Текст книги "Будущее нашего мира. Процветание или гибель?"

Несколько подробнее о социалистической идее Уэллса. Ему, честно говоря, тот социализм, который строили большевики в России, не очень нравился. Российский социализм был для Уэллса, мягко выражаясь, слишком «грубым». Об этом он, в частности, писал в своей работе «Россия во мгле» (1920 г.), созданной по горячим следам его посещения нашей страны и встречи с Лениным в 1920 году. Ему не нравилась идея «диктатуры пролетариата», которая делала простого человека бесправным и беззащитным перед властью большевиков. Чтобы исправить эти «перекосы» социализма, которые неизбежно рождаются в пылу революций и дальше продолжают по инерции сохраняться, Уэллс предлагает с самого начала во главу угла поставить право и закон. Которые бы надежно обеспечивали права человека.

Надо сказать, что тема прав человека настолько увлекла Уэллса, что он посвятил ей примерно четверть своей книги. Особенно в этом отношении выделяется глава 10 «Декларация прав человека». Он признает, что чем дальше будет продвигаться социализация (коллективизация) жизни людей, тем большую роль будут приобретать разного рода чиновники и администраторы. Все они – выходцы из среды несовершенного, «грешного» человечества. И чем выше положение такого чиновника и администратора, тем более явно могут проявляться его моральные слабости и несовершенства. Для того, чтобы предотвратить возможные злоупотребления со стороны представителей власти, и нужна эффективная правовая защита человека. По мере ослабления национальных государств неизбежно будет умаляться и роль национальных законов. Чтобы не возникло некоего «правового вакуума» в ходе движения к новому мировому порядку, Уэллс предлагает заранее подготовить что-то наподобие всемирной конституции. Он назвал этот документ «Декларация прав человека». В качестве аналога привел такой политико-правовой документ, как «Великая хартия вольностей»[5]5
  Великая хартия вольностей (лат. Magna Carta, также Magna Charta Libertatum) – политико-правовой документ, составленный в 1215 году на основе требований английской знати к королю Иоанну Безземельному и защищавший ряд юридических прав и привилегий свободного населения средневековой Англии. Состоит из 63 статей, регулировавших вопросы налогов, сборов и феодальных повинностей, судоустройства и судопроизводства, прав английской Церкви, городов и купцов, наследственного права и опеки.


[Закрыть] – только для всего человечества. Уэллс дает набросок Декларации из десяти пунктов (право на питание, образование, вознаграждение за труд, свободный экономический обмен, юридическую защиту, свободное передвижение и др.).

Следует обратить внимание на то, что наброски Декларации в разных редакциях после выхода в свет книги «Новый мировой порядок» продолжали свою собственную жизнь. Были переведены на несколько языков, публиковались в виде отдельных брошюр большими тиражами и по доступным ценам. Кроме того, Уэллс разослал проект Декларации ведущим политикам того времени – Франклину Рузвельту, Махатме Ганди, Яну Масарику, Хаиму Вейцману, Эдварду Бенешу, Яну Кристиану Смэтсу и Джавахарлалу Неру. Проект Декларации Уэллса подвергся резким нападкам со стороны министра пропаганды Третьего Рейха Йозефа Геббельса.

Примечательно, что в 1948 году в ООН был принят документ «Всеобщая декларация прав человека»[6]6
  «Всеобщая декларация прав человека» состоит из 30 статей и является частью Международного билля о правах человека наравне с Международным пактом об экономических, социальных и культурных правах и Международным пактом о гражданских и политических правах.


[Закрыть]. Биографы Уэллса, историки в области международного права обращают внимание на то, что при разработке данного документа использовалась работа английского писателя «Новый мировой порядок», особенно ее глава 10.

