Текст книги "Ключи жизни. Музей слышезримости: опыт конструктивного миросозерцания"

Чудо бесконечности

Два знаменитых китайских астронома – Хен и Хи, а также грек Пифагор, были, вероятно, первыми учеными, сильно расширившими горизонт доказуемых математических знаний.

Идея-мысль, что 2+2=4, путем повторных испытаний, дала основание для написания таких рядов, как 1+1/2+1/4+1/8+1/16+1/32… и так до бесконечности, с ее несуществующей реальностью. Затем человек сумел доказать, что сумма всех чисел такого бесконечного ряда, где каждое следующее число уменьшается каждый раз наполовину, дает не неопределенное, невысчитываемое число, но цельное число 2.

Здесь мы впервые в жизни человечества реально воспользовались «бесконечностью», как самым сильным орудием. Это чудо возможно лишь через нашу идею-мысль, которая может вплотную соприкасаться с бесконечностью. На основании подобных формул и построено одно из самых таинственных знаний человечества – дифференциальное и интегральное исчисление.

Равновесие понимания и знания

Человеческие взаимоотношения, обиход каждодневной общественной жизни и весь основной уклад ее были почти такими же в прошлом, как и теперь. Люди всегда должны были работать, одеваться, есть, вступать в брак, иметь детей, а дети их, в свою очередь, росли, учились, становились взрослыми и умирали. Работа, пища и потомство были основным жизненным девизом человечества – так было, так есть и так всегда будет. И несмотря на то, что теперь мы живем не среди благоухающих диких цветов и деревьев, а в отвратительно дымных и пыльных городах, и едим на фарфоре, отделанном золотом, и смотрим на состязание бейсбола или тенниса в аппарат телевидения вместо того, чтобы срывать, как прежде, под пение птиц, плоды прямо с дерева и подавать их на плоском камне, все же мы ни на йоту не изменили старого уклада. Если церемония бракосочетания совершается в церкви, священником, одетым в расшитую золотом ризу, с хором и органом, вместо неистовых криков каких-нибудь племен с острова Пасхи и вихря дикого танца вокруг огня, или если мы летим на аэроплане на другой конец света, где «вслепую» назначено свидание с еще невиданной наугад выбранной невестой, вместо того, чтобы встретить ее на другой стороне реки, – мы все же подчиняемся тем же самым основным законам. Поэтому, когда мы говорим о сравнительном равновесии «понимания» и «знания», нужно всегда помнить, что это равновесие зависит от высоты данного культурного уровня, от социальных условий и способов взаимоотношения между людьми. Сила мысли и воображения среднего человека ограничена общим уровнем среды, в которой он живет и воззрениями его поколения.

Все доказуемые «точные» науки и знания в далеком прошлом не существовали. Они развивались очень медленно. Их смутные очертания постепенно вырисовывались перед людьми, в соответствии с долей понимания и знания предначертанного каждому веку невидимым Руководителем Космической Воли. Знание человечеству давалось как бы по частям, и небольшими порциями. Сначала очень медленно, почти что незаметно, потом все больше и больше – и так до сегодняшнего дня, когда наш XX-й век, в судорожных и самопроизвольных усилиях дерзнул достичь таких необычайных высот доказуемого знания, что мы оказались вдруг на самом краю новой еще более неведомой страшной и опасной бездны, – бездны слишком большого знания и одновременном все еще очень ограниченном и недостаточном понимании – сознании – самой жизни. Поэтому неизбежна всепоглащающая катастрофа, если только Сила Свершаемости не изменит положения, и если человечество, – народы и их водители не вступят на путь добра и братства.

Калейдоскоп религий

Бросим взгляд назад, в далекое прошлое – какая невообразимо пестрая смесь верований, суеверий, и предрассудков, перемешанных с искренним порывом человеческого сердца и человеческого духа к чему-то высшему.

