Текст книги "Аллен Даллес"

Клиентами фирмы «Салливан энд Кромвелл» в годы Великой депрессии были крупнейшие американские и зарубежные финансово-промышленные корпорации, в том числе «Гранд Юнион», «Вестерн Пауэр», «Агрикалчер Кэмикл», «Юнайтед Фрут». Оплата ими услуг юристов была высокой, что позволяло фирме выплачивать своим работникам (включая прежде всего руководителей) достойные оклады со всевозможными надбавками. Фостера Даллеса одно время считали самым высокооплачиваемым юристом в США. Аллен получал значительно меньше, но и оклад позволил ему купить большой дом в центре Манхэттена и чуть меньший, но вполне комфортабельный на Лонг-Айленде в поселке Ллойд Некк на берегу залива Ойстер, по соседству с природным заповедником. Это было великолепное место для отдыха и развлечений с мягкой погодой, песчаными пляжами и спокойным морем. Сам факт владения домом в этом месте, где земля и соответственно постройки были очень дорогими, свидетельствовал о том, что Аллен, хотя и получал зарплату несравненно меньшую, чем брат, стал человеком весьма состоятельным. Он получил возможность на выгодных условиях приобрести акции нескольких компаний, которые обслуживала его фирма. Доходы от акций «Интернэшнл Никел» и «Юнайтед Фрут» существенно пополняли средства, которыми он располагал[102]102
  Srodes J. Op. cit. Р. 190–191.


[Закрыть].

Но в своем курортном доме Аллен появлялся редко, отдав его почти полностью на попечение своей супруги, которая стала заботливой матерью и умелой хозяйкой дома. Отношения же с мужем оставались внешне добросердечными, но, по существу, Кловер стала кем-то вроде домоправительницы и воспитательницы детей. Как и в предыдущие годы, Аллен появлялся в свете в одиночестве или даже с другими дамами. Кловер он выводил на публику только тогда, когда этого требовали дипломатические условности самого высокого ранга[103]103
  Mosley L. Op. cit. P. 77.


[Закрыть].

В то же время Аллен оставался человеком открытым и дружелюбным не только по отношению к молодым и готовым на сближение женщинам. Он поддерживал связь и с радостью принимал в своем доме знакомых по школе и университетам. Он сохранил особую дружбу с Гамильтоном Армстронгом, своим приятелем по Принстонскому университету, который стал известным журналистом-международником, главным редактором основанного в 1922 году журнала «Форин афферс» («Международные дела»), ставшего авторитетным изданием. Армстронг был автором многих публицистических книг с анализом международной ситуации. Позже Даллес и Армстронг написали две совместные работы, но об этом ниже.

Аллен встречался и с другими известными людьми. Его другом считался Арчибальд Рузвельт, сын президента США Теодора Рузвельта, который занимался финансовыми делами на Манхэттене. В доме Даллеса часто появлялся Чарльз Линдберг – знаменитый летчик, в 1927 году перелетевший в одиночку Атлантический океан по маршруту Нью-Йорк – Париж и позже участвовавший в ряде ответственных и сложных авиационных экспериментов. Аллен стремился оказать помощь Линдбергу и его жене Энн, когда в марте 1932 года был похищен их полугодовалый сын. Даллес советовал Линдбергу уплатить выкуп, который требовал похититель в своем письме, с тем чтобы затем по почерку и другими путями обнаружить похитителя. Так и было сделано. Но, получив деньги, похититель не возвратил ребенка, труп которого был вскоре обнаружен.

В 1934 году при участии Аллена Даллеса, консультировавшего полицию (он посоветовал, в частности, уплатить выкуп золотыми сертификатами – ценными бумагами, срок действия которых истекал в 1934 году), по подозрению в похищении и убийстве был арестован некий Бруно Хауптман. Он отрицал свою вину, но был приговорен к смертной казни, которую привели в исполнение. Позже возникли предположения, что казнен был невинный человек. Но это уже к Даллесу отношения не имело.

