Текст книги "Deja Vecu [Уже пережитое]"

Вместо предисловия.

Не торопясь упасть

Кружится пестрый лист

Бегают стрелки глаз

По циферблатам лиц

И отмеряя путь

И назначая срок

Будто бы невзначай

Новый начни виток…

      А. Романов

Часть первая

Движение вдоль одной прямой.

Глава 1

Возраст: 21 год

Место: Москва

Думаю, стоит начать с самого начала.

Был обычный январский понедельник. Да-да, мои благодушные, душно благие и благодушительные критики и эстеты слова – именно обычный. Пусть даже и не думают кричать ноту протеста любители заумных словооборотов и самодельные философы-гуманисты про то, что якобы каждый день бесценен в своём многообразии неповторимых мгновений. Мол, эти моменты творят нашу жизнь, и из-за своей уникальности каждый из них бесценен.

Ответственно заявляю – чушь! Уж я-то в этом кое-что понимаю, поверьте. Просто наберитесь терпения и сами поймёте природу моей уверенности.

Этот день был самым что ни на есть обычным и серым. Январь выдался на редкость чавкающе-слякотным, его небо накрылось мокрым снегом, а у асфальта постоянно задувал влажный ветер, похожий на далёкое эхо морского бриза. Прибавляем в условия внешней среды похмельную вялость от выходных, разбавляем её катастрофической ленью, вперемешку с сонливостью и получаем на выходе кошмарный коктейль под названием «начало рабочей недели».

Одним словом – жуть.

В десять часов утра этого понедельника я сидел у огромного окна кафе и наблюдал за беднягами, которые снаружи боролись с зевотой, погодой и бесконечным Московским движением. Это самое движение имеет одну закономерность: куда бы ты ни пошёл, где бы ты ни оказался, ты будешь осуществлять свой ход в противоток. Лично я уже справился с зомбирующим людским потоком метро, и имел честь наблюдать улицу, сидя за уютным столиком и потягивая ароматный латте за счёт своей фирмы. То есть фирмы, где я работаю. Корпоративная этика не позволяет нашим начальникам отпускать своих сотрудников на деловые свидания без наличных. Ну, имидж компании, внешние атрибуты успешности и прочая лабуда.

Один-ноль в мою пользу!

Моя сверхзадача на этой встрече – уговорить представителя фирмы поставщика продавать нам сырьё по заниженным ценам. Эта миссия бесконечно важна для фирмы, и, естественно, абсолютно безразлична мне. У моего оппонента цель, соответственно, противоположная. Поэтому на десерт я получаю прилизанную устную презентацию, нудную до неприличия. К сожалению, «пиджак» сидящий напротив меня, считает иначе.

– Александр, – это он мне. – Поймите, для «СтройМатВероника», будет оптимальным решением заключить с нами «долгоиграющий» договор о сотрудничестве. Это сэкономит ваше время, и убережёт нас всех от ненужной «бумажной» волокиты. А такое сотрудничество возможно лишь при той сетке расценок, которую я вам высылал на прошлой недели.

Стоит ли уточнять, что цены не понравились моему начальству? Вот именно поэтому я пал жертвой этого монолога. Зато кофе бесплатный и заведение неплохое.

Один-один, пока ничья.

– Условия «долгоиграющего», как вы выразились, контракта, действительно очень удобны. Но проведенный мониторинг ваших цен, и цен рыночных продаж на сегодняшний день, показал, что ваши расценки неприемлемы для нашей фирмы. Мы готовы на сотрудничество с вами, но только на условии, если нам будет предоставлена некая скидка.

«Мхатовская» пауза. «Пиджак» делает глубокий вдох, складывает руки на груди и уходит в себя. О чём он думает мне неизвестно (и если совсем на чистоту, не очень-то и интересно), но глубокую затяжку воздуха делаю и я. Аромат кофе, смешавшийся с пряностями и сигаретным дымом врывается в мои лёгкие, и я понимаю, что здесь ещё появлюсь, но с более приятной компанией и совершенно по другому поводу.

Через минуту разговор возобновился, и несколько разочарованный (понятное дело почему – целая «мини-презентация» прошла впустую, а моя крепость так и осталась неприступной) собеседник предлагает отложить вынос решений на неопределённый срок. Ну вот и славненько, избавлюсь от сия компании быстрее, чем ожидал.

