Текст книги "Заметки о неспортивном поведении. И не только о спорте"

Бронзовый год!

«Нвская заря»

Год, который приумножил мою значимость в ленинградской тяжелой атлетике. В апреле в Донецке стал бронзовым призером на чемпионате ВУЗов СССР, а в толчке стал чемпионом. В мае на чемпионате Ленинграда я выступил успешно, вырвал 142,5 кг и установил впервые рекорд города в толчке 193 кг. Третьим подходом заказал уже в ранге чемпиона 200 кг и, взяв на грудь с касанием локтем колена, встал, но с груди толкнуть не удалось. И все равно, была удача, я уходил с помоста под многочисленные аплодисменты, ведь на тот момент мировой рекорд в толчке был равен 204 кг.

Летом я еще выступил на ЦС ДСО «Зенит». Этот турнир заслуживает отдельного повествования. Потом в начале сентябре я выиграл чемпионат Ленинградской области.

Осенью в конце сентября на чемпионате ВЦСПС, в Кировакане, я выступил вполне удачно, установив личный рекорд в рывке 145 кг и толкнув 187,5 кг. Я стал бронзовым призёром. Для победы надо было толкать 195, я их поднял, по странному стечению обстоятельств опустил раньше команды старшего судьи. Но все тренеры нашей команды были довольны моим весьма успешным выступлением. На киноплёнке было хорошо видно, что вес был зафиксирован точно. Но почему судья затянул команду, непонятно. Хотя и моя вина здесь весомая. Надо было фиксировать вес дольше! Эта «бронза» помогла мне получить профсоюзную стипендию в размере 120 рублей и регулярные сборы на профсоюзной спортбазе в Сочи или Туапсе.

Чемпионат Ленинграда в отдельных упражнениях для меня прошел в тренировочном режиме. Я настраивался на Кубок СССР и чемпионат в отдельных упражнениях.

Декабрьская Фергана встретила нас теплом, арбузами и дынями. И большими расстояниями.

В первый день пребывания вышли с Сергеем Михайловичем Николаевым, моим тренером, из ресторана после завтрака. Автобус в спорткомплекс уже ушел. Мы спросили, как доехать до места соревнования у администратора в холле.

– Две остановки на автобусе, который останавливается напротив нашей гостиницы.

Оказалось, что там ходит один автобус, точнее один номер автобуса. Прождав автобус минут пятнадцать, мы решили идти пешком, что нам здоровым мужикам. «два пролета». За разговорами мы заметили, что прошли почти полчаса. Сергей Михайлович в растерянности стал спрашивать – где тут Спорткомплекс. Нас направили прямо, мол там в метрах трехсот остановка и нам надо проехать еще одну!!!

«Пора в путь – дорогу,

Дорогу дальнюю, дальнюю, дальнюю идем.…»

Три дня до моего старта я разминался и о ходе соревнований узнавал только на ежедневных вечерних собраниях сборной нашего города. Пока бронза была только у Смирнова Валерия в категории 75 кг. В соревновательный день я поехал на взвешивание без завтрака, взяв с собой из ресторана мясной бульон и какие-то лепешки с вареньем или джемом. Взвешивание прошло быстро, я с Сергеем Михайловичем, усевшись в укромном месте стал поедать свои припасы. Разминаться я начал рано, т.к. начинал рвать один из первых из 32 участников со 137,5 кг. К сожалению, я так и остался в первом движении на этом результате. Результат в рывке у меня не шел. И с годами я понял, мне не надо было уделять много внимания этому движению, а работать над толчком. И думаю, если бы я рвал на 5 кг меньше, а толкал бы на те же 10 кг больше, то я бы вошел в мировую историю тяжелой атлетики. Учитывая мой результат в рывке, мне старший тренер сборной города дал начинать в толчке только со 185 кг, чтобы я железно дал зачет команде Ленинграда. Разминка в толчке была почти пустая, в основном все начинали толкать со 170—180 кг. Толкнув уверенно первый подход, я попросил заказать 195, но тренеры, посовещавшись у дублирующего протокола, сказали мне, что 192,5 гарантирует мне призовое место. Успешно выполнив второй подход, в третьем пошел на 195. И «опять» при подъеме на грудь коснулся локтем колена, встал и для себя толкнул, но отмашка судьи уже была, и мне подход не засчитали. Но я чувствовал себя победителем. Бронза на чемпионате СССР – это успех для меня, Морозовской школы и Ленинградской сборной.

