Текст книги "Князь Рус. Посланец Сварога"

16

С первых же минут подъема вверх по реке настроение Руса упало ниже плинтуса. Он рассчитывал дойти до запланированного места – района наибольшего сближения Дона с Волгой за два дня, но видя, с какой скоростью идет галера, быстро понял, что несколько ошибся в своих расчетах.

Под мерный бой барабана, задающий ритм, гребцы мерно взмахивали веслами, толкая судно вперед, но скорость из-за встречного течения оставляла желать лучшего, от силы десять километров в час. Это еще ветер дул попутный! И Рус с ужасом ждал, что этот помощник вот-вот исчезнет, очень уж ветер вел себя… ветрено. То так задует, то этак, постоянно менял как силу, так и направление.

Как бы там ни было, к вечеру, когда установился штиль и гребцы окончательно выбились из сил, пройдя чуть больше ста километров, дошли до места впадения в Дон какой-то крупной реки с правой (восточной) стороны. Рус лишь каким-то чудом вспомнил, что этот приток называется Маныч.

Результат, мягко говоря, оставлял желать лучшего. Ему оставалось надеяться, что не выбьется из общего плана за счет сэкономленных за счет шторма дней. Но что-то парню подсказывало, что выбьется.

«Завтра, если повезет и будем идти с прежней скоростью при попутном ветре, доберемся до Северского Донца, а это всего треть дистанции, если не четверть», – подумал он, окончательно падая духом.

По крайней мере становилось понятно, почему купцы предпочитают не соваться в речные акватории. Идея поймать языка-авара ему окончательно разонравилась.

– Всадники, – указал Славян рукой в степь.

В паре километрах от них действительно виднелись три всадника. Приблизившись к судну, они покрутились, посмотрели и ускакали обратно. То ли пастухи, то ли дозорные. Все-таки река – граница между территориями племенных союзов кутригуров и утигуров, а они сейчас на левом (восточном) берегу Дона, то есть в зоне ответственности утигуров. До этого момента аборигенов как-то не встречали, что даже удивительно.

«Но это не значит, что нас не видели», – подумал он, решая, как поступить.

Тут было два пути: или отчалить и переместиться на западный берег, или дождаться делегации от местных. Они ведь не обязательно проявят агрессию и попытаются захватить судно. С их стороны это будет слишком самонадеянно, ибо вряд ли смогут выставить больше полусотни воинов, да и должны понимать, что судно в любой момент может отчалить, оставив их с носом. А значит, с большей долей вероятности, следует ожидать мирного разговора и торговли. Рус уже продумал легенду.

Степняки числом в два десятка человек появились часа через два, к самому закату, когда все успели поужинать. Количество гостей и их спокойное поведение сразу дало понять, что боевых действий ждать не следует.

– Кто вы?! – спросил степняк лет сорока в богатом ламеллярном доспехе. – И что делаете на моей земле?!

– Купцы, уважаемый! – чуть склонился Рус, что специально переоделся в шмотки торговца, чтобы соответствовать выбранной роли.

Пришлось даже подискутировать на эту тему с братом и сестрой, заодно объясняя свои мотивы дружинникам, что также могли понять его не так.

– Я же не собираюсь становиться торговцем, это просто маска, военная хитрость…

Вообще не сказать, что Рус был полиглотом, но помимо ромейской греко-латинской мовы ведал и язык главных врагов славян – гуров. Собственно, не сильно он отличался от славянского, все-таки гуры – это те самые протоболгары, так что разница была как между современным русским и, скажем, белорусским языками.

– Торговец?

– Да. Торгую вином, маслом, тканями и всем, что только может принести прибыль.

– Не помню, чтобы торговцы заходили в реку…

– Я молодой купец, только начал свое дело, хоть отец и не пожалел средств на мое снаряжение, вон какой корабль дал, но все основные направления уже поделены между старыми торговцами, и вклиниться туда очень трудно и разорительно. Могут ведь и пиратов на меня натравить, чтобы избавиться от конкурента. Так что я, чтобы не разориться и получить доход, ищу новые рынки. И вот решил попробовать подняться по реке и попробовать вести торг с вами.