Ура!

Совершенно ясно, что я составляю армию офисных московских трудяг. Надо признать, что сравнение с армией абсолютно уместно, поскольку стоит заменить названия и мы будем точь-в-точь как военные.

Дресс-код на официальную одежду – обязаловка по форме.

Пятиминутки – построения.

Должности – наши звания.

Причёски и общение на работе строго по корпоративной этике, иначе говоря по уставу. И устав, кстати, у нас тоже имеется.

Моё «поле боя» – это стол, компьютер да телефон. Оружие – ручка и блокноты, записные книжки и стикеры. В этот понедельник «сражаться» я начал после обеда, то есть в час дня моё тело принимало вертикально-горизонтальную форму в кресле перед интернетом. Коллеги тихо переговаривались со мной через ICQ, по офису мирно распространялся гомон телефонных разговоров. Обычная «полевая обстановка», ни какая гроза не могла меня выбить с «боевого поста».

Кроме звонка начальника.

– Саш, – пробасил он в трубку телефона. – Зайди ко мне.

Одним моим именем он сказал больше, чем его сухая интонация голоса. Всё элементарно – если он хочет поговорить или просто чем-то доволен, то звучит твоё полное имя. Когда дело обстоит иначе, то он начинает объясняться кратко, и сокращает имена до панибратского неприличия. Следуя элементарной дедукции (элементарно, Ватсон!) делаю вывод, что меня сейчас будут линчевать, и, скорее всего, из-за сегодняшней встречи.

Ну, на ковёр, так на ковёр. Нам, «батракам», не привыкать.

Через десять минут в кабинете у Павла Викторовича я переминаюсь с ноги на ногу, пока он якобы закончит с каким-то официальным письмом. Из всех в офисе только у него стоит кондиционер, из-за чего в кабинете этого эгоиста всегда прохладнее, чем у нас. Да и темнее к тому же, не знаю почему. У нас даже шутливо называют этот кабинет «склепом», а его самого «упырём».

А вдруг, как говорится! Чем чёрт не шутит?

– Саш, – он отвернулся от своего монитора и обратил свой непроницаемо-каменный взор на меня. – Расскажи-ка мне, какие функции ты должен выполнять, как работник коммерческого отдела?

– Ну, – чешу нос и непроизвольно откашливаюсь в кулак. – Я должен налаживать контакт с поставщиками и клиентами. Э-э, контролировать всякие процессы…

– Достаточно. Ты не на экзамене. У тебя сегодня была встреча. Как она прошла?

Во-во, именно этого я и ожидал.

– Да нормально, вроде…

– Нормально? Нормально?! Ты должен был сбить цену, и, как ты сказал, «наладить контакт» с «ДомЦементСервисом».

– Ну, их этот… Их менеджер сказал, что они подумают… – мой голос осип, а ладони вспотели. Как в школе, ей богу!

– Подумают?! Мне звонил их гендир полчаса назад, сам Кулачёв, и сказал, что они откладывают решение о совместной работе. Это они так думают? Ты должен был договориться, а не говорить «нет».

– Понимаете, просто…

– Нет, не понимаю. Ты жрущий «трафик» разгильдяй, а не работник. Это не первый твой «упущенный» поставщик. А это убыток! Ты понимаешь, что работаешь нам в убыток? Вот, чем ты сейчас занят на рабочем месте?

– …

– Как не подойду, ты всё время ничем не занимаешься! Постоянно. Знаешь, мне это надоело. Значит так, заводишь с этого дня ежедневник и каждый, слышишь, каждый свой рабочий час расписываешь по пунктам. Будем тебя перевоспитывать с нуля.

Вот так, начиная со одного «упущенного» поставщика, мы перешли на моё перевоспитание. Превосходная, просто потрясающая логика начальника.

– Я могу?…

– Да, иди! – Он вновь прилип к экрану. – Если ты будешь и дальше совершать ошибки за ошибкой, то в учебный отпуск на сессию тебя никто не отпустит. Ты же у нас на очном вечернем? Ну вот и замечательно. Будь всегда собран, ответственен и постарайся больше не совершать ошибок.