Его отношения с Линдбергом были прерваны после того, как тот стал пропагандировать успехи нацистской Германии и выступать с антисемитскими заявлениями, посетил Третий рейх, был принят Германом Герингом, который сам был профессиональным летчиком, а теперь стал вторым человеком в нацистской иерархии после Гитлера. Общение с Линдбергом теперь становилось компрометирующим фактом, и Даллес перестал его принимать[104]104
  О Линдберге и его сложном пути существует обширная литература. См., напр.: Cole W. Charles A. Lindbergh and the Battle against American Intervention in World War II. N.Y., 1974.


[Закрыть].

Но до поры до времени общение с Линдбергом и его супругой было признаком хорошего тона, который Аллен культивировал не по какой-то обязанности, а в силу своего характера. Его дочь Джоан через много лет рассказывала: «Мой отец был очень, очень открытым человеком. Он стремился постоянно находиться в движении. Он интенсивно работал, а затем вдруг отправлялся на вечеринку или сам организовывал вечеринку. Он стремился, чтобы вокруг него постоянно были люди, движение, действие. Моя мама была замкнутой и предпочитала, чтобы у нее было время поразмышлять, почитать и вообще побыть одной. Для замкнутого человека часто болезненно находиться рядом с человеком открытым, который окружает себя толпой, и другие люди толпятся вокруг него»[105]105
  Abraham Lincoln Presidential Library.Veterans Remember. Oral History Project. Interview No VRK-A-L-2007-033. 2007. Nov. 28; Srodes J. Op. cit. Р. 452.


[Закрыть]. Дочь, таким образом, лишь отчасти раскрывала характеры своих родителей и их взаимоотношения. В то же время из ее сдержанного рассказа явно вытекало осуждение поведения отца и сочувствие матери.

Действительно, взаимоотношения Аллена с детьми, связанные с особенностями его характера и поведения, не были благополучными. Особенно это относилось к сыну, который в раннем возрасте боготворил отца и всячески стремился заслужить его похвалу. Аллен-младший позже признавался, что он в университете специализировался в области международных отношений прежде всего для того, чтобы быть похожим на отца, общаться с ним. Аллен-старший, однако, занимался воспитанием сына как бы со стороны, не интересуясь его проблемами и потребностями. В результате сын прекратил обучение, поступил добровольцем в вооруженные силы. В звании лейтенанта морской пехоты он отправился в 1950 году на войну в Корее, где уже вскоре был тяжело ранен в голову. Судя по скудости информации на этот счет, отец почти не интересовался судьбой сына, в основном жившего в швейцарском санатории, где отец лишь изредка его навещал. Аллен-младший умер в безвестности. Наша попытка найти материалы хотя бы о том, где он похоронен, не увенчалась успехом.

Обе дочери – Кловер-Тодд (обычно ее называли Тодди) и Джоан – лишь один или два года учились в общеобразовательной школе. Затем по решению родителей они прекратили посещать школу в Нью-Йорке и занимались с частными учителями. Некоторое время обе посещали нечто вроде частной школы, которая была организована на Лонг-Айленде в доме Арчибальда Рузвельта, жившего неподалеку от летнего дома Даллеса. Между прочим, в числе «соучеников» девочек был племянник Рузвельта Кермит, на которого обратил внимание Аллен. Этот подросток впоследствии станет одним из сотрудников Аллена в разведке, и о нем еще будет сказано.

Судьба старшей дочери Даллесов Тодди не была счастливой. Она унаследовала в еще более острой форме материнскую склонность к замкнутости, иногда впадала в полудепрессивные состояния. В юности она познакомилась с неким спортсменом, стала, по всей видимости, его любовницей и потребовала, чтобы родители поддерживали его в финансовом отношении. Очень неохотно отец согласился, чтобы этот молодой человек был нанят на работу в качестве тренера сына по спортивным играм. Вскоре Тодди вышла за него замуж, но брак продолжался недолго. Супруги расстались, у Тодди возобновились периоды депрессии. Позже она вышла замуж за норвежца, служившего в банке, переехала с ним в Лондон, затем вернулась в США, фактически расставшись с мужем. Ее психическое состояние временами настолько ухудшалось, что ей приходилось обращаться в лечебницы. После смерти отца она почти потерялась и скончалась в феврале 1994 года в бедности.