В Ленинград мы с тренером везли по две дыни и по два арбуза. Мы тщательно их завернули в газеты и перетянув веревками. Превозмогая тяжесть груза, таскали их по аэровокзалу на плечах. Наши плечи страдали не зря. На Новый Год у нас дома были дефицитные «ягоды».

За неделю до Нового Года я появился в институте. В фойе висел плакат, поздравляющий меня и тренера из института Степана Васильевича Сбитнева с бронзой на чемпионате СССР. Постоянно были такие поздравления после успешных моих выступлений. Это заслуга кафедры физвоспитания. Не раз эти «плакаты» помогали мне не только знакомиться с девушками, но и сдавать удачно экзамены.

Меня стали уже поздравлять с наступающим Новым Годом, а я все думал, что с медалью чемпионата Союза? Сидя за праздничным столом, я аккуратно складывал «Советский Спорт» в спортивный архив, который начал собирать мой отец. В новом цветном телевизоре пела группа «Boney M».

«Невская заря»

Статья из газеты «Советский спорт»

Механизм выпуска шасси не срабатывал

При заходе на посадку в Ленинграде, загорелось табло «пристегнуть ремни». И после второго виража, наш самолет стал набирать высоту. Пассажиры в салоне стали нервничать. Кто-то пытался пошутить, многие стали спрашивать бортпроводников, что случилось. Стюардессы успокаивали публику, мило улыбались и всем своим поведением показывали, что ничего страшного не происходит. Через двадцать минут, нам сообщили, что мы направляемся в Петрозаводск. Причин никаких не назвали.

При подлете к Петрозаводску мы стали кружить над городом. Я понял, сжигаем топливо.

Капитан корабля сделал заявление. Весь салон замолчал и слушал внимательно громкую связь. Я не запомнил точных формулировок случившегося. Понятно было одно – механизм выпуска шасси не функционировал правильно на правом крыле. Все чуть ли не в один миг кинулись или наклонились к правым иллюминаторам. Только истошный крик одной стюардессы остановил толпу, которая хотела убедиться в правоте слов командира корабля. Все смирно сели на свои места.

Мы с тренером прервали разговор. А так мило беседовали после отличного выступления на Цетральном Совете ДСО «Зенит». Молча заерзали, ища ремни безопасности. Каждый думал о своем сокровенном, он, наверное, о семье, о детях. У меня мысли просто скакали от страшных до безумных. В салоне стоял неприятный гул. Этот звук исходил не от моторов самолета. Это стоял гул шепота, люди как будто бы молились.

Стюардессы объясняли салону как себя вести: снять обувь, опустить голову, куда поместить руки.

И вот в салоне наступила мертвая тишина. Машина стала спускать вниз. Я услышал плач женщины, она вроде старалась его сдерживать, но всхлип ее был слышен по всему салону. Все понимали – ситуация очень тяжелая.

Самолет два раза дернуло, качнуло и он стал подниматься вверх. Сделав небольшой наклон, самолет опять начал спускаться. И тут по громкой связи передали, что шасси выпущены, мы идем на штатную посадку. Видимо каким-то «чудом» шасси вышли в самый последний момент, избавив экипаж от необходимости сажать самолет на «пузо». Но как ни странно, никаких возгласов радости не было слышно до полной посадки лайнера. Только когда самолет покатился по посадочной полосе, народ завизжал от радости и захлопал. Кто-то кричал ура,…

На поле нас выпустили через два трапа. Когда я выходил из самолета, то заметил, что пожарные и скорые машины еще стояли около рулежки.