– Вот как? Это интересно…

«Ну еще бы, – хмыкнул Рус. – Не надо быть гением, чтобы понять выгоду тех, кто живет сильно выше по течению Дона, ведь все черноморское и азовское побережье контролируется живущими там родами, которым нужно платить пошлину за доступ к торговым площадкам, а то и откровенно враждебными племенами, вроде тех же аланов, кои могут просто ограбить. Так что если купцы будут сами пробиваться к ним, то это кочевникам только в радость».

– Приглашаю тебя к моему очагу испить вина, уважаемый…

– Меня зовут Томуз, сын Фарса, главы рода Калаус.

– А меня звать Оптил, сын Герасима.

– Приветствую тебя Оптил, сын Герасима, на моей земле.

Томуз слез с коня и поручкался с Русом, как было принято в это время, то есть не ладони сжимали, а в районе локтя или запястья. Сели на ковер, и Рус воздал благодарность Стрибогу, что направил легкий ветерок так, чтобы ядреную вонь прежде всего конского пота от кочевника сносило в сторону.

Впрочем, если быть справедливыми, то вонь от самого утигура не столь уж и сильна, по крайней мере какую-то гигиену эти кочевники все же соблюдали. Рус сам раньше вонял так же, если не мощнее. Это сейчас, когда он стал мыться при первой возможности, чужой запах стал чувствоваться резче. По поводу его частого мытья, кстати, на него его брат с сестрой, а также дружинники стали коситься, но пока не лезли. И с этим тоже еще предстояло что-то делать.

Ильмера, переодетая в служанку (для чего пришлось напомнить ей ее согласие выполнять все его распоряжения, какими бы они ни были, а то очень уж противилась отведенной ей роли), подала Томузу кубок с вином, едва удерживая на лице маску доброжелательности. Рус, мысленно хмыкнув, глядя на нее, первым отпил из кубка, хоть и пришлось пить то самое «свинцовое» вино.

«Ничего, проблююсь», – подумал он, тем более что для того и не наедался, плюс масла употребил.

Дальше потек малозначимый «ритуальный» разговор про стада, погоду, здоровье, жен, родителей, детей и так далее, и тому подобное. Если «ужать воду», то получалось, что воды как раз не хватает, солнце иссушило траву, отчего скот худой, а сами стада тают как снег под тем же солнцем весной. Приплод гибнет из-за нехватки молока, так что приходится убивать двух из трех телят, чтобы оставшийся был сыт. Степь и правда выглядела серо-желтой.

Так же для Руса выяснился один нюанс, чего раньше не знал ни реципиент, ни сам вселенец, а именно тот факт, что по крайней мере часть гуров, около трети, не чистые кочевники, а этакие полуоседлые, и многие рода вполне занимались земледелием. Что скотоводство у них челночное, с разделением на летние и зимние пастбища. Вот по ним-то засуха и жахнула, что называется, наотмашь, угробив элемент земледелия.

Но и чистых скотоводов тоже придавило, и они смещались со своих круговых кочевий на земли полуоседлых, из-за чего в степи то и дело шла перманентная резня племен между собой за лучшие пастбища.

«Тем самым стачивают свои силы перед угрозой со стороны авар, которые в конечном итоге воспользуются их ослаблением», – подумал Рус.

Впрочем, в этой части для него не было ничего нового. Так было, так есть и так будет еще очень долго.

Лишь когда они уговорили один трехлитровый кувшинчик и собеседник похорошел, стало возможно перейти на сторонние и более интересные Русу темы. В частности, он, напирая на свой торговый интерес, хотел узнать, кто где находится, у кого с кем какие отношения, ну и, конечно же, про авар.

– У меня есть не самые достоверные сведения, что эта река в одном месте, дальше на севере, очень близко сходится с другой столь же большой рекой – Волгой, что впадает в Каспийское море.

– О! Ты хочешь попасть в то море?!

