Текст книги "Библейские чтения: Новый Завет"

Итак, насколько я понял, идея, которая является богом для этого человека, следующая. Дело в том, что там очень аккуратно было написано о том Слове, которое сказал Святейший Патриарх в нью-йоркской синагоге – о замечательном, кстати говоря, Слове, прекрасно сказанном мужественным мужем. Так же как прекрасно было то Слово, которое он сказал в берлинском соборе Лютеранской Церкви, когда извинялся перед немцами, – этот вопрос был потом вынесен на Синод, и Синод на своем последнем заседании, которое имело место перед Новым годом, подтвердил правильность позиции Патриарха. Так вот, когда я ему сказал в конце, что, пока он не извинится, я не буду с ним разговаривать, он тогда мне говорит так витиевато: «Секретарь Государственного совета фон Плеве, когда от него потребовали одного заявления, сказал, что он не сделает этого заявления, пока жив. И тогда ему сказали, что будут его преследовать». Имелся в виду, вероятно, животный, зверский такой, отвратительный антисемитизм этого самого фон Плеве. Так вот, тот бог, которому молится господин Селищев, – это, без сомнения, антисемитизм.

И я, взвесив все обстоятельства, пришел к выводу, что любой национализм опасен, вредоносен и нецерковен. Я говорил об этом, по-моему, две или три недели назад: о том, что вообще христианин через Таинство Крещения как бы уходит от своей нации и входит в Церковь, что нация – это единица языческого мира, причем этносы разделяют людей, человечество разделяется на этносы и вместе с тем – объединяется в Церковь. Так вот, понятно, что любой национализм нецерковен, любой национализм опасен.

Но когда дело доходит до антисемитизма, то это есть что-то совершенно особенное, потому что за, так сказать, «церковным» антисемитизмом (я беру в кавычки это слово, потому что антисемитизм – это уже знак нецерковности) всегда стоит одно: «Я их не люблю, потому что они Христа распяли». В общем, до этого всегда можно докопаться. Когда начинаешь разговаривать с человеком антисемитских убеждений, который заявляет себя верующим, то если, как говорят психологи, его «раскрутить», он в конце концов придет к этому «они Христа распяли». Но тогда задаешь ему вопрос: а разве ты не слышал в службе Великой Субботы – «Я, Господи, я невоздержанием распял Тебя. Но не вмени греха сего мне кающемуся»? И в акафисте Страстям Христовым, который мы читаем на Пассиях Великим постом (это пятый кондак) в тех же примерно выражениях говорится: «Вем, Господи, вем со пророком, почто червлены ризы Твоя: аз, Господи, невоздержанием распял Тебя»[18]18
  Цитата по памяти. В акафисте Страстям Христовым: «Вем, воистину вем со пророком, почто червлены ризы Твоя: аз, Господи, аз грехи моими уязвих Тя».


[Закрыть]. Так вот, если мы христиане, то мы знаем, что Христос умер за наши грехи. Не они Его распяли, а мы Его распяли нашими грехами, Он уязвлен был за грехи наши, за мои даже грехи, потому что Он пришел меня спасти из рабства греха; «от нихже первый есмь» я, к кому пришел Христос, – значит, Христос умер из-за меня, а не из-за того, что Его кто-то распял.

Кроме того, мы с вами знаем, что Христос умер не как жертва стечения обстоятельств или не как жертва заговора вокруг Него злых людей, а что Он умер, добровольно сделав этот шаг ко Кресту. «Страдание убо уразумеют вольное», – поем мы в кондаке Преображения. «Волею благоволил еси плотию взыти на Крест» – в тропаре «Пречистому Образу Твоему поклоняемся, Благий». «Грядый на вольную страсть», – говорим мы в отпусте Страстной недели. Итак, Христос идет на Крест добровольно. Значит, евреи не виноваты в том, что Он распят, потому что Он идет добровольно на эту страсть. Но, поскольку Он живет среди евреев, Сам будучи евреем, то естественно, что они оказываются свидетелями и соучастниками всего того, что происходит. А за ними стоим мы, потому что умирает Он на Кресте «нас ради человек и нашего ради спасения».