Как в калейдоскопе, перед нами проходят картины богов и идолов далекого прошлого: разные культы древности, начиная от смутных бормотаний или безумных плясок колдунов и колдуний где-нибудь в каменных пещерах, перед начертанными на стенах изображениями ланей, бизонов и диких лошадей, и кончая пышными храмами и торжественными ритуалами высокоцивилизованных народов.

Какой путь проделало человечество от примитивной магии, фетишизма и анимизма, к теперешним формам религий, скольких оно сменило «идолов», «божков» и «богов»! И на что! Впрочем, даже и сейчас, в XX-ом веке, почти все эти формы – от самых «утонченных» до самых примитивных, все еще преспокойно существуют бок-о-бок на земном шаре. В Центральной Африке, в Гвиане, в Австралии и на различных островах Тихого Океана многие племена до сих пор пребывают в каменном веке и верования их ничем не отличаются от верований наших европейских предков.

С другой стороны, даже у самых цивилизованных народов, исповедывающих самые развитые единобожные религии, наследие прошлого – пережитки магизма, тотемизма и анимизма, а также ряда древнейших суеверий, отнюдь не изжиты: то здесь, то там, они просвечивают сквозь ткань усовершенствованных догм и ритуалов. Например, в современной Индии мы находим как бы репродукцию истории религий. Одновременно, там со-существуют ортодоксальная политеистическая религия, идеи единобожия, выраженные в Ведантизме, и множество более древних религий и культов, носящих порой оргиастические, и порой чудовищно-дикие формы. Через какие розовые очки мы бы не посмотрели на все это бесчисленное многообразие форм и верований, в которых древние и современные люди представляли и представляют себе Высшую Силу и способы вступить с нею в общение, обыкновенно для получения помощи и защиты как в этой, так и в будущей жизни, – противоречивость и спутанность различных религиозных представлений, которые на протяжении тысячелетий создавало человечество, поражает нас.

Глядя как бы с птичьего полета на общую картину удовлетворения человечеством своих религиозных потребностей, у нас начинает кружиться голова от сознания полного бессилия разобраться во всем этом многотысячелетнем хаосе бесконечного наслоения наследственных предрассудков, религиозных культов, суеверий и религий.

Люди прошлого, мыслители, властелины или те, кто сами хотели стать жрецами, часто просто изобретали легенду за легендой о происхождении религий. Затем – она материально эксплуатировалась всеми ими и причастным к ней классом народа.

Вероятно, какой-то первый обманщик, в какой-то момент, присвоил себе право быть посредником между людьми и представляемым им «богом». Пользуясь этим правом, он потом установил соответствующие законы, догматы религии и культ, и затем, постепенно, его бесчисленные наследники завладели религиями всего мира.

Возможно и то, что религии начались в самой массе народа, путем очень медленной эволюции его примитивного сознания среди очень тяжелой, почти животной его жизни. Ни о какой «естественной морали», ни о какой «личной интуиции и личной религии», – речи не может быть у почти что животных, примитивных, низших племен. Лишь после появления научной этнографии, мы смогли по-настоящему представить себе, как зарождаются и развиваются религии, увидеть «своими глазами» весь этот сложный, медленный, многообразный процесс.

Возглавляемые жрецами, но имеющие почти коллективный характер, верования и суеверия какого-нибудь племени сначала возникали в самых элементарных формах, затем медленно, на протяжении веков, эволюирют в направлении выработки представлений о Божестве, и наконец, превращаются главарями в отвлеченные и моральные цепи-постулаты, и становятся правилами таких религий – их догмой.

Возникновение того, что мы понимаем под словом «религия», – уже есть плод длительной трансформации. Каждая уже сложившаяся религия, в свою очередь подвержена своей эволюции. Достигнув известного уровня сознания, а также морального уровня, народ или группа народов предъявляют требования о новой формулировке их религиозных представлений. Тогда наступает эпоха «рождения новой религии». Принцип, вносимый каждым новым основателем религии, обыкновенно определяет на много столетий вперед ее пути.

