Текст книги "Две Родины"

Японский городовой

– А вот и японский городовой, – с улыбкой сказала Валентина Васильевна, когда в номер Леонида Кузьмича вошли японский полицейский в форме и человек в штатском.

– Меня зовут Токаси Тукагава. По званию я не городовой, а капитан, по-японски – тайи, сотрудник Городского полицейского управления Токио, – по-русски с приятным акцентом сказал человек в штатском.

Валентина Васильевна, не ожидавшая, что гости поймут ее слова, покраснела и, чтобы скрыть смущение, стала рыться в своей сумочке.

– Очень приятно, – Леонид Кузьмич встал и протянул руку. – Леонид Кузьмич Панков, главный тренер юношеской сборной команды Санкт-Петербурга по спортивной гимнастике.

– Вас, наверное, удивляет, что я говорю по-русски, – сказал Тукагава., – Русским языком я увлекся в юности, когда занимался гимнастикой. В то время гимнастика была самым популярным видом спорта в Японии. Тогда русские и японские гимнасты были единственными соперниками и учились друг у друга. Вы, наверное, помните те времена? Чтобы лучше освоить сложные гимнастические элементы, я стал изучать русский язык. Я полагал, что это поможет мне стать чемпионом, – Тукагава улыбнулся.

Темно-синий костюм элегантно сидел на худощавой фигуре Тукагавы, а очки делали его лицо беззащитным. Его возраст невозможно было определить. С одинаковым успехом ему можно было дать и тридцать пять лет, и пятьдесят пять.

– Японские гимнасты достигли вершин мастерства благодаря тому, что учились у советских. Но японские гимнасты пошли своим путем и создали новую школу гимнастики с особой азиатской красотой исполнения комбинаций, – сказал Леонид Кузьмич. – А сейчас мы делаем обратный ход – учимся у японцев и обязательно их обгоним.

– Меня направили к вам как полицейского, знающего и русский язык, и гимнастику. Это поможет в расследовании. Мой помощник осмотрит номер, где жил Павел Сосницкий, а я хотел бы побеседовать со всеми, кто хорошо его знает. С друзьями, с тренерами.

– Вы сказали – «жил» в прошедшем времени. С Пашей случилось что-то непоправимое? – спросила Валентина Васильевна.

– К сожалению, я часто путаю времена и падежи. Отсутствие практики. По-русски приходится разговаривать только с компьютером, – ответил Тукагава.

– А мне показалось, что вы хорошо знаете русский. Даже отличаете городового от капитана, – Валентина Васильевна смотрела на полицейского с нескрываемым интересом.

– Леонид Кузьмич, вы позволите, чтобы ваша спальня на время стала моим рабочим кабинетом? Там я смог бы опросить людей, знающих Сосницкого, – обратился Тукагава к Панкову.

– В этой спальне уже работал наш врач Тригубчак. Располагайтесь. Чем еще могу помочь?

– Я хотел бы поговорить с другом Павла Сосницкого. У него есть друг?

– Паша дружит с Володей Пилипоновым. Мы даже поселили их в одном номере. Я его приглашу, – Леонид Кузьмич поднял трубку гостиничного телефона и набрал номер. – Володя, зайди, пожалуйста, ко мне.

Через несколько минут вошел Володя Пилипонов. Он был среднего роста, с покатыми плечами и светлыми волнистыми волосами. Леонид Кузьмич жестом пригласил ученика пройти в спальню к Тукагаве.

– Присаживайтесь, – полицейский показал на стул., – Меня зовут Токаси Тукагава. Я капитан японской полиции. Я пригласил вас в связи с исчезновением Павла Сосницкого. Вы с ним дружите и лучше других знаете его характер, привычки, слабости, увлечения. Расскажите мне о нем.

– Паша кажется человеком мягким и покладистым. Он никогда ни с кем не ругается и не спорит. Он внимательно выслушивает то, что ему говорят, а потом все делает по-своему. Мы к этому уже привыкли. А вообще он хороший и надежный парень.

– Это общие слова. Увлекается ли он девушками?

