Текст книги "Командор"

Глава 5

У тяжело нагруженных возов, что привел посланник папского нунция, царило оживление – караванщик, судя по его командному рыку, всячески понукал усталых обозников с унылыми рожами вычистить от пыли лошадей и, кроме того, начинать сгружать у крепостных стен на подстеленные дерюги привезенное добро.

Внутрь замка никого не пропустили – там был слишком мал двор, чтобы вместить весь пришедший сюда обоз. А потому после разгрузки повозки отгонят к селу, где распределят по дворам – обычная практика.

Да и нечего всяким посторонним изнутри укрепления рассматривать. Так и на вражеского соглядатая нарваться можно. А так все просто и без обид – крыша у вас над головой будет, а замок, вот он, смотрите на стены и любуйтесь, но только снаружи. Тут вы гости незваные!

Дабы взять процесс под свой контроль, хотя оруженосец Болеслав, вот уже пять с лишним лет бывший комендантом замка, дело знал хорошо, Андрей медленно пошел к возам, сопровождаемый с двух сторон, стиснутый плечами Иржи и Арни.

Обозники разом замерли, торговец засуетился еще резвее, ожидая скорый подход начальства и подчеркнуто показывая тому свое рвение. Однако эта суетливость была слишком наигранной – да и лицом прибывший караван-баши не походил на холуя. Те такой независимый вид не имеют. И знакомый, тут Андрей мог поклясться в чем угодно – где-то ему уже приходилось видеть этого купца, и он тут вспомнил трактир, где они с Велемиром так славно провели время.

Но стоило вспомнить миленькую служанку Ядвижку, с которой у него была там небольшая дорожная интрижка, и тут же командор поневоле загрустил. Как-то ненормально здоровому мужику, у которого гормоны играют, вот так поневоле «поститься».

– Ба, знакомые все лица! – удивленно воскликнул Андрей, узнав Ноймана, «распекавшего» за какое-то упущение возниц. Купец, и в том полностью уверился сейчас Никитин, был самый натуральный папский соглядатай, словно имел вторую пару глаз на затылке. Он живенько так повернулся и, расплывшись в улыбке, склонился в поклоне.

– Рад видеть вашу светлость в добром здравии. Я искренне обращался к Всевышнему, чтобы…

– Твоими молитвами, – буркнул в ответ Андрей, прерывая славословия. – Показывай, что нам привез!

– Королевский наместник Иван Грабек – давний друг ордена, – торговец выдал добрый подзатыльник вознице, и тот шустро стал снимать с воза запыленную дерюгу, что скрывала под собой привезенное оружие. – Здесь кольчуги для ваших воинов. Малость потрепанные, но еще ничего себе. Новые дорого стоят, да и не было их у наместника. На тех двух повозках обычные воинские куртки для ратников с железными пластинами, что стрелу или удар мечом выдержат. Эти новые…

Андрей с Болеславом, отслужившим в ордене два срока и перешедшим на третий, что само по себе о многом говорило, подошли поближе и наклонились, рассматривая содержимое воза – оно того стоило. И тщательно перебрали руками тяжелые свертки из переплетенных колец.

Пусть далеко не новые достались им железные рубахи, на всех были видны кое-как заштопанные проволокой прорехи, оставшиеся от ударов копий и стрел. Но их было много, слишком много для немногочисленных белогорских крестоносцев.

– Зер гут! – только и выдавил из себя Андрей, сглотнув комок в горле и оторопело оглядывая привезенное богатство.

Да, если их и гнали в Словакию на убой, то, по крайней мере, снаряжают так качественно, что убить крестоносца будет трудновато. Кольчуга с прикрепленными пластинами и большим нагрудником – надежная защита, намного лучше кожаного доспеха, в который облачают здесь простых ратников. Двойную броню даже арбалетный болт не пробивает, если только его не выпускают с полсотни шагов, а дальше.

– Хватит всех «красных» и «синих» облачить, – тихо сказал Болеслав. – И несколько кольчуг про запас останется.

