Текст книги "Нефть"

Процесс добычи, переработки и потребления нефти входит составной частью в намного более обширный глобальный углеродный цикл. С этой точки зрения нефтяная производственная сеть (рис. 2.1) является чрезвычайно эффективным переносчиком углерода, так как с ее помощью «ископаемый» углерод перемещается из одного места долгосрочного пребывания (из-под земли) в другое (в атмосферу). Проблема, разумеется, состоит в том, что скорость, с которой процесс добычи и потребления нефти мобилизует углерод из подземных запасов, накапливавшихся в течение миллионов лет, намного превышает скорость «обратного потока», в ходе которого углерод связывается и выводится из атмосферы посредством фотосинтеза и/или захоронения. В центре современной нефтяной политики все чаще оказывается вопрос о вкладе нефтяной отрасли в накопление углекислого газа в атмосфере. Вследствие перспективы глобальных климатических изменений критическим фактором, сдерживающим развитие нефтяной производственной сети, становится не дефицит нефти, а избыток углерода: высвобождение углерода, содержащегося в доказанных запасах нефти, приведет к сильному превышению порога в 450 ppm CO₂, обозначенного в РКИК как поворотная точка, за которой начнутся опасные изменения климата. Потенциальные выбросы за счет доказанных мировых запасов нефти оцениваются примерно в 620 гигатонн CO₂, в то время как весь углеродный бюджет (включая уголь и газ) на период 2011–2050 гг. не должен превысить 565 гигатонн CO₂, если мир хочет избежать роста температуры на 2ºC. С этой точки зрения основная часть углерода, связанного в доказанных запасах – и находящегося на балансе у зарегистрированных нефтяных компаний, – является «несжигаемой»[21]21
  См. исследование: Carbon Tracker Initiative, “Unburnable Carbon: Are the World’s Financial Markets Carrying a Carbon Bubble?” (2011); см. также: Stockman, Reserves Replacement (см. прим. 11 выше).


[Закрыть].

Заслуживают внимания два важных момента. Во-первых, «бесплатные» услуги атмосферы, поглощающей углерод и другие побочные продукты сжигания нефти, неразрывно связаны с принципами функционирования нефтяной сети. Ее нынешняя организация, скорость перемещения нефти по этой сети, а также распределение влияния в ее пределах определяются существованием и доступностью атмосферы в качестве углеродной свалки. Соответственно, нефтяная политика оказывается все теснее связана с политикой выбросов и климатических изменений по мере того как к традиционным опасениям в отношении истощения запасов и энергетической безопасности прибавляются новые опасения, связанные с выбросами парниковых газов, и дискуссии по вопросу о пороговых концентрациях углекислого газа в атмосфере.

Во-вторых, опасения в отношении климатических изменений – как и вклад нефти в надежды на устойчивое развитие вообще – приводят к вовлечению в производственную сеть ряда новых игроков. В их число входит широкий спектр НПО и общественных организаций, а также международных влиятельных структур – таких как Конвенция ООН по изменению климата, – вследствие чего производственная нефтяная сеть все сильнее переплетается с опасениями по поводу последствий ее функционирования для окружающей среды и развития – и во все большей степени формируется ими. В то же время торговля квотами на углеродсодержащие выбросы и технологии физического улавливания углерода и его хранения втягивают в глобальную нефтепроизводящую сеть нетрадиционных корпоративных игроков и места (например, углеродные хранилища). Выявление и присвоение углеродных «стоков» в нисходящей фазе нефтяной сети, ведущееся параллельно поиску нефти и присвоению ее источников, создает новые широкие возможности для создания стоимости. Например, серьезные усилия по ограничению накопления углерода в атмосфере открывают перед производителями нефти интересную перспективу – превратиться из нефтедобытчиков в стражей подземных углеродных хранилищ (см. главу 6). Что же касается стран – экспортеров нефти, а также компаний, владеющих маргинальными, труднодоступными запасами, то согласованный переход на источники энергии с низким содержанием углерода может привести к снижению стоимости активов, находящихся в их распоряжении[22]22
  См.: J. van Ypersele, “Climate Change and Fossil Fuel Depletion.” Presentation at the 9th ASPO Meeting, Brussels, April 24, 2011. www.astr.ucl.ac.be/modx/index.php?id=69; рост использования нефти в индустриализующихся экономиках в течение XX в. сопровождался все более масштабным загрязнением окружающей среды – от городского фотохимического смога, связанного с субурбанизацией конца 1950-х гг. до глобального накопления углекислого газа в атмосфере в наши дни; см.: B. Clark and R. York, “Carbon Metabolism: Global Capitalism, Climate Change, and the Biospheric Rift”, Theory and Society 34 (4) (2005): 391–428. Современные соображения о зависимости спроса на нефть от повышения цен и эффективности использования энергоносителей см.: Deutsche Bank Global Research, October 4, 2009, The Peak Oil Market; IEA (2010) World Energy Outlook 2010; Stockman, Reserves Replacement (см. прим. 11 выше).


