Текст книги "Крылья демона"

Она замолчала, резко остановившись.

– Внимание, говоришь, повышенное? – пробормотала она сквозь зубы, напряженно всматриваясь в темноту.

Теперь я тоже заметил крадущиеся вдоль стен прилегающих домов тени, а также блеск металла в их руках.

– Тоже мне, диверсанты, – прокомментировала блеск Има. – Не догадались хотя бы клинки спрятать.

Мы благоразумно отошли от света, прижавшись к ближайшей каменной ограде. По всем признакам было видно, что нас окружают. Число противников было не понятно, но не менее пяти.

– Говорила тебе – надо пистолеты взять… А ты: «зачем, зачем». А вот затем… Еще юбка эта, дурацкая, – пробормотала Има, доставая из-под юбки два пистолета. – Послушай себя и сделай наоборот!

Я улыбнулся в темноту, продолжая наблюдать за маневрами теней.

Похоже, они поняли, что обнаружены, поэтому стали приближаться уже почти не таясь. Теперь я мог уже насчитать семерых человек, вооруженных мечами, но чутье подсказывало мне, что есть еще кто-то.

– Эй, что вам нужно? – крикнул я в темноту.

Ответом мне было два арбалетных щелчка. Повинуясь своим рефлексам, мы с Имой мгновенно присели с разворотом в стороны. Стрелы с легким жужжанием пролетели над нами и врезались в стену. Еще через мгновение Има выстрелила, скорее ориентируясь по звуку, чем видя цель. Вспышка от выстрела осветила двух арбалетчиков, стоявших в двадцати шагах от нас. Второй выстрел она сделала, уже увидев цель. Так как между выстрелами едва ли прошло более секунды, то я успел рассмотреть темное пятно во лбу первого стрелка. В то, что Има сделала дырявым голову второго, я уже не сомневался.

Вместе со звуком падения стрелявших в нас людей, раздались удивленные возгласы остальных нападавших. Их реакция понятна по двум причинам: во-первых, массивное огнестрельное оружие того времени нельзя было носить незамеченным, а во-вторых, подобная меткость, особенно в полной темноте, могла удивить кого угодно.

Однако выстрелы Имы не отбили охоты у нападавших, а скорее обозлили. Из темноты на просвет, с которого мы с Имой свернули, стали выходить люди в черных плащах, вынужденные раскрыться, чтобы приблизиться к нам. Нападавших теперь уж точно оставалось семеро. Они, по-видимому, считали нас легкой добычей – мужчина с мечем и женщина с… кинжалом. Откуда только она его достала?

– Может, все-таки скажете, почему вы так стремитесь умереть? – спросила Има.

– Никто умирать не собирается, просто очень хочется посмотреть на твои прелести, синьора, – рявкнул один из бандитов. Затем, подумав, предложил. – Если ты сама ляжешь, задрав юбку, возможно, мы тебя и отпустим живой.

Раздался смех остальных. Похоже, его ответ снял некую напряженность, витавшую в воздухе после двух смертей.

Зря он так сказал, не будь я собой двести лет назад. Легко ему теперь не умереть…

– Так подходи, чтобы лучше рассмотреть, – пригласила Има ледяным голосом.

Насколько я успел заметить, этот дурень даже не потрудился встать в позицию для атаки. Конечно, что может сделать женщина с кинжалом против воина с мечом, коим, похоже, он себя считал? Парадоксальность ситуации заключалась в том, что нападавшие даже приблизительно не представляли уровня боевого мастерства Имы. Несколько мышей решили напасть на опытную кошку, не подозревая, что сами являются жертвами.

Има встала в низкую стойку дракона, прижав клинок к предплечью. Только противник сделал к ней шаг, как ее нога, взлетевшая из-под юбки, буквально выстрелила, выбив меч из руки нападавшего. Прежде чем тот успел хотя бы ойкнуть, Има нырнула к наглецу в объятия, одним движением отрезала ему ухо, потом нос, затем перехватила падающий меч и отрубила жертве правую руку по локоть.

