Текст книги "Найти себя в эпоху перемен"

А Сталин бессмертный?

В те ранние годы Алёшка столкнулся с почти мистическим явлением, которому не придал никакого значения. Осмысливать его он будет через много-много лет, когда новые открытия и накопленный человечеством опыт, крушение одной «самой верной» теории, позволят ему по-новому оценить официальную философскую и историческую «науку». Когда к жизни он будет относиться критически и не верить в догмы, какими бы авторитетными они ни были.

В конце февраля 1953 года Алёшка пошёл ночевать к маме на работу. Она была уже на пенсии, но подрабатывала дежурством на стройке. Они сидели в теплушке вдвоём, металлическая печь-буржуйка освещала красным цветом лица, таинственный полумрак навевал странные мысли. Вдруг зашёл разговор о вожде. Великом, могучем, непобедимом, данным подростку, как юному гражданину страны Советов, от рождения. Перед этим ему кто-то из друзей показал большой красивый книжный альбом с фотографиями Сталина и его факсимильным текстом. Сталин тогда был ВСЕМ. Его имя звучало по радио, мелькало на школьных географических картах в названиях городов, было обозначено на уличных табличках. А в центре города акцентом стоял большой белый памятник. Даже в детском садике, в который его раньше водили, на всю высоту стены в игровой комнате был живописный портрет Сталина в военной форме и в полный рост. Отношение к нему было как к святому. Другого божества не знали. Может только старушки молились какому-то другому богу, но он был под запретом. И Алёша ни с того ни с сего задал вопрос:

– Мам, а Сталин бессмертный?

– Да нет же, он, как и все.

– А если он умрёт, ты будешь плакать?

– Нет, сынок, мы уже наплакались.

Эта сценка врезалась в его память на всю жизнь. Она смогла сказать это при его жизни, не опасаясь, что мальчишка по наивности мог поболтать на эту тему с дружками. Позже он сам слышал много историй, когда за неосторожное слово можно было получить большой срок или лишиться жизни. Наглядным примером был его сосед по дому, который отсидел десять лет за невинный анекдот. Через неделю-полторы Алексей неспешно шёл один из школы и увидел плачущих женщин у телеграфного столба, на котором был установлен радио-колокол. Траурный голос Левитана возвещал о смерти вождя…

Однако и через три года, когда Алешке было двенадцать лет, в их единственной комнате на стене висел большой красочный плакат с поясным портретом Сталина, на котором внизу была надпись: «Великий Сталин – надежда мира!» Тогда этих плакатов повсюду было много. Как-то приехал к ним родственник, инженер строительной организации и, посмотрев на «глянцевого» Иосифа Виссарионовича, сказал: «Эти слова внизу плаката надо вырезать». Зачем, почему, не объяснил. А вскоре взрослые начали шептаться о чём-то, говорили о каком-то секретном докладе, который слушали недавно в клубе только партийные. Позже открыто всюду заговорили о культе личности. Что такое этот «культ» не все понимали, слово было какое-то новое. Но то, что Сталина как-то «разоблачили», доходило до всех. Много кого разоблачали до этого. Последнее громкое событие, вошедшее в уличный фольклор, было «разоблачение» Берия. Кто он такой, пацаны, толком не знали, говорили, что заместитель Сталина. После всяких пересудов соседей они запели песенку – частушку. Откуда она залетела в маленький городишко, никто не знал.

 
Как товарищ Берия
Вышел из доверия,
А товарищ Маленков,
Надавал ему пинков.
 

Как выяснилось позже, пели её дети не только маленького шахтёрского города.

Эта частушка известна до сих пор. Да и вопросов с того времени осталось на столетие, не меньше… Только через полвека судьба сведёт Алексея Вольского с образом реального Берия через рассекреченные документы государственных архивов. Тогда произойдёт переоценка многого из того, что вбивалось в голову простым людям. А сейчас начинался новый, ещё более мощный виток лжи на государственном уровне, порождающей у народа приятные иллюзии очень скорого «светлого будущего». И не очень-то люди вникали в то, кто действительно был враг, а кто герой. Шло послевоенное десятилетие, и надо было устраивать свою нелёгкую жизнь.

Позже ходили разговоры взрослых о маршале Жукове. Говорили: «Зазнался, хотел власть взять…» Но чувствовалось недоумение. Какаято безнадёжность. Все кругом враги, разоблачения… Не знали дети, тогда, что пережили люди до них в 1937 году. Даже о репрессированных близких своих родственниках узнали поздно.

