Текст книги "Капитан повесился! Предполагаемый наследник"

– К чему копаться во всей этой грязи? Ведь на предварительных слушаниях не было высказано никаких подобных предположений.

– А вы присутствовали на слушаниях, сэр?

– Ну, заглянул на минутку на тот случай… ведь капитан Стеррон был моим другом.

А суперинтендант Даули сообщил Лотту, что сэра Карла на слушаниях не было. Наверное, держался где-то в тени, хотел остаться незамеченным.

– Были и другие обстоятельства, сэр, – невозмутимо продолжил Лотт. – И в связи с ними мне хотелось бы знать, где находились все близкие и знакомые в момент смерти капитана Стеррона.

Карл Веннинг быстро встал с кресла и стряхнул пепел с сигары в камин.

– Послушайте, инспектор, вы выбрали неординарную тему для разговора. Вам вообще-то известно, кто я такой?

– Главный шериф графства? Да, мне известно. Но будь вы даже лордом-наместником, это бы меня не остановило. Я просто выполняю свой долг.

Сэр Карл смотрел на посетителя, но мысли его витали где-то далеко. Наконец он сосредоточился и похлопал себя по карманам.

– Хотите знать, где я находился в ночь с субботы на воскресенье? – спросил он. – Это ведь случилось ночью в субботу, верно? Что ж, тогда я должен сходить за своим дневником. Подождите минутку.

Он скрылся за дверью.

– Интересно, что он задумал? – пробормотал себе под нос Лотт.

Он осмотрел комнату. Гостиная была обставлена не очень стильно, но кресла удобные, полки плотно уставлены популярными и интересными книгами, стены украшали снимки сцен и пейзажей из различных частей света. На камине стояла подписанная фотография какого-то русского генерала в казачьей форме, а рядом – тоже с подписью – фотография известной французской актрисы в легкомысленном наряде. В гостиной было чисто, но царил беспорядок – типично мужская комната. Лотт уже начал подумывать, не предпочел ли дерзкий сэр Карл попросту удрать от него, но тут дверь отворилась, и баронет вошел с дневником в руках.

– Никак не мог отыскать этот чертов дневник, – объяснил он. – Так, сейчас посмотрим. Ага, вот оно: «Суббота, двадцать седьмое, теннис, Феррис-Корт». Да, я был в поместье днем и играл в теннис. Дальше: «Обед и пьеса, Бирмингем, Фрэнк Бойз». Это мой друг, капитан Бойз: мы с ним поехали в Бирмингем, отобедали в заведении «Хребет селедки», затем пошли посмотреть ревю Джека Халлибата, которое с успехом шло в Лондоне весь год, и он отправился с ним в турне. Представление называлось «Пощекочи мне лодыжку».

– Когда вы вернулись домой, сэр?

Веннинг задумался:

– Шоу закончилось около одиннадцати. Мы стали ловить машину возле парка и выехали из Бирмингема в одиннадцать тридцать. Расстояние сорок миль, так что вернулся я домой примерно в половине первого.

– Капитан Бойз все это время был с вами?

– Практически.

– Что значит «практически», сэр?

– Ну, нельзя сказать, что мы висели друг у друга на шее. Общались со знакомыми и в «Селедке», и на представлении, но вообще-то не теряли друг друга из виду.

– Ясно, сэр. Вполне удовлетворительный ответ. Но я вынужден задать вам еще один вопрос.

– Какой?

Лотт наклонился к нему:

– Вы позволите мне затронуть одну деликатную тему, сэр? О ваших взаимоотношениях с миссис Стеррон?

Сэр Карл вспыхнул от гнева.

– Нет! – воскликнул он. – Не было у нас никаких отношений! Просто друзья, вот и все. Я дружил с ее мужем.

– Вы были настоящими друзьями, сэр? Добрыми друзьями?

– Естественно.

– Тогда как, сэр, вы можете объяснить факт, что в день своей смерти капитан Стеррон подчеркнул в справочнике ваше имя красными чернилами и провел от него стрелку на поля, где изобразил вас висящим на виселице?

Лотт проговорил это спокойно и сухо, наблюдая за лицом баронета. Карл Веннинг поджал губы, его глаза потемнели, и в них мелькнул испуг.