Дальнейшее избиение я не заметил, поскольку уже отбивал первый удар ближайшего из нападающего на меня бандита. Парируя рубящий удар мечом, ногой я ударил врага в грудь. Удар вышел плохо, поскольку под плащом тот оказался одет в металлический панцирь. Колющий удар второго бандита я даже не стал отбивать, а просто провернулся под внутреннюю часть его руки, одновременно прикрываясь телом нападавшего от его товарищей. Одним молниеносным движением я вырвал кадык из его горла.

Отбросив тело, я тут же встретился с двумя ударами, один клинок летел в сторону моей шеи, а второй в ноги. В прыжке я отбил верхний удар, отмечая про себя, что нападавшие действуют весьма профессионально. Мне все же удалось завершить прыжок ломкой лезвия нижнего меча, поскольку его крепко, двумя руками, держал нападавший. Еще миг и он лишился не только меча, но и половины черепа.

Краем глаза я заметил возле Имы одного инвалида, одного напавшего и один свежий труп без головы.

– Черт побери, – рычал ее противник, не обращая внимания на крики своего товарища. – Ты не женщина, ты дьявол! Ты, отродье ада! Сгинь, ведьма!

Потом он попытался ее перекрестить, но остался без кисти руки, а через секунду свалился мешком на землю, пронзенный ударом кинжала в горло.

Передо мной осталось два противника, которые теперь не решались подойти на расстояние поражения моего меча. Но мне и не надо. Забыв всякое приличие итальянского аристократа, я грохнулся в пыль дороги и резким выпадом снизу, напоминающим технику пьяницы, отработанную мною в рамках китайского У-шу, вспорол низ живота одного из бандитов, всадив меч ему под панцирь. Спасаясь от удара второго, я перекатился в сторону, оставив меч в животе первого.

– Марко, не убивай этого придурка, – услышал я голос Имы.

Может, в это мгновение кому-то и показалось бы, что крик женщины был направлен не мне, а человеку с мечом. Однако тот уже не сомневался кто здесь жертва, поскольку стал пятиться от меня, поднимающегося с земли.

Има, небрежно размахивая мечом в одной руке и приготовив кинжал в другой, заходила оставшемуся на ногах бандиту за спину, перекрывая ему возможность к отступлению.

– Что-то ты увлекся, – говорила она мне насмешливо. – В ноги врагам падаешь, новую одежду пачкаешь.

Бандит уже не знал к кому поворачиваться лицом и куда бежать. Его разбитое эмоциональное состояние вдобавок ухудшал крик жертвы собственных острот – калеки, из целых конечностей которого виднелось только одно ухо. Кажется, Има оставила ему еще и глаз…

Тут последний из нападавших бросил меч и, упав на колени, принялся молить нас о пощаде.

– Почему вы на нас напали? – спросила у него Има.

– Мы хотели вас ограбить, – отвечал тот, стоя на коленях и продолжая ныть. – Пощадите, я не хотел нападать на вас, они меня подбили, сказали можно быстро заработать.

– Ты врешь, сволочь, – зашипела на него Има, затем повернулась, бросив демонстративный взгляд на свежеизрубленного ею калеку. – Уличные грабители не начинают с убийств переговоры о кошельке. Говори или…!

– Хорошо, хорошо, я все скажу, – запричитал разбойник. – Мы из гильдии наемных убийц, нас нанял один человек, предложил хорошие деньги. Он сказал, что вы очень опасны и что на вас нужно нападать быстро. Будь он проклят!

– Кто этот человек?

– Я его раньше не видел, хотя он нас всех знает…

Мы с Имой переглянулись.

– …К тому же он был в маске. Так многие поступают. А деньги он заплатил вперед, потому что это наше обычное условие.

– Понятно, – сказала Има и обратилась ко мне. – У тебя есть к нему вопросы?

Я пожал плечами. Тут же взмах меча Имы лишил парня навеки возможности что-либо говорить.

– Зачем ты его? – спросил я, понимая глупость своего вопроса.

– Он нам не нужен, – равнодушно ответила Има.

Я еще раз ужаснулся тем, как мы, демоны, всегда оцениваем другие создания по меркантильным принципам потребительства. Все существа делятся на две категории: полезные и бесполезные. Последним нет места возле нас, в нашем мире.