В зале ожидания нам сообщили, что мы можем либо остаться на ночь в гостинице и вылететь на следующий день, либо вылететь ближайшим рейсом на Ленинград. Мы с тренером решил вернуться домой на ближайшем самолете и в ту же ночь уже были в Ленинграде. После такого решения мы смогли летать снова с «уверенностью». Хотя перелет Петрозаводск – Ленинград не был для нас легким.

Почти аналогичный случай произошел через десять лет. Вылетев из Варшавы, самолет кружил три часа над столицей и благополучно приземлился. Через три часа пассажиров опять пригласили в самолет, на тот же борт!) Вот так и набираем мили страха!

Моя Куба

Спирт в аптеке не брать

Середина семидесятых, сборная команда тяжелоатлетов Ленинграда летит на Кубу принимать участие в дружеской матчевой встрече.

Проходим собеседования в городском комитете комсомола. Перед этим собеседованиям нам раздали листки. Надо было выучить лидеров коммунистических партий социалистического лагеря.

Мы сидим в небольшом зале, нас девять человек со старшим тренером Александром Ивановичем. Все уткнулись в листки и бубнят. Обстановка напряженная.

Заходит дама средних лет в строгом деловом костюме. Села за стол перед нами и стала читать наши фамилии. Мы должны были вставать и отвечать на ее вопросы. Когда дошла очередь до легковеса Николая, выяснилось, что он не комсомолец.

– Кто еще не комсомолец, поднимите руки!

Я поднял руку один.

– Как вы сюда попали? – Непонятно ко мне или к Николаю обратилась она.

– Я в cборной команде Ленинграда! – набравшись смелости, ответил я.

– Анкеты пройдут только у комсомольцев и партийных, – отрапортовала с места дама.

– А я член партии! – более уверенно сказал я.

– Ваша фамилия?

Я назвал свою фамилию.

– Георгий Григорьевич, подождите в вестибюле, потом со всеми пройдете в другой кабинет, – более мягко обратилась ко мне, взглянув на мою анкету.

Я вышел и около часа прохлаждался, сидя в кожаном кресле. Было тут прохладно и тихо. Изредка кто-то проходил мимо. Я расслабился и даже вздремнул.

Потом со всеми я поднялся выше этажом. И там нам давал инструкции уже пожилой мужчина, по виду отставной военный. Он говорил много и часто повторял одну фразу: «Спирт в аптеках не брать!»

Через десять дней мы уже из Москвы летели на Кубу на Ил 62. Возбужденные, бегали по салону до Франкфурта—на-Майне. После часа пребывания в самолете на стоянке, нас не выпустили в аэропорт, и уже до Лиссабона мы сидели смирно и некоторые даже заснули. Когда взлетели в третий раз, после часового пребывания на португальской земле в салоне самолета, мы все были уже измотаны сидением в креслах.

После десятичасового полета, сходя по трапу я и, наверное, вся наша команда, чувствовали неописуемую радость ходить по земле. Хотелось лечь и обнять Землю руками.

Два дня нас возили на экскурсии по Гаване и на разные пляжи. На третий день пребывания мы выступили успешно, отойдя от долгого перелета. У нас оставалось еще два дня и три ночи. Мелочь, которую нам поменяли на песо еще дома, мы почти всю потратили в первый день. Валера и Игорь, самые сильные из команды и самые злостные нарушители спортивного режима, ходили угрюмые и недовольные, что даже ром «Havana Club» не купить. Денег таких уже не было.

И тут я вспомнил: «Спирт в аптеках не брать»…

Я предложил им искать аптеку. Не прошло и полчаса, как мы нашли аптеку недалеко от нашего общежития.