[Закрыть].

Торговля квотами на выбросы еще сильнее сдвигает накопление стоимости вниз по сети, в сторону нового класса «конечных потребителей» – тех игроков, которые владеют хранилищами углерода или распоряжаются ими. Взаимодействие между «старой» (ископаемое топливо) и «новой» (торговля выбросами и борьба с ними) углеродной экономикой ведет к созданию более длинной и более сложной нефтеуглеродной производственной сети, и последствия этого процесса с точки зрения экономического развития в настоящее время неясны. Возможно, на то, что ждет нас впереди, указывают эксперименты некоторых старых «производителей углерода», пытающихся защитить свои нефтяные активы от обесценивания, например путем оптовой продажи пакетов, включающих как топливо, так и меры по борьбе с выбросами, предоставления розничным покупателям инфраструктуры, позволяющей им избавиться от выбросов, или привлечения внимания к возможности приспособить хранилища и инфраструктуру на истощившихся месторождениях для улавливания и хранения углерода. Однако самое значительное влияние на региональное развитие, скорее всего, окажет перераспределение прибыли в пользу тех игроков (государств, фирм), которые владеют хранилищами углерода или контролируют их. В зависимости от стоимости углерода масштабы этого перераспределения доходов могут превзойти крупное перераспределение доходов в пользу стран, добывающих нефть, за счет потребителей нефти, сопровождавшее рост цен на нефть в 1973 и 1979 г. (по оценкам, оно составило 3 % глобального ВВП). Экономическая география, складывающаяся благодаря торговле квотами на выброс, пока что находится в процессе становления. Впрочем, подобно созданию ОПЕК, возможности для получения прибыли посредством присвоения углеродных хранилищ и торговли ими наверняка приведут к возникновению новой глобальной географии победителей и отстающих в развитии, связанной с ролью нефтепроизводящей сети как переносчика углерода.

Заключение

В данной главе было показано, что нефтяная отрасль при ее глобальном характере и неравномерном географическом распределении обладает высокой степенью интеграции. Мы ввели понятие глобальной производственной сети с целью выявить связь между различными компонентами нефтяного сектора и субординацию между ними. Несмотря на то что этот сектор существует уже более сотни лет и по многим меркам является зрелой отраслью, в то же время он отличается высокой динамичностью. Вследствие организационных сдвигов, происходящих в рамках глобальной нефтепроизводящей сети, некоторые из категорий, использовавшиеся для описания/определения этой отрасли и ее геополитики, в настоящее время могут принести лишь ограниченную пользу. В центре нефтяной политики по-прежнему находятся динамика конкуренции (за доступ и к запасам, и к рынкам), концентрация собственности и влияния, а также распределение прибыли в рамках производственной сети. Однако важно то, что эта политика все шире охватывает игроков и институты, находящихся за рамками традиционной сети добычи, переработки и сбыта нефти, и распространяется на последствия работы нефтяной отрасли с точки зрения развития, состояния окружающей среды и социальной справедливости.