– Да, другой водный путь через Кубань и Терек держат аланы, а они слишком жадны, да и путь не самый удобный: горный участок очень мешает, много по тропам не провезти, сами речки мелкие, особенно в верховьях. Так что мне очень хочется знать, что за рода и племена там живут. Знаешь ли ты о том что-то?

– Хм-м… – нахмурился Томуз. – Знаю, и скажу тебе Оптил, что в не самое удачное время ты решил открыть новый торговый путь.

– Что ты этим хочешь сказать, уважаемый Тормоз… э-э… Томуз?

– Через Волгу на наши земли то и дело пытаются пробиться чужие племена, мы с оногурами, что кочуют севернее, и савирами, кочующими на юго-восток, их сдерживаем… Даже аланы приходят с ними биться, так что обстановка для торговли не самая лучшая. Они не знают пощады, ибо жестоки, как бешеные звери, пьют кровь и поедают печень поверженных ими воинов…

«Это какими же надо быть отморозками, чтобы другие такие же не самые добросердечные люди обвинили тебя в звериной жестокости?» – поразился Рус, не обольщаясь в отношении тех же гуров всех мастей, коих ну никак не обвинить в излишней доброте, а что до крови и поедания печени, то он на это не сильно повелся, ибо обычное дело – очернить врага. Хотя кто их знает?..

И только спустя несколько долгих секунд до него, как до жирафа, дошло, и виной тому наверняка опьянение, что враги, о которых говорит Томуз, те самые авары, все еще не форсировали Волгу.

«Это фиаско, братан! – мысленно воскликнул Рус. – Про языка можно смело забыть. Поспешил я с этим походом…»

– Этой зимой, как только река покроется льдом, они наверняка снова попробуют вторгнуться в наши степи, – продолжил говорить слегка заплетающимся языком Томуз.

«У меня столько времени ждать нет», – думал Рус, лихорадочно пытаясь найти выход из сложившейся ситуации.

– А кутригуры участвуют в отражении набегов тех заречных врагов?

– Тьфу на них! – неожиданно взвился Томуз. – Предатели! Они сказали, что это не их дело! Ты слышишь, Оптил! Не их дело! Словно не понимают, что стоит тем врагам нас смять, как и их самих потом покорят!

Рус, думая о своем, с хмурым выражением лица понимающе кивал головой. У него даже возникла мысль самому «сходить за речку», но как бы хмель ни туманил разум, все же понял, что идея не из лучших. В принципе задумка осуществима, но времени на это уйдет столько, что пленник станет бесполезным. Он ведь нужен на вече.

«Проклятье, ну зачем я инициировал всю эту движуху, даже не обзаведясь хоть сколько-нибудь достоверной и полной информацией?! – пенял себе Рус. – Что мне мешало подождать хотя бы один год?!! Ведь правильно народная мудрость гласит, что спешка важна при охоте на блох! А в моем случае еще вернее сентенция о том, что поспешишь – людей насмешишь. Вот надо мной и поржут всласть все кому не лень!»

Сейчас Рус искренне не понимал, что на него нашло. Ведь ничто не мешало повернуть ситуацию так, чтобы затянуть процесс на год и даже два, а при необходимости и на три. За это время все доскональным образом изучил бы и действовал четко и размеренно.

Единственный вариант, что могло объяснить его не слишком адекватное поведение, помимо пресловутого «свинцовой тупизны» с перепадами настроения, это разбалансировка гормональной системы из-за неясного природного феномена, сопровождающегося вселением души из будущего со слиянием личностей, и, соответственно, негативное воздействие на мозг. Сейчас постепенно все приходит в норму, и то, что раньше ему казалось логичным и естественным, теперь таковым не видится.

17

– Может, пленники есть? – спросил Рус с надеждой, словно утопающий, хватающийся за соломинку.

Ну да, возникла мысль выдать пленника за какого-нибудь более-менее знатного воина. Правда, оставался вопрос со свидетелями в виде дружинников, что будут знать о подтасовке, но их можно… убедить, не без помощи своих способностей, время на это есть.