Последние слова он сказал скорее себе, чем мне, но вот ведь сволочь, нашёл чем шантажировать! Три года «вечернего» института коту под хвост (может конечно и кошке, но это уже дело вкуса). Это обидно, и даже более чем. Да и про «ошибки», ну неужели я так часто «косячу», что достоин слышать такое в свой адрес?

От такого стресса мне нужна была срочная моральная реабилитация, а везде где работают люди, этой чудесной функцией обладает только одно место – курилка.

– О чём с тобой «упырь» говорил? – вместе со мной, как правило, ходила курить Леночка. Подчёркиваю, ни Лена, ни Елена Сергеевна, а именно Леночка. Надеюсь этого вполне достаточно, что бы в дальнейшем не описывать её цвет волос, манеру говорить, какой длинны у неё юбка, что за книги она читает и вкус её сигарет. Наши диалоги протекали следующим образом: я ей рассказывал о своих проблемах насущных, а она отпускала длиннющие комментарии; Лена повествовала мне о своей личной жизни – я кивал (мычал, угукал, смеялся, хмурился… В общем, по ситуации). Темы совершенно не пересекающиеся, но это не мешало нам вести приятельские отношения на работе.

– Ругался, – говорю я. – Сказал, что на сессию не отпустит.

Глядя на меня она делает затяжку и глубокомысленно, на сколько это возможно в её случае, молчит. Она ждёт продолжения, но его не последует. Я вообще не многословно глаголю о своих промахах.

– За что ругал-то? – берёт она инициативу.

– Да так. Сказал, чтобы я ежедневник завёл.

– Ну и что же тебе мешает? Начни прямо сегодня! Ты ведь сегодня на встречу ходил? Вот напиши там: в десять часов там-то и там-то встреча с тем-то и тем-то. И так всё распиши, а потом в конце дня все пункты зачеркнёшь. Мне тут в интернете посоветовали так делать. Только про число и месяц не забудь, а то я тебя знаю.

Блин, и она туда же!

– Да уж, спасибо тебе, Лен. «Упырь» мне мозги промывал по поводу ошибок, и вот ты теперь про это…

– Ой, да брось, невозможно жить и не совершать ошибок. Ты же знаешь.

– Лена, это называется фатум. Всё предрешено…

– Я не об этом…

– Подожди! Каждый наш шаг как бы уже предрешён, правильно?

– Именно так я бы…

– Ну если с точки зрения фаталиста.

– Если только так.

– Так вот, – вошёл я в раж. – Если что-то на свете «должно» случиться, то оно случится. И вот эти самые наши ошибки, это ни что иное, как следующий шаг «судьбы». Развитие событий, последствия которых влияют на наше будущее. Но, вот, к примеру, в шахматах можно просчитать следующий ход противника, почему и в жизни нельзя так сделать?

– Наверное можно. Только для этого нужно знать, что будет потом. А это невозможно. Наша жизнь слишком непредсказуема.

Я тушу, точнее жестоко давлю свой окурок в пепельнице, жалея о том, что не обладаю даром прорицания.

– А ты фаталист? – спохватилась Лена и тоже затушила свою сигарету.

– Наверное, да.

Беседа о «вечном» в часы рабочего дня – что может быть банальнее? Продолжение было под стать началу, ничего сверхъестественного и непредсказуемого. До шести часов я совершил несколько телефонных звонков, сделал вид, будто создаю какие-то документы на компьютере, и разбил-таки в ежедневнике весь свой рабочий день по часам. Сделал именно так, как мне посоветовали – аккуратно вывел число с месяцем в углу справа, напротив каждого события поставил время, и даже некоторым сделал комментарии в скобках. В общем снова почувствовал давно ушедший неприятный привкус жизни первоклассника.

Так меня и застал уходящий по своим домашним нуждам Павел Викторович.

– Во-во, – сказал он, чуть склонившись надо мной. – Теперь будешь наперёд своё время планировать.

Улыбка послушного дебила расплылась у меня по лицу.

– Стой, – «упырь» снова склонился надо мной. – А что это ты в конце ежедневника пишешь? Почему не в начале?