Глава XII
Шаги

Суперинтендант Даули не последовал примеру инспектора Лотта и не стал разрабатывать порученное ему направление. День у него выдался долгим и утомительным, из Феррис-Корта он вернулся всего час назад и решил, что можно оставить этот несчастливый дом в покое хотя бы на время. Вместо этого он вместе с сержантом Гейблом просматривал аккуратно составленные таблицы с отпечатками пальцев и фотографии. Несколько отпечатков с внешней поверхности двери кабинета оказались смазанными, но и по остальным никаких сенсационных выводов сделать было нельзя, и это несмотря на то, что несколько отпечатков идентифицировать пока не удалось. На стакане, из которого пили виски, остались, как и следовало было ожидать, отпечатки пальцев капитана Стеррона, а ниже – отпечатки пальцев дворецкого. Сами того не подозревая, они просто осчастливили Гейбла, оставив ему отличные отпечатки, с которыми можно было сравнивать все остальные.

Даули пожалел, что у них нет снимков пепельницы, оставленной в проходной комнате. Этель, с запозданием вспомнив о своих обязанностях, не только вымыла пепельницу, но и натерла ее до зеркального блеска. Никаких узнаваемых отпечатков не было найдено ни на карнизе для штор, ни на перевернутом стуле. Отпечатки пальцев Герберта Стеррона и Уиллинга остались в нескольких местах на мебели и двери, но были там и другие, которые еще предстояло идентифицировать. А это означало, что нужно снять отпечатки пальцев у каждого, кто жил или бывал в Феррис-Корте и теоретически мог быть связан с преступлением – задача невероятно сложная. Обсудив эту проблему со своим подчиненным, суперинтендант отправился домой спать.

Утром в половине десятого он уже прибыл в поместье. Даули решил, что прямота и честность, по крайней мере иллюзия честности, – наилучший подход в данной ситуации, и попросил о встрече с Джеральдом Стерроном.

Бывший бизнесмен принял его в библиотеке. Он был в сером фланелевом костюме с черным галстуком. И все его манеры отличались прямотой и искренностью, но, может, как и у суперинтенданта, иллюзорной.

– Вы пришли сообщить, что обнаружились некие новые факты? – спросил Джеральд Стеррон. – То, что слушания отложили, стало неожиданностью, драматичным сюрпризом, как пишут в газетах. В чем, собственно, причина?

– Сэр, я не имею права разглашать данные факты, но было бы просто нечестно с моей стороны не сообщить вам главного – при условии строжайшей конфиденциальности, – что эти новые открытия позволяют усомниться в версии самоубийства.

Джеральд Стеррон нахмурился.

– Не самоубийство? – протянул он. – Вы хотите сказать, что произошло убийство?

– Я бы не стал заходить столь далеко и утверждать, что мы подозреваем нечто подобное, – осторожно заметил суперинтендант, – но нам придется провести дополнительное расследование, чтобы окончательно убедиться, что это было самоубийство.

– Все это… огорчительно, суперинтендант. Так я не должен ничего никому рассказывать?

– Вам решать, нужно ли сообщить миссис Стеррон. Но тоже строго конфиденциально, сэр. Разумеется, вы имеете полное право поделиться этими сведениями со своим адвокатом, на тех же условиях.

– Благодарю, думаю, я должен сделать это. Полагаю, было бы ошибкой беспокоить в такой момент миссис Стеррон, особенно если все, как я надеюсь, окажется заблуждением. Как я могу помочь в дальнейшем расследовании?

– Прежде всего, сэр, мне хотелось бы получить отпечатки пальцев тех, кто проживает в доме, чтобы сравнить их с уже обнаруженными. А поскольку лишние пересуды нам ни к чему, желательно получить отпечатки так, чтобы никто ничего не заподозрил. Это будет несложно, особенно со слугами, которые постоянно трогают предметы в доме. Но мне придется попросить вас помочь взять отпечатки у миссис Стеррон. Ну, и получить ваши, если окажете любезность.

Джеральд слегка скривился, но возражать не стал. Вскоре отпечатки его пальцев появились на пластинах из плотного картона с блестящей поверхностью, которые принес с собой Даули, а потом суперинтендант объяснил, как именно можно снять отпечатки пальцев у миссис Стеррон.

Затем он предпринял еще один шаг:

– Тут вот какое обстоятельство, сэр. На тех же основаниях нам хотелось бы узнать о перемещениях всех и каждого в доме той ночью. Вы предоставили мне полный отчет о своих действиях, но хотелось бы уточнить один момент. Который был час, когда вы вышли из кабинета капитана Стеррона?

Джеральд покачал головой:

– Не смогу ответить на ваш вопрос, суперинтендант. Я сам долго над этим размышлял, но так и не нашел ответа. Одни лишь догадки и прикидки, но, полагаю, они вам не нужны.

