Текст книги "Приказ простой"

26

Подъем дался тяжело. Проблема даже не в высоте как таковой, а в нехватке кислорода. Этот район Афганистана и так самый высокогорный и тут еще километр вверх топать. Тем не менее первые двести метров поднялись довольно бодро, а вот дальше…

К половине высоты Анатолий успел тысячу раз проклясть тот момент, когда решился на погоню за Ахмад Шахом. Даже стал сомневаться, что Масуд действительно поперся в эту гору, да еще раненый.

«Как он смог бы выдержать такой подъём? Разве что на реальных стимуляторах. С другой стороны они к этим условиям привычные, так что взобраться на эту кручу для них, как для нас поле перейти», – думал Киборгин.

Шаг, шаг, еще шаг… Ноги гудели и неизвестно, смогли бы они подняться так высоко если бы не месяц упорных тренировок. Ну и «допинг» делал свое дело. Матросы знали, что они употребили химию и теперь просто обязаны дойти и продолжали механически переставлять ноги. А вот сам лейтенант шел лишь на упорстве, ведь в его случае эффект плацебо отсутствовал.

Киборгин вел своих подчиненных по тропе не особо опасаясь мин, ведь мина лишь подтвердит, что преследователи на верном пути и тогда погоню беглецам точно не сбросить, вцепятся в духов хотя бы лишь для того, чтобы отомстить, подключив все ресурсы. Но под ноги все-таки смотрел, как и вглядывался вверх, а то глупо получится если их срежут одной очередью или что еще вероятнее – устроят несчастный случай в виде обвала и каменные валуны сметут их переломав все кости.

– А чего нас на вертолете наверх не забросили? – спросил на очередном привале старший сержант, сделав глоток из фляжки.

– Две причины. Первая – слишком высоко. Вертолет если сядет, то может уже не взлететь. Вторая причина – подбить легко… Если там действительно уходит главарь, то сам должен понимать, что ради собственной безопасности не пожалеют использовать дорогую ПЗРК. И покатимся мы вниз в пылающем чреве подбитого вертолета до самого дна.

– Ну да…

И снова подъем. Шаг, другой…

Легкие резало от глубоких вздохов, но воздуха все равно не хватало. В ушах шумело, в глазах мутило, голову сдавил обруч боли, на тело навалилась огромная тяжесть и вообще возникло полуобморочное состояние. Казалось, если сейчас упадешь, то уже просто не встанешь. Чтобы такого не случилось матросы, наученные лейтенантом, то и дело подносили к носу ватку с нашатырем, доставая ее из кармана, где ее держали в бумажном вощеном кульке и глубоко вдыхали. Резкий неприятный запах на какое-то время прочищал мозги.

Темнота опустилась, когда до перевала оставалось еще метров триста.

Вышел на обязательный сеанс связи капитан Аникеев.

– Ну ты где там, «Парус-один»? Догнал бандитов?

– Еще в пути… «Парус-ноль»… немного осталось… Ахмад Шах был в группе отступивших?

– Не знаем. Основная банда ушла, оставляя заслоны для нашего сдерживания и растворилась во тьме. Майор Цыганов ранен, командование снова перешло ко мне.

– Ясно… мне немного осталось «Парус-ноль». Я дойду…

– Ладно, дело твое. Не лажанись только.

– Спасибо… Постараюсь…

Один из матросов не выдержал и натурально рухнул на камни в обморок. Если бы его не удержали, то вполне мог покатиться по склону. Не помогали ни пощечины, ни вода, и даже нашатырь лишь едва приводил его в чувство. Его пришлось реально нести на себе. Не оставлять же в самом деле?

Когда до перевала оставалось метров сто, лейтенант подозвал Спицина.

– Берешь свою пятерку и идешь вон туда…

Анатолий показал через ночник район в стороне от тропы. На автомат лейтенант НСПУ цеплять не стал, потому и пламегаситель брать не стал, все равно бесполезно без пристрелки на которую у него не было времени.

Этот обходной маневр увеличивал маршрут еще минимум на полсотни метров, как и высоту подъема метров на двадцать-тридцать. Огромная дистанция для тех, кто едва переставлял ноги.