Таким образом, ежели мы, заявляя о своем христианстве, исповедуем антисемитские взгляды, это значит, что мы отрицаем, что Христос умер добровольно. Никто не берет ее у Меня, говорит про жизнь Господь в 10-й главе Евангелия от Иоанна, Я Сам власть имею отдать ее и власть имею снова взять ее, никто не берет ее у Меня (ср. Ин 10: 18). Так вот, если мы, исповедуя веру во Христа, при этом являемся антисемитами, значит, мы, во-первых, отрицаем, что Спаситель на страсть Свою пошел добровольно, во-вторых, мы отрицаем то, что из-за меня Он пошел на страсть, что я Его распял своим невоздержанием. Значит, мы как бы переносим Крест в историю, заявляем о том, что мы являемся только зрителями, но не участниками того, что происходит на Голгофе. Мы снимаем с себя всякую ответственность за смерть Христову: это они виноваты, а не мы. Таким образом, при всём своем антихристианстве, антисемитизм очень удобен, потому что он освобождает нас от ответственности за Голгофу: это они, это не мы.

Помню, несколько лет назад я слышал от каких-то молодых людей, таких очень «церковных»: вот, мол, Господь пришел к этим поганым жидам. Пришел бы Он к нам на русскую землю. Как бы мы Его приняли! Да как бы мы Его встретили! А я им и говорю: «Но Он приходит каждый день на русскую землю. И как вы его встречаете?»

Ну и, кроме всего прочего, кроме того, что антисемитизм освобождает нас от ответственности, освобождает нас от совести (надо думать, поэтому Гитлер и был антисемитом, что антисемитизм освобождает от совести: враг найден, он виноват, мы ни при чем, мы невиновны), – антисемитизм есть еще, прежде всего, вражда против сродников Христовых, вражда против родни Иисуса. Когда началась Вторая мировая война, когда фашисты захватили власть во Франции, мать Мария говорила: «Нет еврейского вопроса. Есть христианский вопрос, и это уже дело нашего христианства, как мы относимся к этому вопросу. Если бы мы были настоящими христианами, мы все бы надели звезду». Она имела в виду желтую шестиконечную звезду, которую немцы заставляли носить евреев. В той общине, где она жила, они прятали евреев, и во всех комнатах там, где только могли, жили еврейские семьи.

Мать Мария проникла в концентрационный лагерь, где были заключены парижские евреи, три дня провела в этом лагере. Чего только не делала она, спасая в Париже евреев, выдавая подложные свидетельства о крещении для того, чтобы людей как-то спасти от концлагеря. Ну, об этом уже достаточно большая литература существует. И когда спросили: «А если немцы придут все-таки арестовывать нас, подзащитных, и скажут: “Вы прячете евреев”, – что тогда?», – она сказала: «Я выйду к ним с иконой Матери Божьей». Так вот что такое женская святость! Вот что такое настоящая православная святая! Мы действительно видим высоту, которой мало кто достиг в XX веке. Или вот вам еще пример – Максимилиан Кольбе, старый католический священник, который, в отличие от матери Марии, даже был немножко антисемитом в прежние времена, до войны. Но когда началась война, когда он увидел звериное лицо гитлеровского антисемитизма, тогда он сказал, что его долг – умереть за еврея.

Так что христианский антисемитизм – это не просто ненависть к одной из наций. Скажем, мы сталкиваемся с [межнациональной] ненавистью среди простого народа – среди простого народа это объяснимо, среди интеллигенции это отвратительно. Мы сталкиваемся с взаимным неприятием в областях со смешанным населением: поляки не любят литовцев, литовцы – поляков, украинцы не любят молдаван, а молдаване – украинцев; везде, где смешанное население, есть какие-то национальные конфликты, это естественно. Но, повторяю, антисемитизм – это нечто особенное: это страшный вид идолослужения, потому что он непосредственно направлен в сердцевину христианства.

