Текст книги "Джим Уэйд"

Глава XIII. Лабиринт

«Ятон верно расставил акценты», – рассеянно подумал Уэйд. Его смерть ободрит минойцев. К жажде завоевания добавился бы религиозный пыл. К тому же туземцы затерянной долины были суеверны. Они поклонялись своему богу и боялись его. Человек-бык был частью их жизни – неотъемлемой, почитаемой частью – от рождения до смерти.

Это стоило запомнить. Психология была наукой, с которой Уэйд был хорошо знаком. Он почти не слушал, речь Ятона…

Наконец солдаты подтолкнули его к гигантской статуе.

Нет спасения. Ни один человек никогда не выходил живым из Лабиринта. Все приговоренные встретили чудовище и погибли. И никогда еще пленника не посылали в цепях навстречу Минотавру. Такое препятствие считалось ненужным. Но Ятон не хотел рисковать с этим пленником!

Бронзовые ворота между коленями статуи медленно распахнулись. Впереди зияла тьма. Уэйд обернулся на пороге. Он посмотрел на Ятона, потом перевел взгляд на Квестера и остановился на Соленте.

– Я убью вас троих, – пообещал он довольно мягко. – Лично, если смогу. Вы так или иначе умрете.

В резком смехе Ятона было мало веселья. Охотник выругался себе под нос. Его рука потянулась к пистолету на поясе. Но Солент удержал его.

Евразиец улыбнулся. Уэйд улыбнулся в ответ, но глаза его не блеснули.

– Я всажу пулю в твой шрам на лбу, – пообещал он и повернулся обратно к порогу.

Он шагнул в темноту. Бронзовые ворота с лязгом захлопнулись за ним. Он был во тьме, полной и абсолютной. Прежде чем он успел пошевелиться, под ногами у него что-то зашевелилось. Пол накренился и исчез.

Уэйд камнем рухнул вниз. В те несколько мгновений, пока он падал, его разум работал как молния. Было ли это простым объяснением смертоносности Лабиринта? Колодец, в который падали жертвы? Упадет ли его тело на груду полусгнивших скелетов далеко внизу?

Что-то ударило Уэйда по голове, и мир взорвался ослепительным фонтаном искр…

Гром Уэйд медленно приходил в себя, его тело болело. Что случилось? Он упал, но, по крайней мере, был жив. Металлические оковы громко звякнули о камень, на котором он лежал. Насколько серьезно он пострадал?

Цепи звякнули, когда он проверил. Рука болела чуть сильнее, чем все остальное тело, а порез на голове пересох от свернувшейся крови. Это означало, что он долгое время был без сознания. Он взглянул на часы, к счастью, не пострадавшие от падения. Уже за полдень, догадался он. Это означало…

Армия отступников уже двинулась на Минос!

Уэйд отогнал эту мысль. Он понял, что здесь есть свет, смутное бледное сияние, которое тускло просачивалось из-за поворота коридора, в котором он лежал. Это был широкий проход, не менее двадцати футов в ширину, со стенами из гладкого камня. Потолок, насколько он мог судить, возвышалась над ним на три человеческих роста. Он не мог убежать тем путем, которым неохотно вошел в Лабиринт.

Что дальше? Оковы, конечно. Они были из бронзы, прочные, но они не были приварены. Они были заперты. Они могли сдержать кого угодно, кроме Гудини или Грома Джима Уэйда.

Он молча благословлял годы тренировок. Его кости не были гибкими, но долгая практика дала ему невероятный контроль над суставами и мышцами. К тому же маленький карманник-кокни Миггс многому его научил.

Руки Уэйда были скованны за спиной. Прежде всего он перевернулся на спину и согнул ноги пополам, подтянув колени к подбородку. Без особого труда он перекинул скованные руки через ноги, так что они больше не были неловко вывернуты за спиной. Цепь все еще соединяла их с лодыжками, но, согнув колени, Уэйд мог ослабить натяжение.

Резать или ломать бронзу было нелегко, особенно без рычага или зубила. Но наручники могли и так соскользнуть с рук Уэйда. Во всяком случае, пока его руки не освободятся, он мало что сможет сделать. Но, по крайней мере, он мог вырваться из оков. Конечно, это не поможет ему выбраться из Лабиринта, но зато даст свободу действий.

