Текст книги "Путешествие на край Земли"

На низком берегу, в окружении деревьев высились крыши домов, а над ними купола соборов и шпили башен. Все это было так красиво, что я снова сильно пожалел, что мы не сможем сойти на берег хотя бы на несколько часов, чтобы я мог «добавить еще одну страну в свою коллекцию».

Пока я делал снимки старого города, под пристальным взором нескольких любопытствующих, на берег сошло уже несколько десятков пассажиров. Эдвард стоял недалеко от меня, совсем близко от трапа и следил за всеми передвижениями. Кейна не было видно и по лицу моего кузена я мог понять, что это беспокоит его. Когда на борт уже стали подниматься пассажиры, следующие из Копенгагена в Санкт-Петербург, беспокойство Эдварда усилилось. Вероятно, он, как и я, не поверил в обещания Кейна следовать нашему договору.

Эдвард все чаще посматривал на часы. До отхода корабля оставалось не более четверти часа. Я был уверен, что «Стефания» отчалит ровно в половине девятого, что и так было позже положенного на полчаса из-за приключения подвыпившего русского аристократа. Следовало ожидать, что наш пароход постарается нагнать потерянное время уже в пути и непродолжительная стоянка в датском порту не будет сокращена.

Так и получилось. В восемь часов двадцать минут был дан первый гудок. Я увидел, как Эдвард сорвался с места. Он спешил в каюту Кейна, чтобы успеть выпроводить его, если это удастся. Едва он прошел десяток шагов, как на палубе появился наш пресловутый мистер Кейн. Этот молодой человек шел, не замечая никого вокруг, держа в руках два небольших чемодана. Одна минута и он быстро спустился по ступенькам до самого пирса. Мы с Эдвардом многозначительно переглянулись. Кажется, на этом наше совместное с Кейном путешествие, наконец, завершилось.

Глава семнадцатая
Буря на Балтике

Двадцать первого апреля в двадцать часов тридцать минут, голландский пассажирский пароход «Стефания» с опозданием в полчаса от расписания в справочнике Ллойда, отдал швартовы и выдвинулся в открытое море.

Я стоял на носу, внимательно наблюдая за передвижениями нашего парохода.

Эдвард уже ушел, чтобы сообщить профессору радостную весть относительно мистера Кейна.

Было пасмурно, тучи постепенно заволокли все небо и стало темнее, чем обычно бывает в такой час. За бортом быстро таял вдали датский берег. Кажется, мы прошли уже не меньше пяти морских миль и теперь обходили стороной какой-то остров. Я нашел его на карте и прочел название: Сальтхольм. Когда мы обогнули его, с той стороны пролива открылся красивый вид на какой-то город. Я нашел и его. Это был Мальме. Пока еще не совсем стемнело, я сделал снимок панорамы этого города, впрочем, не очень рассчитывая на хорошее качество. Никакая вспышка не смогла бы осветить его достаточно с такого большого расстояния.

Вернулся Эдвард. На шее у него снова появился бинокль. Мой кузен похлопал меня по плечу самым дружеским образом и сказал:

– С профессором все в порядке. Он просто счастлив, что его деньги не пропали зря и нас перестали преследовать. Мистер Кейн остался в Копенгагене, а мы продолжаем свое путешествие в Россию. Знаешь ли ты, что за остров мы только что обогнули?

– Да, его название мне известно. Я уже посмотрел в картах.

– А известно ли тебе, чем знаменит Сальтхольм?

– Пока нет.

– Ровно двести лет назад, в столице Дании свирепствовала чума и будто бы того мало еще и холера. Поэтому, всех гостей города селили здесь, на карантин, на несколько недель. Во второй половине прошлого века одна датская компания приобрела этот остров в собственность и по сей день владеет им.

– Откуда ты узнал об этом? – удивленно спросил я.

– Я только что беседовал со вторым помощником капитана, господином де Граафом. Он рассказал мне все это и еще кое-то интересное про наше судно. Я представился ему журналистом «Глобуса» и заверил, что его рассказ будет лучшей рекламой для «Стефании».

