1975.

Собрание сочинений. Т. 1–3. – М.: Мол. гвардия, 1977.

Пылающий остров. – М.: Дет. лит., 1978.

Купол Надежды. Роман-мечта в 3-х кн. – М.: Мол. гвардия, 1980.

Льды возвращаются. – М: Мол. гвардия, 1981.

Дар Каиссы. – М.: Физкультура и спорт, 1983.

Купол Надежды. Роман-мечта. – М.: Худож. лит., 1984.

Острее шпаги. НФ роман о магистре Прав, Чисел и Поэзии и его современниках в 3-х ч. с прологом и эпилогом. – М.: Мол. гвардия, 1984.

Мост дружбы. – М.: Мол. гвардия, 1985.

Клокочущая пустота. Дилогия из двух НФ романов-гипотез о некоторых загадках становления европейской цивилизации. – М.: Мол. гвардия, 1986.

Пылающий остров. – М.: Дет. лит., 1987.

Собрание сочинений. Т. 1–3. – М.: Дет. лит., 1989–1990.

Донкихоты Вселенной. – М.: Мол. гвардия, 1991.

Возвращение в грядущее. – М.: Центрполиграф, 1998.

Сильнее времени. – М.: Центрполиграф, 1998.

Острее шпаги. НФ роман о магистре прав, чисел и поэзии и его современниках в трех частях с прологом и эпилогом. – М.: Центрполиграф, 1999.

Звезда Нострадамуса. Дилогия. – М.: Современник, 2000.

Фантаст. Мнемонический роман. (В соавторстве с Н. Казанцевым). Кн. 1–2. – М.: Современник, 2001.

Ойла. Двенадцатая луна Земли. – М.: Воин России. – 2003. – № 2.

ЛИТЕРАТУРА:

Стукова В. О советской научно-фантастической литературе. – М.: Московский комсомолец. – 1949. – 14 июня.

Брандис Е. Современый научно-фантастический роман. – Л., 1959.

Ревич. В. Лед и пламень. – М.: Новый мир. – 1965. – № 6.

Гуревич Г. Карта страны фантазий. – М.: Искусство, 1967.

Бритиков А. Ф. Русский советский научно-фантастический роман. – Л., 1970.

Семибратова И. Энтузиаст научной мечты. Штрихи к портрету А. П. Казанцева. – М.: Дет. лит. – 1985. – № 6.