– Девушкам Паша нравится, даже очень. Сейчас он встречается со Светой Мешковой. Мы вместе тренируемся.

– Она тоже приехала в Токио на соревнования?

– Нет.

– Значит, Павел мог увлечься здесь другой девушкой?

– Я бы об этом знал.

– Есть ли у вашего друга слабости – сигареты, пиво, игровые автоматы, карты?

– Нет.

– Может, он увлекается чем-нибудь другим? Чтением книг, компьютерными играми, коллекционированием марок или значков?

– Он хочет стать врачом и читает книги, связанные с лечением разных болезней.

– Учебники?

– Нет. Он покупает книги о древних методах лечения. Например, о лечении травами, о йогах, костоправах, иглоукалывании. Кстати, он интересуется японской терапией «шиацу». Тренирует чувствительность пальцев.

– А что он делал сегодня после утренней тренировки?

– На тренировку пришли какие-то люди в длинных кожаных пальто. Они разговаривали с нашим тренером Леонидом Кузьмичом Панковым. А потом в кафе я видел их вместе с Пашей. Они обедали за одним столиком. Потом к ним подошли Леонид Кузьмич и Валентина Васильевна.

Лицо Тукагавы стало серьезным. Он достал из кармана мобильный телефон, нажал кнопку и заговорил по-японски. Это был уже не мягкий и застенчивый интеллигент. Его слова звучали резко, отрывисто и властно. Тукагава замолчал и посмотрел на дисплей телефона. На нем появились фото.

– Владимир, посмотрите, пожалуйста, на фотографии этих людей и скажите, видели ли вы их? А если видели, то где? – фото увеличились, и остались только лица.

– Это те самые люди, которые приходили к нам на тренировку! А потом я видел их в кафе за одним столиком с Пашей Сосницким.

– Спасибо, Владимир. Надеюсь, завтра вы удачно выступите на соревнованиях. Не буду вас больше задерживать. Пригласите, пожалуйста, Валентину Васильевну.

В спальню вошла тренер женской сборной команды. Тукагава встал и предложил даме присесть.

Валентина Васильевна разместилась в кресле у журнального столика, положив ногу на ногу, и кокетливо посмотрела на Тукагаву.

– Уважаемая Валентина Васильевна, посмотрите, пожалуйста, на эти фотографии. Вы узнаете этих людей?

– Да. Я их видела в кафе за одним столом с Пашей Сосницким. Они хотели угостить нас каким-то особым напитком, но он расплескался, – Валентина Васильевна подробно рассказала о том, что произошло в кафе.

Тукагава молча кивнул, нажал кнопку на мобильном телефоне и заговорил на японском. Черты его лица обострились.

– Большое вам спасибо за информацию. Пригласите, пожалуйста, врача, который звонил в полицию.

В спальню вошел Дмитрий Ильич Тригубчак. В руке он держал чемоданчик с реактивами.

– Меня зовут Токаси Тукагава. Я офицер японской полиции. Мы с помощником приехали сюда по вашему звонку.

– Очень приятно. Дмитрий Тригубчак, врач сборной команды по спортивной гимнастике.

– Уважаемый господин Тригубчак, вы сообщили, что обнаружили на носовом платке пять растительных алкалоидов. Как вы смогли их обнаружить?

– При помощи стандартного набора реактивов для определения допинга в крови и моче спортсменов.

– Наши специалисты сказали, что для такого анализа нужны дополнительные реактивы, довольно редкие и дорогие.

– Да, они правы.

Тукагава молча смотрел на Тригубчака.

– Судя по вашему молчанию, вас интересует, как я мог провезти в Японию дополнительные реактивы и не указать в декларации. Я правильно понял? – спросил Дмитрий Ильич.

– Да, именно это я и хотел узнать.

– Я их не провозил. Купил здесь.

Тукагава вежливо, но недоверчиво улыбнулся.

– Вы, наверное, думаете, что их трудно достать? И это правда. Я обыскал все магазины вокруг и нашел то, что надо, только в небольшой лавке вон в том доме, – Тригубчак подошел к окну и показал пальцем на тридцатиэтажный небоскреб.

– Там есть магазин по продаже химических реактивов? – спросил Тукагава.