Опять ему всё не слава Богу! Почему каждый раз он чем-то не доволен? Клеймо на мне, что ли?

– Я просто решил пока такой завести…

– Всё у тебя через… – закатив глаза мой мучитель удалился в сторону выхода, и через пятнадцать минут настал мой черёд бежать с места боевой славы.

Рванув в недра метрополитена через сорок минут я оказался возле долгожданного дома. Но не своего. Если орудовать метафорами по полной, то я являюсь партизаном собственной жизни и делю свои будни на два лагеря – дом с моими родителями, и её отдельная съёмная квартира. Почему она живёт отдельно от своих, рассказывать не буду, просто у них так заведено. Сегодня был по расписанию «день с ней» со всеми вытекающими. Пусть каждый думает в меру своей необузданной фантазии, что же это за такие «вытекающие», я же лично предпочитаю об этом молчать. Так томно, знаете ли, молчать, глядя куда-то вдаль, улыбаясь себе под нос.

Сидя на диване перед телевизором, после всех «разговоров вежливости» и красноречивого пересказа обычного понедельника, я вспомнил об одной вещи, которую забыл сделать на работе. На этом моменте, именно с дивана в десять часов вечера, моя жизнь перестала быть обычной. Когда бледный понедельник подошёл к концу, и, судя по всему, предвосхищал такой же безликий вторник. С этого места мои заявления о нудности и серости аннулируются. Это не значит, что этот день пройдёт и наступит другой, просто наша жизнь слишком непредсказуема, как сказала Леночка.

– Ань, – ору с дивана имя своей девушки, по-моему даже очень хорошее имя, как тысячи других, единственное в своём роде. Каждое имя для кого-то становится единственным, можно сказать «судьбоносным». Как, например, Надежда или Анастасия, Кристина или Юля. Как там пел Утёсов с винила? Унося покой и сон. – Ань, чем у тебя так пахнет?

– Да это рыба подгорела, – доносится с кухни.

Этой рыбой уже весь дом пропитался и запах в нос врезается словно игла, но сказать об этом при входе в дом я посчитал верхом неприличия. Зато орать об этом с дивана – очень даже позволительно.

– Не дождалась меня, пресноводная?

– Ну да, – улыбаясь, подошла Анюта, вытирая руки о полотенце лежащим на плече. – Чего там показывают?

– Ничего хорошего. Не принесешь мне мою сумку?

– Берёшь работу на дом?

– Ага, домашнее задание буду делать, а то родители наругают.

Аня принесла мою сумку и плюхнулась рядом, привычным движением положив руки мне на плечё. На мгновенье воцарилась такая сиюминутная идиллия, ради которой хочется жить.

– Родители это хорошо, – вздыхает она. – Я наверное через месяц съезжаю.

Плохая новость, это означает, что видеться мы будем крайне редко. Катастрофа!

– Но почему? – спрашиваю я и достаю ежедневник.

– Что-то у них там с деньгами как-то не ладится.

– А меня грозятся на сессию не отпустись.

– Ты уже говорил. Да, это печально. А ты к сессии-то готов? Она ведь уже скоро?

Мой глубокий вдох красноречиво ей рассказал обо всём, о чём я молчал.

– Да уж, всё у нас здорово – ты менеджер в компании на средней зарплате, и студент под вопросом. Я скоро съезжаю, и хрен знает, чем всё это обернётся.

– Всё будет хорошо, – универсальный ответ мужчины на всё, что бы не случилось. Банально, но в большинстве случаев действительно помогает.

Аня погладила меня по плечу и начала рассматривать книгу в моих руках.

– Откуда у тебя это? – нахмурила она свои очаровательные бровки. – Я раньше у тебя не замечала этой книги.

– Да я никогда и не вынимал её из сумки. Помнишь, две недели назад я домой на такси вернулся?

Она кивнула.

– Мы тогда загуляли на новогоднем корпоративе. У Китай-города. И меня что-то «торкнуло» одному погулять. Пьяным «вдрызг». Ну и заблудился я в этих грёбанных переулках. Холодно, пустынно, короче «брр». И вдруг натыкаюсь на какой-то магазинчик. Я даже продавца помню смутно. Забежал я туда погреться, а вышел уже с этим.

