Текст книги "Нефть"

Как избежать проклятья: модернизация и развитие

Переходя к четвертому звену, мы затрагиваем вопрос о вкладе нефти в экономическое и социальное развитие. В центре этого вопроса находятся взаимоотношения между национальными и региональными властями стран, добывающих и экспортирующих нефть, их народами и нефтяными компаниями, выкачивающими, перерабатывающими и экспортирующими сырую нефть. С нефтью нередко связаны мечты о развитии, однако в реальности модернизация посредством нефтедобычи сплошь и рядом не оправдывает ожиданий. Источником конфликтов становятся использование нефтяных поступлений или их разбазаривание, приобретение зависимости от нефти, а также проблемы, связанные с так называемым ресурсным проклятьем – которое сводится к тому, что страны с обилием естественных ресурсов зачастую демонстрируют посредственные итоги развития по сравнению со странами, не получившими столь же щедрых даров от природы. В национальном масштабе полезно проводить различие между так называемыми странами с высоким уровнем усвоения доходов – наподобие Норвегии, Саудовской Аравии или Венесуэлы, активно инвестирующих нефтяные поступления в свою экономику, – и странами с низким уровнем усвоения доходов – такими как Ангола, правительство которой неспособно распорядиться крупным и неустойчивым потоком поступлений, связанным с экспортом нефти.

Важнейший вопрос сводится к тому, как доходы распределяются географически, а также между различными социальными классами и этническими группами. Проблема заключается в той степени, в какой общины, на чьих землях расположены месторождения нефти, получают компенсацию за ее добычу и за причиненный им в ходе этого процесса социальный, экономический и экологический ущерб. Нередкое явление представляют собой трения между центральным правительством (владельцем подземных запасов нефти) и региональными властями, которые распоряжаются землями и прочими ресурсами в районе нефтедобычи.

С точки зрения природы: загрязнение окружающей среды

Пятое и последнее звено углеводородной цепи выстраивается вокруг политики выбросов. Они происходят по всей цепи, принимая форму загрязнения местных подземных вод, утечки нефти в океан, разрушения экосистем, городского смога, глобальных климатических изменений и т. п. Принципиальным вопросом является распределение этих выбросов – куда они попадают и кого затрагивают – и распределение ответственности за борьбу с ними. Все более широкий союз общественных организаций и некоторых государств призывает к ответу нефтяные компании, требуя, чтобы они взяли на себя историческую ответственность за загрязнение окружающей среды (например, вызванное деятельностью Chevron в Эквадоре). Другие добиваются моратория или запрета на разработку месторождений в экологически неустойчивой среде, например в Арктике. Однако политика выбросов во все большей степени вращается вокруг роли углеводородной цепи как переносчика углерода, который извлекается из ископаемых залежей и превращается в углекислый газ, выбрасываемый в атмосферу. Вопрос ответственности в данной сфере имеет особое значение. В рамках традиционных подходов основное внимание уделяется углеродным выбросам, а не использованию ископаемого топлива в экономике. С другой стороны, существует альтернативный подход, направленный в первую очередь на предотвращение нефтедобычи путем получения дохода от защиты экосистем или от прежних углеродных выбросов. Политика развития и охраны окружающей среды будет изучена в главе 5.

Заключение

На протяжении XX в. в основе нефтяной политики лежали управление изобилием, государственная власть и рост рынка. В этот период колоссальные энергетические излишки, ставшие доступными благодаря нефти, изменили восприятие пространства и времени многими жителями Земли, а многих других подвигли к мечтам об экономических и социальных преобразованиях. В наши дни наследие этого «века изобилия» включает изменчивые цены, истощение традиционных источников нефти, климатические изменения и бедность, сохраняющуюся во многих странах, богатых нефтью. Цель данной главы состояла в том, чтобы выявить те черты современного нефтяного сектора, которые отличают его от «века изобилия», установить, как они связаны с предшествующими волнами развития на основе нефти и его историческими особенностями, и показать, какой вклад эти условия вносят в новую геополитику нефти. Снижение качества источников и растущая неопределенность в отношении запасов, рост потребительского интереса в Азии, интернационализация государственных нефтяных компаний и робкое появление неископаемых альтернативных энергоносителей служат признаками того, что нефтяная отрасль перестраивается под воздействием ряда мощных сил. Следующие главы выстроены вокруг пяти принципиальных источников трений, в настоящее время определяющих состояние этого сектора: геополитики доступа к ресурсам, изменчивости цен на нефть, вопроса о гарантии поставок, возможностей развития с помощью нефти и последствий добычи и потребления нефти для окружающей среды. Будущее нефти зависит от того, как будут решаться эти конфликты. На последующих страницах мы покажем, как эта новая геополитика ставит под сомнение общепринятые представления об управлении нефтью, в то же время поднимая принципиальные вопросы о том, кто и для кого сейчас осуществляет это управление.

