Текст книги "Лев Троцкий. Большевик. 1917–1923"

Вечером 27 января (9 февраля) Троцкий доносил из Брест-Литовска в Смольный, что Кюльман и Чернин «предложили завтра окончательно решить основной вопрос». Историк А.О. Чубарьян расшифровывает, что в этой телеграмме Троцкого речь шла о подписании мирного договора между Германией и Австро-Венгрией, с одной стороны, и Украиной – с другой. «Таким образом, повторяю, – продолжал Троцкий, – окончательное решение будет вынесено завтра вечером». Тем временем в Киеве большевиками предпринимались судорожные попытки захватить власть. «Если мы до пяти часов вечера получим от вас точное и проверенное сообщение, что Киев в руках советского народа, – телеграфировал в Петроград Троцкий, – это может иметь крупное значение для переговоров»[382]382
  Майоров М. Борьба советской России… С. 210; Чубарьян А.О. Брестский мир. С. 140 – 141.


[Закрыть]. Через несколько часов просьба Троцкого была уважена и ему телеграфировали из Петрограда о победе в Киеве советской власти. В посланной Троцкому телеграмме из Петрограда, в частности, говорилось: «Официально до 8 февраля [по н. ст.] весь Киев, за исключением Печорского района, находился в руках Совета. Вчера 8 февраля в 10 часов ночи [вечера] получили из Киева от главнокомандующего Муравьева[383]383
  Муравьев Михаил Артемьевич (1880 – 1918) – подполковник Российской армии, ставший в 1917 г. левым эсером. Пошел на службу к большевикам. Был начальником обороны Петрограда во время наступления на город частей генерала Краснова непосредственно после большевистского переворота. Командовал различными соединениями Красной армии. Отличался крайней жестокостью. В июле 1918 г., будучи командующим Восточным фронтом, изменил большевистской власти, подняв мятеж в Симбирске. Убит при попытке ареста.


[Закрыть] официальное сообщение о взятии Печорского района и бегстве остатков Рады… Все это было вчера в 20 часов 8 февраля; от Рады не осталось ничего… Делегация Киевской рады в Бресте представляет пустое место. В Киев, как и в Харьков, будет передано немедленно Ваше требование о регулярном информировании Бреста»[384]384
  Чубарьян А.О. Брестский мир. С. 141.


[Закрыть].

Троцкий уведомил об этом делегации Четверного союза. Но очевидно, что даже в том случае, если Троцкий говорил правду, немцы и австрийцы не собирались следовать его совету и отказываться от соглашения, которое было нужно еще и как средство давления на большевиков.

Окончательный обмен мнениями по украинскому вопросу был назначен на 18 часов вечера 28 января (10 февраля). «Сегодня около 6 часов нами будет дан окончательный ответ, – телеграфировал в этот день в Петроград Троцкий. – Необходимо, чтобы он в существе своем стал известен всему миру. Примите необходимые к тому меры»[385]385
  Майоров М. Борьба советской России… С. 211; Чубарьян А.О. Брестский мир. С. 141.


[Закрыть]. Историк С,М. Майоров комментирует: «Однако ни в первом, ни во втором донесении Троцкий не сообщал, в чем же будет состоять существо того ответа, который он собирался дать на ультиматум германской делегации… Ему даны были совершенно точные инструкции, как поступить в случае предъявления ультиматума с немецкой стороны… Троцкий должен был, руководствуясь этими инструкциями, принять предложенные немецкими империалистами условия мира»[386]386
  Майоров М. Борьба советской России… С. 211.


[Закрыть].

Такой вывод безоснователен. Майоров ошибочно считает, что «28 января (10 февраля) В.И. Ленин и И.В. Сталин[387]387
  Передержки «культа личности»: в 4-м издании собрания сочинений Ленина, которым пользуется Майоров, телеграмма подписана «Ленин. Сталин» (Ленин В.И. Сочинения. 4-е изд. Т. 26. С. 471). В 5-м издании сочинений Ленина подпись Сталина под телеграммой убрали.


[Закрыть] от имени ЦК партии, еще раз подтверждая неизменность указаний партии и правительства о необходимости заключения мира, телеграфировали в Брест-Литовск Троцкому… Но Троцкий… нарушил директиву партии и правительства и совершил акт величайшего предательства»[388]388
  Майоров М. Борьба советской России… С. 211.


[Закрыть].

В телеграмме, посланной Троцкому в 6.30 утра в ответ на запрос Троцкого, Ленин писал: «Наша точка зрения Вам известна; она только укрепилась за последнее время[389]389
  Здесь обрывает цитирование Майоров (Там же).


[Закрыть] и особенно после письма Иоффе. Повторяем еще раз, что от киевской Рады ничего не осталось и что немцы вынуждены будут признать факт, если они еще не признали его. Информируйте нас почаще»[390]390
  Ленин В.И. ПСС. Т. 35. С. 332. Курсив – наш.


[Закрыть].

Текст курсивом советский историк не процитировал. О мире Ленин в телеграмме ничего не писал. Между тем, если бы известной Троцкому «точкой зрения» было согласие на германский ультиматум и подписание мирного договора, Ленину не нужно было бы выражаться эзоповым языком. Можно было дать открытым текстом директиву заключить мир. Разгадка конечно же находится там, где оборвал цитирование ленинской телеграммы Майоров: в письме Иоффе. Касалось оно не мира, а попытки советского правительства добиться от Германии признания в качестве полноправной участницы переговоров советской украинской делегации. Именно по этому вопросу известна была Троцкому точка зрения ЦК: никаких уступок, отказ от признания киевской «буржуазной» Рады, в случае упорства немцев – разрыв мирных переговоров. В этот решающий для судеб украинской коммунистической революции момент советское правительство не могло признать Украинскую раду даже ради сепаратного мира с Германией, даже если на этом настаивал Ленин.