Благополучнее оказалась жизнь младшей дочери Джоан. Она вышла замуж за австрийского дипломата Фридриха Мольдена, переезжала с ним из одной страны в другую. Через годы Мольдены обосновались в США, где супруг Джоан преподавал в университетах политические науки.

Глава 2
Война. Швейцарская резидентура

Предвоенные годы и начало войны

Между тем мировой кризис продолжал оказывать на США, как и на другие страны, пагубное воздействие. Население нищало, социальные противоречия обострялись, усиливались экстремистские политические течения как левого, так и правого толка. В Германии к власти рвались национал-социалисты, лидер которых Адольф Гитлер своими призывами к реваншу, возрождению «германского духа», борьбе против «паразитического капитала» и «еврейского засилья» привлекал на свою сторону миллионы обывателей. В СССР укреплялась тоталитарная система, было покончено с остатками рыночных отношений, а крестьяне загнаны в колхозы, набирала обороты военная пропаганда и укреплялась Красная армия, пышным цветом расцветал культ Иосифа Сталина. В Великобритании, Франции и других странах происходили противоречивые события. Эти страны все еще оставались достаточно сильными, но постепенно уступали пальму первенства государствам с тоталитарными системами.

На президентских выборах в ноябре 1932 года в США победу одержал представитель Демократической партии Франклин Рузвельт, команда которого (так называемый «мозговой трест») разработала программу «Нового курса», предусматривавшую разностороннее государственное вмешательство в экономику с целью скорейшего преодоления кризиса. Рузвельт и его советники оставались на позициях невмешательства в заморские дела, приспосабливались к господствовавшему в общественном мнении США изоляционизму. Но в то же время они внимательно следили за тем, что происходило за океанами, прежде всего в Европе, отлично понимая, что не исключен такой поворот событий, который заставит США занять более активную позицию во всемирной политической, а возможно, и в военной игре.

Новый президент тщательно присматривался к тем лицам из социально-политической элиты, которых, по его мнению, можно было бы использовать, в частности, для того, чтобы собрать и представить на его рассмотрение по возможности объективные сведения о положении в высших кругах европейских стран. Это было тем более важно, что всего лишь за месяц до инаугурации Рузвельта, состоявшейся 4 марта 1933 года, в Германии было образовано коалиционное правительство, которое возглавил фюрер Национал-социалистической рабочей партии Адольф Гитлер. Каковы действительные намерения нового рейхсканцлера? Являются ли его громкие заявления лишь предвыборной пропагандой или действительным курсом, который он намерен последовательно проводить? Будет ли Гитлер соблюдать конституционные демократические основы или намерен покончить с оппозицией? Собирается ли он придерживаться основ Версальского мира или будет добиваться его отмены и каким путем? Таков был тот неполный перечень вопросов в области международной политики, которые интересовали в первую очередь Рузвельта.

Неизвестно, кто именно рекомендовал Рузвельту использовать для своеобразной «разведки» ответственного сотрудника юридической фирмы «Салливан энд Кромвелл» Аллена Даллеса. Возможно, в президентском окружении узнали из прессы о ряде выигранных им дел международного характера. Во всяком случае Рузвельт решил прощупать Даллеса на предмет возможного его использования, несмотря на то, что юрист состоял в Республиканской партии (или сочувствовал ей), хотя активной политической деятельностью не занимался.

