Текст книги "Князь Рус. Посланец Сварога"

Аланов он в своей прежней жизни видел не раз, причем вживую, и нынешние не походили на тех из будущего почти никак. Много светловолосых и голубоглазых, видимо, не окавказились, перемешавшись с армянами, грузинами и еще не пойми с кем.

Одоспешены, в отличие от оно– и утигуров, весьма неплохо, все воины сверкали железом и бронзой, кто в кольчуге, кто в чешуе, у других – ламинарные и ламеллярные доспехи, у самых знатных – кирасы и, конечно же, все в шлемах, причем большая часть с хорошей защитой лица и шеи.

Богатые воины и вожди и своих коней прикрыли доспехами, в основном кожей и роговыми пластинами, но были и металлические варианты, правда, и кони в последнем случае ого-го! Их можно было классифицировать как тяжелую конницу или прообраз таковой. В общем, впечатляли, отсюда и наглое, развязное поведение, ибо знали себе цену во всех смыслах этого слова.

Хан утигуров, как Рус и ожидал, общаться с каким-то залетным торговцем и тем более наемниками не пожелал, что, в общем-то, его всецело устраивало. Ни к чему это.

– Когда битва? – задал Рус единственно интересующий его вопрос у вернувшегося Томуза. Оно и понятно, долго он ждать не мог, и так едва-едва удерживается в графике.

– Скоро… Как пал окончательно уйдет, так враги и атакуют.

Рус понятливо кивнул. Если пал удался и прошел широким фронтом, то противник лишился еще и значительной кормовой базы для лошадей. Что-то они наверняка смогли отстоять, скажем, пустив табуны лошадей по краю пала, перепахивая землю копытами, или куда-то огонь просто не пошел, но теперь аварам и савирам тянуть действительно нечего. Как, впрочем, и гурам с аланами, ибо их стада сожрали всю траву в округе, и если задержатся, начнут голодать и слабеть.

19

Тянуть противник и вправду не стал. С самого утра, едва только успели позавтракать, забили барабаны и заунывно зазвучали сигнальные рога. Лагеря пришли в движение, словно в муравейники сунули ветку. Воины принялись лихорадочно облачаться в доспехи и седлать коней.

– Идут, – сказал Томуз, также с помощью своего сына облачаясь в броню.

Рус кивнул, он тоже видел несколько всадников, что мчались во весь опор с востока, поднимая пыльные шлейфы. Пока никого еще на горизонте не было видно, но зря панику никто поднимать не станет, что-что, а разведка у кочевников поставлена хорошо, благо, что близко подъезжать к противнику не надо, ибо степь тут ровна, как стол, и даже с малой возвышенности видно очень далеко. И если откровенно не зевать, то подобраться и ликвидировать таких разведчиков невозможно.

Славяне также принялись облачаться в броню. Даже Ильмера. Рус только мысленно махнул рукой: заставить сестру отказаться от участия в бою было невозможно, разве что запереть в каюте галеры, но это обида если не на всю жизнь, то очень надолго, а она в его дальнейших планах играла весьма серьезную роль, так что портить отношения неразумно. Напрямую, может, и не станет устраивать диверсии, но подгадить может.

Все, что он мог, это дать ей распоряжение:

– В схватку не лезь. Поняла? Твое дело – лук, прикрывай нас стрельбой.

Подумав, добавил остальным дружинникам:

– Вам наоборот про луки всем забыть. Это не наша война, так что нечего лишний раз открываться, чтобы пустить стрелу во время схождения конных лав. Лучше вообще отдайте все стрелы Ильмере, ей нужнее, да и общая эффективность будет выше. А ты, еще раз говорю, не вздумай высовываться из нашего круга.

В итоге Ильмера обзавелась двумя дополнительными колчанами, полными стрел, что разместили с двух сторон лошадиной шеи, так, чтобы всаднице можно было легко выхватывать стрелы.

Немного подумав, Рус выделил из дружинников пару человек, что лишь немногим хуже Ильмеры обращались с луком, и перевел их в стрелки. Три дистанционных бойца, что станут прикрывать каждый свою сторону, лучше одного, что будет крутиться, как радар…

Что до стрел, то на галере имелись свои запасы для противодействия пиратам. Качество у них так себе, массовый продукт рабской выделки, но накоротке вполне годились.

Кстати говоря, помимо стрел на галере в арсенальной имелись запасы дротиков, так что ими тоже вооружились, взяв себе по пять штук в специальный тул. Впрочем, у кочевников дротики тоже являлись одним из любимых средств дистанционного поражения помимо лука.