Я уже hable un poco de espanol и, выступая переводчиком, спросил у аптекаря спирт. Он мотнул головой и вывез нам на тележке стеклянную бутыль литров 15—18. Тары меньшего размера не оказалось в аптеке. Но, самое главное, что нам хватило оставшихся песо на эту бутылку радости. Мы рассчитались и понесли ее к выходу под возгласы аптекаря – camaradas sovieticos!

Мы дружно тащили ее по очереди к нашему месту проживания. На улице было душно, пекло экваториальное солнце. Дойдя до угла здания общежития, мы увидели тренера с нашими «шефами из господдержки». Пришлось прятать бутыль между машинами, припаркованными рядом с соседним зданием. Только через полтора часа мы благополучно доставили наш, уже теплый, товар в номер, где жили Валера и Игорь.

Приключения продолжились. Открыть бутыль, с хорошо пригнанной стеклянной пробкой оказалось даже для нас проблемой. С полотенцем в руках мы все по очереди пробовали открыть, но без результата. Назревало уже решение разбить горлышко. Но тут кто-то догадался смочить полотенце и Ура-Ура! Пробка повернулась! Еще раз повернулась и потихоньку пошла наверх!

Я чуть пригубил с ребятами и пошел к себе. Сполоснулся под холодным душем и ушел гулять по району, до центра было далеко. К семи вечера кроме меня и «старших», на ужине никого не было.

Когда Александр Иванович стал проверять где все, то двери в комнаты были закрыты и там была тишина. К десяти вечера уже с «нашими шефами» и служащим общежития тренер стал открывать комнаты. В той комнате, где была бутыль, лежали все шестеро на полу. Дышать в комнате было нечем, стоял жаркий перегар. И вентилятор, наверное, тоже уже был пьян, он еле крутился. Но бутыли в комнате не нашли и их всех закрыли опять на ключ до завтрашнего дня.

Утром ребята спустились в столовую с опухшими лицами. Нам всем попало и обещали наказать по приезду домой.

После завтрака нас на автобусе свозили на пляж. Накупавшись, все чувствовали себя бодро и полными сил. В автобусе я узнал, что бутыль запихали за унитаз и наклеили этикетку с бачка.

Но на ужине не было ни ребят, ни Иваныча. Я, в компании двух «сопровождающих» нашу команду, плотно поужинал за всех. И пошел готовиться к утреннему отъезду.

Как оказалось, после вскрытия злополучного номера с «понятым» администратором – картина была та же, что и вчера, только прибавился еще Александр Иванович.

На следующий день в семь часов, без завтрака, уже семерых запихали в кресла самолета. И что удивительно, для них полет прошел гладко и быстро. Хотя самолет болтало и трясло в течение нескольких часов, пока летели над океаном. Некоторые из пассажиров пользовались гигиеническими пакетами.

Я же, после завтрака в отеле, вез в сумке подарки из экзотических фруктов для всех членов команды. То-ли из-за болтанки в самолете я забыл об этом, то-ли я решил, что им и так хорошо, но сумку я открыл только дома.

По прилету в Москву, когда сходили по трапу, все члены команды были уже трезвы, как огурчики. Но некоторые трезвы были недолго, только до посадки на поезд до Ленинграда.

Железный занавес

На Кубе сборная команда тяжелоатлетов находилась между советскими майскими праздниками. Как мы туда добирались и наш отъезд я описал в рассказе «Спирт в аптеках не брать». Сейчас я повествую читателю свои впечатления от пляжей.

Но, в начале Океан. Первое впечатление об океане – колоссальная мощь. Стоя на берегу около воды, меня пробирал озноб. Где-то я слышал, что у океана сильнейшая энергетика. И я ее прочувствовал. Словами мне тяжело объяснить, что чувствуешь, стоя у кромки берега перед океаном. Океан надо видеть! На океан можно смотреть даже с расстояния двести – триста метров, все равно завораживает. А находиться на океанском пляже – это находиться в состоянии определенного транса.