Уже через несколько дней после того, как резиденцией Рузвельта стал Белый дом, А. Даллес получил приглашение на беседу с президентом. Как всегда общительный и открытый, привыкший к встречам с людьми высокопоставленными, Аллен вел себя с Рузвельтом свободно, охотно отвечал на его вопросы о внутренних и международных делах, воздерживаясь в то же время от прямых рекомендаций. Поведение Даллеса и круг его знаний произвели на президента положительное впечатление, в частности своей по крайней мере кажущейся искренностью. Он не скрывал, что его фирма «Салливан энд Кромвелл» обслуживала интересы некоторых германских корпораций, которые финансировали национал-социалистов (в их числе были «И. Г. Фарбен», «Ферайнигте Штальверке», банк Шредеров, имевший свой филиал в Нью-Йорке), что он сам однажды вполне позитивно высказался об одном из ближайших помощников Гитлера Йозефе Геббельсе, который произвел на него впечатление «своей открытостью»[106]106
  Talbot D. Op. cit. P. 56.


[Закрыть].

В конце беседы Рузвельт задал вопрос, как его собеседник отнесся бы к ознакомительной миссии в Европу, если бы ему была таковая поручена. Ответ был положительным. Сам Аллен был вполне удовлетворен беседой с президентом. «Она была совершенно неформальной, – поделился он с супругой, что делал крайне редко. – Президент выглядел очень простым»[107]107
  Kinzer S. Op. cit. P. 48.


[Закрыть].

Рузвельт поручил Госдепартаменту организовать ознакомительную поездку Даллеса в Европу. Он выехал в середине марта, побывал в Лондоне и Париже, где встретился с государственными деятелями и бизнесменами, был принят в министерствах иностранных дел, а затем направился в Германию.

Восьмого апреля 1933 года состоялась его встреча с рейхсканцлером Адольфом Гитлером. Перед этим премьер-министр Франции Эдуар Даладье высказал Даллесу мнение, что, несмотря на воинственные заявления, у Гитлера пока еще нет четко выраженного внешнеполитического курса. Разговор с фюрером вроде бы подтвердил это мнение. Не обладая еще полнотой власти, Гитлер был крайне осторожен в разговоре с американцем. Он жаловался на несправедливость Версальского договора, заявлял, что Германия будет просить отмены некоторых его статей. Фюрер переводил беседу с одной темы на другую – упомянул американскую гражданскую войну, возмущался вероломством поляков. Когда же Даллес заикнулся по поводу «эксцессов против несогласных», даже не упомянув о начавшихся еврейских погромах, Гитлер перевел разговор на тему о наведении порядка и о том, что он защищает многомиллионные средства, вложенные иностранцами в германскую экономику[108]108
  Franklin D. Roosevelt Library Archive (далее RLA). Allen Dulles. Report on the Meeting with A. Hitler. 1933. Apr. 8.


[Закрыть].

У Даллеса не сложилось определенного представления о новом германском рейхсканцлере. Только после того как Гитлер устроил «Ночь длинных ножей» – расправу с командирами Штурмовых отрядов, призывавших ко «второй революции», и некоторыми оппозиционерами, после того как в августе 1934-го умер президент Германии Гинденбург, а Гитлер был провозглашен «фюрером и рейхсканцлером», то есть тогда, когда в основном было завершено создание тоталитарной системы, Аллен стал выступать за ограничение сотрудничества с Германией. Он подчас вступал в споры со старшим братом, который был убежден, что ситуация в Германии – это ее внутреннее дело, что отказ Гитлера от условий Версальского мира обоснован и что Германия имеет право на воссоздание полноценной армии[109]109
  Grose P. Op. cit. Р. 121–131.


[Закрыть]. Это свое мнение Фостер поддерживал действиями. Он продолжал представлять в США и на международной арене интересы германских индустриально-банковских объединений, которые в полной мере вписывались в социально-экономические и политические порядки, установленные нацистами. Хотя Ялмар Шахт и другие крупнейшие германские финансисты неизменно перед своей подписью в письмах руководству фирмы «Салливан энд Кромвелл» ставили слова «Хайль Гитлер!», это Фостера не тревожило. Он считал (или делал вид, что считал) подобное лишь риторикой, не влиявшей на существо деловых отношений.

