Текст книги "Без пощады"

Эль Мюрид с высокого балкона посылал веселящимся свои благословения. На его губах играла легкая улыбка.

У Эсмата это всеобщее ликование вызывало недоумение.

– Они радуются не за меня, Эсмат, а за себя.

– Не понимаю, повелитель.

– Они радуются не моим успехам или возвращению. Они счастливы потому, что, оставшись в живых, я набросил завесу тайны на завтрашний день. Я избавил этих людей от необходимости думать самим.

– Боюсь, что они будут разочарованы, узнав, что мы пошли на уступки и потребовали мира.

Ученик решил бросить вызов своему Богу. Его миссия состоит в том, чтобы создать Королевство Покоя. Он не может сделать этого, посылая людей на войну…

– Как обстоят дела с болеутоляющим средством? – спросил он, меняя тему. – Запасы достаточны?

– Когда-то ты называл меня бестолковым, повелитель. Я сделал выводы. Мы владели Ипопотамом не один год, и я сделал запасы, которых хватит на несколько жизней.

Эль Мюрид кивнул с рассеянным видом. Как хорошо, что есть средство отвлечь его от мыслей, от подлинных мотивов его разрыва с Всевышним. Он отдавал себе отчет, что за ссорой с Творцом стояла обыкновенная детская обида за то, что Всемогущий предательски не отвратил стрелы, причинив ему тем самым физическую боль.

– Этим людям безразлично, в какую маску облечена неизвестность, – сказал Эль Мюрид, возвращаясь к началу разговора. – Они просто хотят, чтобы маска существовала.

Примерно через неделю начали прибывать эмиссары союзников.

– На сей раз они, похоже, настроены весьма серьезно, – заметил Ученик. – Особенно Грейфеллз.

– Возможно, они чувствуют твою решимость, повелитель, – ответил Эсмат.

– Сомневаюсь.

Только что прибывшие делегаты сразу занялись своим любимым делом: закулисной возней и подсиживанием друг друга. Тем не менее состав миссий произвел на Эль Мюрида впечатление. Ему предстояло иметь дело с ответственными людьми, способными не только взять на себя, но и честно выполнить свои обязательства. Даже Гильдия наемников прислала делегацию под руководством прославленного генерала Лаудера. Итаскийцы направили на переговоры своего грозного военного министра и скользкого пройдоху герцога Грейфеллза. Переговоры – они шли публично – должны были принести ощутимые результаты.

В ходе официальных заседаний серьезных расхождений во взглядах почти не было. Ни одна из сторон не пыталась вести переговоры с позиций силы. Примерно через неделю Эль Мюрид сказал Эсмату:

– Думаю, что все получится как надо. Не позже чем через месяц конференция закончится подписанием договора. Мы окажемся в Аль-Ремише еще до того, как твои старые дружки успеют припрятать то, что успели наворовать за то время, когда считали меня мертвым, – со смешком закончил Эль Мюрид.

Это был совсем иной Эль Мюрид. Он стал более живым и открытым. Ученик, казалось, получал детское удовольствие, вгоняя в смущение своих слушателей откровенными, а иногда даже насмешливо-циничными заявлениями. Люди припомнили, что его отец торговал солью. «В пророке заговорил голос крови», – шептали некоторые.

– Все скоро закончится, Эсмат, – продолжил Эль Мюрид. – Не волнуйся. Подлинными ворами являются итаскийцы. Они совсем запутались в своих противоречивых требованиях. В итоге мы получим даже больше, чем могли ожидать.

Ему почти сразу тайно удалось прийти к соглашению с герцогом Грейфеллзом. Соглашение это должно было иметь далекоидущие последствия. В частных встречах герцог демонстрировал прагматическую честность, которую Эль Мюрид оценивал очень высоко.

– Но что будет со Второй Империей, повелитель? Неужели нам придется отказаться от мечты?

– Не тревожься, Эсмат. Не тревожься. Мы выигрываем время, чтобы наша мечта обрела новую силу. Правоверные уже донесли слово Истины до берегов Серебряной Ленты. Семена грома уже брошены в почву. Эти тучные поля дадут пышные всходы. Новые избранные соберут богатый урожай.