– А я пойду левее… вон там…

– Зачем?..

– Не тупи! Нас в седловине, устроив засаду, могут натурально в ножи взять, так что мы даже пикнуть не успеем. Мы же сейчас вообще никакие. Нас младенцы запинать могут.

– А… ну да… Так может одной группой пойдем?

– Не тупи! Если одну группу атакуют, то вторая ударит им в спину. Так что мы их в этом случае быстро всех положим…

– Точно…

Старший сержант встряхнул головой и болезненно поморщился.

Разошлись. Анатолий контролировал вторую группу через ночник, чтобы не выскочить на перевал первым или не отстать, а так же смотрел нет ли рядом кого чужого.

Луна давала достаточно освещения, чтобы двигаться по земле, хотя ноги нет-нет да поскальзывались. Кроссовки резались на острых камнях, так что после этого восхождения их только на выброс. Но это теперь не проблема – купят новые.

И вот перевал. Отсюда днем можно было бы разглядеть небольшую треугольную котловину образованную двумя отрогами образующих букву «У». На ее дне есть небольшое озерцо образующееся за счет растаявшего снега и поддающего ледника, из озера вытекает ручей в сторону Пишгора. Отличное место для того, чтобы переждать трудные времена особенно если тут заранее подготовлен схрон со всем необходимым: едой, лекарствами, топливом… в чем можно не сомневаться.

Но Анатолия все равно пробрал холодок и дело не в упавшей в ночное время температуры. Невольно подумалось, а что, если он ошибся и все напрасно.

Выстрелил осветительной ракетой. В ее свете убедился, что засады поблизости нет, спрятаться просто негде, и условным сигналом фонарика позвал группу Спицына к себе.

Без тяжелой физической нагрузки состояние более-менее пришло в норму и даже потерявший сознание матрос очнулся.

Поежившись от холода, ночью, да еще на такой высоте, да по весне подмораживало, Киборгин набрав в грудь побольше воздуха и… со свистом выдохнул, потому как в последний момент прикусил себе язык, ибо чуть не крикнул: «Леопольд, выходи подлый трус!»

«Что за ребячество из меня прет, да еще в такой момент?! – недовольно подумал он. – Наверное мозги до сих пор не отошли от кислородного голодания…»

Хихикнув под недоуменными взглядами подчиненных, Анатолий все же взял себя в руки и закричал:

– Ахма-а-ад!!! Я знаю, что ты здесь! И я знаю, что ты знаешь русский язык и понимаешь меня!!! Так вот… мне не нужна твоя жизнь! Я не собираюсь брать тебя в плен! Я пришел с тобой поговорить! А потом уйду даже если не удастся договориться!

Анатолий замолчал чтобы перевести дух, невольно отметив, что акустика тут как в хорошем театре. Заметил, мягко говоря, удивленные взгляды бойцов на свои слова. Они явно не ожидали такого поворота сюжета их эпопеи, ведь все думали, что главаря будут именно брать в плен или ликвидировать остатки его банды.

– Потом поговорим… отвечу на все ваши вопросы… – сказал он им хрипло.

Ответа от Шаха все не было.

– Ахма-а-ад! Мы с тобой враги не до такой степени, чтобы рвать друг друга зубами при первом же удобном моменте! Еще можно все решить словами! Не отказывайся от такого шанса! Не умножай жертвы! Не вынуждай меня прибегать к крайним средствам! Если не поговорим, я вызову сюда боевые вертолеты, самолеты и тут разнесут все вдребезги и пополам! А заподозрив, что тут скрывается сам Панджшерский Лев, могут не пожалеть скинуть даже самую мощную бомбу объемного взрыва, что лишь немногим слабее тактического ядерного боеприпаса, специально стратег из Союза прилетит!!! А потом зальют все для гарантии напалмом!!! Ты не уйдешь отсюда если мы не поговорим, я тебе это обещаю-у-у!!!

Киборгин вновь прервался и глубоко задышал. Аж пошатнулся и на несколько секунд ослеп.