Как я понял из экскурсий, куда нас возили несколько дней, пляжей на Кубе больше чем городских поселений. Для меня было удивительно, что такие шикарные пляжи, уступают пляжам Сочи, Феодосии или Туапсе по количеству человек на один квадратный метр… Они были почти пустые. Нам объяснили, что местное население не загорает. А наплыва туристов, наверное, в те времена не было. Но в центре Гаваны я частенько видел лица европейцев. Я бы здешние пляжи охарактеризовал одним словом – идиллия.

На одном пляже в часе езды от Гаваны, мы пробыли больше двух часов. Накупались в океанской пучине. Мне, например, было страшно заплывать далеко, точнее сказать, жутко. Это купание не сравнить с купанием ни в речке, ни в озере. Огромная масса воды и открытый горизонт… И я не рисковал заплывать дальше десяти – пятнадцати метров от берега. Так как нам предстояло выступать, то мы разделись и отдыхали на пляже под большим навесом. И все равно, тяжик Юрий у нас подгорел. Экваториальное солнце в мае очень злое.

После выступления нас опять возили на экскурсии. Завезли на пляж-пирс около Гаваны. Мы с экскурсоводом прохаживались по волнорезам, и я тут заметил металлические решетки в воде.

– Для чего вам тут эти «железные занавесы»? Чтобы не уплывали в Америку? – попробовал пошутить я.

– От акул.

– А мы купались позавчера на пляже, там не было заграждений, – недоверчиво промолвил я.

– О! Это в пятидесяти километрах отсюда, – улыбнулся переводчик.

Продолжая экскурсионную программу наш автобус остановился еще у одного пляжа и нам разрешили искупаться. Я глубже пояса не заходил. Вернее, я лежал в воде, придерживаясь локтями о дно. Вот что такое пятьдесят километров страха.

«Железные игры» – правда о закулисье в сборных

Этот фильм смотрел, когда побывал уже на Всесоюзном пьедестале и на сборах в сборной.

Спортивная тема в СССР была невероятно масштабной, популярной и любимой народом. И сегодня, кино о спорте также стало пользоваться популярностью среди населения. В Союзе фильмы о спорте часто основывались на реальных историях, описывали жизни и победы советских спортсменов.

Сразу же скажу, что как человек, много лет занимающийся железным спортом – слишком уж мало фильмов посвящено этому виду спорта. А между прочим, это был один из самых популярных видов спорта в СССР.

Фильм мне очень понравился. Меня не смущала техника подъема штанги главными героями картины. Я не придирался к работе операторов, которые путали кадры с дисками.

Мне интересен был сюжет картины. И актеры донесли его легко и доступно для простого зрителя, не занимающегося тяжелой атлетикой.

А сюжет в двух предложениях:

Известный штангист Николай Басаргин мечтает завершить свою карьеру мировым рекордом. Старший тренер не очень верит в Басаргина и делает ставку на молодого, но подающего надежды Володю Кроля. Что победит, молодость или опыт?

Всё это понимает возрастной член сборной. Победы, поражения и новые победы. В его глазах мудрость пережитого. В его движениях – уверенная степенность лет. Да, волос на голове всё меньше, а срок выхода «на пенсию» всё ближе.

Знания своей «силы», умение распределять нагрузки, подойти к пику формы без форсирования – вот расставленные приоритеты для нового рекорда. Он должен. Он должен себе. Он к нему готовился. Он чувствует его нутром сильного человека. И после этого можно на покой. Расчёт точен. Но каков будет итог?

Мир большого спорта имеет свои суровые законы. Нервные срывы, травма – и ты не у дел. Восстанавливаешься. Догоняешь. И вновь возвращаешься на пьедестал. Потом организм начинает давать сбои, и мышечный тонус совершенно иной, сила не уходит, но и не увеличивается. В спину дышит молодое поколение. Пора, пора к выходу.