– Что же он рассказал тебе?

– Я узнал, что «Стефания» была построена всего лишь три года назад в Роттердаме и приписана к этому порту. Вероятно, ты видел, соответствующие надписи на корме корабля, когда мы шли на посадку. Судно развивает скорость до двадцати двух узлов.

– Узлов? Я слышал такую единицу измерения скорости кораблей, но никогда не задумывался о ее величине. Сколько же это, если сравнивать со скоростью автомобиля?

Мой кузен задумался. Было видно, что он что-то высчитывает в уме.

– Так, так, если перевести морские мили в сухопутные, то выходит… выходит… – бормотал он, – выходит около двадцати четырех миль в час, если я посчитал верно.

Я очень удивился.

– Неужели такой большой корабль, может мчаться по волнам с такой скоростью? Невероятно!

– Представь себе, Джо. Именно поэтому мы прошли такое колоссальное расстояние от Амстердама до Копенгагена всего лишь за тридцать часов. Большую часть времени судно шло полным ходом, поскольку дорожит временем своих пассажиров. Кстати, «Стефания» вмещает примерно пятьсот пассажиров. Это большой корабль и очень комфортабельный. Здесь преобладают каюты первого и второго класса. Если бы не это обстоятельство, наш пароход смог бы принять на борт более тысячи пассажиров. Кроме того, как рассказал мне мистер де Грааф, в конструкции судна предусмотрены скуловые кили.

– Что это такое, Эд?

– Специальные элементы, установленные на киле корабля, чтобы уменьшить боковую качку и заодно повысить общую прочность парохода. Так что морская болезнь нам, похоже, не грозит.

Эдвард закончил свой рассказ и стал высматривать что-то впереди в бинокль. Я увидел, что где-то вдалеке виднеется что-то вроде полуострова или острова, расположенного рядом с берегом.

– Что ты там увидел?

– Город Фальстербу. О нем я также узнал от помощника капитана. Это знаменитый некогда на всю Северную Европу рыбный рынок, входивший в Ганзейский союз. Теперь эти времена давно миновали. Сейчас это новомодный курорт, куда можно приехать отдыхать по недавно построенной железной дороге. Конечно, это не средиземноморские пляжи, но место весьма живописное. Жаль из-за портящейся погоды и наступающей темноты мы не увидим остров Борнхольм, который будет на нашем пути совсем скоро.

Это было верно. Ветер усиливался на глазах, вдобавок пошел неприятный моросящий дождь. Становилось еще темнее и даже бинокль плохо помогал. Я тоже немного полюбовался огнями курорта южной Швеции сквозь призмы Эрнста Аббе, а затем поспешил вместе с Эдвардом уйти с палубы. Мне не хотелось, чтобы наш фотоаппарат промок под дождем.

***

Вечер этого дня был скучным. Единственным развлечением для нас с Эдвардом была буря. Профессор де Вольф спал и пока никак не ощущал, что корабль все сильнее бросает на волнах.

– Неужели это буря? – спросил я у Эдварда, когда меня неожиданно качнуло в сторону и я больно ударился плечом о стену нашей каюты. Пришлось сесть на кровать, так было безопаснее.

– Самая настоящая буря. Шторм и, по всей видимости, очень сильный. Второй помощник капитана де Грааф предупреждал меня, что скоро мы попадем в сильный шторм, но я, предполагал, что это будет уже после того, как мы ляжем спать.

– Здесь часто бывают сильные штормы? – спросил я, вкладывая в свой вопрос как можно больше сомнения.

– Нет, ведь это внутреннее море. Не слишком часто бывают сильные штормы, но если дует ветер близкий к урагану, такое иногда случается.

– Похоже, нам не повезло с погодой, Эд. Меня немного тошнит. Неужели эти скуловые кили не действуют?