Аллен был несколько осторожнее. В 1935 году он вторично после прихода нацистов к власти посетил Германию и на этот раз пришел к выводу, что внутренняя ситуация в стране резко ухудшилась. Он даже предложил брату закрыть представительство «Салливан энд Кромвелл» в Берлине и его отделение во Франкфурте-на-Майне. Однако брат вместе с другими руководителями фирмы это предложение отверг, да и Аллен на нем пока не настаивал[110]110
  Lisagor N., Lipsius F. Op. cit. P. 132.


[Закрыть].

Несколько раз руководство фирмы получало запросы, как реагировать на просьбы юридической защиты, поступавшие от германских предпринимателей еврейского происхождения, которые подвергались ограничениям и преследованиям. По требованию Фостера на эти вопросы давались ответы в том духе, что представительство фирмы должно избегать контактов с этими лицами. В тех же случаях, когда с ними были подписаны формальные соглашения о представительстве интересов, их следовало прерывать под любыми удобными предлогами[111]111
  Mosley L. Op. cit. P. 90.


[Закрыть]. Фактически фирма «Салливан энд Кромвелл» оказывалась в оппозиции политике правительства Рузвельта, который все более склонялся к осуждению гитлеровского режима. Прослеживая настроения в этой фирме, советники Белого дома отмечали, что между братьями Даллес возникли некоторые расхождения в оценке ситуации в Германии, что позиция Аллена Даллеса ближе к правительственным установкам[112]112
  Prados J. Safe for Democracy: The Secret Wars of the CIA. Chicago, 2006. P. 42.


[Закрыть].

Вскоре после второй поездки Аллена в Германию, летом 1935 года состоялась встреча основных партнеров «Салливан энд Кромвелл». За большим столом в конференц-зале резиденции фирмы на Уолл-стрите под председательством Джона Фостера Даллеса собрались наиболее видные и богатые американские юристы, заслужившие уважение в деловом мире массой выигранных дел. Рассматривался вопрос о дальнейшей работе фирмы с германскими партнерами. Джон Фостер открыл встречу вступительным словом, в котором твердо настаивал на продолжении операций в Германии, предупреждая, что утрата связей с партнерами в этой крупнейшей европейской стране принесет фирме огромные убытки и, главное, подорвет ее престиж в других заокеанских странах.

Основным оппонентом оказался младший брат. Ссылаясь на свои впечатления от недавнего посещения рейха, Аллен настаивал на том, что дальнейшее обслуживание германского делового мира стало невозможным. Он говорил: «Там теперь нет никакой возможности практиковать. Люди приходят к вам, чтобы попросить совета, как обойти закон, а не как относиться к закону с уважением. Когда такое происходит, вы перестаете быть юристом»[113]113
  Mosley L. Op. cit. P. 91–92; Lisagor N., Lipsius F. Op. cit. P. 134.


[Закрыть].

Можно не сомневаться, что, произнося эти высокопарные слова, Аллен в значительной степени лукавил. В его юридической практике было немало случаев, когда он, находя всевозможные правовые и логические уловки, успешно помогал своим клиентам обойти существовавшее законодательство. В данном же случае речь шла о том, что обойти нацистское тоталитарное и в то же время демагогическое законодательство было крайне сложно. Суды выносили вердикты, угодные Гитлеру и его клике. Американским юристам становилось невероятно тяжело работать в Германии, не вступая в конфликты с ее властями. В то же время продолжение работы в нацистской Германии безусловно осложняло положение фирмы «Салливан энд Кромвелл» на родине, население которой в подавляющем большинстве осуждало гитлеровский режим, причем на аналогичных позициях стояло высшее государственное руководство во главе с Рузвельтом. В образе мыслей, в ментальности Аллена Даллеса явно преобладали рассуждения, чувства, в какой-то степени инстинкты разведчика. Они подавляли внутренние контраргументы юриста и бизнесмена. Аллен все более понимал, что в перспективе активные контакты с нацистской Германией окажутся вредными для его фирмы.

