Текст книги "Торговец воздухом"

***

В тот же день спустя несколько часов.

В переговорной комнате, на входной двери которой висела табличка с надписью «Твен», в честь знаменитого американского писателя Марка Твена, за круглым столом сидел Бен Хамфри. Он приподнял правую ногу, чтобы подправить штанину, ткань которой приклеилась изнутри к коже. Со второй ногой он проделал то же самое.

Уже как на протяжении получаса Бен ждал прихода Сэма Сайке, сотрудника рекламной фирмы, который заверил его по телефону, что он вынашивает гениальный план проведения рекламной акции. Речь шла о раскрутке новой компании по доставке товаров на дом, наименование которой звучало как «Страус».

Бен Хамфри являлся одним из учредителей. Все было готово к полноценной работе новой компании на рынке, но для этого требовалось лишь одно – стабильный поток клиентов, который мог быть обеспечен проведением эффективной рекламы.

Пусть и немного нервный, но восторженный голос рекламного агента Сэма Сайке по телефону подействовал на Бена весьма обнадеживающе и сейчас он находился в прекрасном расположении духа, хотя в силу своего излишнего веса более всех страдал от установившейся с сегодняшнего дня на улице жары.

Бен смотрел в окно. Вид на прекрасный зеленый и цветущий центральный городской парк радовал глаз. Толстое оконное стекло, от пола до самого потолка, ограничивало пекло снаружи от прохлады, созданной внутри кондиционером. Покусывая кончик большого пальца, Бен резко отдернул ото рта руку, когда дверь открылась, и в переговорную буквально влетел Сэм. Даже офисная прохлада не спасала его от пота, выступавшего на лбу и висках.

Бен Хамфри начал подниматься со стула, но, не успев полностью выпрямиться, Сэм протараторил:

– Да, да, и вам доброе утро, Бен. Как вам наш зной? – рекламный агент тут же приступил раскладывать бумаги на столе

– А-а, – промямлил Бен, – да… как-то не очень.

– Ужас, да? А ведь еще сегодняшней ночью шел страшный ливень… Ну ладно. Как я уже вам сказал, у меня в голове просто блестящая… – Сэм остановился, что-то обдумывая, – хотя нет, что я все о себе да о себе. Вы присаживайтесь, Бен. В ногах правды нет.

Бен улыбнулся и плюхнулся обратно на стул.

– Так вот, – продолжил Сэм, – дорогой мой Бен, вы и ваш партнер являетесь счастливыми обладателями просто умопомрачительного рекламного видеоролика, который, – Сэм развел руки в стороны, сжал их в кулаки и стукнул их друг о друга так, что Бен услышал, как у рекламщика хрустнули косточки, – который так ударит в головы наших с вами потенциальных потребителей, что они из потенции… вернее, из потенциальных перейдут в группу реальных.

– Серьезно? Я хотел еще раз обсудить с вами сюжет. Мы подумали и решили…

– Да, да, – перебил Бена Сэм, – тот сюжет, что вы предложили – полная чушь!

Бен скривил недоумевающее лицо, откашлялся и спросил:

– Чушь?..

– Бен, что примечательного в этом сюжете? Вы думаете обыденно, скучно и не оригинально.

– Но я с партнером…

– Нет, нет, нет, нет, – Сэм закрыл глаза и покачал головой, – вы сейчас тут не с партнером. Вы со мной. И в рекламном бизнесе я ваш третий партнер. С чего вы взяли, что я заговорил именно о вашей версии видеоролика, когда сказал, что он умопомрачительный? – Сэм Сайке запрокинул голову к потолку и надрывисто засмеялся. Бен вспомнил мультфильм, который вчера по телевизору смотрел его сын. В нем главный злодей – дьявол с красной кожей и рогами, засмеялся точно так же, когда сказал какому-то лилипуту что-то вроде: «Ты умрешь здесь, раб!» Бен хотел было подумать, что этот сумасшедший рекламщик просто над ним издевается, но его смех звучал очень правдоподобно, а не искусственно.

– Я просто вспомнил свою версию сюжета, Бен. Честное слово, я хохочу так каждый раз, когда вспоминаю об этом. Сегодня ночью даже не мог нормально заснуть. Да еще и этот дождь… Ну ладно.

«По-моему, ты вообще никогда не спишь, кретин».

– Представьте себе, – начал Сэм, сев на стул напротив Бена и вытянув правую руку вперед, – наш город. Лето. Зной. Вот прямо как сейчас, – Сэм указал на окно. Говорил он с возбуждением в голосе.

– Ужас… – прокомментировал Бен. Если бы Сэм страдал комплексом собственной неполноценности, он бы расценил такой комментарий клиента как сарказм. Или как мнение о ролике уже на начальной стадии.