Кожа содралась с костяшек пальцев, когда Уэйд освободился от наручников. Даже для его тренированного, гибкого тела это было трудно. Но это можно было сделать.

Дело сделано! Теперь руки Уэйда были свободны! Не колеблясь, он принялся за кандалы на ногах. Их нельзя было снять, как наручники. Замки должны быть вскрыты.

Миггс не успел бы сделать эту работу быстрее. Через пять минут Уэйд был свободен и встал, потягиваясь. Его затекшие суставы громко хрустнули. Он огляделся.

Ни звука – ничего. Каков был следующий шаг? Оружие?

У него оно было. Цепи. Уэйд, держа их в одной руке, бесшумно двинулся к источнику тусклого света. Его сандалии бесшумно ступали по камню.

Он завернул за угол коридора. Высоко на стене, на полке, расположенной вне досягаемости любого заключенного, горела лампа. Коридор здесь разветвлялся на три тоннеля, вдоль каждого из которых через равные промежутки располагались лампы. Лабиринт – Лабиринт, из которого никто никогда не выходил, и в котором все проходы вели к центру – логово Минотавра.

Откуда-то издалека донесся слабый шепот. Он становился все громче, отдаваясь эхом по туннелям, пока не превратился в зловещий рев.

Это был рев быка.

Когда рев стих, раздался еще один звук, приглушенный гром, который Уэйд не узнал. Это было похоже на стук невероятно огромного барабана.

Пальцы Уэйда крепче сжали бронзовые цепи. Он застыл, как статуя, все еще прислушиваясь.

И вот он услышал шум воды – стремительный, безумный.

Казалось, он доносился из левого коридора. Повинуясь внезапному порыву, Уэйд поспешил туда. Лампы то и дело вспыхивали. Не прошло и нескольких минут, как туннель разветвился; на этот раз с правой развилки донесся приглушенный рев потока. Она казалась близко.

Он был совсем близко. Проход заканчивался у подземной реки, которая быстро текла и исчезала в зияющем отверстии в каменной стене. Дорога обрывалась здесь, понял Уэйд и, пожав плечами, повернулся, чтобы вернуться.

Он миновал первую развилку, когда снова услышал рев быка. На этот раз он прозвучал много громче. И еще громче был глухой гул барабана.

Далеко в туннеле показалась чудовищная фигура. Это был человек с рогатой, уродливой головой быка.

Жрец! Значит, это была часть тайны Лабиринта – жрец в маске быка! Мужчина остановился при виде Уэйда и поднес к губам трубу. Из него донесся ревущий, пронзительный рев.

Вместо ответа раздался грохот барабанов. Вслед за священником послышался стук копыт. Из-за поворота коридора хлынул поток быков!

Они полностью заполнили проход, яростный, рогатый поток, который вот-вот должен был безжалостно обрушился на жреца, который, казалось, не осознавал опасности. Он поднес трубу к губам и снова дунул. Барабанный бой превратился в оглушительный рев.

Так вот в чем был секрет! Стадо свирепых быков, обученных убивать по приказу жреца! В коридорах Лабиринта мало кто мог ускользнуть от нападения зверей.

Тем не менее священник был вооружен, заметил Уэйд. В руках у него было копье, а на боку – нож. Слепая, жуткая маска быка злобно уставилась на свою жертву. И снова труба сымитировала рев.

Стадо с грохотом двинулось дальше. Но они не причинили вреда священнику. Они проскакали вокруг него справа и слева, как ручей, разбивающийся и обрушились на Уэйда, беспорядочно бодая рогами и стуча копытами. Гром их копыт оглушал эхом от стен.

Ни полки под потолком, ни ниши в скале, где мог бы укрыться Уэйд, тут не было. Гром подумал о подземной реке. Если бы он мог вернуться к ней и броситься в нее…

Затем, у него родился план. Это был достаточно отчаянный план, чтобы казаться почти полностью безнадежным. И если это удастся, катастрофа может обернуться триумфом. Прежде всего, нужно было убить священника!

Быки двинулись дальше. Их не меньше сотни, решил Уэйд. Они шли тесно прижавшись друг к другу, что ни один человек не смог бы выжить или удержаться на ногах среди них.