– Да, но…

Эсмат смотрел на своего господина и мысленно задавал вопрос: кто сможет придать движению притягательность и мощь? У кого проявится искра того божественного безумия, которое заставляет массы людей бросить свои дела, чтобы отдать жизнь за идеалы, которые не понимают?

Это будешь не ты, повелитель, думал Эсмат. Не ты. Ты теперь даже не способен на то, чтобы представить в нужном свете самого себя.

Эсмат с грустью смотрел на своего господина. Ему казалось, что у него в тот момент, когда он отвернулся, отняли что-то бесконечно ему дорогое. Он не знал, что именно. Он даже не до конца понимал свои чувства. Лекарь всегда считал себя приземленным и сугубо практичным человеком.

Глава 22
Последняя битва

Гарун и Белул смотрели со стены на своих врагов. Их лагерь, разбитый вокруг города, с каждым днем становился все больше и больше.

– Нам предстоит трудное время, повелитель, – заметил Белул.

– Из тебя получится замечательный предсказатель, Белул, – ответил Гарун, оглядывая наполовину развалившиеся стены Лебианнина. Тяжелые осадные машины без всякого труда могли развалить их до конца.

Впрочем, врагу было совсем не обязательно тратить время и силы на стенобитные машины. Для хорошо организованного штурма старые стены Лебианнина серьезным препятствием не являлись. У Гаруна и Хоквинда не хватало сил, чтобы защитить их по всему периметру, а местные жители помогать не желали.

– Что происходит, Белул? Почему они не атакуют? Почему не видно итаскийского флота? Они не могут не знать того, что здесь творится. Итаскийцы же хотели нас отсюда эвакуировать, разве не так?

Вот уже несколько недель у него не было связи с внешним миром. Он лишь успел услышать о том, что Эль Мюрид погиб в большой битве с итаскийцами. После этого надежды Гаруна взмыли вверх словно на огромных крыльях. Король-без-Трона посылал курьера за курьером, но те исчезали без следа, как исчезают круги на воде от играющих в гавани рыб.

– Мы брошены в одиночестве, повелитель, – сказал Белул. – Мир занялся своими делами и совершенно о нас забыл. Может быть, сознательно.

– Но если Ученик умер…

– Повелитель, все, кроме нас, роялистов, плевать хотели на то, сидишь ты на Троне Павлина или нет. Итаскийцы? Они заняты дракой с войском Ученика и только радуются тому, что мы здесь сидим и тихо воем. Ради нас Итаския жизнями своих воинов жертвовать не станет. Это не сулит им никакой выгоды.

– Пощади меня, великий истребитель иллюзий, – со слабой улыбкой произнес Гарун.

– Вон торопится Саджак. У него такой вид, будто он готов уничтожить еще парочку твоих мечтаний.

Эль Сенусси был мрачнее тучи. Гарун затрепетал. Всем существом он чувствовал, что старик несет дурные вести.

– Повелитель, в гавани корабль, – задыхаясь, выдавил он.

– Ну и?..

– Он привез какого-то гонца из гильдии. Сейчас этот человек у Хоквинда. На его лице появилось весьма странное выражение, когда он увидел меня. Как будто бы он вдруг испытал приступ острой боли. Смотрел так, как мог бы смотреть человек, когда над головой его брата палач занес свой топор.

Гарун вдруг ощутил, что все его тело покрылось холодным потом.

– Что ты думаешь, Белул?

– Я думаю, что нам надо тщательно беречь свои спины, повелитель. Кроме того, мне кажется, что мы скоро узнаем, почему наши курьеры не возвращались.

– Я опасался, что именно это ты и скажешь. Жаль, что я не успел развить свои способности шагана настолько, чтобы уметь предсказывать… Неужели ты веришь в то, что они могут обратить оружие против нас?

– Наши и их интересы не всегда совпадают, повелитель.

– И снова я опасался, что ты скажешь именно это.

Рискерд и Хаакен имели вид людей, стоящих у края разверстой могилы скоропостижно скончавшегося друга. Рагнарсон рассвирепел настолько, что утратил дар речи.

Наконец, после стольких лет молчания, им поступил приказ.