Мы пролистали странный ежедневник в кожаном потрёпанном переплёте. Слово «странный» очень мягкое прилагательное в адрес этого предмета. Весь исписанный и почёрканный. Даты, оставленные предыдущим владельцем, не соблюдали ни какой хронологической последовательности. Некоторые события были написаны несколько раз подряд и зачёркнуты. Этот человек был либо ярко выраженным склеротиком, либо постоянным клиентом «Жёлтого дома».

– Зачем ты его начал?

– Какая ты всё-таки не экономная у меня. Тут осталось ещё несколько страниц, а эта штука мне стояла почти всех новогодних сбережений.

– Что??? Ты отдал за это…

– Я же говорю, пьяный был.

Стукнув меня по плечу, между прочим, очень больно стукнув, Анька отвернулась с миной на лице. С укоризненно назидательной миной, уж она это умеет. Игнорируя поведение своей благоверной, я перелистываю на страницу, где была моя запись, беру ручку и на секунду задумываюсь.

– Что ты делаешь? – забыла о мине Аня.

– Буду зачёркивать события этого дня. Ведь они уже прошли.

– Тогда сделай запись обо мне. На десять часов вечера.

Я послушался и написал «У Ани на диване перед телевизором». Так, забавы ради. Как полноправный обладатель этой книжки, я имею право на такие глупости.

Обычный понедельник, усталость, запах рыбы, диван, Анька повисла на моём плече, и что-то бормочущий телевизор.

Я заношу руку над первой своей записью.

Аня прижалась ко мне, и её нежное дыхание приятно щекочет мне ухо.

Прощай понедельник, говорю я сам себе, и зачёркиваю запись о встрече в кафе.

Глава 2

Возраст: 21 год

Место: Москва

ШМЯК

Хотелось бы заострить внимание, что это похоже ни на «трах-тара-рах», ни на «ба-бац», и не в коем случае ни на «бум». Именно ШМЯК. Нечто подобное можно почувствовать, когда быстро едешь и смотришь в окно. И вот закрываешь глаза на несколько секунд, а открыв, видишь совершенно другой пейзаж. Такое своеобразное моргание с затяжкой. Только в моём случае, моргаю не я, а моргают мной. Мягко и легко моргают всем моим естеством. Как это ещё описать? Только ШМЯК.

И так, ШМЯК!

Запах кофе вперемешку с какими-то специями и табачным дымом врывается в мои лёгкие. Никакой усталости и сытости от Анькиной еды и в помине нет. Только негромкий шум немногочисленных посетителей, витрина с утренней зимней Москвой и «пиджак» напротив меня.

– Александр, поймите, для «СтройМатВероника» будет оптимальным решением заключить с нами «долгоиграющий» договор о сотрудничестве. Это сэкономит ваше время, и убережёт нас всех от ненужной «бумажной» волокиты. А такое сотрудничество возможно лишь при той сетке расценок, которую я вам высылал на прошлой недели.

В одну секунду мой разум сделал такой кульбит вокруг своей оси, что меня чуть не вытошнило безумной лихорадкой в бездну своего сознания, и мой организм оказался куда слабее, чем я ожидал. Это не оправдание, просто мой рот сам открылся и изрёк:

– Ни хуя себе!

От такой неожиданной реплики мой оппонент подавился собственным кофе, и вытаращил на меня глаза. Улитки с глазами над головой? Ни чего общего! У «пиджака» зенки вылетели куда дальше, чем у фаворитов французской кухни. Передо мной, остолбеневшим и еле дышащим, на столике лежал в открытом виде тот самый ежедневник. Только мои записи чудесным образом переместились с последних страниц на первую. Все остальные листы оказались девственно чистыми.

– И-зви-ни-те, – выдавливаю я из себя. – Мне что-то… Что-то мне не хорошо…

– Да, заметно.

Не давая повода сомневаться в своём состоянии, я схватил ежедневник с ручкой и побежал в туалет. Взгляд, коим меня провожал «поставщик», оставался таким же «офонаревшим».

Запираюсь на щеколду и сажусь прямо на пол.

– Не может быть, – бубню себе под нос. – Невероятно, чушь какая-то!