Глава 2 Добыча нефти

Нефть – ресурс знакомый и в то же время незнакомый. Заправляясь на ближайшей бензоколонке, мы в то же время оказываемся сопричастны к вопросам национальной безопасности, надежности нефтяных скважин, сохранения арктических льдов, финансовых спекуляций и прав коренных жителей. Нефть объединяет миры, в прочих отношениях как будто бы не имеющие ничего общего, и перемешивает их так, что определить, где начинается нефть и где она кончается, становится все труднее. Это слияние различных проблем является характерной чертой современной нефтяной политики и, в частности, предпринимаемых компаниями, государствами и НПО усилиями, направленными на распределение ответственности по производственной цепи – включая ответственность за выбор метода транспортировки, выбросы парниковых газов, долгосрочные энергопоставки и обеспечение развития и соблюдения прав человека в нефтедобывающих странах. В качестве первого шага к тому, чтобы разобраться в современной нефтяной политике, в данной главе мы изучим «глобальную производственную сеть» государств и фирм, посредством которой производится поиск, добыча, переработка и сбыт нефти. Мы в общих чертах покажем, как политика конкуренции и сотрудничества структурирует экономические взаимоотношения, лежащие в основе этой сети. В центре нашего внимания будут находиться «классические» игроки – нефтяные компании и национальные правительства, – а также вопросы суверенитета над ресурсами и доступа к ним, в значительной степени определявшие нефтяную политику на протяжении XX в. Но помимо этого, мы выделим и других игроков – таких как финансисты, оплачивающие поиски нефти, – которые все чаще задумываются над своим активным и социально пагубным участием в углеводородной цепи (и подвергаются за него критике). Мы укажем, что ключевой чертой современной нефтяной политики является способ, которым в него втягиваются игроки и территории, традиционно не имевшие отношения к нефти.

Начнем с рис. 2.1, обобщенно иллюстрирующего глобальную производственную сеть в нефтяном секторе. Основой этой сети является поток сырой нефти. Сырая нефть «извлекается» из окружающей среды на восходящей фазе поиска и добычи в верхней части диаграммы; далее она проходит через так называемую промежуточную фазу хранения и транспортировки; на третьей, нисходящей, фазе в нижней части диаграммы происходит переработка, сбыт и потребление нефтепродуктов. К этим трем фазам мы добавили четвертую, обратную, фазу – возвращение отходов и выбросов в окружающую среду. Эти обратные потоки свойственны всем этапам производственной сети, но для простоты на рис. 2.1 показаны только те из них, которым предшествует потребление. Они включают пластиковые отходы, выбросы парниковых газов в атмосферу вследствие сгорания нефтепродуктов и – в потенциале – целенаправленные стратегии по улавливанию углерода (посредством его связывания на заводах или его извлечения и последующего хранения), призванные «замкнуть круг» и вернуть углерод в землю.

РИС. 2.1. Общий вид глобальной нефтепроизводящей сети

Основными участниками этой сети являются государства и фирмы; отношения между ними порождают трения, играющие принципиальную роль в геополитике нефти. Самыми существенными из них являются конфликты между основными странами – импортерами нефти (такими как США, Китай и ЕС) из-за источников сырой нефти; конкуренция за объемы добычи и доступ к рынку между крупнейшими экспортерами нефти (такими как Саудовская Аравия, Россия и Иран); соперничество между нефтяными компаниями в отношении прогнозируемых возможностей и борьба между компаниями, нуждающимися в ресурсах, и государствами – обладателями запасов нефти за условия доступа к ним; и трения между экспортерами и импортерами нефти из-за объемов поставок, цен на нефть и гарантий бесперебойного снабжения.