Тем временем Рус не мог полностью сконцентрироваться на предстоящем сражении, точнее на своей специальной операции в рамках этого боя. В голове, словно зудящая заноза, засела неуловимая мысль, как-то связанная с аварами. Какая-то совсем мелкая вещь, но из тех, что своим весом, что называется, ломает хребет верблюду.

Вот и враги. Масса всадников растянувшись широким фронтом, поднимая темный шлейф из травяной золы, двигалась к Егорлыку, за которым встали обороняющиеся. Они не торопились, шли шагом, сохраняя силы своим лошадям для решающего броска.

Рус снова поморщился. Сейчас опять до зарезу не хватало хоть самого простенького и паршивенького по качеству бинокля, ибо что-то разглядеть и оценить численность противника невооруженным глазом не представлялось возможным. А ему ведь надо понять, где в этой толпе собственно авары, чтобы не рубиться почем зря с обычными кочевниками савирами.

Вот противники приблизились практически вплотную, и теперь худо-бедно можно было оценить их численность, и то, что Рус увидел, ему не понравилось. Нет, врагов не было больше, чем он думал, даже равенства не наблюдалось, по его оценкам, на них шло двадцать пять тысяч плюс минус две-три, против примерно тридцати – тридцати пяти. Это не в правилах кочевников – выходить меньшим числом на большее.

«В чем подвох?» – пытался понять он.

О том, что противник решил из части своей армии создать резерв, засадный полк или вовсе повел в обход, чтобы ударить в тыл в самый ответственный момент, было, мягко говоря, маловероятно, особенно это касается последнего пункта.

Во-первых, степь действительно столь далеко просматривается, что подобный маневр не останется незамеченным и потеряет эффект внезапности. Во-вторых, разведка у кочевников работает действительно очень хорошо, и Рус не верил, что хан утигуров не в курсе, сколько ему реально противостоит врагов.

Рус посмотрел в сторону ханской ставки. Главнокомандующий вместе с командующими союзников выглядели довольными, а если точнее, то откровенно веселились, видимо, уже празднуя победу. И его можно понять: перевес порядка десяти тысяч на его стороне, и все говорит в пользу их победы.

О чем они говорили, гадать особо не приходилось. Наверняка посчитали, что савиры и авары несколько недооценили скорость мобилизации утигуров, дескать не рассчитывали, что придут практически все, и тем более не рассчитывали на столь скорый подход алан и оногуров.

А вот почему враги не бегут, по мнению ханов, когда увидели истинное количество противостоящей им армии? Вот тут Рус затруднялся ответить, но в какой-то момент подумал, что ханы об этом просто не думают, они возбуждены и воодушевлены предстоящей победой, так что им не до глупых раздумий.

Ханы, видя свое превосходство, даже не выделили резерв, поставив все на один мощный сминающий удар. С одной стороны, их логика понятна, численное превосходство обеспечивает быструю победу сминающим ударом, а с другой… Не принято это в степи. Сложные маневры тут как-то не в чести, ибо управляемость большим массами войск никакая. Действуют по принципу: ввяжемся в бой, а там как боги решат. Это в мелких локальных стычках небольших отрядов маневренность – главная тактика, и пока все стрелы и дротики не израсходуют, в ближний бой не пойдут, а могут и вовсе не сойтись…

«Где чертовы авары?!» – уже откровенно нервничал Рус.

Поскольку войско противника встало, то ветер снес остатки зольного шлейфа, и стало понятно, что за основной массой из савиров, в тылу, находятся те самые авары. Ну что сказать? Классика. Победители выставляют в первые ряды ставших вассалами проигравших.

Увы, несмотря на некоторое господство по высоте, ибо стояли на чуть более высоком берегу, рассмотреть их толком было невозможно из-за дальности, ну и просто потому что скрыты телами союзных кочевников. Видны были только их шлемы с конскими хвостами, а также копья.

«Копья…» – мелькнула тревожная мысль в голове Руса.

Сейчас кочевники копья как-то в массовом порядке не использовали, лишь в специфических случаях, очень это неудобное оружие, оставляющее всадника фактически без защиты, ибо тяжелое копье надо держать двумя руками. И стремян нет, чтобы более-менее гарантированно усидеть на коне после сшибки, так что ни гуры, ни аланы сими девайсами обзаводиться не стали. А вот у авар они, похоже, были в широком ходу. Вон какой частокол.