Из интервью Валерия Шария:

– В сборной Союза было трудно. Когда не все от тебя зависит, то легко можно потерять веру в человечество. Кругом интриги, а тебе надо голову сохранять холодной. И тренироваться: постоянно, каждый день по несколько часов. Нельзя слабину давать.

На протяжение всего фильма, мы наблюдаем за поединком двух спортсменов. Видим упорный труд каждого в отдельности. Предельная концентрация на себе самом и в конкретный момент. Подход за подходом. Упражнение за упражнением. И расчет веса на снаряде. Что там у него? Сколько-сколько он собирается сегодня поднять? Интересно?! А чем можно ответить мне? И возрастное различие проявляется различием в поведении на тренировках и в жизни. Опыт делает ставку на себя и на пройденное уже. Молодость подстегивается соперничеством с противником.

Молодой член сборной – Владимир Кроль получает серьезную травму в ходе тренировок, и теперь помочь ему сможет только его конкурент.

Но приведу справедливые слова Валерия Шария – олимпийского чемпиона:

– Там, где есть соперничество, глупо ожидать примеров большой и бескорыстной дружбы. Подковерная борьба была всегда, и Москва, понятно, диктовала свои условия. Не факт, что на чемпионат отправлялся самый сильный спортсмен.

Фильм получился «тёплым» – о сильных людях из советского далека. Прекрасный актёрский ансамбль. Отсутствует помпезность, но присутствует легкая грусть уходящего времени.

Нашлось в фильме место и юмору: Георгий Штиль в качестве натурщика в изо-студии. Разве это не улыбнет!

Вот кинохроника с помостов соревнований могла бы быть более зрелищной и не захватывать легкие категории для дополнительного штриха в сюжет.

Жалко, что этот фильм не получил широкого проката.

Пикап гастролера

Прилетели в Новосибирск на Спартакиаду ЦС «Зенита». Едем на автобусе в гостиницу и по дороге читаю афишу «Гастроли Ленинградского Государственного Цирка».

За свою спортивную карьеру я часто сталкивался с работниками цирка. Во Львове трижды жил в гостинице от Львовского цирка. Там я видел их тяжелый жизненный уклад. Как дамы бегают из комнаты в комнату с плитками, чайниками, кастрюлями. Дети ползают, кувыркаются и катаются по трое на велосипедах по коридору между взрослыми. В общем «броуновское движение» цирковых служащих и их отпрысков. А самое странное, со мной в этих «домашних» условиях часто здоровались и спрашивали о делах, принимая за своего коллегу. И я понял, что артист цирка более интересен для людей, чем спортсмен.

Когда стали прописываться в гостиницу, нас попросили подождать полтора часа до заселения. Я вышел в город и зашел в «Пышечную». Она была рядом за углом. В «Пышечной» никого не было. Начался рабочий день, и она только открылась. Утро нависло над Новосибирском. Я подошел к прилавку.

– Мне четыре пышки и кофе.

– Если мясо написано, тебе что мясо продадут?! – Я даже растерялся, что ответить грудастой леди за прилавком. Она на меня смотрела сверху вниз, поправляя сзади фартук. Вид был ее не очень доброжелательный и казалось, что сейчас из-за спины она наставит на меня, как минимум, малогабаритное огнестрельное ружье.

Довольствовался я «Полосками» и компотом. Да, да в Новосибирске – в то время или по талонам, или пустые полки в магазине.

После удачного майского чемпионата Ленинграда я повысил интенсивность в подсобных упражнениях и был, честно говоря, чуть забит. Скорость потерялась и свежести в движениях не было. Но серебро, в мой день рождения, меня и команду удовлетворило полностью. Я расписался за 100 рублей – 20 за третье место в рывке, 30 за в второе в сумме и 50 за первое в толчке. 150 рублей можно было получить, выиграв во всех движениях. Но не судьба, что поделаешь. Деньги в спорте – это большой стимул. Этого сегодня никто не скрывает. Понимали это и руководители разных обществ и сборных команд, которые за разные провинности наказывали нас рублем или талонами.