В письме, которое мне было адресовано моими обвинителями, было написано, что я утверждал, будто Машиах, которого ждут современные иудеи, есть Господь Иисус Христос. Я не только это утверждал, но я продолжаю говорить, что в том только и заключается трагедия иудаизма, что сегодняшние иудеи ждут Того, Кто уже среди нас. Вот в этом заключается их трагедия. Но, в сущности, Патриарх в своем слове в нью-йоркской синагоге именно о том и говорит, что мы с ними одинаково благоговейно относимся к текстам пророка Исайи, и Тот, о Ком говорится в текстах пророка Исайи, одинаково дорог и для них и для нас. Значит, только в этом суть расхождения между сегодняшними иудеями и нами, православными христианами: они ждут Того, Кто уже среди нас.

Хотя бы на бытовом уровне можно даже объяснить происхождение антисемитизма в западных областях России. Евреи, которые не обрабатывали землю, а были ремесленниками и лавочниками, были всегда чуть-чуть богаче, чем местное население, при том что было множество еврейской бедноты, которая была много беднее, чем местное население. Еврейская беднота несравнима с русской, белорусской, украинской беднотой. Это что-то еще более страшное, еще более ужасное. Но были среди евреев и состоятельные люди, они занимались торговлей и ремеслом. Естественно, любой торговец у простого человека вызывает раздражение, к торговцам население всегда плохо относится. Так что можно объяснить, почему это явление на бытовом уровне имело место. Но когда начинает под эту бытовую неприязнь подводиться база, вот это уже кошмар. Это уже тот пожар, который, действительно, разрушает и нашу жизнь и, прежде всего, Церковь. Не случайно в церковных стенах антисемитизм жил все эти две тысячи лет. Потому что лучше любой индульгенции, которыми торговали католики в Средние века, антисемитизм освобождает от всех грехов. Об этом я вам только что сказал. За индульгенцию еще деньги надо платить, и очень большие иногда. А за антисемитизм денег платить не надо, наоборот – может быть, тебе заплатят. Вот почему меня так пугает это явление, вот почему меня так настораживает то, что наши сегодняшние националисты придерживаются антисемитских, как правило, взглядов и что газета «Правда» это печатает.

Церковь и государство 23 января 1996 года

Я решил сегодня, дорогие мои, разобрать довольно сложную тему, одну из постоянных тем апостольских посланий, которая касается в очень большой степени и сегодняшнего дня, – тему взаимоотношений между Церковью и государством.

Обычно, когда заходит речь об этом, ссылаются на 1-й стих 13-й главы Послания апостола Павла к Римлянам, где в русском Синодальном переводе говорится: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены». И всякий раз, когда я читаю это место, я вспоминаю мою тетку Ольгу Петровну, которая училась в гимназии в эпоху первой русской революции и даже бегала со своей подружкой Варей смотреть на демонстрацию в день Кровавого воскресенья. Она всегда вспоминала одно это место: «всяка душа властем предержащим да повинуется: несть бо власть аще не от Бога». Вот это в гимназии отец Георгий Титов, протоиерей с двумя звездами, вбил в головы гимназисток как следует. В общем, всё остальное из Закона Божьего тетка знала весьма средне, а вот этот стих могла воспроизвести абсолютно точно по славянскому тексту в любое время дня и ночи. Иными словами, ясно, что для любого государства этот стих представляет особую ценность. Но наша с вами задача – понять, чту он значит на самом деле, какие у него есть параллели в Священном Писании, как его грамотно прочитать.

