Текст книги "Метавнимание. Как сохранять продуктивность и удерживать фокус в цифровой реальности"

Глава 4. Зачем, как и сколько задач мы выполняем одновременно

Однажды утром, в середине 1990-х в Германии, я пришла на работу и увидела, что мои коллеги, ученые-информатики, столпились у компьютера. Я тоже подошла посмотреть. Все разглядывали новый браузер «Мозаик» – выход во Всемирную сеть. Браузер отображал не только текст, но и графику, что для того времени было огромным прорывом. Не за горами были аудио– и видеотрансляции, а Боб Меткалф, основатель компании «Этернет», провозгласил: «Несколько миллионов человек вдруг обнаружили, что интернет интереснее секса»[87]87
  Metcalfe, Bob. “Microsoft and Netscape open some new fronts in escalating Web Wars.” InfoWorld, Aug. 21, 1995: 35.


[Закрыть]. Мы с коллегами благоговейно замерли. Невозможно было представить, как сильно изменится все в нашей жизни: общение, работа, досуг и в особенности то, как распределяется наше внимание. Устройства, раньше бывшие лишь инструментами, стали неотделимы от нас. В этой главе я расскажу, какие произошли изменения с тех пор, как компьютеры стали частью нашей жизни, и как с раннего возраста закладывается основа короткой продолжительности внимания.

Я регулярно читаю новости и до цифровой эпохи всем газетам предпочитала The New York Times, которая за границей стоила недешево. Как-то моя бывшая студентка летела в Германию из Парижа и по пути купила мне воскресный выпуск. Чтобы вы представляли, сколько он стоил, скажу только, что она подарила мне его на свадьбу. «Мозаик» вышел несколькими годами позже, и я смогла читать любимую газету в интернете, смотреть фотографии и даже видео, хотя ведущий Дэн Ратер был размером с почтовую марку. Сначала сайт обновлялся раз в сутки, но потом ежечасно и ежеминутно. Я все чаще заходила туда. Также появилось множество онлайн-форумов, и все завели себе блоги, где писали о своей личной жизни. Как же было не принять участие?

Интернет развивался, создавая идеальные условия для многозадачности. О ней часто говорят как о новом явлении, но она существовала много раньше цифровой эпохи. В книге A Prehistory of Ordinary People («Предыстория обыкновенного человека») Моника Смит пишет, что многозадачность с нами уже полтора миллиона лет – с тех пор, как наши прямоходящие предки начали изготавливать инструменты[88]88
  Smith, Monica L. A Prehistory of Ordinary People. Tucson: University of Arizona Press, 2010.


[Закрыть]. Многозадачность нужна была для выживания: занимаясь любым делом, надо было следить, не появится ли опасность. Охотники и собиратели в поисках пищи примечали все, из чего можно было смастерить орудия, и, конечно, высматривали хищников. Сейчас нам уже не нужно делать много дел сразу для выживания, и, казалось бы, мы должны подолгу оставаться сосредоточенными на одной задаче. Но не тут-то было.

Все по-разному распоряжаются временем: кто-то заканчивает одно дело, прежде чем начать другое (монохроники), а кому-то нравится делать много дел сразу (полихроники). Крошечный процент людей относится к супермногозадачникам из-за выдающейся способности переключаться между задачами как будто без всякого умственного напряжения. Они эффективно используют сеть управления вниманием, расположенную в передней части поясной коры, которая распознает конфликтующие цели, и в задней части передней префронтальной коры, которая ответственна за сохранение и обновление целей и переключение между ними[89]89
  Medeiros-Ward, Nathan, Jason M. Watson, and David L. Strayer. “On supertaskers and the neural basis of efficient multitasking.” Psychonomic Bulletin & Review 22, № 3 (2015): 876–883.


[Закрыть].

Большинство людей находятся где-то посередине между монохрониками и полихрониками на шкале опросника многозадачности, в котором надо согласиться или не согласиться с утверждениями вроде «мне не нравится переключаться между несколькими задачами»[90]90
  Poposki, Elizabeth M., and Frederick L. Oswald. “The multitasking preference inventory: toward an improved measure of individual differences in polychronicity.” Human Performance 23, № 3 (2010): 247–264.


[Закрыть]. С похожим полихроническим опросником Кэрол Кауфман с коллегами из Ратгерского университета опросили более трехсот человек[91]91
  Kaufman, Carol Felker, Paul M. Lane, and Jay D. Lindquist. “Exploring more than 24 hours a day: a preliminary investigation of polychronic time use.” Journal of Consumer Research 18, № 3 (1991): 392–401.


[Закрыть]. Оказалось, что среди полихроников больше людей с высшим образованием, они часто работают сверхурочно и гибче подходят к планированию. Что интересно, межличностные отношения они ставят выше выполнения задач. Полихроников меньше беспокоит выполнение дополнительных обязанностей, они не боятся не успеть всего, что должны сделать. Но главное, что большинство и монохроников, и полихроников работают в многозадачном режиме. Вероятно, дело в повсеместно распространенных средствах электронной коммуникации и в соцсетях. Получается, многие сейчас вынуждены работать в неподходящем для себя режиме: их, как квадратные колышки, заколачивают в круглые отверстия. Естественно, это не помогает им развивать способность к управлению вниманием. Как вы можете представить, монохроникам трудно справляться с дополнительными обязанностями и переключаться между задачами. Это подтверждается нашими исследованиями, в которых многие жаловались на переутомление после работы.

Что такое многозадачность?