– Вполне вероятно, что они только уменьшают силу качки, но не подавляют ее совсем. И, надо полагать, этот шторм слишком силен, чтобы пассажиры «Стефании» совсем его не ощущали. Если буря еще усилится, боюсь мистеру Ллойду придется раскошелиться.

– Неужели все так серьезно?

– Да нет, Джо, я пошутил. Ты, кажется, не ужинал?

– О да, я так увлекся фотографированием, что совсем позабыл о еде.

Это сообщение обрадовало моего кузена.

– Пожалуй, это хорошо, что ты голоден. Сильную качку легче перенести натощак. Есть все основания считать, что тебя не стошнит. Постарайся заснуть, если сможешь. Я не предлагаю тебе коньяк, так как он сейчас может только повредить и вызвать рвоту.

Эдвард улегся на свою кровать и стал отрешенно смотреть в потолок, будто стараясь отвлечься от неприятных толчков и тряски нашего корабля.

Я решил последовать его примеру. Признаться честно, я переносил эту качку с большим трудом. Мне было очень скверно, возможно с непривычки, возможно по какой-то другой причине. В моем роду не было настоящих моряков, а свой собственный опыт плавания, как я уже говорил, ограничивался лишь путешествием из Дувра в Бристоль и обратно.

Хотя была одна история… нет, я возможно расскажу ее после…

Я слез с кровати на пол и снял с ног тапочки. Пора было ложиться спать, но оказалось, что даже опуститься на кровать для меня было непростым делом. Едва я наклонился к ней, как наш пароход снова подпрыгнул на волне и моя кровать стала убегать от меня. Что за чудеса? Я снова попытался дотянуться хотя бы до одеяла и на этот раз мне это удалось. Пока следующая волна не придумала какую-нибудь новую каверзу, я лег и благоразумно прижался к стене. Несколько минут все было хорошо, меня лишь изредка потряхивало, но не так чтобы очень сильно. Я уже совсем было успокоился и хотел что-то сказать Эдварду, но меня снова подбросило и я больно ударился головой о стену. Удар был такой силы, что я зажмурился. В голове зашумело. Растирая ушибленное место, как меня учила моя матушка, я вспомнил, как месье Лемар, точно так же сильно треснулся головой о стену в нашем фотосалоне, когда поскользнулся на мокром полу. Ему пришлось сделать влажную повязку, иначе его голова распухла бы так, что не смогла проходить в дверной проем.

Это воспоминание немного отвлекло меня. Забавный случай из прошлого, тем более произошедший не со мной, как-то успокоил. Я ощупал свою голову и понял, что повязка, смоченная водой, а попросту говоря, холодный компресс, Джозефу Стампу сейчас не понадобится.

Я обернулся. Эдвард уже спал, время от времени покачиваясь на кровати. Тогда я обратил свой взор на профессора де Вольфа. Тот, будто бы врос в кровать, почти не содрогаясь от качки. Я задумался, почему меня волны беспокоили больше, чем других. Немного размышлений и я пришел к выводу, что всему виной было расположение моей кровати. Она была перпендикулярна остальным и, видимо поэтому, направление волн не так мешало людям, лежащим на них. Да, пожалуй, это была странная теория, но я в эту минуту не мог придумать ничего лучше.

В последующий час я долго ворочался, устраивался поудобнее, вертелся на кровати, постоянно меняя бок, на котором лежал. Ничего не помогало. Я не мог найти для себя удобной позиции и не мог заснуть. С завистью глядя на своих спутников, над которыми не властвовали законы физики, я решил, что время сна для меня еще не пришло и выбрался из каюты, чтобы немного пройтись. Это было весьма необдуманное решение.

***

Кажется, на этом корабле из пассажиров не спал только я один. Мои часы показывали без четверти двенадцать. Я шел по совершенно пустому, длинному коридору, слушая со всех сторон отнюдь не соловьиные трели. Это внутренние перегородки нашего парохода скрипели и трещали на все лады, образуя своего рода незримый оркестр. И я был его невольным слушателем. Полумрак скрывал истинные размеры помещения по которому я двигался пошатываясь. Я вспомнил лондонскую ночь, туман и дерзких грабителей, напавших на нас. Тогда мне тоже было не по себе. К черту эти воспоминания! Я не хочу больше переживать об этом!

