Текст книги "Командор"

Глава 9

Тяжелые веки с трудом поднялись, и Андрей увидел, что находится в незнакомом месте. Обшарпанные, выветренные ливнями и временем каменные стены старой башни не защищали от ледяного ветра.

Поежившись, Андрей с ужасом для себя понял, что он голый. Из всей одежды, если можно было так выразиться, оставался нательный крестик на цепочке и все.

– Это я где?

На столь глупый вопрос моментально был найден столь же глупый рифмованный ответ.

– Ну, точно не в Караганде! – Андрей огляделся. – Там юг! Там тепло…

Сквозь крышу, вернее жалкое подобие прогнивших и провалившихся балок проглядывало звездное небо.

Андрей огляделся вокруг в поисках чего-либо, что можно было бы использовать хотя бы в качестве набедренной повязки. В одном из углов смутно темнела куча, скорее всего, тряпья.

– Ну-ка! – он с отвращением ее разворошил. Сырой запах плесени и тлена ударил в нос. – Фу! Какая гадость!

Однако рука нащупала кусок более-менее крепкой ткани, и Андрей вытянул какую-то большую прямоугольную тряпку. Хорошо встряхнув, он оглядел добычу.

– Батюшки святы! – На потемневшей от сырости ткани еще был различим орденский крест грязно-белого цвета. – Это что, наш замок?

Делать было нечего, и Андрей, проделав в центре знамени дырку, чтобы пролезла голова, надел импровизированный плащ.

С одеждой вопрос был решен, даже протокол был соблюден, и его командорская честь не пострадала, ведь облачен был он в хоть и бывшее, но знамя ордена. Теперь необходимо было найти оружие.

– У меня однозначно дежавю! – Андрей помотал головой, словно отгоняя наваждение. – Опять очутился сам не знаю где… Тут – помню, тут – не помню! Как в атаку пошли – помню, как щитом махал – помню, как с седла полетел, что твой орел, растопырив крылья, – помню, а дальше… Значит, я или умер, или без сознания? Скорее второе, умер ведь я в прошлый раз…

Нескучные размышления были прерваны тихим шелестом осыпающихся камней, словно кто-то осторожно шел по насыпи, тревожа мелкие камешки, скользящие вниз.

Андрей замер, судорожно вглядываясь в темноту. Руки машинально ощупывали пол вокруг в поисках хотя бы камня. Вдруг ладонь почувствовала холод металла: обломок узкого меча или кинжала придал уверенности, и Андрей собрался, подготовившись к броску…

Прошла минута, другая, но тишина не нарушилась ни единым звуком. В единственное окно башни так же одиноко заглядывала безучастная луна, так же одиноко поблескивали еле различимые звездочки.

Нужно было как-то выбираться наружу. Находиться в этой странной заброшенной башне не хотелось совсем, и Андрей направился к площадке с начинавшимися узкими крутыми ступенями.

Осторожно ступая по полуразрушенной винтовой лестнице, Андрей оглядывал следы былой битвы: крестоносцы удерживали башню как последнюю цитадель.

Сжимая в бессильной ярости обломок меча, он аккуратно, словно боясь потревожить, перешагивал через немногочисленные останки в полусгнивших, но еще различимых орденских плащах.

– Славно вы повеселились, братья! – Андрей засмотрелся на завал из тел, грудой лежавших за очередным поворотом лестницы. – Как же это произошло? А главное, когда…

Слова застряли в глотке, когда взгляд остановился на одном теле орденца. Словно свора гончих наваливается на медведя, так и этот неизвестный рыцарь был погребен под телами нападавших.

Спасая остальных, он дал им немногие драгоценные минуты, чтобы укрыться за очередным поворотом лестницы, встретив смерть один на один.

Однако его благородная жертва была бесполезной: рыцари погибли все до последнего. Повинуясь порыву, Андрей, склонившись, открыл забрало и обомлел: побелевший от времени череп украшала седая борода.

– Отец Павел?! – Андрей судорожно сглотнул. – Значит… Значит, где-то должен быть и я?!

Додумать он не успел, так как за следующим поворотом на небольшой площадке лежал рыцарь с золотой командорской цепью на груди. Меча не было ни в ножнах, ни в руках. Весь доспех, словно шкура дикобраза, был утыкан длинными стрелами.

Андрей остановился:

– Это не я! Это не я!!!