– Нет, сэр, это только еще больше все запутает. Есть какие-то идеи, чем вы можете нам помочь? Вы не заметили ничего необычного или подозрительного? Никаких звуков? Никого, кто бы делал что-то необычное? Когда человек узнает, что что-то было не так, он мысленно возвращается в прошлое и вспоминает подробности.

Джеральд улыбнулся:

– Вот вы только что сказали, что было что-то необычное, но не говорите что. Мне нужно время, чтобы подумать и вспомнить.

– Разумеется, сэр. А пока я хочу пообщаться с дворецким.

В ходе разговора с Уиллингом Даули удалось выяснить одно обстоятельство, показавшееся ему важным. В субботу в десять вечера дворецкий принес виски в кабинет хозяина и видел, как из комнаты выходил мистер Джеральд. Таким образом, время, когда Джеральд покинул кабинет, было установлено. Соответствовали тому и показания сэра Джеймса Хэмстеда – тот говорил Даули, что Джеральд присоединился к нему в библиотеке примерно в десять часов.

– Почему вы не сообщили этого, когда я опрашивал вас в первый раз, Уиллинг? – строго спросил суперинтендант.

– Вы меня не спрашивали, сэр, видел я кого или нет. Вы спросили, когда я в последний раз видел хозяина живым. Ну я и ответил, что ровно в десять, сэр, когда принес ему виски.

– Впрочем, не важно, – заметил Даули, вспомнив, что незачем будоражить слуг. – А после того как вы видели мистера Джеральда… Да, кстати, он-то вас видел?

– Вряд ли, сэр. Он шел спиной ко мне в сторону проходной комнаты.

– Ясно. А вы зашли в кабинет и получили указания от капитана Стеррона?

– Да, сэр.

– Чем же он в тот момент занимался?

– Сидел в кресле у окна и читал «Таймс».

– Капитан Стеррон отдал вам распоряжения?

– Да, сэр. Относительно костюма, который собирался надеть утром, и еще сообщил, что днем ему понадобится автомобиль.

– А он не говорил, куда собирается ехать?

– Нет, сэр, просто сказал, что ему нужна машина, но без водителя. Без Хеймана.

– Вскоре вы закрыли дальнее окно и ушли?

– Да, сэр.

Вот, собственно, и все, никаких отклонений от предыдущих показаний. Даули был разочарован при мысли об алиби, которое вдруг появилось у Джеральда Стеррона; алиби, которое он предоставил не сам (он ведь говорил, что не помнит, когда вышел из кабинета брата), а другой человек. У Джеральда был очевидный мотив для убийства, простейший из всех со времен Каина и Авеля. Ведь в случае смерти брата Джеральд получает все его имущество. Разумеется. У Карла Веннинга тоже был веский мотив – он смог бы получить Гризельду Стеррон. Но сейчас, когда лондонский детектив-инспектор расследует эту версию, Даули хотел, чтобы именно его теория оказалась правильной.

Суперинтендант вовсе не собирался сдаваться. Может, удастся как-то обойти возникшее препятствие. Он должен завершить начатое здесь, а затем вернуться домой в Хайлем и хорошенько все обдумать.

Пока же нужно было получить отпечатки всех обитателей поместья, и с помощью Джеральда Стеррона Даули справился с этим за час. Он подумывал побеседовать с миссис Стеррон, но решил, что из этой умной леди все равно ничего нового вытянуть не удастся, мало того, она еще больше насторожится. Лучше оставить ее на «растерзание» хитрющему инспектору Лотту и теории с Веннингом. К полудню Даули вернулся в Хайлем и провел полчаса в обществе сержанта Гейбла, занимающегося отпечатками пальцев. В результате проверок и сопоставлений выяснилось, что все отпечатки, снятые Гейблом, принадлежали людям, которые и должны были их оставить: капитану Стеррону, дворецкому Уиллингу, двум горничным, ну и еще пара отпечатков на двери в кабинет принадлежала Джеральду Стеррону. Неопознанным остался лишь один отпечаток большого пальца с внешней стороны двери. Вероятно, он принадлежал сэру Джеймсу Хэмстеду.