Глава 3. Сбыт нефти

Поразительная карьера нефти, проделанная ею за последние 150 лет – от второстепенной роли на рынке освещения до вездесущего топлива и сырья, – лишь отчасти может быть объяснена ее товарными свойствами (высоким удельным содержанием энергии, жидким состоянием и огромными запасами). Потребность в нефти – та сила, которая стоит за извлечением нефти на поверхность земли со скоростью примерно 85 Мб/д – сложилась далеко не сразу. В данной главе мы покажем, что драматический рост потребления нефти в XX в. был обусловлен стандартизацией нефтепродуктов, созданием новых рынков и организацией дефицита – порой в условиях невероятного изобилия – с целью обеспечить прибыльность добычи. Мы выясним, как нефть покупают и продают, и рассмотрим причины, вызывавшие рост неустойчивости цен на нефть в течение последнего десятилетия.

Подобно таким величинам, как кровяное давление и температура, цены на нефть являются показателями здоровья экономики – ключевым параметром, позволяющим оценить способность экономического тела к воспроизводству. «Цена нефти», выражающаяся в цене сортов товарной нефти на международных биржах и в ценах, вывешенных на местных бензоколонках – один из немногочисленных факторов, определяющих повседневное течение жизни многих людей на Земле. Ключевое место, которое цены на нефть занимают в общественном воображении, отражает тесную связь между ценой на нефть и экономическим ростом, а также активное проникновение нефти в жизнь общества (в частности, ту роль, которую она играет при обеспечении мобильности). Кроме того, оно сигнализирует о том, каким образом местные события – от забастовок и прочих сбоев в работе до природных катаклизмов и геополитических конфликтов – транслируются в ценовые сигналы, быстро распространяющиеся по всему миру посредством интегрированного глобального нефтяного рынка (и наоборот). Вследствие колебаний цен прибыль «перекатывается» из конца в конец нефтепроизводящей сети: рост цен на нефть приводит к обогащению производителей за счет потребителей, в то время как снижение цен выгодно для потребителей и наносит ущерб производителям. Нефтяная политика в очень значительной степени выстраивается вокруг стратегий, используемых производителями и потребителями в их попытках перераспределить прибыль в свою пользу и хотя бы в небольшой степени контролировать цены.

Способности к ценообразованию с течением времени перешли от мультинациональных нефтяных компаний к странам – экспортерам нефти, входящим в ОПЕК, а в последнее время – и к финансовым рынкам. По мере того как цены на нефть становятся все более изменчивыми, существенно обострился вопрос о том, кто контролирует цены и кто обладает способностью определять цены. На практике изменчивость цен на нефть аналогична изменчивости цен на многие другие товары, однако ни один из них не сравнится с нефтью степенью своей интеграции в личную, корпоративную и национальную экономику. Для производителей нефти высокие цены и риск их изменчивости влекут за собой возможность того, что потребители откажутся от нефти в пользу более дешевых видов топлива, имеющих более стабильную цену. У потребителей нефти изменчивость цен вызывает опасения в отношении надежности поставок; кроме того, она тормозит экономический рост – как в США (рис. 3.1), – в то время как из-за роста цен на нефть бедные потребители могут оказаться отрезанными от энергетических услуг (таких как отопление и транспорт), обеспечиваемых с помощью нефти.

Длительный период ограниченного предложения на нефтяных рынках после 2002 г., по-видимому, свидетельствует о завершении «века изобилия» и о переходе от эпохи, когда уровень предложения определялся спросом, к эпохе заметного дефицита нефтяных поставок. Изменчивость цен, неспособность высоких цен привлечь новые, достаточно крупные инвестиции, а также влияние спекулянтов на формирование цен самым серьезным образом указывает на то, что политические институты, такие как ОПЕК и МЭА, чье взаимодействие традиционно определяло цены на нефть, лишились своей эффективности. Представляется, что возможность контролировать цены на нефть утратили как производители, так и потребители.

