Текст книги "Убийства в поместье Лонгер. Когда я в последний раз умирала"

Глава 5. Неожиданное завершение бесславной карьеры

– Говорю тебе в девятый раз, – воскликнула Присцилла, – что некий человек вошел в мою комнату около часа ночи и кашлянул вполне отчетливо!

Клайв махнул рукой.

– А я говорю тебе девятнадцатый раз, – произнес он, густо намазывая джем на тост, – что, когда я шагал по лестнице примерно в час тридцать ночи, какой-то нахал уперся обеими руками мне в спину и толкнул меня так, что я отскакивал от каждой ступеньки. – Клайв резко перешел к практическим вопросам. – Стань свидетелем моей истории, Присцилла, а я буду свидетелем твоей.

Лицо Присциллы помрачнело.

– Я верю тебе, Клайв, – проговорила она, разглядывая сидевших за столом кузенов. – Некие очень неприятные события произошли в доме прошлой ночью.

– Есть нечто жуткое в этом особняке, – торжественно провозгласил Мальпас и подмигнул Фрэнсису.

– Это не смешно, – заметила Присцилла, наливая себе вторую чашку кофе и добавляя туда сахар с таким видом, что стало ясно – тема закрыта, в обсуждении поставлена точка.

Однако Тимон Энтони легко поменял точку на запятую.

– А я скажу вам в двадцать девятый раз, что настоящая кровь была на наконечниках тех двух копий или, как утверждает Джо Херринг, на одном копье, которое возникло дважды в одном месте. Кровь, ребята, кровь!

Он промокнул губы салфеткой и зловеще взглянул туда, где сидела мисс Кэддик.

– И один из бедных маленьких зайчиков пропал вчера, – добавил он. – Уверен, это зверь Кост съел его, сначала погрузив копье в его нежное тельце.

– А есть еще одна забавная штука, если вы хотите знать, – сказал Клайв Браун-Дженкинс. – Это история старого железного горшка, ну, в данном случае горшком является кресло тетушки. Кто из вас, девушки, брал его для прогулки без десяти час этой ночью? Я был около деревянной калитки водяного парка примерно около часа ночи.

– Вы не должны смеяться над ним, – заметила Присцилла. – Он слышал, как движется кресло. Я – видела.

– Видели его? – заинтересованно спросила мисс Кэддик, и все повернулись к этой тощей, угловатой женщине. – Правда?

– Да, – кивнула Присцилла. – Луна взошла, и я видела отчетливо. Кто-то находился в нем. И некто… мне кажется, что мужчина… толкал его. Оно катилось быстро, а мужчина позади бежал.

– Я знала, что кресло вывозят по ночам. – Мисс Кэддик вздрогнула и повернулась к Гилари. – Я говорила, вы помните?

– Да, вчера, сестра Кэддик, – произнес молодой человек. – Тогда я вам не поверил, уж извините. Милая кузина, простите меня.

– Нет, я не об этом. Факт подтвердился. – Заглянув в чашку, мисс Кэддик допила то, что там оставалось, посмотрела на часы и поднялась из-за стола. – Вы должны извинить меня. Миссис Паддикет захочет пообщаться с кухаркой, и мне придется сопровождать ее, но сначала помочь ей одеться.

– Я расскажу вам другую любопытную историю, – проговорил Гилари, когда мисс Кэддик удалилась. – Я отправился поплавать этим утром. – Он поднял руку, предупреждая волну братских комментариев, что неизбежно последовали бы за этой простой фразой. – Нет, я вовсе не хочу назвать вас грязнулями. Дайте рассказать! Ну, я нырнул чуть глубже, чем обычно, и пальцы мои коснулись чего-то холодного и влажного.

– Ил, – заявил Фрэнсис.

– Нет, это не может быть ил, – возразил Тимон Энтони. – Старая леди велела вычистить все так, чтобы и следа не осталось, а дно засыпать отборным песком. Побывали бы вы тут, когда все это происходило. В пределах ста футов от вышки не должно быть никакого ила.

– Ну, – продолжил Гилари, – на ощупь оно было словно чье-то лицо. Вы знаете, когда играете в водное поло и толкаете лицо противника ступней…

– Что же это за водное поло, в которое ты играешь? – усмехнулся Ричард Кауз.

– Замолчи, Дик, – попросила Присцилла. – Продолжай, Гилари.