Но не на них!

Это все равно что пытаться пересечь реку прыгая с льдины на льдину! Но сейчас не было времени думать об опасности или о возможности провала. Времени оставалось ровно столько, чтобы мчаться навстречу этой лавине рогатой смерти, собрав все силы для отчаянного прыжка.

Высоко в воздух взлетел Уэйд, и первая волна стада оказалась под ним. Он приземлился на покачивающуюся лохматую спину, почувствовал, что падает, и прыгнул снова, прежде чем его успели стряхнуть с ненадежной опоры. Злобно взметнулись рога. Угрожая ему со всех сторон. Но быки на мгновение потеряли Уэйда из виду, и яростная волна понеслась дальше.

Когда-то, в Вайоминге, в Соединенных Штатах, Джим Уэйд знал старого кучера дилижанса, который славился тем, что управлял повозками, запряженными волами. Старый Кирам Хаггарт, щелкая кнутом, вскакивал и бежал по спинам быков, легко перепрыгивая с одного на другого.

Это можно сделать. А теперь, в узком туннеле, звери были так тесно прижаты друг к другу, что Уэйд не смог бы упасть между ними, даже если бы попытался.

Годы акробатических тренировок помогли ему благополучно перебраться через стену острых, раскачивающихся рогов. Нельзя было останавливаться ни на мгновение…

Глава XIV. Из пасти смерти

Быки ушли в левую развилку прохода. Уэйд бросился вперед отчаянными прыжками, бронзовые цепи собрались в клубок вокруг его кулака. И вдруг – невероятно – под ним промчались последние быки табуна, Уэйд спрыгнул на пол коридора, затуманенный облаками пыли, поднятыми бесчисленными острыми копытами.

Жрец в недоумении уставился на него. Потом побежал вперед, подняв копье. На камнях валялась брошенная маска быка. Цель была достигнута, теперь жрец был только обузой. Смуглое, свирепое лицо «пастуха» скривилось от ненависти.

Уэйд метнул вперед скомканную, тяжелую массу бронзовой цепи, которую держал в одной руке. Одновременно копье метнулось в него, срезав полосу кожи с его плеча. Гром упал.

Но он мгновенно вскочил на ноги, с обнаженным ножом ожидая нового нападения жреца. Но атаки не последовало. Жрец лежал неподвижно, его лицо превратилось в кроваво-красную маску в том месте, где бронзовый снаряд раскрошил плоть и кости.

Жрец был мертв. Тонкая височная кость была сломана, и слуга Минотавра тихо и неподвижно лежал в своем Лабиринте. Стук копыт издалека отбивал панихиду.

Уэйд перевел дыхание. Он забрал у священника нож, нашел трубу и поднес ее к губам. Он издал сокрушительный, повелительный рев.

Покончив с этим, он водрузил бычью маску себе на голову. Это был всего лишь легкий каркас, не слишком неудобный, и Уэйд мог видеть, что происходит сквозь прорези для глаз, прорезанные в волосатом горле фальшивой головы.

Подчинятся ли ему быки? Маска и рог казались жизненно важными вещами – рог, чтобы вести стадо в атаку, маска, чтобы защитить своего владельца.

Уэйд пошел по правой развилке Лабиринта, пока не оказался рядом с рекой. Должно быть, она смешивала свои воды с Арго, но, вероятно, протекала под землей. Тем не менее, большая река была недалеко от Лабиринта. На этом Уэйд основывал свои надежды – на этом и предположении, что быков обучали слепому повиновению.

Он увидел, как они ворвались в главный туннель, и снова затрубил в трубу. Стадо повернулось и двинулось на него. Он подождал, пока они не оказались в опасной близости, затем опустил рог и помчался перед ними. Без колебаний прыгнул он в бурлящую воду. Ледяной шок от его холода заставил его на мгновение оцепенеть. Он вынырнул, хватая ртом воздух, увидел черную дыру в стене, несущуюся к нему, и понял, что быки следуют за ним.

Приученные к слепому повиновению… Да! Стадо не колебалось. Огромные звери хлынули вдоль туннеля, через край, в поток.