«Неужели ошибся?..» – все же подумал он, осматривая пространство в трубу НСПУ.

Руки подрагивали, и зеленая крупнозернистая картинка смазывалась.

И тут метрах в двухстах словно из земли появилась человеческая фигура и махнула несколько раз руками.

– Сюда идти! – прозвучал юношеский голос.

– Аллилуйя… сиськимасиськи…

Радоваться сил уже просто не было. Лишь облегчение накрыло Анатолия оттого, что все же не ошибся.

– Мы идем!

– Товарищ лейтенант…

– Не бздеть. Я знаю, что делаю…

27

Анатолий ожидал увидеть землянку, но видимо долбить камень ради временного убежища посчитали излишним и просто поставили большую штабную палатку замаскировав ее сверху от воздушной разведки. Внутри в открытом очаге запылал только что зажженный небольшой костерок, над которым покачивался котелок с водой, над ним начал суетиться молодой парнишка, что послужил им проводником.

– Салам алейкум правосла… э-э… то есть правоверные.

Масуд, бледный и осунувшийся с темными кругами под глазами не ответил и тем более не отреагировали его хмурые и настороженные телохранители в количестве десятка человек. Только поморщился, когда попытался поудобнее пристроить забинтованную выше локтя левую руку находящуюся на перевязи.

– Присаживайся, шурави.

– Благодарю. Как тебя зовут я знаю, а ты меня – нет, потому исправлю эту несправедливость и представлюсь, лейтенант морской пехоты Анатолий Леонидович Киборгин.

– Морская пехота… – проявил первые эмоции Масуд, – далеко же тебя занесло от моря…

– Да, моя Родина умеет посылать. Этого у нее не отнять.

Масуд беззвучно засмеялся.

– А ты шутник, как я посмотрю…

– Как у нас говорят: хорошая шутка нам строить и жить помогает. Хотя может это про песню сказано? Но да не суть важно. Кстати, хреново выглядишь, краше в гроб кладут.

– Вашими стараниями…

– Сильно задело?

– Не слабо.

– Промедолу дать?

– Не надо…

Анатолий понятливо кивнул. Наверняка обкололся по самые глаза.

– Чего хотел, шурави?

– Сразу к делу? Как-то это не по-восточному… как же напоить, накормить…

– Проявляю уважение к гостю… Я не в настроении ходить вокруг да около, шурави, – снова поморщился Ахмад Шах и в тоне прорезалось раздражение.

– Извини если разбудил, понимаю – сон лучшее лекарство, но очень уж поговорить с тобой надо.

– Так говори.

– Хорошо. Начну с того, что ты хороший тактик, но вот в стратегии плаваешь, особенно той, что касается глобальной мировой политики.

– Интересный заход. Признаю, ты меня сильно удивил началом разговора. А ты, значит, хорошо в ней разбираешься? – усмехнувшись спросил Масуд.

– О! У нас в ней все отлично разбираются. Мы как раз в тактике слабы, а в стратегии все дока. В каждой квартире есть штаб, в котором то и дело под бутылочку беленькой заседают великие маршалы с политиками мирового уровня и обсуждают проблемы государственного и планетарного значения, вырабатывая гениальные в своей простоте решения, и штабы эти называются кухней…

Кто-то из бойцов сдавленно хрюкнул несмотря на всю серьезность и неоднозначность ситуации.

– Хочу сразу расставить точки над «i», я говорю с тобой как частное лицо, не являясь посланцем или агентом Армии, КГБ, ГРУ и прочих спецслужб или политических групп. Сам понимаешь, им выйти на тебя не составит труда.

– Я так и понял…

– Так вот, не знаю, за что ты ненавидишь нас, причин наверное хватает, тут и вторжение неверных с их странными идеями… я бы тоже был не в восторге если бы в мою страну кто-то вторгся и стал говорить мне как правильно жить… Может ты перенес свою ненависть на нас с афганских социалистов с которыми ты в контрах, но скажу честно, мне это в общем-то не интересно. Я хочу, чтобы ты сейчас поднялся мысленно над схваткой, забыл на время личные обиды и посмотрел на ситуацию более широко, основываясь только на голом рационализме.