– Это было как лицо, которое трогаешь ступней, только тут я схватил рукой, – объяснил он. – И я действительно думаю, что это была рыба.

– Ага, конечно. Рыба застыла там около дна, чтобы ты своими граблями мог зацапать ее, – улыбнулась Селия Браун-Дженкинс. – Я удивляюсь, что такой парень, как ты, может быть врунишкой.

Шумные одобрения, озвученные представителями семейства Йеомондов по поводу столь открытого выражения их собственных чувств, были прерваны только появлением миссис Паддикет в кресле. Она выглядела раздраженной. Мисс Кэддик, толкавшая кресло, как раз заканчивала предложение, когда они прошли через дверь.

– Конечно, я отослала его, – произнесла она.

– Я должна была думать так же, – пропищала тетушка Паддикет. – Но это не причина, чтобы мне одеваться с помощью Амарис Кауз и кухарки, особенно если миссис Макбрай столь возбуждена потерей ее личной и почти новой веревки для белья!

– Амарис? – воскликнул Ричард. – Вы же не сказали «Амарис», тетушка? Ведь нет?

Старая леди обратила хищные желтые глаза в его сторону.

– Мне никогда не говорили, что у меня плохая артикуляция, племянничек, – пробурчала она. – Ты найдешь сестру в парке с водяными растениями. Я предложила ей завтрак. Она отказалась. Я попросила ее объясниться. Она посмеялась надо мной. Выглядит все так, что сразу после трех часов ночи она прибыла на пригородном поезде на станцию Лонгер, после чего пешком добралась до дома. Она говорит, что не ждала, что ее пустят внутрь, и бродила вокруг, пока не нашла открытую дверь в одну из построек на территории, и там, – резкий голос миссис Паддикет становился все выше и выше, – она и спала. Спала! С широко распахнутой дверью!

– Это было ради здоровья, тетя, – произнесла Амарис Кауз из дверного проема.

Она зашла внутрь – руки в карманах трикотажного костюма, на ногах – большие ботинки для пеших прогулок, черные волосы коротко острижены. Лицо ее было умным, но некрасивым, темно-синие глаза смотрели сурово. Челюсти у нее выглядели как у чемпиона по боксу, зато руки, когда Амарис вынула их из карманов, чтобы взять сигарету, предложенную ей братом, оказались исключительно тонкими и изящными.

– Спасибо, Дик, – кивнула она, когда он убрал зажигалку обратно в карман. Улыбнувшись, Амарис поздоровалась с присутствующими.

Мальпас Йеомонд уступил ей свое кресло, Селия налила кофе, а Клайв позвонил в колокольчик, чтобы принесли горячей еды. Тимон Энтони отклонил свой стул назад и некоторое время разглядывал гостью с большим интересом. Наконец он вернул стул в нормальное положение и небрежно заметил:

– Та самая Новая Женщина.

– Собственно говоря, – заметила Амарис Кауз, – я рассматриваю себя как прямое воплощение Лилит, легендарной супруги нашего великого праотца.

– Фривольно, – пропищала тетушка Паддикет, которая отказывалась быть только задним фоном при столь невероятно живописной фигуре.

Амарис Кауз обратилась к ней:

– Тетя, после завтрака я хочу еще раз посмотреть на парк, но в компании человека, который знает его по-настоящему хорошо. И скажите мне, кто тот древний римлянин с мечом? Неужели один из Горациев, обороняющих мост?

Она сделала паузу. Миссис Паддикет промолчала. Ее желтоватые глаза с подозрением разглядывали этого гадкого утенка, который, очевидно, имел в себе немало от лебедя.

– Парк с водяными растениями, – продолжила Амарис Кауз, вынув сигарету изо рта и делая выразительный жест левой рукой, – он хранит в себе душу, тетя.

Она вернула сигарету на место, взяла у служанки тарелку почек и бекона и прихватила кусок хлеба с блюда, предложенного Гилари.

– Выкини эту штуку и займись завтраком, – посоветовала Селия. – Ты же умираешь с голоду.

Амарис Кауз вынула сигарету, взглянула на нее, а затем выбросила в открытое окно. Улыбнувшись Селии, она взялась за вилку и нож.

– Так и есть, – подтвердила она.