Вернувшись домой, мы своим видом привели в шок наших слуг. Мой грязный наряд и порванное под мышками платье Имы вряд ли свидетельствовали о возвращении с благородного приема.

Джузеппе рефлекторно схватился за свой меч, едва мы переступили порог нашего палаццо.

– Что случилось? – воскликнул Гаспар, едва завидев нас.

– Да так, грабители подвернулись, – сухо ответил я.

– Синьор, вы пострадали? – взволновано спросил Джузеппе, не зная как ему реагировать, поскольку врага рядом не было, а неприятности на лицо.

– Нет, никто не пострадал, только одежду попортили, пока отбивались.

– Разрешите, я сбегаю за городской стражей? – предложил Джузеппе. – Где это произошло?

– Не стоит, – возразила Има. – Уже поздно. Мы отбились, а страже там уже нечего делать.

– Вы кого-то убили? – затаил дыхание Гаспар.

– Да, парочку бандитов. Но сейчас общаться с властями у нас нет никакого желания.

Своим появлением мы создали работу всем слугам. Девушки получили задания до утра почистить и починить одежду, Гаспару и Джузеппе было приказано всю ночь дежурить по дому, чтобы не допустить возможного проникновения других разбойников и отсылать подальше стражу, если таковая придет с расспросами. Только Якоб после приготовления глейтвейна был отпущен до утра без экстренных распоряжений.

Глава 13

Ночь прошла без происшествий, что дало нам с Имой возможность поспать до позднего утра, как подобает нормальным аристократам. Сон, без которого обходится сущность демона, является существенным недостатком человеческого тела. Так как я не мог выходить за пределы своей плотской тюрьмы, то приходилось впадать в частичное беспамятство, пока мозг не принимался за свою утреннюю работу.

Конечно, прибудь я или Има в прошлое в демоническом теле, соответственно, и времени на сон не требовалось бы. Жаль было терять столько времени, но приходилось спать, чтобы тело было послушным. Человек, как и все созданные им механизмы, несовершенен. Но, в отличие от конструкции машины, изношенные органы тела нельзя так просто заменить.

Примерно в 11 часов я позвонил в колокольчик, шнур от которого висел у меня возле изголовья постели. Через десять минут Гаспар принес травяной чай. Кофе, к сожалению, в то время еще не дошло до Европы.

– Что слышно в городе? – спросил я Гаспара, потягивая горячий напиток, не вставая с постели.

– Говорят, сегодня прибыл в Болонью новый бродячий театр, – невозмутимо рассказывал слуга. – Будут давать комедию «Король плутов». Еще говорят, что вчера прибыл посланник от папы Римского, сейчас ведет переговоры с нашими синьорами и епископатом…

– Интересно, – заметил я с напускным равнодушием.

– …А еще, недалеко от нашего дома нашли девять свежих трупов. Причем один из них был изрублен в капусту. А собаки за ночь доделали кем-то начатое дело, оставив, в итоге, только то, что скрывали доспехи.

– Ай-йа-йай! – воскликнул я. – Какие жестокие здесь нравы! И часто в вашем городе рубят людей среди ночи?

– Нет, синьор, что вы, – с притворным возмущением возразил Гаспар. – Такое крупное избиение в мирное время я даже не припоминаю. По слухам, в одном из убитых распознали разбойника, сбежавшего из тюрьмы три месяца назад. Поэтому пришли к выводу, что ночью встретились две банды, не поделившие что-то между собой.

– Ага, вот оно как, – понимающе закивал головой я. – Что ж, таким образом, на… э… Сколько ты сказал, там нашли убитых?

– Девять, синьор, – услужливо подсказал Гаспар.

– Да, да, девять. На девять разбойников в городе стало меньше. Нет худа без добра!

– Полностью с вами согласен, синьор.

Наш милый диалог прервала Има, вошедшая в спальню со своей комнаты.

– Доброе утро, братец!

– Доброе, сестричка! Слыхала утренние новости?

– Привет, Гаспар, – бросила она слуге, замершему в поклоне при ее появлении. – Какие?