Любой имеет право назвать свою жизнь «чушью», а то, что с ним происходит «полным бредом». Но мой случай уникален – это был очень логичный и последовательный абсурд, и это было не самое страшное.

Страшно другое.

– Значит просто зачеркнуть и…

Взяв ручку, я трясущейся рукой зачеркнул последнюю запись об Ане с её диваном.

ШМЯК

Запах рыбы и приятная усталость от рабочего дня в мгновение вдавились в мой бедный организм. Диван, на нём я, передо мной раскрытый ежедневник с одной заполненной страницей.

Страшно то, что всю жизнь я был исключительным атеистом и скептиком, мой мир строился на разуме и материальности. Что нельзя было потрогать, того для меня не существовало. А эта наглая книжонка в секунду перевернула все мои представления и убеждения.

Катастрофа!

Анька вышла с кухни всё с тем же полотенцем на плече и уставилась на моё обалдевшее лицо.

– Саш, что с тобой? У тебя такое лицо, как будто ты призрака из прошлого увидел.

Или из будущего.

Ох, уж эта женская интуиция, нет ей препятствий, нет преград. Ведь и не утаишь перед ней ничего, не скроешься от неё в тёмных переулках скользких отговорок. Куда уж нам, представителям сильного пола, справиться с силой женского феномена.

– Да нет, всё в порядке. Я просто устал очень.

– Как-то ты быстро устал. Пять минут назад был бодрым как суслик. А что это ты читаешь?

– Ну… Знаешь… – всё правильно. Она видела ежедневник в десять пятнадцать, а меня вернуло ровно в десять часов вечера. Получается, что она ничего у меня не спрашивала и ежедневник не видела. – А это так, ежедневник. Сегодня завёл.

Спал я плохо.

Точнее почти не спал.

Если совсем честно, то я делал вид, что спал. Когда Анька уснула, я сразу полез в ежедневник. Тот с невозмутимым спокойствием каменного булыжника манил меня сделать в нём запись. А вдруг получится ещё раз? Часа два я просто смотрел на его страницы, которые чудесным образом избавились от старых записей. Затем положил рядом с кроватью на тумбочку.

Но наглая книжонка не унималась и звала меня своим безмолвием. Продолжалась экзекуция час-полтора, потом я не выдержал. Ну действительно, зачем отказывать, когда тебя очень просят? Особенно, когда упрашивает тебя не кто-то посторонний, а упрашиваешь сам себя именно ты.

Вторую страницу я расписал по часам. Просто предположил, как будет проходить вторник, а поскольку проходят мои будни до крайности однообразно, это было совершенно несложно. Писал я быстро, рука дрожала, ладони взмокли, кардиограмма то и дело выписывала график параболы. Глаза впились на кривой подчерк, появляющийся по велению моей руки. Час – событие, час – событие. Так, наверное, пишется судьба каждого человека – впопыхах, криво, сумбурно, нелепо. Хотя про всех сказать не могу, а вот про себя, с точностью на сто процентов.

Как только вторник был закончен, я спрятал ежедневник и лёг ждать пробуждения. Утро началось как обычно, если не считать, что ночь была совершенно бессонной. Кофе, метро, пустой офис, всё как у людей. В дороге меня знобило от мысли, что книга больше не сделает возврата меня. Мысли были только о работе, потому что первой записью значилось «9:00 – на работе». Компьютер я не включал, даже не разделся толком, просто посадил своё дрожащее тело и стал ждать, когда же наступит девять утра. Картина, как говорится, маслом. Живая иллюстрация нервного истощения и перевозбуждения в одном флаконе.

– О, первым пришёл! – Павел Викторович, он самый замечательный начальник «вслух», потому что всё замечает и сразу же толкает речь о том, что видит.

– Да, вот решил сегодня…

– А что это ты в одежде сидишь? Компьютер выключен. Видимость создаешь? – ожидаемая реакция. – Как был ты лентяем, так лентяем и остался, ничего на тебя не действует, ни-че-го…

Договаривал «Упырь» свои наблюдения и умозаключения уже в кабинете. Ну и хрен с ним. Главное, что девять часов наступили пятнадцать минут назад.

Я взял ежедневник и раскрыл его.

Пришла пора Фродо надевать украденное кольцо.