Всегда интересно смотреть, как едят другие люди. Йеомонды, два Браун-Дженкинса, ее брат Ричард и даже тетушка Паддикет и мисс Кэддик следили за движениями Амарис, пока та расправлялась со щедрой закуской. Когда же она отказалась от четвертой чашки кофе, вошла служанка и что-то прошептала на ухо мисс Кэддик.

– Ну и ну! – воскликнула та. – Попроси его пройти в библиотеку.

– Кого? – раздраженно спросила тетушка Паддикет.

– Джейн говорит, что пришел сержант из полиции Макит-Лонгер, – ответила мисс Кэддик. – Они, похоже, потеряли человека по имени Джекоб Хобсон. По меньшей мере – его жена. Так неудобно, конечно, когда чей-то муж пропадает на уик-энд.

– Потеряли? – воскликнула тетушка Паддикет. – И что, они полагают, я его нашла? Иди туда немедленно, компаньонка, и отправь сержанта прочь. Что за чепуха – являться сюда за каждым пьяным и грязным мужланом из деревни! О чем вообще думает констебль Коппл, позволяя теряться всяким типам?

– Не знаю, миссис Паддикет. Я схожу и спрошу, – с готовностью откликнулась мисс Кэддик.

– Отправь сержанта ко мне. Я поговорю с ним, – заявила старая леди, гневно хлопая по подлокотникам кресла. – Как смеет он являться в мой дом, преследуя своих нелепых злодеев!

Вскоре мисс Кэддик вернулась, ведя сержанта, красного и распаренного, поскольку он только что ехал на велосипеде слишком быстро, рано после завтрака, взбираясь на крутой склон.

– Итак, сержант, – прорычала тетушка Паддикет.

– Ну, мадам, – произнес полицейский, вытирая лицо, – все обстоит следующим образом. Полицейский констебль Коппл из этой деревни позвонил нам час назад и сказал, что Джекоб Хобсон, также из этой деревни, отсутствовал дома после чая вчерашним вечером и они не могут найти его нигде.

– Но что… – начала старая леди.

Сержант поднял большую красную ладонь.

– Одну минутку, мадам. У нас есть доказательства, чтобы предъявить, что этот Хобсон находился в баре… в том заведении в деревне до примерно четверти десятого вечера. Затем он выразил намерение отправиться сюда и высказать жалобу по поводу состояния крыши его дома, который расположен на вашей земле, и по этой причине надеялся, что вы сделаете что-нибудь для ее починки. Хобсон был замечен надежными свидетелями в процессе движения в этом направлении. Он был изрядно пьян, мадам, согласно тем же свидетелям, и предположение его жены в том, что он мог свалиться в ваш пруд.

– Упал в пруд? – пропищала тетушка Паддикет решительно. – Тогда его жена может считать, что ей повезло! Пьяница и браконьер, бесстыдный грубиян, бивший свою жену, – вот это все о нем!

– А вы думаете, что Хобсон действительно упал в пруд, сержант? – поинтересовался Тимон Энтони.

– Ну, сэр, есть шансы, что так и случилось. Его жена уверяет, будто именно это и произошло. Констебль Коппл попросил, чтобы мы явились сюда со снаряжением и получили разрешение пройти ваш пруд с драгой. Надеюсь, нет возражений? – Полицейский обратился к миссис Паддикет. – Вы же понимаете, – добавил он тактично, – если он упал в пруд, то рано или поздно всплывет, так что лучше бы это было сейчас.

– У меня есть возражения! – вскричала старая леди. – Но делайте это! Делайте! Амарис Кауз, пошли со мной, будем смотреть на водяной парк!

– Отпускайте сцепление, компаньонка Кэддик, – прошептал Гилари в адрес «двигателя» кресла, и мисс Кэддик, очень бледная, осознала, что обращаются к ней, и вывезла тетушку Паддикет на террасу.

Мальпас повернулся к сержанту.

– Нет нужды затевать большую суматоху, если она вам особо не нужна, конечно, сержант, – добродушно сказал он. – По меньшей мере, сначала. Один из нас поднимется на вышку для прыжков в воду и посмотрит вниз. И тогда, если труп не унесло к водорослям ниже по течению, мы легко обнаружим его… если он есть. Но тело… Эй-эй! Что там с тобой? – Мальпас взглянул на младшего брата.