– Всех?! Тут от силы три десятка.

– Только конных я имел в виду, ваша светлость, – пояснил оруженосец и добавил с каким-то недоумением в голосе: – Пешему арбалетчику тяжело в таком облачении драться.

– Зато под ответным обстрелом устоят, – парировал Андрей и вопросительно посмотрел на Ноймана, как бы говоря тому: «Что там у тебя еще в загашнике?» Тот взгляд понял правильно.

– Тут арбалеты и болты к ним, ваша светлость!

Андрей радостно заглянул в набитое добром нутро и испытал разочарование. Всего полдюжины железных рукотворных механизмов да несколько вязанок болтов – все остальное пространство занимали перевернутые глубокие «суповые миски» с прикрепленной кольчужной сеткой – бармицей.

Весьма дешевое защитное приспособление для головы, как и кожаная куртка для тела. Хотя на дне повозки нашелся и десяток вытянутых шлемов с острием – такие здесь носили профессиональные воины, подобный Андрей взял трофеем у кастеляна.

– Первую сотню лучников полностью облачим, – у Болеслава заиграли огоньки в глазах, – да и половину второй сотни. Луков только нет. И стрел к ним тоже.

– Пока нет! – отрезал Андрей.

Мастера все тисовые заготовки переработали в отличные луки. Довольно дешево взяли – всего по пятку грошей. Теперь свободные от работ селяне, а таких было много, и масса ребятишек занимались резкой подходящих для стрел прутьев – запасы заготовок были уже полностью израсходованы, и пришлось переходить к паллиативу, потому что осень не самое удобное для того время года.

– Но Заволя будет, обязательно прибудет на днях! – уверенно произнес Андрей. Он рассчитывал на алчность торговца – выигрыш даже шести дней сулил тому три злотых премии. Редчайшие крестьянские дворы, что усадьбами впору называть, могли платить пану в год столько же.

А тут дополнительное поощрение спешки, которая и сама была нужна купцу. Здешние торговцы хорошо знали ту современную аксиому, что деньги – время. И если не успеешь ты, то найдется другой, более предприимчивый и расторопный. Оружейный бизнес во все времена был самой жестокой ареной конкурентной борьбы.

– Здесь у нас, ваша светлость, разное оружие, дешевое, но нужное, и его много. Как раз для орденских лучников пойдет. – Купец непроизвольно посмотрел на поле, где пообтесавшиеся на почти месячной службе новобранцы с увлечением метали стрелы в мишени.

Выходило у многих парней очень даже прилично – так ведь в Белогорье сызмальства приручали из луков дичь по лесам бить: добрая треть населения охотой пропитание добывали – пашенной земли не так уж и много.

Сады и огороды в усадьбах обширные, виноградники на теплом склоне невысокой горы, с известковой стенкой – отсюда и название села, по этим белым, видным издали скалам. Они другую треть населения села кормили раньше – известь полсела жгла, да возами гнали в Плонск и Краков, неплохой доход получая, пока паны Сартский с Завойским блокаду не установили, надеясь измором взять свободолюбивых крестьян.

Да еще не очень обширные пашни, пастбища и сенокосы – кожевенным делом и ремеслами местные крестьяне очень даже славились, и на том последняя треть селян пропитание имела.

Хотя с изделиями тех же плонских, не говоря о краковских, мастеров с местными совсем не сравнить. Все же город есть город, и тамошний люд только работой своею кормится, уже начало профессионального разделения труда – первые артели и цеха мастеровых появляются.

– Зато «госзаказ» многих обеспечил, и с него десятину мне выплатят, – пробурчал довольным котом Андрей, разглядывая привезенное оружие.

Дешевенькое, но местные кузнецы такого не ковали, железа мало, все привозное. Мечишки худые, зато секиры добрые, кинжалы тоже неплохие, боевые топоры есть, только на длинные топорища насадить нужно.