– Зачем тебе? – удивился и отчасти даже насторожился утигур.

– Язык выучу, чтобы можно было разговаривать и заключать договоры.

– А… ну да… купец… Нет, у нас нету.

– А у соседей?

– Не слышал. Всех их пленных забирают савиры и отчасти оногуры, ведь они соприкасаются с аварами. Они ведь и летом малыми шайками могут через реку перебраться для поживы, так что обмениваются пленниками…

Рус досадливо поморщился. И тут облом.

Наконец опьяневшего Томуза посадили на коня и повезли назад, подстраховывая с двух сторон, чтобы не свалился по пути.

Рус, проблевавшись в реку, сидел мрачнее тучи перед костром и жевал хлеб. Напротив сели сестра с братом. Они также знали наречие гуров, так что все понимали.

– Видимо, я что-то не понял из того, что мне открыл Сварог, поторопился, – ответил он им на невысказанный вопрос.

«Ладно, утро вечера мудренее», – решил парень и завалился спать.

Мудренее не стало. Что делать в этой ситуации, Рус по-прежнему не представлял.

«Есть правда маленькая надежда, что пленники из авар есть у аланов, можно попробовать купить у них», – мелькнула мысль.

У аланов сейчас имелась довольно специфическая мораль, унаследованная еще от сарматов, то есть пленных они не выкупали, а над калечными и особенно стариками морально глумились. Дожить до старости в их понимании – это признак трусости, иначе погиб бы в бою. Калека? Сам виноват, значит, был плохим воином, раз дал себя покалечить. Попал в плен – туда тебе и дорога, значит, такова воля богов, а боги плохого не делают, и раз они допустили чей-то плен, значит, избавили племя от паршивой овцы или что-то в этом роде.

Это потом, много позже, когда аланы встанут на край гибели, их отношение изменится, по крайней мере у части этого народа, ну и принятие христианства свою лепту внесло…

«Хотя могли продать ромеям, тогда нужного пленника нужно искать на рабских рынках Абхазии – Себастополиса», – размышлял Рус.

Приготовили завтрак, но поскольку предстояло идти на веслах, а не под парусом, то сразу не отплыли. Рабов никто голодом не морил, скорее наоборот заправляли их по максимуму, так что после приема пищи следовало немного подождать, чтобы еда хоть немного улеглась в их кишках.

К тому же сразу после еды начался процесс избавления от переработанного «топлива», принятого за предыдущее сутки, так что кожаное ведро, выбрасываемое Пиротом, регулярно вылетало на веревке за борт, а обратно в реку текло… В общем, в этот момент лучше было находиться подальше от судна и с наветренной стороны.

«Кстати о ветре… – невесело усмехнулся Рус. – Если бы верил в богов, то подумал бы, что Стрибог явно дает понять, что мне пора в обратную сторону».

– Куда поплывем, Рус? – спросил брат.

– Домой, Славян, – вздохнул он. – Стрибог послал нам для этого попутный ветер… Было бы глупо спорить в этом с ним.

Славян кивнул с серьезным видом.

Тут снова показались давешние кочевники и вместе с ним Томуз. Снова речи и приглашение посетить их стойбище, так сказать, с ответным визитом.

– Прости, уважаемый Томуз, не могу терять время, ибо сказано: время – деньги, кто теряет время – теряет деньги.

Впрочем, Томуз не сильно-то и расстроился отказу, ибо приглашение являлось чистой формальностью, он, собственно, приехал для торговли, желая приобрести вино. С деньгами в степи было не очень, так что на обмен предлагался натурпродукт: кожа, рога и шерсть.

Чтобы не выпадать из образа, пришлось садиться и торговаться. Можно, конечно, было плюнуть и отчалить, но это могло вызвать проблемы иного характера: агрессию с обстрелом судна из луков вдоль всего пути до выхода из Дона. Оно ему надо? А после того как сторговался на десять амфор, пришлось ждать товар.