– Он там! Он там! Он утонул, это точно! – забормотал Гилари, белый, как мел. – Я… я нырнул прямо на него перед завтраком! Я знал, что это лицо! Это не могло быть что-либо иное! Труп! Ух!

В ботинках на резиновой подошве, в свитере поверх спортивной майки, со светлым рюкзаком за плечами и под наблюдением небольшой группы заинтересованных зрителей – в их числе был сержант из Макит-Лонгер, констебли Уайт и Уиллис, также из Макит-Лонгер, констебль Коппл, мрачный деревенский полицейский, семейство Йеомондов, Селия и Клайв Браун-Дженкинсы, Ричард Кауз, Тимон Энтони, тренер Кост, Джозеф Херринг, мальчишка на побегушках, мисс Кэддик и садовник – Мальпас вскарабкался на вышку для прыжков.

Утвердившись на верхней площадке, он проверил, как пружинит доска, и осторожно дошел до ее края, чтобы оттуда вглядеться в воду.

– Я вижу его! – закричал Мальпас. – Прямо на дне!

В тот же самый момент крик, донесшийся со спортивного поля, привлек всеобщее внимание, и бегущая Амарис Кауз появилась у калитки. В следующий момент она очутилась на берегу пруда.

– Сержант, – воскликнула она, обращаясь к главнокомандующему операцией, – вы должны найти статую русалочки! Ее украли из водяного парка. Тетушка сильно обеспокоена по ее поводу.

– Одна вещь за раз, мадам, одна вещь за раз, если позволите, – недовольно сказал сержант. – Сейчас мы пытаемся найти тело. Мы не можем управиться с более чем одной вещью за раз.

Он поглядел вверх, на Мальпаса – тот уселся на край доски и болтал ногами.

– Бросайте их, сэр! – крикнул полицейский.

Мальпас вытащил из рюкзака несколько кусков белого камня – остатки мостовой для водяного парка тетушки Паддикет – и, прицелившись, швырнул их вниз, в воду. Потом вернулся на землю и отправился в кабинку для переодевания в компании тренера Коста. Через несколько минут они появились оттуда уже в плавательных костюмах и заняли позицию согласно указаниям сержанта.

– Он там, – сообщил тот. – Видите его? Я заметил его сразу, когда вы начали швырять камни.

Мальпас кивнул, глянул на тренера, и по очевидному, но недоступному зрителям сигналу два отличных пловца нырнули в ледяную воду. Через секунду их головы показались на поверхности.

– Нашел пропавшую статую, я думаю, – буркнул Мальпас, глубоко вздохнул и ушел на дно снова, на сей раз с острым ножом, который бросил сержант.

– Придется отрезать его от предмета, который использовали, чтобы утяжелить тело, – объяснил девушкам Тимон Энтони. – Может, вам обеим лучше уйти отсюда? Вряд ли вы захотите увидеть то, что появится на поверхности. Это не будет так уж красиво.

Прежде чем Селия или Присцилла ответили – прежде чем они смогли до конца осознать мрачную подоплеку слов Тимона, – сержант неожиданно предположил, что все участники «домашней вечеринки», кроме самого Энтони, должны отправиться по своим делам. Он сопроводил эту краткую просьбу некими смутными ремарками насчет песен, танцев и кукольного шоу.

Энтони он удержал при себе. Во-первых, как представителя миссис Паддикет, собственницы дома, и, во-вторых, как человека, способного идентифицировать тело, если оно действительно принадлежало Хобсону.

Маленькая толпа рассосалась, и как раз вовремя, чтобы перехватить кресло тетушки Паддикет, которое на сей раз толкала Амарис Кауз. Они убедили старую леди, во многом против ее воли, вернуться в дом.

– Но это Хобсон? – желала знать она.

Это, несомненно, был Хобсон – и констебль Коппл, и Тимон Энтони опознали тело без колебаний.

– Понятно, как он погиб, – проговорил сержант, когда два пловца, замерзшие и уставшие, отправились переодеваться. – Переверни его, Уиллис.

Констебли Уайт и Уиллис наклонились и перевернули сырой, уродливый и жалкий предмет лицом вниз. На вершине его черепа виднелась вмятина, оставленная сильным ударом.

– Чего я не могу понять… – начал сержант, хмурясь, а затем остановился и взглянул на Тимона Энтони.

– Разве я не ухожу? – произнес молодой человек. – Все, ухожу. Что-нибудь передать тете?