Пожалуй, на этом месте я прекращу пересказ работы Уэллса со своими комментариями. Еще раз подчеркну, что произведение «Новый мировой порядок» имеет как сильные, так и слабые стороны. Сильные заключаются даже не в каких-то открытиях писателя, а в том, что он сумел взглянуть на хорошо известные явления истории или догматы философии немного другими глазами. Например, на догмат Карла Маркса о классовой борьбе при капитализме. Или на аксиому о том, что любые серьезные социально-экономические преобразования, реформы следует начинать с правильно поставленного образования. Но есть вещи явно утопические. Например, построение социализма на всей планете. В христианстве такая утопия называлась бы ересью хилиазма (тезис о возможности Царства Божия на Земле в течение тысячи лет).

Впрочем, у Герберта Уэллса многие понятия очень размыты. Прежде всего, это ключевые понятия социализма, социализации, коллективизации. Социализация может сопровождаться утратой людьми свободы, превращением их в обитателей гигантского муравейника. Социализацией можно назвать и заключение людей в концлагерь, где все формально будут равны в своем бесправии. А этого бесправия Уэллс очень боится. Оно даже страшнее того бесправия, которое царит при капитализме. Социализм может человека не раскрепостить, а, наоборот, лишить последней свободы. Чувствуется, что Уэллс понимает все эти подвохи социализации и социализма. Поэтому и пытается подстраховать свои планы такими сильными «предохранителями», как право, наука и образование. Поэтому постоянно он оговаривается о том, что планы социализации, основанной на принципах справедливости, может постичь неудача, что человечество может вернуться к дикости или даже погибнуть. Еще раз повторю, что с каждым годом Уэллс допускал все большую вероятность последнего варианта. Может быть, потому что видел ту социальную энтропию, которая охватила и его родную Англию, и весь мир. И потому, что глубже стал постигать природу человека и сомневаться в своем материализме и рационализме. И своего апогея эти сомнения достигли в уже упоминавшейся последней работе Уэллса «Разум на конце натянутой узды» (1945).

Отзывов на книгу Уэллса было много, и очень разных. Так, в периодическом литературном приложении к британской газете «Таймс» (The Times Literary Supplement) чуть ли не на следующий день после появления книги в продаже появилась рецензия «Всемирный план мистера Уэллса», в которой содержалась похвала Уэллсу за его анализ мировых проблем. При этом в рецензии отмечалось, что рекомендации по решению этих проблем были «настолько общими и расплывчатыми, что от них мало практического толку». Книга была расценена как «просто еще одна утопия»[7]7
  https://en.wikipedia.org/wiki/The_New_World_Order_(Wells_book)


[Закрыть]. Англиканский священник Уильям Инге (William Inge) в 1940 году написал отзыв на книгу Уэллса под названием «Викторианский социализм» в авторитетном научном журнале Nature. Инге поддержал Уэллса в том, что Европу охватил безумный национализм, который стал источником мировой войны. Автор рецензии восхищался его (Уэллса) «искренним стремлением к лучшему миру». Но при этом считал, что новый мировой порядок как панацея от войн «совершенно неосуществим». Еще большее неприятие вызывали у Инге социалистические идеи. Хотя Инге был и англиканским священником, однако он не мог согласиться с критикой Уэллса католицизма как пособника нацизма и как силы, которая имела свой собственный проект глобальной социализации.

Среди многообразных отзывов можно еще выделить отзыв английского писателя Джорджа Оруэлла. Хотя этот известный писатель, автор романа «1984» и повести «Скотный двор», был социалистом, однако его видение социализма радикально отличалось от видения Уэллса. Оруэлл критиковал Уэллса за его проект мирового государства, причем еще задолго до появления книги «Новый мировой порядок» (вероятно, с момента выхода в свет «Открытого заговора»). В 1941 году Оруэлл написал эссе «Уэллс, Гитлер и Всемирное государство». В нем этот английский писатель с известной долей иронии обвиняет своего коллегу по «литературному цеху» в элементарном непонимании реальной политики и пустословии: «Какой смысл разъяснять, до чего желательно было бы Всемирное государство? Главное, что ни одна из пяти крупнейших военных держав не допускает и мысли о подобном единении. Всякий разумный человек и прежде в основном соглашался с идеями Уэллса; но, на беду, власть не принадлежит разумным людям, и сами они слишком часто не выказывают готовности приносить себя в жертву. Гитлер – сумасшедший и преступник, однако же у Гитлера армия в миллионы солдат, у него тысячи самолетов и десятки тысяч танков. Ради его целей великий народ охотно пошел на то, чтобы пять лет работать с превышением сил, а вслед за тем еще два года воевать, тогда как ради разумных и в общем-то гедонистических взглядов, излагаемых Уэллсом, вряд ли кто-то согласится пролить хоть каплю крови. И, прежде чем заводить речь о переустройстве жизни, даже просто о мире, надо покончить с Гитлером.»