Пока вновь формулированная религия находится в процессе становления, – вырабатывая догму и формы культа, она обыкновенно действует, как революционный элемент, вливая «новое охмеляющее вино» в умы и души своих последователей, и разрушая и критикуя другие религии. Динамизм ее связывается с вербованием верующих или последователей, т. е. с потребностью обращения: вспомним, например, энтузиазм буддийской проповеди, после смерти Будды – основателя буддизма – охватившей всю Индию, перебросившийся через Гималаи и Тибет в Китай, в Индо-Китай, в Монголию, на Цейлон и достигший Японии. Вспомним апостольские времена христианства или зарождавшийся Ислам. Все эти религии в своем начале были революционны, подвижны, огненны. Они отвечали сознанию тогдашних людей, выражали их этические и религиозные воззрения, выдвигали идеалы, соответствовавшие тогдашнему умственному и моральному уровню. Чрезвычайно характерно, что в первый период зарождения религии, индивидуальная мысль и индивидуальная интуиция получают свободу и признание своих прав: ученики Будды, апостолы и пророки раннего христианства, «товарищи Пророка» (Магомета) – все утверждали преимущество духовного порыва и личного творческого усилия над догмами и формами.

Если вспомнить энциклопедистов XVIII века, то именно такой «счастливый индивидуализм» ближе всего походит на «естественную религию», о которой они мечтали. Но вот – огонь и энтузиазм первых времен существования вновь рожденной религии проходит; духовные взлеты одиночек-мистиков оказываются совсем неподходящими для массы верующих, появляется потребность ограничить энтузиазм и заменить его чем-либо более подходящим для потребностей государства, данного социального строя и т. п., тогда начинается приспособление мистического порыва к земным целям.

Здесь опять можно было бы вспомнить прежних энциклопедистов: роль «первого эксплуататора-жреца» берет на себя в этой стадии существования религии «духовенство» – и начинается постепенная переработка прежней «свободы» в «принуждение» на потребу «малых сих». «Легенда о Великом Инквизиторе» Достоевского метит не только в католицизм. Его идея о том, как меньшинство «умных» берет на себя инициативу заменить свободное устремление человека к Высшему, – специально создаваемой ими самими, т. е. человеческим умом, доктриной, «ради спокойствия и благополучия малых сих», – всемирна.

Мировая история сохранила множество свидетельств деятельности таких «Божьих посредников»: жреческие коллегии в Ассиро-Вавилонии, в Египте, в древней Персии, в Индии, в Элладе, – повсюду! Жречество стремится выделиться в особую касту, создает свою иерархию, и не только присваивает себе право посредствования между верующими и Богом, как на этом, так и на том свете, но старается – там, где это оказывается возможным, подчинить себе и светскую власть; так сделали, например, жрецы Аммона-Ра в Фивах в эпоху нового царства, к этому же стремились, как все мы знаем, и Папы в Средние Века. Так и организуется иерархия и начинает вырабатываться догматика.

Необходимо вспомнить, что новая религия не возникает из ничего, но зарождается на почве, удобренной прежними религиозными взглядами и местной моралью, местными суевериями и общим мировоззрением своей эпохи. При выработке новой догматики, масса прежних верований и предрассудков принуждена приспособляться к новой религии. Так, например, христианская догматика испытала на себе сильное воздействие греческой языческой философии и учения мистерий, а ритуалы, символы, облачения и многие языческие праздники были ассимилированы христианством. Римский праздник Сатурналий, 25 декабря, – праздник «Золотого века», во время которого рабы и дети освобождались от принуждения и получали подарки, разложенные вокруг разукрашенного дерева – «Arbor Saturnalis»; в христианскую эпоху он стал праздником Рождества Христова.

Огромное количество верований, суеверий и предрассудков побежденных народов вливаются в религию победителей, особенно в случае, когда победители-варвары постепенно усваивают цивилизацию завоеванного ими высококультурного народа. В случае мирного заимствования религии народом одной культуры другого народа, стоящего на другой степени культуры и государственности, как это, случилось, например, с крещением Руси, свежие элементы вливаются в застоявшуюся стихию старой культуры, например, до-христианской Руси. Но и здесь этого не произошло бы, если бы не было личного выбора и нажима князя Владимира.