Однако разногласия по вопросу о мире в те дни захватили не только большевиков, но и немцев. 9 февраля по н. ст. в Берлине было перехвачено воззвание, призывающее германских солдат «убить императора и генералов и побрататься с советскими войсками»[391]391
  L'Allemagne et les problemes de la paix. Док. № 234 от 9 февраля по н. ст. 1918 г. Тел. Грюнау в МИД Германии.


[Закрыть]. В ответ император Вильгельм послал в Брест Кюльману телеграмму с директивой завершить переговоры в 24 часа на очевидно неприемлемых для большевиков условиях. Вильгельм писал: «Сегодня большевистское правительство напрямую обратилось к моим войскам с открытым радиообращением, призывающим к восстанию и неповиновению своим высшим командирам. Ни я, ни фельдмаршал фон Гинденбург больше не можем терпеть такое положение вещей… Троцкий должен к завтрашнему вечеру… подписать мир с отдачей Прибалтики до линии Нарва – Плескау – Дюнабург включительно, без самоопределения и с признанием компенсации всем затронутым сторонам. В случае отказа или при попытках затягивания переговоров и увертках переговоры будут разорваны в 8 часов вечера завтрашнего дня, а перемирие расторжено. При этом верховное главнокомандование армий Восточного фронта должно вывести войска на указанную линию». Гинденбург в собственноручной телеграмме добавил, что Германия не может допускать такого рода вмешательства в свои внутренние дела и даже в случае заключения мира с Россией ответит на подобного рода акции «повторным объявлением войны»[392]392
  Там же. Док. № 235 от 9 февраля по н. ст. 1918 г. Тел. Кюльмана Гертлингу.


[Закрыть].

Кюльман торговался. В телеграмме канцлеру он указал, что положение должно полностью разъясниться 10 февраля по н. ст., на воскресном заседании, где советская делегация должна будет принять или отвергнуть германские условия. Если случится второе – переговоры будут разорваны в 24 часа; затем будет разорвано и перемирие. Если же Троцкий примет германские условия, срывать достижение мира из-за вопроса об освобождении Советами Эстляндии и Лифляндии будет крайне неразумно, так как это приведет к конфликту с Австро-Венгрией и к беспорядкам в Германии. «Я готов потребовать освобождения этих областей, – писал Кюльман, – но не готов включить этот пункт в ультиматум или, в связи с отказом русских, провалить мир в том случае, если все наши прочие требования будут удовлетворены». Требования Вильгельма Кюльман назвал «неприемлемыми ни с точки зрения политики, ни с позиции прав народов», указав к тому же, что будет абсолютно невозможно привлечь союзников Германии к защите этих требований. «К сожалению, я по политическим причинам не в состоянии выполнить августейшего указания… – продолжал Кюльман. – Я не могу отделаться от впечатления, что со стороны верховного главнокомандования в последние дни делается все, чтобы склонить Его величество решить в пользу войны против большевиков, которая, по-моему, перед лицом теперешнего политического положения невозможна»[393]393
  L'Allemagne et les problemes de la paix. Док. № 235 от 9 февраля по н. ст. 1918 г. Тел. Кюльмана Гертлингу.


[Закрыть].

10 февраля Кюльман обсуждал возникшие сложности с Черниным, который полностью поддержал германского министра иностранных дел и указал, что в случае изменения Германией курса на достижение мира с большевиками Австро-Венгрия не сможет поддержать своего союзника и пойдет своей дорогой. Кюльман, со своей стороны, добавил, что проведение им нового жесткого курса «совершенно невозможно»[394]394
  Там же. Док. № 240 от 10 февраля по н. ст. 1918 г. Тел. Кюльмана Грюнау.


[Закрыть] и если Берлин намерен настаивать на ультиматуме Троцкому, то Кюльману остается только уйти в отставку. Для ответа он предоставил императору и канцлеру четыре часа: если ответа не последует, Кюльман останется на своем посту и ультиматума Троцкому предъявлять не будет. Прошло четыре часа. Ответа от императора не последовало. Кюльман остался в должности. Переговоры были продолжены[395]395
  Гофман М. Война упущенных возможностей. С. 186.


[Закрыть].

Перед тем как объявить свое окончательное решение, Троцкий еще раз провел разговор с Петроградом «по прямому проводу». Из столицы отвечал Сталин. От имени партийного руководства он заявил, что Троцкому предоставляется право объявить решение «ни мира, ни войны» делегациям Четверного союза[396]396
  Fischer L. The Soviets in World Affairs. P. 57.


[Закрыть]. Вечером 28 января (10 февраля), как только Кюльман сообщил о начале очередной встречи (в 17 часов 58 минут), в ответ на требование Германии «обсуждать только пункты, дающие возможность прийти к определенным результатам», в соответствии с директивами ЦК РСДРП(б), ЦК ПЛСР и телеграммами Ленина и Сталина, Троцкий от имени советской делегации заявил о разрыве переговоров: «Мы выходим из войны, но вынуждены отказаться от подписания мирного договора»[397]397
  Цит. по: Майоров М. Борьба советской России… С. 211.