Необходимость получить отпечатки пальцев сэра Джеймса и проверка алиби Джеральда Стеррона стали поводом съездить в Лондон. Скорый поезд отправлялся в два часа дня – как раз достаточно времени перекусить и хотя бы полчаса подумать в тишине и покое: в поездах Даули никогда не мог сосредоточиться. На ланч он сжевал половину буханки хлеба с толстыми кусками сыра, запил все это пинтой пива и принился анализировать ситуацию. Доктор Тэнуорт полагал, что капитан Стеррон скончался в субботу ночью, между десятью и двенадцатью часами. А это означало, что смерть наступила, когда Джеральд Стеррон и сэр Джеймс Хэмстед играли в шахматы. Пусть даже выводы доктора Тэнуорта ненадежны – Даули, что вполне естественно, не слишком доверял ему после открытия сэра Джеймса, – вряд ли он мог ошибиться на целых два часа. И тогда в этот промежуток времени вписывалось алиби Джеральда, потому как капитан был, несомненно, еще жив в десять часов вечера – если, конечно, дворецкий не лгал, – а шахматная партия затянулась до двух ночи. Можно ли подстроить такое алиби? Да, но только в том случае, если оба свидетеля сговорились и лгали. Ведь это время называли и Хэмстед, и Уиллинг, а сам Джеральд этого не утверждал. Факт, что игра в шахматы завершилась в два часа ночи, подтверждали Хэмстед и сам Джеральд. Нет, конечно, мог иметь место и тайный сговор, но тайный сговор с целью убийства – всегда огромный риск и потому маловероятен. Так что от этого предположения Даули решил пока отказаться.

Что же тогда остается? Мог ли Джеральд Стеррон обмануть одного из свидетелей? Вряд ли он бы сумел ввести в заблуждение Уиллинга, поскольку дворецкий придерживался четкого расписания. Ровно в десять часов он видел, как Джеральд покинул кабинет, и сразу зашел туда сам, и его хозяин был жив и здоров. Потом Джеральд направился в библиотеку и оставался там до двух часов ночи. Но так ли это? Пошел ли он сразу в библиотеку? Ведь Уиллинг видел только, что Джеральд направляется в проходную комнатку, вторая дверь которой ведет в библиотеку. Может, он выжидал в этой комнатушке и вернулся в кабинет, как только Уиллинг вышел, и убил своего брата? Пепельница… В ней лежал не только окурок, но и много пепла, будто кто-то сидел и курил там довольно долго. А ведь эта комната не из тех, где приятно отдохнуть и подымить в свое удовольствие, – всего лишь проходная. Но если Джеральд действительно дожидался, пока Уиллинг выйдет из кабинета, то удобнее всего ему было расположиться именно там, да еще и с возможностью покурить и успокоить нервы. Была ли у Джеральд сигарета, когда он выходил из кабинета? Уиллинг этого не говорил, но ведь Даули и не спрашивал, а дворецкий не принадлежит к числу тех, кто добровольно делится информацией.

Даули резко вскочил. Это следовало прояснить немедленно. Он не любил пользоваться телефоном по конфиденциальным вопросам, но он так хотел узнать ответ, что решил рискнуть. Вскоре он услышал на том конце линии голос дворецкого.

– Уиллинг, – заговорил суперинтендант, – мне хотелось бы уточнить один момент, и связан он с пеплом, который я видел в кабинете. Вы не заметили, курил ли мистер Джеральд Стеррон, когда выходил из кабинета?

– Да, сэр, курил, я видел. Мистер Джеральд вообще много курит.

– Сигареты марки «Пертарис»?

– Эти сигареты капитан Стеррон держал для гостей. И мистер Джеральд часто выбирал их. А капитан Стеррон вообще не курил, но коробка стояла в кабинете, и он всегда носил с собой портсигар.

– Благодарю вас, Уиллинг. – Суперинтендант едва сдержал радостное возбуждение в голосе. – Это кое-что объясняет. Просто хотелось получить подтверждение.

Он повесил трубку, сел в кресло и продолжил размышления. Показания дворецкого свидетельствовали в пользу его версии о том, что Джеральд какое-то время выжидал в проходной комнате и вернулся в кабинет после того, как Уиллинг вышел. Но как тогда быть с показаниями сэра Джеймса, который сидел в библиотеке? Ведь старик назвал время – десять часов вечера.

Даули достал блокнот и начал просматривать свои записи. Да, вот оно. «Мистер Стеррон присоединился ко мне в библиотеке без нескольких минут десять. Я подумал, что время позднее, и взглянул на часы». Часы? Может, в них кроется объяснение? Например, они отставали? Или их нарочно перевели на несколько минут назад, чтобы сбить с толку сэра Джеймса? Это тоже необходимо проверить. Может, кто-то из горничных заметил, что часы отстают. Он должен это выяснить, только не по телефону – не следует доверять этому средству связи во второй раз, особенно когда собираешься поговорить с девушкой. Кроме того, пора на вокзал.