Меня все время качало из стороны в сторону и я решил, что лучше идти по правую сторону, чтобы с каждым шагом опираться правой рукой на бесконечную стену. Так я добрался до лестницы и поднялся этажом выше. С левой стороны от меня находился ресторан. В нем было пусто. Я посмотрел внутрь, сквозь окно в двери и увидел, что все стулья были убраны; разумеется, никаких тарелок и посуды и только лишь прочно прикрученные к полу столы одиноко выстроились в несколько рядов.

Я словно одержимый направился к двери, ведущей на нижнюю палубу, но она была закрыта.

– Конечно, конечно, чтобы никого из пассажиров не смыло волной, – лепетал я, но мои слова никому не были интересны, поскольку я был один.

И действительно, в круглое окно в двери я мог видеть, как при свете боковых сигнальных фонарей, в стекло время от времени врезались пенистые брызги.

Морской бог гневался на моряков и пассажиров и я мог в полной мере ощутить приступы его безудержной ярости. Здесь было над чем подумать.

Я поднялся еще выше и тоже увидел закрытые двери. Сюда волны едва ли добивали, но соскользнуть с промокшей от дождя палубы в море было совсем нетрудно, особенно если ты обычный пассажир, а не опытный моряк.

Меня по-прежнему тошнило, но находясь в движении, я чувствовал себе немного лучше. Я был почти уверен, что мне станет совсем плохо, если я лягу спать. Что оставалось делать? Я решил побродить по кораблю, пока не устану и не захочу спать сильнее, чем сейчас. Только тогда я засну быстро.

Еще добрых полчаса я ходил по коридорам между каютами, поднимался по лестницам и снова опускался вниз. За все это время мне на пути попался всего один матрос. Он прошел мимо меня уверенной походкой, которой можно было только позавидовать, если бы я сам захотел стать моряком. Кажется, он удивился, увидев меня, но не счел нужным показывать свое изумление и только лишь раз обернулся в мою сторону, когда подходил к лестнице.

Наконец, вдоволь испытав всю остроту ощущений человека, блуждающего по несущемуся по большим волнам кораблю, я направился в свою каюту. Видит бог, я был трезв и в своем уме, когда это произошло. Где-то сзади скрипнула дверь и через узкую дверную щель на меня посмотрел некто, очень знакомый. Всего одно мгновение, прежде чем закрылась эта дверь, на меня смотрел человек, лицо которого я уже много раз видел.

И это было лицо мистера Кейна…

Глава восемнадцатая
В открытом море

Я не помнил, как я заснул, но проснулся я совершенно точно в девять часов. Это мой кузен Эдвард предпринял некоторые усилия, чтобы я поскорее перешел к бодрствованию. Он попросту растолкал меня.

Я сел на кровати. Профессор спал одетым, отвернувшись к стене. Корабль уже совсем не трясло, из чего я сделал вывод, что наши мучения закончились.

– Джо, мне кажется, что ты уже смотришь сны, которые должен видеть только следующей ночью. Вставай, ты пропустил завтрак и всеми силами стараешься проспать до обеда. Кроме того, сейчас мы проходим мимо острова Готланд и, весьма вероятно, тебе будет интересно посмотреть на него. Жаль, что его нельзя сфотографировать. Остров виден только в бинокль. Как ты себя чувствуешь?

Я признался, что все-таки неважно.

– Кажется, моя прогулка по качающемуся кораблю не прибавила мне приятных ощущений. Похоже, мне все еще дурно и немного хочется есть.

– Вот как? Ты бродил по «Стефании» во время шторма? Чертовщина, да и только!

Я коротко рассказал Эдварду свою историю и даже поведал о том, что видел призрак мистера Кейна, выглянувшего из какой-то каюты, на нашем этаже.