Впрочем, многие подобные дебаты по теме войны, социализма, мирового правительства, спровоцированные восемьдесят лет назад работой Уэллса «Новый мировой порядок», уже давно забыты. Пожалуй, единственная причина, по которой в наше время иногда вспоминают данное произведение Уэллса, – это современные дискуссии по правам человека. Именно в этой области книга оставила наиболее видимый след.

Австралийский юрист Джеффри Робертсон в своей книге «Преступления против человечества: борьба за глобальное правосудие»[8]8
  Geoffrey Robertson. Crimes Against Humanity: The Struggle for Global
  Justice. Alan Lane, 1999.


[Закрыть] утверждает, что движение за права человека в ХХ веке началось именно с Герберта Уэллса и его книги «Новый мировой порядок».

Несмотря на то, что «Новый мировой порядок» Герберта Уэллса сегодня редко вспоминают даже на родине автора – в Англии, есть смысл книгу перечитать. Многое из того, что этот англичанин положил на бумагу восемьдесят лет назад, неожиданно становится вновь актуальным. Особенно в свете так называемой Великой перезагрузки, начатой «хозяевами денег» как раз в период пандемии коронавируса и озвученной Клаусом Швабом, президентом Всемирного экономического форума в Давосе. Ведь уничтожение суверенитета государств – важнейший пункт этой программы.

Мир опять стоит на грани катастрофы, человечество импульсивно ищет пути ее предотвращения. Может быть, для кого-то «Новый мировой порядок» Уэллса станет подсказкой в этих поисках.

Катасонов Валентин Юрьевич. Родился в 1950 г. Окончил факультет международных экономических отношений Московского государственного института международных отношений МИД СССР в 1972 г. (специальность «экономист по внешней торговле»). Профессор, доктор экономических наук, член-корреспондент Академии экономических наук и предпринимательства.

Работал в банках, страховых и других финансовых компаниях, международных финансовых организациях (МБРР, ЕБРР), Центральном банке

Российской Федерации. В 2000–2010 гг. был заведующим, в 2011–2018 гг. – профессором кафедры международных финансов МГИМО.

Основатель и руководитель Русского экономического общества им. С. Ф. Шарапова (РЭОШ). Автор многочисленных книг по экономике, истории, философии, литературе. Ряд его книг переведены на другие языки. В серии «Финансовые хроники профессора Катасонова» регулярно выходят сборники статей, комментариев и интервью В. Ю. Катасонова по вопросам финансов, мира денег, экономики. Почти ежедневно выступает со статьями и беседами по актуальным вопросам современной жизни на площадках таких информационных ресурсов, как «Царьград», «Фонд стратегической культуры», «Русская народная линия», «Свободная пресса», «Столетие», и др. Автор документально-художественного фильма «Мировая кабала» (Студия «Красная линия», 2014 год; четыре серии).