Чернота поглотила Уэйда. Он отчаянно вцепился в рог. Ему тот может понадобиться. Останется ли маска быка на месте? Как он и думал, маску сорвало, и он спас ее только вслепую ухватив ее в темноте.

Сжимая в одной руке маску, а в другой – трубу, он кружился и кувыркался в стигийском мраке. Рев потока оглушительным громом отдавался в ушах, фырканье и рев быков раздавались вокруг.

Внезапно наверху вспыхнул солнечный свет. Поток вынес Уэйда в широкую, стремительную реку под отвесным утесом.

– Арго!

Его понесло вниз по течению. Огромная статуя Минотавра была видна вдалеке, а затем исчезла, когда его вынесло в ущелье, ведущее в большую долину. Фырканье быков, плывущих за ним следом, смешивалось с их ревом.

Уэйд случайно взглянул на часы. Далеко за полдень. Атакующая армия прибыла в Минос и, возможно, уже была в городе. Если только защитники, ведомые Рыжим и Заточкой, не задержали их на некоторое время.

Слева поднимались скалы, изрезанные оврагами, которые вели к плато, на котором стоял Минос. Вскоре Уэйд увидел впереди длинную стену города, возвышавшуюся над рекой, словно пропасть. Тотчас же он затрубил в трубу, надел бычью маску и направился к восточному берегу.

Быки последовали за ними, брызгаясь и вспенивая воду. Их с детства учили повиноваться этому звуку и следовать за жрецом, который носил маску Минотавра. Теперь они плыли за Уэйдом, который стоял на берегу с рогом, трубя изо всех сил.

Издалека донесся отрывистый треск выстрелов. Уэйд поднял глаза. Никаких признаков «Громового жука». Значит, тот все еще был в нерабочем состоянии.

Оглядевшись, Уэйд увидел, что он находит у подножия широкого ущелья, круто поднимавшегося к равнине. Повернувшись, он помчался по нему. Быки вылезали из воды, вытянувшись длинной дугой поперек реки. Их оставалось еще около сотни.

Но они были сильнейшими из своего вида, избранными за силу и свирепость и обученными убивать с неистовой яростью. Тем лучше! Уэйда побежал вверх по ущелью, а стадо Минотавра с грохотом преследовало его.

Сверху донесся грохот динамита, а затем грохот рушащейся каменной кладки. Стена Миноса пала!

Уэйд ощутил шок от нехорошего предчувствия. Неужели он опоздал? Если орды Ятона ворвутся в город до того, как он прибудет со своей ужасной армией, он потерпит неудачу. С усилием, которое вызвало приступ боли в его усталых ногах, он заставил себя преодолеть последние несколько ярдов. Он выскочил на плато, огромную равнину, раскинувшуюся перед стеной Миноса.

Параллельно ущелью, справа от него, от реки на восток через долину тянулся вал. На вершине стояли солдаты царя-жреца Кардота, вооруженные, как заметил Уэйд, не только своим оружием, но и ружьями. Рыжая голова Аргайла маячила над воротами. В руке он держал пистолет-пулемет, певший песню смерти. Заточку Марата Гром не видел.

Но стена города уже рухнула. В ней была проделана огромная брешь, и облака пыли все еще поднимались, как бледная пелена. Солдаты Ятона отступили за пределы досягаемости копий.

Уэйд увидел, что их по меньшей мере шестьсот. Немногие из них были верхами. Лошади почти вымерли в затерянной долине за столетия, прошедшие с тех пор, как их привезли сюда из внешнего мира. Но трое предводителей – Ятон, Квестер и герцог Солент – ехали верхом, как и некоторые другие.

Армия, подумал Уэйд, отступила за пределы досягаемости, пока стену взрывали. В основном нападавшие состояли из минойских жрецов и солдат. Там было всего два десятка убийц Солента. Но в ружьях, гранатах, винтовках и пистолетах недостатка не было. Туземцев вооружили по полной программе.

За упавшей грудой щебня и каменной кладки, отмечавшей пролом в стене, собирались защитники, вооруженные в основном копьями, мечами и луками, бесполезными против современного огнестрельного оружия. Арсенал «Громового жука» был невелик. Когда захватчики ворвутся в пролом, расчищая себе путь гранатами и пулеметным огнем, ничто не сможет их остановить. Они окажутся в Миносе – и город будет потерян!