– На шестом возу железо для кузниц, – тихо сказал купец, а Никитин на него задумчиво посмотрел. Как ни крути, но кто-то очень знающий о нуждах ордена мог такой обоз подготовить. И потратиться щедро – двести злотых так дать, и еще на столько же всякого добра.

Купец взгляд выдержал, стойко и прямо. Слишком честно, чтобы в это можно было поверить. Знал хорошо Нойман положение дел, хоть с дальней поездки вернулся. Нет, не купец он, а тайный соглядатай. Недаром и обоз поведет в Словакию, тут к бабке не ходи гадать – тертый мужик, в семи кипятках вываренный, в соли вывалянный.

– В седьмом возу пять боевых попон с конскими личинами, – тихо произнес купец и показал на воз, что охранялся скучающим воином в полном боевом облачении. И добавил еще тише:

– Там еще два мешка серебра на сто злотых в каждом. И одно мне нужно вам поведать от себя: плонские горожане просят орден не забывать их и доставлять в город известь. Ведь взять ее негде. И просят принять в дар от них пятьдесят золотых. Арабскими динарами…

Купец засунул руку за пазуху и извлек маленький кожаный мешочек на коротком шнурке. Тот тихо, но впечатляюще звякнул – весомый вклад. Фарт, как говорится, попер. За день получил от доброхотов чуть ли не на полтысячи злотых деньгами и всяким добром. Вот только собственную жизнь ему в заклад проставить пришлось. Но то будет понятно любому, даже последнему идиоту – бесплатный и вкусный сыр только в мышеловках…

– Ваша светлость! Вам послание от пана Сартского. Нарочный доставил на нашу заставу и вручил его брату Стефану.

Запыхавшийся отец Павел держал в руках свиток, перетянутый шнурком с печатью. Нойман понятливо наклонил голову и направился к своим возницам. Быстро так пошел, словно не имел ни малейшего интереса узнать содержимое послания.

В другое время Андрей бы и не заметил, но сейчас сделал в памяти зарубку: «Ох, и не прост купец, как пытается казаться!»

– Пан Сартский соизволит прибыть сюда через две недели, чтобы в личной встрече принести извинения и…

– Наметить перспективы дальнейшего взаимодействия. А заодно прибудет и его подручный, пан Завойский, дабы принести извинения по поводу инцидента в Притуле и соответствующие дары, чтобы между нами царили добрососедские отношения, мир и согласие.

– Цветасто ты говоришь, ваша светлость! – восхитился отец Павел и не удержался, поддел: – Заковыристо. Тебе бы это послание написать, да только латынью не владеешь, неуч. Учу я тебя, учу – результата пока не вижу.

– Не все так худо, определенные подвижки произошли. По крайней мере, читаю быстро. И молитвы заучил…

– Только не ведаешь, о чем там речь идет! Ну да ладно. Зато отговорка есть перед нунцием, что чуточку припозднимся с выходом.

– Дней пять выиграем?

– Неделю, а то и больше. Тебе же с паном Сартским разговоры два дня вести надо, не меньше. Пир совместный опять же.

– И охота. Как полагается!

– То для мирян. А ты лицо духовное сейчас, майор целый и даже целибат соблюдаешь!

– Шел бы ты сейчас подальше от меня, отче. А то не посмотрю, что ты годами меня старше, да как врежу тебе за ту подставу с благословением! Как духовное лицо духовному! Ибо если я аббат этого прихода, то ты у меня келарь. Не мог прямо мне подсказать, что говорить: «Мол, грешен я! Братья, встаньте!» А ты, щучий сын!

Андрей задохнулся от негодования. Но, увидев нарочитую смиренность отца Павла, что хитро ухмылялся в бороду, сдержал порыв и, не выдержав, прыснул, а потом громко рассмеялся.

– А ты устав блюди, брат-командор! А для того читай почаще!

– Не подкалывай! Я ж там даже буквы разобрать не могу.

– Зато сейчас я тебе другую новость скажу, не менее приятную. Дабы тяжесть с твоей души снять.

– Это какую?