Стандартизация нефтепродуктов

В основе современной экономики нефти лежит простой, но весьма примечательный факт: эффективность машин, производственных процессов и устройств, в которых используется нефть, никак не связана с серьезными географическими различиями в доступности и качестве сырой нефти. Например, беспрецедентная личная мобильность, которую обеспечивают автомобили и самолеты, проистекает из их способности преодолевать обширные расстояния, нисколько не лишаясь функциональности. Этот – по своей сути географический – принцип свободы от местных ограничений, обусловленных качеством и/или количеством ресурсов, занимает ключевое место в современном мировосприятии, символами которого выступают автомобиль, самолет и прочая техника, сжимающая время и пространство. В то время как мы обычно воспринимаем повышенную мобильность как результат конструкторских достижений, важным аспектом конструкции этих машин является их оптимизация к конкретным видам топлива. Узкая специализация по отношению к топливу требует существования за пределами машины такого внешнего мира, который в состоянии регулярно обеспечивать ее подходящим топливом – в противном случае нам не удастся сохранить ее работоспособность. «Глобализация» перемещений и торговли опирается одновременно на специализацию и стандартизацию топлива. Соответственно, стандартизация представляет собой одно из важнейших условий, делающих возможным существование международной нефтяной экономики. В конце XIX в. крупнейшая в мире нефтяная компания Standard Oil ссылалась именно на этот принципиальный аспект, рекламируя свою продукцию: клиентов уверяли, что использование стандартного керосина, произведенного компанией, снижает риск пожаров, вызванных взрывами керосиновых ламп.

РИС. 3.1. Цены на нефть, их волатильность и рецессии в США (1945–2011)

Источники: Federal Reserve Bank of St Louis (волатильность цен на нефть марки WTI по месяцам) и NBEP (периоды рецессии выделены серым цветом).

Кроме того, стандартизация является ключевым условием, обеспечивающим функционирование рынка сырой нефти и нефтепродуктов. Сырая нефть сама по себе бывает легкая и тяжелая, сладкая и кислая, в качестве товара обладая самыми разными свойствами. Наличие множества разновидностей сырой нефти представляет собой потенциальную проблему, мешающую покупателям и продавцам договориться об условиях продажи. Для того чтобы покупатели знали, что они приобретают, требуются какие-то гарантии качества товара и его однородности – вопреки его многообразию в реальном мире. В самые ранние дни нефтяной торговли гарантией качества товара служила возможность лично снять с него пробу перед покупкой. Однако такое требование непосредственного доступа к товару ограничивает возможность заочных закупок нефти и сокращает число потенциальных покупателей. Таким образом, желая отправлять нефть в дальние страны и торговать ею на обширном рынке, мы должны каким-то образом гарантировать количество и качество товара вне зависимости от его местонахождения. Соответственно, первый элемент «стандартизации» был связан с количеством; так «синяя бочка» (по-английски – баррель) Standard Oil объемом в 42 галлона (159 литров) стала единицей измерения вещества, которое изменяет объем в зависимости от температуры и испаряется (при осуществлении крупных сделок оговаривается возможное изменение объема на величину до 5 %).

Второй элемент стандартизации сырой нефти связан с ее качеством. В настоящее время принято выделять более 200 сортов сырой нефти, различающихся плотностью, вязкостью, содержанием серы, температурным профилем дистилляции и рядом других характеристик и получивших названия в соответствии с тем, где находятся основные места их добычи. Различия между марками весьма существенны, так как от них зависит диапазон нефтепродуктов, которые можно получить из сырой нефти при ее переработке. С учетом этого естественного разнообразия торговля нефтью облегчается с помощью системы цен, предусматривающей привязку цен к одному из нескольких «стандартных» сортов. Соответственно, отличие в качестве от этих сортов влечет за собой наценку или скидку на данную партию нефти, следствием чего является большой разброс цен и ценовые ножницы, которые сами по себе учитываются в финансовых контрактах и становятся предметом торговли на рынках фьючерсов и производных финансовых инструментов.