«Тьфу ты…» – мысленно сплюнул в раздражении Рус, так как прибыть оплата должна была лишь ближе к обеду, и все это время пришлось общаться с Томузом и пить с ним вино. Правда, раньше товара прискакал гонец на взмыленном коне.

– Что такое, Уруп?! – вскочил на ноги Томуз.

– Беда, отец!

– Кто напал на стойбище?!

– Хвала богам, не на наше стойбище, отец! Прискакал гонец от хана Сандала! Подлые савиры предали нас, объединились с аварами и вместе напали на всех нас! Хан созывает воинов в поход!

– Куда они идут?!

– На нас! Гонец говорил, что враги уже возле соленого озера!

«Вот те на… – ошалело подумал Рус. – Похоже, я стал свидетелем вторжения авар?!»

– Можно подумать, что боги и впрямь любят меня, – все так же ошарашенно прошептал он.

– Так и есть, брат, – сверкнув глазами, сказала Ильмера, услышавшая Руса.

«Мне только фанатки из собственной сестры еще не хватает для полного счастья», – подумал он и обратился к кочевнику:

– Уважаемый Томуз…

– А?.. Что тебе, Оптил? Сделка заключена и в силе, плата скоро будет… – ответил утигур, поняв беспокойство «купца» по-своему.

– Нет, я не об этом…

– А про что?

– Найдутся ли у тебя кони для моих воинов?

– Зачем?

– Как я вчера говорил, мне не помешает несколько пленников из числа тех, кто теперь будет полностью контролировать Волгу, а теперь еще, будем честны, возможно, частично и Дон, там, дальше на севере, как раз в интересном для меня месте, чтобы изучить их язык, и для этого я готов участвовать в битве на вашей стороне, в одном строю с твоими воинами.

– Хм-м… Да, кони есть…

– Значит ли это, что ты согласен принять мой отряд?

– Да, конечно… Даже три десятка таких великолепных воинов нам не помешают.

– А где и как далеко находится это соленое озеро?

– Озеро прямо на этой реке, и скакать до него два дня быстрым ходом…

«То есть примерно двести километров», – оценил дистанцию Рус.

То, что озеро связано с рекой, его порадовало.

– Тогда гони коней для моих воинов к месту сбора войска, а я поплыву на своем корабле. Вы ведь все равно поскачете вдоль Маныча?

– Да.

– Тогда могу подбросить тебя и твоих воинов на своем судне до места сбора войска. Прибудете к битве свежими и полными сил, что позволит уберечься от вражеских клинков и, в свою очередь, зарубить большее количество врагов. Да и кони тоже будут не такими уставшими, что также немаловажно в схватке.

– Хм, благодарю. Думаю, я воспользуюсь твоим приглашением.

Ну да, он успел уже изрядно поднабраться, так что скачка в таком состоянии будет весьма болезненной, а тут такой отличный вариант добраться с комфортом! Грех отказываться. А задерживаться им нельзя даже на день, ведь они одни из самых дальних, к кому послали гонцов. Не успеют к битве, так и в трусости могут обвинить, со всеми вытекающими… А вытекает из тела виновных в таких случаях обычно кровь.

18

– Ты действительно собираешься участвовать в предстоящей битве? – с некоторым удивлением и сомнением в голосе спросила Ильмера, после того как Томуз отошел, чтобы отдать необходимые приказы своим людям.

Несколько кочевников из его окружения, вскочив в седло, умчалось в сторону стойбища.

– Намекаешь, что это война, мягко говоря, не наша и риск не оправдан?

– Да, я понимаю, что пленник из авар нужен, но его всегда можно купить у кого-нибудь после битвы.

– Это если утигуры победят…

– Тут все зависит от количества вражеских воинов, – включился в разговор Славян, что также явно не горел участвовать в чужой войне, хотя подраться любил, но с пользой. Драка ради драки его все же не очень привлекала.

– Продолжай.