Алёшка мало что запомнил из той жизни. Только потом рассказывал, как приняли почти весь класс в пионеры. Учительница зачитала клятву юных пионеров, повязала галстуки и поздравила. Он так и не понял, для чего всё это, но ощутил себя гораздо старше. Теребил красные сатиновые кончики на груди и вопросительно поглядывал на соседних ребят. В семилетней школе, куда он перешёл, окончив четыре класса начальной, на него обратила внимание классный руководитель, он сам не понимал, почему. Вначале по её рекомендации избрали его председателем совета пионерского отряда. Впервые Алёша прикоснулся к тому, что называется общественная работа. Теперь он должен был заботиться о других. И не только о своих товарищах. Так, тимуровское движение, – это когда дети помогали старым людям в чём-то, привело его с товарищами во двор пожилой одинокой женщины, которой они кололи дрова и складывали в поленницу. Теперь они не разбрасывали бумагу, а собирали всей школой и сдавали на пункт приёма макулатуры. Подбирали по закоулкам металлолом. Выпускали стенгазету, проводили собрания и разбирали поведение одноклассников – нарушителей дисциплины или отстающих в учёбе. Назначали им помощников из числа отличников и хорошистов.

Когда пришлось отчитываться на собрании за работу, он, смущенно и молча, простоял минут пять, стесняясь переполненного класса, учеников и учителей. Так впервые закончилась его публичная «речь» и первая выборная должность. Потом Тамара Ивановна – классный руководитель, стала давать ему роли в школьных спектаклях, которые в качестве режиссёра сама готовила к постановке. Спектакли создавали особую ауру среди школьников, увлекали их, поднимали настроение. Ребята безобидно смеялись и шутили, когда замечали некие несуразности. Например, когда Алёшка играл роль лётчика и ему не нашли настоящий лётный шлем, пришлось взять у танкиста – танковый. Похожий, но не тот. Все смеялись: «Пилот с тракторной кабины…» Театр увлёк. И группа ребят-одноклассников стала ходить в Дом пионеров в драмкружок. Первой ролью Алексея была роль Буратино. Тонкий голосок подходил. Да и личико – тоже. Их пригласили даже на городское радио с этим спектаклем. Слушал весь город. Потом была пьеса «РВС» по Гайдару. Скромность и застенчивость помешали ему сыграть главную роль Димки, которую предложил руководитель кружка. Но ребята, почти все одноклассники, дружно играли на сцене, помогая друг другу. С этим спектаклем они выступали много раз в своём городе и даже выезжали в соседние районы. В десятом классе пришлось оставить театр. Надо было готовиться к государственным экзаменам на аттестат зрелости. Но Алексей получил серьёзное удостоверение: пионер-инструктор драмкружка. А любовь к походам и постоянные путешествия по ближайшим районам и городам принесли ему ещё одно удостоверение – инструктора-краеведа. Пионерские годы стали жизненным университетом Алексея.

В школе была небольшая библиотека. Алёша не заметил, как пристрастился к чтению, стал регулярно брать книги и обязательно их прочитывать, даже если они вначале казались неинтересными. В одной из них шёл рассказ о работах на строительстве какого-то канала. Автор степенно рисовал повседневный нелёгкий труд водителей самосвалов, их взрослые отношения, производственные проблемы. Книга явно не для пятиклассника. Но Алёша втянулся в эту неведомую ранее жизнь героев, простую, повседневную, без героических поступков или чрезвычайных событий. Она напоминала жизнь окружающих подростка людей. Но в ней, в отличие от близкой к нему действительности, было что-то притягательное, просматривалась какая-то цель. В среде родителей и соседей он не ощущал, что они работают ради какой-то цели. Просто ходят на работу, и всё! А здесь она была, цель, – построить канал, который соединит две реки и позволит возводить здесь новые города и заводы. Алексей задумался. Он смутно ощутил, что в жизни должна быть цель. Эта книга, но без названия и имени автора, запомнилась ему на всю жизнь.