Государства: нефтяные лендлорды, защитники национальных интересов и контролирующие инстанции

Национальные правительства играют существенную роль в нефтяной производственной сети в качестве лендлордов, защитников национальных интересов и контролирующих инстанций.

В большинстве стран мира запасы нефти обычно являются государственной собственностью: пусть земля принадлежит частным землевладельцам или общинам, но находящаяся под землей нефть находится во владении у государства. Последнее заинтересовано в получении экономической ренты со своих нефтяных запасов и ради достижения этой цели позволяет фирмам вести добычу нефти на тех или иных условиях. Например, в Великобритании согласно закону о нефти 1934 г. нефтяные и газовые ресурсы принадлежат национальному правительству («короне»), которое выдает фирмам лицензии на поиск нефти и газа и их добычу из земли или на морском шельфе. Редкое исключение представляют собой США: по причине прочно укоренившейся частнособственнической идеологии и традиций, сложившихся на заре нефтедобычи в эпоху экономического либерализма, государство владеет лишь теми запасами нефти, которые расположены на федеральных землях.

Поскольку запасы нефти обычно находятся во владении у государства, соображения национальной политики играют ключевую роль при принятии решений о том, кто может иметь к ним доступ (отечественные либо зарубежные фирмы), где и какие месторождения можно разрабатывать (в этом случае могут учитываться экологические критерии, а также соображения, связанные с сохранением запасов), а также при определении финансовых и прочих условий доступа к запасам (выплаты роялти, требования о найме отечественной рабочей силы и о переработке нефти на отечественных заводах). Принцип государственного суверенитета над нефтяными ресурсами постепенно сложился в течение XX в. Во многих случаях национализация нефтяных запасов происходила в рамках общей борьбы за экономическое и политическое самоопределение. Например, в Мексике послереволюционная конституция 1917 г. провозглашала национальное государство владельцем минеральных ресурсов и впоследствии стала основой для экспроприации активов международных нефтяных компаний, проведенной в 1938 г. правительством Карденаса. Принцип, согласно которому государства обладают суверенитетом над естественными ресурсами, находящимися на их территории, стал международным политическим лозунгом в 1950-е гг., в контексте деколонизации и стремления новых независимых государств к самоопределению и защите от «экономической колонизации» западными государствами и компаниями. В тех странах – экспортерах нефти, где в нефтедобыче долгое время принимали участие зарубежные компании – таких как Мексика, Венесуэла и Иран, – сохраняется мощная коллективная память исторической борьбы за то, чтобы вырвать контроль за «национальными» нефтяными ресурсами из рук иностранцев. Вследствие всего этого нефтяные запасы по всему миру в юридическом и культурном плане считаются неотъемлемой собственностью национального государства, подчиненной национальным политическим соображениям. С точки зрения государств – импортеров нефти (и инвестирующих фирм) это означает, что значительная часть той нефти, к обладанию которой они стремятся, находится под зарубежным контролем[8]8
  О роли ООН в эволюции понятия о суверенности природных ресурсов см.: N. Schrijver, Sovereignty over Natural Resources: Balancing Rights and Duties (Cambridge University Press, 1997). Об экологической и социальной истории добычи нефти в Веракрусе в начале XX в. и об ее роли в проведенной мексиканским правительством национализации американских и англо-голландских нефтяных фирм см.: M. Santiago, The Ecology of Oil: Environment, Labor and the Mexican Revolution, 1900–1938 (Cambridge University Press, 2007).


[Закрыть].