Браги заставил себя несколько успокоиться и спросил:

– Сколько людей знает об этом?

– Лишь мы. Да еще курьер. – Рискерд показал на человека, доставившего послание генерала Лаудера.

– Рискерд, забери отсюда этого сукиного сына и займи его чем-нибудь. Хаакен, беги в казарму и выбери всех тех, кто был в нашей роте, когда мы выходили из Высокого Крэга. Убери их куда-нибудь, остальным скажи, что они должны через два часа быть полностью готовы к маршу.

– Что ты затеял? – с подозрением уставясь на брата, поинтересовался Хаакен.

– Даже производство в капитаны представляется мне неравноценной компенсацией за измену другу. Делай, что я сказал.

– Браги, ты не можешь…

– Могу, и еще как. Я вышел из гильдии за пять минут до появления этого парня. Ты и Рискерд слышали мое устное заявление об отставке.

– Браги…

– Не желаю ничего слышать. Собирай своих солдат гильдии и веди их в Высокий Крэг. Мы же, не являющиеся наемниками, пойдем своим путем.

– Я только хотел сказать, что иду с тобой.

Браги некоторое время молча смотрел на брата, а затем сказал:

– Не в этот раз, Хаакен. Ты рожден для гильдии. Я – нет. Я размышляю об этом Бог знает сколько времени. Не годен я для этого. Особенно в замаячившее перед нами мирное время. Я мечтаю получить гораздо больше того, что мне способна дать гильдия. Я хочу иметь много денег, а получить богатство, оставаясь в гильдии, невозможно. Всю добычу ты должен отдавать Братству. Тебе же не надо того, что требуется мне. Ты – принадлежишь гильдии. И ты в ней останешься. Через пару лет ты будешь командовать ротой. Со временем…

По мере того как Браги говорил, его голос слабел все больше и больше. Хаакен выглядел несчастным. Очень несчастным. Он изо всех сил старался сдержать слезы.

Они были братьями и ни разу в жизни не расставались надолго. И вот Браги говорит Хаакену, что каждому из них настало время шагать собственным путем. Хаакен же слышал лишь то, что он больше не нужен, что его не желают иметь рядом, что он перерос братские отношения.

Браги тоже страдал.

– Я должен так поступить, Хаакен. Пусть я погибну в глазах гильдии, но иного пути у меня нет. Я не хочу тащить тебя за собой в неизвестность. Когда все кончится, я вернусь к тебе.

– Хватит. Достаточно объяснений. Мы – взрослые люди. Делай то, что считаешь нужным. Уходи. Убирайся…

Браги внимательно посмотрел на брата. Он задел гордость Хаакена. Тот никогда не забывал, что он – приемыш, и всегда считал себя менее полноценным, чем все остальные люди. Маленькие обиды в его воображении становились гигантскими… Лучше закончить разговор, пока они не наговорили друг другу того, что может принести подлинные страдания.

– Собирай своих людей, Хаакен. Ты слышал мой приказ, – сказал Браги и пошел прочь. В его глазах стояли слезы.

Собрав – скорее воровством, нежели честными способами – достаточное число лошадей, он вывел своих людей из города, прежде чем до их ушей донеслась весть о предательском мире.

Высланные вперед дозорные почти сразу же перехватили вражеского курьера.

– Прочитай, – приказал он переводчику, передавая ему послание.

– Посмотрим… Вначале идут обычные приветы и салюты. Командующему войском под Лебианнином… Пишет сам Эль Мюрид… Ага, вот суть. Ученик двигается на юг, чтобы лично принять участие в окончательном решении проблемы роялистов. Это его слова. Больше ничего. Скорее всего, во избежание случайностей, он направил несколько курьеров.

– Хм… Вряд ли он следует впереди своих гонцов. Ребята, надо поторопиться. Посмотрим, не удастся ли нам устроить этому сукину сыну небольшой сюрприз.

Гарун мягко положил руку на локоть Шадека. Эль Сенусси был готов в одиночку двинуться в поход против наемников Хоквинда.

– Это не поможет, Шадек. Они обязаны выполнять приказ, нравится он им или нет.