Масуд в изумлении дернул правой бровью и кивнув, сказал:

– Это уже действительно интересно… лейтенант будет говорить о мировой политике. И что же я, по-твоему, должен увидеть?

– То, что твоя война против конкретно армии СССР бессмысленна. Фактически ты борешься с ветряными мельницами, которые… сами скоро рухнут от очередного сильного порыва ветра.

– Кхе… Что?! Это неожиданно… То есть ты хочешь сказать, что…

Слова Киборгина явно выбили из колеи Ахмада Шаха. Такого он от советского лейтенанта услышать не ожидал.

– Да, Советский Союз рухнет через несколько лет и война в Афганистане станет последним гвоздём в крышку его гроба. Как результат войска будут выведены.

– И с чего такие смелые, если не сказать сильнее, выводы?

– Внешне это может быть не видно, но если смотреть изнутри, то сразу становится ясно, что мы сгнили и продолжаем гнить все ускоряющимися темпами. Социальное напряжение в народе растет, так же растет преклонение перед западом, его товарами, музыкой, образом жизни наконец. Мы, образно говоря еще не рассыпались, только потому что нас птицы хорошо засрали…

Ахмад шах на этот хохотнул.

– Но если присмотреться, то трещины станут отчетливо видны, а треск и скрип едва стоящей мельницы слышен издали. Если у тебя будет возможность… ты ведь наверняка поедешь лечиться в Европу, то попытайся найти выходцев из СССР из разных республик, и поговорить с ними прикинувшись журналистом, и сразу узнаешь много интересного, как жаждут независимости население республик и как они ненавидят Россию.

– И с чего у них такие желания с ненавистью?

– Причин хватает. В первую очередь все эти партийные бонзы, руководители отраслей и отдельных заводов, рудников и так далее, посмотрев на жизнь капиталистического мира, хотят не просто руководить заводами, но владеть ими передав это имущество своим детям, а не уйти на пенсию голодранцами, грубо говоря. Все они хотят красивой жизни, особняков на Лазурном берегу, яхт, самолетов, счетов в швейцарских банках… Получить все это они могут только если наступит капитализм и все это имущество можно будет хапнуть себе. Схем для этого, у тех, кто сейчас находится при власти, хватает. И потому они постепенно раскачивают обстановку в своих уделах, устраивая всякие провокации и обвиняя в этом Москву. Ну и национализм растет, тут сказываются как ошибки Москвы допущенные еще на заре строительства государства, когда культивировали так называемый оборонительный национализм, а самосознание русских наоборот всячески подавляли, так и ведется на этот поляне активная работа иностранных спецслужб в первую очередь ЦРУ и МИ-6. Наши московские чиновники ничем не лучше республиканских и закрывают на все глаза в надежде так же стать владельцами заводов, пароходов и прочего, либо просто не знают, что делать. Они просто не могут признать эти факты, потому что в стране победившего социализма такого быть не может. А без признания проблемы не начать с ней борьбы. В итоге получается, что у них банально связаны руки. Такие вот дела. Так что развал СССР так же неизбежен, как смена дня и ночи.

– Ну, пусть так… – после короткой паузы, кивнул Ахмад Шах. – И что с того? На этом основании ты хочешь, чтобы я перестал воевать против ваших войск? Так может я своей борьбой ускорю этот распад и ваш уход с моей земли?

– Нет. Это прелюдия, чтобы ты понимал, чем все закончится в любом случае и, что из этого можно получить для себя. А твое участие или не участие почти ничего не решает. Более того, даже если завтра мы захотим выйти из Афганистана, то… нас просто отсюда не выпустят. Не для того нас сюда заманивали, чтобы просто так отпустить. Потому бейся ты с нами или не бейся, ускорить наш уход ты не сможешь никак. Нас отсюда выпустят, только хорошенько обескровив экономически.

– Вот я и говорю, что мое участие приблизит этот момент.