– Мягко говоря, я не очень хорошо читаю по-японски, так что не смогу сказать, что было написано на вывеске лавочки. Но там продают не только химические реактивы, но также хлеб, консервы и фрукты. Я покажу набор реактивов, а уж вы прочитаете, что там на них написано, – Дмитрий Ильич раскрыл чемоданчик, достал целлофановый пакет и протянул Тукагаве.

Офицер осторожно взял пакет, положил на стол и достал из него пачку сахара, бутылочку уксуса, пакетик пищевой соли, флакон медицинского спирта, склянку нашатыря и ампулу глюкозы.

Тукагава молча рассматривал все, что достал. Задумчиво постучал пальцами по столу и вдруг рассмеялся. Смеялся он негромко, но искренне.

– Как вы поняли, дополнительно к стандартному набору химических реактивов, я применяю сахарозу, раствор поваренной соли, раствор уксусной кислоты, глюкозу, нашатырный спирт и этиловый спирт. Кстати, получаются убедительные результаты. Открою вам по секрету, что многие биохимические анализы, особенно качественные, можно значительно упростить и в десятки раз удешевить. Но это невыгодно солидным лабораториям. А знаете, что придает солидности? Дорогостоящие многоэтапные химические реакции. Чем дороже, тем солиднее, – Тригубчак поправил очки и смотрел на Тукагаву без тени улыбки.

– Вы большой шутник, господин Тригубчак. Наверное, хорошо учились в институте и отлично знаете химию. А теперь занимаетесь научными разработками. Вы разработали дешевое и доступное исследование, но, к сожалению, результаты придется проверить стандартными реактивами. Речь идет об исчезновении человека и с результатами, полученными вами, не все могут согласиться.

– Пользоваться такими реактивами меня заставила жизнь. Есть русская поговорка: «Голь на выдумки хитра». В советское время приходилось пользоваться теми химическими реактивами, которые можно достать, и доступными по цене. Я дополнял анализы своими разработками. На тему экспресс-анализов я опубликовал несколько статей в журнале «Врач-лаборант». Я сделал только предварительные анализы, а вы проверяйте.

– Понимаю. Я сейчас вызову сотрудников Токийской криминалистической лаборатории для исследования содержимого носового платка господина Панкова. Придется взять анализы крови и мочи у Панкова, Валентины Васильевны и всей вашей команды.

Тригубчак вышел из спальни гостиничного номера. Тукагава задумчиво смотрел ему вслед.

Глава 6. Бегство

Ученики принесли корзины с фруктами, овощами, вяленым мясом, копченой рыбой и положили их у входа в покои Наставника. Напитки в сосудах из тыквы Бу они осторожно уложили на землю и кожаными ремешками привязали горлышки к деревянным столбикам. На спилы столбиков положили деревянные подносы со свежими лепешками, накрытыми синими лопухами. Наставник Ют наблюдал за учениками из-за занавески.

– Сегодня после обеда вы подниметесь на Плоские горы. Ни еды, ни питья с собой не брать, только оружие. В горах питайтесь только тем, что добудете на охоте и найдете среди камней. Слушайтесь своего командира Ды. Он настоящий воин и скалолаз. Но ни он, ни вы не должны тревожить меня в течение двенадцати дней. Я буду читать Книгу познания, – услышали ученики голос Наставника из окна. – Если вы пройдете это последнее испытание, то будете допущены к посвящению в воины. Испытание пройдут либо все, либо никто. Поэтому вы должны действовать сообща, делиться последним куском и последним глотком, помогать друг другу.

Ученики поклонились и ушли.

Наставник, одетый в цветастый хлопковый халат и мягкие тапочки, тайно купленные на городском рынке, открыл дверь и вышел из покоев. Его бритая голова начала темнеть от прорастающих волос, щеки и подбородок покрывала щетина. Упругой походкой молодого человека он направился к принесенным продуктам, взял полоску мяса, впился крепкими зубами. Отломил кусок лепешки и отправил в рот вслед за мясом. Потом съел большое красное яблоко и запил напитком из сосуда.