[Закрыть]. После вступительных слов о выходе из войны, о нежелании принимать участия в империалистической бойне, о надежде, что трудящиеся классы всех стран возьмут власть в свои руки, он зачитал декларацию: «Именем Совета Народных Комиссаров, Правительство Российской Федеративной Республики настоящим доводит до сведения правительств и народов, воюющих с нами, союзных и нейтральных стран, что, отказываясь от подписания аннексионистского договора, Россия, с своей стороны, объявляет состояние войны с Германией, Австро-Венгрией, Турцией и Болгарией прекращенным. Российским войскам одновременно отдается приказ о полной демобилизации по всему фронту»[398]398
  Троцкий Л.Д. Сочинения. Т. 17. Ч. 1. С. 102 – 104.


[Закрыть].

Под переданной в руки Кюльмана декларацией стояли подписи Троцкого, всех членов делегации и делегата Советской Украины – представителя украинского ЦИКа Е.Г. Медведева[399]399
  Там же. С. 106.


[Закрыть]. Последняя подпись означала, что формально независимая Советская Украина отвергает соглашение Германии с Центральной радой и разделяет официальную позицию наркома Троцкого.

Д.Г. Фокке вспоминал, что декларация Троцкого произвела впечатление разорвавшейся бомбы. Она «грянула, как гром из ясного неба. Ничего подобного немцы никогда не ждали. Безмолвно сидело все собрание, выслушав эти странные и столь дико звучащие слова»[400]400
  Фокке Д.Г. На сцене и за кулисами Брестской трагикомедии. С. 206.


[Закрыть]. Формула «ни мира, ни войны» очень нечетко определяет сущность декларации, оглашенной Троцким. По существу дела, это было заявление об одностороннем мире и демобилизации армии. Несколько придя в себя, Кюльман спросил, намерено ли правительство РСФСР объявить, где в точности проходит его граница и согласно ли оно возобновить торговые и правовые отношения, которые соответствовали бы состоянию мира. Иначе говоря, будучи традиционным дипломатом, он просто не мог представить себе, что означает формула, объявленная теперь уже в качестве официальной, и пытался найти некий международно-правовой выход из создавшегося положения. Троцкий же воспринял слова Кюльмана как подтверждение неготовности возобновлять войну с Советской Россией и еще больше усилил натиск. Не отвечая прямо на вопрос германского делегата, он извратил его смысл, заявив, что тот, мол, и впредь собирается опираться на помощь пушек и штыков. «Я глубоко уверен, что германский народ и народы Австро-Венгрии этого не допустят, и если наши основные положения станут для всех очевидными, то практические затруднения разрешатся тем или иным путем»[401]401
  Троцкий Л.Д. Сочинения. Т. 17. Ч. 1. С. 105.


[Закрыть]. На очередное предложение Кюльмана созвать на следующий день пленарное заседание, то есть как-то спасти переговоры, Троцкий ответил, что российская делегация исчерпала свои полномочия и немедленно возвращается в Петроград. В 6 часов 50 минут вечера глава советской делегации прервал переговоры и покинул зал заседаний. Из Бреста делегация выехала в Петроград «под тем впечатлением, что немцы наступать не будут. Ленин был очень доволен достигнутым результатом»[402]402
  Троцкий Л. Моя жизнь. Т. 2. С. 115.


[Закрыть], – вспоминал Троцкий.

Иначе описывал происходившее генерал Гофман. Он писал, что после заявления Троцкого в зале заседаний воцарилось молчание. «Смущение было всеобщее». В тот же вечер между австро-венгерскими и германскими дипломатами состоялось совещание с участием Гофмана. Кюльман считал, что предложение генерала Гофмана о разрыве переговоров и объявлении войны «совершенно неприемлемо» и намного разумнее, как и предложил Троцкий, «сохранять состояние войны, не прерывая перемирия»: «Мы можем при удачном стечении обстоятельств… – указал Кюльман, – в течение нескольких месяцев продвинуться до окрестностей Петербурга. Однако я думаю, что это ничего не даст. Ничто не помешает тому, чтобы [новое] революционное правительство, которое, может быть, сменит к тому времени большевиков, переместилось в другой город или даже за Урал. …При столь огромных размерах России мы можем очень долго вести кампанию против нее… но при этом не добьемся своей цели, т. е. не усадим людей за стол переговоров и не заставим их подписать договор. Степень военного давления, которая воздействует на людей, т. е. максимальная степень… уже достигнута. Дальнейшая война не имеет более какой-либо высокой цели, чем простое уничтожение военных сил противника. Мы знаем на примере малых стран, в частности Сербии, что даже после оккупации всей территории государства находящееся в эмиграции правительство… продолжает являться правительством страны. При этом никакая степень военного давления (увеличение этой степени уже невозможно, так как все, что можно было оккупировать, уже оккупировано) не в состоянии заставить людей подписать мир… Война не может быть признана пригодным средством для того, чтобы достичь желаемого нами подписания мирного договора»[403]403
  L'Allemagne et les problemes de la paix. Док. № 241 от 10 февраля по н. ст. 1918 г. Тел. Кюльмана Гертлингу.


[Закрыть].

Кюльман и Чернин склонны были отказаться от каких-либо ответных мер, сохранить создавшееся положение, имея в виду, что российская делегация своим заявлением фактически согласилась на сохранение оккупированных областей в руках немцев и австрийцев. «Здесь почти все считают, что для нас не могло произойти ничего более благоприятного, чем решение Троцкого… Территориальный вопрос будет полностью решен по нашему желанию»[404]404
  Цит. по: Смирнов Н.Н. Третий Всероссийский съезд Советов. История созыва, состав, работа. Л.: Наука, 1988. С. 104.