Два действия легко выполнять одновременно, если они не требуют много ресурсов внимания: например, можно разговаривать по телефону на ходу. Но разговаривать и одновременно отвечать на письма практически невозможно, если, конечно, вы не будете быстро переключать внимание с одного на другое. Это и называется многозадачностью. Внимание переключается от внешних (уведомление) или внутренних стимулов (воспоминание).

Если на вечеринке вы разговариваете с компанией друзей и вдруг вас кто-то окликает, то вы сразу переключаетесь на него, забыв о стоящих рядом. Это пример быстрого переключения внимания – эффект вечеринки, как его назвал Колин Шерри в 1953 году[92]92
  Cherry, E. Colin. “Some experiments on the recognition of speech, with one and with two ears.” The Journal of the Acoustical Society of America 25, № 5 (1953): 975–979.


[Закрыть]. Однажды я случайно записалась на две телеконференции, проходящие одновременно. Отказываться в последнюю минуту было неудобно, и я сидела с двумя наушниками: один подключила к компьютеру, а другой – к телефону. Когда меня о чем-то спрашивали, мое внимание, согласно эффекту вечеринки, мгновенно переключалось. Но мне каждый раз приходилось со стыдом просить повторить вопрос, однако, насколько мне известно, никто не догадался, что я участвовала в двух конференциях. Человек не может одинаково хорошо выполнять две задачи, требующие больших умственных усилий.

Периодически отвлекаться от сложной задачи полезно. Это улучшает настроение и пополняет умственные ресурсы. Если оставить ненадолго сложный вопрос, решение может созреть само. С другой стороны, слишком часто переключаться, с усилием перенаправляя внимание, вредно для производительности и вызывает стресс. Я плохо выступила на обеих конференциях, но мне это сошло с рук.

Два взгляда на многозадачность

Что люди думают о переключении внимания? Участники наших исследований чаще всего упоминали переключение с одного проекта на другой: допустим, с реструктуризации отдела на оптимизацию. Но иногда говорили про задачи помельче: скажем, прервать работу над документом и ответить на письмо начальника. Люди видят многозадачность в разных масштабах – в больших проектах и в мелких обстоятельствах. Это дает общее, холистическое восприятие внимания.

Возьмем для примера гугл-карты. Я построила маршрут из Лос-Анджелеса в Боулдер и могу просмотреть его в разных масштабах. На карте США он пролегает в северо-северо-западном направлении, пересекает Калифорнию, юг Невады, Юту и границу Колорадо. Если приблизить карту, видно все города, шоссе и национальные парки. То же и с многозадачностью. Издали мы наблюдаем, как люди переключаются между проектами, например между написанием статьи и бизнес-предложением. Но можем приблизиться и посмотреть на переключение между текстовыми сообщениями, чтением соцсетей и ответами на письма. С двух точек зрения мы лучше понимаем, что такое многозадачность.

Внимание направлено на цель, и мы ее меняем с масштабной на мелкую, переключаясь с важных задач на второстепенные. Я на работе постоянно чередую цели с большой (дописать статью) на маленькую (не забыть позвонить).

Живые лаборатории

Став ученым и осознав, на сколько вещей сразу мне приходится обращать внимание, я решила выяснить, многие ли сталкиваются с аналогичными проблемами. Психологи измеряют переключение внимания в контролируемых лабораторных условиях и засекают время специальным оборудованием. Но как это осуществить в обычной жизни? В лаборатории можно выяснить много интересного, но там не воссоздать реальные условия: повседневную суету, конфликты с коллегами, карьерный рост, всякого рода курьезы. Чтобы разобраться, как используются технологии и как они влияют на людей, мне надо было выйти «в поле» и там измерять реакции на технологии, не вмешиваясь в чужую жизнь. Мне нужна была живая лаборатория.

Это было непросто, но мы с моим магистрантом Виктором Гонзалесом взяли пример с Фредерика Тейлора, который в начале ХХ века являлся одним из первых консультантов по управлению. Он родился в 1856 году, пошел работать на завод, а позже стал инженером-консультантом и разработал свою методику научных наблюдений – тейлоризм[93]93
  Taylor, Frederick Winslow. The Principles of Scientific Management. New York: Cosimo Classics, 2010.


[Закрыть]. Тейлор засекал время, требующееся для совершения определенного действия, секундомером и искал способы повышения эффективности – скажем, взять для угля лопату побольше. Мне не по душе, что Тейлор выжимал из рабочих посекундную продуктивность, но его методы нам пригодились. Мы наблюдали за людьми разных профессий и засекали, сколько времени они тратят на то или иное действие. Подчеркну, что мы не собирались ничего оптимизировать в духе Тейлора, а просто наблюдали. Например, как только человек открывал почтовый клиент, мы нажимали на секундомере «старт», а как только отворачивался от экрана и брал в руки телефон – «стоп» и сразу «старт» для работы с телефоном. Было трудно, зато интересно. И совершенно непонятно для наших участников. Один из них как-то сказал мне: «Все равно что смотреть, как сохнет краска, да?» Мы также записывали разные подробности: допустим, какие программы используются и кто с кем общается. Участники могли помнить, что за ними наблюдают, и вести себя не как обычно, поэтому результаты первых нескольких часов мы не учитывали. Вскоре все к нам привыкли, занялись работой и начали вести себя естественно.

После сбора данных мы заметили, что любые незначительные действия, с устройствами и без них, занимают в среднем всего три минуты пять секунд[94]94
  González, Victor M., and Gloria Mark. “Constant, constant, multi-tasking craziness: managing multiple working spheres.” Proceedings of the SIGCHI Conference on Human Factors in Computing Systems, New York: ACM Press, 113–120. 2004.