Он наклонился, чтобы снять шлем, но босая нога наступила на что-то острое, и Андрей, вскрикнув, пошатнулся. Отступив назад, он зацепил при этом валявшийся на ступеньке небольшой круглый щит, который с грохотом, подпрыгивая и звеня, покатился вниз. Андрей зажмурился, втянув голову в плечи.

– Тв-вою мать! – ругая самого себя за неуклюжесть, он, перепрыгивая через ступеньки, побежал вниз, стремясь поскорее вырваться из этого царства смерти. – Надеюсь, я здесь никого или ничего не разбужу…

Словно дрожь прошла по каменным стенам. Взмахи гигантских крыльев поднимали в воздух пыль и мусор и заставляли раскачиваться и скрипеть петли от обугленной, некогда массивной входной двери башни.

Вжавшись в небольшую нишу напротив сводчатой арки, ведущей во внутренний двор замка, Андрей увидел кружащего огромного ворона.

Из его укрытия хорошо просматривались все внутренности замка. Покосившиеся крыши хозяйственных строений, круглый, сложенный из булыжников колодец посреди двора, большая каменная коновязь, лестницы с обеих сторон ворот, ведущие на стены, и сами ворота с проломленными тараном створками и полуопущенной фигурной решеткой.

Ворон шумно приземлился, неуклюже подпрыгивая и прихрамывая, пробежался и остановился. Иссиня-черные перья отливали серебром под лунным светом, хищный клюв поблескивал темным металлом.

К его удивлению, ворон, пройдя еще пару шагов, взгромоздился на полуразрушенную коновязь и, напоминая спящую на насесте курицу, нахохлился и склонил голову набок.

Однако через мгновение раздался дробный топот, и в ворота вбежал огромный волк. Вздымавшиеся бока ходили ходуном, с вываленного языка капала слюна. На дрожащих лапах он подошел к ворону и заговорил глухим утробным голосом:

– Хозяин! И ты говоришь о том, что стал стар и немощен?

Ворон хрипло рассмеялся:

– Ну, раз так, Пшемишек, то я еще молодец, раз тебя почти загнал! Ну, ну, не сопи так! – Он закашлялся от смеха почти по-человечески. – Я думал, что этот проклятый фон Верт, – Андрей вздрогнул, услышав свое имя, – на мне живого места не оставит!

– Хозяин, – волк оскалился, – я порву ему глотку…

– Даже и не думай! – Ворон замахал крыльями. – Он мне нужен живым! Ты же знаешь, что Пророчество уже начало исполняться! Сартский сам видел Меч!

– У него командорский меч! Одно ясно – этот меч и есть Меч Божий! А при чем здесь дом? Как может свет войти в дом? В окно, что ли?

– Погоди, погоди… – Ворон аж подпрыгнул на месте. – Конечно же!

– Что-то я не понимаю, хозяин…

– Да помолчи! – возбужденно переминаясь с лапы на лапу, ворон чуть не упал. – Не перебивай, дай подумать!

– Меч и так уже в его руках…

– Карр! – торжествующе крикнул ворон. – Дом для меча – ножны! А меч – это и есть свет, клинок – это ведь полоска стали… Пророчество исполнится, когда обретется весь, понимаешь, весь Меч Божий – когда он найдет ножны! Только Избранный сможет это сделать! И, воссоединив меч и ножны, он поднимет его на борьбу с магометанами…

– А нам-то какая разница? Чего тебе сдался этот Верт? Ну и пусть у него будет этот Меч! Ну и пусть сбудется это Пророчество и он изгонит мусульман… – казалось, волк пожал плечами. – Что христиане, что магометане…

– Ага! – ядовито прошипел ворон. – Сартский прав: пока они дерутся меж собой, как голодные псы за кость, пока они воюют каждый сам за себя и все против всех, до нас с тобой никому нет дела! Стоит ордену окрепнуть, стоит прогнать угрозу с юга и запада, как сюда придут церковники, – ворон буквально выплюнул последнее слово, – и с тебя сдерут шкуру, Пшемишек, а меня зажарят на костре! Вот так-то!

– Тогда нужно во что бы то ни стало отнять у него этот меч! Без меча он никто! Все-таки я убью его, хозяин!