«Почему?» – снова задался вопросом Рус, чувствуя, что именно с этим оружием как-то связана та заноза, что продолжает упрямо зудеть в голове, выматывая нервы.

Тем временем армия из утигуров, оногуров и аланов также выстроилась на западном берегу Егорлыка. В центре встали аланы как главная ударная и пробивающая сила, хотя насчитывалось их всего три тысячи человек, но каждый стоил трех-четырех. Рус их невольно сравнил с каленым сердечником бронебойной пули…

Рус со своими дружинниками встал на левом фланге, почти у самого берега Маныча, вместе с Томузом. Правда, их было не тридцать, а только двадцать два. Двое остались караулить лодку, засев в зарослях камыша, а остальные – контролировать собственно галеру, чтобы матросы чего не учудили, а заодно оборонять от кочевников из числа табунщиков и обозников, что тоже под шумок могли попытаться пошерстить купеческое судно, пока остальные режутся, свалив потом все на врагов.

– Слушайте меня внимательно, – обратился он к своим. – Как только начнется движение, делаем все возможное, чтобы оказаться сразу за аланами. Поняли?

– В чем дело, Рус? – нахмурившись, спросил Славян. – Ты что-то знаешь?

– Предчувствие…

– Они проиграют? – спросила Ильмера, кивнув на союзников.

– С большой долей вероятности.

– Но их же больше?! – изумился Славян.

– А тех меньше, и уверен, они знают об этом, но они все равно вышли биться. Воюют не числом, а умением, брат, и кажется, мы напоролись на тех, кто всецело разделяет эту истину. У них есть какой-то крайне неприятный сюрприз для нас, что обесценит наше численное превосходство, я только не могу понять… вспомнить, какой именно…

20

Снова завыли сигнальные рога и забили барабаны, давая сигнал к атаке. Армия сдвинулась вперед, начав переходить реку. Егорлык тут был неглубоким и нешироким, так что кони лишь немного замочили брюхо в самом глубоком месте. Еще один сигнал, и вся конная масса начала набирать разгон. Всадники достали луки и наложили стрелы. Но первыми выстрелили противники, и навстречу понеслась туча стрел. За первой тучей полетела вторая, а за ней – третья…

Рус, пригнувшись к гриве коня, прикрылся щитом, пытаясь в том числе прикрыть и лошадиную голову. Если стрела попадет в круп, это не так опасно, как если вопьется в голову. Хотя если попадет в грудь, то тоже хорошего мало…

Бум! Бронебойный наконечник ударившей в щит стрелы пробил доску и вылез на добрую ладонь.

Вокруг заржали раненые кони, заорали раненые люди. Часть раненых в грудину коней споткнулась и упала, сбрасывая с себя всадников. И тут отсутствие стремян, скорее, благо, иначе большую часть всадников ожидала участь быть раздавленными лошадиными тушами.

Хоть и говорят, что кони крепки на рану, но пока эти животные еще не вышли на тот уровень стресса, когда перестают их замечать. Вот чуть позже, когда начнется активное движение и они прейдут в галоп…

Иногда из-за упавших животных возникали завалы, но в целом результат обстрела был не очень впечатляющим. Противнику удалось выбить человек двести пятьдесят. Стоило ли оно того, учитывая стоимость стрел, большая часть которых сейчас будет безнадежно испорчена?

Рус быстро осмотрелся и с облегчением убедился, что никто из его людей не пострадал. У парочки в щитах также обнаружились стрелы, а один из дружинников вырвал из лошадиной задницы оперенную ветку.

– За мной! – крикнул он, поворачивая вправо с целью зайти в хвост аланам, благо кавалерийская масса стала для таких маневров достаточно разряженная, так что можно было маневрировать.

Атакующие сделали ответный залп, и теперь туча стрел полетела во врагов, что после своего третьего залпа резко взяли с места в карьер, но это не значит, что они отказались от стрельбы: она сделали четвертый, слегка растянутый залп уже на скаку, одновременно со вторым, таким же растянутым залпом гуров, когда лучники успевали пустить две, а то и три стрелы.

Это выглядело даже где-то эпично красиво, когда две массы стрел встретились в верхней мертвой точке… Случилось даже несколько столкновений…

Рус прикрылся щитом и словил еще одну стрелу. Также приняла на щит стрелу Ильмера, а Славяну стрела скользнула по ноге, и не будь дополнительной защиты, коей его обеспечил Рус, сейчас бы пробило ногу насквозь.