Важную роль в создании условий, дающих возможность торговать нефтепродуктами, играют организации, устанавливающие стандарты. В их число входят такие международные организации, как ASTM International (ранее – Американское общество по испытанию материалов) и Международная организация по стандартизации, такие военные организации, как НАТО и ВВС США, национальные и региональные стандарты (например, европейский стандарт бензина EN-228), а также некоторые корпоративные стандарты. Эти стандарты занимают ключевое положение в международной торговле нефтепродуктами. С их помощью покупатели и продавцы могут разбираться в качестве и количестве товара, не имея его перед глазами; наличие стандартов позволяет покрывать дефицит в том или ином регионе за счет других источников снабжения, обостряет конкуренцию между нефтеперерабатывающими предприятиями и сбытовыми организациями и способствует борьбе за принятие более высоких стандартов топлива с точки зрения его чистоты. О том значении, которое экологические стандарты получат при формировании топливных рынков будущего, свидетельствует принятая в 1998 г. Директива ЕС о качестве топлива, устанавливающая параметры различных видов топлива в интересах охраны здоровья и окружающей среды. Расширению этой директивы, направленной на поощрение использования топлива с пониженным содержанием углерода путем установления коэффициентов выброса парниковых газов для различных видов возобновляемого и ископаемого топлива, энергично сопротивлялись фирмы, добывающие нефть из нетрадиционных источников (которым были бы приписаны более высокие коэффициенты выброса парниковых газов), и в первую очередь представители канадского сектора битуминозных песков. Аналогичный стандарт на топливо с низким содержанием углерода, введенный в 2007 г. в Калифорнии, был в 2011 г. блокирован судами по иску, поданному по инициативе Национальной нефтехимической и нефтеперерабатывающей ассоциации[23]23
  О барреле см.: M. Downey, Oil 101 (Wooden Table Press, 2009). Директива о качестве топлива требует от поставщиков топлива сообщать о содержании углерода в топливе и к 2020 г. на 10 % снизить выбросы парниковых газов на всех этапах нефтепроизводящей сети; см.: D. Sperling and S. Yeh, “Toward a Global Low Carbon Fuel Standard”, Transport Policy 17 (1) (2010): 47–9; T. Zachariadis (ed.), Cars and Carbon: Automobiles and European Climate Policy in a Global Context (Springer, 2011). Предлагаемое содержание углерода в битуминозных песках составляет 107 граммов-эквивалент CO2 на количество топлива, имеющее энергетическую ценность в 1 мегаджоуль, в то время как для сырой нефти средняя аналогичная величина составляет 87 граммов-эквивалент CO2: www.euractiv.com/climate-environment/eu-faces-tar-sand-industry-news-508140.


[Закрыть].

Управление изобилием

Дефицит – ключевая тема нефтяной драмы, разворачивающейся с конца XIX в. Однако на протяжении большей части XX в. важнейшая задача, стоявшая перед нефтяной отраслью, заключалась в том, как организовать нехватку нефти в условиях ее колоссального избытка с тем, чтобы обеспечить прибыльность ее добычи и сбыта. Перепроизводство преследовало нефтяную индустрию на протяжении почти всей ее истории. Однако сейчас эта динамика меняется. Физические и институциональные сдержки, ограничивающие предложение, разрушают избыточные мощности в нефтепроизводящей сети, в то время как глобальный спрос на нефть продолжает расти. В результате нефтяной рынок становится все более узким, повышается озабоченность вопросом о надежности поставок и усиливается волатильность цен. Вместе с тем высокие цены на нефть – а также рост публичной обеспокоенности в отношении некоторых продуктов и побочных продуктов добычи и переработки сырой нефти – свидетельствуют о возможности альтернативного курса, при котором в рамках общей смены энергоносителей потолка достигнет спрос на нефть, а не ее предложение. В Европе уже наблюдаются свидетельства перехода на этот альтернативный сценарий, хотя как масштабы, так и темпы изменений невелики по сравнению с ростом общемирового спроса на нефть.