[Закрыть]. Общение с коллегами тоже относится к этой категории. Но за компьютером сотрудники переключали внимание в среднем каждые две с половиной минуты. Тогда нам показалось, что это слишком мало, но мы не догадывались, какие еще открытия ждали нас в следующие пятнадцать лет.

Продолжительность внимания сокращается с каждым годом

Ходить за людьми с секундомером было непросто, и я задумалась о других способах сбора данных. Мой интерес к поведению удачно совпал с развитием сенсорных технологий. Появились пульсометры, которые сначала надевались на грудь, а позже на запястье и измеряли уровень стресса. Благодаря регистраторам активности мы легко могли подсчитать, сколько люди двигаются. Устройства измеряли даже качество сна. Новые методы сбора данных с высокой точностью регистрировали переключение окон компьютера. Мы могли подсчитать, сколько времени человек уделил каждому окну компьютера и телефона. Открывая новое окно, мы всякий раз переключаем внимание.

Объединив результаты всех измерений в живой лаборатории, мы получили объемную картину использования технологий в реальной жизни. Преимущества новых методов заключались еще и в том, что мы никому не мешали. А главное, все данные были собраны с точностью до секунды.

Точность помогла взять новую высоту в изучении поведения. Участники знали, что за ними наблюдают: мы получали разрешения от руководства и лично от каждого – с подписью, обязательством о неразглашении с нашей стороны и правом в любой момент покинуть исследования (никто им не воспользовался). Также всем было известно, что мы отслеживаем действия за компьютером, но мы не фиксировали содержание, а только отслеживали время пользования и адреса сайтов. За исключением нескольких человек, отказавшихся от пульсометров и отслеживания личных телефонов, все с готовностью согласились сотрудничать.

Сорок семь секунд внимания

Я определяла, как уменьшается продолжительность внимания с распространением компьютеров, и для этого пользовалась сложными и незаметными приспособлениями. Я изучала в основном работников умственного труда в возрасте от двадцати пяти до пятидесяти лет, разных профессий и в разных компаниях, и отдельно – студентов. Исследования длились от нескольких дней до нескольких недель. Объем данных составлял сотни часов.

Результаты показали, что продолжительность внимания перед экраном снижается (иллюстрация 4.1). В 2004 году, по данным первого исследования, люди работали с одним окном сто пятьдесят секунд (две с половиной минуты), а в 2012-м уже всего семьдесят пять секунд. С 2016 по 2021 год этот показатель в среднем сохранялся равным сорока пяти – пятидесяти секундам. Другие исследования, также с использованием логов, подтвердили наши результаты. По данным Андре Мейера и его команды из исследовательского центра Microsoft, в среднем продолжительность внимания двадцати разработчиков за одиннадцать рабочих дней составила пятьдесят секунд[95]95
  Meyer, Andre N., Laura E. Barton, Gail C. Murphy, Thomas Zimmermann, and Thomas Fritz. “The work life of developers: activities, switches and perceived productivity.” IEEE Transactions on Software Engineering 43, № 12 (2017): 1178–1193.


[Закрыть].

Иллюстрация 4.1. Средняя продолжительность сосредоточенности за компьютером, 2004–2021[96]96
  Akbar, Fatema. Stress and Human-Computer Interaction at the Workplace: Unobtrusive Tracking with Wearable Sensors and Computer Logs. Unpublished PhD dissertation, University of California, Irvine, 2021.


[Закрыть]

Моя студентка Фатима Акбар для своей диссертации измеряла продолжительность внимания пятидесяти офисных работников разных профессий в течение четырех недель и получила в среднем сорок пять секунд[97]97
  Mark, Gloria, Shamsi T. Iqbal, Mary Czerwinski, Paul Johns, and Akane Sano. “Neurotics can’t focus: an in situ study of online multitasking in the workplace.” Proceedings of the 2016 CHI Conference on Human Factors in Computing Systems, New York: ACM Press, 1739–1744. 2016.


[Закрыть]. В последние годы ежедневно, каждый рабочий день, люди в среднем переключают внимание с одного окна компьютера на другое через сорок семь секунд. В 2016 году мы подсчитали, что медианная продолжительность внимания составляет сорок секунд[98]98
  Akbar, Fatema. Stress and Human-Computer Interaction at the Workplace: Unobtrusive Tracking with Wearable Sensors and Computer Logs. Unpublished PhD dissertation, University of California, Irvine, 2021.
  González, Victor M., and Gloria Mark. “Constant, constant, multi-tasking craziness: managing multiple working spheres.” Proceedings of the SIGCHI Conference on Human Factors in Computing Systems, New York: ACM Press, 113–120. 2004.
  Mark, Gloria, Stephen Voida, and Armand Cardello. “A pace not dictated by electrons, an empirical study of work without email.” Proceedings of the SIGCHI Conference on Human Factors in Computing Systems, New York: ACM Press, 555–564. 2012.
  Mark, Gloria, Shamsi T. Iqbal, Mary Czerwinski, and Paul Johns. “Bored Mondays and focused afternoons: the rhythm of attention and online activity in the workplace.” Proceedings of the SIGCHI Conference on Human Factors in Computing Systems, New York: ACM Press, 3025–3034. 2014.
  Mark, Gloria, Shamsi T. Iqbal, Mary Czerwinski, Paul Johns, and Akane Sano. “Neurotics can’t focus: an in situ study of online multitasking in the workplace.” Proceedings of the 2016 CHI Conference on Human Factors in Computing Systems, New York: ACM Press, 1739–1744. 2016.
  Meyer, Andre N., Laura E. Barton, Gail C. Murphy, Thomas Zimmermann, and Thomas Fritz. “The work life of developers: activities, switches and perceived productivity.” IEEE Transactions on Software Engineering 43, № 12 (2017): 1178–1193.
  Yeykelis, Leo, James J. Cummings, and Byron Reeves. “Multitasking on a single device: arousal and the frequency, anticipation, and prediction of switching between media content on a computer.” Journal of Communication 64, № 1 (2014): 167–192.


