Текст книги "Торговец воздухом"

***

14 лет назад.

– Джеймс?

Никакого ответа. Только звук шариковой ручки, быстро-быстро водимой по тонкому листку на столе.

– Джеймс?

Из своего кабинета в коридор стал выглядывать мужчина, чья макушка была лысой, а вокруг нее росли еще не поседевшие волосы. Мужчина сделал еще одну попытку, проявляя терпение и не переходя на повышенный тон:

– Джеймс?

Молчание.

Мужчина обвел взглядом слева направо и справа налево свой стол, словно он что-то пытался найти.

«Может, карандаш в коридор кинуть?»

– Джеймс? – все так же спокойно повторил мужчина.

Пол в коридоре заскрипел создавшимся под весом трением ножек стула. Глухие звуки под полом сопровождались быстрыми шагами, приближавшимися к кабинету.

В дверях показался молодой человек, все в той же белой футболке, что он не снимал уже неделю, в потрепанных черных джинсах и белых кедах в оранжевую полоску.

– Джеймс, скоро придет клиент, мистер Рассел. Я перенес встречу с ним на более раннее время. Убедись, что все готово к его визиту.

– Да, сэр.

Джеймс скрылся в коридоре и приступил к выполнению поручения. Он достал из напольного шкафчика, что стоял рядом с его рабочим столом, высохшую тряпку, намочил ее в туалете и принялся за влажную уборку. Он протер всю мебель, очистив ее от пыли, которой успело много накопиться, пока желанные ноги клиентов не перешагивали порог этого коридора. Сегодня у уже не молодого мистера Карла Мо, психолога американско-китайского происхождения с огромным стажем работы, и его помощника, двадцатипятилетнего Джеймса Бишопа, намечался важный день – впервые за более чем полмесяца их и без того маленькую компанию, состоящую из двух человек, навестит клиент.

Оставив чистыми свою маленькую бронзовую статуэтку филина, стоявшую на стопке закрытых книг, и два шкафчика, один из которых занимал цветок (Джеймс так и не удосужился узнать, что же это за растение), он освободил все полки двух книжных стеллажей. Проделав и здесь влажную уборку, он выставил обратно все книги в том же порядке, в котором они и были до этого (Джеймс очень много читал и помнил, какая книга шла за предыдущей). С тех пор, как Джеймс впервые оказался у Карла Мо в качестве его помощника, скудная библиотека опытного психолога, состоявшая на тот момент из нескольких книг по психологии и конфликтологии, заметно расширилась – Джеймс начал приносить свои. Рядом с научной литературой встали книги авторов художественного жанра – от Виктора Гюго до Теодора Драйзера. Мистер Мо не был против чтения книг на работе, и, однажды, когда Джеймс пришел в офис ранним утром, он увидел точно такой же второй стеллаж, новый и пустой.

Покончив с уборкой, Джеймс заглянул в кабинет к Карлу и сказал:

– Все готово, мистер Мо.

– Хорошо, Джеймс.

– А этот мистер Рассел… – начал было Джеймс, – не тот ли самый клиент, которого сложно вывести на диалог?

– С чего ты взял?

– Я уже слышал эту фамилию, мистер Мо. Кажется, раньше у мистера Моркинса был клиент с фамилией Рассел, и он ничего не смог сделать, потому что тот не желал разговаривать.

– Джеймс, объясни мне одну вещь – как так получается, что человек по своей воле приходит к психологу, но при этом он не хочет общаться? Для чего тогда ему вообще приходить?

– Может быть, чтобы его просто пожалели?

– Возможно. Но как бы там ни было, человека всегда можно вывести на диалог. Я хочу, чтобы сегодня ты присутствовал здесь, пока я буду общаться с мистером Расселом.

– А его не смутит мое присутствие?

– Не думаю.

Джеймс так и не получил прямого ответа от мистера Мо насчет мистера Моркинса и его клиента с фамилией Рассел.

Примерно через час явился мистер Рассел. Джеймс открыл ему дверь и сразу пригласил пройти к мистеру Мо в кабинет. Тот последовал за Джеймсом, а когда Джеймс пропустил его вперед при входе к психологу, сам зашел в кабинет и закрыл дверь. К удивлению Джеймса, мистер Рассел не смутился, что в кабинете остался еще и он.

– Здравствуйте, мистер Рассел, – поприветствовал мистер Мо клиента, поднимаясь с кресла и протягивая руку.