Государства являются крупными игроками в глобальной нефтяной индустрии благодаря своему долевому участию – полному или частичному – в ННК, по отношению к которым государства выступают одновременно и в роли лендлордов, и в роли инвесторов. ННК, несущие ответственность за производственные решения (либо единолично, либо в составе совместных предприятий), вместе с тем ведут разработку месторождений. Более половины из 50 крупнейших нефтяных и газовых компаний (по объемам добычи) не менее чем на 50 % находятся в государственной собственности. Мировые запасы нефти в основном контролируются национальными нефтяными компаниями: все 10 крупнейших владельцев нефтяных запасов, на долю которых совместно приходится почти 80 % всех запасов, – это ННК, базирующиеся за пределами стран ОЭСР (табл. 2.1). Это доминирование государственных фирм среди владельцев запасов и лидеров нефтедобычи тем более поразительно, что во многих странах с 1980-х гг. наблюдается общий отход государства от экономики, включая приватизацию многих государственных компаний, владеющих природными ресурсами. Однако не все государственные нефтяные фирмы похожи друг на друга, и потому полезно проводить различие между ННК тех стран, которые имеют большие запасы нефти, крупных нефтяных экспортеров (такими как Saudi Aramco, венесуэльская PdVSA, Национальная иранская нефтяная компания, кувейтская Kuwait Petroleum Corporation или ливийская Национальная нефтяная корпорация) и государственными фирмами из стран, являющихся крупными импортерами нефти (такими как PetroChina, индийская ONGC или Корейская национальная нефтяная компания).

ТАБЛИЦА 2.1. 15 крупнейших интегрированных нефтяных компаний (2010)

Источники: Forbes, Fortune, веб-сайты компаний.

В странах, обладающих крупными запасами нефти, участие государства в нефтедобыче обычно представляет собой политическую реакцию на предполагаемую эксплуатацию местных ресурсов международными нефтяными компаниями, традиционно контролировавшими добычу нефти в этих странах. Мексика стала первым крупным производителем и экспортером нефти, национализировавшим добычу нефти в 1938 г., когда она экспроприировала активы компаний Standard Oil of New Jersey и Shell, создав национальную нефтяную компанию Petroleos Mexicanos (Pemex). Национальные правительства на Ближнем Востоке в результате конкуренции среди международных компаний за доступ к их запасам сначала стали акционерами этих компаний (не ограничиваясь ролью лендлордов и концессионеров), причем размер национальной доли устанавливался в ходе торга за право доступа к месторождениям. В соответствии с заключенной в 1957 г. важной сделкой между итальянской компанией ENI и Национальной иранской нефтяной компанией была создана компания по поиску и добыче нефти, находившаяся в совместном владении и управлении ENI и иранского правительства.

Национализация приобрела особый размах в 1970-е гг. Ирак в 1972 г. национализировал Iraq Petroleum Company, а ОПЕК в том же году потребовала, чтобы все компании, работающие в Кувейте, Катаре, ОАЭ и Саудовской Аравии, имели долевое участие государства в размере 25 % с его последующим увеличением – доля государства в Saudi Aramco в 1974 г. была повышена до 60 %, а в 1980 г. – до 100 %. В Малайзии в 1974 г. была создана государственная нефтяная компания Petronas, после чего арендные соглашения с Shell и Exxon были заменены контрактами о разделе продукции, в которых решающее слово принадлежало государственной компании. В Венесуэле национализация нефтедобычи произошла в 1976 г., когда была создана PdVSA. Великобритания, Канада и Норвегия тоже создали национальные нефтяные корпорации после резкого повышения цен на нефть в 1970-е гг. Канадское правительство Трюдо в ответ на обеспокоенность федерального центра в отношении того, что добыча нефти в провинции Альберта контролируется американским капиталом и не приносит достаточных дивидендов канадцам, основало в 1975 г. компанию PetroCanada, однако в 1991–2004 гг. она была постепенно приватизирована. Великобритания и Норвегия в начале 1970-х гг. создали национальные нефтяные компании – Британскую национальную нефтяную корпорацию (BNOC) и Statoil – с целью обеспечить доход от освоения месторождений в Северном море и гарантировать поставки. BNOC была упразднена правительством Тэтчер в 1985 г. Французское правительство издавна имело долевое участие в капитале своих «национальных» нефтяных компаний – Elf (50 %) и Total (30 %), – но в начале 1990-х гг. продало свою долю в обеих и с тех пор почти ничего от них не получает. Напротив, норвежское правительство сохраняет свою долю (67 %) в Statoil, акции которой размещены на фондовых биржах в Осло и Нью-Йорке. В течение последних пяти лет, норвежское правительство ежегодно получало от Statoil дивиденды, в среднем составлявшие 3 млрд долларов США, и вкладывало их в Норвежский пенсионный фонд, капитал которого на пике доходов от норвежских нефтяных месторождений к 2011 г. достиг 573 млрд долларов США.