Эдвард только посмеялся надо мной.

– Во-первых, Патрик Кейн сошел в Копенгагене и совершенно точно не возвращался на наш пароход, до тех пор, пока не убрали трап. Во-вторых, как ты знаешь, он жил в каюте на другом этаже. Похоже, что ты, утомленный ночным бдением, видел всего лишь какой-то призрак.

Я разделял мнение своего кузена, что видение было вызвано пережитой бурей и с легким сердцем отправился умываться. И делал это со старанием. Только через полчаса я был готов пойти с Эдвардом.

Когда мы поднимались по лестнице на верхнюю палубу, Эдвард спросил:

– Ты, должно быть, очень голоден, Джо? Я уверен, что да, ведь ты, как я уже говорил, пропустил завтрак.

– Пожалуй, я действительно хочу есть, но совсем немного. Меня все еще трясет после вчерашнего приключения. А мистер де Вольф, собирается обедать в полдень?

– Пока непонятно, но он явно не в настроении. Скромно позавтракал, выпил немного топленого молока и теперь, как ты только что видел, лежит в кровати, не удосужившись даже раздеться. Мне думается, он плохо переносит качку и, как и ты, все еще не отошел от вчерашней бури. Скуловые кили не очень помогли нашему судну. Вероятно, шторм был слишком силен. Я рад, что быстро заснул и относительно легко его перенес. Сейчас мы пойдем перекусить, но прежде посмотрим в бинокль на остров Готланд. Я встретил шедшего на вахту второго помощника де Граафа и снова побеседовал с ним. Его рассказ тебе будет интересен.

***

В окуляры бинокля я видел нечто похожее на остров Вен, разве что в данном случае, расстояние было гораздо больше. Скалистый берег, где высота менялась каждые сто ярдов. Было то высоко, то пониже. Множество бухт, очевидно делающих этот большой остров очень удобным для кораблей, если конечно здесь имелись достаточные глубины. Ближе к северу, я заметил небольшой городок за цепью прибрежных островков. Прежде мне еще никогда не доводилось наблюдать такой занимательный пейзаж воочию.

– Это поселение под названием Слите, известное еще со времен викингов, – начал свое повествование Эдвард, заметив, куда я направил свой бинокль. – Мистер де Грааф рассказал мне, что здесь, вдоль берега много так называемых поминальных камней. Так именуют высокие каменные статуи, символизирующие воинские подвиги викингов или какие-либо сцены из их жизни. Вероятно, древние мастера уже в те времена были способны отобразить все это в мрачных вертикальных камнях возле берега. К сожалению, наиболее интересное место острова Готланд, находится с противоположной стороны и мы никак не можем увидеть его. Это город Висбю. Он знаменит тем, что в нем со средневековых времен сохранились городские стены и некоторые другие постройки. Нигде более в Европе нет такого изумительного укрепления с более чем сорока башнями. И это несмотря на то, что еще со времен Ганзейского торгового союза, остров Готланд неоднократно подвергался нападкам соседей, особенно датчан.

Я мысленно представил себе каменный замок, в котором было целых сорок башен или даже больше и не мог не восхититься трудолюбием тех людей, что воздвигли столь внушительный бастион для защиты от своих врагов.

– Это поразительно, Эд. Такой большой замок. И еще одно удивительное обстоятельство… Этот остров мне кажется очень удобным, чтобы сюда причаливали корабли. Здесь множество подходящих бухт, он будто бы создан для того, чтобы здесь были стоянки кораблей. Вероятно, непросто было оборонять его от неприятеля. Береговая линия Готланда мне кажется бесконечной.

– Разумеется, Джо. У здешних жителей было немало хлопот с обороной острова.

Я еще немного понаблюдал за островом в бинокль и Эдвард позвал меня в ресторан, чтобы утолить голод, со вчерашнего вечера беспокоивший меня.