Прежде всего, в апостольских посланиях есть ведь не только этот текст об отношениях Церкви и государственной власти. Есть еще знаменитое место во 2-й главе Первого послания апостола Павла к Тимофею: «Итак, прежде всего прошу совершать молитвы, прошения, моления, благодарения за всех человеков, за царей и за всех начальствующих, дабы проводить нам жизнь тихую и безмятежную во всяком благочестии и чистоте, ибо это хорошо и угодно Спасителю нашему Богу» (1 Тим 2: 1–3). Итак, апостол просит Тимофея и ту общину, которая стоит за Тимофеем, молиться за царей, то есть за языческую власть Римской империи, за императора и за других начальствующих, «чтобы нам проводить жизнь тихую и безмятежную во всяком благочестии и чистоте». То есть, мы должны молиться за языческую власть с той целью, чтобы она не нанесла урон, не нанесла ущерб людям, не ввергла людей в какие-то катаклизмы, из-за которых эта тихая и безмятежная жизнь «во всяком благочестии и чистоте» была бы нарушена, стала бы невозможной. Задача власти, таким образом, по апостолу, заключается в том, чтобы она не мешала людям проводить тихую и безмятежную жизнь. И когда понимаешь, что всё, что сказано о царях в апостольских посланиях, говорится о языческих царях – о римских императорах и о царьках современных апостолам восточных государств, которые никакого отношения к христианскому государству, к Византийской империи не имели, – сразу понимаешь, что ничего похожего на ту идею, которую потом назовут «симфонией» – на идею созвучного сосуществования Церкви и государства, здесь нет и быть не может. Потому что во времена апостолов не было христианских правителей, все правители были языческими.

Более того, когда мы начинаем читать Священное Писание чуть-чуть глубже, то в Первой книге Самуиловой мы обнаруживаем очень важный текст относительно государственной власти вообще. Иудеи просят у Самуила, чтобы он поставил им царя. Потому что, говорят они, ты состарился и уже не можешь управлять нами. «И не понравилось слово сие Самуилу, когда они сказали: дай нам царя» (1 Цар 8: 6). Самуил молился Богу, и Бог сказал ему: «…послушай гулоса народа во всём, что они говорят тебе; ибо не тебя они отвергли, но отвергли Меня, чтобы Я не царствовал над ними» (1 Цар 8: 7).

Здесь ясно говорится о том, что у человечества есть один царь – Бог. И когда люди жаждут себе какого-то другого царя, это есть, прежде всего, бунт против Бога. Итак, Бог говорит Самуилу: «Как они поступали с того дня, в который Я вывел их из Египта, и до сего дня, оставляли Меня и служили иным богам: так поступают они и с тобою» (1 Цар 8: 8). Значит, здесь желание царской власти приравнивается к идолослужению, к желанию вместо Царя Небесного поставить для себя царя земного и поклоняться ему. Значит, можно смело сказать, что в целом библейское отношение к царской власти именно такое: царская власть есть уступка языческим желаниям людей. Людям хочется иметь царя, и Господь уступает их язычеству, уступает их слабости, дает им этого царя, хотя прямо, устами пророка Самуила, говорит о том, что это есть отступление от Бога и даже измена Богу.

Но апостол Павел подходит к этой проблеме чуть-чуть с другой стороны. Вот еще одно место – это начало 3-й главы Послания к Титу: «Напоминай им (людям. – Г.Ч.) повиноваться и покоряться начальству и властям, быть готовыми на всякое доброе дело…» Значит, надо повиноваться властям, но только в каком смысле? И вот тут мне хочется вновь вернуться к 13-й главе Послания к Римлянам, с которой я сегодня начал: «Посему противящийся власти противится Божию установлению. А противящиеся сами навлекут на себя осуждение. Ибо начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых. Хочешь ли не бояться власти? Делай добро, и получишь похвалу от нее, ибо начальник есть Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое» (Рим 13: 2–4). Известный философ начала века Иван Ильин именно этот текст приводил в качестве оправдания войны, считая, что здесь апостол говорит о том, что война есть Божье дело. На самом деле здесь речь идет о власти типа полицейской, о власти, которая препятствует преступникам совершать уголовные преступления, – и более ни о какой другой.