– Все зависит от того, придут ли аланы и успеют ли к битве оногуры. Думаю, за ними тоже послали, но вряд ли успеют прийти многие, хорошо если треть. В общем, шансы устоять у утигуров и их союзников есть, хотя бы свести к ничьей, а значит, и пленниками обзаведутся.

– Все верно. Так что я сам еще не знаю, будем мы участвовать или нет. Мне на данный момент нужен законный повод оказаться в районе битвы, и там уже будем смотреть, что да как. Но ты сам ответил на свой вопрос: если утигуры с союзниками не проиграют, а сведут все к ничьей, то в плане пленников нам разжиться будет трудно…

– Авары с савирами также смогут кого-то пленить, и значит, проведут обмен, – задумчиво сказала Ильмера. – Разве что аланы не станут меняться.

– Именно. А что до аланов и возможности выкупить пленников у них, то никогда не знаешь, как они себя поведут, так что лучше рассчитывать на себя.

Брат с сестрой понятливо кивнули и больше не стали приставать с вопросами.

Все, в том числе Томуз с охраной, погрузились на галеру, и Клеарх завел ее в Маныч.

Течение у реки было весьма слабым, а через километров пятнадцать и вовсе перестало ощущаться, словно прошли некий барьер и оказались на озере. Впрочем, удивляться тут нечему, Маныч по факту и есть этакий запрудный водоем, ведь находился он в гигантской впадине. Правда, глубина этого водоема, несмотря на его значительную ширину, оставляла желать лучшего, то есть если идти по стремнине, все нормально, но вот берега на десятки метров поросли камышом и рогозом.

Благодаря попутному ветру и веслам шли ходко. Вдоль берега, поднимая здоровенное пылевое облако, скакал натуральный табун лошадей голов в триста, это воины рода ехали отриконь и гнали коней для Томуза с его воинами, а также для Руса и его дружины.

Отец Томуза, глава рода, выставил практически всех, кто был в состоянии сражаться, то есть пять десятков воинов. Остались лишь старики да юнцы. Рискованно, учитывая, что на правом берегу Дона живут враждебные кутригуры, а на севере пусть союзники оногуры, но… в степи союзники такие союзники.

На берегу то тут то там встречались небольшие поселения практически окончательно осевших утигуров. Они занимались земледелием и рыболовством, скот тоже разводили, но в основном мелкий, лошади если и были, то постольку-поскольку, вместо больших стад, чисто на случай боевых действий.

А вообще степь выглядела довольно пустынно. По крайней мере так казалось Русу, и он, чтобы определиться с этим вопросом, пристал к Томузу, пытая его на предмет численности тех же утигуров, прикрывая свой интерес торговлей, дескать нужно же знать перспективы. Ну Томуз ему и выдал, сколько и кто живет на определенной площади, давая расстояния в перелетах стрелы. В общем, Русу пришлось изрядно поднапрячься, чтобы перевести полученные сведения в понятные ему единицы измерения, и выходило, что тех же утигуров проживает порядка ста пятидесяти тысяч. Максимум двести.

Русу было сложно оценить, много это или мало. В абсолютных числах как-то не впечатляет. Но, может, степь просто не в состоянии пропитать больше… Скотоводство в этом плане гораздо менее эффективно, чем земледелие. Но тут выяснилось, что все несколько не так, как кажется. Беда постигла не только Западную Европу, но и степь.

– Раньше людей жило больше, но лет десять назад по степи прошел великий мор, вымирали целые рода… Наш род тоже тогда сильно пострадал, треть родичей отправились в мир духов…

– И на сколько больше было?

– В два, а, может, и в три раза.

Рус мысленно присвистнул. Но, собственно, быстро вспомнил, что уровень потерь на Западе примерно такой же, просто ему казалось, что степняки лучше защищены от этой напасти большей изолированностью общин. Оказалось, что казалось.

– А оногуры, кутригуры и савиры? Они тоже так же пострадали от мора?

– Кто как. Кутригуры как бы не больше нашего потерь понесли, до двух третей, а оногуры – меньше, там едва пятая часть погибла. Савиры примерно так же, как и мы, до половины.

– А сколько они по своей численности теперь?