[Закрыть]. Это значит, что в половине случаев продолжительность внимания к одному окну меньше сорока секунд.

Время работы с почтой, которую многие называют проклятием цифровой жизни, наоборот, увеличивается: от сорока семи минут в день в 2004 году до восьмидесяти трех минут в день в 2016-м. Эта статистика не учитывает корпоративные мессенджеры, поэтому на самом деле переписка с коллегами (вероятно, короткими отрезками внимания) занимает больше времени. В следующей главе я расскажу, как электронная почта связана со стрессом.

Как видно, продолжительность внимания заметно сократилась. В результатах учитывалась деятельность представителей разных профессий: управленцев, референтов, финансовых аналитиков, технических специалистов, исследователей, разработчиков и других. Но есть и другие изменения, касающиеся взаимоотношений, влияния среды, привычек и сидячего образа жизни – все это связано с распространением технологий. За минувшие пятнадцать лет и без того короткая продолжительность внимания еще уменьшилась.

Работа и отвлекающие факторы

Что наши участники думали о своем распределении внимания? Они объясняли частые переключения обычными причинами: привычкой, скукой, усталостью, желанием пообщаться с друзьями или коллегами, избежать нежелательных действий и т. д. Люди часто говорили, что отвлекаются, один даже назвал это раздвоением. Другой (миллениал, который работает под музыку) рассказывал, как переключается с текущей задачи на текст песни. Третий называл частое посещение соцсети подпиткой. Многие описывали момент, когда отвлекаются, как «падение в кроличью нору» – попадание в ловушку внимания. Одна из участниц, Элен, жаловалась, что оттуда трудно выбраться.

Хлоя – исследователь, ей за тридцать, она работает в технологической компании. По ее словам, ей часто хочется уйти от «однозначно прозаической работы» и заглянуть в интернет. Просмотр сайтов и переход по ссылкам стимулирует размышления и дает передышку. Она считает такое переключение внимания продуктивным, потому что узнает что-то новое. Но, как и многие, испытывает чувство вины, осознавая, сколько времени тратит на это.

Другой участник, Рон, – сорокалетний разработчик ПО и сова. Он эффективнее всего работает с 14:00 до 21:00, но должен быть на работе с 09:00 до 17:00. Утром ему сложнее сосредоточиться, он чаще отвлекается, поэтому большую часть времени проводит на новостных сайтах и в соцсетях.

Стив – аналитик за сорок в той же компании, он жаловался, что не может себя контролировать. Как и Хлоя, он, столкнувшись с проблемой, отвлекается на игры или пишет в соцсетях, это дает ему ощущение пусть простой, но выполненной задачи. Стив чувствует себя виноватым за то, что так много отвлекается.

Как и многие, Стив считает, что переключает внимание бессознательно. Участники говорили, что это происходило само, а они вдруг замечали, что уже некоторое время заняты не тем, чем следовало бы. Бессознательное переключение внимания противоречит утверждению Уильяма Джеймса о том, что мы полностью его контролируем.

Быстрое переключение внимания сказывается на способности обрабатывать информацию. Мысли о предыдущей задаче, которые исследователь Софи Лирой называет остаточным вниманием[99]99
  Leroy, Sophie. “Why is it so hard to do my work? The challenge of attention residue when switching between work tasks.” Organizational Behavior and Human Decision Processes 109, № 2 (2009): 168–181.


[Закрыть], могут мешать выполнению текущей, особенно если она неинтересная. Остаточные эмоции (скажем, грусть после прочтения поста в соцсети) могут сохраняться, даже когда вы уже вернулись к работе. Остаточные эмоции и внимание мешают сосредоточиться.

Снижение продолжительности внимания и сидячий образ жизни

Помимо того, что снизилась продолжительность внимания, люди еще стали проводить больше времени, сидя за рабочим столом (иллюстрация 4.2). В первых исследованиях условий умственного труда (время засекали по обычным часам, а не секундомером), проводившихся в 1960–1980-х годах, до появления электронной почты, было установлено, что сотрудники проводят за столом 28–35 % рабочего времени[100]100
  Horne, J. H., and T. Lupton. “The work activities of ‘middle’ managers – an exploratory study.” The Journal of Management Studies 2 (1965): 14–33.


[Закрыть], [101]101
  Mintzberg, H. “Structured observation as a method to study managerial work.” The Journal of Management Studies 7 (1970): 87–104.


[Закрыть], [102]102
  Sproull, L. S. “The nature of managerial attention.” Advances in Information Processing in Organizations 1 (1984): 9–27.


[Закрыть]. Остальное время было посвящено встречам и обсуждениям. В 2004 году, после быстрого распространения интернета и электронной почты, люди проводили в сидячем положении уже 52 % рабочего времени (привязанные к компьютеру и телефону)[103]103
  González, Victor M., and Gloria Mark. “Constant, constant, multi-tasking craziness: managing multiple working spheres.” Proceedings of the SIGCHI Conference on Human Factors in Computing Systems, New York: ACM Press, 113–120. 2004.