Каким бы странным это ни казалось в современном контексте, но нефтяная политика нередко вращалась вокруг вопроса о том, как «перекрыть трубу» – ограничить темпы добычи и поставок нефти на рынок с тем, чтобы избежать падения цен из-за избыточного предложения. Колоссальное количество нефти, извлеченное из-под земли в ходе американских «нефтяных лихорадок» в начале XX в., а также крайне раздробленная структура собственности, подрывавшая любые попытки координации, становились тяжелой обузой для региональных рынков и порождали серьезные проблемы, связанные с хранением, растратой добытой нефти и причинением ущерба чужой собственности. В ответ на это сначала, в 1915 г., в Оклахоме, а затем и в других штатах была введена практика пропорционального распределения, призванная предотвратить перепроизводство нефти и ее растрату. В этих штатах распределением квот на добычу между отдельными производителями с целью сохранения ресурсов занимались специально назначенные учреждения. Вплоть до начала 1970-х гг. и истощения избыточных нефтедобывающих мощностей в США темп добычи нефти в стране и внутренние цены фактически контролировала Техасская железнодорожная комиссия, заведовавшая пропорциональным распределением квот на добычу в самом крупном нефтедобывающем штате страны. Несмотря на то что официальной целью пропорционального распределения являлось сохранение ресурсов и предотвращение их растраты, влияние этого подхода на стабильность цен отвечало интересам крупных нефтяных производителей[24]24
  P. Odell, Oil and World Power (Pelican Books, 1986). На американском рынке мейджоры контролировали только транспортировку и переработку нефти: под контролем «семи сестер» находилась всего лишь треть выработки на восходящей фазе, в то время как остальное приходилось на долю тысяч мелких компаний. Поэтому мейджоры сами по себе не были способны оказывать такое же влияние на стабильность цен, каким обладала система пропорционального распределения квот, вместе с тем являвшаяся источником трений между крупными и мелкими нефтедобывающими компаниями. B. Mommer, Global Oil and the Nation State (Oxford University Press, 2002: 56); R. Cook, “Pro-ration: the regulation of oil and gas.” SPE Gas Technology Symposium, Omaha, Nebraska, June 1978; M. Huber, “Enforcing Scarity: Oil, Violence and the Making of the Market”, Annals of the Association of American Geographers 101 (4) (2011): 816–26.


[Закрыть].

Аналогичная проблема управления избыточными мощностями, призванного пресечь потенциально пагубную конкуренцию, вставала и на международных нефтяных рынках. Начиная с 1920-х гг. мейджоры заключили ряд соглашений с целью снизить возможность «деструктивной конкуренции» в сфере предложения и в то же время защитить свои позиции в восходящей и нисходящей фазах производственной сети от все более многочисленных независимых нефтяных компаний и альтернативных источников поставок (см. о «семи сестрах» во врезке 2.2). Например, согласно «Соглашению о красной черте» 1928 г. нефтяные компании, объединившиеся в Ираке в Turkish Petroleum Company, – в их число входили Anglo-Persian, Shell, Compagnie Française des Pétroles, Standard Oil of New Jersey и Mobil – брали обязательство не вступать друг с другом в конкуренцию за концессии в пределах бывшей Османской империи. В том же году три мейджора заключили секретное соглашение о формировании международного нефтяного рынка, призванное решить проблему «чрезмерной конкуренции», которая «привела к колоссальному нынешнему перепроизводству… когда деньги столь щедро вкладываются в производственные [нефтеперерабатывающие] и сбытовые мощности, что в настоящее время они намного превышают те, которые необходимы для эффективного управления мировым потреблением». Это соглашение, заключенное в шотландском замке Эчнакарри рядом с Форт-Уильям и известное под названием «Как есть», приостанавливало международную конкуренцию между Anglo-Persian, Standard Oil of New Jersey и Shell в пределах всего мира с целью стабилизации цен.