– Добрый вечер, – сказал в ответ клиент.

Оба сели. Джеймс расположился напротив на кожаном диване, что стоял у стены. Так он мог видеть сразу и мистера Мо, и его клиента.

– Мистер Рассел, вы не будете против, если сегодня с нами здесь будет присутствовать мой помощник, Джеймс? Он будет следить за нашим разговором.

– А он… – указал мистер Рассел пальцем на Джеймса.

– Не переживайте. Все, что обговаривается в этом кабинете, остается только здесь. На помощников психологов тоже распространяется соглашение о неразглашении информации, – сказал мистер Мо, словно он читал мысли своего клиента.

– Да. Я не против.

– Славно. Итак, мистер Рассел, как вы поживаете?

– Спасибо. Хорошо. А вы?

– Весьма, – улыбнулся мистер Мо, метнув головой.

– Я заметил, у вас появился второй стеллаж для книг.

– Да. Джеймс много читает.

– А вы?

– Я? Мне, к сожалению, некогда заниматься чтением.

– Почему?

– Клиенты, – мистер Мо развел руками и вновь улыбнулся.

– Ах, да, – согласился мистер Рассел.

На упоминание клиентов мистером Мо Джеймс отреагировал тем, что сделал недоуменное лицо.

– Как ваша семья? – спросил психолог.

– Прекрасно. Вчера у моей дочери был день рождения.

– Поздравляю. Сколько ей исполнилось?

– Двенадцать лет.

Мистер Мо взял паузу. Он улыбнулся и опустил глаза вниз. Молчание продолжалось несколько секунд, но Джеймс успел ощутить всю неловкость этого момента.

– А-а-а, как ваша дочь? – прервал короткое молчание клиент.

– Что? – спросил мистер Мо. Он сделал такой выражение лица, будто его прервали от глубоких размышлений. Взгляд мистера Мо был поникшим.

– Ваша дочь, – повторил мистер Рассел.

– У меня нет дочери.

– О-о-о, я, по всей видимости, что-то напутал?

«Что за комедию розыгрывает мистер Мо?», – подумал Джеймс, сморщив лоб.

– Да, – ответил психолог и слегка засмеялся.

– У вас, кажется, сын? – неуверенно спросил мистер Рассел.

– Да.

– А-а-а, вы, наверное, говорили мне, но я забыл – как его зовут?

– Питер.

– Да-да! Точно, Питер.

– Вчера он сломал руку, – сказал мистер Мо и вновь опустил глаза.

– Да что вы?! Серьезно?! Сильный перелом?! – обеспокоенно спросил мистер Рассел.

«Вот это да!» – решил Джеймс, увидев, как у мистера Мо проявлялся актерский талант. Мистер Рассел же был раздосадован случившимся с Питером.

– Не стоит об этом, мистер Рассел. Но я благодарен, что вы относитесь с таким вниманием к этому.

– Нет-нет, мистер Мо…

– Карл, – озвучил мистер Мо свое имя, дав понять клиенту, что тот может называть его по имени.

– Карл… – заново начал мистер Рассел. – Кстати, а меня вы можете звать просто Джек. Так скажите, Карл, сильный ли перелом? Закрытый?

– Открытый.

– Какой ужас! Но инфекции нет?

– Нет, Джек. Уже все в порядке. Врач сказал, что никаких серьезных последствий не будет, но костям придется долго срастаться.

– А как это случилось?

– Падение с велосипеда. Я так и не научил его правильно группироваться.

– Это очень важно, Карл. Сейчас моя дочь стала уже совсем взрослой…

– Да. Дети растут очень быстро, – сказал психолог.

– Да… – согласился, в свою очередь, Джек. – Так вот, когда она была поменьше, я всегда, каждый раз напоминал ей об осторожности. Она так любила носиться на велосипеде, что грохот стоял по всему дому. А знаете, что она на нем вытворяла?

– Что?

– На втором этаже, посреди коридора, она на полу выставляла, когда в один ряд, а когда и в два, свои игрушки. Даже куклы. Потом она садилась на велосипед и начинала стартовать. К середине она умудрялась набирать такую скорость, что игрушки из-под ее колес выстреливали аж до самой лестницы! – воскликнул мистер Рассел и расхохотался. Мистер Мо тоже начал смеяться, скорее от того, как смеялся клиент, а не от самой истории. Мимо Джеймса смех тоже не прошел. Он увидел, как мистер Рассел вытирал слезы. – Она… она представляла, что игрушки – это кочки. Ну, или еще какая преграда.