– Вы можете сообщить ей правду, если вам будет угодно, – отозвался сержант, понимая, что очевидное легкомыслие реплик Энтони было порождено озорством, а вовсе не бесчувственностью. – Только полегче, сэр. Она в приличном возрасте, не забывайте. Повезло, что это не кто-либо из семьи. И все же ничего хорошего, когда прямо у тебя под носом совершилось убийство. – Он посмотрел вниз, на тело. – Этот тип был тем, без кого легко обойтись. Коппл, вы посылали мне сообщение и, возможно, объясните вдове, что произошло. Наверняка она будет рада избавиться от неопределенности.

– Она будет рада избавиться не только от этого, – с пророческой мрачностью изрек сельский полисмен.

Сержант еще раз осмотрел труп.

– Ну а мне надо выяснить, как тебе раздробили тыкву, мистер, – пробормотал он себе под нос, – поскольку, не имея опыта дел об убийствах, не понимаю, каким инструментом можно превратить в такую вот кашу голову человека, чтобы мне лопнуть! Однако послушаем, что скажет медик.

Глава 6. Тетушка Паддикет счастлива

Миссис Хобсон приняла новость о смерти мужа без видимого волнения. Худощавая, измученная, несчастная на вид женщина молча выслушала все скандальные подробности в изложении констебля Коппла, только заметив в конце устало:

– Ну, мистер Коппл, вы лучше всех знаете, как он обращался со мной. Какой смысл притворяться, будто мне его жаль? Нет, мне не жаль. Я рада.

Констебль с пониманием покачал головой, собрался уходить, но в последний момент обернулся, вращая шлем в больших красных ладонях.

– Смотри, Джени, – произнес он, – не пойми неправильно то, что я сейчас тебе скажу. Только я бы не стал особо тут расхаживать и сообщать всем подряд, что ты рада тому, что Джекоба больше нет. Думай о том, что будешь говорить, когда инспектор и сержант из Макит-Лонгер придут сюда расспрашивать. А я уже видел их на улице только что.

Едва констебль удалился, озвучив это дружеское предупреждение, как инспектор и сержант постучали в дверь. Миссис Хобсон позволила им войти, отряхнула от пыли два стула и встала робко перед ними – огрубевшие от работы руки сложены на фартуке, – ожидая, пока полицейские разместятся с комфортом.

– Садитесь, пожалуйста, миссис Хобсон, – сказал инспектор. – Дело неприятное, и мы пройдем через эту его часть так скоро, как только сможем. Вы должны отвечать на мои вопросы быстро, но думайте, что говорите.

После этой прелюдии он изложил все, что она и так уже знала, по поводу событий, приведших к убийству ее мужа. Затем инспектор зачитал ей то, что она утверждала ранее.

– Итак, миссис Хобсон, вы знаете кого-либо, кто точил зуб на вашего мужа?

Но она не вспомнила никого.

– Полагаю, я единственная, сэр, – спокойно сообщила она. – Джекоб был веселым парнем, который всегда громко смеется, когда он с приятелями. Деньгами распоряжался свободно. Я никогда особенно их не видела. Пятница была для него вроде как королевским днем в пабе. Ему платили по пятницам, ну вы знаете.

– У него было что-то на уме? Ведь он приходил домой к чаю, вы сказали.

– Джекоб много болтал насчет крыши. Какая она плохая, и как он подхватил пневмонию из-за нее, и что бы он сказал старой миссис Паддикет там, в доме, когда отправится поговорить с ней об этом. Как именно он пойдет туда вот прямо сейчас, не сходя с места, но только после того, как выпьет немного, поскольку не понимает, почему он должен терять вечер и лишать себя своей капельки пива… А затем кучу всего по поводу того, что такого честного рабочего человека, как он, должны знать лучше в Макит-Лонгер, где Джекоб работал эти два месяца, красил новые дома… и так далее, и так далее, пока у меня от его трепотни не началась головная боль.

– Что навело вас на мысль, что он может свалиться в пруд миссис Паддикет?

– А, сэр, это вышло так. Когда часы пробили полночь и не было следа Джекоба, трезвого или пьяного, я подумала, что его забрал мистер Коппл за плохое поведение, или он упал в канаву, или еще он мог пойти туда, в дом, и там забрести прямиком в пруд. Конечно, я не надеялась на такое. Я только думала, что это должен быть большой пруд, где утонут все мои печали.