Но сейчас нападавшие выжидали пока уляжется пыль, готовясь к атаке. И тут Уэйд поднес трубу к отверстию в маске, и над равниной разнесся рев быка!

Все глаза повернулись к нему. И то, что увидели минойцы, было достаточно фантастично. На краю плато стоял человек в одеянии жреца, с волосатой рогатой головой быка. Это был Человек-бык – Минотавр!

И вот из оврага, хлынув мимо Уэйда, словно из недр земли, словно солдаты Кадма, созданные посевом драконьих зубов, вылетели рогатые и страшные существа – быки, служившие минотавру! Возбужденное и разъяренное своим заплывом, обливаясь речной водой, с горящими глазами, стадо с грохотом пронеслось мимо Уэйда. Пыль поднималась огромными облаками от их стучащих копыт. Их рога покачивались и поблескивали в жарком солнечном свете.

Быки, отобранные за их силу, обученные яростно убивать по команде своего хозяина – быки Лабиринта с разгона обрушились на атакующую армию!

Они искали добычу, озадаченные ее исчезновением, когда Уэйд отбежал в сторону. Но ревущий звук трубы звучал в их ушах, знакомая фигура минотавра привела их сюда – и перед ними были люди! И те для быков означали жертвы. Жертвы, которые будут растоптаны, подняты на рога и убиты.

Сотня быков лавиной пронеслась по равнине!

Люди Солента начали беспорядочно стрелять. Но минойцы, как жрецы, так и солдаты, реагировали совершенно по-другому. Замысел Ятона рухнул сам собой. Суеверные туземцы вспомнили слова своего первосвященника:

– Минотавр помогает нам…

Неужели это помощь Минотавра? Нет, скорее его месть! Бог затерянной долины принял сторону Кардота, царя-жреца Миноса!

Согласованная контратака могла бы повернуть быков вспять или остановить их атаку. Даже Солент и его люди в одиночку могли бы сделать это. Но ряды минойцев рассыпались в неистовом, испуганном смятении. Перед ними предстала мстительная фигура их бога и конкретное орудие его мести. Они забыли о новом, смертоносном оружии, которое им дали. Они забыли свои собственные слова и копья. Обезумев от страха, они бежали, бросая оружие!

Пыль поднималась серым вихрящимся столбом, облаком, висевшим над мельтешащей армией. Три предводителя, выкрикивая команды, были захвачены водоворотом, их голоса затерялись в неразберихе криков и воплей, визге лошадей, реве быков и стуке их копыт.

Стадо врезалось в войско герцога, как клин. Быки, которых с детства учили убивать, сходили с ума от жажды крови. Они свирепо бодали, проносясь как молнии, через толпу растерявшихся людей.

Со стены донеслись выстрелы. Рыжий Аргайл собрал стрелков. Защитники тщательно целясь выбивали цели, сосредоточившись, как заметил Уэйд, на людях Солента.

Мятежные минойцы были уже разбиты. Они разбегались по равнине, спасаясь бегством в панике суеверного страха. Но многие быки уже лежали на земле, убитые меткими пулями.

Ятон выкрикивал бесполезные команды. Внезапно Уэйд увидел, как лошадь священника встала на дыбы, испуганная запахом крови или суматохой. Ятон полетел на землю и пронзительный крик сорвался с его губ, когда он упал.

Но он не коснулся земли. Под ним оказался огромный черный бык-чудовище. Крик Ятона стал еще выше, когда острые рога пронзили его тело. Затем он соскользнул на землю, и голова быка опустилась, когда он фыркнул и вновь поддел на рога свою жертву.

Армия жреца рассеялась, разбегаясь по равнине, преследуемая разъяренными быками. Остались только люди Солента. Уэйд, спрятавшись за головой оврага, увидел, как худая лысая фигура отделилась от группы и бросилась к нему. Это был Охотник.

«Попытаюсь сбежать, – подумал Уэйд. – Он меня не видел…»

Он проскользнул обратно в овраг, присев за скалой, хотя укрытие было так себе. Тем не менее, другого места, чтобы спрятаться, тот не нашлось.

Уэйд снял с головы маску быка, вытащил нож, который забрал у жреца в Лабиринте, и стал ждать. Отдаленный треск выстрелов становился все тише. Но вот послышался топот ног, все громче и громче.