Вновь громкий смех. Кабинет мистера Мо представлял собой не кабинет психолога, где один человек пытается разобраться в проблемах другого, а какую-то VIP-комнату в кинотеатре, где показывали комедию.

– О-о-й, – вздохнул Джек, немного успокоившись. – Да-а-а, как вспомнишь…

– Главное, что таких поводов для воспоминаний будет еще много, – сказал мистер Мо.

– Правильно, – согласился мистер Рассел и добавил: – Так и должно быть.

– Так что с вашим здоровьем, Джек?

– Да-а-а, – Джек махнул рукой в сторону психолога, – на самом деле, все хорошо. Я бы даже сказал – все отлично. Я здоров, моя жена здорова, дети здоровы – это самое главное. Остальное – второстепенно.

– Согласен с вами, Джек.

Спустя десять минут Джек Рассел покинул кабинет мистера Мо в очень хорошем настроении. Из этих десяти минут пять ушло на прощания и напоминания о том, что связь между ними всегда поддерживается. Так что, если что-то случится, мистер Джек Рассел всегда может связаться с мистером Мо.

Джеймс собирался уходить домой. Перед уходом мистер Мо позвал его в кабинет. Он сказал ему:

– Запомни, Джеймс – человека всегда можно заинтересовать, чем угодно. Надо лишь поддерживать с ним разговор, а лучший способ это сделать – заставлять его задавать вопросы.

– Да. Уж кто задавал тут вопросы, так это Джек Рассел. Я даже поверил, что вы с ним поменялись местами. Но скажите, мистер Мо, разве это не цинично?

– Что именно?

– Вы выдумали перелом руки у вашего сына. Вы наврали клиенту. На мой взгляд – это цинично.

– Я не врал ему, – сказал мистер Мо. – Мой сын действительно вчера сломал руку.

Спустя еще один час Джеймс вернулся домой, в небольшую двухкомнатную квартиру, которую он снимал вместе со своим лучшим другом, Риком Кроуфордом. Квартира находилась в небольшом пятиэтажном доме, и таких домов было много. Здешнее жилье облюбовали студенты – учащиеся в колледже, и многие хозяева квартир сдавали их. Сам Джеймс с Риком проживали вместе, пока учились в том же четырехлетнем колледже, что и многие из молодых людей, приютившихся в этих домах. Когда Джеймс зашел в квартиру, он услышал звуки плещущейся воды в ванной. Дверь была приоткрыта, и Джеймс заглянул внутрь. Он увидел, что Рик своими руками полоскал белье в воде.

– Привет, Рик.

– Привет, – недовольно ответил тот, не прерывая процесса стирки.

– Что-то случилось?

Джеймс заметил, что вода в ванне была немного багрового цвета, а на белье (это была белая простыня) виднелись красные пятна.

– Это еще что? – Джеймс занервничал. – Это что, кровь? Твоя?

Рик не отвечал. Он продолжал активно полоскать простынь, натирая ее и, тем самым, надеясь полностью избавиться от пятен. Целиком они не сходили, только лишь немного бледнели, а тот красный слой, что удалось с них смыть, теперь плавал в воде.

– Да что случилось, твою мать? – Джеймс начал злиться.

– Помнишь Руби Спарк? – начал Рик, весь кряхтя. Он поднимал прибавившую в весе от впитанной воды простынь и резко опускал обратно.

– Та местная шлюха?

– Да, шлюха…

– Не понял… – сказал Джеймс. – Это что, сарказм?

Рик оставил полоскание простыни, бросив ее в воду. За долгое время он впервые выпрямился, держась за свои бока. Он взглянул на Джеймса, а по его лбу скатывались капли пота. Нервно дернув головой в его сторону, он резко заявил:

– Девственницей оказалась твоя шлюха.

Джеймс не мог поверить своим ушам.

– Руби – девственница?!

– Ну, теперь уже нет, – Рик вновь принялся за простынь. Опять кряхтя, он добавил: – Нет, я-то подумал, это у меня что случилось… Ну тогда, наверное, боль бы там была, так ведь? А тут она заорала, я вытаскиваю, смотрю – а у меня член в крови. Представь, каково мне было… Я чуть не обосрался.