Новые крики раненых животных и всадников, а также часть полетевших на землю людей. Но их было даже меньше, чем во время первых залпов. Часть коней вошли в режим отключенной чувствительности, и сейчас они скакали со стрелами в телах…

Самые результативные залпы с обеих сторон, конечно же, были сделаны при максимальном сближении кавалерийских масс на дистанции меньше ста метров с быстрым взаимным сокращением дистанции. Первые ряды что у той, что у этой стороны полетели кувырком (щиты на таких дистанциях пробивались навылет), создавая завалы, из-за чего распались и без того жидкие линии, появились бреши, благодаря которым произошло взаимное проникновение всадников и пошла рубка на мечах и саблях.

Пока первые линии рубились на мечах, саблях и палашах, стоящие за ними продолжали обстрел из луков и активно метали дротики…

Самым эффективным в плане ударной мощи, конечно же, как и ожидалось, оказались аланы. Они, что-то дико визжа, прошли через массу савиров, как горячий нож сквозь масло. Рубя направо и налево своими клинками.

Те аланы, что скакали в центре построения и имели несколько худшую броню, чем у фланговых, активно стреляли из луков. В общем, очень эффективная тактика, особенно учитывая довольно слабую защищенность большей части воинов противника. От их стрел при стрельбе в упор не спасали не только щиты, тем более что сделаны они в большинстве своем были из кожи и ивовых веток, но и пробивались усиленные кожаные доспехи. Вот только этот удар пришелся в пустоту. В том смысле, что главного врага, с коим они так стремились сцепиться, на месте не оказалось. Аланы, пройдя сквозь массу савиров, приготовились столкнуться с аварами, приготовив дротики к броску, но бросать оказалось не в кого.

«А где авары?!» – вместе с аланами с некоторой растерянностью заозирался по сторонам Рус.

Что-то разглядеть в той поднявшейся пыле-зольной туче было малореально, но аланы, что также впали на некоторое время в недоумение, что-то все-таки заметили и, бешено заорав, повернули коней вправо, вновь набирая скорость в жажде догнать врагов, с которыми у них были какие-то свои терки.

Рус мысленно матерился. Он понял тактический заход авар, пусть простенький, но очень действенный. Они сейчас, обогнув правый фланг гуров, ударят в тыл, и удар их будет сокрушительным в силу неожиданности, ведь заметить их маневр очень непросто из-за шлейфа пыли и золы. А когда все-таки их заметят, сделать что-то уже будет поздно. Мог бы помочь резервный полк, чтобы им парировать атаку, но, увы, как Рус уже знал, никаких резервов на форс-мажорный случай не предусмотрено.

Удар авар получился поистине кошмарным. Тыл войска гуров оказался просто усеян трупами воинов, что не успели вступить в бой с савирами, после того как обе массы столкнулись между собой и, потеряв импульс движения, смешались в кучу, крутясь в собачьей свалке. Авары резвились тут на полную катушку, не опасаясь задеть своих союзников (хотя вряд ли бы это их остановило, крошили бы всех без разбора, в такой-то пыле-зольной завесе), и, что самое поразительное, похоже, без потерь для себя. Если потери и были, то их Рус не заметил. При этом они почему-то не завязли в схватке, что должно было случиться рано или поздно.

Кроме того, несколько удивлял способ поражения значительной части гуров. Стрелы – это понятно, но у чуть ли не у трети были пробоины в телах, однако не от стрел и не от копий, как можно было подумать в первый момент. У Руса вообще возникло впечатление, что копья в ход вообще не пускали. Будь оно так, то хотя бы часть копий была бы потеряна просто из-за того, что они сломались от удара в цель или их не успели вынуть из тела, и копья пришлось бы бросить… Раны чем-то походили на пулевые…

Проклятая пыле-зольная завеса забила глаза, так что Рус не видел (да и много ли увидишь из-за спин многих сотен всадников), как авары, пройдясь смертоносной косой по тылу гуров, завернули влево, прошлись по берегу Маныча, вышли на Егорлык и, стегая своих взмыленных коней, крича что-то яростное, разворачиваясь в широкий фронт, пошли в лобовую атаку на преследовавших их аланов, также начавших расходиться веером, чьи кони после длительной скачки были на последнем издыхании.

Но этот маневр выполнила лишь малая часть авар, тысячи три. Все-таки совсем недооценивать гуров не стоило, находившиеся на левом фланге все же заметили угрозу, смявшую им тыл правого фланга и половину центра, и сумели развернуться, чтобы встретить врага лицом к лицу, и большая часть авар увязла в бою с ними.