– Приехал театр с новой комедией, – сказал я, выразительно посмотрев Име в глаза.

– Какая прелесть! – захлопала в ладоши Има. – Пойдем?

– Конечно! Правда, вначале следует решить парочку дел на сегодня. И не забывай, что мы обещали нанести визит синьору Николо.

– Я помню.

– Гаспар, можешь идти, – сказал я слуге. – Прикажи Якобу подать завтрак через полчаса.

– Слушаюсь, синьор, – поклонился Гаспар и вышел.

Има вопросительно посмотрела на меня.

– Ночные убийства отнесли на счет разборок местных бандитов, – ответил я на ее немой вопрос. – Однако главное другое.

– Что случилось?

– Вчера прибыл посланник от папы. Скорее всего, Балтазар в городе.

– Возможно, что вчера именно его принимал Франчини, – заметила Има, практически слово в слово повторяя мои мысли.

– Да. Следовательно, так как там был Николо…

– То самым заветным моим желанием сейчас, является свидание с ним! – подвела итог Има.

Похоже, судьба улыбнулась нам. Обстоятельства складывались таки образом, что мы могли гораздо раньше выйти на Балтазара, чем планировали. Если повезет и дальше, то сегодня завтра я смогу лишить протеже Иблиса его блистательного будущего, а значит и разорвать связь этого времени с моим настоящим.

Через полчаса, пребывая в некотором возбуждении от предвкушения скорой развязки событий, мы спустились в обеденный зал. У меня даже слегка кружилась голова – несколько изумляя непривычным ощущением. Служанки как раз вносили последние блюда завтрака. Джузеппе не было видно – скорее всего отсыпался после ночного дежурства. Якоб уже ждал у стола, пожирая нас глазами. По-видимому, он тоже был наслышан о найденных телах разбойников. Теперь же он пытался разглядеть в нас то необыкновенное качество, которое позволило справиться с таким количеством противников.

– Все свежее, синьор и синьора, – подобострастно сказал Якоб вместо приветствия, – вот салат, как вы заказывали, фаршированная форель, пирог с цукатами.

– Благодарю, Якоб, – сухо ответила Има, не желавшая развития разговора с поваром.

Якоб тоже понял, что задавать вопросы ему не придется, тем более, что это всегда являлось прерогативой господ. Он молча снял пробу со всех принесенных блюд, включая вино, и отошел в сторону. Проверка наличия яда входила в обычай того времени, но мы с Имой не стали, естественно, ожидать подействует яд на повара или нет, и принялись завтракать.

Приятным обстоятельством путешествия во времени была возможность пить забытые людьми напитки. К примеру, это употребляемое нами вино было прообразом Фраскати, в будущем выращиваемое в районе Лацио из винограда сорта Мальвазия. Однако, вкус отличался – этот напиток канул в прошлое из-за эпидемии филлоксеры, сгубившей лозу древнего сорта в начале ХХ-го века.

Итальянская мода XV века повсеместно настаивать вина на травах, да еще и водой разводить, мне по вкусу не пришлась. Это приемлемо только для отдельных сортов. Скоро люди поймут свою ошибку и вновь вернуться к прежним традициям производства марочного виноделия. Скоро – это через пару веков…

– Сейчас отправимся в церковь, а там, кстати, можем и Николо встретить, – сказал я Име, запивая рыбу вином.

– Вряд ли, ведь он живет в другом конце города, – возразила она. – Может у него в замке даже есть своя церквушка с домашним капелланом.

– Думаю, ради твоих прекрасных глаз, – усмехнулся я, – он мог бы изменить своим привычкам.

Има тоже улыбнулась, пригубив вино из своего бокала. Затем выражение ее лица стало серьезным.

– Не кажется ли тебе странным вкус этого вина? – спросила Има, внимательно принюхиваясь к бокалу.

Только сейчас я обратил внимание на мысль, витавшую на задворках моего сознания. Мысль об особенности всей еды. У нее был схожий запах и привкус – привкус опиума. А мое ложное опьянение от предвкушения успеха, теперь объяснялось просто – чай был тоже сдобрен снотворным.

– Смотри, – воскликнула Има, указывая на рухнувшего без сознания Якоба.