– Погоди… – начал Джеймс, – я знаю, что она еще та подстилка, и тогда ее трахали сразу трое, эти, как их?

– Да? А ты видел, куда ее имели те трое? Да и имели ли вообще?

Джеймс ничего не ответил.

– Я тебе вот что скажу, Джеймс – хватит быть наивными придурками. Иногда человек оказывается вовсе не тем, за кого себя выдает.

Глава 3

Спустя 2 часа после посещения кабинета Джеймса Бишопа Фрэнком Даремом.

– Это что, шутка?

– Нет. Ты же знаешь, я не умею шутить.

– Скажи мне только одно, Фрэнк – как сильно тебя сегодня стукнули по голове, что в ней родилась такая блестящая мысль о посещении мозгоправа? – Сьюзан растянула слово «блестящая», обозначая бредовость всей ситуации.

– Не истери, Сьюзан, – высказал просьбу Фрэнк. Он перестал развязывать галстук и вытянул вперед руки ладонями вверх, согнув их в локтях. Так он был похож на паломника, преподносящего дары богам.

– Фрэнк, ты возвращаешься домой, говоришь, что нанес визит к этому Бишопу и… Ах, да! – Сьюзан щелкнула пальцами. – Спасибо тебе большое, Фрэнк. Спасибо. Хвала Господу, что он устроил себе кабинет в самом крупном бизнес-центре, а не где-нибудь в сарае на ферме у дяди Тома – тебя там все видели. Теперь я буду ждать, когда на меня начнут показывать пальцами на улице, потому что мой муж ходил к этому Бишопу, что устраивает оргии!

Сьюзан перевела дух.

– Ты, кажется, не закончила?

– Нет! Так вот, Фрэнк, ты сказал, что был у него, и теперь нам нужно ехать не пойми куда, чтобы поучаствовать в этих…

– Чтобы пройти курс.

– Курс. Хорошо. Назовем это безумие так – курс. Фрэнк, может, ты меня держишь за ненормальную? Нормальный человек никогда не согласится на такое.

– В том числе и на то, чтобы решить проблемы?

– Фрэнк, да, я согласна – у нас есть проблемы, но решать их надо как-то по-другому, понимаешь?

– Прости меня.

Сьюзан не смогла сразу подобрать слов в ответ на извинения Фрэнка – для нее они прозвучали неожиданно. Вид Фрэнка был жалким.

– Ладно, перестань, Фрэнк. Ничего страшного. Я люблю тебя, – сказала Сьюзан и направилась к своему мужу. Ей захотелось обнять его.

– Нет, прости меня, что твой муж оказался таким… неравнодушным.

– Что? – Сьюзан остановилась.

– Прости. Я беспокоюсь о нашем браке, беспокоюсь о нашей семье.

– Ты говоришь, что мне наплевать на все это?!

– Я говорю, что я неравнодушен.

– А я?

– А что ты? Я решил сделать первый шаг – сходить к специалисту и посоветоваться. И кстати, я ничего не решал за нас двоих. Я рассказал тебе, чтобы решить вместе – стоит ли нам это делать или нет.

– Спасибо тебе, что ты ценишь мое мнение, Фрэнк. Мой ответ – НЕТ!

***

– Посмотрите вокруг, – человек сделал паузу, – приглядитесь к тому, что нас с вами окружает, – вновь пауза. – Наши города превратились в одни сплошные рекламные щиты, – пауза. – А что нам рекламируют?

Джеймс Бишоп сидел у экрана телевизора. За окном давно наступила ночь, и единственное, что создавало небольшое освещение в темной комнате, так это мерцающий экран небольшого телевизора, стоящего на высокой тумбе с четырьмя выдвижными ящиками. Показывали выступление какого-то сатирика. Его голос был монотонным, но интригующим.

– Как вы думаете, что это? – выступающий взял со столика, что стоял рядом с ним на сцене, баллончик, похожий на тот, какими пользовались уличные художники, наносящие граффити на стенах заброшенных зданий. В зале все молчали. – Ну, как думаете, что это?

– Освежитель воздуха, – кто-то выкрикнул из зала, вызвав хохот среди остальных.

– Один мой друг тоже так подумал, когда впервые увидел, – сказал сатирик. – Нет, это не освежитель воздуха. Я привез это из Японии. Человек, владелец магазина, в котором продаются такие штуки, заработал на этом целое состояние. Видели бы вы, как эти баллончики расхватывают с полок. Хотите узнать, что это? – сатирик услышал несколько «да». – Если верить надписи, то тут содержится воздух, кислород с подножья горы Фудзияма. Забавно, правда?