Новый мировой порядок
Герберт Джордж Уэллс

1. Конец эпохи

В этой небольшой книге я хочу изложить как можно более сжато, ясно и с пользой суть того, что я усвоил о войне и мире на протяжении моей жизни. Я не собираюсь заниматься здесь пропагандой мира. Я собираюсь обнажить до их основы некоторые общие идеи и реалии первостепенной важности и таким образом подготовить ядро полезных знаний для тех, кому придется продолжать дело установления мира во всем мире. Я не собираюсь убеждать людей говорить «Да, да» за мир во всем мире; мы и так уже чересчур много делали для отмены войны, составляя декларации и подписывая резолюции. Все хотят мира или притворяются, что хотят мира, и нет никакой необходимости добавлять еще хоть слово к огромному объему бесполезной болтовни. Я просто попытаюсь изложить то, что мы ДОЛЖНЫ сделать, и цену, которую мы ДОЛЖНЫ заплатить за мир во всем мире, если мы действительно намерены его достичь.

До Великой войны, Первой мировой войны, я не очень озадачивался вопросами войны и мира. Однако ныне я стал почти специалистом по этой проблеме. Не так-то просто вспоминать состояния своего разума, которые меняются день за днем и год за годом. Но мне кажется, все десятилетия до 1914 года не только я, но и большая часть моего поколения в Британской империи, Америке, Франции и вообще во всем цивилизованном мире думали, что войнам приходит конец.

Так нам казалось. Это была приятная и потому вполне приемлемая идея. Мы полагали, что Франкогерманская война 1870 года и Русско-турецкая война 1877 года были последними конфликтами между Великими Державами, что теперь Баланс Сил достаточно стабилен, чтобы сделать дальнейшие крупные военные действия невозможными. Тройственный союз противостоял Двойственному Союзу, и ни у того, ни у другого не было особых причин нападать друг на друга.

Мы считали, что война сузилась до простых экспедиционных стычек на окраинах нашей цивилизации, своего рода рейдов пограничной полиции. Терпимые отношения, казалось, укреплялись с каждым годом, пока мир Держав оставался нерушимым.

Да, правда, шла умеренная гонка вооружений. Умеренная по нашим нынешним стандартам оснащения. Военная промышленность росла и развивалась, но мы не видели полного значения этого. Мы предпочитали верить, что здравый смысл возрос достаточно, чтобы помешать стволам орудий, коих становилось все больше, начать стрелять на поражение. И мы снисходительно улыбались мундирам, парадам и армейским маневрам. Это были освященные временем игрушки и регалии королей и императоров. Они были частью выставочной стороны жизни, далекой от реальных разрушений и убийств. Думаю, я не преувеличиваю легковесную безмятежность, скажем, 1895 года… Это было всего сорок пять лет назад. И это было самодовольство, которое зрело у большинства из нас вплоть до 1914 года. В 1914 году вряд ли кто-нибудь в Европе или Америке моложе пятидесяти лет предвидел хоть какое-то подобие войны в своей стране.

Мир до 1900 года, казалось, неуклонно дрейфовал к молчаливому, но практическому объединению. Можно было путешествовать без паспорта по большей части Европы. Почтовый союз доставлял письма надежно и без цензуры из Чили в Китай; деньги, опирающиеся в основном на золото, колебались лишь очень незначительно. И обширная Британская империя все так же поддерживала традицию свободной торговли, открытости и равенства в отношении ко всем. В Соединенных Штатах можно было, путешествуя, ни разу за день не увидеть военной формы. По сравнению с сегодняшним днем это был, во всяком случае на первый взгляд, век легко доступной безопасности и добродушия. Особенно для североамериканцев и европейцев.

Но помимо неуклонного, зловещего роста военной промышленности, действовали и другие, более глубокие силы, готовя будущие беды. Министерства иностранных дел суверенных государств не забыли конкурентных традиций восемнадцатого века. Адмиралы и генералы со смешанными враждебностью и восхищением присматривались к мощнейшим видам оружия, которые сталелитейная промышленность исподволь навязывала им. Германия была лишена благодушного самодовольства англоязычного мира: она хотела иметь место под солнцем. Усиливались трения по поводу раздела сырьевых регионов Африки. Британцы были заражены хронической русофобией из-за страха за свои огромные вложения на Востоке и потому стремились превратить Японию в модернизированную империалистическую державу. Кроме того, они «помнили Маджубу[9]9
  Битва за Маджуба-Хилл. 27 февраля 1881 года стала главной и решающей битвой первой англо-бурской войны. Буры одержали решающую победу. Британцы потерпели поражение, которое рассматривается как одно из наиболее унизительных поражений британцев в истории.