Старший брат не разделял этих соображений. Он оставался юристом, дельцом и потому мыслил с формальных позиций. При всех высокоморальных рассуждениях, к которым был склонен старший брат, он со значительно бóльшим трудом и медленнее, чем Аллен, осознавал опасность гитлеровского режима для всего мира. Его приверженность германской культуре, германским строгим порядкам, не говоря уже об интересах бизнеса, ослепляла его при рассуждениях о сущности гитлеровского режима и всей ситуации в Германии после прихода нацистов к власти. Фостер рассматривал их как опору против коммунистической опасности в центре Европы, как щит в борьбе против проникновения большевизма в Западную Европу при помощи послушных Сталину коммунистических партий, а не как тоталитарную систему, для лидеров которой хороши были все средства, включая массовые убийства, геноцид евреев, территориальные захваты во имя создания в Европе и за ее пределами Тысячелетнего рейха. Фостер считал Великобританию и Францию «статичными», а Германию «динамичным» государством. В своих книгах, в частности в работе об искусстве разведки, Аллен явно преувеличивал дальновидность и аналитические способности своего брата, идеализируя его, скорее всего искренне, под влиянием родственных чувств[114]114
  Даллес А. Искусство разведки… С. 24–25.


[Закрыть].

Фостер не оставался в одиночестве. Однако некоторые авторитетные юристы на этот раз поддержали Аллена. Поддержка одного из них, Артура Дина, была особенно важной. Этот 37-летний адвокат считался близким другом Даллеса-старшего, с которым часто выступал вместе по одним и тем же делам, как правило, добиваясь успеха. Его фамилия часто появлялась в прессе в связи с громкими юридическими успехами по делам, ставками в которых были миллионы долларов. Дин являлся юридическим советником президентов Гувера и Рузвельта. Теперь же Дин явно поддержал Даллеса-младшего, заявив: «Мне кажется, что лучше всего было бы, чтобы мы больше не представляли никого из германских клиентов». Когда вопрос был поставлен на голосование, оказалось, что все члены правления фирмы, кроме Джона Фостера, высказались за прекращение юридической деятельности в Германии[115]115
  Mosley L. Op. cit. P. 92.


[Закрыть].

Любопытно, что позже, после Второй мировой войны, вспоминая события середины 30-х годов, Д. Ф. Даллес слегка сдвигал прошлые события, утверждая, что его фирма прекратила связи с Германией в 1934-м, а не в середине 1935 года[116]116
  Pruessen R. Op. cit. P. 125.


[Закрыть]. Применительно к тому времени это было важно, так как создавало представление, что уход из Германии произошел вскоре после прихода к власти нацистов, что не соответствовало действительности.

Позиция Аллена Даллеса и других деятелей фирмы «Салливан энд Кромвелл», которые его поддержали, получила одобрение политического руководства Соединенных Штатов.

В Белом доме с интересом и одобрением ознакомились с книгой А. Даллеса, подготовленной в соавторстве с его другом Гамильтоном Армстронгом, у которого, как оказалось, сложились сходные представления. Книга под названием «Можем ли мы быть нейтральными?» вышла в январе 1936 года в авторитетном нью-йоркском издательстве[117]117
  Dulles A., Armstrong H. Can We Be Neutral? N.Y., 1936.


[Закрыть]. Актуальность этой работы оказывалась тем большей, что она появилась на книжном рынке вскоре после того, как в 1935 году Конгресс принял закон о нейтралитете. Часть конгрессменов голосовала за этот закон, исходя из изоляционистских соображений. Другая часть, как и глава государства, считала – и это было справедливо, – что США не готовы к крупным международным акциям ни на Европейском, ни на Тихоокеанском направлениях, где все более проявлялись агрессивные намерения Японии, вступившей в фактический, пока еще не закрепленный документально, союз с Германией.