Инспектор усмехнулся и после паузы, потраченной на размышления, неожиданно спросил:

– Умеешь ли ты плавать, женщина?

– Нет, сэр! – воскликнула миссис Хобсон, очевидно шокированная.

Инспектор сделал пометку в блокноте, захлопнул его и информировал хозяйку дома, что она будет нужна во время расследования. Потом он покинул коттедж вместе с сержантом.

– Это она, без сомнений, – мрачно пробормотал он, пока они шли по деревенской улице. – Только вот она, разумеется, не могла этого сделать.

– Неизвестно, – сказал сержант. – У нее нет алиби, вы заметили это, сэр, полагаю?

– Алиби? Разве женщине вроде этой нужно алиби? Оно написано прямо у нее на лице крупными буквами.

– Она пришла в дом Коппла только после двенадцати часов ночи, сэр, – не сдавался сержант. – А это было через два часа после того, как Хобсона убили. Так считает доктор. Это требуется обдумать. Алиби у нее может быть или может не быть… Оно не имеет значения… Но у нее есть мотив для убийства! Привык поколачивать ее, и неслабо, тот тип. Я слышал это от Коппла и других.

– Это что, ты думаешь, женщина ростом около пяти футов, весом около семи с половиной стоунов[4]4
  Английский стоун – 6,35 килограмма; так что вес миссис Хобсон около 45 килограммов.


[Закрыть] ударила такого здоровяка, как Хобсон, по голове достаточно сильно, чтобы проломить ему череп так, как ты проламываешь кончик яйца чайной ложечкой! Если бы она решила отколошматить мужа, то взяла бы кочергу и лупила бы его, когда он сидел в кресле. Хотя женщина вроде этой, вероятно, столкнула бы его со ступенек, или ткнула бы в ребра столовым ножом, или, скорее всего, отравила бы его жратву. Невозможно представить, чтобы она последовала за мужем к Лонгеру, подождала, пока он не окажется прямо под окнами, и только потом шарахнула его по голове… мы до сих пор не знаем чем, но чем-то изрядно тяжелым и, если верить доктору, тупым, даже закругленным. Не забывай, что Джекоб Хобсон был на шесть или семь дюймов выше, чем жена. Не так-то легко ударить по-настоящему сильно по голове того, кто настолько выше тебя. Затем, смотри, как могла женщина таких габаритов протащить мужа, весившего полных двенадцать стоунов, через спортивную площадку и два поля до пруда? Это невозможно. А еще подумай и о трупе в воде. Миссис Хобсон не умеет плавать, так что, я полагаю, ей пришлось бы взять мертвого мужа и бросить его на двенадцать ярдов десять дюймов вот так легко! Потом она направилась обратно в парк за статуей русалочки, которая весит семьдесят шесть фунтов, семь и три четверти унции, и швырнула ее так, чтобы прижать тело? Ну да, поскольку она не умеет плавать, то использует заклинание, чтобы привязать труп к статуе с помощью семи ярдов крепкой веревки. Я надеюсь также, что ты заметил – одна из веревок из спортзала пропала. Да, именно так все и было… а потом она проснулась.

Сержант добродушно улыбнулся.

– Я понимаю, что вы имеете в виду, сэр, – произнес он. – Но я только хотел заметить, что у миссис Хобсон есть мотив. И никакого алиби, сэр.

– Репортеры, – сказала тетушка Паддикет, – это – спортивная площадка. Объект слева от вас – яма для прыжков в длину, а фигура на переднем плане – мой внучатый племянник Фрэнсис Йеомонд. Идея спортивной площадки, репортеры… – Она замолчала и, наклонившись вперед в кресле, зонтиком, с которым редко позволяла себя разлучить, ткнула в бок одного из журналистов.

Мисс Кэддик испуганно вздохнула и, спешно переключив передачу, оттащила кресло на пару ярдов назад. В ее понимании представители прессы были почти священны. Именно так она о них и сказала, без настойчивости, но уверенно.

– Компаньонка, не будь дурой! – пропищала тетушка Паддикет, весьма разозленная тем, что ее лишили законной добычи. – Мальчишка справа меня не слушает!