Солдаты гильдии грузились на суда, которые должны были вывезти их из осажденного города. Недовольный и изрядно смущенный Хоквинд выставил охрану, чтобы не допустить эвакуации роялистов. Часовые избегали смотреть в глаза своим бывшим боевым друзьям.

– Вот так-то, Шадек, – рассуждал Белул. – Глубоки и мутны воды политики. Время от времени политикам требуется жертвенный агнец.

– Более подходящего времени для философствования ты, Белул, видимо, найти не мог! – взорвался Эль Сенусси. – Перестань трепать языком и напряги мозги, чтобы найти выход из создавшегося положения.

– Интересно, чем пожертвовал Эль Мюрид в обмен на нас? – задумчиво протянул Гарун.

– Полагаю, повелитель, что он дал гильдии и Итаскии достаточно золота, чтобы купить наши жизни.

– А я считал, что мы его волновать перестали. В последнее время он не обращал на нас внимания.

– Может быть, потеря трех четвертей войска заставила его взглянуть на мир новыми глазами.

– Ты развеселился не к добру…

Хоквинд пошел на нарушение приказа и рассказал им о последних событиях. Ничего хорошего эти новости роялистам не сулили.

Гарун посмотрел на бухту, в которой находилась гавань. На двух холмах по ее обеим сторонам стояли форты, соединенные с городом длинными стенами. Между стенами и кромкой воды оставалось примерно пятьдесят ярдов суши, у которой швартовались более мелкие суда. Люди Гаруна захватывали боты и лодки, чтобы двинуться на них вслед за кораблями гильдии.

– Сколько человек мы сможем вывезти? – спросил Шадек.

– Не больше тысячи, – ответил Белул. – Да и то только в том случае, если отважные спасители наемников не блокируют выход из гавани.

– Неужели их предательство заходит столь далеко? – сказал Гарун, оглядывая суда.

– Время покажет, повелитель, – пожал плечами Белул.

Гарун, Белул и Эль Сенусси молча следили за тем, как транспортные корабли один за другим выходят в море. Вскоре после того, как последний из них отошел от пирса, появился посыльный.

– Повелитель, – тяжело дыша, выдавил он, – в судоходный канал вот-вот войдут военные суда.

– Ага, – произнес Шадек таким тоном, словно поздравлял себя с чем-то.

Краска отлила от лица Гаруна.

– Под чьим флагом? – спросил он.

– Под флагом Дунно-Скуттари, повелитель.

– Дунно-Скуттари находится в кармане Ученика. Тебе, Белул, придется забыть о своем крошечном флоте. Похоже, нам не остается ничего иного, кроме как постараться захватить с собой на тот свет как можно больше врагов. Шадек, собери людей и поставь их на стены. Это долго не протянется.

– Может быть, попробовать вступить в переговоры? – неуверенно спросил Белул.

– Ты бы стал торговаться с ними, если бы роли вдруг переменились? – ответил вопросом на вопрос Гарун.

– Понимаю, что ты имеешь в виду, повелитель, – невесело рассмеялся Белул.

* * *

Несмотря на все усилия, Рагнарсон не мог двигаться быстрее, чем продвигался Эль Мюрид. Ученик достиг Лебианнина на пятнадцать часов раньше его, но все же слишком поздно для того, чтобы начать штурм в тот же день.

Патруль Рагнарсона захватил курьера, который рассказал им об истинном положении дел.

– Мы будем идти всю ночь, – объявил Браги. – Может быть, окажемся там вовремя, чтобы принести какую-нибудь пользу. Я двинусь первым.

Браги собрал небольшой конный отряд и повел его на рысях, все больше отдалясь от основных сил. Изучив окрестности Лебианнина и обнаружив то, что хотел, он воссоединился со своим войском. Небо к этому времени уже начало светлеть.

Избранная им высота господствовала над главным лагерем противника. Подножие холма находилось не более чем в миле от стен города, а вершину венчали развалины древних имперских укреплений. В руинах засела небольшая группа вражеских разведчиков.

Рагнарсон выслал вперед самых умелых пластунов и спустя пятнадцать минут двинул на вершину основные силы. Все вражеские разведчики валялись мертвыми.