[Закрыть]». Соединенные Штаты, задетые беспорядками на Кубе, были уверены, что для слабых и слишком обширных испанских владений смена власти будет только к лучшему. Таким образом, игра в Силовую Политику продолжалась, но она шла на задворках господствующего мира. Было несколько войн и изменений границ, но они не влекли за собой фундаментального нарушения общей цивилизованной жизни. Они вроде бы не угрожали фундаментальным образом ее расширяющейся терпимости и взаимопониманию. Экономические и социальные проблемы приглушенно бурлили под тихой поверхностью политической жизни, но не угрожали большими потрясениями. Идея полного уничтожения войны и избавления от остатков ее причин витала в воздухе, но эта идея была свободна от какого-либо чувства неотложности. Был учрежден Гаагский трибунал, началось неуклонное распространение концепций арбитража и международного права. Многим действительно казалось, что народы Земли обустраиваются на своих территориях, продолжая спорить, но не воюя. Изрядная социальная несправедливость все больше и больше смягчалась обостряющимся чувством социальной порядочности. Стяжательство не выходило за благопристойные рамки, и общественный дух был в моде. Отчасти это была вполне честная общественная одухотворенность.

В те дни, отдалившиеся уже на полжизни, никто не думал о каком-либо мировом управлении. Лоскутное одеяло великих и малых держав казалось самым разумным и практичным способом ведения дел человечества. Было слишком сложно поддерживать связи для хоть какого-то централизованного управления миром. «Вокруг света за восемьдесят дней», вышедшие семьдесят лет назад, казались тогда экстравагантной фантазией. Это был мир без телефона и радио, в котором не было ничего более быстрого, чем паровоз, или более разрушительного, чем ранние виды разрывных снарядов. Тогда и они казались чудом. Гораздо удобнее было управлять этим миром Равновесия Сил в отдельных национальных областях, и, поскольку у народы имели кое-какие возможности нападать друг на друга и творить другие безобразия, не виделось никакого вреда в пылком патриотизме и полной независимости отдельных суверенных государств.

Экономическая жизнь в значительной степени управлялась безответственным частным бизнесом и частными финансами, которые, будучи частными, могли объединять свои сделки в единую сеть, для которой мало значили границы и национальные, расовые или религиозные чувства. «Бизнес» стал содружеством гораздо более всемирным, чем политические организации. Было много людей, особенно в Америке, которые верили, что «Бизнес» может в конечном счете объединить мир, а правительства склонятся перед главенством его сетей.

В наши дни легко быть мудрыми задним числом. Сейчас легко видеть, что под этой прекрасной поверхностью разрушительные силы неуклонно набирали силу. Но эти разрушительные силы сыграли сравнительно малую роль в мировом спектакле полувековой давности, когда формировались идеи того старшего поколения, которое все еще доминирует в нашей политической жизни и политическом воспитании своих преемников. Именно из конфликта этих полувековой давности идеи Баланса Сил и идеи частного предпринимательства с их постоянно растущей разрушительной мощью возникает один из главных конфликтов нашего времени. Эти идеи неплохо работали в свое время, и до сих пор наши правители, учителя, политики с крайней неохотой принимают необходимость глубокой умственной адаптации своих взглядов, методов и интерпретаций к этим разрушительным силам, которые когда-то казались такими незначительными и которые теперь полностью разрушают старый порядок.

Именно из-за этой веры в растущую добрую волю между народами, из-за общего удовлетворения тем, как обстоят дела, немецкое объявление войны в 1914 году вызвало такую бурю негодования во всем комфортабельном мире. Было ощущение, что германский кайзер нарушил спокойствие мирового клуба бессмысленно и напрасно. Война велась «против Гогенцоллернов».