Глубоко вздохнув, я зачеркнул первую строчку на второй странице.

ШМЯК

Ничего не поменялось. Пустое офисное помещение, тишина выключенных компьютеров, лёгкая дрожь в теле. Неужели не получилось? Передо мной лежит раскрытый ежедневник с зачёркнутой строчкой. Всё-таки не оправдались мои наилучшие ожидания, и чудо так и не произошло.

– О, первым пришёл!

От неожиданности я даже подпрыгнул на стуле.

Голос Павла Викторовича, звучащий с прохода, возвестил об удачном исходе проведённого эксперимента. От такого фарта меня подхватила волна эмоций, и речь брызнула фонтаном на бедного начальника.

– Только-только вошёл, вот даже раздеться не успел. Вчера я о многом подумал и готов к переменам, Павел Викторович. Разрешите приступить к работе немедля ни секунды.

– Ну, э-э, приступай.

Началась новая эра! Эра безошибочных поступков и тотального контроля над своей судьбой. Вчерашний разговор в курилке про фатум и судьбу теперь не имеет никакого значения. Теперь я сам – фатум.

Прошёл час, и люди начали заполнять собой пространство рабочего помещения. Каждый считал своим долгом при входе сказать «Ну и погодка!» и «Вот намело!». Затем был общий кофе у столика с чайником и обсуждения всего того, что никак не касалось работы. Заурядное начало обыкновенного вторника.

А я ждал. Ждал возможности воспользоваться своим волшебным «артефактом». Повторно проживать до жути скучное утро я не собирался, нет во мне наклонностей мазохиста и скрытых патологий, клинические психологи могут спать спокойно.

– На «пятиминутку» идёшь? – шпионским полушёпотом спрашивает меня Леночка.

– Конечно, куда я денусь! А ты готова к экзекуции?

– Не-а! Поставщики, скоты, никак цифры не пришлют. Не могу же я их из головы взять.

Ну да, твоя голова и цифры вообще вещи несовместимые, а тут их надо ещё и придумать. Ужас!

– Аналогично. Придётся идти на удачу.

– Как всегда.

Через пятнадцать минут мы со всеми сотрудниками нашего отдела находились в кабинете нашего дорогого и многоуважаемого «Упыря», который распинал нас, аки инакомыслящих грешников. Костёр его изысканных пыток был горяч и неотвратим.

– Чем вы занимаетесь?! Вы мне должны говорить последние цифры. Вы мне, а не я вам. Не можете взять их до планёрки? Так приходите на работу раньше. Вы получаете зарплату и не отрабатываете её!!!

Шоу не для беременных! Голос гремит как пушка, слюна брызжет, губы улыбку потеряли раз и навсегда, живот то и дело подпрыгивает от переизбытка эмоций. Одним словом – упырь. В процессе совещания он сам нам рассказал всю информацию, которой не было у нас. Схема проста до безумия – он, как начальник, общается с такими же высокими чинами нашего направления, и они выдают ему последние сводки по всем интересующим вопросам. Мы, простые смертные, просто-напросто не можем получать эту информацию так быстро. Наша Голгофа была скорее для проформы, нежели для действительного сбора цифр.

– Всё, – говорит Павел Викторович, – идите и работайте. После обеда каждый ко мне с отчётом. По очереди.

И мы, конечно же, сгорбили свои спины к выходу стараясь не шуметь.

Вот здесь меня и осенило. Цифры то он нам сказал!

– Павел Викторович, – останавливаюсь я в проходе. – Вы урод! Нет, ты просто упырь! Наша зарплата – единственное, что нас сдерживает от того, чтобы не сказать тебе «пошёл в жопу». Ты пользуешься своим положением, удовлетворяя свои маленькие и грязные потребности, чтобы хоть немного побыть выше других. Чтоб тебя геморрой замучил, ублюдок несчастный!

Под конец монолога я сорвался на крик, а все мои коллеги замерли на месте, словно восковые фигуры Музея Мадам Тюссо. Тишина повисла гробовая, любая звукозаписывающая студия позавидовала бы. А я, как ни в чём не бывало, направился к своему рабочему месту, где лежал ежедневник. Коллеги одаривали меня такими благодарными взглядами, что я чувствовал себя мифическим героем, сразившимся с драконом.