Томуз невесело хмыкнул.

– У нас теперь у всех равная численность. Словно боги зачем-то решили уравнять нас в силах между собой…

«Не потому ли авары смогли в итоге перебраться через Волгу, что гуры и савиры сильно сократились в численности? – подумал Рус. – По крайней мере авары, скорее всего, чумного мора избежали благодаря тому, что почти не контактировали с миром Ромейской империи, и их должно быть много больше, а вот насколько – вопрос…»

Но если пофантазировать и учесть степные просторы за Волгой, то число получалось от полумиллиона до миллиона. Но последняя цифра его как-то смущала своей нереальностью. Это ведь сколько тогда смогут выставить воинов авары, если исходить из того, что мобилизационный потенциал любого социума – пятая часть населения? А если учесть еще престарелых после сорока пяти и недозрелых пятнадцати-семнадцати лет, то и четверть.

«Но нам и двухсот тысяч за глаза», – ужаснулся Рус.

Сто тысяч – чистый мобилизационный ресурс всех славян. Если очень поднапрячься, то можно выставить и двести. Проблема в том, что постоянно держать такую армию на границе невозможно. А ведь авары вберут в себя савиров, гуров и частично аланов. То есть фактически удвоят свою армию…

Еще Рус пытался понять, что заставляет кочевников биться армия против армии. Он этого не понимал ни раньше, в будущем, ни сейчас (впрочем, он до этого момента особо и не задумывался на эту тему). То есть зачем тем, кто атакует и имеет преимущество в силе, ждать, пока противник соберется в такую же толпу и начать махаться не на жизнь, а насмерть. Если уж получили стратегическое преимущество, то крушите врага разобщенным, пока есть такая возможность, забирайте скот, пленников… Или не все так просто? И выгоднее по каким-то причинам разбить врага в генеральном сражении?

Впрочем, если подумать, то тут просматривается явная комбинация. То есть сначала они вторгаются и так или иначе мощным ударом перемалывают часть врагов, в данном случае утигуров, часть бежит на запад, и армия вторжения останавливается, вместо того чтобы преследовать, развивая успех. Почему?

Ответ при ближайшем рассмотрении напрашивается сам собой – чтобы не открыть для удара собственные тылы, по которым могут ударить те же оногуры с севера и аланы с юга. Аварам, может, и все равно, их мирняк сейчас еще на той стороне Волги, но не их союзникам савирам, чьи рода остались практически беззащитными.

К концу второго дня, когда уже почти прибыли на место сбора войска утигуров, Рус заметил огромный дымный шлейф на полгоризонта.

«Вот, кстати, еще один метод остановить врага в степи и не дать ему атаковать только-только собравшиеся и пока еще малочисленные отряды противника», – понял Рус и недовольно поморщился, ибо только что разрушился один из его авантюрных планов по захвату языка.

Он думал вот так же пустить пал, заставить прижаться авар к реке и предложить какому-нибудь хану или там беку спастись на его судне… Увы и ах, такой простой и элегантный способ захвата пленника оказался нереализуем.

Армия утигуров встала на притоке Маныча – Егорлыке. Томуз тут же поспешил доложиться хану о прибытии своего отряда и звал к хану Руса.

– Не нужно, – отнекивался он. – Сообщи, что с тобой три десятка наемников, и я буду там же, где и ты. А захочет сам меня увидеть, то позовет, тогда и приду.

Томуз понятливо кивнул и ускакал в ставку хана – большой шатер, стоящий на невысоком холмике.

Что до армии, то Рус оценивал ее численность в двадцать – двадцать пять тысяч человек, может, даже тридцать, трудно оценить вот так, на глаз. В общем, это как раз та самая пятая, вся боеспособная часть населения, плюс союзники.

То есть и с той стороны вряд ли больше. Как он уже знал, савиры по численности равнялись тем же утигурам или оногурам, так что могли выставить порядка двадцати пяти тысяч воинов. Но всех, конечно, не пошлют, кто-то должен остаться охранять кочевья. Тем более что есть союзники, а значит, максимум выставили пятнадцать тысяч человек.