Другая, которая оставила след в душе школьника, была книга Фриды Вигдоровой из серии «Новинки детской литературы» за 1955 год «Дорога в жизнь». Имя автора, год издания, оформление обложки, на которой были изображены четверо пионеров, осталась в памяти навсегда. Через много лет он будет вспоминать школьные годы и думать, почему из множества прочитанных самых интересных, увлекательных, известных всем произведений, он возвращается в памяти к этим двум. Первая отразится в его собственных книгах, а вторая напомнит о себе в цепочке событий. В новом веке он случайно обнаружил протокольные записи судебного процесса по делу поэта Иосифа Бродского и узнал, что вопреки протестам судьи, их сделала Фрида Вигдорова. Он воспринял её, как давнюю знакомую, и понял, что она из прошлого в настоящее принесла одну свою главную цель: защитить, воспитать, поддержать человека – дать ему дорогу в жизнь.

Девочки-одноклассницы

Как-то на летних каникулах к Алёше домой пришла одноклассница Надя Волошина. Симпатичная девочка, немка по национальности. Однажды на уроке классный руководитель прочла её фамилию по-другому, не Волошина, а Вильдеман. Ребята насторожились: «Ведь неправильно!» Но учительница сказала, что её правильная фамилия – Вильдеман. Позднее в классе узнали, что фамилии и даже имена других ребят мы называли не совсем точно. В классе учились дети разных национальностей. Сибирские города были национальными котлами, где смешивались и переваривались многие культуры, продуктом чего выходил советский человек. Никто из детей не обращал на это внимания. Хотя, конечно, чувствовали менталитет каждой из национальностей. Некоторые испытали его на себе, когда завязывались конфликты. Но никто в эти горячие минуты не думал, что кто-то из них чужой на этом жизненном спектакле. Так Федя – Фёдор, превратился в Фарида, а Фаина – в Фариду. Привыкали быстро. Только становясь взрослее, Алексей стал замечать, что семьи других национальностей не превращались в русских. Отлично владея русским языком, они знали свой родной и строго хранили национальные традиции. Только один друг ещё с детского сада Альберт – Алик не знал своего родного языка, и кроме записи в метриках его ничто не выдавало как немца. Жизнь почти навсегда свяжет их судьбы. Будет сводить, и разводить по городам, расстояниям, почти зеркально отражать схожесть главной жизненной линии.

Надя пригласила Алёшу по рекомендации классного руководителя в загородный пионерский лагерь на трёхдневные сборы. Жили в палатках на берегу маленькой таёжной речушки. Она извивалась между зелёных, а местами каменистых сопок, редкие песчаные отмели почти всегда были заняты отдыхающими из города или из детских загородных лагерей. Редкие рыбачьи костры и палатки можно было увидеть только в скрытых за деревьями местах подальше от пляжей.

Алёшка просто относился к своей общественной работе, не придавал ей никакого значения. Не думал он о том, что её след может проявиться из глубин души в зрелом возрасте и при определённых обстоятельствах. Он чувствовал, что Надя к нему по-особому внимательна, было похоже, что она незаметно для других, пытается ухаживать за ним. Алёша стеснялся её, девочка казалась ему старше его возраста, рассуждала по-взрослому, движения были лишены детской непосредственности и девчоночьей подвижности. Он чувствовал себя неловко. Но – ниточка связи незаметно протянулась между ними. Связи духовной, глубоко скрытой в душах, целомудренной. Лицо девочки было светлым, скромно улыбчивым, русые волосы заплетены в две больших с лентами косы, которые она часто оборачивала вокруг головы и казалась ещё старше своего возраста. Алексей незаметно рассматривал её, стал обращать внимание на то, что раньше не замечал: на её девичьи отличия, совершенство её чистого лица, притягательную улыбку, голубые глаза. Он даже подумал, а как же выглядит сам, может ли он нравиться девчонкам. Но не признавался даже себе, что эта девочка ему нравится, что он готов с нею дружить. Тогда это было невозможно. Дружили раздельно мальчики и девочки. У каждого была своя компания, свои приятели и увлечения. Дружба с девочкой вызвала бы нездоровую реакцию ребят, насмешки: «жених и невеста».