Глава XV. Месть Минотавра

В поле зрения Грома Уэйда появился Квестер, лицо его блестело от пота, лысая голова была испачкана кровью. Его одежда была в лохмотьях. В одной руке он держал пистолет, но, увидев Уэйда, тут же вскинул его. Его губы скривились в крике проклятия.

Гром Джим метнул маску. Это был хороший снаряд, легкий, но громоздкий. На секунду он отвлек Охотника – достаточно, чтобы его пуля прошла мимо цели. Затем Уэйд, схватив нож, перепрыгнул через валун и бросился на противника.

Снова загрохотал пистолет, вспышка выстрела ослепила Уэйда. Он почувствовал, как тошнотворная боль разорвала его бок.

«Ребро сломано», – подумал он, и тут его сжатый кулак нашел цель, послышался глухой удар.

На секунду мир словно замер, затаив дыхание, не двигаясь. И только потом Уэйд понял, что нож, который он сжимал в другой руке, по самую рукоять вонзился в грудь Квестера. Он инстинктивно отпрянул в сторону, когда палец умирающего вновь надавил на курок. Но выстрела не последовало.

Рот Квестера широко раскрылся, как будто он пытался вдохнуть.

– Гром Джим! – произнес он тихим, странно удивленным голосом.

И он упал, вырвав рукоять ножа из руки Уэйда.

Одновременно раздался выстрел. Это что-то ударило Уэйда. Он знал, что в него попали, но не мог сказать, откуда стреляли. Все его тело словно онемело. Все, что он мог видеть, – это пистолет, выпавший из расслабленных пальцев Квестера. Он нырнул за ним, чувствуя, как свинец обжигает ему спину.

Холодная сталь казалась льдом на его ладони. Знакомое ощущение пистолета в его руке было сродни пожатию руки вновь обретенному другу. Когда Уэйд повернулся и поднял пистолет, он увидел на фоне неба силуэт герцога Солента.

Евразиец стоял неподвижно, как статуя, с винтовкой у бедра. Он подняло ее для нового выстрела. Но пистолет Уэйда заговорил первым.

Глаза Грома Джима, казалось, снова превратились в озера черного льда. Его лицо стало безжалостной маской, напоминающей лик Люцифера. Он ждал, пока герцог Солен поднял руку словно хотел коснуться креста – клейма, выжженного у него на лбу – но его больше не было! Пуля Уэйда стерла его навсегда.

Солент повалился, как дерево, рухнув лицом вниз, и покатился вниз по оврагу. Наконец он застыл неподвижно на берегу, слепо глядя вверх.

Сатанинская, безжалостная ярость потухла в глазах Уэйда. Он повернулся, с трудом встал и побрел прочь, вверх по ущелью, назад к городу. Казалось, он забыл о существовании герцога Солента.

И снова Джим Уэйд сдержал обещание.

Он уставился на Минос. Люди высыпали из пролома в стене, растекаясь по равнине. Быки почти все разбежались, и те немногие, кто остался, быстро падали под стрелами и пулями. Заметив Рыжего Аргайла и Заточку Марата, Уэйд поспешил к ним.

– Найдите мне лошадь! – крикнул он, и к тому времени, как он добрался до своих спутников, рядом с ними уже ждал быстрый серый жеребец.

Рыжий ухмыльнулся сквозь толстый слой грязи и крови. Заточка каким-то образом умудрился остаться во всем чистом, если не считать рукава, насквозь пропитанного алым.

– Куда-то собрался? – спросил Рыжий. – Самое время для верховой прогулки.

– Гэлбрейт все еще в плену, – пояснил Уэйд. – Я должен…

Заточка схватил его за руку, удерживая.

– Подожди немного! Кардот уже послал отряд в священную долину, чтобы навести там порядок. Они найдут профессора.

Уэйд помедлил, глядя на группу всадников, мчащихся на север по равнине.

– Хорошо…

– Можешь не верить, но ты ранен, – продолжал Заточка. – Ты не смог добраться до долины раньше солдат, так что какой в этом прок? Просто расслабься. – Он вскочил в седло. – Я поеду с ними и прослежу, чтобы все было в порядке. Где этот старый козел?