Я посмотрел на нашего повара, затем медленно перевел взгляд на Иму, встретившись с ее воспаленными от напряжения глазами. Мы поняли друг друга без слов. Она уже боролась со сном. Мой организм был крепче, но все же человеческий. Головокружение заметно нарастало, а чувствительность рецепторов притуплялась с каждой секундой.

– Чтобы ни случилось, жди с уходом до последнего, – попросил я ее. – Если ты вернешь нас в свое время, то все придется начинать сначала.

– Хорошо, я продержусь столько, сколько выдержит это тело, – сказала Има, неуверенно вставая из-за стола.

– Нет смысла тебя благодарить, – пытался сквозь усиливающее онемение губ улыбнуться я. – Ты работаешь на свое будущее, как и положено приличному демону.

– Точно, – ответила она, пытаясь пройти от стола к лестнице, ведущей в наши покои.

– Измена, – заорал я, хватаясь за злополучный кухонный нож, который оказался единственным из доступного мне оружия.

Зал уже плыл перед моими глазами, но я еще держался на ногах. Дабы как-то ослабить действие наркотика, я принялся вызывать у себя рвоту, отмечая краем глаза, как Има сражается с каждой ступенькой лестницы, все же поднимаясь наверх. Может она хотела взять оружие, а может у нее было противоядие, но я решил стоять внизу лестницы, прикрывая ее отступление.

В зал вбежал Гаспар.

– Что случилось, синьор Марко? – испуганно спросил он, косясь на лежащего Якоба.

– Еда напичкана ядом, – прохрипел я, не спуская глаз с приближающего Гаспара.

– Что мне делать? Позвать доктора?

– Нет, позови Джузеппе.

– Зачем? – удивился Гаспар.

– Зови, скотина! Я сказал! – рявкнул я.

Туман все больше и больше обволакивал мое сознание, ступни ног я уже не чувствовал.

А Гаспар стоял на месте и наблюдал за моим пошатыванием.

Я метнул в него нож. Даже в таком положении я сделал бросок достаточно эффектно. Человек с обычной реакцией не успел бы уклониться. Но у Гаспара была не обычная реакция, потому что он не был человеком.

– Ну, что ты так нервничаешь? – усмехнулся он, поймав нож на лету.

В эту секунду ворвался Джузеппе с мечом в руке. Мгновенно оценив ситуацию, он всадил клинок в бок Гаспара. Лицо Гаспара исказила боль и изумление одновременно. Развернувшись, он вонзил пойманный им нож в сердце Джузеппе. Тот рухнул без звука, не успев даже понять, что умер.

Гаспар, морщась от боли, извлек меч из своего тела и в пару секунд регенерировал рану. Я испытал разочарование, поскольку это был не бес в теле человека, а демон. Бес бы не смог восстановить тело.

– Ты раскусил меня? – спросил он на языке демонов, с ноткой уважения в голосе.

– Да. Я покопался в мозгу у… Джузеппе, введя… его… в гипноз, – еле выговорил я.

– И узнал, что у Джузеппе никогда не было брата Гаспара?

Я кивнул, экономя силы для последнего удара, держась только на силе воли.

– Что ж, интересно узнать тогда, каковы твои планы? Иблис рекомендовал мне, чтобы я тебя убил, но я пока решил присмотреться. Ты не человек, не похож ни на демона, ни на ангела. То же относится и к твоей напарнице. Кто ты?

Я покачал головой, давая понять, что не буду отвечать.

– Ответь, кто ты. Я хочу знать, в какие игры вовлек меня Иблис, – почти дружески попросил он.

Довериться демону я не мог, зная, что со мной может случиться. Но был небольшой шанс…

– А, кто… ты? – прошептал я, вложив в вопрос остаток сил.

– Мое имя Воле, – было последним, что я услышал, прежде чем увидеть, как в зал вбегает стража с алебардами наперевес.

Свет погас.

Дальше я, кажется, присутствовал при разговоре вне времени и материи.

– Что он тебе сказал? – спросил до боли знакомый голос.

– Ничего, – ответил другой, не менее знакомый.