– Сюда купец Заволя жалует. Сильно торопится, часа через три прибудет. На трех возах. Все привез, и даже больше того. Хвалится, что на триста верст в округе ни одного тисового бруска найти невозможно. Теперь только до следующего года ждать нужно – без охотничьих луков ты всю округу оставил, брат-командор. И еще с тремя лишними злотыми придется расстаться, ведь успел, стервец! – Однако на последнем слове в голосе старого рыцаря не было осуждения, а лишь одно восхищение.

– Еще половинку добавить придется и семь десятков сверху. Так что держи, ты у нас келарь, – Андрей бросил кошелек с арабским золотом неожиданно, прямо в лицо, надеясь поймать священника врасплох. Но старик проявил изумительную реакцию, поймав его двумя пальцами.

– Серебро на две сотни в повозке, забери в казну, раз ею сам и ведаешь. Да, вот еще – к встрече этих панов надо хорошо приготовиться, вина купить, что ли, а то нехорошо их кислятиной потчевать. Хотя бы я их сталью накормил досыта! – Андрей зло сплюнул под ноги.

– Чую одним местом, что неспроста эти вороны, падальщики местные, сюда прилететь хотят!

Глава 6

– Все же он не оставит нас в покое, хоть и всячески демонстрировал свое миролюбие.

Отец Павел, не в обычной для него сутане, а в прекрасном рыцарском доспехе с золотою насечкой, чуть отставив в сторону искалеченную ногу, сидел на прогретом осенними лучами солнца большом камне.

Старый крестоносец, отправившись в этот самоубийственный поход, словно скинул со своих плеч четверть века – настолько он преобразился и стал энергичным, прямо какой-то перпетуум-мобиле с седой бородой.

– Но я ему простил если не все, то многое – за цепь гроссмейстера, что поляк вернул нам.

– Ты поверил в эту лабуду о раскаявшемся мародере? Что на исповеди месяц назад покаялся и отдал своему пану эту реликвию, которую хранил у себя с Каталаунского поля?

Андрей коснулся ладонью висящей у него на груди тяжелой цепи с эмалированными медальонами, с большим белым крестом с раздвоенными лучами. Очень похожий на мальтийский крест, который он разглядывал на иллюстрации в одной из книг. А цепь сильно походила на ту, которую вздевают на президента современной России или даровали к ордену святого Андрея Первозванного в бывшей империи.

– Нет, конечно. Главное, что он ее нам вернул. И хорошо получилось, хотя и нечаянно сложилось – и праздник организовали, и турнир, и посвящение моего Болеслава – он давно заслужил золотые шпоры.

– Случайно?! – весело хмыкнул Андрей. – Как Сартский со своей свитой приехал, я первым делом число рыцарей подсчитал, чтоб правило соблюсти – ровно двенадцать и набралось – пять у нас, семь у них. А в уставе нет твердого правила, что все рыцари должны принадлежать к ордену. А если нет четкого правила, то нет и запрета.

– Мы не могли отойти от традиций, а ты это легко сделал и устав не нарушил. И главную регалию заполучил, – отец Павел благоговейно покосился на гроссмейстерскую цепь на груди Андрея, – мы за нее арабам десять тысяч золотых предлагали, всю орденскую казну тогда, но получили ответ, что ее у них нет. Не поверили, и зря…

– Зато пан Сартский вернул на «стрелке». И доспех отличный подарил – прямо по тебе сделан. Да и сама любезность этот пан – почти на все предложенное согласился, но на наших лучников все время краем глаза косился. – Андрей прищурился, разглядывая горы вдали. – Я думаю, они произвели на него определенное впечатление!

– Произвели! – Отец Павел пожал плечами. – Кому из рыцарей такое понравится?! Недаром сто лет назад во всех христианских землях длинный лук запретили использовать.

– Запретили? – Сказанное стариком сильно шокировало Андрея, и он не сдержал раздражения. – Так почему ты ваньку мне валял? Почему сразу не сказал про этот тис? Дурака из меня хотел сделать?!