– Превосходно, – пробормотал Браги, собрал офицеров и начал: – Я желаю…

Все внимание Эль Мюрида и его людей было обращено на Лебианнин. Воины Рагнарсона, прежде чем их заметили, уже окапывались не меньше часа. К этому времени Воинство Света изготовилось к решающему штурму.

Браги спустился вниз по склону, отойдя довольно далеко от первого ряда своих траншей. Подбоченившись и выпятив грудь, он крикнул:

– Начинайте, ребята! Не обращайте на нас внимания. – Его, конечно, никто не слышал, но сама поза сомнений не вызывала. – Только избегайте при этом поворачиваться ко мне спиной.

Затем он пошел вверх по склону, прислушиваясь к тому, как ворчат и ругаются солдаты, углубляя траншеи. Им не нравилось то, что они видели внизу. Противник значительно превосходил их численностью. Один из знающих все военные порядки офицеров спросил у Браги:

– Какой штандарт мы поднимем? Нам необходимо нечто новое, поскольку мы теперь представляем лишь самих себя.

Несмотря на усталость и озабоченность, Рагнарсон пребывал в отличном настроении.

– Ведь это должно быть нечто ни на что не похожее? Не так ли? Нечто такое, что вызовет полное недоумение. Вот что. Раздобудь где-нибудь красной материи. И немного черной. Мы сделаем флаг таким, каким был парус у моего отца. Я заставлю их поломать голову.

Несколько офицеров тут же последовали примеру вождя и принялись изобретать свои собственные знамена.

Воинство Света пребывало в нерешительности, не зная, как поступить. Браги поднял свой штандарт – черная волчья голова на красном поле. Недоумевающий Ученик направил на холм делегацию с целью выяснить, что там происходит.

Браги лишь посмеялся над вопросами парламентеров, в то же время делая все, чтобы скрыть свои подлинные силы.

– Насколько я понимаю, у вас, ребята, есть три возможности, – сказал он. – Вы атакуете Лебианнин, и мы вгрызаемся вам в спинной хребет. Вы нападете на нас, и тогда Гарун примется лупить вас в задницу. Но вы можете также проявить наличие некоторого здравого смысла и тихо разбрестись по домам.

Глава делегации покосился на знамя и, наверное, в пятый раз поинтересовался:

– Кто вы такой?

– Вообще-то мне следовало бы заставить вас выяснить это дорогой ценой, но я все-таки скажу. – Он не мог противостоять искушению похвастаться. – Рагнарсон. Браги Рагнарсон. Тот самый Рагнарсон, который избавил мир от Бича Божьего, Мауфакка Хали и Эль Надима. Не говоря уж о Кариме. В моем списке осталось лишь одно имя. Передайте вашему полоумному хозяину, что и это имя я вычеркну, если он не поспешит отсюда убраться.

– Тот офицер гильдии из Алтеи? Но гильдия заключила мир. Вы нарушаете приказ. Это схватка лишь между нашим повелителем и бин Юсифом.

– И со мной, червяк. И со мной. Я в гильдии больше не состою.

– Не давите на него слишком сильно, сэр, – прошептал один из офицеров Рагнарсона. – Они могут напасть на нас.

– Я передам эту новость моему повелителю, – бросил Непобедимый. – Это поможет принять правильное решение. – Он развернул коня, и группа парламентеров устремилась вниз по склону холма.

– Не нравится мне, как он это сказал, – пробормотал кто-то.

– Боюсь, что я действительно перестарался, – признал Браги. – Мое имя в списке Ученика стоит на втором месте после Гаруна. К оружию! Проверьте еще раз все стрелы.

– Не можешь сказать, что там происходит, повелитель? – спросил Шадек. – Мои глаза не те, что были раньше.

– Мои тоже не столь хороши. Похоже, что на том холме кто-то окапывается.

– Эти люди должны быть на нашей стороне, – высказал предположение Белул. – В противном случае они готовились бы напасть на нас.

– Но кто это может быть? Друзей у нас больше не осталось.

Они молча продолжали наблюдение. Воинство Света тоже выжидало, медленно поджариваясь на солнце.

– Ни мог бы ты обратиться к своим способностям шагана? – спросил Шадек.