Сатирик выставил вперед руку с баллончиком, показывая его зрителям в зале. Кто-то из операторов направил камеру прямо на него, и каждый, кто в этот поздний час был у экрана, мог рассмотреть, что было изображено на этом баллончике: заснеженная гора – Фудзияма. Джеймс сразу ее узнал.

«Гм, и правда – освежитель воздуха».

– Вот сюда вставляется специальная маска для вдыхания, она идет в комплекте. Я ее прихватил с собой. Смотрите, – сатирик вставил маску в баллончик и прижал ее ко рту. Сверху он медленно начал надавливать на баллончик, создавая внутри его давление для выхода воздуха. Сатирик сделал два вдоха. – Ну вот. Сейчас я побывал у горы Фудзияма. Подышал. И что?

В зале раздался легкий смех.

– Если честно – я не почувствовал никакой разницы. Может, вы подумали, что я начну рассказывать, какой я ощутил приятный запах цветущей сакуры вместе с прохладой? Вынужден вас расстроить – ничем подобным тут не пахнет. Простой кислород. Я сейчас выйду на улицу и почувствую то же самое. Вы не представляете, каких только там не было запахов в этих сраных баллончиках. А как вы думаете, какой запах самый дорогой?

– Запах из борделя, – выкрикнул рябой мужчина с пивным животом, надеясь, что его сочтут остроумным в зале. Опять раздался смех.

– Нет, – сказал сатирик, – но и такие там были. А еще я видел запах с улицы красных фонарей, что в Амстердаме.

– Запах чьей-нибудь подмышки, – появилось другое предположение.

– О, я думаю, это хорошая идея. В следующий раз, когда буду в Японии, я заскочу к этому бизнесмену и предложу ему запах своей.

Зал впал в истерику. Джеймс смотрел, как показывали людей с раскрытыми ртами. Из их глоток вырывался нездоровый смех. У некоторых выступали слезы.

– Нет, правда, зайду такой к нему, подниму руку, пальцем буду тыкать в подмышку и голосом самурая, вызывающего на бой другого, прокричу: «Ты! Какова цена?!»

Новая волна взорвавшихся воплей. Еще сильнее.

– А он, как суетливый желток, подбежит ко мне, принюхается и скажет: «М-м-м-м-м-м-м-м-м-м, сто пятьдесят!»

Рябого мужчину не стало видно. В эйфории он скатился с кресла, оказавшись в ногах дамочки, сидевшей с ним по соседству.

– А потом я повернусь к нему спиной, спущу штаны, нагнусь и, как отважный ниндзя: «А отсюда?!»

Публика провалилась в нечто, напоминавшее агонию. Джеймс заметил, что картинка на телеэкране стала потряхиваться – на оператора тоже нашел смех.

Состояние полной расслабленности еще долго не уходило. Никто ничего не говорил. Сатирик смеялся вместе со всеми, но его смех можно было назвать смехом нормального человека, в то время как зрители в зале потеряли рассудок, и вместо смеха извергался рев.

– Так вот, – продолжил сатирик, увидев, что зал немного успокоился, – самым дорогим воздухом оказался так называемый запах трущоб Йоханнесбурга. Ну, это уже для неизлечимых извращенцев, что нюхают обоссанное нижнее белье.

Вновь усиливающийся смех, но не настолько сильный, как прежде.

– Все это, конечно, очень смешно, – заметил сатирик, – если бы не было настолько грустно, – на удивление Джеймса сатирик убрал свою вечную ухмылку с лица и сделал серьезный вид.