Ют присел на пороге и, глядя на горы, задумался. В раскосых глазах появилась тоска, но тут же исчезла. Зрачки вновь стали непроницаемо черными и бесстрастными. Ют поднялся и ушел в свои покои, выложенные сосновыми бревнами в извилистой пещере. Ют прошел в дальнее помещение и взял большой кожаный мешок с ремнями.

Он не спеша наполнил мешок необходимым, а сверху положил вяленое мясо, рыбу, лепешки и сосуд с напитком. Горловину мешка стянул ремнями и стал переодеваться. Сбросил халат, обнажив мускулистое тело, надел брюки, рубашку и куртку, также тайком купленные на рынке в городе. Зашнуровал подкованные ботинки, надел кепку с большим козырьком и темные очки.

Когда солнце уже клонилось к закату, по склону горы спускался, помогая себе суковатой палкой, человек лет тридцати в одежде защитного цвета. За плечами он нес большой кожаный мешок. Тропа, едва заметная среди камней, извивалась, иногда делая круги, иногда уходя далеко в сторону, а порой даже назад.

Ют постучал в дверь небольшого дома, спрятанного среди скал. Дверь открыла молодая женщина с глазами, блестящими, как арбузные косточки. Она взглянула на Юта и бросилась ему на шею.

– Почему ты так долго не приходил? Я уже начала беспокоиться.

– Здравствуй, Ваи. Как себя чувствует наш Тук?

– Он спит. Ты надолго пришел?

– На двенадцать дней. Хочу побыть с сыном. Надо, чтобы он ко мне привык. Потом я пришлю Туку хорошего учителя. Он научит Тука писать, читать, драться, а главное, думать.

– Тук только начал ходить и еще ищет губами материнскую грудь. Ему рано учиться.

– То, чему учат человека в этом возрасте, врезается в память на всю жизнь, как шрамы в кожу. Так говорил мой учитель, незабвенный Луш. Еще он говорил, что искать надо не славы, а уверенности в себе и путей к задуманному. Кто ищет славы, тот ставит себе быструю цель. Но главное – это не цель, а путь. Путь и есть цель. Цель – ничто, путь – все. Жизнь – путь. Сущность человека определяет не цель, а путь, по которому он к ней стремится. Если к самой достойной цели ведет недостойный путь, то достижение бесполезно. Цель мимолетна, а путь долог и требует терпения, силы, выносливости, веры, твердости и умения. На пути встречаешь разных людей и разные испытания, и они либо ломают тебя, либо укрепляют. И лишь пройдя большой путь, становишься достойным той цели, к которой он ведет. Так говорил мой учитель. Он умирал с улыбкой на устах и перед смертью сказал: иди, не останавливайся, чем больше пройдешь, тем ближе будет цель. Возможно, ты ее не достигнешь, но ты к ней приблизишься. И другие, глядя на тебя, пойдут твоим путем, даже если цели у них будут иными. Начиная свой путь, ты идешь к одной цели, а завершая – нередко приходишь к другой.

– Я приготовлю тебе ужин.

– Хорошо. Разбери мешок, который я принес. Там вещи и немного еды.

После ужина Ваи расстелила постель. Ют разделся и тихо позвал Ваи. Ее тело было горячим и бархатным.

Ют открыл глаза с первыми лучами солнца и встретился взглядом с Ваи. Она сидела на низкой табуретке у окна и смотрела на Юта.

– Ты редко приходишь в этот дом. Душой и телом ты там, в горах, а здесь появляешься как гость. Там у тебя женщина?

– Я тебе уже не раз говорил, что там живут только мужчины. Монахи и воины. Там нет женщин. Зачем же ты опять спрашиваешь меня об этом?

– Потому что ты создан для женщин.

– Только Великий Созидатель знает, для чего создан человек, и посылает его именно туда. Каждому человеку кажется, что он не там, где должен быть. Но он всегда именно там. Так говорил Луш.

За ширмой из твердого камыша раздался плач. Ваи бросилась туда и вернулась с ребенком на руках. Увидев Юта, ребенок повернулся к матери и вопросительно на нее посмотрел. Ваи неуверенно взглянула на Юта и тут же опустила глаза.