И в этом смысле очень важные тексты содержатся в Первом послании апостола Петра практически от начала его и до конца, во 2-й главе, 13-й и 14-й стихи: «Итак, будьте покорны всякому человеческому начальству, для Господа: царю ли, как верховной власти, правителям ли, как от него посылаемым для наказания преступников и для поощрения делающих добро, – ибо такова есть воля Божия, чтобы мы, делая добро, заграждали уста невежеству безумных людей…» Дальше – 3-я глава, 16-й и 17-й стихи: «Имейте добрую совесть, дабы тем, за что злословят вас, как злодеев, были постыжены порицающие ваше доброе житие во Христе. Ибо, если угодно воле Божией, лучше пострадать за добрые дела, нежели за злые…» И, наконец, в 4-й главе, наверное, самые важные стихи: «Если злословят вас за имя Христово, то вы блаженны; ибо Дух славы, Дух Божий почивает на вас. Теми Он хулится, а вами прославляется. Только бы не пострадал кто из вас как убийца, или вор или злодей, или как посягающий на чужое; а если как Христианин, то не стыдись, но прославляй Бога за такую участь» (1 Петр 4: 14–16).

Таким образом, отсюда уже совершенно ясно видно, что задачей того, что апостол называет словом «власть», государственная власть, он видит предотвращение уголовных преступлений. Значит, власть призвана охранять, во-первых, жизнь человека – чтобы кто не пострадал как убийца. Власть призвана охранять частную собственность – чтобы кто не пострадал как κλέπτης, – вор, чтобы кто не пострадал как вообще делатель дурного, уголовник, преступник – κακοποιуς. И, наконец, чтобы кто-то не пострадал как – в Синодальном переводе – «посягающий на чужое», именно так и в латинском переводе звучит довольно непонятное греческое слово ἀλλοτριεπίσκοπος. Наверное, это тот, кто лезет не в свои дела, тот, кто интригует, устраивает какие-то козни. Значит, с точки зрения Церкви времен апостольских, с точки зрения Нового Завета, государственная власть прежде всего призвана к тому, чтобы обеспечивать право жизни и безопасность личную, безопасность частной собственности граждан, их жилищ и всего, что связано с их жизнью. То есть, оно должно хорошо справляться именно с этими функциями, а не с какими-либо другими.

Но ведь бывают ситуации, когда само государство становится вором и убийцей, как с первых дней своего существования стала вором и убийцей советская власть. Бывает, что государство становится бандитом, разрушающим мирные жилища своих граждан, как стала ФСБ [нашего государства] в лице господина Барсукова на прошлой неделе, разрушив станицу Первомайскую с жилищами мирных чеченцев. Я вчера вечером просто не мог читать в «Московском комсомольце» рассказ Александра Колпакова о том, как люди возвращаются на пепелища разрушенных до основания домов. То есть, как в 1945 году люди возвращались и не находили ничего, кроме фундамента, вот так и она, эта женщина, с которой говорил Саша Колпаков, вернулась и нашла только фундамент своего дома и котика, который выжил за эти дни и был у нее на руках. Всё, больше она ничего не нашла там.

Тут в воскресенье отцу Владимиру [Лапшину] позвонила какая-то дама и сообщила: один из священников сказал, что он, если бы был чеченцем, ненавидел бы русских людей, а вот чеченцы русских людей не ненавидят. То есть, это я сказал: «Вот я был бы чеченцем, я бы русских ненавидел. А чеченцы – они русских любят, они к русским ненависти не испытывают. Значит, они лучше нас, во всяком случае, лучше меня». Вот так я сказал, и не отказываюсь от своих слов, и считаю, что, действительно, очень важно это помнить. Несмотря на то что мы уничтожали народы Кавказа – и руками Ермолова и русской армии в XIX веке, и при Сталине, и вот теперь снова это повторилось, – несмотря на это ненависти к русским у народов Кавказа нет. И за это можно только низко поклониться этим очень горячим людям, но, в общем, добрым, действительно добрым людям, которые не держат зла. Если у них и есть гнев, то мгновенный, который проходит очень быстро.