Была в классе ещё одна девочка. Она сидела на первой парте и выделялась среди всех особой красотой. В ней просматривались уже черты взрослой красавицы. Она жила вдвоём с мамой, в школу ходила мимо дома Алексея. Но он ни разу не посмел напроситься на компанию, ведь ничего особенного – одноклассники. Природная застенчивость мешала ему быстро сходиться даже с другими ребятами, а тем более с девчонками. Эта девочка уже осознавала свои проявляющиеся достоинства, слегка пользовалась примитивной косметикой, что резко осуждалось классной руководительницей. Но душу подростка она почти не трогала. Алёшка замечал всё более проявляющееся внимание одноклассников к ней, наблюдал, как они ищут возможности пообщаться, помочь в чём-то, попросту поболтать на переменах. Однажды Алёшка высаживал у забора своего дома небольшую берёзку. Подняв голову, он увидел одноклассницу вместе с мамой. Те не замечали подростка, о чём-то увлечённо говорили. Алёша ждал, обратит девчонка на него внимание, или нет. Он не прятался, но боялся, что она увидит его, а он не найдёт, что сказать. Девочка прошла, не заметив. Алёша долго смотрел ей вслед, не в силах расстаться с её русыми кудряшками, волной ниспадающими с виска. Сердце забилось чаще, он с нахлынувшим внезапно волнением притоптал саженец и вылил под корень ведро воды. Это выброшенное кем-то деревце принялось, и начало расти ввысь. А девочка вскоре уехала в другой, очень далёкий город. Только через несколько лет, когда Алексей навещал родной дом и смотрел на высокую ветвистую берёзу, перед его глазами непроизвольно проходила русая девочка с мамой и странно разглядывала его…

Политика подкараулила…

В то время, чтобы получить аттестат зрелости, надо было учиться десять лет. Последние два года Алексей резко изменил отношение к занятиям. Теперь он старался наверстать упущенное время, серьёзно подтягивал математику, химию, особенно английский язык. Последний давался с трудом. К тому же часто менялись преподаватели, и он не замечал в них особого увлечения своим предметом. Когда он начинал дома учить урок английского, перед ним всплывал образ озабоченной учительницы, смотрящей сквозь него отрешённым взглядом, и у него пропадал интерес. Слова и правила никак не могли задержаться в памяти. Формальный учитель – это скрытое зло. Антипод, убивающий в ученике желание постичь предмет. Особенно, когда у ребёнка наметились предпочтения, появились любимые писатели и произведения. Когда у него начинает проклёвываться будущее призвание или талант. Школьная методика преподавания литературы не нравилась Алексею, отталкивала от существа изучаемой темы, убивала интерес к авторам и произведениям на долгие годы, кому-то из ребят навсегда. Пока не пришла новая современная, не обременённая грузом репрессивных лет, молодая выпускница Иркутского пединститута. С её помощью он начал навёрстывать упущенное. Этот процесс продолжился по инерции на всю жизнь. Сколько сил и упорства придётся приложить Алексею, чтобы собственными глазами видеть, понимать и по-новому воспринимать произведения классиков.

Теперь он каждый вечер решал задачи, зубрил слова и правила, ограничил общение с друзьями. И не заметил, как заработало «второе дыхание». Учёба стала даваться легче, и появилось свободное время. Верно, что в природе пустоты не бывает. Неожиданно, от одного из одноклассников, Фарида, он заразился интересом к политической публицистике. Его старший брат Ильяс учился в университете на юридическом факультете, и уже тогда отличался вольнодумством, восхвалял ораторский дар Льва Троцкого, о котором в то время мало что было известно молодому поколению, кроме ругательных политических выпадов. Троцкий был запретной таинственной фигурой для студентов. А всё таинственное привлекает. Так возник негласный авторитет никем из молодёжи не услышанного знаменитого оратора XX века. Ильяс и его друзья нестандартно оценивали события в стране. Отличались юношеской любознательностью. Они, как сказал Фарид, нашли противоречия в работах Ленина по крестьянскому вопросу и что-то по коммунистической нравственности. Пытались доказать это на кафедре марксистско-ленинской философии. Вместо понимания встретили жёсткий политический отпор. Один студент юридического факультета был исключён за «аполитичность», а другой сам оставил университет и уехал поступать в Московскую духовную академию.