Относительное влияние, которым в рамках нефтепроизводящей сети обладают ННК, владеющие крупными запасами нефти, тесно связано с их «резервными мощностями» – способностью резко увеличить добычу перед лицом растущего спроса с целью восстановления рыночного баланса. С 1970-х гг. роль такого «предохранителя» в основном играла Саудовская Аравия (и ОПЕК вообще). Например, в 1970-е гг. Саудовская Аравия троекратно увеличила добычу нефти – с 3 Мб/д до более чем 10 Мб/д в 1981 г., – обеспечив свое доминирование в качестве ведущего мирового экспортера нефти и закрепив за собой ключевое положение «замыкающего производителя». Страны ОЭСР (и США, в частности) неоднократно призывали Саудовскую Аравию увеличить объемы добычи в моменты, когда на рынках складывалась особенно острая ситуация: так, США просили королевство увеличить добычу в середине 2008 г., когда цены достигли 140 долларов США за баррель, а в начале 2012 г. импортеры иранской нефти, и в первую очередь Китай, получили от саудовского режима заверения в том, что он способен компенсировать сокращение иранского экспорта, вызванное западным эмбарго. Однако некоторые нефтяные аналитики выражают озабоченность сокращением резервных мощностей ОПЕК (с уровня в 14 Мб/д или 23 % глобального спроса в 1985 г. до скромных 0,5 Мб/д или менее 1 % глобального спроса в 2004 г.) и сомневаются в способности Саудовской Аравии добывать больше 10 млн баррелей нефти в день, невзирая на инвестиции в новые месторождения. Эти сомнения заставляют некоторых аналитиков предсказывать возможный крах Саудовской Аравии в качестве замыкающего производителя и наводят их на мысль о том, что ОПЕК не в состоянии контролировать предложение. Желание стать новым замыкающим производителем публично выражала Россия, крупнейший в мире производитель нефти, однако существуют технические и политические проблемы, которые встанут перед ней на пути к этой цели. Впрочем, очевидно, что Саудовская Аравия и Россия в настоящее время ведут непосредственное состязание за доступ к азиатским рынкам и что рыночная стратегия России, не входящей в ОПЕК, не связана соглашениями с другими производителями нефти о снижении добычи в случае низких цен[9]9
  E. Palazuelos, “Current Oil (disorder): Players, Scenarios, and Mechanisms”, Review of International Studies (2011). Условия добычи в Сибири не позволяют просто «закрыть» скважины; см.: “Russia tells OPEC eyes swing producer role”, Reuters, www.reuters.com/article/2008/10/22/us-opec-russia-idUSTRE49L20S20081022 (2010); “New oil war in Asia: Saudia Arabia vs. Russia”, Al Arabiya News, www.alarabiya.net/articles/2011/06/29/155373.html. О нефти и отношениях между США и Ближним Востоком см. комментарий о коалиции «боедоллара (weapondollar) и нефтедоллара» в: J. Nitzan and S. Bichler, The Global Political Economy of Israel (Pluto Press, 2002); данные о сокращении избыточных мощностей приводятся по: J. Jesse and C. van der Linde, Oil Turbulence in the Next Decade (Clingendael International Energy Programme, 2008).


[Закрыть].