Когда я сел за стол и раскрыл книгу, ко мне выбежало «побеждённое чудовище» размахивая руками.

– Таимкин, ты… ты…

Слова у него, очевидно, закончились от прилива праведного гнева. Вчера этот доморощенный перевоспитыватель был намного сдержаннее в общении со мной. Сейчас «Упырь» явно собирался меня побить.

– Павел Викторович, – он уже в двух шагах от меня. – Идите в жопу!

Сказав это, я помахал ручкой прямо у него перед носом.

ШМЯК

Леночка бороздит просторы социальных сетей, кто-то допивает третью кружку «чёрной смерти», а Павел Викторович ещё и не собирается напоминать о себе. До совещания оставалось пятнадцать минут.

Отлично!

– Ленка, чем занимаешься?

– Ну, как тебе сказать… – нехотя отрывает она свой взгляд от монитора.

– У нас «пятиминутка» скоро будет. Ты готова?

– Нет, конечно! Мои ещё и на работу-то не пришли, откуда я цифры возьму?

– Значит слушай сюда…

Рассказывая Лене оперативную информацию, ловлю себя на мысли, что объём моей памяти слишком мал. Я смог передать лишь последние сводки и только в общих чертах, без уточнений.

Но и этого хватило!

Многие не обладали и толикой этой информацией, естественно, кроме Павла Викторовича. Он никак не выдал своего удивления, услышав наш «приблизительный» отчёт. Я вообще сомневаюсь, что он заметил наши сводки. Единственное, что он сделал по отношению к нам с Ленкой, то это взял и отпустил раньше всех, помиловав с барского плеча сухое и басистое «Идите, работайте!».

И мы пошли. В курилку.

– Ладно, – после жадной затяжки начала Леночка. – Про твоих поставщиков я промолчу. Это твоё дело. Но откуда ты мои цифры узнал?

– Ну…

– Ты что, контакт полезный приобрёл?

Фух, сама спросила, и сама же придумала вразумительный ответ. Обожаю ход её мысли.

– Ага.

– И кто? И где?

– Ну, понимаешь…

– Ты не можешь раскрыть контакт. Понимаю…

Обожаю!

После сокрушительной победы над начальственным «злом» был длинный-предлинный день. Если ночь не поспишь, день начинает становиться мучительно томительным, и мысли кружат в голове колючей вьюгой только об одеяле и подушке. В конечном счёте вечером я дополз до дома, бухнулся в постель и «отрубился».

Утром в среду я опять расписал день по часам, но на рабочем поприще результатов это не дало. День был пустой – отчитываться не пришлось, идти на собрания и всевозможные «бизнес-свидания» не надо, сплошь одни телефонные звонки, переписки в Интернет-ресурсах, да перекуры каждые двадцать минут. Можно было смело откидывать спинку кресла, закидывать ноги на стол и начинать храпеть в голос, никто бы не удивился.

А вот вечер выдался более занимательным.

Вечером я собрался к Аньке, и осуществил ради этого променад по магазинам и аптекам. Вино, еда, цветы и контрацепция – набор современного джентльмена, уверенного в своём будущем. Я же уверен не только в будущем, но и в том, что это будущее может легко поменяться местами с прошлым. Так что, я джентльмен в квадрате. Отужинав мясом с овощами, добавив на вкусовые рецепторы немного дорогого красного полусладкого, мы распечатали пачки с набором смола-никотиновых наполнителей и заполнили нашу кухню завесой сигаретной истомы. Как можно дополнить такую обстановку расслабленного отдыха? Только разговором по душам.

– Вот если тебя спросят, «Кто ты?», что ты ответишь? – тему для разговора выбрала она, так что с меня взятки гладки.

– Скорей всего отвечу, что я человек. Хотя, зависит от контекста.

– Хорошо, а какой ты человек?

– В смысле? Ну, хороший, наверное. Или нормальный.

– Нет, я не про это. Какой, в смысле значимый ли? Насколько значимый?

– Эм-м-м… – кто может понять эти хмельные разговоры? Только сами участники этих приватно-заумных диалогов, сдобренных плохой дикцией и затуманенными мыслями. Мы тому живой пример.