Шёл 1959 год. Никита Сергеевич Хрущёв – первый секретарь ЦК КПСС и Председатель правительства, разъезжал по миру, запускал в народ одну реформу за другой, дал послабление творческой интеллигенции, но в то же время грубо её осаживал. Свободу творчества он видел только в свете классовой борьбы и противостояния Западу. После Сталина некоторое потепление было необычным. Всем казалось, наступили свободные времена. Тёплые! Говори, что хочешь, пиши, что вздумается. Заговорили о московских поэтах, их выступлениях в Политехническом музее и у памятника Владимиру Маяковскому. Но народ был научен. Он осторожничал. Подтрунивали над Хрущёвым и даже осуждали его некоторые решения, особенно по кукурузе. Он стал героем многих анекдотов. Духовное потепление незримо проникало в души людей. Уже не видно было суетящихся офицеров с красными околышами на фуражках, ушёл куда-то страх перед властью. Не слышно было по радио и не публиковались в газетах ежедневные жёсткие комментарии по поводу возрождения Бундесвера, «происков реваншистов» и «милитаристов». Начала звучать оптимистичная нотка нового курса на мирное соревнование двух систем, ежедневно находились аргументы показать преимущества советского строя. Хрущёв привнёс в политику искринку юмора, весёлого оптимизма, а его высоко поднятая рука с крепко сжатым кулаком, потрясающая над лысой головой, внушала народу уверенность в верности нового курса, мощи нашей страны, и скорого развала капитализма. Его поездки в Америку, особенно в Англию, вместе с академиком И.В. Курчатовым, подчёркивали мирные намерения СССР, реальность мирного сосуществования двух систем, как тогда говорили. Но это всё же противоречило его высказываниям. Особенно взрывной была по-глупому произнесённая фраза на приёме послов в Москве, когда он заявил: «Мы вас похороним!» Запад перевёл: «Мы вас закопаем!» А надо было, а может, и не надо было, сказать: «Пролетариат – могильщик капитализма». Таков был тезис Карла Маркса. На Западе понимали это буквально. Боялись растущей мощи СССР. Хрущёв (как вещала официальная пропагандистская машина) надеялся в мирном соревновании двух систем окончательно победить и делал всё, что можно было сделать реально. Делал так, как только он считал правильным. Хрущёв не скупился на блеф, порой даже – чистый обман общественного мнения. Властность, необразованность и хитроумие, которые на вершине власти у руководителя высвечиваются лучше, чем у тех, кто ещё прячется за широкими спинами лидеров, показали народу авантюрный характер главы советского государства.

Карибский кризис, когда американцы обнаружили советские ракеты на Кубе и решительно заявили об их ликвидации, не стал некоей неожиданностью для всех. Запахло опять войной. Люди в страхе ожидали, что будет… Потом узнали о взрыве водородной супербомбы на Новой Земле. И как-то надломилось радужное настроение. Народ вначале равнодушно, потом с презрением стал относиться к новым высоким и явно не заслуженным наградам оптимистичного и самоуверенного вождя. Самонаграждение пустило корни в руководящей верхушке, стало модным. Так незаметно, изнутри, плебейское сознание высших руководителей начало вести к застою и разрушению государства. Болезнь, как раковая опухоль, затаилась и медленно стала расти. Всего лишь через четверть века её метастазы съедят былое могучее государство, и оно в мгновение ока рухнет в небытие.

Но в то время появлялись всё в большем количестве и ассортименте продукты на прилавках магазинов, впервые стали продавать молоко на разлив из автоцистерн. Хлеба было вдоволь. Студентам в столовых даже позволялось есть его бесплатно… Кругом закипало строительство новых промышленных объектов, жилья… В Томске, например, построили завод крупнопанельного домостроения, в котором поставили на поток изготовление комплектующих для домов нового типа, названных позже «хрущёвками», а городские кварталы с такими домами – «хрущёбами». Это был прорыв в решении жилищной проблемы в стране.

И вот на этой волне, ещё в школе, приятель-одноклассник обратил внимание Алексея на какие-то политические брошюры, дал почитать… Заговорил о философии. Это было далеко за пределами школьных программ, да и вообще юношеского понимания. Но Алексей был наделён чувством состязательности. Если друзья узнавали что-то новое из литературы, он мгновенно старался скорее погрузиться в это сам, осмыслить с разных сторон, и бросался на источники, искал в словарях, книгах информацию по теме. Пытался сполна освоить новое. Вот и попался. На всю жизнь. Гуманитарная сфера и политика становились неотъемлемой частью его жизни. На полках этажерки разрасталась библиотечка и уже не вмещала всех книг. Книги были разные: художественные, по астрономии, авиации, географии, минералогии. Здесь же – брошюры В.И. Ленина, Г. Плеханова и толстая книга «Основы марксизма-ленинизма». Её он купил недавно, чтобы понять суть этого термина, который был у всех на слуху.