– Не то слово! – согласился рекламщик. – А дальше – просто жуть. Утренние часы. Понедельник. Все едут на свою работу. Куча народу в метро. Давка, боль и отчаяние. Что еще надо мне? – Взгляд Сэма вдруг стал туманным. Казалось, он смотрел не в глаза Бену, а сквозь него. – Давка, боль и отчаяние. Что еще надо мне? – повторил рекламщик. – Звучит, прямо как отдельный слоган! Надо запомнить.

– Ну так… и что? – внутри Бена начало зарождаться чувство раздражения.

– Не спешите, – порекомендовал Сэм клиенту. – Вы осознаете весь ужас происходящего, Бен?

– Вы про давку? Более чем.

– На улице 95 градусов по Фаренгейту!

– С утра?

– Да!

– Маловероятно, чтобы с утра была такая температура, – усомнился Бен.

– А вы представьте, что вот именно такая, – не сдавался рекламщик.

– Хорошо, я представил. Что дальше?

– Представьте себе, что поезд с людьми приезжает на станцию. Он постепенно замедляет ход, пока не встанет намертво. Двери открываются. Пассажиры, которые стояли впереди всех, еще не успели ступить на платформу, как их сзади что-то расталкивает в стороны, и перед нами появляется… страус! – Сэм Сайке вскочил со стула и замотался по комнате, словно представляя себя самого крупной птицей.

– Страус? – Бен приготовился раскритиковать предложение рекламщика. Он недоуменным взглядом следил за молодым человеком и пытался побороть в себе явное смущение от подобного поведения.

– Ну, ваша же компания называется «Страус»! – остановился, наконец, Сэм, посмотрев на Бена с разведенными в стороны руками.

– Настоящий страус?

– Не настоящий, а компьютерный, Бен. Я, конечно, акула в рекламном бизнесе, но не Господь Бог…

Сэм Сайке сел обратно на стул. Он откинулся на спинку и, подняв ноги, положил их на стол.

– Так, хорошо, – сдался Бен, не начав «войны». – И что дальше?

– Не спешите, – вновь предложил Сэм. – Прочувствуйте это, Бен. Прокрутите у себя в голове будущий ролик, где из поезда выбегает страус. Представили? Какие у вас ощущения? Что первым приходит в голову?

– Удивление, – сказал Бен.

– Так! – согласился Сэм. – А еще?

– Ошеломление?

– Это то же самое, – отмахнулся рекламщик, скривив лицо.

– Это что-то… экстравагантное… – еще одно слово пришло Бену на ум.

– О! Именно! – Сэм щелкнул пальцами обеих рук и указал ими на Бена. – Экстравагантность! Вот он – мой подход! – рекламщик начал медленно подниматься со стула. – А? А? А? Да, Бен? Вы прочувствовали? Метро. Поезд приехал на станцию. В окнах видны люди, держащиеся за поручни. Двери открываются… Каждый, кто будет смотреть этот ролик впервые, на этом моменте додумает в своей голове дальнейшие события. Ну что они там представят? Вываливающихся мужиков с кейсами и дамочек с сумками? А тут раз – и страус!

– Хорошо. Дальше что?

– Дальше страус бежит со всех ног по платформе в сторону выхода. Тут же заступает музыкальное сопровождение. Вы смотрели какие-нибудь советские фильмы, Бен?

– Советские? Вы имеете в виду русские?

– Нет. Советские, – рекламщик опять сел на стул и положил ногу на ногу. – Я большой киноман и смотрю общемировую классику. Правда, я не совсем помню, как там назывался фильм, но суть в том, что несколько итальянских идиотов, даже, вроде, и один мафиози там был… – Сэм отвел взгляд в сторону от Бена и попытался вспомнить. – Запамятовал. Но неважно. Так вот. Несколько итальянских идиотов вместе с русским полицейским, у которого в руках был сундук с сокровищами, убегали ото льва.

– Так у нас в ролике и лев еще будет?

– Нет. Боже мой, Бен, что за глупость – лев? Дело не в этом. Музыка! Вы бы слышали, какая там играла музыка во время погони. Наряду с бегом – это композиционный шедевр. Я хочу вставить эту музыку в наш ролик со страусом.

Бен закрыл глаза и провел рукой по лицу, начав со лба и заканчивая подбородком. Он ощутил непривычное для него легкое покалывание – сегодня утром перед уходом на службу он забыл побриться. Шла только середина рабочего дня, и солнце, находясь в зените, беспощадно палило на городские улицы. На Бена же начинало уже находить чувство усталости. Отчасти, причиной этого являлась его встреча с Сэмом – этим, как считал Бен, энергетическим вампиром, который сам наверняка ощущал инородный предмет в заднице, и он не позволял ему успокоиться.