– Приблизи, на пару месяцев, может даже на полгода. Но я не об этом. Я говорю о том, что ты сможешь получить в случае лояльного отношения к СССР.

– И что же я могу получить с этого по твоему мнению?

– Хорошо подоить СССР перед его развалом, сказав кремлевским старперам из числа коммунистических фанатиков вроде Суслова и иже с ним то, что они хотят услышать.

– И что же они хотят услышать?

– Давай так… зайдем немного с другой стороны. Ответь для начала на вопрос, что ты хочешь добиться в этой жизни, помимо того, чтобы советские войска покинули Афганистан? Ведь это не цель твоей жизни. Не мечта.

Повисла пауза.

– Ладно, можешь не говорить и так понятно, что ты, как и любой честолюбивый человек имеющий при этом некоторые финансовые, военные и политические возможности, хочешь подняться по властной пирамиде как можно выше. Это нормально. Сие заложено в саму суть человека природой. Я тоже хочу подняться… Вот только будем откровенны, подняться сколько-нибудь высоко в условиях единого Афганистана у тебя не получится. Пуштуны никого не пустят наверх кроме другого пуштуна. Нынешняя ситуация только служит подтверждением моих слов, Кармаль держится только за счет нашей силы. Максимум что тебе светит, это второстепенный министерский пост и то на не очень долгий срок, год-два и тебя попросят на выход, ибо сказано, что уже оказанная услуга ничего не стоит и то, что ты рвал себе… э-э… в общем проявлял мужество в борьбе с нами никого волновать не будет. Ты таджик, а значит для пуштунов человек второго если не третьего сорта. Тебя такой расклад вряд ли устроит, ты вернешься в свое ущелье Пяти Львов и продолжишь борьбу уже против Кабула не давая распространиться его власти на зону проживания таджиков. Тем более что к этому времени власть возьмут совсем уж оголтелые исламисты…

– Про этот момент поподробнее… – нахмурился Ахмад Шах.

– Про исламистов? Ну ты же не думаешь, что все эти отряды моджахедов, создаваемые в Пакистане и Иране после того, как нас выбьют, сами уйдут из Афганистана? Зачем и куда? Обратно в свои нищие деревеньки пасти и сношать овец? Так тут им лучше, платят, они с оружием настоящие воины, у них власть и сила. Ну а поскольку набрали их по большей части из малограмотных отбросов хорошенько прополоскав им религиозно-идеологически в лагерях подготовки мозги, то и власть они будут строить точно по Корану, то есть рубить руки, забивать камнями, палками и что там еще по Шариату практикуется? Вот все это и будет. Плюс запретят все развлечения: радио, телевизоры, кино, запретят учиться девочкам. Ты точно хочешь такого у себя? Ты мне показался более вменяемым и светским человеком.

Масуд промолчал, только пронзительно смотрел на Киборгина своими черными глазами. Вдруг спросил:

– У тебя ведь фамилия тоже нерусская…

– Намекаешь что я вероотступник? Справедливости ради в крови у меня много кто отметился: русские, поволжские немцы, поволжские же татары, мордва и даже вроде хакасы или алтайцы есть, еще кто-то. Так что я с такой смесью, правильно – русский. Что до фамилии, то отец взял фамилию отчима, тот башкиром был… в то время как-то с происхождением фамилий особо не заморачивались. Так что у меня есть дядя и двоюродные братья с сестрами еще с башкирской кровью.

– Понятно…

– Но вернемся к нашим баранам… Есть другой вариант, создать из северных провинций населенных таджиками и узбеками свое государство, условно назовем его Хорасан…

Анатолий выпил последний глоток воды из фляжки, от долгой болтовни он охрип, а говорить предстояло еще больше.

– И как же, по-твоему, это можно сделать в нынешних условиях? – пусть и с насмешкой в голосе, но явно заинтересованно спросил Масуд.