Они должны быть изгнаны из клуба. Достаточно наложить некие штрафные санкции, и все станет хорошо. Такова была британская идея 1914 года. С тех пор этот устаревший подход к войне был будто бы раз и навсегда устранен взаимными гарантиями всех наиболее уважаемых членов клуба посредством Лиги Наций. В этом великом усилии со стороны достойных высших государственных мужей, заключивших мир, не было никакого дурного предчувствия того, что есть и более глубокие воздействия. Таков был Версальский договор со всеми его условиями.

В течение двадцати лет разрушительные силы продолжали расти под поверхностью этих изысканных и поверхностных установок, и в течение двадцати лет не было никаких стоящих попыток ответить на вопрос, почему их рост так силен. Все это время Лига Наций была опиумом либеральной мысли в мире.

Сегодня идет война ради избавления от Адольфа Гитлера, который теперь играет в драме роль Гогенцоллернов. Он тоже нарушил Правила Клуба и тоже должен быть исключен. Война Чемберлена – Гитлера ведется до сих пор Британской империей совершенно в старом духе. Империя ничему не научилась и ничего не забыла[10]10
  Парафраз известной французской фразы «Они ничему не научились и ничего не забыли» по поводу роялистов, надеявшихся в период Директории (1794–1799) на восстановление монархии. Фраза из письма французского адмирала де Пана к известному журналисту времен Великой французской революции Малле дю Пану.


[Закрыть]. Есть такое же решительное игнорирование любой более фундаментальной проблемы.

И все же умы наших благополучных и влиятельных людей правящего класса отказываются принять ясный намек на то, что их время прошло, что Баланс Сил и бесконтрольные методы ведения бизнеса не могут продолжаться и что Гитлер, как и Гогенцоллерны, является всего лишь неприятным гнойником на лице глубоко больного мира. Избавление от него и его нацистов будет таким же лекарством от мировых болезней, как почесывание – от кори. Болезнь проявится в какой-нибудь новой вспышке. Именно система националистического индивидуализма и некоординированного предпринимательства является мировой болезнью, и именно вся система должна уйти. Система должна быть заново построена от основания или заменена. Ей не стоит надеяться во второй раз «как-нибудь продраться», дружелюбно, разбазаривая что можно и подвергая мир опасности.

Мир во всем мире означает настоящую революцию. Все больше и больше наших единомышленников начинают понимать, что это не может означать меньшее.

Поэтому первое, что нужно сделать при осмыслении основных проблем мира во всем мире, – это осознать, что мы живем в конце определенного периода Истории, периода суверенных государств. Как мы говорили в восьмидесятые годы со все возрастающей правдивостью: «Мы находимся в переходном возрасте». Теперь мы получаем некоторую меру остроты перехода. Это фаза человеческой жизни, которая может привести, как я пытаюсь показать, либо к НОВОМУ ОБРАЗУ ЖИЗНИ для нашего вида, либо к более длительному или короткому периоду насилия, страданий, разрушения, смерти и вымирания человечества. Я говорю это совсем не риторически; я имею в виду именно то, что я говорю, то есть катастрофическое вымирание человечества.

Таков вопрос, стоящий перед нами. Мы не должны относиться к нему как к малому делу салонной политики. Сейчас, когда я пишу, тысячи людей убиты, ранены, преследуемы, мучимы, подвергаются жестокому обращению, предаются самой невыносимой и безнадежной тревоге, уничтожаются морально и умственно, и в настоящее время нет ничего, что могло бы остановить этот процесс распространения и помешать ему достичь вас и ваших близких. Сейчас это надвигается на вас и на них во все большем темпе. Ясно, что, поскольку мы являемся разумными предвидящими существами, ни для кого из нас сейчас нет ничего более важного, кроме как сделать эту проблему мира во всем мире господствующим интересом и направлением нашей жизни. Если мы убежим от нее, она будет преследовать нас и доберется до нас. Мы должны смотреть правде в глаза. Мы должны решить ее или быть уничтожены ею. Вот настолько это срочно и всеобъемлюще.