– Да! – Ворон закивал. – Ты прав! Меч, а не он сам, нужен нам, и получить мы его должны любой ценой! Но он тоже мне нужен, погоди его убивать! Было бы хорошо получить и меч, и его…

Ворон соскочил с коновязи и торопливо зашагал в сторону башни. Андрей с силой вжался в твердый камень. Волк, немного помедлив, отправился вслед:

– Хозяин! Мне следовать за тобой?

– Да! – раздраженно каркнул ворон и, хромая, вошел в башню.

Андрей стиснул в руке обломок меча, ожидая, что в любую минуту его обнаружат. Однако ворон, бурча проклятия в его, фон Верта, адрес и подволакивая левую лапу, направился по сводчатому коридору, мимо винтовой лестницы, ведущей наверх.

Волк серой тенью проследовал за ним, лишь на секунду остановившись. Он неотрывно смотрел именно в то место, где, затаив дыхание, стоял Андрей.

– Ну, какого черта, Пшемишек? – Сварливый голос ворона гулко отражался от каменных стен. – Чего ты там застрял? Иди скорее, я покажу тебе кое-что!

Волк рыкнул и поспешил за вороном. Андрей выдохнул. Покидать свое убежище очень не хотелось, но любопытство пересилило, и он осторожно выскользнул и пошел вслед за ними.

Напоследок, оглянувшись на лестницу, Андрей не поверил своим глазам: тела исчезли, словно их там и не бывало. Исчезло знамя, которое служило накидкой, и обломок меча – рука сжалась в кулак сама, почувствовав пустоту.

– Морок? – Он, прикрыв руками причинное место, зажмурился и снова открыл глаза. – Мне все померещилось? Ни фига себе глюки!

Лестница по-прежнему была пустынна, только махры паутины свисали со стен и потолка, и толстый слой пыли устилал каменные ступени.

– Если фон Верт доберется сюда, а ты не сможешь сделать свое дело по дороге, – Андрей, не обращая внимания на наготу, заспешил на удаляющийся голос ворона, – то через потайной ход ты проникнешь в замок!

Галерея окончилась, и ступени круто пошли вниз. Андрей заглянул в ход, ведущий в подземелье. Тусклого света луны еще хватало на освещение небольшой площадки перед спуском, а дальше была кромешная тьма. Шарканье ворона раздавалось отчетливо, а вот волчья поступь была бесшумной, как Андрей ни прислушивался. Шаги прекратились: ворон остановился.

– Осторожно, хозяин, тут низкая притолока…

– Сам вижу, – сварливо отозвался ворон, – какие идиоты ее такой сделали?

– И дверца такая маленькая…

Скрипнули плохо смазанные петли.

– Только не перепутай: дверей тут три, но тебе нужна обитая железом!

– А что за остальными?

– Там темницы были прежде, – ворон рассмеялся скрипучим голосом, – хочешь, открою? Может, там еще кто остался?

– Хозяин… – волк помедлил, – я отдам свою жизнь, но рыцари… Их много…

– Не бойся! – ворон отдохнул и зашагал дальше. – Я тебе дам амулет – пока будешь человеком – носи его как пояс, оборотишься – перекинь как ошейник… Он нашлет беспробудный сон на любого, даже самого сильного воина! Только крест в руке не даст тебе приблизиться, но он-то не ожидает твоего появления, да и кресты они таскают на груди, – ворон расхохотался скрипучим голосом, – руки-то во сне другим заняты!

– Чем, хозяин? – Голос волка звучал недоуменно.

– Он же не святоша, чтобы с четками спать, и не пьянь подзаборная, чтобы в обнимку с бутылкой! А баб в поход не берут! Настоящий воин с мечом не расстается никогда!

– Хм! – волк хмыкнул. – Тогда и меч мне искать не придется…

По коридору пронесся ледяной вихрь. На мгновение Андрею показалось, что он окунулся в прорубь. Крупная дрожь пробила все тело, зубы застучали морзянкой, а босые ступни, казалось, примерзли к студеному полу.

Медленно сползая спиной по стене, Андрей закрыл глаза, погружаясь в холодный мрак. Внезапно плечо сильно тряхнуло, потом еще раз и еще…

Глава 10

– Ваша светлость! Как вы?!

– Брат-командор?!

– Как ты себя чувствуешь, сын мой?

Чья-то крепкая рука немилосердно затрясла за плечо – боль пронзила мозг. Андрей с трудом раскрыл глаза – свинцовое небо над головой, капельки дождя неприятно падают на лицо.