– Все очень просто, одна лишь ловкость рук и никакого мошенничества. Выходишь на связь с Кремлем и каешься… так мол и так, произошло огромное трагическое недоразумение. Иблис попутал. Дескать против Советского Союза я ничего не имею и вообще симпатизирую идеям социализма, но засевшие в Кабуле прикрываясь передовыми идеями построения справедливого общества, проводят политику национализма, чуть ли не фашизма и всячески нас притесняют ведя активную пуштунизацию и я обманувшись тем, что вы всячески помогаете этому националистическому режиму, вынужден был вступить в борьбу с Советами. Но сейчас разобрался во всех тонкостях и прошу вас в Москве это тоже понять и повлиять на власти в Кабуле, а пока все не наладилось… давайте устроим некую Северную автономию со столицей в Баглане или Кундузе. Хорошо если выйдешь при этом на Андропова и сумеешь переговорить с ним тета-тет.

– Зачем?

– Он глава КГБ и как никто другой понимает, по крайней мере должен уже начать понимать, что против всего мира СССР в Афганистане не выстоять. Ведь против нас ополчились все: американцы с европейцами, китайцы и исламский мир, и ты популярно ему это объяснив, скажешь, что есть возможность не проиграть с треском, и если не победить, то вывести партию этой Игры в ничью – созданием Социалистической Хорасанской Исламской Республики. Учитывай тот момент, что Брежневу жить осталось недолго и именно Андропов имеет все шансы стать следующим генском СССР, то ему для политического укрепления своей власти нужна будет подобная победа в виде создания СХИРа, коя в самых ближайших перспективах может войти в состав СССР, на что тебе тоже стоит толсто намекнуть. Пойми, для идейных коммунистов подобная перспектива это… я даже не знаю с чем сравнить – попадание в рай при жизни! Огромная политическая победа на мировой арене. В итоге, если все получится, то у тебя будет несколько лет, от пяти до семи пока нас отсюда не выпнут коленом в зад, на то, чтобы хорошенько подоить СССР на баблосы. Чтобы понимать порядок сумм, то только в Анголу мы закачиваем порядка девяти миллиардов долларов в год. Это не считая стоимости оружия. Вот только Ангола в Африке и непонятно что там выйдет, а ты с такими шикарными перспективами расширения Союза под самым боком, так что думай сколько денег вбухают в итоге в твою СХИР.

– Полагаю, что очень немало…

– И это, мягко говоря. Вот сколько ты сейчас имеешь со своих изумрудов, гранат, золота и прочего? Миллионов десять?

– Даже меньше, раза в два, – признался Ахмад Шах.

– Ну вот, сам думай, даже если тебе миллиард в год перепадет, то, что ты на эти деньги сможешь устроить?!

– Много чего…

– До хрена всего. Это дороги, школы, больницы, университеты, ну и конечно религиозные учебные заведения в которых тебе надо будет за эти годы вырастить своих, лояльных лишь тебе священнослужителей, чтобы пришлые обученные в Египте, Пакистане или у саудитов не начали мутить воду против тебя. Я уже молчу про то, что в тебя вбухают до фига оружия и будут помогать против других полевых командиров вроде того же Дустума. Кроме того, за эти годы, пока все будет строиться пошлешь своих людей учиться в Союз на различные инженерные и технические профессии. Они как раз успеют выучиться и у тебя будут собственные спецы. Хотя после распада СССР к тебе этого народу на щедрую зарплату валом повалит особенно те, что родом из южных республик… Капитализм, это далеко не рай, как о нем думают всякие несознательные личности. Ведь у тебя в горах помимо всяких цветных камешков есть залежи самых разных редкоземов цена которых сотни и тысячи долларов за грамм. Найдешь… можешь сразу советских геологов пригласить для такого дела, чтобы время не терять пока собственные кадры появятся, они тебе все найдут. Оборудование в том же Союзе купить по себестоимости и начать добывать руды и обогащать. Потому как если от всех этих разноцветных камешков из твоих гор мир может легко отказаться, чтобы тебя такого нехорошего придавить, то от редкоземов – нет, через посредников, но покупать станут. Фразу про триста процентов я думаю ты слышал…

Масуд кивнул.

«Прямо Васюки какие-то тут описываю… – подумал невольно Киборгин. – Не хватает только эпизода с прилетом инопланетян».