– Не горячись ты напрасно. – Андрей поймал укоризненный взор, но в раздражении все равно отвернулся.

– Об этом луке здесь многие уже подзабыли, лишь старики вроде меня помнят. Он страшен только для рыцарей, но не для мусульман. Те имеют составные луки, клеенные из особых пород дерева, рога и кости. И натягивают их не пальцами, а кольцом или браслетом – больно тугие. Но бьют на семьсот шагов уверенно, против трехсот у тиса. А потому наших лучников они тогда сразу повыбивали и сейчас перестреляют быстро. Но только в чистом поле. А в горах такого не будет.

– Почему ты мне не сказал раньше? – Андрей обиделся на старика, надулся. Тот заметил это и хмыкнул.

– Потому после поражений от арабов длинные луки попали под запрет. Они непригодны оказались. Но главная причина в том, что селяне с таких луков выбивали рыцарей, – вот и запретили. И правильно сделали.

– Почему же ты мне разрешил их снова ввести в употребление? – гнев схлынул, осталось удивление.

– А потому, что ты всех в орденские плащи одел, пусть и серые. Но выбор цвета – твое право. А воинам ордена можно иметь любое оружие, вот почему паны и промолчали. Хотя недовольны – я их хорошо понимаю. Если все белогорцы будут вооружены именно такими луками, то нападение становится бессмысленной гибелью рыцарей и ратников.

– Но все же обидно…

– И что ж? Зато я убедился, что ты можешь принимать самостоятельные решения и твердо проводишь их в жизнь. Даже сейчас ты приказал составить повозки в вагенбург, хотя на нас тут некому нападать. И десяток «синих» направил к перевалу, дабы занять его заблаговременно.

– В походе с первых минут надо перевести бойцов на боевой режим. И расхлябанность пресекать, ибо первое внезапное нападение врага может для нас окончиться разгромом. Про уставы ведь не зря говорят, что они кровью писаны. А за отсутствие разведки и боевого охранения можно дорого расплатиться, тому масса примеров.

– Ты находишься на своем месте, брат-командор, так что командуй нами по освященному праву. И я рад – вот уже десять лет я не ходил походом с отрядом орденцев в две сотни.

– И не пойдешь! – Андрей, сварливо скривившись, хоть и мелочно, но отомстил старику за проверку с луками.

– Ты меня хочешь обратно в Белогорье отправить? И не видел, что я клятву дал на кресте? Что ж тогда не остановил?! – тихо вопросил отец Павел, но таким тоном, что Андрею стало ясно, что тот все равно не выполнит этот приказ, даже если он будет отдан.

– Я имел в виду иное, – Никитин усмехнулся и посмотрел вдаль – дорога, по которой они забрались с огромным обозом на это небольшое горное поле, петляла внизу. И по ней быстро двигалось красное пятнышко.

– Ты ждешь гонца от брата Болеслава? – Старик, как и большинство людей его довольно серьезного возраста, с годами стал худо видеть вблизи, но вот дальше намного лучше.

– Да, с вестью о том, что упертый брат Франциск наконец убрался к своему дражайшему нунцию в Бяло Гуру. И если я не ошибаюсь, то его с почетом выпроводили на тракт. Теперь этот соглядатай уже не вернется в наш замок. А это хорошо, просто замечательно!

– Хорошо?

– Еще как! Но подождем еще полчаса.

– Для чего?

– Чтобы в том окончательно убедиться, – усмехнулся Андрей, но священник на него смотрел слишком серьезно и задумчиво.

– Почему ты мне мало говоришь о своих планах, брат-командор?

– Ты же сам сказал, что я могу и способен принимать самостоятельные решения. А что касается секретности, то в мое время один умный человек сказал – что знают двое, знает и свинья.

– Мудрый он, не умный. Только слишком поздно дошел до этой истины, иначе бы сказал ее иначе.