Осмотрелся, боясь оторвать голову от чего-то мягкого. Плащи, красные орденские плащи, кругом знакомые лица – тревожно смотрят Велемир, Грумуж, Арни и другие, а рядом склонилась знакомая борода отца Павла.

И трясет, бросает из стороны в сторону – повозка рессорами не снабжена, чай, не карета. Да даже будь и последняя, вряд ли бы стало лучше – здешние дороги еще те, всю душу вытрясут. И мозги…

Тут Андрей поморщился: «Да нет у тебя мозгов, парень, совсем нет и уже не будет. Не с твоей верховой ездой в драку кидаться!» Но спросил, чувствуя с радостью, что язык ему повинуется:

– Чем это?

– Повезло тебе, брат-командор, – участливо пробормотал отец Павел, совсем низко склонившись. И Андрей понял, что его больную и пришибленную голову священник держит на своих коленях.

– Гнедко твой в яму двумя ногами ухнул на галопе. Думали, все, хана. Ан нет, не переломал ноги, чуть похромал, оклемался. Сейчас хорошо идет, в попоне даже…

– Хорошо, – только и отозвался Андрей, сморщившись. Но не от боли, от негодования. Вот уж нравы здесь – глава ордена, что Щорс – голова обвязана, кровь на рукаве, а они о его жеребце, паскуде этакой, думают.

О времена, о нравы!

Так захотелось воскликнуть ему вслед за классиком. Но промолчал – голова действительно сильно болела, хотя не раскалывалась на десятки частей, как после приснопамятной контузии. Хорошо хоть тошноты, рвоты, головокружения и темноты перед глазами не имелось, характерных признаков сотрясения мозга.

«Ничего ты не сотрясешь – у тебя, братец, мозгов там нет», – еще раз вернулся Андрей к больной теме, пожалел и попенял себя заедино и тут же вернулся к грешным делам.

– С уграми что?

– Раздавили всмятку, как сырое яйцо! Едва десяток от нас ушел, догнать не смогли. Остальных побили, без малого сотню.

– Это хорошо. – Андрей действительно был доволен результатом баталии. И, облизнув сухие губы, попросил: – Дай попить.

Старик извлек баклажку, сделал хороший глоток и лишь потом приложил горловину к его губам. Вино было кислое, но освежило, и даже вроде бы сил прибыло.

– Ты чего это вино пьешь, брат Любомир? – с усмешкой поинтересовался Андрей. – Поклялся ведь, что за горами одну лишь воду пить будешь.

– А я не пью, – лицо старика исказила злая гримаса, – я пробовать теперь все буду сам и лишь потом тебе давать.

– С чего это ты так решил, отче?

– Ты зубы, ваша светлость, не скаль! Мы в одночасье всех белогорских лучников лишились!

– Как лишились?! Когда?! Почему?!

От чудовищной новости Андрей окончательно пришел в себя и поднялся рывком. В глазах потемнело, закружилась голова, но вскоре слабость прошла, и он с силою сдавил руку старика.

– Что произошло?

– Худо, брат-командор, худо. У нас крыса завелась…

– Какая крыса?! Что ты бормочешь?! – Андрей тряхнул старика за плечо, краем глаза наблюдая, что красные плащи отъехали от повозки, но продолжают плотно окружать ее.

– А то, что лучники на радостях, стервецы, утащили бурдюк вина с нашей повозки. Я им разрешил, но они не местную кислятину взяли, а ту, что с нашего замка. И перетравились все! Двое Богу душу сразу отдали, еще десяток на телегах везем – блюют, как худые щенята. Остальные покрепче оказались, а может, зелья меньше выпили – сами идут, шатаются, за повозки держатся. Оклемаются парни, но время нужно. А сейчас они не воины, тетиву натянуть не в состоянии…

– Ну и дела! – только и смог сказать Андрей и заскрежетал зубами. Мало им угров, так теперь отравитель завелся. Действительно крыса, а от таких надо сразу же избавляться, иначе бед много принесут.

– И еще одно… – Старик извлек стрелу из тисового лука. Наконечник ее был обвязан тряпицей. Показал и тут же спрятал.

– А это что? – поинтересовался Андрей.