– В храме Кноссоса, – ответил Уэйд и, обернувшись, ахнул от боли.

– Видишь? Сломанное ребро, наверное… Адиос! – Заточка пришпорил коня и поскакал вслед за остальными.

Рыжий начал кричать на греческом, который помнил.

– Иди-ка сюда, бритоголовый! Протяни руку! Как, черт возьми, я могу делать перевязку с раненной рукой?

– Я в порядке, – отмахнулся Уэйд. – Если только пули не остались внутри моей шкуры.

Как он выяснил несколько часов спустя, оба ранения были сквозными. Раны оказались чистыми. Одна пуля пробила ему руку, а другая сломала ребро. Но ничего серьезного. Его последние тревоги рассеялись, когда он узнал, что профессор Гэлбрейт найден и благополучно доставлен в Минос. Ученый был слаб и лихорадил, но был невредим. Ему нужен был только отдых. Уэйд чувствовал, что ему самому не помешает передохнуть…

На следующий день Уэйд, Гэлбрейт, Рыжий и Заточка собрались в башне Кардота. Маленький ученый был в полном сознании, по-видимому, полностью оправился от лихорадки. Он расслабившись восседал на куче подушек, ощупывая небольшой металлический блок и любопытную белую статуэтку.

– Да, – сказал он в ответ на вопросы Уэйда, – это и есть тайна долины – то, что искал Солент. Изображение… – Он поднял статуэтку – изящно вырезанного быка с точной копией его собственной головы на массивных плечах. – Запомни это, Джим. Его сделали для меня жрецы, когда я впервые попал сюда. Я осознал его ценность лишь недавно и провел некоторые эксперименты. Вещество статуэтки чрезвычайно ценно. Солент выдал себя за финансиста, который хотел поддержать меня, втерся ко мне в доверие и настоял, чтобы я попробовал воспроизвести этот сплав. Я не смог. Когда Солент понял, что я потерпел неудачу, он спросил меня, где я вообще нашел статуэтку. Я не мог ему этого сказать, потому что…

Кардот склонил свою массивную седую голову.

– Верно. Ты поклялся никогда не открывать внешнему миру о существовании нашей долины.

– Солент похитил меня, использовал сыворотку правды, чтобы узнать то, что хотел.

Уэйд усмехнулся.

– Я догадался. Это был единственный способ добиться от вас хоть чего-то.

Рыжий повернулся и уставился на него.

– У меня такое чувство, что ты с самого начала знал, чего хочет Солент.

– Да. Это было довольно очевидно, не так ли? Золотой лист осыпался со статуи, и было ясно, что с этой штукой обращались грубо. И все же она не сломалась. Она не разбилась, даже когда профессор выбросил ее из окна в Сингапуре. Знаете ли вы что-нибудь, что могло бы выдержать такое обращение?

– Сталь.

– Статуэтка легкая, очень легкая. Металл похож на камень, но это металл. И я давным-давно знал его секрет.

Гэлбрейт кивнул.

– Это самый прочный металлический сплав, когда-либо сделанный на этой планете. Потрясающая легкость и прочность на разрыв. К тому же он намного легче алюминия.

Уэйд согласился.

– Он мог бы использоваться в промышленности, но Соленту было нужно не это. Ему нужно было оружие для ведения войны. Подумайте о пушке, которую можно было бы сделать из этого металла! Не говоря уже о доспехах! Материал настолько легкий, что можно было бы сделать танк размером с… ну сухопутный линкор. И ничто, кроме взрывчатки, не могло разломать его.

– Так вот почему Солент хотел заполучить статуэтку? – вставил Заточка.

– Конечно. Он боялся, что кто-нибудь сумеет ее проанализировать, и хотел получить монополию на секрет, чтобы продавать его воюющим нациям. И это означало бы такой холокост, какого никогда не было на Земле. Ограничения по размерам будут практически сняты и танки с самолетами станут поистине гигантскими.

Рыжий нахмурился.

– Вы сказали, что знали секрет с самого начала.

Глаза Уэйда блеснули.

– Ага! Из чего, по-твоему, сделан «Громовой жук»?

У Рыжего отвисла челюсть.