Проповеднический порыв порой переносит – иногда – «огнем и мечом», иногда – путем мирной проповеди, религию в совершенно иную этническую среду, чем среда того народа, в котором она зародилась, например, буддизм – в среду желтой расы (Китай, Япония) или Ислам – в страны, где жили индусы, малайцы и африканские чернокожие.

Любопытно вспомнить, как, например, в Католической церкви был для мирян введен обряд причащения под видом облатки. Этот обряд был обусловлен распространением западного христианства среди варваров, видевших, согласно своим верованиям, магическую силу в Чаше; желая первым получить эту силу, добрые варвары с такой энергией бросались к Чаше, что выбивали ее из рук священника – и, чтобы избежать осквернения даров, Римская Церковь принуждена была ввести для мирян причащение под другим видом. Сказанного достаточно, чтобы представить себе, сколь сложно и сколь трудно различать точно все те противоречия и, порой, спутанные элементы, из которых складываются догматика, обрядность и другие вымыслы какой-либо религии.

Картины египетского ада

Тысячи книг, например, были написаны об источниках христианства, о последовательном развитии его догм, морали и культа. Еще труднее проследить историю развития религии какого-либо древнего высокоцивилизованного народа, например, древнего Египта. Лишь по отрывкам дошедшей до нас религиозной письменности и по другим источникам – статуи богов, погребения, надписи и картины в гробницах и т. п., – ученые с большим трудом смогли установить в общих чертах приблизительную картину верований древних египтян той или иной исторической эпохи.

Но смотря с птичьего полета на тысячелетия истории, на основании хотя и очень неполных, но все же многочисленных данных, которыми мы располагаем об истории религиозных верований человечества, от самых примитивных форм до самых развитых, – мы прежде всего должны отметить фанатичность, наивность, жестокость, антропоморфичность и спутанность человеческих представлений о Божестве. Какие страшные культы – с человеческими жертвоприношениями, с жертвоприношением собственных детей (культ Молоха, например), с невероятными оргиастическими обрядами, с членовредительством и с другими безумствованиями существовали в древности у многих тогдашних великих и культурных народов!

Какая невероятная путаница бесчисленных систем богов, их жен и детей, и какие фантастические мифы о богах, о сотворении мира и человека, о порядке управления богами миром предстают нам в необъятной религиозной письменности, сохранившейся от Вавилонян, Ассириян, Египтян и т. д. Сколько второстепенных богов, из которых некоторые, как например, у египтян, существовали для заведывания каждым отдельным органом тела («бог соответствия между грудью и зародышем в яйце», «бог печени», «бог отверзания уст», «бог малой брюшины» и т. д.), сколько демонов и ангелов (демонология вавилонян, например, частично заимствованная иудаизмом и христианством, доведена, можно сказать, до последних пределов воображения), – и все это, в соединении с бесчисленными религиозно-философскими трактатами, составляло т. н. религиозную премудрость древности и вызывало у тогдашних людей веру, энтузиазм, восторг!

Мы не имеем возможности, хотя бы даже приблизительно, сделать полный обзор того, что, в качестве несомненной истины, представители различных религий древности предлагали своим последователям. Но, с точки зрения Музея Жизни, мы должны здесь поставить себе главный вопрос: разве не страшно – «чем» – в смысле качества сознания, качества мысли, качества чувства, – удовлетворялись и сейчас еще склонны удовлетворяться люди? Какое несоответствие – было и остается – между уровнем сознания, достигнутым людьми в областях доказуемого знания и уровнем сознания, касающегося недоказуемого, т. е. их религиозных потребностей!