Ют взял мальчика на руки и прижал к груди.

– Здравствуй, сынок.

– Сынок, сынок, ха-ха-ха, сынок! – стал повторять мальчик понравившееся ему слово.

– Называй меня папа.

– Па-па-па-па-па-па-па! – заговорил мальчик.

Ваи выбежала из комнаты. В ее глазах блестели слезы. Ют прижался щекой к щечке сына.

– Пойдем, Тук. Мама приготовила нам с тобой что-то очень вкусное.

Ваи покормила Тука. Ют снова взял его на руки и понес на большую поляну за домом. Поднял сына над головой, повернул лицом к горам. Перед ними раздваивалась вершина горы, покрытая снегом. Ют сел на большой камень и поставил Тука на ноги. Тот неуверенно сделал несколько шагов и, чтобы не упасть, сел на землю.

– Смотри, Тук, я пришел оттуда, где раздваивается гора, – Ют показал пальцем на вершину. – Там живут монахи и воины.

– Воины, боины, роины, соины, – зачастил Тук.

– Я тоже воин, – продолжал Ют, не обращая внимания на то, что сын его еще не понимает. – Но с кем и за что воюю, не знаю. На этот простой вопрос не ответят сто седых мудрецов. Как правило, люди воюют сами с собой. В голове каждого человека – два врага, борющихся друг с другом. Они по очереди побеждают, и убеждения человека меняются. Новые убеждения противоречат старым. И то, с чем человек воевал, становится тем, за что он воюет. И человек понимает, что те, кого он одолел в сражении, на самом деле были не врагами, а друзьями. Ты будешь умнее и мудрее меня, и ты поймешь больше, чем понял я. В моем роду есть люди Кре, и я многое унаследовал от них. Но монахи, которые избрали меня своим Наставником, воюют с людьми Кре. Они их безжалостно убивают при каждом удобном случае. Целитель Сьян, который спас моего учителя Луша от мучительной смерти, был человеком Кре. Шесть лет тому назад я убил его во время одной из встреч наших воинов с людьми Кре в горах. Я больше не могу убивать людей Кре, потому что в каждом из них я убиваю частичку себя. И частичку тебя, Тук. Я больше не могу быть Наставником монахов, убивающих людей Кре.

Тук смотрел на отца блестящими серыми глазами. В них сквозили детское любопытство и наивность. Такие глаза бывают у маленьких щенков, которые доверчиво смотрят на свою мать – суку, старательно облизывающую их.

– Лет через двадцать ты поймешь то, что я тебе сегодня говорил, а сейчас посмотрим на твой кулак, – Ют раскрыл ладонь правой руки, левой сжал пальчики ребенка в кулак и ударил этим кулаком по своей ладони.

– Тук, тук, тук, тук, – мальчик бил кулаками по ладони отца.

– Сильнее, сильнее. Ты должен стать лучшим воином, чем я.

– Вы разговариваете прямо как взрослые мужчины, – сказала незаметно подошедшая Ваи. – Можно мне, женщине, вмешаться в вашу беседу?

– Садись, Ваи, рядом с нами. Солнце нагрело камень, он теплый и не причинит вреда твоему здоровью. И ты родишь мне дочь.

– Я вчера ходила в горы и встретила монахов из монастыря Блунг. Я поприветствовала их, а они не ответили. Они смотрели мимо меня, как бы не слыша моих слов. Я не поняла, в чем причина. Ты их знаешь?

Лицо Юта стало серьезным и мрачным.