– Остается, конечно, вопрос твоей личной чести. И тут я мало что могу посоветовать потому как мало что понимаю в этом вопросе в разрезе ваших культурных и религиозных особенностей… ибо как у нас говорят: восток – дело тонкое. А где тонко, там и рвется… Ведь для всех в этом случае ты предстанешь в образе слабака, которого хорошо отпинали шурави и он на полусогнутых побежал признавать своим хозяином своего победителя лобызая ему грязную обувку. Вопрос в том, чем ты готов ради описанных перспектив поступиться. Я лишь могу предложить вариант отложенной мести.

– То есть?

– Ну скажем, на начальном этапе назначишь Первым генеральным секретарем Северной Автономии какого-нибудь пидараста, ты же станешь неким духовным лидером – серым кардиналом, и пусть он в Москве под взглядом всего мира облобызается с Брежневым, раз уж нашему бровеносцу так нравится с мужиками в засос целоваться, а потом, когда СССР распадется и ты получив все, что только можно, станешь главой своего государства, то обнародуешь факт нетрадиционной сексуальной ориентации своего подставного лица.

– Ха-ха-ха!

– Мелко конечно, но… – только пожал плечами Анатолий. – Давай для контраста расскажу, что тебя ждет, если ты выберешь иной путь, а именно дальше воевать с нами.

– Давай. Тебя интересно слушать, – кивнул Масуд, смахнув набежавшую от смеха слезу. – Прямо как сказки из серии «Тысяча и одной ночи». Я даже уже не знаю, где больше сказочного, а где реального, у тебя или там, где про джиннов!

– А сделают из тебя Счастливчик[4]4
  Счастливчик – именно так переводится прозвище Масуд.


[Закрыть], мальчика для битья. Собственно, уже делают. И это уже не сказки, а самая что ни на есть суровая быль.

Все веселье пропало с лица Панджшерского Льва.

– Продолжай…

– Ты не задавался в эти дни вопросом, почему против тебя действовало всего тысяча человек, плюс мусорные вспомогательные войска из афганцев. Хотя мы могли легко бросить на уничтожение твоего отряда в десять раз больше, перекрыв твое ущелье наглухо и перебить поголовно всех, кто в нем находился.

– Нет, как-то не до того было.

– Просто потому, что никто не собирается тебя уничтожать, как военную силу.

– Почему же?

– Все просто, как дважды два. Там в штабах сидят очень циничные люди и ты в их глазах просто ресурс, возможность. Из тебя сейчас начнут взращивать Легенду. Великого воина. Ибо сказано: «Да, враг был силен, тем выше наша слава». У нас еще есть поговорка: «Кому война, а кому мать родна». Так вот, для наших генералов эта война словно манна небесная, большинство из них так называемые паркетные и они, чувствуя в этом свою ущербность, горят жаждой получить неформальное звание «боевого», для них эта потребность, как для правоверного мусульманина совершить хадж в Мекку и получить к имени приставку Хаджи повязав на чалму зеленую ленту. Так же и они, получают славу боевого, плюс повышение звания и конечно же как зеленая лента на чалме – золотая звезда Героя на груди. Ты как мальчик для битья просто идеален, как в плане географии, своих сил, вооружения. Тебя для этого будут бить каждые полгода-год, отметится один генерал, получит причитающееся, тебе дадут время зализать раны, восстановить силы, укрепиться для чего заключат с тобой перемирие, потом провокация с твоей ли стороны, со стороны ли Кабула на которую ты ответишь, снова приедет из Москвы очередной генерал и на тебя снова обрушится вся мощь Советской армии. И такая карусель будет до тех пор, пока нас отсюда не вышвырнут, а генералов у нас много. У них там в Генеральном штабе, чтобы тебя побить будут разворачиваться настоящие интриги и подковерные войны.

Ахмад Шах услышав это, недоверчиво нахмурился.

– С чего ты взял, что так будет? Ведь это же большие потери… А вы очень болезненно к ним относитесь.