– Ты пана Сартского поблагодари, что тебе кольчугу солукскую подарил. Чистый булат, как они ее делают?! Не то что эту стрелу, она и арбалетный болт удержит. Умеют же магометанские мастера, нашим не чета. Недаром за нее по весу золотом берут, такая кольчуга того стоит. В спину тебе стреляли, как раз тогда, когда ты из седла вылетел.

– Может, по ошибке? В бою ведь всяко-разно случается. Иногда и под «дружественный огонь» попадать приходилось…

– Свои друзья, брат-командор, без нужды смертельной отравой наконечник не мажут. Что ж ты думал, я зря ее в тряпицу завернул? Лошадь раненую добил – почти сразу умерла. А потом и угра – тот враз копыта отбросил. Хитрый наконечник, с бороздками – в них яд остается и кровью не смывается. Вот такие дела!

– Да уж, – только и смог отозваться Андрей.

И говорить было ему нечего – убийцы где-то совсем рядом ходят и только думают, как его половчее ликвидировать. Уехал от эфемерного покушения из Белогорья, а оно его за горами и настигло. И отступаться, судя по всему, неизвестный злоумышленник не будет.

– Мы с тракта сошли и опять в горы отправились. Еле плетемся – но замок близко. Иначе не мог – отравленные лучники обуза для нас слишком большая, ее нужно оставить в селении. А заодно и часть возов разгрузить от хлеба – я приказал все оружие угров собрать, раздели до исподнего. Чего добру пропадать при нашей скудности-то?

– Правильно сделал, отче, – Андрей уселся поудобнее на качающейся повозке, вытянул ноги. – Чего хоть собрали-то? Трофеи какие?

– Луков хороших, арабских, два десятка. Сотня худых, не лучше наших тисовых. Есть кольчуги хорошие, мечи, но мало. Ты прав, брат-командор, что идет какая-то непонятная штука, ведь не могут на разведку в горы столь необученных людей отправлять. Но именно так и происходит – пленные, и там взятые, и тут, слова единые говорят. Незнамо, зачем их в горы отправили и велели ждать в местах неких. Там-то мы на них и напали в первом разе, а во втором угры сами погнались, как и приказано им было.

– Хм. И с чего бы это? Ладно, потом разберемся, на то они и враги, чтоб так мудрить. Мы ведь их планов не знаем. И вот еще что… – Андрей машинально хотел почесать затылок, не мог избавиться от дурной привычки, все же он сейчас «ваша светлость», «голубая кровь», как-никак…

– Пся крев! – Андрей зашипел от боли, нащупав под пальцами шишку величиною с куриное яйцо, как ему показалось.

– Больно?! – участливо спросил отец Павел. – Оттого я твою буйную и дурную голову на коленях у себя держал, аки младенца. Шлем твой разбит, но спас тебя.

– С дурной мне самому ясно, а почему буйную? – продолжая шипеть, поинтересовался Андрей.

– Шпорами надо колоть бока, но не тыкать ими постоянно. Вот твой гнедой и обезумел от боли! Ты зачем от меня оторваться хотел? Удаль показать? Так знаю, что не трус! И все это видели! И почему мечом не рубил, а своим щитом ворогов сбивал?

– Дурак потому что, – тихо признался Андрей. – Со шпорами неловко вышло, удержаться пытался, оттого пятки сдвинул, вот жеребцу и досталось. И щитом махал, лишь бы в седле хоть как-то остаться. Выпасть боялся. Потому и до меча не дотянулся…

Старый рыцарь все время смотрел на него с изумлением, сдерживая смех. Андрей посмотрел угрюмо.

– Тока засмейся, – с угрозой произнес он. – Я первый раз в жизни верхом в бой пошел. Тебя бы в бэтээр засунуть, посмотрел бы я, как бы ты воевать стал. А у нас еще те стычки, мало не покажется…

– Да не смеюсь я, – старик скривил губы – действительно не улыбался, только в глазах прыгали искры малые, остатки былого веселья. – Я должен был все предусмотреть и под каким-нибудь предлогом выдернуть тебя из «кабаньей морды». На учениях видел, что ты неплохо держишь строй, вот и понадеялся. Прости уж великодушно старика!

– Да чего уж тут, – выдавил из себя Никитин. – Худо, что опозорился перед всеми…

– Но вот и нет!