[Закрыть], – доносил сотрудник МИДа Германии К. Лерснер. Действительно, после речи Кюльмана дипломаты Германии и Австро-Венгрии, Турции и Болгарии единогласно заявили, что принимают предложение Троцкого: «Хотя декларацией мир и не заключен, но все же восстановлено состояние мира между обеими сторонами». Гофман остался в полном одиночестве: «Мне не удалось убедить дипломатов в правильности моего мнения», – пишет он. Формула Троцкого «ни мира, ни войны» была принята конференцией, констатирует Чернин[405]405
  Архив Троцкого. Фонд 13. Т-3742. Из мемуаров Чернина. С. 412 – 413. «Троцкий отказывается подписать. Война кончена, а мира нет», – записал Чернин 11 февраля по н. ст. (Там же); Чернин О. Брест-Литовск. С. 173.


[Закрыть]. И австрийская делегация первой поспешила телеграфировать в Вену, что «мир с Россией уже заключен»[406]406
  Гофман М. Война упущенных возможностей. С. 186; Архив Троцкого. Т-3742. П. Фрелих. К истории германской революции. Т. 1. С. 225.


[Закрыть].

3. Средняя линия Троцкого: ни мира, ни войны

Заседание политической комиссии в Брест-Литовске закончилось 28 января (10 февраля) в 18.50 вечера. Вскоре после этого, еще до формального ответа Четверного союза на заявление советской делегации, то есть не зная, принята ли формула «ни мира, ни войны», Троцкий телеграфировал Ленину: «Переговоры закончились. Сегодня, после окончательного выяснения неприемлемости австро-германских условий, наша делегация заявила, что выходим из империалистической войны, демобилизуем свою армию и отказываемся подписать аннексионистский договор. Согласно сделанному заявлению, издайте немедленно приказ о прекращении состояния войны с Германией, Австро-Венгрией, Турцией и Болгарией и о демобилизации на всех фронтах. Нарком Троцкий»[407]407
  Майоров М. Борьба советской России… С. 215; Чубарьян А.О. Брестский мир. С. 142.


[Закрыть].

Разумеется, телеграмма Троцкого была той самой декларацией, которая «в существе своем» должна была «стать известна всему миру». Но Ленин, вопреки решению ЦК, телеграмму Троцкого проигнорировал. Тогда около 9 вечера Троцкий дал аналогичную телеграмму Крыленко и велел издать «немедленно этой ночью приказ о прекращении состояния войны… и о демобилизации на всех фронтах». В 4 часа утра 29 января (11 февраля) приказ был утвержден наркомом по военным делам Подвойским, а в 8 утра – передан радиограммой от имени Крыленко: «Мир. Война окончена. Россия больше не воюет… Демобилизация армии настоящим объявляется»[408]408
  Майоров М. Борьба советской России… С. 214 – 215.


[Закрыть].

Потерпев обычное для него в те дни поражение, Ленин и не думал сдаваться. Через своего секретаря (почему-то не лично) он передал в ставку Верховного главнокомандующего приказ: «Сегодняшнюю телеграмму о мире и всеобщей демобилизации армии на всех фронтах отменить всеми имеющимися у вас способами по приказанию Ленина». Но Ленина не послушали. В 17 часов во все штабы фронтов была переслана пространная телеграмма за подписью Крыленко о прекращении войны, демобилизации и «уводе войск с передовой линии»[409]409
  Там же. С. 215 – 216; Бонч-Бруевич В.Д. Вся власть Советам. М., 1964. С. 239.


[Закрыть].

Троцкий возвратился в Петроград в 5 часов утра 31 января (13 февраля). Он сразу направился в Смольный, где доложил Ленину о том, что произошло, и в этот же день выступил на совместном заседании большевистской и левоэсеровской фракций ВЦИКа. На заседании в Петросовете, где Троцкий тоже выступил, он указал, что Германия, скорее всего, не сумеет «выслать войска против социалистической республики. 90 шансов из 100 за то, что наступление не удастся, и только 10 шансов за наступление. Но я уверен, что наступления не будет»[410]410
  Архив Троцкого. Фонд 13. Т-3742. Л. Ступоченко. Пролетарская революция, 1923. Кн. 4. С. 97 – 98.


[Закрыть]. «Это был единственно правильный выход… – комментировал Зиновьев. – Мы, несмотря на все… крики отчаяния «правых», глубоко убеждены, что наступления со стороны немецких империалистов быть в данный момент не может»[411]411
  Зиновьев Т.Е. Сочинения. Т. 7. Ч. 1. С. 499 – 500.


[Закрыть]. Позицию Троцкого в тот день большинством голосов поддержали все: и Петросовет, и ВЦИК, и Центральные комитеты большевиков и левых эсеров[412]412
  Новые ведомости. 1918. 29 января; Известия. 1918. 31 января; Панцов А.В. Брестский мир. С. 75 – 76.


[Закрыть]. Днем раньше Исполком Петербургского комитета партии также высказался за разрыв переговоров с немцами, против политики «похабного мира»[413]413
  Чубарьян А.О. Брестский мир. С. 220 – 221.


[Закрыть]. 30 января (по ст. ст.) за разрыв переговоров выступил также Моссовет[414]414
  Архив Троцкого. Фонд 13. Т-3742. Статья из «Последних новостей» от 2 марта, № 5457.