– На потери генералам наплевать, бабы еще нарожают. Это младший и средний комсостав трясется над каждым бойцом. Что до остального, то я знаю психологию этих людей, образ их мышления. Я их хорошо изучил, ибо сам собираюсь подняться на этот уровень, а как известно, с волками жить – по волчьи выть. Вот увидишь, несмотря на то, что мы победили и ущелье в наших руках, мы его вопреки всем наставлениям по военному делу оставим, фактически вернем тебе на тарелочке с голубой каемочкой, а потом на твоего представителя выйдут от нашего командования с предложением о перемирии. Это даже звучит дико – перемирие с разбитым противником. Где и когда такое было?! Но это будет.

– Если случится все так как ты сказал, то да… это странно и значит на счет всего остального ты тоже прав.

– В итоге, возвращаясь к ранее сказанному, ты вместо того, чтобы создать промышленную и военную инфраструктуру за счет СССР, проложить дороги, может даже железную через твой Панджшер, став транзитной страной на пути из Индии в Европу, стать главой весьма немаленького государства, так и останешься в своем ущелье в ранге полевого командира из последних сил отбиваясь от фанатиков-исламистов, ибо поддерживать после окончания войны тебя никто не станет, ни американцы, ни китайцы ни тем более исламский мир, а с того, что ты сможешь продать камушков, много оружия не купить. Вот и думай, долго ли ты протянешь в таком случае.

– Даже не верится, что ты простой лейтенант… – в изумлении покачав головой, сказал Масуд, после короткой паузы.

– Я лейтенант, который не просто хочет стать маршалом. Да, хотят многие, а я умный лейтенант, который умеет смотреть и при этом еще и видеть, анализировать увиденное и прогнозировать.

– Да, этим мало кто может похвастаться. Не боишься, что они тебя сдадут? – спросил Ахмад Шах, кивнув в сторону напряженно слушающих беседу морпехов. – Пусть все что ты сказал лишь слова, хотя за это тоже наверняка могут строго наказать, но ты ведь меня – врага фактически поймал и сейчас просто уйдешь. Вот за это тебе точно придется отвечать по всей строгости.

– Такая вероятность существует, – не стал отрицать Анатолий. – Вопрос лишь в том, каким путем пойдешь ты после этого разговора. Если по первому пути, то я этой беседой спас больше тысячи ребят, что не погибнут в боях с твоей армией, не станут жертвами на дороге Кабул-Хайратон. Надеюсь, они это оценят, ведь и сами могут погибнуть в боях с тобой во время очередной «парадной» операции под командованием «паркетного» генерала, выслуживающего золотую звездочку. Согласись, нормальный размен, одна моя жизнь, на тысячу не считая раненых, что не получат увечья и вернутся к нормальной жизни. Ну а если ты продолжишь воевать, то и это я смогу обернуть в свою пользу, как и в первом случае.

– Как?!

– Мня выпустят как политического заключенного чуть ли не на следующий день после развала СССР. Ведь я, еще наивный зеленый лейтенант, желающий достичь мира во всем мире, верящий в добро и то, что все люди друг другу братья, пытался договориться о мире с самим Панджшерским Львом, храбро войдя в его логово и сунув свою голову ему в пасть, не забывай, из тебя сделают Легенду, и за этот порыв меня арестовала кровавая гэбня, а потом посадили в тюрьму на хлеб и воду. Я в глазах новых властей невинно пострадавший, фактически святой. Меня сделают Знаменем.

Ахмад Шах на это только засмеялся, а Киборгин продолжал:

– При некоторой ловкости этот политический капитал тоже можно реализовать для роста на политической арене и из просто символа стать фигурой, а точнее игроком. Хотя, конечно, путь этот не самый удобный и простой, тюрьма есть тюрьма, там свои опасности. Опять же время – до развала сидеть от семи до десяти лет.

– Ну да, десять лет окажутся выброшены впустую… Эй, шурави! – обратился Масуд к матросам. – Если вашего… наивного и доброго лейтенанта арестуют и посадят, не сомневайтесь, мне об этом станет известно, и я отомщу за него. Я не стану выяснять, кто конкретно из вас его предал, я найду и жестоко убью вас всех.