Священник резанул таким серьезным голосом, что у Андрея махом отлегло от сердца – позорища он действительно боялся. А с такими вещами старый рыцарь шутить не будет.

– Я всем сказал, что ты обет на себя принял – не разить с коня мечом и другим боевым оружием насмерть. Копьем ты промахнулся, а древком угра сшиб с коня. Это все видели. Как и то, что еще троим уграм досталось от тебя щитом. Арни их сразу же добил. Он бы и тебя успел подхватить, но уж больно твой гнедой неожиданно в яму попал.

– Неужто поверили?

– Не шути с такими вещами, Анджей. Обет – дело святое, его выполнять надо даже под угрозой смерти. А потому все восхищены твоей твердостью. Но ты, очень тебя прошу, от конных схваток теперь воздержись, дабы нас всех понапрасну не волновать. Через полгода-год тебя с седла клещами будет не вытащить, но не сейчас, брат-командор. И не обижайся, ведь не напрасно говорят, что всему свое время.

– Это точно, – охотно согласился Андрей. Еще бы не согласиться.

– Тем паче наш поход окончен…

– С чего ты так решил, отец? Мы до «Трех дубов» обоз довести должны, – Андрей вскинулся – решение, что принял священник, ему показалось странным, и он переспросил: – Или что-то другое?

– Вот именно! Другое, – глухо отозвался его наперсник. – Мы вовремя в горы свернули от тракта. Там уже две сотни гулямов!

Гулямы! Этих воинов даже Андрей уже знал, поведали ему о тяжеловооруженной арабской коннице, что в бою рыцарям не уступала. Две сотни – это чересчур много, и старый битый рыцарь правильно поступил, что стал в горы уводить их небольшой отряд, отягощенный полусотней повозок. На тракте бы их махом догнали и перебили.

– Вторая дорога через горы с прошлого года брошена – грязью размыло, да еще обвалы случились. И расчищать их некому. Так что наш замок у «Трех дубов» обречен. Провести обоз мы туда не сможем.

– И что делать будем?

– Отправлю десяток «синих» вестниками по обходной тропе. Там коней можно в поводу провести. Надо велеть брату Вацлаву оставить замок…

– Нет! – резанул Андрей командирским голосом. – Мы под руку ордена добрый десяток словацких замков подвели, четыре тысячи селян под свою защиту взяли! И оставлять свой замок, который здесь у ордена уже двадцать лет?! Да что люди скажут?! Нет и еще раз нет!

– Спасибо, – тихо отозвался старик, – я рад, что в тебе не ошибся…

– Еще одну проверку на вшивость устроил, отче? Так зря, я педикулезом не страдаю и не тороплюсь стать сволочью! Да, кстати, почему вестниками в замок ты предложил целый десяток воинов отправить? Одного или двух гонцов вполне достаточно будет!

– Два месяца тому назад словацкий рыцарь с дюжиной воинов и десятком мужиков с вьючными конями попытались в «Три дуба» продовольствие и фураж доставить – всем глотки перерезали.

– Как всем?! Угры?

– Нет, – священник нахмурился и перекрестился. – Волкодлаки. Оборотни. Водятся там такие. Это намного хуже волка с Проклятых гор, которого ты камнем пришиб. Намного хуже. Люди засыпают, как убитые, и эти твари их режут…

– Плохо поставлена караульная служба, – отозвался Андрей. – Не хрен на посту спать. Ну, ничего, проверим, что это за твари!

– Проверим, – отозвался священник без особой уверенности в голосе. Да и взгляд стал какой-то не то чтобы унылый, но неуверенный.

– В общем так, – Андрей уже оживился, распираемый командным зудом. – Доходим до селения, разгружаем обоз – местным селянам зимой зерно пригодится. А сами хорошо отдыхаем. Затем лучников отправляем назад, в Поборское, – животом скорбных воинов поберечь надо. Всех отправим. Без исключения. Дабы гарантия от подобного надежная была. Брата Райтенберга для охраны с ними на всякий случай, мало ли что…

Андрей усмехнулся, скривив губы в оскале и ткнул пальцем в завернутую тряпицей стрелу. Внимательно посмотрел на священника – тот прикрыл глаза, разделяя опасения командора.

– Идем к «Трем дубам» по этой тропе, коней навьючим всем необходимым. А что касается волкодлаков… На месте посмотрим! Одно скажу – волков бояться, в лес не ходить!