[Закрыть]. В 2019 году мы собирали данные о 603 работниках в течение года, с использованием шагомеров и трекеров местоположения в офисе, и выяснили, что они проводили за столом почти 90 % рабочего времени[104]104
  Das Swain, Vedant, Koustuv Saha, Hemang Rajvanshy, Anusha Sirigiri, Julie M. Gregg, Suwen Lin, Gonzalo J. Martinez, et al. “A multisensor person-centered approach to understand the role of daily activities in job performance with organizational personas.” Proceedings of the ACM on Interactive, Mobile, Wearable and Ubiquitous Technologies 3, № 4 (2019): 1–27.


[Закрыть].

Иллюстрация 4.2. Процент рабочего времени за столом, 1965–2019 гг. Использование стационарного и мобильного телефона включено (Гонзалес и Марк, 2004). Исследования 1965–1984 гг. проводились до появления электронной почты[105]105
  Das Swain, Vedant, Koustuv Saha, Hemang Rajvanshy, Anusha Sirigiri, Julie M. Gregg, Suwen Lin, Gonzalo J. Martinez, et al. “A multisensor person-centered approach to understand the role of daily activities in job performance with organizational personas.” Proceedings of the ACM on Interactive, Mobile, Wearable and Ubiquitous Technologies 3, № 4 (2019): 1–27.
  González, Victor M., and Gloria Mark. “Constant, constant, multi-tasking craziness: managing multiple working spheres.” In Proceedings of the SIGCHI Conference on Human Factors in Computing Systems, New York: ACM Press, 113–120. 2004.
  Horne, J. H., and T. Lupton. “The work activities of ‘middle’ managers – an exploratory study.” The Journal of Management Studies 2 (1965): 14–33.
  Hudson, J. M., J. Christensen, W. A. Kellogg, and T. Erickson. “I’d be overwhelmed, but it’s just one more thing to do: availability and interruption in research management.” In Proceedings of CHI 2002, 97–104. New York: ACM Press, 2002.
  Mintzberg, H. “Structured observation as a method to study managerial work.” The Journal of Management Studies 7 (1970): 87–104.
  Sproull, L. S. “The nature of managerial attention.” Advances in Information Processing in Organizations 1 (1984): 9–27.


[Закрыть]

Конечно, мы не можем утверждать, что причиной всему – электронная почта. Есть кое-что еще: редкими стали личные встречи (это замечено исследователями до пандемии), когда все собираются в переговорной или в кабинете. В период с 1965 по 1984 год работники умственного труда проводили на встречах 34 % времени, а в 2004 году уже всего 14 %[106]106
  González, Victor M., and Gloria Mark. “Constant, constant, multi-tasking craziness: managing multiple working spheres.” Proceedings of the SIGCHI Conference on Human Factors in Computing Systems, New York: ACM Press, 113–120. 2004.


[Закрыть]. Почему это произошло? Судя по данным, телефонная связь, мессенджеры и видеоконференции заменили личные встречи. Чем дольше сидишь за компьютером, тем больше стимулов для переключения внимания. Но, поскольку рабочие встречи чаще (а во время пандемии всегда) проходят на экране компьютера, на переключение нужно меньше времени (а еще в ходе конференции можно вести переписку и смотреть сайты). Путь до переговорной комнаты хотя бы давал возможность подвигаться, отдохнуть и настроиться. А теперь и дыхание некогда перевести. Я вспоминаю, как в Германии мы гуляли после обеда, чтобы отдохнуть и набраться сил для дальнейшей работы.

Переключение внимания между рабочими задачами

Продолжительность внимания в последние годы сократилась до сорока семи секунд в одном окне. Но если при этом переключаться между рабочими задачами, то, может, это не так уж плохо? Когда я пишу статью, то постоянно переключаюсь между текстом, письмами, корпоративным мессенджером, поисковиком в интернете, встречами в Zoom, разговорами с коллегами и анализом. Но я всегда держу в уме общую картину, даже занимаясь отдельными мелочами. Если все они относятся к одному делу, не проще ли переключаться? Не проще.

Мы с Виктором Гонзалесом изучали переключение внимания между аспектами одной задачи[107]107
  Mark, Gloria, Victor M. González, and Justin Harris. “No task left behind? Examining the nature of fragmented work.” In Proceedings of the SIGCHI Conference on Human Factors in Computing Systems, New York: ACM Press, 321–330. 2005.


[Закрыть]. Для исследования мы набрали людей, в задачи которых входило чуть более двадцати аспектов. В моей деятельности их примерно такое же число. Мы установили, что средняя продолжительность работы над одним аспектом очень мала, всего десять минут и двадцать девять секунд. Получалось, что люди целый день переключают внимание каждые десять минут. Но если приглядеться, работа над одним аспектом состоит из нескольких операций (например, ответов на письма), продолжительность которых еще меньше.

Конечно, не все отвлекающие факторы равны. Скажем, подписать документ можно почти не глядя. Другое дело, если, предположим, коллега попросил помочь найти ошибки в расписании. Вот почему мы удалили из данных все незначительно отвлекающие факторы продолжительностью менее двух минут и не учитывали их. Но продолжительность работы с одним аспектом увеличилась всего до двенадцати минут восемнадцати секунд. Следовательно, значительные отвлекающие факторы, требующие двух минут и более, вмешиваются в работу каждые двенадцать минут!

Это тревожно. Нам нужно время, чтобы мобилизовать умственные ресурсы на конкретную задачу. Каждый раз, когда мы переключаем внимание (даже на незначительные факторы), происходит обращение к долговременной памяти, и оно требует ресурсов. Когда задача забыта, их надо еще больше, даже если это всего лишь ответ на письмо[108]108
  Van Merrienboer, Jeroen J. G., and John Sweller. “Cognitive load theory and complex learning: recent developments and future directions.” Educational Psychology Review 17, № 2 (2005): 147–177.