Путешествие из Хайлема в Лондон было довольно утомительным, даже на экспрессе, но для суперинтенданта Даули время пролетело незаметно. Вопреки его ожиданиям, он сумел сосредоточиться на расследовании и всю дорогу размышлял о нем. Он был почти уверен, что на правильном пути и нашел прореху в алиби Джеральда Стеррона.

Перед тем как выехать из Хайлема, Даули озаботился звонком в дом сэра Джеймса и предупредил о своем визите. Бывший коронер встретил его на вокзале.

– Ваш визит не стал для меня неожиданностью, суперинтендант, – произнес сэр Джеймс. – Теперь, когда стало понятно, что это убийство, вы, естественно, хотите копнуть глубже. Лично я сомневаюсь, что могу что-либо добавить к прежним своим показаниям, но буду рад ответить на любые ваши вопросы.

Они расположились в кабинете сэра Джеймса, в мрачноватом доме на Кромвель-роуд. Старинные высокие шкафы были заполнены солидными толстыми книгами, кругом высились горы документов, справочников и официальных докладов.

– Прежде всего, сэр Джеймс, – начал Даули, – мне бы хотелось уточнить вопрос времени в ту субботнюю ночь. Вы говорили, сэр, что не помните, когда точно вышли из кабинета после разговора с капитаном Стерроном и ушли в библиотеку. А мистер Джеральд Стеррон присоединился к вам там в десять часов вечера. Я не ошибаюсь?

– Без нескольких минут десять. Так я сказал, суперинтендант.

Даули посмотрел в свои записи.

– Прошу прощения, сэр, а вы уверены в этом? Другой свидетель сказал, что мистера Стеррона видели выходящим из кабинета брата ровно в десять часов.

– Часы не всегда точны. Но я прекрасно помню, что они показывали без нескольких минут десять, когда мистер Стеррон появился в библиотеке. Наверное, они отставали.

– Любопытный момент, сэр. Разве возможно, чтобы часы отставали так сильно? И если да, то скорее уже было минут пятнадцать одиннадцатого, когда мистер Стеррон присоединился к вам?

Сэр Джеймс глядел на своего гостя и медлил с ответом.

– Я не рассматривал подобную возможность, – наконец заговорил он. – Однако допускаю, что она существует. Я не сверял время с какими-либо другими часами. И наручных часов тем вечером при мне не было.

– А мистер Стеррон обратил ваше внимание на время, когда вошел?

– Вроде он извинился за то, что заставил меня ждать, и больше мы к этой теме не возвращались.

– Так, теперь о времени окончания игры. Вы сказали: «Примерно около двух часов». Но с чего вы так решили?

– Кажется, мы оба заговорили о том, что партия затянулась, и посмотрели на часы. Сейчас не помню, было ли тогда без нескольких минут два или начало третьего. Да и какую роль могли играть эти несколько минут?

– Если стрелки часов намеренно перевели назад, то время они показывали неточно.

– Вероятно.

– А вы, сэр Джеймс, не заметили ничего странного в манерах мистера Стеррона, когда он вошел?

– Нет, он был совершенно спокоен. Играл хорошо, хотя, на мой взгляд, долго обдумывал ходы.

– Благодарю, сэр Джеймс, больше вопросов у меня нет. Разумеется, вы понимаете, что наш разговор сугубо конфиденциален.

– Да. А теперь я…

Дверь отворилась, и вошла горничная сэра Джеймса с подносом.

– А вот и чай. Надеюсь, вы не откажетесь выпить со мной чашечку, суперинтендант?

Ароматный китайский чай и аппетитные тоненькие сэндвичи оказались приятным сюрпризом для Даули. Он не ожидал увидеть в этом строгом доме столь изысканную сервировку, в которой явно чувствовалась женская рука. Сэр Джеймс оказался гостеприимным хозяином, и с ним было приятно побеседовать. Вскоре он позвонил в колокольчик, пришла служанка и убрала поднос.

– Мистер Даули, – сказал сэр Джеймс, – я хотел бы кое-что добавить к прежним своим показаниям – уж не знаю, представит ли это для вас интерес. Когда факт убийства установили, я, как и вы, мысленно вернулся в тот роковой день и пытался припомнить нечто такое, что мог упустить. Вы спрашивали меня, не слышал ли я тем вечером что-либо необычное, и я ответил, что нет. В тот момент я подумал, что речь идет о каком-то шуме в доме. Но затем вдруг вспомнил, что после того, как началась игра, я действительно слышал шум, но не в доме, а снаружи. Звук шагов по тропинке, усыпанной гравием.