– Ты уверен, что не лжешь мне? – гневно спросил первый.

– Да. Он только сказал, что раскусил меня, но не узнал, кто я такой, – покорно ответил второй.

– Почему ты не убил его и женщину?

– Я посылал профессиональных убийц наемников для этого. Людей. Но эти двое их всех перебили.

– Зачем же ты доверил дело людишкам?

– Потому что я не знал, кто мой противник. Ведь и ты не стал их убивать. Так ведь?

– Это тебя не касается! Я их забираю. Ты свободен. Будет в тебе нужда, я призову тебя.

Все.

Глава 14

Я пришел в сознание, все еще пребывая в прежнем теле человека. Кандалы и одежда на мне подсказали, что я все в том же времени. Это обстоятельство немало удивляло. Иблис решил продолжить свою игру? Понятно было, что каким-то образом он узнал о нашем с Имой вторжении в прошлое.

Но самый главный и вместе с тем прискорбный вывод – он теперь знал о том, что я вырвался из той тюрьмы, где он оставил меня. Что дальше? Он пытался убить меня моими же руками, намереваясь лишить меня силы уже на целых шесть сотен лет, оставив витать вне времени и пространства бесплотным и беспомощным духом. Такие игры мне знакомы, поскольку войны во времени велись среди демонов постоянно. Напрашивался вывод о сознательном решении Иблиса оставить меня в прошлом земном измерении.

Почему он так сделал тоже понятно, ведь пока я беспомощен и в теле человека, ему не угрожает ничего в будущем. А если держать меня здесь руками людей, то и вреда я не принесу, и сил на мое удержание ему тратить не придется. Единственно, что ему угрожает, так это то, что Има вернет нас обратно. Но пока живо ее тело, она этого не сделает. Может Иблис об этом знает? По всем признакам, он чего-то опасается и не хочет ввязываться в разборки со мной-прошлым в XVIII веке, где Има будет в силе демона.

Последний вывод можно сделать следующий: за мной нет постоянного наблюдения Иблиса, поскольку наблюдать нужно за мной, за Имой, за Гаспаром. Проблема для Дьявола заключалась в том, что все мы находимся в одном времени. Тем более, Гаспар в силе и, возможно, со своей стороны пытается проследить за событиями, связанными с нами и Иблисом, раз последний вовлек его в эту игру.

А еще есть Балтазар, судьба которого тоже важна Иблису. Демоны не всемогущи и не могут пребывать в разных местах в одно время и, наоборот, в разное время в том же месте. Так что, известное выражение о невозможности войти в одну и ту же реку дважды, очень согрели мне душу. Не будет же он все время заниматься мною. У него и так дел хватает в своем времени. Скорее всего, основной контроль Иблиса ведется за Имой, чтобы не дать ей вернуться в свое время. Это меня тоже устраивает.

Весьма плохо, что я не знаю ни того, как я прокололся, ни планов Иблиса на мой счет. Загадкой остается и личность Дьявола – ведь, если я присутствовал в этом времени сразу в трех экземплярах, умудрившись бороться сам с собой в лице Гаспара, то сколько здесь замешано Иблисов, из каких они эпох? Придется исходить из того, что завтра кто-нибудь из них не придет ко мне, объявив о моем поражении. Если он не придет, значит, я еще не проиграл и должен брать ситуацию под свой контроль.

Осталось придумать способ, как сбежать отсюда и добраться до Балтазара. Подумаешь, ерунда какая!.

Я внимательно осмотрел свой застенок, свои кандалы и понял, что сбежать невозможно. Но придется. Это был мой point d’honneur*. /* фр. Вопрос чести./

Моя камера представляла собой каменную конуру размером где-то 2х3 метра, с высотой потолка до 2 метров. Дыру в стене, пересеченную стальной решеткой, вряд ли можно было назвать окном. Поскольку даже не будь решетки, в получившееся отверстие с трудом бы пролезла моя голова. Зачем решетка? А чтобы руку, сжатую в кулак нельзя было просунуть наружу. Но окошко радовало хотя бы солнечным светом, пробивавшимся сквозь него. Увидеть через окно что-либо кроме неба было невозможно, так как оно находилось под самым потолком. Судя по всему, камера моя находится на высоте, но на какой – неизвестно.