Несмотря на то что ННК в первую очередь вызывают ассоциации со странами – экспортерами нефти – в качестве «агентов государств-лендлордов», – ключевой чертой современной политической экономии нефти является наличие нескольких государственных нефтяных компаний, базирующихся в азиатских странах – импортерах нефти. В течение последнего десятилетия государственные компании из Южной Кореи, Индии и Китая, следуя стратегии, которую осуществляла Национальная нефтяная компания Японии в 1970-е гг., вкладывали средства в зарубежные нефтедобывающие предприятия с целью получить гарантированный доступ к новым запасам нефти. Китайские государственные фирмы с 1993 г. участвуют в зарубежных энергетических предприятиях вследствие недостаточных запасов и объемов добычи нефти в этой стране, а также того обстоятельства, что добыча нефти в Китае явно достигла потолка, в то время как потребление нефти резко возрастает из-за высоких темпов экономического роста, достигающих 10 % в год (см. врезку 2.1). В рамках этой стратегии «выхода во внешний мир», как называют ее китайцы, азиатские ННК все чаще выбирают своей целью международные ресурсы; обладая доступом к наличности, они имеют возможность приобретать зарубежные предприятия и доли в их капитале. Одни лишь китайские ННК потратили в 2010 г. 30 млрд долларов США на слияния и поглощения, причем половина этой суммы приходится на Латинскую Америку (в частности, Sinopec приобрела 40-процентную долю в бразильских операциях Repsol-YPF), в то время как, например, Корейская национальная нефтяная компания за 3,7 млрд долларов США купила компанию Dana Petroleum, ведущую разработку нефтяных месторождений в Северном море и в Африке. Долевое участие в зарубежных предприятиях стало ключевой стратегией китайских ННК, которые владеют акциями нефтяных и газовых компаний из 20 стран мира (главным образом из Казахстана, Судана, Венесуэлы и Анголы)[11]11
  Цитата об «агентах» взята из: B. Mommer, Global Oil and the Nation State (Oxford University Press, 2002). Китайский импорт нефти с 2000 по 2010 г. вырос почти в четыре раза, вследствие чего Китай стал вторым крупнейшим импортером нефти в мире после США. Ожидается, что на долю Китая придется более половины роста спроса на нефть в течение следующих пяти лет.


[Закрыть].

Врезка 2.1 Китайские национальные нефтяные компании

В Китае существуют 3 национальные нефтяные компании, принадлежащие государству. Крупнейшая из них, China National Petroleum Company (CNPC), в конце 1980-х гг. вышла из стен Министерства нефтяной промышленности. С 1998 г. она организована как полностью интегрированная нефтяная компания, и к 2011 г. участвовала в 60 проектах примерно в 25 странах мира. Крупнейшая дочерняя компания CNPC – PetroChina – является крупнейшим производителем нефти и газа в Китае. С 1993 г. она активно участвует в разработке зарубежных месторождений, а с 2000 г. ее акции находятся в продаже на Нью-Йоркской и Гонконгской биржах. В 2007 г., после размещения акций PetroChina на Шанхайской бирже, ее капитализация утроилась и она стала первой в мире компанией ценой в триллион долларов. Владея долями в зарубежных предприятиях, CNPC также заключает контракты на техническое обслуживание, в том числе в Иране и Ираке (разработка месторождения Румайла совместно с BP и разработка месторождения Хальфая совместно с Total и Petronas).