[Закрыть]. Возвращаясь к отложенной на некоторое время статье, я прилагаю усилия, чтобы вспомнить, о чем уже написала и о чем пойдет речь дальше. Ресурсы при возвращении к задаче расходуются в любом случае, потому что вы восстанавливаете из долговременной памяти состояние дел на момент, когда их оставили. Если учесть, как часто мы переключаем внимание и сколько это требует усилий, неудивительно, что умственные ресурсы так быстро расходуются.

Возвращение к прерванной работе

Что происходит, когда нас отвлекают от работы? Сколько времени нужно, чтобы полноценно вернуться к процессу? Обрадую вас: в 77,2 % случаев возврат к работе происходит в тот же день. Но есть и плохие новости: в среднем на это уходит двадцать пять минут и двадцать шесть секунд. А самое неприятное, что одним фактором вмешательство не ограничивается: прежде чем вернуться к первоначальной задаче, приходится разбираться с 2,26 других задач[109]109
  Mark, Gloria, Victor M. González, and Justin Harris. “No task left behind? Examining the nature of fragmented work.” In Proceedings of the SIGCHI Conference on Human Factors in Computing Systems, New York: ACM Press, 321–330. 2005.


[Закрыть]. Как видно на иллюстрации 4.3, после того как сотрудника отвлекли, он переключился на одно, потом на другое, потом на третье и только после этого смог вернуться к изначальной задаче.

Иллюстрация 4.3. Переключение между аспектами работы в сфере умственного труда в течение дня

Переключения могут быть вызваны внешним вмешательством (например, телефонным звонком) или внутренним (подробнее об этом – в следующей главе). Помните, что при каждом переключении нам приходится извлекать из долговременной памяти схему работы, а это умственная нагрузка. Кроме того, беспокойство, что задача оставлена незавершенной, усиливает стресс.

Многозадачность, стресс и продуктивность

Многие верят, что многозадачность способствует продуктивности, но данные исследований противоречат этому. На самом деле продуктивность снижается от многозадачности. Это доказал почти сто лет назад, в 1927 году, американский детский психолог Артур Джерсилд. Он изучал, как молодые люди адаптируются к сложным обстоятельствам.

В этом эксперименте он наблюдал, что происходит при мысленном переключении с одного аспекта задачи на другой. Он раздал детям (в возрасте от шестого до восьмого класса) и студентам университета список чисел и задал из каждого вычесть три. Затем они получили списки слов, к каждому из которых надо было написать антоним (допустим, к слову «холодный» написать «горячий»). В смешанных списках, где были и числа, и слова, Джерсилд обнаружил издержки переключения[110]110
  Jersild, Arthur T. “Mental set and shift.” Archives of Psychology, (1927).


[Закрыть]. Дети дольше студентов возились с заданием, но издержки у всех были одинаковые. Думая об одном задании во время выполнения второго, участники расходовали больше ресурсов. Дополнительные ресурсы уходили на то, чтобы удерживать в уме задачу, которой человек не занимается прямо сейчас[111]111
  Wegner, Daniel M., and Ralph Erber. “The hyperaccessibility of suppressed thoughts.” Journal of Personality and Social Psychology 63, № 6 (1992): 903.


[Закрыть].

В недавнем исследовании участникам дали по несколько заданий, между которыми те могли переключаться по своему усмотрению. Чем чаще переключение, тем хуже производительность[112]112
  Adler, Rachel F., and Raquel Benbunan-Fich. “Self-interruptions in discretionary multitasking.” Computers in Human Behavior 29, № 4 (2013): 1441–1449.


[Закрыть]. В лабораторных исследованиях неоднократно подтверждалось, что при многозадачности люди дольше выполняют задания и чаще ошибаются[113]113
  Bailey, Brian P., and Joseph A. Konstan. “On the need for attention-aware systems: measuring effects of interruption on task performance, error rate, and affective state.” Computers in Human Behavior 22, № 4 (2006): 685–708.


[Закрыть]. В полевых исследованиях все обстоит точно так же. Например, терапевты чаще выписывают не те лекарства[114]114
  Westbrook, Johanna I., Magdalena Z. Raban, Scott R. Walter, and Heather Douglas. “Task errors by emergency physicians are associated with interruptions, multitasking, fatigue and working memory capacity: a prospective, direct observation study.” BMJ Quality & Safety 27, № 8 (2018): 655–663.


[Закрыть], а пилоты ошибаются в управлении[115]115
  Loukopoulos, Loukia D., R. Key Dismukes, and Immanuel Barshi. “Cockpit interruptions and distractions: a line observation study.” In Proceedings of the 11th International Symposium on Aviation Psychology, 1–6. Columbus: Ohio State University Press, 2001.


[Закрыть]. Каждый может убедиться в этом, не выходя из дома. Представьте, что вы одновременно готовите, переписываетесь в мессенджере и улаживаете детскую ссору.

Одной из помех в многозадачности является остаточное внимание к предыдущей задаче[116]116
  Leroy, Sophie. “Why is it so hard to do my work? The challenge of attention residue when switching between work tasks.” Organizational Behavior and Human Decision Processes 109, № 2 (2009): 168–181.


[Закрыть]. Оно вмешивается в выполнение текущей, как послевкусие морского языка в букет вина. В реальных условиях чем чаще переключение, тем ниже продуктивность к концу дня[117]117
  Mark, Gloria, Shamsi Iqbal, Mary Czerwinski, and Paul Johns. “Focused, aroused, but so distractible: temporal perspectives on multitasking and communications.” In Proceedings of the 18th ACM Conference on Computer Supported Cooperative Work & Social Computing, New York: ACM Press, 903–916. 2015.