– А как? – Андрей заинтересовался, вскинув взгляд на старика. Но тот по обыкновению промолчал, пожав плечами. Отец Павел любил задавать вопросы, но не очень охотно на них сам отвечал. Вот и сейчас спросил вместо того, соблюдая свою излюбленную манеру:

– Что ты задумал?

– А то, что «копья» Зарембы и Навотны с десятком «синих» немедленно вернутся обратно в замок.

– Ты сошел с ума, брат! Уполовинить наш и так небольшой отряд, когда неизвестно что может быть за перевалом.

– Я просто избавляюсь от напрасных потерь, брат Любомир. Ты ведь в горах воевал?

– Приходилось, – без запальчивости, с уже проявившимся осторожным интересом ответил старый рыцарь.

– Представь себе, и мне тоже доводилось. И вывод однозначен – использовать там бронетехнику – дело весьма… А рыцарь… Вернее, его «копье» и есть танк. Мощный, страшный удар накоротке позволяет растоптать любую пехоту в чистом поле. Посмотрел я на турнире, какие сшибки были – пусть и вхолостую, но страшно до жути представить, если такие навалятся. Но вот скажи одно – смогут ли рыцари опрокинуть наших лучников сейчас, когда те за телегами укрылись?

– Зачем ты спрашиваешь вещи, понятные и юнцу?

– А затем, что в горах рыцарю воевать не стоит! Из засад да со склонов запросто перебьют! Или ты думаешь, что встанут на дороге, чтобы нам их легче топтать было?

Вопрос был чисто риторическим – отец Павел только засопел. Никитин же попытался окончательно развеять его сомнения:

– В чистом поле даже «синие» наши «копья» расстреляют, а мы им ничего не сделаем, ибо удирать будут, а догнать их невозможно. В горах другое дело – на узкой дороге два десятка тяжеловооруженных всадников сотню легких сметут и не заметят. Проблема только в том, что в горах даже легкая конница сотнями не рыщет. А значит, два «копья» нам совершенно достаточно. И десятка «синих» для разведки. А сотня лучников – наша главная сила: горы не поле, арабские луки уравняются с нашими, дальность-то не нужна. И посмотрим, как война пойдет.

– Ты меня смутил, брат. Ты хочешь сказать, что сотня вчерашних мужиков, многие из которых лук в руки взяли месяц назад, стоят рыцарей, что с детства оружием владеть учатся?!

– У нас воюют по одному критерию, он применим и здесь. «Стоимость и эффективность». Я тут наскоро прикинул – рыцаря готовят с детства – трудоемкий и затратный процесс. На снаряжение одного «копья» требуется две сотни злотых. А вот с эффективностью туго, если не сказать хуже. За те же самые деньги мы легко снарядим полторы сотни лучников, и они изрешетят рыцаря и его воинов еще на подходе.

– Хорошего лучника надо готовить несколько лет, да и то если он потом постоянно стрелять будет, чтобы навыки не растерять.

– Совершенно верное замечание. То мы с тобою уже сделали. Теперь белогорские крестьяне, даже те из них, кто раньше охотой не баловался, начнут стрелять. Не они сами, конечно, но их дети. И через пяток лет к нам на службу будут приходить вполне готовые и обученные стрелки. И длинный лук для них – идеальное оружие.

– Сейчас на три сотни шагов только несколько человек в мишени попадают, остальные промахиваются. А у «синих» все наоборот – с десятка стрел раза два попадут, а то и три.

– Так они на то и «профи». У каждого по несколько лет службы за плечами и десятки злотых, которые они проели, получив вознаграждение. Мы же «серым» не платим! А что касается меткости…

Андрей неожиданно хмыкнул, расплылся в улыбке, громко засмеялся. Старый рыцарь обидчиво пожал плечами.

– Со ста шагов они все попадают! Этого достаточно, чтобы любую конницу опрокинуть. А та, что все же прорвется, в наши «ежи» уткнется, там ее в упор и добьют. Вы зря пренебрегали таким надежным средством полевой фортификации. И простым – всего три кола в сцепке, а польза неоценимая. А стрелять, я имею в виду точно, на триста шагов не нужно. Надо просто выстрелить на эту дистанцию. У каждого по две тулы, шестьдесят стрел – под таким градом никто не выстоит!