Несмотря на то что соглашение «Как есть» просуществовало недолго, интегрированные производственные структуры «нефтяных гигантов» и системы «консервации» позволяли этим фирмам в известной мере контролировать международные цены на протяжении почти всей первой половины XX в. По мере того как добыча нефти смещалась из США на Ближний Восток, эти управленческие структуры подвергались все большей нагрузке. Непреднамеренным последствием усилий, предпринимавшихся международными компаниями для сохранения рыночной доли в условиях растущей конкуренции, стало возникновение новой международной системы пропорционального распределения, контролируемой нефтедобывающими государствами. Решение мейджоров снизить официальные цены спровоцировало в 1960 г. создание ОПЕК. Основатели ОПЕК усматривали в Техасской железнодорожной комиссии образец того, как можно достичь ценовой стабильности, распределяя квоты на добычу среди производителей. Подобно пропорциональному распределению, практиковавшемуся в США в межвоенные годы, создание ОПЕК пришлось на период структурного избытка нефти и снижения цен, ознаменовав собой переход стран-производителей, озабоченных проблемой государственных доходов, к коллективным действиям с целью регулировать баланс спроса и предложения на нефть. Предпринятые ОПЕК в 1973 г. меры по ограничению поставок нефти (ставшие ответом на поддержку Израиля Соединенными Штатами во время войны Судного дня и решения американского правительства отказаться от обеспечения доллара золотом) продемонстрировали способность национализированных производителей нефти к совместным действиям, а с точки зрения стран – импортеров нефти вызвали из небытия призрак нефтяного дефицита, который с тех пор является неизменным спутником дискуссий об энергетической безопасности[25]25
  О переговорах в Эчнакарри и соглашении «Как есть» см.: J. Bamberg, The History of the British Petroleum Company, Volume 2: The Anglo-Iranian Years, 1928-1954 (Cambridge University Press, 1994: 528–34). Международные нефтяные компании, дискутируя с ОПЕК по поводу изменения условий доступа к ближневосточным запасам, вместе с тем увидели в ее существовании шанс на заключение ценового альянса. ОПЕК обеспечивала достаточно большую долю мировой добычи нефти для того, чтобы контролировать предложение, в то время как ее действия служили удобным прикрытием, которое позволяло международным нефтяным компаниям дистанцироваться от роста цен для потребителей. P. Odell, Oil and World Power (Pelican Books, 1986); B. Mommer, Global Oil and the Nation State (Oxford University Press, 2002); J. Jesse and C. van der Linde, Oil Turbulence in the Next Decade: An Essay on High Oil Prices in a Supply-constrained World, Clingendael International Energy Programme, The Hague (2007).


[Закрыть].

Пропорциональное распределение в принципе сводится к вопросу о том, кто должен нести расходы на содержание избыточных мощностей, играющих роль подушки безопасности. Вопрос об избыточных мощностях, отнюдь не став забытой страницей в истории нефти, живет и вызывает бурные споры. В силу того что высокие цены на нефть не смогли привлечь в нефтяную отрасль инвестиции, достаточные для восстановления «нормального» ценового режима, на повестке дня стоит вопрос о том, где найти новые источники нефти и кто должен делать необходимые инвестиции. Страны ОПЕК, которым принадлежит основная доля наиболее дешевых запасов, едва ли пойдут на такой шаг, поскольку высокие цены им только на руку. Другие экспортеры нефти, такие как Россия и Мексика, явно не желают нести бремя создания и содержания избыточных мощностей, хотя почти по всем оценкам они обладают достаточными запасами, позволяющими им играть роль замыкающих производителей. Кроме того, потребители также несут известную долю ответственности за капиталовложения, необходимые для обеспечения бесперебойных поставок и создания буфера на случай их возможных нарушений. Пусть «Век изобилия» пришел и ушел, но принципиальный вопрос о том, кому платить за поддержание баланса между спросом и предложением, остается актуальным.