Ложем мне служил пучок соломы. Очень рационально с точки зрения тюремного начальства, потому как нет нужды часто менять постель – можно это делать где-то раз в два-три года.

Укрыт я был цепью толщиной с большой палец мужской руки, проходящей через кольцо обруча на моем поясе от запястий рук до лодыжек. Тоже весьма интересный подход – чтобы вытянуть вперед руку, необходимо поджать ногу. Длина цепи позволяла дотянуться руками до макушки только в сидячем положении.

Для начала я попытался порвать цепь. В результате у меня появилось острое желание набить морду тому кузнецу, который догадался делать подобные изделия из каленой стали. Неумение делать халтуру подтверждал факт того, что все звенья были одинаково прочны. Весьма похоже на хороший образчик якорной цепи какого-нибудь флагманского судна.

Но все же было два слабых места в моих кандалах – крепление цепи к обручам на руках и ногах, а также заклепки на этих обручах. Нет, здесь мастер тоже хорошо все предусмотрел. Эти места были столь крепкими, что никакой бык или медведь не смог бы их разорвать. Вот только ни бык, ни медведь не умеют стачивать заклепки и крепления.

Первым делом я занялся заклепками. Если кто-то считает, что заклепки на кандалах тяжело перетереть, то он глубоко ошибается. Просто это нужно делать все то время, когда вы не спите. Так, глядишь, и через недельку они становятся на пару миллиметров тоньше.

Естественно, у кого на что терпения хватает – одни могут выкопать туннель в сотню метров, пользуясь только лезвием от ножа, другие могут сутками стоять в охране, третьи – копать огороды, а вот я могу кандалы тереть. Все просто! Если у вас талант к службе, то зачем вам гнуть спину? У меня, вот, получается, есть талант к сидению в тюрьме, точнее к побегу из нее.

За кованой дверью не было слышно шагов тюремщиков, поэтому скрежет моих цепей никому не мешал. Так я и проводил свой вынужденный отдых, скребя поочередно все заклепки на руках и ногах.

Другим вариантом побега был подкуп охраны. Но, изучив за двое суток местный распорядок дня, я заметил, что местные стражи не отличаются особой болтливостью. Более того, ни одного слова за это время я не услышал от них. Два раза в день – утром и вечером мне приносили кружку воды и кусок черствоватого хлеба. Просовывая все это нехитрое меню в выдвижной ящичек внизу двери, охранник игнорировал любой мой вопрос. Ни мое желания узнать где я нахожусь, ни потребность исповедаться священнику, ни попытка рассказать страшную тайну о зарытых сокровищах не вызывали у охраны интереса. Глухие они, что ли?

Кстати, о питании – я был безмерно благодарен моему новому повару (или кто у них здесь сухари сушит да воду разливает?) за назначение мне подобной диеты. Поскольку, питался я в последнее время уж очень неумеренно, то при нынешней сидячей работе, пару недель соблюдения диеты мне не помешало бы. Это для тех, кто плохо разбирается в потребностях своего организма, неделя воды и хлеба кажется страшным наказанием. Но так как анатомия человеческого организма была знакома мне в совершенстве, то мой дух был на высоте и никуда падать не собирался. Только вот водички маловато приносили.

После двухдневных бесплодных попыток заговорить с охраной я решил с ними… запеть. А, что? Можно же совмещать полезное (творческое трение заклепок) с приятным (исполнением жалобных песен). Слава мне, предусмотрительному: в этом теле были заложены многие таланты. Одним из них был мой изумительный сопрано.

На третьи сутки моего заточения я запел.

Любители оперетт Имре Кальмана, почитатели опер Амадея Моцарта и Чайковского, организаторы хоровых капелл, вы многое потеряли, не неся службы в моей тюрьме! Я выдавал такие шедевры сольных выступлений, что даже крысы за стенами переставали шуршать. Если вы думаете, что это они от ужаса прятались куда подальше, то глубоко ошибаетесь.

Моим коньком была обработка арии мистера Х, которую я переделал в арию арестанта:

Да, я принц, а ты тюремщик

И что же?