– Вы же не имеете в виду…

– Я построил «Громового жука» давным-давно, потому что Кардот открыл мне секрет сплава еще до того, как я покинул Минос. Этого не знал даже профессор Гэлбрейт. Как, по-твоему, «Громовой жук может оторваться от земли? Он сделан не из алюминия. Он прочный и легкий.

– Я знал, что его корпус из особого сплава, – вставил Заточка, – но никогда не знал, что это такое.

– Его секрет вышел из этой долины – по крайней мере, формула. Солент не понимал, что находится прямо у него под носом. Если бы он догадался о секрете «Громового жука», он мог бы узнать его достаточно легко – дал бы мне сыворотку правды, когда я был его пленником, и заставил меня говорить. Но вместо этого он пошел длинным путем…

– Я оставляю статуэтку здесь, в Миносе, – объявил Гэлбрейт.

– Хорошо, – кивнул Кардот. – Нам больше не нужны здесь чужаки. Их пути – не наши.

– Ты же видел, что произошло, когда пришел Солент, – сказал Уэйд, оглядывая комнату. – Завтра мы улетаем в Каир. «Громовой жук» сейчас в хорошем состоянии. Кроме нас, никто не знает о существовании Миноса. Никто не должен знать!

Заточка, Рыжий и Гэлбрейт согласно закивали. Ученый вздохнул, потирая морщинистую щеку.

– Но это еще не все. Была и другая причина, по которой Солент хотел заполучить статую.

– Все дело было в этом, не так ли? – сказал Уэйд и достал из кармана небольшой свиток пергамента.

У Гэлбрейта отвисла челюсть.

– Как… – начал он.

– Я узнал, как открыть статуэтку… – сказал ему Уэйд. – Она была полой. Замок был довольно сложным, но мне, наконец, удалось открыть его. И эта карта сокровищ была внутри.

Огромная голова Кардота кивнула.

– Все так. Когда вы с профессором Гэлбрейтом покинули Минос много лет назад, я подарил каждому из вас подарок. Твой был секретом сплава. Я дал профессору Гэлбрейту карту сокровищ, зарытых в пустошах за этими горами, и попросил его никогда не пользоваться ею без крайней необходимости. Я боялся, что, если люди придут искать сокровище, они могут наткнуться и на нашу долину. – Он коснулся карты худым пальцем. – Когда мы впервые прибыли в Африку со старого Крита, на нашем пути мы обнаружили развалины большого города. Он был мертв, когда мы прибыли – мертв, в течение многих веков. Это мог быть город царя Соломона. Там было много золота и драгоценностей, в которых мы не нуждались. Но мы помнили о ценности желтого металла и драгоценных камней, и это был мой подарок профессору Гэлбрейту – если в этом возникнет необходимость.

– Мне никогда не были нужны сокровища, – сказал Гэлбрейт. – Я никогда не открывал изображение и не смотрел на карту. Вот почему Солент не мог узнать от меня местонахождение сокровища, даже под сывороткой правды.

– Я так и думал, – сказал Уэйд. – Но каким бы огромным ни было это сокровище, оно было бы всего лишь каплей в море по сравнению с тем, что Солент мог извлечь из сплава. Он знал это. Но он также знал, что ему понадобится много денег, чтобы финансировать раскрутку «своего открытия». Вот почему ему нужны были золото и драгоценности. Они позволили бы ему содержать армию и, вероятно, охранять или уничтожить Минос. Он не хотел, чтобы кто-то еще знал его секрет. Да, ему нужна была статуэтка, но даже если бы она у него была, он не нашел бы карту. Я ее уже вынул, на всякий случай!

– Сокровище лучше оставить там, где оно есть, – сказал Гэлбрейт. – Возможно, когда-нибудь в этом возникнет необходимость. А пока храни карту, Кардот.

В глазах короля-жреца вспыхнула благодарность, и он повиновался.

– Теперь Минос будет в безопасности, – пробормотал он. – Здесь нет ничего, что могло бы привлечь стервятников.

Ученый кивнул.

– Я должен вернуться к своим окаменелостям, – сказал он. – На их каталогизацию уйдут недели. – Он снова повернулся к Кардоту. – Но сначала я хочу поговорить с вами о некоторых необычных вариантах критских надписей. В конце концов, я же археолог, и…