После соревнования мы с тренером Сергеем Михайловичем Николаевым пошли в магазин, купить припасы, чтобы отметить мой день рождения.

И вот Вам праздничный набор: две трехлитровых банки соленых помидор, килограмм печенья, килограмм конфет, пачка чая, два батона и бутылка коньяка.

– Надо пригласить Алексея Киселева! – сказал Николаев. Это новый тренер Центрального Совета ДСО «Зенит». Он недавно вступил в эту должность после Армена Налбандяна. Налбандяна я знал хорошо, не раз он меня вызывал на сборы.

– Конечно! – не стал возражать я. – Иметь теплые отношения с руководством – всегда приносит свои плоды. И я купил еще одну бутылку коньяка.

Ребята подарили мне серебряный перстень с позолотой. Мы немного посидели с ребятами и пошли гулять по вечернему городу. Тренер с Киселевым остались в номере.

Самолет в Ленинград только через день. На следующий день ребята пошли загорать и купаться на Обь. В эти дни в городе было жарковато и тополиный пух летал повсюду. Я остался собирать свои вещи, тщательно уложил приз – фотоаппарат «Смена» и грамоту, чтобы завтра утром в спешке не мять и не оставить что-либо. Аккуратно укомплектовал все в портфель и пошел на пляж.

Одет я был в серо-голубой костюм, который мама сшила мне к лету. На коротких рукавах рубашки была декоративная шнуровка. Ох как иногда хотелось похвастаться бицепсами! На ногах светлые матерчатые туфли. Их мама купила в прошлом году, когда я ее брал с собой на сборы в Туапсе. И, видимо, к туфлям она и купила материал для костюма. Я не любил и сейчас не люблю ходить в спортивном костюме, в отличие от многих моих знакомых спортсменов. Достаточно того, что на тренировке я в них. В этом одеянии я произвел впечатление даже в Ленинградском аэропорту. А в гостинице Виктор попросил примерить рубашку и, одев ее, высказал мнение ребят, чтобы я еще свои руки дал ему примерить. «Главное, чтобы костюмчик сидел» по мне!!!

Подойдя к пляжу, столкнулся со Славой.

– Там такие крали рядом с нами, но какие-то недоступные. Нас проигнорировали.

– Сколько их?

– Четыре, – и Слава куда-то побежал дальше. Видимо в гостиницу.

Проходя мимо лотка с мороженым, я купил пять трубочек. Спрятал за сверток с полотенцем. Прошел мимо нашей сборной, чуть ли не переступая через них. И остановился невдалеке от девушек. Я сразу понял, что это та, «неприкасаемая» четверка. Девушки были молоденькие и очень миловидно выглядели. По столичным меркам на них были скромные купальники, но фигурки их это с лихвой компенсировали. Постелив полотенце в метре от них, присел, но раздеваться пока не стал.

– Девушки, здесь есть у вас лодочная станция?

– У нас? А вы откуда? – одна, немного язвительно ответила мне.

– Из Ленинграда. У нас в Вашем городе гастроли.

– Гастроли?? – все также с ехидцей ответила самая разговорчивая.

– Артист погорелого театра. – включилась вторая. Я предугадывал их действия и вопросы. Их скрытую настороженность за бойкой бравадой. И старался направить беседу в выгодное мне русло.

– Ленинградский Цирк!

– Вы что из Цирка? У нас же Цирк тут, да? Девчонки? – уже более доверчиво высказалась третья.

– Да, я с вами согласен, в вашем городе наш цирк, – усмехаясь, парировал я.

– Вы что артист? Может фокусник? – заулыбалась четвертая, самая светленькая.

– Да! Фокусник! – и, развернувшись полностью к ним, вытащил мороженое, – угощайтесь!

Девчонки от неожиданности завизжали.

Позагорав, накупавшись и наболтавшись, я предложил им сходить в кино.