– Сама эта идея японского желтка… то есть, японского бизнесмена, выглядит просто – продажа воздуха, и одновременно – гениально. И вот это мое представление о гениальности в данном случае пугает меня больше всего. Я подумал: «А что мне помешало съездить к этой горе Фудзияма? Я ведь был в Японии! Почему я купил этот баллончик, вместо того, чтобы пойти и реально постоять возле этой горы, подышать этим воздухом?» Меня это сильно ошарашило. Этот торговец воздухом набил свои карманы деньгами благодаря своей идее, и, так как эта идея сработала, мы готовы повесить на нее ярлык «гениально». Другими словами – она гениальна, потому что она направлена на мракобесие людей. Что такое мракобесие? Это отвержение прогресса. Какого прогресса? Неужели научного? Нет, не научного, а умственного! Уже завтра мне задницу будет подтирать робот, который будет еще и готовить мне на кухне. А потом, упаси Боже, у меня возникнуть чувства к… роботу. Его запрограммированная забота о людях околдует меня – существо с эмоциями и чувствами. А потом что? Мысли о роботе, пока засыпаю? Секс с железом, напичканным проводами? Реальный секс? Невежество и мракобесие – вот что погубит нас! Невежество в незнании самих себя, мракобесие в отвержении понимания того, что нам нужно измениться, что нам нужно навести порядок в наших головах, что нам нужно сменить регресс на прогресс в наших мозгах. Я ненавижу того человека, который сказал, что новая хорошая идея состоит из двух хорошо забытых старых. Это утверждение исключило возможность человеческого мозга думать о чем-то действительно новом, о чем-то таком, что ново не только внешне, но и внутренне, в самой ее сути! Оказывается, нам не нужно ничего действительно нового – я хочу дышать воздухом. Где мне его взять? Сколько он стоит? Приятель, все здесь. Ты уже им дышишь. За него не надо платить. Не обманывай себя! Не дай другим обогатиться за счет твоего незнания. Знай! Знай, что запах Йоханнесбургских трущоб не только в этом баллончике, но он и тут, прямо тут, где ты стоишь, и в твоей голове. Исправь это! Уничтожь старый Йоханнесбург с его жилыми массивами, построенными друг на друге домами, где в одном из них несчастная мать работает на трех работах, чтобы прокормить своих детей, а в доме, что сверху, приезжий турист из, так называемой, цивилизованной страны ласкает десятилетнего мальчика, пока его мамаша отчитывает деньги, что тот заплатил за такую возможность. Потом этот турист вернется, кто знает, может к нам, после райского отпуска снова сядет в кресло банковского клерка, каких тысячи, и вы придете к нему, чтобы выпросить одобрение на получение кредита для ремонта своего дома. А вместе с трущобами Йоханнесбурга уничтожь и трущобы Дели, Мехико, Рио-де-Жанейро, да вообще всех городов. И американских тоже. Только сначала позаботься о тех людях, которые вынуждены там жить. Дай им временный дом. Разрушь эти рухляди. Отстрой новые, красивые дома, где один не похож на другой. Где каждый дом – произведение искусства! И всели туда этих людей. Вот что действительно новое! Вот вам стремление к прогрессу не в техническом плане, а в общечеловеческом. Понимаете? Ч-Е-Л-О-В-Е-Ч-Е-С-К-О-М.

Завороженные зрители в зале слушали, что рассказывал им сатирик, плавно перешедший от низких, пошлых шуток к философским размышлениям о жизни, которую он видел вокруг себя. Два качества – низость и благородство, такие не похожие друг на друга, присутствовали в сатирике, «жили» по соседству в нем.

Джеймс резко открыл глаза и выпрямился в кресле. Выступление сатирика по телевизору сменилось выпуском ночных новостей. Он сам не заметил, как стал дремать, но ничего из сказанного шоуменом не прошло мимо его ушей. В полудреме он услышал мнение, каких и так было не мало, о мироустройстве человека и о его ценностях. Каждый для себя мог интерпретировать эту информацию, как ему хотелось. «Торговля» и «воздух» – эти слова крутились у дремавшего Джеймса в голове.

«Торговец воздухом» – последнее, что успело всплыть в его разуме, прежде, чем он снова погрузился в сон, в этот раз глубокий. Шел третий час ночи.

За стеной, что отделяла комнату спящего Джеймса от комнаты Рика, раздавались стоны. Рик привел очередную спутницу. Джеймс уже привык не обращать внимания на своего друга и его дела с девушками, которых он водил к ним в квартиру. Вот и сейчас Джеймса ничего не беспокоило. Он спал как младенец. Раздавались звуки, но он их не слышал.

Через десять лет Джеймс, что называется, пустится в свободное плавание – откроет свой офис и начнет принимать клиентов. Через одиннадцать лет, имея за своей спиной опыт в один год самостоятельной практики, он окончательно убедится, что мистер Мо был прав – человеческое самовнушение – штука прочная и опасная, а большинство проблем у людей такие же надуманные, как и мифические животные, что обитают в озерах.