Как и CNPC/PetroChina, вторая по величине китайская ННК – Sinopec – также является интегрированным производителем. Созданная в качестве компании по переработке и сбыту нефти, Sinopec по-прежнему доминирует в нисходящем секторе китайской нефтяной отрасли, но с 2002 г. она активно участвует и в международных проектах по нефтедобыче. Сейчас Sinopec принимает участие в 36 проектах в 20 странах мира, включая Саудовскую Аравию, Иран, Казахстан и Нигерию. Третья по величине китайская ННК, CNOOC, специализируется на разведке и разработке подводных месторождений, скрывающих в себе основной потенциал роста традиционной нефтедобычи в Китае, однако к настоящему времени благодаря слияниям и поглощениям 20 % запасов CNOOC находятся за пределами Китая. На эти три китайские ННК приходится около 10 % китайского нефтяного импорта в форме «долевой нефти», добытой на зарубежных месторождениях. Объем «долевой нефти», добытой китайскими ННК за рубежом, быстро растет, однако неясно, что является тому причиной – политические требования (вмененные ННК обязательные поставки нефти на китайский рынок) или коммерческие соображения (продажа на наиболее прибыльных рынках). Аналитики МЭА полагают, что долевая нефть относительно независима от политического контроля, и указывают, например, на то, что нефть, добытая китайскими ННК на Американском континенте, продается на местных рынках, а не в Китае. Китайские национальные нефтяные компании обладают рядом конкурентных преимуществ над МНК в том, что касается получения доступа к месторождениям; в частности, они меньше рискуют своей репутацией, работая в странах с низким уровнем соблюдения прав человека, имеют доступ к преференциальным кредитам, выдаваемым государственными банками, и могут заключать бартерные сделки типа «нефть в обмен на инфраструктуру»[10]10
  Eurasia Group, China’s Overseas Investments in Oil and Gas Production, US-China Economic and Security Review Commission (2006); X. Xu, Chinese NOC’s Overseas Strategies: Background, Comparison and Remarks, James A. Baker III Institute for Public Policy, Rice University (2007). О правах человека и китайских компаниях в Судане и Мьянме см.: M. Chen, “Chinese National Oil Companies and Human Rights”, Orbis 51 (1) (2007): 41–54. “PetroChina makes its debut as world’s first trillion-dollar firm”, Guardian, November 6, 2007; J. Jiang and J. Sinton, Overseas Investments by Chinese National Oil Companies: Assessing the Drivers and Impacts, International Energy Agency (2011).


[Закрыть].

Эти сделки весьма важны по нескольким причинам. Во-первых, они свидетельствуют о неадекватности дихотомии «ННК против МНК», с 1970-х гг. использовавшейся для описания нефтяной политики. Эти фирмы, находящиеся в государственной собственности, по сравнению с традиционными ННК больше похожи на международные нефтяные компании в том смысле, что они ведут «борьбу за ресурсы», а не являются их владельцами. Во-вторых, появление транснациональных нефтедобывающих компаний, принадлежащих государству, изменяет динамику конкуренции между традиционными МНК за доступ к запасам нефти (и влечет за собой рост цен). В-третьих, как демонстрирует история борьбы между Chevron и China National Offshore Oil Corporation (CNOOC) за Unocal в 2005 г. – CNOOC перебила заявку Chevron, предложив за Unocal 18,5 млрд долларов США, но отступилась перед лицом политического нажима, оказанного на нее американскими властями, – появление в «восходящих державах» хорошо обеспеченных средствами ННК усиливает конкуренцию между странами – импортерами нефти. Наконец, феномен этих новых ННК, ведущих борьбу за ресурсы, указывает на отсутствие аналогичных «защитников национальных интересов» в странах ОЭСР и на недостатки стратегии энергетической безопасности, опирающейся исключительно на рынки. Поднимался вопрос о том, не следует ли Соединенным Штатам в рамках обеспечения энергетической безопасности создать свою национальную нефтяную компанию (не как серьезное предложение, а как способ выразить сомнение в том, что инвестиционные стратегии базирующихся в США международных нефтяных компаний по-прежнему отвечают интересам национальной энергетической безопасности). Становится все более очевидно, что на рынках, на которых традиционно доминировали страны ОЭСР, последние утратили контроль и над поставками нефти, и над спросом: в то время как контроль над поставками был утрачен в 1960-е и 1970-е гг. вследствие национализации запасов нефти в странах, являющихся их обладателями, и создания ОПЕК, к утрате контроля над спросом уверенно ведут рост спроса в Азии и возникновение в азиатских странах государственных фирм, ведущих борьбу за ресурсы[12]12
  Дискуссию о том, нужна ли США национальная нефтяная компания, см.: A. Jaffe and R. Soligo, The International Oil Companies, James A. Baker III Institute for Public Policy, Rice University (2007); V. Vivoda, “Resource Nationalism, Bargaining and International Oil Companies: Challenges and Change in the New Millenium”, New Political Economy 14 (4) (2009): 517–34; R. Pirog, The Role of National Oil Companies in the International Oil Market. CRS Report for Congress, August 21, 2007.


[Закрыть].