Так вот, бывают случаи, когда государство само становится на путь воровства, убийств и бандитизма. И уж в этом случае, конечно, христианин будет не христианином, а будет лицемером и пустым обрядовером, если об этой власти прямо не скажет, что эта власть безбожная, что эта власть – не власть.

Тут возникает вопрос. А вообще можем ли мы говорить, что власть – это не власть, что власть – это банда разбойников (как первый сказал о государственной власти блаженный Августин), если в 13-й главе Послания к Римлянам написано: «Всякая душа да будет покорна высшим властям»? Там [в греческом оригинале], правда, сказано не «высшим властям», а «властям свыше». И дальше: «ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены» (Рим 13: 1).

При чем тут «же»? Внимательный читатель русского перевода может сказать: «“Же” здесь лишнее». На самом деле по-гречески там очень ясно сказано: «Всякая душа да будет покорна властям свыше». А если взять цитаты из этого места у древнехристианских писателей, то там не «всякая душа», а в повелительном наклонении: «будьте покорны властям свыше». А дальше: «Не власть та, что не от Бога». Та, что не от Бога, – это не власть! И далее: «Те же власти, которые сейчас, они от Бога установлены». Значит, вот какой смысл этого стиха: та не власть, которая не от Бога. Те же (вот откуда это «же»! – Г.Ч.), которые сейчас, говорит апостол о римской имперской власти, от Бога установлены. «Посему противящийся власти противится Божию установлению» (Рим 13: 2).

Конечно, нам, христианам, немножко трудно читать это место, когда апостол хвалит Римскую империю, хвалит римскую имперскую власть. Но вместе с тем ведь в Риме действовало «римское право», была диктатура закона – закона, которому подчинялись все. И вы помните, наверное, из 22-й главы Деяний апостольских, как Павла схватили и уже связали, для того чтобы бить. И тут он заявил, что он римский гражданин. И когда они убедились, эти местные власти, что он действительно римский гражданин, его тут же развязали, отпустили и принесли ему извинения. То есть, законы были достаточно суровые, но эти законы соблюдались. Да, законы были антихристианские, но все мученики первых веков были осуждены по закону, хотя согласно закону антихристианскому, – по закону, употребить который, в общем, не всякий представитель местной власти, местного судопроизводства решался. Потому что Акты мучеников – это замечательный памятник совестливости римских властей, которым всячески хотелось все-таки обойти закон и не казнить христианина, которого по закону надо было казнить. Но они как-то старались от этого уйти. Таким образом, апостол здесь говорит о том, что римская власть – законна. И действительно, мы знаем из римской истории, что римские власти действовали согласно законам, а не согласно тому, чту, с чьей-то точки зрения, было бы целесообразно (наш сегодняшний день).

Но когда святой Патриарх Тихон заявил, что советская власть – не власть, он на это имел полное право. Потому что у апостола так прямо и говорится. А Патриарх, в отличие от многих из нас, читал в семинарии апостольские послания по-гречески. Он знал, что там сказано: «Не власть та, которая не от Бога». Власти же, которые существуют [на основании закона], – вот они от Бога, а та, которая не от Бога, она не власть. Поэтому у него была абсолютно четкая позиция, и он, опираясь именно на апостола Павла, мог сказать, что та власть, которая сегодня [установленная незаконно, в результате октябрьского переворота], – она не власть, поэтому ей нет необходимости повиноваться.