Египетский зодчий, например, может порой заставить позавидовать себе любого нашего современного инженера; египетский хирург может снять катаракт, сделать трепанацию черепа, египетский дантист вставит вам прекрасные искусственные зубы. Но они бормочут при этом магическую формулу, заклинающую духов или богов, заведывающих глазами или полостью рта?… – Однако – давно ли у нас прекратилась вера в духов и колдовство, да и то – совсем ли прекратилась?… – «Духи живучи»!

Почему люди обычно положительные, разумные и трезвые в разных областях своей деятельности, готовы соглашаться с любой нелепицей, как только дело коснется верований? Почему?

– Темная прапамять, наследственная косность, склонность к суеверию неминуемо пробуждается в человеке, как только он перенастроит себя на мысль о неведомом, потустороннем или ночном.

Известны бесчисленные факты, когда люди образованные и ученые, даже самые знаменитые, обнаруживали непонятный для таких людей ночной страх, боялись примет, ни за что не соглашались нарушать поверья, например, что-либо предпринимать в понедельник. Древний магизм и фетишизм до дих пор живы: поглядите только на фетиши спортсменов, автомобилистов, а то и некоторых писателей и ученых. Нужно ли удивляться, что в древности, как и теперь, самые умные люди склонны были принимать за истину всякие выдумки, суеверия, фантастические картины ада и т. п.?

Египетский ад трудно превзойти воображением. Вот, например, картина, описывающая мучения египетского грека, который верил в своего греческого бога Посейдона и был наказан за то, что не поклонялся Озирису: грек сначала был перенесен в пустыню, окруженную настолько густой тьмой, что эту тьму можно было ощутить прикосновением руки. Там были сотни четвероногих змей, каждая – с тремя головами. Они напали на грека и по частям, медленно пожирали его тело, в то время как гадюки и скорпионы сосали его кровь, а крылатые чудовища плевали ему в глаза и тянули за волосы. Потом появилась целая армия «ангелов мести», вооруженных длинными, острыми, как копья, железными ножами и крючковатыми заостренными палками. Они вонзали эти орудия истязания в тело злополучного грека. Потом появились еще другие чудовища и вонзали свои длинные черные зубы в его тело.

И в этот момент все «целое» смерти явилось ему во всех своих дьявольских проявлениях и окружило его, не оставив живого места. Потом появился второй «ангел, не знающий пощады», который изъял еретическую и недостойную душу грека из его мертвого тела и привязал ее змеями к большому черному коню, который поволок его через каменную пустыню по направлению к аду. По дороге душа грека была навсегда разрушена.

Казалось бы, что на этом страдания грека должны были бы кончиться, но нет! В умершем теле, уже без души, все еще оставалась какая-то жизнь, – и тело было снова брошено в глубокий ров «вечной тьмы» «преддверия ада», наполненный семиглавыми пресмыкающимися и миллионами змей с двумя головами – по одной на каждом конце. Кожа змей и стены рва были покрытые тысячами скорпионов, готовых укусить. И тело грека осталось там навеки. Зубы и жала беспрерывно вонзались в него и жалили в течение пяти дней и ночей, а затем каждый раз был двухсуточный перерыв, в субботу и в воскресенье, для того, чтобы тело могло залечиться и быть вновь готовым подвергаться новым истязаниям. Семидневный недельный цикл. – Такая чепуха, такой обскурантизм, что становится страшно!

Однако – и христианские представления об аде мало чем отличаются от их египетского прообраза.

Ложные идеи жречества утверждали такие лже-идеи в человеческих умах и при помощи ложных и мертвых слов увлекали их в царство не существующего. Свидетельства истории, запечатленные Музеем Жизни, помогут будущим людям наблюдать картины эволюции и упадка религий и, хотя в области верований, как мы видели, развитие сознания человечества идет наиболее замедленным темпом, уроки прошлого, тем не менее, будут им гораздо более видимыми – и слышимыми, чем нам, лишенным всякой возможности воскресить прошлое!

Поэтому Музей Жизни станет весьма ценным сотрудником человеческого разума в области борьбы с наследственной косностью и обскурантизмом.