[Закрыть]. Позиция Троцкого была поддержана левыми эсерами[415]415
  Германские условия «были отвергнуты советским правительством в лице его большинства», – писала Измаилович (Измаилович А. Послеоктябрьские ошибки. М.: Революционный социализм, 1918. С. 12). «Казалось, что положение некоторое время будет устойчивым, что германским генералам не удастся опять возобновить войну с Россией, – считал Штейнберг (Штейнберг И.З. Почему мы против Брестского мира. М.: Революционный социализм, 1918. С. 11 – 12).


[Закрыть] и одобрена немецкими коммунистами. Последние, как и Троцкий, считали, что «при крушении переговоров Центральные империи вряд ли будут в состоянии причинить России новый крупный военный ущерб, несмотря на нынешнее состояние русских армий. Война на русской границе все больше должна была бы сходить на нет»[416]416
  Архив Троцкого. Фонд 13. Т-3742.


[Закрыть]. Такого же мнения придерживался считавшийся экспертом по Германии Радек[417]417
  «Новый поход немецкого империализма в глубь России, – писал Радек, – ввиду его политической бесцельности и даже опасности, которыми он угрожает немецкому империализму… невозможен» (Радек К. Брест-Литовск // Социал-демократ. 1918. 25 января. № 18).


[Закрыть].

Германские военачальники стояли, однако, на совершенно иной позиции. Давно искавшее повод для новых конфликтов с МИДом командование поддержало Гофмана, высказавшись против Кюльмана. Гофман настаивал на том, чтобы в ответ на заявление Троцкого перемирие было прекращено; военные действия возобновлены[418]418
  Рабинович А. Большевики у власти. С. 232 – 233.


[Закрыть], войскам была бы поставлена задача взять Петроград и открыто поддержать Украину против России. Тем не менее 10 – 11 февраля (по н. ст.) требование Гофмана было проигнорировано. И в торжественном заключительном заседании 11 февраля (по н. ст.) Кюльман «встал полностью на точку зрения, выраженную большинством мирных делегаций, и поддержал ее в очень внушительной речи»[419]419
  Чернин О. Брест-Литовск. С. 173.


[Закрыть]. Троцкий победил. Его расчет оказался верен. Состояние «ни мира, ни войны» стало фактом.

В это время в Берлине проходили события судьбоносные для германской истории. Канцлер Гертлинг, в целом поддерживавший Верховное главнокомандование, обратился к Вильгельму, настаивая на том, что заявление Троцкого – это «фактический разрыв перемирия». Правда, Гертлинг, в отличие от Гофмана, не предполагал объявлять о возобновлении войны, но он намеревался сделать заявление о прекращении 10 февраля действия перемирия (по условиям соглашения о перемирии это дало бы Германии с 18 февраля свободу рук)[420]420
  L'Allemagne et les problemes de la paix. Док. № 242 от 11 февраля 1918 г. Тел. Гертлинга Вильгельму II.


[Закрыть]. И хотя Гертлинг еще не объявлял о начале военных действий против России, было очевидно, что он клонит именно к этому.

МИД, как и прежде, выступал против, выдвигая теперь на первый план соображения внутриполитического характера. Германских «социал-демократов до сих пор удавалось удерживать в руках только благодаря тому, что они в некоторой степени убедились в том, что политика правительства направлена на достижение не завоевательного, а братского и равноправного мира, – писал 12 февраля по н. ст. в официальной записке Г. Бусше, один из заместителей Р. Кюльмана. – Последние недели показали, сколь большая опасность возникнет в том случае, если в массах рабочих укрепится мысль, что правительство хоть сколько-нибудь пытается затормозить продвижение к миру или ставит препятствия на его пути. Последняя забастовка… была вызвана… все возрастающей потребностью в мире среди широких слоев народа, а также недоверием к мирной политике правительства… Говорить о спокойствии рабочих масс никак нельзя. Состояние, как и прежде, весьма неустойчивое. При любом внешнем поводе, который даст агитаторам материал для новых предположений о недостаточном стремлении правительства к миру, следует ожидать возобновления забастовки, причем во много большем масштабе… Троцкий своим заявлением о том, что война закончена де-факто, дает нам фактическую возможность ликвидировать состояние войны на Востоке, а также практическую свободу рук в проведении на занятых нами территориях тех предупредительных мероприятий, которые необходимы для нашего будущего»[421]421
  Там же. Док. № 246 от 12 февраля 1918 г. Записка Бусше.


[Закрыть].

Тем не менее 13 февраля на состоявшемся рано утром в Гамбурге Коронном совете под председательством кайзера было окончательно решено продолжать военные действия против России[422]422
  L'Allemagne et les problemes de la paix. Док. № 248 от 13 февраля 1918 г. Тел. Кюльмана в МИД Германии.


[Закрыть] и считать заявление Троцкого фактическим разрывом перемирия с 17 февраля (поскольку Троцкий делал заявление 10-го). Предполагалось, что официальное заявление о разрыве будет сделано германским правительством сразу же после того, как пределы Советской России покинет находившаяся в Петрограде германская дипломатическая миссия во главе с графом В. Мирбахом[423]423
  Там же. Док. № 250 от 13 февраля 1918 г. Тел. Радовица в МИД Германии.


[Закрыть].

Политические деятели Австро-Венгрии, уведомленные о намерениях немцев объявить перемирие прекращенным с 17 февраля, были сражены этим решением. «Наше мнение о том, что 17 февраля истекает срок перемирия, в большинстве случаев не разделяется здесь даже правительственными кругами», – сообщал из Вены в МИД Германии 15 февраля германский посол в Австро-Венгрии Б. Ведель. Австрийский посол в Берлине К. Мерей был буквально «ошеломлен» и считал, что без формального ответа на заявление Троцкого, чего сделано пока еще не было, разрывать перемирие, исчисляя от 10 февраля, невозможно[424]424
  Там же. Док. № 253 от 15 февраля. Тел. Веделя в МИД Германии.