Теперь, когда говорят «повиноваться власти», имеют в виду прежде всего уголовное законодательство. И действительно, это ужасно, когда христианин оказывается вором, убийцей, нарушителем общественного порядка и так далее. Я помню, как меня когда-то ужасно ругал отец Александр [Мень] за то, что я Ленинский проспект перешел в неустановленном месте. Правда, я потом заплатил штраф за это, милиционер меня остановил, но отец Александр говорил, что это абсолютное безобразие – переходить улицу в неустановленном месте, там, где большое движение. Потому что это элементарное нарушение закона, который направлен на охрану безопасности людей, и в этом смысле ни в коем случае законы нарушаться не должны. Так же как воровство, которое не может быть оправдано ни при каких обстоятельствах, и любое другое уголовное преступление. Но если ты пострадаешь как христианин, говорит апостол Петр в Первом послании (это 4-я глава), то страдай! К этому ты призван, в конце концов.

Так что, когда речь идет о политике, бывают ситуации, когда христианин уже не может молчать, когда христианин должен высказать свою точку зрения. Но опять-таки это ситуация необычная. Желательно, чтобы такой ситуации не было. Желательно, чтобы государство не разрушало дома мирных граждан, чтобы государство не убивало, не казнило без суда и следствия, не использовало пушки против мирных граждан, даже против террористов – для этого и существуют, в конце концов, органы контрразведки, для этого существуют спецслужбы: для того, чтобы обезвреживать террористов. И ясно, что в любой нормальной стране Радуева бы отпустили, заложников бы благодаря этому освободили и после этого в течение недели всех бы арестовали. Это совершенно ясно: арестовали, посадили бы в предварительное заключение, начали следствие, потом бы судили и дали соответствующие сроки. И можно только сказать, что абсолютно возмутительно, что Шамиль Басаев до сих пор не арестован. Разумеется, его не надо было убивать, в него не надо было стрелять из пушек, но его надо было тут же арестовать, для этого и существуют спецслужбы.

Пройдите как-нибудь для разнообразия до метро «Лубянка» – посмотрите, сколько там зданий этих органов спецслужб нагорожено вокруг церкви Saint Louis des Franзais [Святого Людовика Французского]! Чем же они занимаются, если они до сих пор не смогли арестовать Шамиля Басаева? Для этого они и существуют, чтобы обезвреживать таких вот преступников, посягающих на жизнь граждан, на свободу граждан, берущих заложников и так далее. Но применять установки «Град» и всё прочее для решения таких проблем, конечно, недопустимо. Это абсолютная безграмотность, это преступление, как раз то преступление, против которого должно бороться государство.

Теперь встает другой вопрос. Ну, а все-таки – если мы христиане, может быть, надо только пассивно взирать на то, что происходит вокруг, и говорить: «Вот, Господь попускает»? Но что говорит Христос в Нагорной проповеди? «Блажени миротворцы, яко тии сынове Божии нарекутся» (Мф 5: 9). Когда мы читаем по-русски «миротворцы», это слово не совсем хорошо понятно сегодняшнему человеку. Ну что такое «миротворцы»? «Миротворцы» – это красивое слово, в общем-то понятное: творите мир. Может быть, многие помнят из истории, что Александра III называли Миротворцем, потому что во время его правления не было войн. Но если мы посмотрим Евангелие по-гречески, то нас сразу пронзит это слово – εἰρηνοποιοί. Потому что глагол πονέω означает «делать, как делает ремесленник». Это не обезличенное слово, как английский глагол to do, как французский глагол faire и так далее, а это «делать, засучив рукава», «делать до седьмого пота», делать, как это делают плотник, столяр, гончар, медник, каменотес, землепашец. Это потрясающий глагол, передающий активность делателя. Значит, εἰρηνοποιοί – это тот, кто ради мира трудится не покладая рук, до седьмого пота, засучив рукава. Вот это очень важно понять.