– Не знаю. Я так давно не делал этого… Попробую.

Белул и Шадек прогнали расположившихся поблизости воинов, а Гарун сел на землю и, прикрыв глаза ладонями, наклонился вперед. Затем он начал бормотать полузабытые заклинания, выученные им так много лет тому назад. Перед его мысленным взором возник Аль-Асвад. Неужели это он? Он – невинное дитя? Ему казалось, что совсем другой мальчик и в ином веке бродит по холмам с Мегелином Радетиком и проводит унылые часы в обществе мастеров магии из темных долин Джебал-аль-Алаф-Дхулкварнеги.

Медленно, очень медленно его речитатив начал обретать нужную форму. Гарун повторял напев до тех пор, пока ум его не освободился от всех посторонних мыслей. Его освободившийся разум получил возможность пронизывать окружающее пространство. Щупальца магии тянулись все дальше и дальше…

Из-за его сомкнутых губ раздался звук, напоминающий мышиный писк.

– Достаточно, – сказал он, поднимая руку, и Эль Сенусси помог ему встать. – Будь я проклят, – бормотал Гарун. – Будь я проклят…

– В этом нет никакого сомнения, повелитель, – ухмыльнулся Белул. – Тебе удалось что-нибудь увидеть?

– Конечно, Белул. Конечно. Это наш неуемный друг Рагнарсон. Он явился, чтобы спасти нас от ярости безумца пустыни.

Белул и Эль Сенусси посмотрели на него как-то странно.

– Рагнарсон? – переспросил Белул. – Но он же входит в гильдию.

– Полагаешь, что мы должны его прогнать?

– Пожалуй, пока этого делать не стоит, повелитель. Его присутствие на холме очень скрашивает унылый пейзаж.

– Как тепло становится на душе, когда видишь, что некоторые люди продолжают хранить дружбу в трудное время, – с пафосом произнес Эль Сенусси.

– Не забудь эти слова, Шадек, если мы останемся в живых. Наш долг ему возрос как никогда. Так будем людьми, на которых всегда смогут положиться их друзья.

– И с которыми станут считаться враги, повелитель.

– Похоже, что Ученик в растерянности, – заметил Белул. – Как голодный пес между двумя кусками мяса. Он не знает, какой из них схватить первым.

– Лишь с той разницей, что каждый из этих кусков может вцепиться ему под хвост, если он повернется спиной.

– Ты не очень-то радуйся, повелитель, – назидательно произнес Эль Сенусси. – У Рагнарсона значительно меньше людей, чем у Ученика. Кроме того, у Эль Мюрида имеется амулет.

Воинство Света пришло в движение. Оно разделилось надвое, словно отвратительное, воспроизводящее самое себя существо. Одна половина воинов направилась к городу, а другая двинулась в сторону холма, на котором укрепился Рагнарсон.

– Вот вам ответ, – язвительно изрек Белул, – пес превратился в двух псов.

– Скажи нашим людям, чтобы держались до тех пор, пока наши союзники на холме не разделаются со своей частью Воинства, – распорядился Гарун.

– Прежде позволь мне, повелитель, поздравить тебя со вновь обретенным оптимизмом, – сказал Эль Сенусси.

– Давай обойдемся без сарказма, Шадек.

– Есть хорошее и хорошее, повелитель. Многое могло бы быть лучше того, что мы видим сейчас. Я передам твои слова людям.

Гарун рассеянно кивнул и вновь наполовину погрузился в транс. Он справедливо полагал, что сейчас его убогие колдовские способности могут оказаться полезнее, нежели его большой талант владеть мечом. Гарун сосредоточился, пытаясь бросить хотя бы небольшое облачко безумия на разум людей, атакующих Лебианнин.

По меньшей мере шесть тысяч человек бросились на штурм холма.

– Проклятие! – выпалил Рагнарсон. – Я никак не предполагал, что они могут разделиться. – Он махнул рукой, давая понять своим людям, что они могут начать стрелять. В направлении всадников полетели тучи стрел.

Немногим из этих конников приходилось встречаться с ураганом стрел, столь обычным на севере. Умелые лучники ввергли их в настоящий шок.