– Это произошло три раза по шестьдесят лет тому назад. Астролог Дра, живущий в монастыре Ач, определил по звездам нарушение равновесия между пятью началами всего живого и неживого. Между деревом, огнем, землей, железом и водой. Он сказал, что равновесие нарушают люди, рожденные в снегах. Они не признают железных ножей и железных наконечников стрел. Они не придают значения словам, считая их лживыми, потому что умеют слышать мысли друг друга и мысли остальных людей. Они могут исцелять людей, не прикасаясь к ним, без всяких лекарств. Они появились только для того, чтобы передать нам свои знания, и мы должны эти знания взять, как берут то, что валяется на земле, как срывают ягоды с веток, как убивают зайцев на охоте. После этого рожденные в снегах должны исчезнуть. Монахи монастыря Ач разделились на две части. Одна часть поверила словам астролога Дра, а вторая…

В воздухе послышался легкий свист, и в горло Юта вонзилась стрела. Он захрипел и упал на колени, держась за шею. Изо рта хлопьями повалила кровавая пена, а по шее поползла красная змейка крови. Из последних сил Ют показал пальцем в сторону гор. У обрыва стоял человек в длинном кожаном плаще монаха. Он вложил новую стрелу в свой лук. Ваи внезапно поняла, что вторая стрела предназначена для ее сына. Она схватила Тука, прижала к груди и вместе с ним покатилась по склону. Стрела вонзилась в землю рядом с ними. Ваи спрятала сына за большим камнем и поползла к мужу. Тело Юта сотрясала судорога. Он захлебывался кровью. Ваи выдернула стрелу из его шеи, зажала рану рукой и повернула мужа лицом вниз. Достала из складок одежды сосуд из маленькой тыквы, вытащила пробку и влила в рот Юта напиток хра. Ют судорожно глотнул. Через несколько мгновений он открыл глаза и посмотрел на Ваи осмысленно.

– В меня стрелял Аир, тот, кто должен меня оберегать, охранять и защищать. Сбывается предсказание астролога Хеса. Звезды показали ему, что мы, монахи, отделившиеся от всех, станем враждовать между собой и убивать друг друга. И после гибели последнего Наставника уничтожим не только себя, но и рожденных в снегах. Хеса, предсказавшего это, повели к Камню Искупления, и его кровь впиталась в поры камня. Но Хес оказался прав, и я, последний Наставник, умираю от стрелы, пущенной в меня моим же телохранителем. Береги сына, Ваи. Воспитай его.

– Подожди, Ют, я принесу из дому целебную мазь и защитную ткань. Я унесу и спрячу нашего сына Тука.

– Нет ему надежного укрытия.

– Я знаю, где его спрятать.

– Где?

– У монахов. Он станет учеником в школе монастыря Блунг. В другом месте его найдут по знаку на голове. Монахи об этом знаке не знают.

– Я не хочу, чтобы Тук учился в монастыре Блунг, и он не будет там учиться.

– Тук начал ощущать мысли других людей, как рожденный в снегах. Этот дар он получил от твоей бабушки и от моей матери.

– Аир стрелял в меня не только для того, чтобы занять мое место – место Наставника. После того как я отпустил на свободу женщину, рожденную в снегах, он учуял во мне человека Кре. На чтениях Книги Познаний он всегда смотрит на меня с особым вниманием. Словно принюхивается ко мне, как волк к собачьим следам. Однажды я спас Аира от стрелы рожденных в снегах. Это было до избрания меня Наставником. Тогда…

Лицо Юта побледнело и покрылось потом. Ваи вскочила.

– Тук, побудь здесь с отцом. Я скоро вернусь с целебной мазью.

Тук спокойно посмотрел на мать раскосыми серыми глазами. Глазами человека Кре.

Перепрыгивая через камни, Ваи побежала вниз по склону. Она не помнила, как добежала до дома, как взяла в подвале глиняный горшочек с целебной мазью и защитную ткань, плотно прижатую к промасленной коре дуба.

Ваи бежала назад, но вдруг почувствовала, что спешить некуда.

Предчувствие не обмануло Ваи – на том месте, где она оставила Юта и Тука, никого не было. Не было даже следов их пребывания. Ни одна травинка не примята, камни чисты.

Но на душе у Ваи было легко и покойно. Она поняла, что муж и сын спаслись. И вспомнила слова старухи, которую они с отцом встретили на горной тропе. Они поднимались, а навстречу – скуластая старуха в старой одежде. Старуха внимательно посмотрела на Ваи и сказала странную фразу:

– Ты проснешься после большого потрясения.

Ваи поняла, что в ней проснулась женщина Кре. Ее разбудило исчезновение мужа и сына.