Рузвельт подписал закон о нейтралитете 31 августа 1935 года, признав, что «его негибкие положения могут вовлечь нас в войну, вместо того чтобы удержать от нее»[118]118
  Чернявский Г. Франклин Рузвельт. М., 2012. С. 291.


[Закрыть]. Главной в законе была 1-я статья, предусматривавшая, что с началом войны между двумя и более государствами или в ходе нее президент «объявляет об этом факте, после чего запрещается экспорт оружия, боеприпасов или военного снаряжения из любого пункта в Соединенных Штатах или в их владениях в любой порт для транспортировки в воюющее государство или для его использования». Было решено учредить особый орган для надзора над экспортом оружия. За нарушение эмбарго грозили штраф до 10 тысяч долларов, или тюремное заключение сроком до 5 лет, или то и другое одновременно.

Хотя исполнительная администрация не была довольна этим законом, Рузвельт не счел возможным вступить в борьбу, учитывая и настроения в обществе, и расстановку сил в Конгрессе. Многие американские историки с полным основанием полагают, что Закон о нейтралитете приблизил мировую войну, ибо агрессоры посчитали, что в случае развязывания ими войны США останутся в стороне.

Книга Даллеса и Армстронга полностью соответствовала настроениям в Белом доме. Непосредственно не оппонируя Закону о нейтралитете, авторы полагали и доказывали, что этот акт носит временный характер, что после очередных президентских выборов, которые должны были состояться в ноябре 1936 года, законодательство вполне может быть изменено, на что они выражали надежду. Даллес и Армстронг были убеждены, что вслед за фашистской Италией, которая развязала войну в Африке в 1935 году и превратила Эфиопию (Абиссинию) в свою колонию, в военные авантюры ввяжется нацистская Германия, причем ее действия будут угрожать Великобритании и ее колониям, поставив под угрозу американские владения на Тихом океане, что неизбежно укрепление агрессивного союза Германии, Италии и Японии. Отсюда делался вывод о необходимости значительного усиления американской военной мощи как на суше, так и на океанах. Значительную часть книги составляли экскурсы в недавнюю историю, в частности в проблемы мировой войны и в то, как США, правительство которых два с половиной года воздерживалось от вступления в нее, в конечном итоге было вынуждено присоединиться к военным усилиям стран Антанты и внести свой вклад в разгром Германии и ее союзников. В приложении к авторскому тексту был опубликован ряд документов, связанных с тем, как США во время минувшей войны постепенно отказывались от политики нейтралитета.

Книга, выпущенная по заказу Совета по международным отношениям – общественной организации, в работе которой Даллес активно участвовал, была небольшой по объему – около двухсот страниц. Но на нее обратили внимание ведущие печатные органы. В силу своего характера она не стала бестселлером, однако позитивные рецензии появились во многих авторитетных изданиях. Особенно важен был отклик известного специалиста Уильяма Лангера в «Форин афферс» – журнале, издаваемом все тем же Советом по международным отношениям[119]119
  Langer W. Can We Be Neutral? // Foreign Affairs. 1936. April.


[Закрыть].

Белый дом содействовал очередной, третьей поездке Даллеса в нацистскую Германию в 1938 году. Прямых сведений об этом визите не осталось. О нем можно судить лишь косвенно по следующим фактам. Связаны же они были с тем, что сразу после возвращения Даллес, который ранее всячески избегал публичной политики, объявил, что намерен баллотироваться в Конгресс от Республиканской партии по избирательному округу в Манхэттене, который охватывал район Ист-Сайда.

Ист-Сайд (Восточная сторона) – это крупный район Манхэттена, ограниченный на севере рекой Гарлем, на юге – 1-й улицей, на западе – 5-й авеню, на востоке – проливом Ист-Ривер. Хотя проживала здесь самая разнообразная публика (население района во второй половине 30-х годов составляло около 400 тысяч человек), настроения района в основном были либеральными, определяемыми интеллигенцией среднего класса, многочисленными небольшими кафе и закусочными, в которых собирались жители в свободное время в основном для того, чтобы обменяться мыслями относительно текущей внутренней и внешней ситуации.