– Нет, миссис Паддикет, – успокаивающе произнесла мисс Кэддик, – но мы должны подумать о habeas corpus![5]5
  Право подозреваемого быть доставленным в суд для вынесения приговора в англосаксонском законодательстве (лат.).


[Закрыть] А сейчас вы наверняка немного устали. Не желаете ли вернуться в дом и отдохнуть?

Тетушка Паддикет презрительно усмехнулась на это разумное предложение.

– Инспектор и сержант явятся сюда снова вечером. Следствие в понедельник, – сообщила она. – Я отправила миссис Хобсон пять фунтов. Статуя русалочки была извлечена из глубин племянником Мальпасом Йеомондом этим утром. Мне нравится буковка «У», потому что убийство[6]6
  Тетушка Паддикет пародирует английскую детскую считалку, посвященную буквам английского алфавита.


[Закрыть]. «Пайпа проходит мимо»[7]7
  Пьеса Р. Браунинга.


[Закрыть], – закончила тетушка Паддикет с большим удовлетворением.

Мисс Кэддик, серьезно увлекавшаяся тем, что она сама всегда именовала английской литературой, не знала, что делать с этим удивительным te deum[8]8
  Первая строчка религиозного гимна «Тебя, Боже, хвалим…» (лат.).


[Закрыть]. Поэтому решила ограничиться слабой улыбкой и кивком, чтобы показать: она опознала все упомянутые тексты. Затем мисс Кэддик повернула кресло в сторону дома, в то время как репортеры остались нарезать круги вокруг того, что они уже нарекли Гиблым прудом.

У тетушки Паддикет была привычка: когда что-то вызывало ее особенное удовольствие, она бормотала с благочестивым видом: «Бог в своих небесах – и в порядке мир!»[9]9
  Цитата из пьесы «Пайпа проходит мимо».


[Закрыть] Когда же сознание информировало старую леди, что все это веселье покоилось на ложном фундаменте из зависти, ненависти, злобы или любых других мерзких человеческих эмоций, которые ее поколение считало смертными грехами, она обычно громко восклицала: «Пайпа проходит мимо!»

Это высказывание означало то же самое, что и приведенная выше цитата; было кодом, гласящим о большой духовной истине; и обладало, как это обычно бывает со многими другими кодовыми фразами, бесценным преимуществом – непостижимостью для случайного человека.

Доставив хозяйку в компанию к Амарис Кауз, которая обещала научить тетушку Паддикет новой разновидности пасьянса, мисс Кэддик отправилась искать Джозефа Херринга. Проныра чистил кроличьи клетки. Кролики щипали молодую весеннюю травку около его ног. Новичок, остававшийся пока без клички, прижился среди сородичей без проблем и, подобно своим компаньонам, активно и решительно питался.

– О, Херринг, – сказала мисс Кэддик, – вы должны отправиться в дом и унести кресло. Миссис Паддикет оно не понадобится до завершения ленча. Будьте добры сделать это немедленно.

Джо кисло посмотрел на нее.

– Хо! – воскликнул он воинственно. – Я сделаю, ведь так? Но что насчет кроликов? Должен ли я перестать чистить клетки? Вы знаете лучше, конечно. – И он вернулся к работе, насвистывая себе под нос.

– Херринг, – продолжила мисс Кэддик, – вы знаете, как миссис Паддикет не нравится вид кресла, когда оно не используется. Я только повторяю ее приказы.

Она повернулась и ушла прочь. Джо зачерпнул полную лопату опилок и рассыпал их по полу клетки, которой он занимался. Потом взял пучок соломы и принялся вытирать руки.

Мисс Кэддик, стоявшая у калитки огорода, обернулась в его сторону. Проныра поймал ее взгляд и, чтобы избежать его, наклонился и стал поднимать кроликов, чтобы аккуратно поместить их в клетки. Когда он поднял голову, мисс Кэддик уже исчезла.

– Хо! Ведь ты заметила нового тоже, ах ты? – яростно пробормотал он себе под нос. Посмотрев с ненавистью в заросли, Проныра точно плюнул в половинку кокоса, которую его враг повесил в качестве поилки для птиц на низкой ветке ближайшей яблони.

– Ты должен держать их подальше от цветочных грядок, – громко заявила старая тетушка Паддикет. – И не помогай им вообще ни в чем. Мне вовсе не хочется, чтобы этот убийца был пойман.