Каждый воин Рагнарсона имел лук. Пикинеры и солдаты, вооруженные мечами, тоже успели выпустить по нескольку стрел, прежде чем взяться за свое основное оружие. Профессиональные же лучники ни на секунду не прекращали стрельбы. Этим пехотинцам уже приходилось противостоять напору всадников Эль Надима, и они были уверены в своих силах и в своих командирах. Без всякого страха встречали они накатывающийся на них вал из людей и лошадей.

Воинство Света потеряло тысячи человек еще на склоне, а перед окопами тела людей и коней лежали грудами. Пикинеры удерживали всадников своим оружием, в то время как лучники пронзали их стрелами. Но напор был все же слишком силен, и первые ряды воинов Рагнарсона начали слегка подаваться назад. Складывалось впечатление, что оставшиеся в живых всадники все еще способны выиграть сражение.

Рагнарсон, бросив в бой весь свой небольшой резерв, метался позади рядов лучников, понося их за то, что они не смогли остановить атаку.

Примерно полчаса все висело на волоске. Затем то там, то здесь враг начал отходить небольшими группами. Вскоре уже масса людей, оставшихся пешими, после того как Рагнарсон приказал убивать лошадей, покатилась назад. Рагнарсон приказал своим флангам обозначить движение, якобы с целью приступить к окружению.

Врагов охватила паника, и они помчались вниз по склону словно гонимый ветром дым.

– Еще чуть-чуть – и нам пришел бы конец, – пробормотал Браги. Его люди были без сил, но он не дал им передышки. – Найдите раненых и отнесите их в развалины, – приказал он. – Лучники, отправляйтесь на склон и соберите стрелы. Живо! Живо, вам говорят! Офицеры, стройте своих людей в штурмовые колонны! Мы должны атаковать их прежде, чем они успеют очухаться.

Чтобы впечатлить врага, он приказал бить в барабаны. Чтобы впечатлить врага еще сильнее, воины стали что есть силы колотить мечами о свои щиты. Он надеялся, что нервы у Воинства Света сдадут, и оно разбежится.

Но у Эль Мюрида было иное мнение. Ученик снял часть людей со штурма Лебианнина и направил их вместе с теми, кто выжил, во вторую атаку.

Рагнарсон разделался со второй волной атакующих точно так же, как и с первой. Даже более капитально. Всадники без всякого энтузиазма шли на свидание с его лучниками. Им потребовалось больше времени, чтобы добраться до пикинеров, в результате чего их потери под ураганом стрел лишь возросли. Тем же врагам, которые атаковали в пешем строю, даже не удалось приблизиться к линии обороны Рагнарсона.

Вновь загремели барабаны. Вновь раздались удары мечей о щиты. И снова Эль Мюрид не испугался. На сей раз он отвел от города всех своих людей.

Теперь он лично возглавил атаку, поражая склон холма молниями из безоблачного неба.

Рагнарсон мог гордиться своими бойцами. Колдовство не обратило их в панику. Воины спустились в траншеи, прикрылись щитами, но держались твердо. Когда же им пришлось начать отход, они делали это организованно, нанося чудовищный урон врагу стрелами. Но запас стрел подходил к концу.

До Браги долетели отдаленные крики и стук копыт. Люди Ученика сумели захватить его лошадей.

– Похоже, что я на этот раз просчитался, – сказал он находящемуся рядом с ним офицеру.

– Вы очень спокойно воспринимаете это, полковник.

Только после этих слов Браги, к своему изумлению, осознал, что он действительно совершенно спокоен. Даже несмотря на то что кругом сверкали молнии.

– Отходим к руинам, – сказал он. – Им придется наступать в пешем строю, а это у них не очень хорошо получается.

Он одновременно ухитрялся быть везде, размещая отряды среди обветшалых камней. Большая часть сил врага толпилась у подножия холма, позволяя своему пророку испепелять склоны молниями. Однако метким стрелком Эль Мюрид себя не проявил. Вполне довольный позицией своего войска, Браги забрался на высшую точку развалин, посмотрел в сторону города и произнес:

– Что ж, Гарун, перед тобой, похоже, открываются великие возможности.