[Закрыть].

Страдает не только продуктивность. По данным лабораторных исследований, многозадачность повышает стресс за счет снижения секреции иммуноглобулина А, маркера стресса[118]118
  Wetherell, Mark A., and Martin C. Sidgreaves. “Secretory immunoglobulin-A reactivity following increases in workload intensity using the Defined Intensity Stressor Simulation (DISS).” Stress and Health: Journal of the International Society for the Investigation of Stress 21, № 2 (2005): 99–106.


[Закрыть], приводит к повышению воспринимаемой нагрузки по шкале NASA Task Load Index[119]119
  Mark, Gloria, Daniela Gudith, and Ulrich Klocke. “The cost of interrupted work: more speed and stress.” In Proceedings of the SIGCHI Conference on Human Factors in Computing Systems, New York: ACM Press, 107–110. 2008.


[Закрыть] и росту артериального давления[120]120
  Wetherell, Mark A., and Kirsty Carter. “The multitasking framework: the effects of increasing workload on acute psychobiological stress reactivity.” Stress and Health 30, № 2 (2014): 103–109.


[Закрыть].

Результаты исследований в реальных условиях подтверждают, что многозадачность повышает стресс[121]121
  Reinecke, Leonard, Stefan Aufenanger, Manfred E. Beutel, Michael Dreier, Oliver Quiring, Birgit Stark, Klaus Wölfling, and Kai W. Müller. “Digital stress over the life span: the effects of communication load and internet multitasking on perceived stress and psychological health impairments in a German probability sample.” Media Psychology 20, № 1 (2017): 90–115.


[Закрыть]. Чем чаще переключение между задачами, тем выше уровень стресса, как мы выяснили в исследовании с использованием пульсометров[122]122
  Mark, Gloria, Shamsi Iqbal, Mary Czerwinski, and Paul Johns. “Focused, aroused, but so distractible: temporal perspectives on multitasking and communications.” In Proceedings of the 18th ACM Conference on Computer Supported Cooperative Work & Social Computing, New York: ACM Press, 903–916. 2015.


[Закрыть], [123]123
  Mark, Gloria, Shamsi T. Iqbal, Mary Czerwinski, Paul Johns, and Akane Sano. “Neurotics can’t focus: an in situ study of online multitasking in the workplace.” In Proceedings of the 2016 CHI Conference on Human Factors in Computing Systems, New York: ACM Press, 1739–1744. 2016.


[Закрыть].

Маленькие дети, поколение Z и многозадачность

Предпосылки к многозадачности закладываются в раннем детстве. В возрасте от двух до четырех с половиной лет дети проводят перед экраном в среднем два с половиной часа в день, а с пяти до восьми – три часа и пять минут. Большую часть этого времени составляет просмотр телепередач и роликов на YouTube, а дети с пяти до восьми лет сорок минут играют в видеоигры[124]124
  Rideout, Victoria, and Michael B. Robb. “The Common Sense census: media use by kids age zero to eight.” San Francisco: Common Sense Media, 2020, https://www.commonsensemedia.org/sites/default/files/uploads/research/2020_zero_to_eight_census_final_web.pdf.


[Закрыть]. Пока неизвестна продолжительность внимания детей, скажем, в YouTube, но, по данным лабораторных исследований, они сильнее подвержены отвлекающим факторам, чем дети постарше, и дольше сосредоточиваются на изначальном предмете[125]125
  Plude, Dana J., Jim T. Enns, and Darlene Brodeur. “The development of selective attention: a life-span overview.” Acta Psychologica 86, № 2–3 (1994): 227–272.


[Закрыть]. Дети уже считают нормой длительное экранное время.

Для маленьких детей может быть вредно взаимодействовать с цифровым медиа в таком объеме, потому что у них пока не развиты самоконтроль и исполнительная функция. Они достигают взрослого уровня развития в десятилетнем возрасте[126]126
  Welsh, Marilyn C., Bruce F. Pennington, and Dena B. Groisser. “A normative-developmental study of executive function: a window on prefrontal function in children.” Developmental Neuropsychology 7, № 2 (1991): 131–149.


[Закрыть]. Для просмотра YouTube самоконтроль не важен, но он понадобится в школе, где цифровой формат обучения постепенно начинает доминировать. В 2020 году почти все учились онлайн. Самоконтроль нужен для самостоятельного поиска информации, решения задач, чтения и письма.

Взрослые с трудом сопротивляются отвлекающим факторам, а дети попадают в цифровой мир до того, как научатся сопротивлению. При этом они больше времени проводят с компьютерами и телефонами, не способствующими развитию устойчивости внимания.

Соцсети тоже подталкивают к многозадачности. Уже достаточно написано об их пагубном влиянии на подростков (кибербуллинге и прочем)[127]127
  Statement of Frances Haugen, Oct. 4, 2021. “United States Senate Committee on Commerce, Science and Transportation.” https://www.commerce.senate.gov/services/files/FC8A558E-824E-4914-BEDB-3A7B1190BD49.


[Закрыть], но они также играют важную роль в общении и формировании идентичности. Подростки приспосабливают соцсети под свои нужды. Поколение Z не вылезает из интернета: на момент написания книги 85 % подростков от тринадцати до семнадцати лет используют YouTube, 72 % – различные соцсети[128]128
  Anderson, Monica, and Jingjing Jiang. “Teens, social media & technology 2018.” Pew Research Center 31, № 2018 (2018): 1673–1689.