– Но я верю, тетя, что вы считаете достойным наказания преступлением попытки отказать полиции в получении информации. – Ричард Кауз, прятавший по карманам запасы раннего лука и моркови, которые он добыл на огороде, и старавшийся выглядеть весьма невинно, поскольку находился в гостиной старой леди, говорил серьезно.

– Чушь, племянник! – вскричала тетушка Паддикет. – Ты меня неверно понял! У нас нет никакой информации для них! Если у нас нет такой информации, то мы ни в чем и не отказываем. Отправляйся на тренировку! Как далеко ты кидаешь ядро?

Выражение лица Ричарда не изменилось.

– Если быть точным, – мрачно сказал он, – я бросил его себе на ногу в последний раз, когда пытался. Больно, тетушка.

Фрэнсис Йеомонд присоединился к беседе.

– Не желая вступать в противоречие с вашим мнением, тетя, – заметил он в своей идеальной учительской манере, – я бы все же хотел указать, что преступление против общества было совершено на этих землях и наш долг как граждан – предать виновника в руки правосудия.

– Правосудия – да, – кивнула тетушка Паддикет. – В пасть закона – вовсе нет. Говорю вам всем, племянники, тебе, Тимон Энтони, и тебе, компаньонка Кэддик, что если бы я знала имя человека, уложившего того Хобсона, то отправила бы всех остальных домой к матерям и отцам и сделала бы убийцу наследником. Это должна быть персона строгих религиозных взглядов и выдающейся телесной крепости.

– Вперед! Сознайся же, порождение ада, – прошептал Тимон Энтони на ухо Гилари Йеомонду. – Я бы и сам признался, но она мне не поверит.

Неожиданно в окне появилось лицо сержанта. Мальпас открыл раму на всю ширину, и полицейский, предварительно сняв фуражку, переступил через низкий подоконник, чтобы оказаться в комнате.

– Прошу прощения за вторжение, мадам, – почтительно обратился он к миссис Паддикет, – но мы поставили человека в парке, и я передаю вам комплименты инспектора и то, что он будет рад, если каждый человек, выходящий из дома в этом направлении, держался бы главной дорожки и не трогал улики.

– Улики, – с горячим интересом произнесла Селия Браун-Дженкинс. – Как волнующе! Там есть кровь, сержант?

– А еще инспектор был бы рад, мадам, если бы ему предоставили комнату для допроса некоторых обитателей домохозяйства и слуг по поводу «событий ночи пятницы», – продолжил сержант, стоически не обратив внимания на то, что он счел легкомысленным и ненужным вопросом.

– Сержант, – сказала миссис Паддикет, – инспектор может получить любую комнату, которую только пожелает.

– Тогда, если это удобно, он бы хотел ту, в которой мы сейчас находимся, мадам. Это было бы вполне подходяще, поскольку из нее видно сцену преступления, как легко заметить.

Первой «жертвой» инспектора стала Селия Браун-Дженкинс, второй – Присцилла Йеомонд. Обе девушки повторили уже ранее озвученные истории, а потом ответили четко, разумно и без колебаний на вопросы, заданные инспектором Блоксхэмом.

Удовлетворенный таким положением дел, он послал за Гилари Йеомондом.

– Итак, мистер Йеомонд, – начал Блоксхэм ободряюще, – я бы хотел знать обо всех ваших перемещениях в ночь преступления. Простое перечисление, пожалуйста. Необходимо выяснить, где все находились и что делали, а затем мы приступим к работе.

Гилари призадумался.

– Ну, – сказал он, – обед был в обычное время, а потом я оставался здесь. Мы завели граммофон и танцевали. Это все. Я ушел из дома в двадцать минут двенадцатого вместе с братьями.

– Почему вы столь уверены относительно времени вашего ухода, мистер Йеомонд?

– Мы хотели веселиться чуть подольше, но Фрэнк вспомнил, что калитку из водяного парка запирают в половину двенадцатого, а это единственный способ выйти, если не пробираться через кухню. Мы сверили часы и решили, что нам надо идти.

– Понимаю. Тогда на данный момент это все, мистер Йеомонд. Я бы хотел увидеть следующим мистера Фрэнсиса Йеомонда, и, возможно, вас не затруднит сообщить мистеру Мальпасу, чтобы он был готов последовать за мистером Фрэнсисом.