Авары. Вот сколько они выставят воинов, большой вопрос, но тоже вряд ли сильно много, до десяти тысяч. Почему так мало при потенциале в двадцать раз больше? Так им тоже надо охранять свой мирняк, оставшийся за Волгой. В боях здесь будет участвовать лишь авангард.

Рус вспомнил, что одновременно с образованием аварского каганата образовался тюркский. Эти самые тюрки были еще одной причиной помимо изменения климата, которая заставила авар перебраться через Волгу. В общем, так на так и выходило.

Пока Томуз общался с ханом, дружинники осваивали подогнанных им коней. Ну и сам Рус, естественно, тоже выбрал себе коня и вскочил в седло, задействовав рефлексы тела, ибо сознательно сесть на коня, чья сбруя не имеет стремян, он бы не смог.

«Твою мать! Стремена!!!» – возопил он мысленно.

Как-то мысль, что сейчас нет стремян, до сих пор его не посещала. Вообще он об этом помнил-знал из опыта реципиента и их своего будущего, опять же видел того же Томуза с его людьми, что также не пользовались стременами, но реальность была замылена другими проблемами, и этот момент проскочил мимо сознания.

Сидеть на коне сразу стало неудобно, хотя прежний Рус считался хорошим наездником. Чистый казак, осталось только башку обрить, оставив чуб. Но обновленная сущность явно чувствовала ущербность подобной посадки без опоры для ног. Коня требовалось крепко сжимать ногами и фактически лежать на его шее, чтобы не свалиться при хоть сколько-нибудь быстрой скачке. А стоит только начать поворачиваться туда-сюда, имитируя рубку и защиту от удара щитом, как начинаешь валиться в бок.

– Это абзац…

Он срочно потребовал кожаные ремни и принялся пробовать присобачить их к седлу, чтобы получилось хоть что-то, похожее на стремена.

– Что ты делаешь? – удивился Славян, глядя на эксперименты брата.

– Стремена.

– Что это? Зачем?

– Сейчас увидишь и даже опробуешь… Лучше, так сказать, один раз увидеть и опробовать, чем сто раз услышать.

В принципе ничего сложного в изготовлении стремян нет, ремень да петля на нем, так что уже через десять минут Рус вполне уверенно гарцевал на коне. Опробовали новинку Славян и Ильмера, пусть с оговорками и несколько неуверенно, но признав, что так действительно удобнее.

– Особенно хорошо, если начнешь сползать набок, можно упереться ногой, – сказала сестра, что из-за недостатка физической силы не всегда могла достаточно крепко сжать бока лошади ногами.

Этот момент, собственно, и решил дело: какими бы хорошими всадниками они все ни были, но проблема имела место быть для всех. Стали ладить подобное себе, а за ними и остальные дружинники, так же довольно быстро смекнувшие выгоду от такой новинки.

Рус же думал над тем, доводить новинку до утигуров с оногурами и аланов или нет? Признают ли они ее или посчитают блажью, а то и вовсе уделом слабаков, что не могут удержаться на коне? И такое вполне могло статься. В итоге решил не лезть со своим особо ценным мнением. Тем более что вряд ли кто-то станет заморачиваться нововведением перед сражением.

Приперлись наглые и шумные аланы, что, как и оногуры, стояли несколько обособленным лагерем от утигуров. Посмеялись, глядя на пытающихся приноровиться к езде со стременами славян. Так что стало окончательно ясно: предлагать им эту новацию – дохлое дело, не примут, ибо она для неумех и слабаков.

От людей Томуза, коих видели, как они спускались с галеры, аланы узнали, что прибыл купец с товаром, и решили прикупить вина. Аланы оказались весьма состоятельными ребятами и платили золотом, так что Рус не видел ни одной причины, почему бы не сбагрить им эту отраву, оставив лишь несколько амфор на тот случай, если захочет купить вождь утигуров, ссориться с ним из-за такой мелочи не стоило.