[Закрыть]. С возрастом соотношение не уменьшается, и соцсетями пользуются 84 % молодых людей от восемнадцати до двадцати девяти лет. В период пандемии использование «Тиктока» в этой возрастной группе выросло на 180 %[129]129
  Ceci, L. “TikTok – Statistics & Facts. 2022.” Statista, https://www.statista.com/topics/6077/tiktok/#topicHeader__wrapper.


[Закрыть], а всего его смотрит 55 %[130]130
  Auxier, Brooke, and Monica Anderson. “Social media use in 2021.” Pew Research Center. 2021, https://www.pewresearch.org/internet/2021/04/07/social-media-use-in-2021/.


[Закрыть]. Чем больше соцсетей, тем шире поле для многозадачности. В одном исследовании мы следили за компьютерами и телефонами студентов колледжа и подсчитали, что они заходят в соцсети в среднем 118 раз в день[131]131
  Wang, Yiran, Melissa Niiya, Gloria Mark, Stephanie M. Reich, and Mark Warschauer. “Coming of age (digitally): an ecological view of social media use among college students.” In Proceedings of the 18th ACM Conference on Computer Supported Cooperative Work & Social Computing, New York: ACM Press, 571–582. 2015.


[Закрыть]. Самые частые пользователи соцсетей (четверть нашей выборки) заходили в соцсети 237 раз в день – в шесть раз чаще, чем самые пассивные пользователи нашей выборки (39 раз в день). Как и следовало предполагать, продолжительность внимания у студентов оказалась небольшой: в среднем сорок восемь секунд на компьютере и телефоне. Десять самых активных пользователей выборки переключали внимание каждые двадцать девять секунд, а десять самых пассивных – каждые семьдесят пять секунд (тоже довольно часто). Чем чаще студенты переключали внимание, тем выше был измеренный уровень стресса[132]132
  Mark, Gloria, Yiran Wang, and Melissa Niiya. “Stress and multitasking in everyday college life: an empirical study of online activity.” In Proceedings of the SIGCHI Conference on Human Factors in Computing Systems, New York: ACM Press, 41–50. 2014.


[Закрыть].

Молодежь часто пользуется двумя или более задачами онлайн, например делает домашнее задание и переписывается. В лабораторном исследовании было установлено, что активные медийные многозадачники с большим трудом отсеивают нерелевантную для текущей задачи информацию[133]133
  Ophir, Eyal, Clifford Nass, and Anthony D. Wagner. “Cognitive control in media multitaskers.” Proceedings of the National Academy of Sciences 106, № 37 (2009): 15583–15587.


[Закрыть]. Они так привыкли часто переключаться, что легко отвлекаются даже без устройств. Исследователь коммуникаций Сюзанна Баумгартнер с коллегами из Амстердамского университета решила выяснить, что будет, если медийная многозадачность продлится несколько месяцев. Анкету с вопросами вроде «Как часто вы читаете соцсети во время просмотра телевизора?» заполнили 2390 голландских подростков. Еще они заполнили опросник с симптомами СДВГ диагностического и статистического руководства по психическим болезням. Оказалось, что подростки, у которых больше проблем с вниманием, чаще выполняют несколько задач одновременно. Но когда через несколько месяцев опрос повторили, то нашли негативные последствия медийной многозадачности только у младших подростков[134]134
  Baumgartner, Susanne E., Winneke A. van der Schuur, Jeroen S. Lemmens, and Fam te Poel. “The relationship between media multitasking and attention problems in adolescents: results of two longitudinal studies.” Human Communication Research 44, № 1 (2018): 3–30.


[Закрыть].

Могут ли молодые люди научиться сосредоточенности? У этой аудитории очень популярны игры, такие как Monster Hunter: Rise, где нужно одновременно следить за разными действиями. Шон Грин и Дафни Бевелье из Университета Рочестера заинтересовались, не могут ли игры развивать внимание[135]135
  Green, C. Shawn, and Daphne Bavelier. “Effect of action video games on the spatial distribution of visuospatial attention.” Journal of Experimental Psychology: Human Perception and Performance 32, № 6 (2006): 1465.


[Закрыть]. Они набрали для исследования участников в возрасте около двадцати одного года – геймеров и не интересующихся играми. Участники должны были находить целевые фигуры (круг, ромб) внутри круга на экране и не обращать внимания на другие фигуры за пределами круга. Геймеры показали лучший результат, они быстрее реагировали на все фигуры. Авторы предположили, что у геймеров больше ресурс внимания. Получается, в играх люди учатся управлять кинетическим вниманием. Должны ли дети и подростки играть в игры с этой целью? Я предлагаю немного подумать, прежде чем покупать их. Недавнее исследование поставило под сомнение то, что игры учат управлять вниманием. Больше похоже на то, что, наоборот, люди с этой способностью склонны играть[136]136
  Boot, Walter R., Arthur F. Kramer, Daniel J. Simons, Monica Fabiani, and Gabriele Gratton. “The effects of video game playing on attention, memory, and executive control.” Acta Psychologica 129, № 3 (2008): 387–398.


[Закрыть]. Вероятно, они – суперзадачники. В любом случае количество часов в день за игрой рекомендуется ограничивать, чтобы осталось время на обучение и живое общение. Ваш ребенок (или вы) научится быстрее реагировать на сообщения, но у него останется мало времени на более важные вещи в жизни.

Нам еще многое предстоит узнать о внимании. Связанные с ним процессы и самоконтроль у детей и подростков находятся в стадии развития. Но маленькие дети проводят перед экранами много времени, иногда с подачи родителей, которые надеются таким образом развить моторику и навыки чтения. А молодежь под нажимом социума вынуждена использовать соцсети.