Решение Аллена Даллеса баллотироваться в Конгресс от этого претенциозного интеллигентского района, население которого находилось под значительным влиянием интеллектуального потенциала писателей, художников, философов, историков, для которых идеи либерализма являлись краеугольным камнем мироздания, было весьма смелым, можно полагать даже авантюрным, имея в виду, что он был известен как представитель богатой консервативной фамилии.

Аллен буквально ринулся в предвыборную кампанию. Он нанял помещения в отеле «Белмонт Плаза», заплатив за них немалую сумму, и разместил там свою штаб-квартиру. Отель был расположен в самом центре Ист-Сайда, по соседству с Центральным вокзалом, многочисленными театрами, редакциями центральных газет. С самого начала весны 1938 года Аллен ежедневно приходил по утрам в отель, как на работу, давал задания наемным сотрудникам и добровольным помощникам. Затем он отправлялся по соседним кварталам, встречался с избирателями, давал интервью. В газетах «Нью-Йорк таймс» и «Нью-Йорк геральд трибюн» появились одобрительные отзывы по поводу его кампании.

В области внутренней политики Даллес критиковал, правда сравнительно мягко, «Новый курс» Рузвельта, считая, что огромные расходы государства на социальные нужды, на организацию общественных работ не способствовали выводу страны из экономического кризиса. Он утверждал, что кризис завершился сам собой, что в определенной степени соответствовало истине. Более того, в соответствии с традиционными установками Республиканской партии Аллен настаивал на сокращении государственных расходов и предоставлении расширенных хозяйственных прав и возможностей отдельным штатам и местным общинам. При этом он тщательно избегал личных нападок на Рузвельта, не называл его социалистом, не сравнивал его с Гитлером или Сталиным, как это делали многие республиканцы в своих избирательных баталиях.

Но главное внимание было сосредоточено на внешней политике. Ссылаясь на свои поездки в Германию, особенно на последнюю, которая состоялась совсем недавно, он разоблачал насилия и зверства, к которым прибегала гитлеровская диктатура, особенно по отношению к еврейскому населению. Он призывал к разработке законодательных мер, которые позволили бы Соединенным Штатам резко расширить прием эмигрантов из числа лиц, преследуемых нацистами. Он предупреждал, что Германия стремится к насильственному пересмотру границ в Европе, быстрыми темпами готовится к войне, что США должны усиливать свою обороноспособность и быть готовыми в случае необходимости прийти на помощь тем странам, которые станут германскими жертвами[120]120
  Grose P. Op. cit. Р. 128–129.


[Закрыть].

Впрочем, Аллен не отказывался от идей «либерального интернационализма», в свое время проповедуемых президентом Вудро Вильсоном, сущность которых состояла в том, что проблемы во взаимоотношениях между государствами связаны не с социальными или политическими интересами, а с недостатком взаимопонимания между руководящими элитами. Он полагал, что путем переговоров, в основном негласных, с крупными германскими промышленниками и финансистами, с отставными и даже отчасти действующими политиками можно найти такие схемы и расстановки сил, которые изолируют Гитлера и его ближайших сторонников, приведут к их отстранению от власти и восстановлению позитивного сотрудничества Германии с другими ведущими странами Европы. Эти идеи, впрочем, не выдвигались на передовые позиции во время избирательной кампании. Они оставались на втором плане и лишь иногда проговаривались, причем, как правило, в переписке, не предназначенной для публикации[121]121
  Princеton University. Seeley Mudd Manuscript Library. Allen Dulles Papers (далее PU.ML.DP). Box 15. Allen Dulles to Stanley High. 1936. Sept. 11.


[Закрыть]. По существу же концепция либерального интернационализма была очень близка идее открытых дверей и равных возможностей для торговли США, которую Даллес и близкие к нему деятели проповедовали в противовес идее американского изоляционизма, максимальной отстраненности от любых зарубежных дел.