[Закрыть]. Тогда 16 февраля в телеграфное бюро Вольфа было передано для публикации официальное сообщение германского правительства о том, что заявление Троцкого рассматривается Германией как разрыв переговоров и перемирия. «Датой разрыва перемирия, – указывалось в сообщении, – следует рассматривать 10 февраля», и «по истечении предусмотренного договором семидневного срока германское правительство считает себя свободным действовать в любом направлении»[425]425
  Там же. Док. № 255 от 16 февраля 1918 г. Тел. Бусше в штаб-квартиру главнокомандования войск Восточного фронта.


[Закрыть].

Копия сообщения в агентство Вольфа была переслана командованию германского Восточного фронта. Последнее 16 февраля в 7.30 вечера известило генерала Самойло, что «с 12 часов дня 18 февраля между Германией и Россией возобновляется состояние войны». По крайней мере, именно так 17 февраля передал по прямому проводу из Бреста в Петроград генерал Самойло. В 13.42 Троцкий послал спешный запрос в Берлин, где указал, что советское правительство считает телеграмму провокационной, поскольку даже в том случае, если Германия решила отказаться от перемирия, «оповещение об этом должно происходить по условиям перемирия за семь дней, а не за два, как это сделано». Советское правительство в связи с этим просило немедленно разъяснить недоразумение[426]426
  L'Allemagne et les problemes de la paix. Док. № 258 от 17 февраля 1918 г. Тел. Шюлера в МИД Германии.


[Закрыть].

18 февраля германское главнокомандование в разъяснении за подписью Гофмана указало, что заявление Троцкого «основывается на неправильных предпосылках, предполагающих, что для возобновления состояния войны с Россией с германской стороны требуется заблаговременное ясное оповещение о разрыве перемирия за семь дней. …Предусмотренный в договоре о перемирии семидневный срок, – указывали немцы, – начался, таким образом, 10 февраля и истек вчера. В связи с тем, что русское правительство отказалось заключить мир с Германией, Германия считает себя свободной от любых обязательств и оставляет за собою право прибегнуть к тем мероприятиям, которые она сочтет нужными»[427]427
  Там же. Док. № 260 от 18 февраля 1918 г. Тел. Кюльмана Шюлеру.


[Закрыть].

Германский ультиматум не был поддержан союзником Германии Австро-Венгрией, чье правительство высказалось против возобновления военных действий[428]428
  24 февраля Э. Зейдлер публично подтвердил в палате общин, что «Австрия не участвует в военных действиях, предпринятых Германией против России». Только несколько позже, под влиянием успеха немцев и из-за боязни остаться без украинского хлеба, австрийские войска оккупировали город-порт Одессу с подступающими железными дорогами. (Седьмой /экстренный/ съезд РКП(б). С. 375; Протоколы съездов и конференций Всесоюзной коммунистической партии (б). Седьмой съезд. Март 1918 года / Под ред. Д. Кина и В. Сорина. М.; Л., 1928. С. 266; Гофман М. Война упущенных возможностей. С. 190; Орлов Г.А. Брест-Литовский мир и день основания Красной армии // Русская мысль. 1958. 25 марта.)


[Закрыть] и передало по этому поводу Германии официальный протест[429]429
  Седьмой (экстренный) съезд РКП(б), речь Радека. С. 59 – 60.


[Закрыть]. Немцы, впрочем, попросили австрийцев «подождать с провозглашением своей позиции» до тех пор, пока о германских условиях не будут формально уведомлены Советы[430]430
  L'Allemagne et les problemes de la paix. Док. № 263 от 19 февраля 1918 г. Тел. Бусше в германское посольство в Вене.


[Закрыть]. Чернин, разумеется, ответил согласием, обещав «ничего не предпринимать», не связавшись предварительно с Берлином[431]431
  Там же. Док. № 270 от 19 февраля 1918 г. Нота посольства Австро-Венгрии в Берлине.


[Закрыть].

К этому моменту на столе Чернина уже лежала радиограмма Троцкого с вопросом, «считает ли австро-венгерское правительство, что оно также находится в состоянии войны с Россией», и если нет, то находит ли оно «возможным вступить в практическую договоренность»[432]432
  Там же.


[Закрыть]. Кроме того, было хорошо известно, что немцы провели передислокацию всех боеспособных частей с Восточного фронта на Западный. Наконец, в Петрограде все еще оставались германские посланники, прибывшие с дипломатическими поручениями 16 (29) декабря: граф Мирбах, возглавлявший германскую экономическую миссию, и вице-адмирал Р. Кейзерлинг, начальник военно-морской миссии (наступление Германии, как и планировали немцы, началось 18 февраля, немедленно после их отъезда). Таким образом, оставалась надежда, что самими немцами вопрос о наступлении окончательно не решен. Поэтому состоявшееся вечером 17 февраля заседание ЦК отвергло 6 голосами против 5 предложение Ленина о немедленном согласии подписать германские условия и поддержало формулу Троцкого, постановив обождать с возобновлением мирных переговоров до тех пор, пока не проявится германское наступление и не обнаружится его влияние на пролетарское движение Запада. Против немедленного возобновления переговоров даже под угрозой германского нашествия голосовали Троцкий, Бухарин, А. Ломов (Г.И. Оппоков)[433]433
  Ломов А. (настоящие фамилия, имя и отчество Оппоков Георгий Ипполитович) (1888 – 1938) – социал-демократ с 1903 г., большевик. Нарком юстиции в первом советском правительстве. В 1918 – 1931 гг. занимал различные партийные и государственные посты. В 1931 – 1933 гг. – заместитель председателя Госплана СССР, в 1933 – 1937 гг. – член Комиссии советского контроля при Совнаркоме СССР. Арестован во время Большого террора и расстрелян по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР.