Благодаря тому, что противоборствующие стороны из колонн перестроились в линии, Рус, кое-как проморгавшись, через мутную пелену смог увидеть, как авары в лобовой сшибке ссаживали своих противников ударами копий. Это были, можно сказать, тяжелые рыцарские копья, разве что по длине они слегка не дотягивали до полноценного лэнса и были в пределах трех с половиной метров длиной. Но и такого хватало с лихвой. И вот ими они выносили аланов из седел. Слышался треск ломаемых копий, авары бросали обломки и выхватывали палаши – клинки, заточенные с одной стороны, как считается, изобретение авар. Но при этом почему-то нападавшие не вылетали из седел сами, что должно было случаться хотя бы иногда просто в силу правила, что всякое действие равно противодействию.

«Стремена! – осенило Руса. – Они упираются в стремена!!!»

И в следующий момент он увидел подтверждение своих догадок: у лошадиной сбруи авар действительно имелись стремена. И тут он наконец вспомнил, что именно авары придумали этот элемент оснастки (ну, вроде как могли подсмотреть еще у кого-то, у тех же тюрков, а те еще у кого-то), и именно эта инновация стала той мелочью, что дала им кардинальное превосходство над своими врагами. Именно об этом зудела и не давала ему покоя мысль перед боем.

Стремена, дав дополнительную опору всаднику, не только позволили более уверенно действовать копьем, но и более активно крутиться в седле во время схватки на холодняке, что они и показали в бою с аланами.

Рус не мог понять только одно, почему те же гуры, савиры и аланы, столько лет противостоявшие аварам, не переняли у них этот элемент лошадиной сбруи, дающий такое, можно сказать, ультимативное превосходство? Консервативность? Да как-то сомнительно. Уж в такой области, как оружие, доспехи, и тем более во всем, что связано с лошадиной сбруей, дающим преимущество перед противником, кочевники должны перенимать очень быстро и даже творчески развивать, чтобы становиться еще эффективнее.

«Или они этот элемент только-только придумали (переняли у кого-то сами) и, осознав превосходство, нанесли сокрушающий удар, пока его не внедрили враги?» – подумал он.

И так могло статься. По крайней мере это объясняет, почему авары до сего момента не смогли закрепиться в междуречье Волги и Дона, ведь они прежде мало чем отличались от своих противников в оснащении. Хотя могло быть и еще проще. В том смысле, что до этого через Волгу пытались пробиться отдельные племена, а сейчас в переселенческий порыв пошел весь народ, который окончательно объединил в более-менее единую формацию их правитель. Ведь, как помнил Рус, авары должны в расовом плане очень сильно различаться, по сути, там три разных народа…

В битве авар с аланами, можно сказать, нашла коса на камень. Все-таки аланы – это вам не простые кочевники гуры с савирами. Это именно воины, из-за чего аварам далеко не всех своих противников удалось ссадить с коня. Часть увернулась от удара, часть отразила удары щитами. Кроме того, выбитые из седла не погибли из-за хорошей бронированности, а уж упасть с коня и при этом не покалечиться… такому учат в первую очередь. Так что часть выбитых вновь оказалась в седле, подозвав своих коней, что слушались хозяев, точно хорошо дрессированные псы. Кони у аланов – это не просто транспорт, как у тех же гуров, для которых лошадь, по сути, расходник, а большая ценность как по породе, так и по вложенным усилиям на обучение.

Между аланами и аварами завязалась жестокая схватка. В ход пошел весь арсенал: копья, колюще-рубящее холодное оружие, стрелы, дротики и даже бичи. То и дело слышались щелчки, словно от винтовочных выстрелов, когда кончик бича бьет по преграде на скорости сверхзвука, и таким ударом можно разломать деревянный щит на две половинки.

А еще Рус с ужасом заметил степень защищенности авар. Они оказались все в железе! И кольчуг у них там просто не было, все в пластинчатых доспехах: кирасах, ламинаре и ламелляре. И даже их кони все в том же железе, тем более что кони у них далеко не степные коротыши, как этого можно было ожидать от пришедших из Азии, а вполне мощные скакуны, не хуже, а то и лучше, чем у тех же аланов.

«Откуда у них столько железа?! – изумился он. – Или эта тяжелая конница – элитный отряд? Ну не могут же они все быть такими?! Или могут?!»