– Доспехи рыцарей не пробьют…

– Зато коней переранят, и те сами седоков сбросят. Попоны не латы – стрелы сверху их пробьют, рано или поздно найдут уязвимое место.

– Так воевать подло. Только арабы нам коней бьют!

– На войне нет ни благородства, ни подлости! На то она и война. Нужно побеждать! Но не любой ценой! Нам лишние потери ни к чему!

Андрей встал с камня и немного прошелся, разминая ноги. Огляделся – в импровизированном лагере кипела жизнь – горели добрых две дюжины костров, в котлах уже шкворчала каша. Выпряженные обозные лошади, надежно спутанные, потихоньку объедали просторный лужок, за которым была брошенная крестьянская усадьба да заросший, уходящий куда-то в сторону, за невысокие горы, тракт.

– Куда эта дорога идет, отец?

– В Запретные земли, куда же еще ей идти! И хутор потому оставлен был в свое время.

– Это плохо! Что оставлен – плохо! Бяло Гуру перенаселена, такую прорву народа там уже не прокормишь. Вот почему мы десятину им скинули, а они вместо двух сотен три выставят вскоре, почти всю молодежь под ружье призовут. Нам лучники сейчас намного важнее, чем деньги. Но они должны быть и пахари, а там такие земли пустуют.

– Ты хочешь сказать…

Старик задохнулся от догадки, настолько она его изумила. Никитин же только усмехнулся и пожал плечами.

– Нужно их брать под свою руку обратно, по крайней мере те селения, что наши раньше были. Что касается мора… Я их прошел – болезни уже нет, и вряд ли будет. Так что время терять нельзя, а то паны расторопнее окажутся – пан Сартский об этом уже намекал.

– Даже так?

– Мимоходом, вскользь, но что-то такое он говорил, не откровенно, конечно. А десятина? Мы ее так и так потеряли бы. Взамен же лучников получили. Но свое возьмем. Я тут покумекал немного – кроме прямых ведь есть косвенные налоги. У нас тракт, а потому будем драть за проезд и пошлину с торговцев. Небольшую для начала. Главное, чтобы торговать начали, а там посмотрим и прикинем, что к чему. А вот и наш гонец, сейчас услышим, что он нам скажет хорошего.

Орденец в запыленном красном плаще подскакал прямо к ним и лихо спрыгнул с лошади, что тяжело водила боками.

– Посланник нунция отбыл в Плонск, ваша светлость! И еще – дозорным «синим» был неким конным слугою передан этот свиток и сказаны слова, о которых вы заранее предупредили десятника: «Слоны идут на юг».

– Это хорошо, – только и сказал Андрей и взял свиток. Развернул, прочитал, наморщив лоб. И передал священнику со словами: – Даже моих куцых знаний латыни вполне достаточно, чтобы понять изложенное человеком, еще хуже меня владеющим этим языком. Почитай, брат!

Отец Павел быстро пробежался взглядом по письму и с нескрываемым уважением посмотрел на Никитина.

– Ты полностью прав, брат-командор, что отправляешь обратно половину наших конных. В Белогорье они нужнее. Но можно ли верить этому человеку? Не обманет ли он?

– Ложь ему боком выйдет, и он это знает! А вот Бяло Гуру потерять мы не имеем права!

– Сотня хирдманов – слишком серьезная угроза, чтобы нам пренебречь этой опасностью. Встречался я с ними пару раз…

Старый рыцарь скривился и машинально потер рубец, что был почти полностью скрыт бородой.

– Ну, пан Сартский, ну, щучий сын! – Андрей засмеялся, вот только смех его был грустным и неискренним. – Как бы между нашими молодыми рыцарями склоки не вышло – кому с нами идти, а кому обратно в Белогорье возвращаться?!

– Я сам с ними о том поговорю.