[Закрыть], Урицкий, Иоффе и Н.Н. Крестинский[434]434
  Крестинский Николай Николаевич (1888 – 1938) – советский партийный и государственный деятель. Социал-демократ с 1903 г., большевик. В 1918 – 1921 гг. нарком финансов РСФСР. В 1919 – 1921 гг. член Политбюро и секретарь ЦК РКП(б). С 1921 г. на дипломатической работе. Был полпредом в Германии. В 1930 – 1937 гг. заместитель наркома иностранных дел СССР. В 20-х гг. был близок с Л.Д. Троцким, но в оппозиционном движении не участвовал. Один из обвиняемых на провокационном судебном процессе по делу правотроцкистского блока в марте 1938 г. Единственный из подсудимых, попытавшийся опровергнуть нелепые обвинения. Приговорен к смертной казни и расстрелян.


[Закрыть]. За предложение Ленина – Сталин, Свердлов, Сокольников, И.Т. Смилга[435]435
  Смилга Ивар Тенисович (1882 – 1938) родился в Лифляндской губернии в семье лесника. Социал-демократ с 1907 г., большевик. В 1917 – 1921 гг. служил в Красной армии, был членом Реввоенсоветов фронтов. После войны являлся членом президиума Высшего совета народного хозяйства, заместителем председателя Госплана СССР. В 1925 – 1927 гг. – ректор Института народного хозяйства имени Г.В. Плеханова. Участник объединенной оппозиции в ВКП(б) 1926 – 1927 гг. В декабре 1927 г. был исключен из ВКП(б) и сослан. В 1930 г. после покаянного заявления восстановлен в партии и возвращен из ссылки. Работал заместителем начальника Мобилизационного управления ВСНХ СССР. В 1935 г. арестован. Расстрелян во время Большого террора.


[Закрыть] и сам Ленин[436]436
  Протоколы Центрального комитета РСДРП(б). С. 194 – 195; Протоколы съездов и конференций. С. 268. Поскольку Ленин вновь потерпел поражение, протокол оказался в «ненайденных».


[Закрыть].

На заседании ЦК РСДРП(б) утром 18 февраля резолюция Ленина снова была провалена перевесом в один голос: 7 против 6. Новое заседание назначили на вечер. Только вечером, после продолжительных споров и под воздействием германского наступления, 7 голосами против 5 предложение Ленина было принято. За него голосовали Ленин, Троцкий, Сталин, Свердлов, Зиновьев, Сокольников и Смилга. Против – Урицкий, Иоффе, Ломов, Бухарин, Крестинский. Е.Д. Стасова воздержалась. Подготовка текста обращения к правительству Германии поручалась Ленину и Троцкому. Пока же ЦК постановил немедленно послать немцам радиосообщение о согласии заключить мир. Свердлов между тем должен был отправиться к левым эсерам, известить их о решении большевистского ЦК и о том, что решением советского правительства будет считаться совместное постановление Центральных комитетов РСДРП(б) и ПЛСР[437]437
  Протоколы Центрального комитета РСДРП(б). С. 200 – 201, 204 – 205.


[Закрыть].

На состоявшемся 18 февраля объединенном заседании Центральных комитетов РСДРП(б) и ПЛСР последняя проголосовала за принятие германских условий[438]438
  Переписка секретариата ЦК РСДРП(б). Т. 2. С. 220 – 221.


[Закрыть]. Ленин поэтому поспешил назначить на 19 февраля совместное заседание большевистской и левоэсеровской фракций ВЦИКа, согласившись считать вынесенное решение окончательным. Уверенный в своей победе, Ленин вместе с Троцким (согласно постановлению ЦК) в ночь на 19 февраля составил текст радиообращения к немцам. Совнарком выражал протест по поводу германского наступления, начатого против республики, «объявившей состояние войны прекращенным и начавшей демобилизацию армии на всех фронтах», но заявлял «о своем согласии подписать мир на тех условиях, которые были предложены делегациями Четверного союза в Брест-Литовске»[439]439
  Документы внешней политики СССР. Т. 1. М., 1959. С. 106; L'Allemagne et les problemes de la paix. Док. № 263 от 19 февраля 1918 г. Тел. Бусше в германское посольство в Вене.


[Закрыть].

Радиотелеграмма за подписями Ленина и Троцкого была передана утром 19 февраля и уже в 9.12 получена немцами, о чем был немедленно информирован генерал Гофман[440]440
  Fischer L. The Soviets in World Affairs. A History of the Relations between the Soviet Union and the Rest of the World, 1917 – 1929. Vol. 1. Princeton, 1951. P. 61.


[Закрыть]. Все это Ленин проделал еще до того, как было принято формальное совместное решение большевистской и левоэсеровской фракций ВЦИКа. Но там, где Ленин смог обойти формальную сторону с левыми эсерами, он не смог сделать того же с немцами. Последние, не заинтересованные в приостановке успешного наступления, потребовали официального письменного документа; и Ленин ответил, что курьер находится в пути[441]441
  Авторханов А. Происхождение партократии. Т. 1. Франкфурт-на-Майне: Посев, 1973. С. 448 – 449.