– Кстати, Бен, один важный момент – нашему страусу тяжелее всего.

– Почему?

– Так ведь жара же!

– Ну и что? Ему что, еще жарче?

– Конечно! Он же в перьях!

– А вы в курсе, что страусы обитают в Африке, Сэм?

– Да, да, да, да, я понимаю, к чему вы клоните, но мы-то говорим о рекламе. Здесь какие-либо установленные факты или явления можно оставить за бортом. Точнее – нужно.

– Я так понимаю, мы с вами не добрались еще и до середины ролика? Мы остановились там, где страус начал бежать по платформе в сторону выхода, – напомнил Бен рекламщику.

– Не спешите, – упорно продолжал советовать Сэм клиенту. – Что вы скажете о нашем страусе, Бен? Какой он?

Бен сжал губы, помотал головой и ответил:

– Такой же, как все. Страус как страус.

– Нет, нет, нет, нет. Какой он внутренне? Помните, что страус – это ваша компания. Так что собой представляете вы? Тут я вынужден зайти вперед, и сказать, что страус бежит к клиенту, чтобы доставить заказ.

– Я сразу это понял, – чуть ли не равнодушно сказал Бен.

– Прекрасно. Так какой он, наш с вами страусик? – Сэм смягчил голос, и теперь в нем чувствовалось умиление.

– Он неравнодушен к клиентам.

– Так. Еще?

– Он бежит доставить заказ, несмотря на жару.

– Еще, папочка, еще!

– Простите?

– Это я шучу, – пояснил Сэм, а потом на его лице появилась стыдливая улыбка.

Бен ощущал смятение, и где-то изнутри к его устам приближались слова «с меня хватит». На него смотрел еще совсем молодой, по сравнению с Беном, парень, лет двадцати семи, с карими глазами и с прической в стиле ежика.

– Может быть, сделаем перерыв? – предложил Бен в надежде, что на время, пусть и короткое, он избавится от назойливого, а теперь, как выяснилось, еще и похабного рекламщика.

– Поддерживаю! Время обеда, и я что-нибудь бы съел. Внизу есть кофейня, давайте спустимся туда.

***

Следующий день.

На раскаленной сковороде шипело масло, когда раздался телефонный звонок. Жаклин Скиннер, отпраздновавшая вчера в кругу своей семьи пятидесятилетие, оставила пластмассовую лопатку для перемешивания пищи на плите, наспех вытерла влажные руки и взяла трубку.

– Да?

– Привет, мама. Зачем ты выложила фотографии со мной в интернет?!

– Это ты, Пиби? Привет. Какие фотографии?

– Фотографии с твоего дня рождения. Зачем ты разместила те, на которых изображена я?

Растерянная от повышенного тона младшей дочери, Жаклин вернулась к плите и снова взяла лопатку в руки. Продолжив смазывать поверхность сковороды маслом, она ответила:

– Но там ведь хорошие фотографии, Пиби…

– Удали все, на которых есть я, хорошо?

– Но в чем дело?

– Я сказала – удали! Ты за компьютером?

– Нет. Я стою у плиты.

– Нет, мама, прямо сейчас удали фотографии!

– Что случилось, я не могу понять?

– Мама, пожалуйста, удали фотографии! Ты уже за компьютером?

– Подожди, Пиби, я на кухне и занята. Сейчас все удалю.

– Хорошо. Я буду ждать.

Жаклин услышала короткие гудки. Жалостливо вздохнув, она оставила трубку и достала из холодильника широкую тарелку, в которой лежало несколько стейков, обвернутых пищевой пленкой. Не успела она положить первый кусок мяса на сковороду, как раздался второй звонок.

– Да?

– Ты не удалила фотографии!

– Пиби, я занята. Я готовлю ужин. Потом все сделаю.

– Я сказала, чтобы ты сейчас же все удалила!

– Успокойся, дочка…

– Мама, удали фотографии! И больше никогда не размещай те, на которых изображена я без моего разрешения!

– Я вообще больше никаких фотографий не буду размещать!

В этот раз Жаклин сама прервала связь. Речь шла о фотографиях с ее дня рождения. На них был изображен большой праздничный стол, в центре которого на серебряном подносе лежал поросенок с яблоком во рту, и кругом расставленная еда и закуски в тарелках различных форм и размеров. За столом собралась вся семья, и более всех составляли, конечно, родственники по линии Жаклин, вплоть до ее двоюродных братьев и сестер. Еще до того, как приехали все гости, Жаклин заблаговременно попросила нескольких человек из домашней прислуги поставить стол на застекленной веранде, откуда открывался вид на поместье, где в доме жила чета Скиннеров, во главе с Джоном Скиннером, который был старше своей супруги ровно на пять лет.