И когда читаешь то же самое в 7-й главе Евангелия от Матфея, 12-й стих, где в Нагорной проповеди Господь нам говорит: итак, во всём, как хотите, чтобы с вами поступали, чтобы вам делали люди, так и вы делайте для них, ибо в этом закон и пророки. Здесь [в русском переводе] поступать – это тоже такое нейтральное слово: поступайте так, как бы хотели, чтобы с вами поступали. А по-гречески очень четко сказано: «делайте так, как хотите, чтобы вам делали». Значит, опять-таки, к активному деланью призывает нас здесь, в Нагорной проповеди, Христос, очень ярко и очень определенно. Получается, что христианин, если не хочет быть буддистом, должен быть занят активным деланьем, активным трудом на благо тех людей, среди которых он живет, на благо тех людей, чью боль он не может не воспринимать как свою собственную боль. Потому что, если мы христиане, мы должны за других болеть так же, как болеем за самих себя, почувствовать и осознать боль другого так, как осознаём свою собственную боль.

Другое дело, что нельзя воздавать злом за зло, но надо побеждать зло добром. Об этом сказано в трех местах: в Первом послании апостола Петра (1 Петр 3: 9), в Послании к Римлянам – в 12-й главе [стих 17-й] и в 5-й главе Первого послания к Фессалоникийцам [стих 15-й]. Вот это очень трудно, это не всегда получается. Поэтому в истории христианство все-таки пошло по пути как бы вытеснения большего зла при помощи меньшего зла. И война, с точки зрения христианской, может быть воспринята только как победа над большим злом с использованием меньшего зла. Отсюда становится ясно, что война – это все-таки несовершенный способ борьбы со злом, который связан с тем, что мы еще недостаточно выросли в Духе, что мы еще недостаточно сильны как христиане.

Более того, если серьезно подойти к анализу того, что же такое война, откуда берутся войны, как начинаются войны, и если оставить в стороне средневековые войны – потому что очень трудно анализировать ситуацию средневековую, мы все-таки не жили с вами в Средние века, – но если брать войны сегодняшнего дня, то мы поймем, что у войны всегда есть предыстория. И не было бы, наверное, в той форме, в какой она была, Второй мировой войны, если бы Сталин не хотел столкнуть немцев с Западом, не поддерживал бы на каком-то этапе Германию. Вторая мировая война началась бы каким-то другим образом, по-другому проходила и, вероятно, не была бы такой страшной и кровопролитной для нас. Более того, если бы Сталин не пошел на контакт с фашистской Германией, а принял бы участие в мировой блокаде этого государства, то и страна наша пришла бы к войне в более готовом состоянии, и фашисты не захватили бы так быстро ее западные территории. Ведь мой отец там находился в первый день войны – именно в Белоруссии. Он видел, как немцы просто [беспрепятственно] проходили по территориям, потому что эти территории никто не оборонял.

У нас любят говорить о том, что Сталин победил немцев. Немцев победили русские люди и другие народы России путем невероятных жертв – руками своими они победили, безоружными, можно считать. Есть фотография у меня из газеты – первые дни войны, когда московская интеллигенция пошла в ополчение. Да они почти все погибли, там почти ни одного живого человека не осталось, потому что они все добровольно шли под пушки, все добровольно отдавали свои жизни. А в это время недоучившийся семинарист, окружив себя абсолютно бездарными политическими деятелями типа Ворошилова и Будённого, которые тоже не были военными специалистами, вообразил себя гениальным полководцем. Он допустил до Москвы фашистов, а после того, как все люди, объединившись, начали их бить, присвоил себе лавры победителя. То есть, конечно, это в высшей степени аморально – всё, что творилось военной верхушкой в годы войны. И, не было бы у власти такого человека как Сталин, конечно, совсем по-другому сложилась бы история Второй мировой войны. Значит, на нее тоже нельзя смотреть однозначно.