Пусть гребут мое добро вельможи…!

И далее

…Не буду плакать, измену кляня

Но, есть ли сердце, что полюбит меня?

Еще у меня хорошо получалось Jesus Dominus. Конечно, от моего сопрано, благодаря климатическим условиям и питанию, остался только тенор, но и такой голос для тюрьмы звучал, как глас Божий. В общем, через несколько дней концертов я решил проверить силу искусства, попросив у выдвинувшегося ящичка приносить мне больше воды и хотя бы одно яйцо в день, для поддержания голоса.

Следующий раз, помимо воды, мне принесли стакан молока и два яйца.

Искусство меня не разочаровало.

Неделя пения значительно улучшила мое питание и добавила соломы в моей постели. Кроме того, теперь я уже постоянно слышал чей-то шепот за дверью, когда начинал свое выступление. Стало быть, у меня уже появилась своя аудитория и, следовательно, свой фанклуб.

Как известно, главное в шоу бизнесе – наладить обратную связь звезды со своими поклонниками. То есть сделать бизнес устойчивым и отражающим реальные нужды потребителя. Хороший поклонник всегда тянется к общению со своим кумиром, желает знать его хобби, интересы, биографию. Все эти естественные потребности моих слушателей я и решил удовлетворить.

Я стал петь автобиографичные песни. Ну, вроде как я сказочно богатый принц, был обманут своей коварной женой, привезенной с востока. Она оклеветала меня перед доверчивой властью и засадила в эту темницу. А сама пребывает в кровосмесительном сожительстве со своим отцом. И теперь моими землями заправляют извращенцы-сарацины, издевающиеся над моими любимыми крестьянами, коих я ранее холил и лелеял.

Позже к напевам о моем злом роке я стал добавлять немного речитатива. Текст был не рифмованный, но зато хорошо сдобренный молитвами и просьбами, адресованными к Богу, чтобы он покарал моих обидчиков, а мне и моим доброжелателям подготовил уютное место в раю, в номере, не хуже пяти звезд.

Через двенадцать дней моего заточения, мне удалось настолько подпилить заклепки на моих кандалах, что я, не прибегая к травмированию конечностей, смог освободиться от надоевшего железа. Разорвав ослабленные оковы на руках и ногах, я медленно, но уверенно продвигался к освобождению от обруча на талии.

Прошло еще три дня, и я наметил камень в стене, который можно было бы выпилить из кладки. Однако моим дальнейшим планам помешали.

Итак, я передыхал после очередного сольного выступления, собираясь с мыслями о новых способах побега, прикидывая возможные тонкости моей биографии, которые я смогу преподнести моим благодарным слушателям. Как вдруг замок в двери камеры заскрежетал, знакомя меня с новым звуком в этой тюрьме – звуком открываемой двери моей темницы!

Что ж, вечный удел нас: кумиров толпы, звезд сцены, служителей Аполлона и Афины, воспитанников Каллиопы, Эвтерпы, Эрато и Мельпомены – поддаваться прихотям своих почитателей. Наш отдых мы, жертвы собственной преданности вышеперечисленным богам и музам, вынуждены отдавать на заклание нашим поклонникам и журналистам, которые живут за счет друг друга. Один пишет, чтобы читал другой, а другой своим интересом к предмету рождает тему для журналиста, а значит и работу, несущую хлеб с маслом.

Уж не знаю, что хотел от меня вошедший стражник – взять интервью или попросить автограф, определив себя как журналиста или моего фаната, но уточнять этот вопрос я не стал. Вместо смущенных поклонов и заготовленных фраз вроде «я люблю вас», «вы моя лучшая публика», я предоставил охраннику лицезреть мой кулак. Наблюдал он его не долго, всего одну сотую секунды. После чего подбородок вошедшего встретился с костяшками моих указательного и среднего пальцев, которые и представляют, собственно говоря, кулак профессионала. Мой неосторожный поклонник погрузился в длительный нокаут, обеспечив мне выход наружу и, сделав меня служителем другого бога – Ареса, получившего в среде латинского простонародья кличку Марс.