Гарун внимательно посмотрел на своих воинов. Их скакуны нетерпеливо пританцовывали, как бы желая скорее поскакать на врага. Лица людей сияли улыбками. Они не могли поверить в столь счастливый поворот судьбы. Полная уверенность в гибели сменилась верой в спасение.

– Когда начинаем, повелитель? – поинтересовался Эль Сенусси.

Гарун всмотрелся в холм. Рагнарсон находился в крайне тяжелом положении.

– Подождем немного. Пусть еще несколько сотен их спешится.

Он посмотрел на идущую вдоль стены улицу. Белул перестал сновать вдоль строя, энергично втолковывая воинам, что те не должны бежать прочь, пока Эль Мюрид обращен к ним тылом, и что их задача, совсем напротив, прыгнуть Ученику на спину.

Чем больше Белул говорил, тем мрачнее становились физиономии слушателей.

– Пора, Шадек. Бери себе правый фланг. Белул возглавит левый.

– Вообще-то я считаю, что нам следует галопом рвануть вначале на восток, а затем свернуть на север.

– А как же быть с нашими друзьями?

Эль Сенусси в ответ лишь пожал плечами.

– Кто здесь совсем недавно говорил о тепле на душе и умении хранить дружбу в трудное время? Иногда я начинаю задумываться о том, насколько я могу доверять тебе, Шадек.

– Повелитель!

– Принимай левое крыло. И гони их изо всех сил и как можно дальше. Не позволим Эль Мюриду еще раз ускользнуть из объятий Черной Дамы.

– Будем надеяться, что он позволит ускользнуть тебе.

– Шадек!

– Как прикажешь, повелитель.

Гарун вывел войско из города, выстроил его в боевой порядок и рысью повел в направлении холма. Нельзя сказать, что его появление оказалось полностью неожиданным. Большое число всадников Эль Мюрида поскакало ему навстречу.

И вот лавины всадников столкнулись. Лошади пятились, вставали на дыбы и ржали. Из глоток людей вырывались воинственные кличи и предсмертные хрипы. С хрустом ломались копья, под тяжелыми ударами трескались щиты. Клубы пыли, заставляя бойцов кашлять, окрасили их яркие одежды в однообразный охряный цвет. Всадники Ученика оставили поле боя.

Гарун выл и вопил, заставляя своих воинов покончить с врагом раз и навсегда. Его кровь кипела. Он не умел обращаться к воинам с призывами более яркими, чем простые призывы любви к своему королю. Разве не пустыми словами был бы призыв покончить с врагом, чтобы скорее вернуться к своим любимым? Ведь всех их, включая его самого, никто не ждал в Хаммад-аль-Накире. Так же нелепо звучали слова о том, что смерть Эль Мюрида позволит им перестать быть изгоями из страны с нелепыми обычаями. Они все, и он в том числе, теперь обречены быть изгоями всегда и везде.

Для Гаруна и Белула родными стали лишь те места, где они могли охотиться на врага, а семья их состояла из тех, кто разделял их судьбу.

Рука страха распростерлась над полем битвы, и самая густая тень от нее опустилась на Воинство Света.

Гарун издал очередной воинственный клич и погнал свое войско вперед.

Ряды противника сломались, и враги помчались прочь, словно осенние листья под сильными порывами холодного ветра.

Белул и Шадек бросили вперед фланги. Раненый Гарун продолжал указывать мечем вперед, кляня на чем свет стоит своих воинов за то, что они продвигаются чересчур медленно.

На поле битвы то и дело сверкали молнии. Эль Мюрид уже давно перестал выбирать цель, и огненные стрелы поражали как чужих, так и своих. При каждом ударе десятки конников разлетались в разные стороны.

Гарун пытался найти Ученика. Он заметил большую группу Непобедимых, но не смог определить, находится ли среди них Эль Мюрид. Бин Юсиф попробовал пробиться к ним поближе.

Все больше и больше конников Ученика бежали с поля боя. Некоторые из них устремлялись на восток в сторону Хаммад-аль-Накира. Некоторые галопом пересекали узкую ровную полоску земли и скрывались за незащищенными стенами Лебианнина.