[Закрыть]. Германия приняла заявление к сведению, но наступления не прекратила.

Немцами были заняты в те дни несколько городов: 18 февраля – Двинск; 19-го – Минск; 20-го – Полоцк; 21-го – Режица и Орша; 22-го – Вольмар, Венден, Валк и Гапсаль; в ночь на 24-е – Псков и Юрьев; 25 февраля – Борисов и Ревель. Но самым удивительным было то, как немцы наступали: они действовали небольшими разрозненными отрядами в 100 – 200 человек, причем даже не регулярными частями, а сборными, из добровольцев. Из-за царившей у большевиков паники и слухов о приближении мифических германских войск города и станции оставлялись без боя еще до прибытия противника. Двинск, например, был взят немецким отрядом в 60 – 100 человек. Псков был занят небольшим отрядом немцев, приехавших на мотоциклах[442]442
  Орлов Г.А. Брест-Литовский мир и день основания Красной армии.


[Закрыть]. В Режице германский отряд был столь малочислен, что не смог занять телеграф, который работал еще целые сутки[443]443
  Протоколы съездов и конференций. С. 258.


[Закрыть]. При слабости одной стороны и панике другой, русские все-таки кое-где оказывали сопротивление. Так, Нарва оборонялась до 4 марта[444]444
  Чубарьян А.О. Брестский мир. С. 174.


[Закрыть].

Немцы не столько брали города, сколько объявляли занятыми оставленные в панике поспешно отступавшей русской армией местности. 22 февраля 1918 г. военный комиссар В.Н. Подбельский[445]445
  Подбельский Вадим Николаевич (Папиевич) (1887 – 1920) – социал-демократ с 1905 г. Один из руководителей Октябрьского переворота 1917 г. в Москве. В 1918 – 1920 гг. нарком почт и телеграфов РСФСР.


[Закрыть] сообщал с фронта по прямому проводу: «Проверенных новых сведений не имею, кроме того, что немцы, вообще говоря, продвигаются неукоснительно, ибо не встречают сопротивления»[446]446
  Орлов Г.А. Брест-Литовский мир и день основания Красной армии.


[Закрыть]. На Украине наступление шло в основном вдоль железнодорожных путей, принимая, по словам Гофмана, «темпы, впечатляющие даже военных»[447]447
  L'Allemagne et les problemes de la paix. Док. № 278 от 21 февраля 1918 г. Тел. Шюлера в МИД Германии.


[Закрыть]. Кое-где немцы встречали сопротивление. Его оказывали, во-первых, войска советской Красной гвардии, наступавшие для занятия Украины, а во-вторых – чехословацкие части, бои с которыми были наиболее упорными[448]448
  Гофман М. Война упущенных возможностей. С. 190.


[Закрыть]. Тем не менее 21 февраля немцы вошли в Киев[449]449
  L'Allemagne et les problemes de la paix. Док. № 278 от 21 февраля 1918 г. Тел. Шюлера в МИД Германии.


[Закрыть].

19 февраля Ленин выступил с защитой тезисов о подписании мира на объединенном заседании большевистской и левоэсеровской фракций ВЦИКа с двухчасовой речью. Вероятно, он рассчитывал на победу. Но неожиданно для Ленина, как и для многих членов ЦК ПЛСР, большинство членов ВЦИКа высказалось против принятия германских условий мира. Протокол заседания ВЦИКа от 19 февраля «не сохранился», но на следующий день орган московской большевистской организации газета «Социал-демократ» поместила краткий отчет о заседании фракций. «Большинство стояло на той точке зрения, – писала газета, – что русская революция выдержит испытание; решено сопротивляться до последней возможности»[450]450
  Социал-демократ. 1918. 20 февраля. № 28.


[Закрыть].

Тогда Ленин 19 февраля собрал заседание Совнаркома, на котором были обсуждены «вопросы внешней политики в связи с наступлением, начатым Германией, и телеграммой», посланной Лениным в Берлин. Большинством голосов против двух Совнарком содержание ночной телеграммы Ленина, посланной преждевременно и вопреки воле ВЦИКа, одобрил[451]451
  Майоров М. Борьба советской России… С. 221; Чубарьян А.О. Брестский мир. С. 170.


[Закрыть]. А так как Ленин провел в свое время резолюцию, передающую в ведение СНК вопросы, связанные с заключением мира, все необходимые формальности были выполнены. На следующий день Троцкий подал в отставку. 20 февраля он писал Ленину: «Я считаю, что я «уплатил по векселю» – и притом без просрочки. Когда я отстаивал неподписание, я доказывал, что нужно, чтобы всем было ясно, что мы не можем не подписать: нужно немецкое наступление. Разумеется, сейчас положение острее, чем три нед[ели] тому назад. Но этот вопрос уже не исчерпывается формальной «уплатой по векселю», – и я его снова поднимать не буду. Я считаю, что мы вчера сделали ложный шаг. Но отстаивать дальше свою политику я не мог, имея против себя половину ЦК с Вами во главе. Я слагаю с себя звание ком[иссара] по иностр[анным] делам. Само собою разумеется, что с моей стороны исключена возможность каких бы то ни было шагов, которые могли бы нарушить единство наших действий»[452]452
  «Мы сделали ложный шаг» / Публ. Мурина Ю. // Источник. 1993. № 5 – 6. С. 80.


[Закрыть].