– Если идет хороший фильм, пойдемте в кино.

– Во, «Золото Маккены», рядом с нами.

– Хорошо, ведите.

– Вы всех приглашаете? – недоверчиво, но с какой-то глубокой надеждой спросила светленькая. Они меня называли только на «ВЫ». А парни в недоумении все смотрели искоса на нас. Я же знаком ранее показал, что бы они не подходили.

– Вы где живете-то? – вставая, уже спросила самая болтливая.

– Да вот, в гостинице, – и показал на здание, крыша которого виднелась с пляжа.

– Ну да, понятно, – покачала головой ее подружка.

– А мы в общаге, но недалеко от киношки, – быстро перебила ее светленькая.

Сеанс начинался только через час. Билеты были на руках. Я хотел ужасно есть, и эта мысль стала приоритетной.

– Пойдемте в кафе, – никто не отказался от моего приглашения.

Ассортимент кафе очень напоминал мне ассортимент «Пышечной». Но мороженое было очень хорошее и мы еще раз повторили по порции. Мне стало уже веселей. А девчушки все время болтали на всякие темы, которые меня не очень-то интересовали. По их довольным и радостным лицам было заметно, что такими походами их не часто баловали. Студентки, уже почти второго курса мединститута, учатся на факультете акушерства и гинекологии и все «направленцы». Я тоже после второй порции мороженого подобрел и за разговорами пригласил их в Цирк. А что мне!? Я завтра с утра уже буду в самолете. А им продлю приятный вечер.

– Завтра, за полчаса до вечернего представления, подойдете к заднему входу. Сторожу Кузьмичу скажите, что акробат Георг пригласил, я предупрежу.

Писк, визг, руки вверх-такой реакции я не ожидал. В душе даже стало малость обидно, что я не акробат Георг. Они угомонились только когда начался фильм.

Выйдя из кино, девушки дружно потащили меня к себе в общежитие.

Ведя к их временному местожительству, мне дали указания подождать со светловолосой с обратной стороны здания. Мне стало страшновато нарушать социалистические правила общежития, и я прижался к девушке. Слегка дрожала и девушка. Правда она быстро взяла себя в руки и стала меня гладить руками по спине, успокаивая. Мы вздрогнули, когда над нами открылось окно. Нам подали табурет. Мы быстро забрались в помещение, девушки затащили табурет обратно на веревочке. Это была кухня. Большая, несколько плит по одну сторону и раковин по другую. К слову сказать, чистота была идеальная, как после косметического ремонта. Что и говорить – будущие врачи.

Они жили вчетвером на третьем этаже. Комнатка была небольшая. Четыре кровати, четыре тумбочки, шкаф, стол и три стула. Видно, для четвертого не было места. Меня посадили за стол. Девчонки суетились, хихикали, выбегали из комнаты, забегали, опять выбегали. Когда уселись все за стол, подвинув его к одной кровати, я заметил резкие, но приятные перемены. Девушки накрасились, переоделись. Их лица светились доверием. А на столе, как говорится, «скатерть самобранка». Жареная картошка, соленые огурцы, сало, зеленый лук, колбаса, варенье, мед и даже бутылка самодельного вина! Девушки жили в области, и родители их снабжали продовольствием.

Утром я чудом успел в гостиницу после вечера «все включено». Команда уже была в вестибюле для отбытия в свой любимый город Ленинград. Мои вещи были у Славы.

– Мы с Михалычем думали, ты на такси приедешь в аэропорт, именинничек?!

В самолете, рассказывая Михалычу о своем приглашении девушек в Цирк, что мол получится, мягко сказать, некрасиво. Он меня успокоил.

– В каждом стороже живет Кузьмич или Петрович. А Георг – это здорово, может сторож испугается, что мол, как это я не знаю такого и пропустит всех, – и заулыбался, – Киселев берет нас на сборы в Туапсе с 3 июля.