***

Ресторан был полон посетителей. Многие пассажиры после ночного шторма с удовольствием выбрались из своих кают и теперь с аппетитом ели, оживленно беседуя. Пока мы шли между столиками, я услышал, как одна шумная компания бурно обсуждала недавнюю невероятную качку и то, каким крепким оказался наш корабль в действительности.

Мы с Эдвардом заняли третий столик от дверей. Только он был полностью свободен. Впрочем, я уверен, удивительные организаторские способности моего кузена без труда решили бы проблему места в ресторане.

Подали рагу с мясом, салаты, соленый сыр, фрукты. Я ел с аппетитом, изредка отвлекаясь от трапезы. Немного насытившись и благоразумно снизив скорость работы вилкой и ножом, я стал прислушиваться к разговорам, стараясь определить, на каком языке беседуют посетители ресторана за соседними столиками. Невольно меня увлек анализ пассажиров. Совсем как в Амстердаме. Я увидел, что здесь находится публика, не чета тем морякам и портовым служащим, которых мне показывал Эдвард. Голландский язык мне был уже немного знаком и я без труда отделил из общей толпы голландцев. Тут были и немцы и кто-то еще. Похоже, что русские. Их язык я не смог определить. Он не был похож ни на один, более-менее известный мне. Мой дядя из Бристоля неплохо говорил по-немецки и я выучил у него несколько десятков фраз. Мне было достаточно уловить знакомую интонацию, некоторую грубоватость произношения, чтобы распознать жителя Германии. В школе я учил французский, но, к сожалению, не слишком преуспел в этом, получая в основном посредственные оценки. Только работа у месье Лемара помогла мне овладеть этим языком в достаточном объеме. Впрочем, я уже говорил об этом. Именно этот навык позволил мне определить, о чем говорили молодая женщина и мужчина лет тридцати, сидевшие за соседним столиком. Они обсуждали достоинства французского вина, которое им подали за обедом. Кажется, я слишком бесцеремонно разглядывал их. На меня обратили внимание и тоже стали рассматривать, как будто я не человек, а манекен, разряженный в модный костюм в дорогом магазине.

– На тебя уже обращают внимание, старина Джо, – наклонившись ко мне, шепнул мой кузен. – Я же говорил тебе, все нужно делать незаметно, чтобы не вызвать неудовольствие или излишнее любопытство к своей персоне.

Эдвард, как всегда, был очень внимателен и видел все буквально насквозь.

Я смутился и отвернулся, равнодушно глядя в другую сторону. Когда я снова обратил свой взор на столик с французами, они уже не искали меня взглядом.

Наш поздний завтрак закончился. Мы вернулись в свою каюту. Профессор все так же спал одетым, иногда тихо посапывая и меняя один бок на другой каждые четверть часа. Выглядело это забавно, но я не стал этим увлекаться, посчитав, что любому из нас было бы неприятно узнать, что на него смотрят во сне.

Эдвард углубился в чтение какого-то географического журнала, прихваченного с собой из Лондона, а я, поспешил восполнить пробелы в своем дневнике, ведь за то время, что я не касался чернилами этих страниц, произошло так много интересных событий, требующих записи.

Я старался писать как можно подробнее, описывая каждое приключение точнее, насколько это было возможно. В душе я надеялся, что Эдвард, когда увидит эту скромную работу, вероятно, похвалит меня.

Вскоре, я закончил свои литературные труды и, отложив дневник в сторону, спросил у своего кузена, когда мы прибываем в Санкт-Петербург. Он был так сосредоточен своим чтением, что я мог не опасаться раскрытия своей тайны, относительно дневника наблюдений.

– Завтра, около восьми часов утра. Мистер де Грааф поведал мне весьма ценные сведения. Из-за бури наш пароход потерял некоторое время, к тому же выйдя из акватории копенгагенского порта тридцатью минутами позже. Теперь, когда погода наладилась, «Стефания» идет полным ходом и почти наверняка придет в российскую столицу в точном соответствии своему расписанию.

Я снова взял в руки свой дневник и приписал там в самом низу страницы:

«Завтра пребываем в восемь!»