Поместье общей площадью в семь гектар служило хорошим местом для беззаботной жизни Жаклин и уютным для младшей дочери Пиби, средней Мишель и старшего сына Альберта, когда они приезжали сюда, чтобы навестить родителей. Оно располагалось в пригороде Лос-Анджелеса, штат Калифорния, и основной дом поместья состоял из трех этажей, подвального помещения и отдельно построенного рядом гаража, который соединялся с домом коридором. Дом, выкрашенный в белый цвет, был построен по индивидуальному заказу отца семейства, Джона Скиннера, шесть лет назад. А спустя несколько месяцев территория поместья обзавелась вторым двухэтажным домом, предназначенным для гостей, и еще одним домиком возле бассейна с морской водой.

Еще ребенком Жаклин, наполовину француженка (по отцовской линии), наполовину англичанка, приехала в Америку вместе со своими родителями из Франции. Ее отец, Филипп Блан, с юношества начал заниматься юриспруденцией, сначала устроившись в небольшую юридическую контору в городе Гавре, недалеко от французской столицы, а затем, проработав усердно несколько лет, перебрался со своей женой, Грэйнн Лонгман, в саму столицу. Причиной переезда послужило внимание одного столичного адвоката, который был поражен талантом молодого и малоопытного Филиппа в выступлении перед судьей, формировании доказательственной базы и в грамотном преподнесении этих доказательств суду.

После недолгих раздумий, совместно со своей молодой женой Грэйнн, которая уже на тот момент вынашивала в животе Жаклин, Филипп Блан принял предложение матерого адвоката устроиться работать к нему в компанию и, собрав вещи, перебрался с беременной супругой в Париж. Однако, там он не сыскал должной славы в качестве юриста, так как Филипп не смог перебороть разногласий внутри компании, в которой трудилось несколько десятков человек. Одновременно он начал активно изучать прецедентное право, а также увлекся и иностранными языками, особенно, английским. Позднее, в первые месяцы пребывания их семьи в Америке, после того, как они перелетели через Атлантический океан, Грэйнн сказала Филиппу, что время, затраченное им на его увлечения, не прошли даром – им куда легче было освоиться на американской земле, несмотря на все трудности.

Пока Грэйнн вела хозяйство в скромной квартирке, а маленькая Жаклин подрастала, Филипп перебивался временными заработками, никак не связанными с юридической деятельностью, по той причине, что, как ему неоднократно говорили обольстители Фемиды на собеседованиях: «У нас достаточно своих специалистов». Тогда Филипп оставил попытки устроиться юристом и на постоянной основе пошел работать в маленький продовольственный магазин бакалейщиком, а спустя двадцать пять лет он занял пост председателя совета директоров в созданной им вместе с Говардом Скиннером, отцом Джона Скиннера, продовольственной компании «Виктор Индастрис».

С тех пор, как оба отца скрепили свои отношения прочной дружбой и деловой связью, их дети, Жаклин Блан и Джон Скиннер, каждому из которых уже было чуть больше двадцати лет, что называется, стали присматриваться друг к другу.

– Ты хочешь сделать ей предложение? – поинтересовался как-то Говард у сына.

– С чего ты взял? – спросил, в свою очередь, Джон. Он ждал этого вопроса от своего отца или от матери, и, услышав его, почувствовал легкую неприязнь. Пока он не хотел думать о женитьбе и не спешил ограничивать свою и без того относительную свободу семейными обязательствами.

– Вы все время вместе, – ответил Говард. – К тому же, вы оба находитесь в таком возрасте, когда детская дружба давным-давно закончилась, и теперь ты смотришь на нее как на женщину, а она на тебя как на мужчину.

– Папа… – Джон поморщился. – Я не люблю разговоры на подобные темы… Да и если вспомнить, не так уж и долго мы знаем друг друга…

– И сколько же тебе нужно времени, Джон?

Джон не хотел отвечать на этот вопрос. К тому же, он не был уверен, что готов дать ответ самому себе.

– Папа, давай пока не будет торопить события, хорошо?

– Хорошо, – согласился отец, – но я все же должен тебе сказать, что я не молодею… И мне хотелось бы увидеть внуков, прежде чем меня не станет…

– Перестань. К тому же, ты должен понимать, что мне необходимо прочно встать на ноги, чтобы моя семья ни в чем не нуждалась.

– Джон, для тебя уже давно заготовлено место в нашей компании. После меня возглавишь ее ты. Я уверен, что именно при тебе «Виктор Индастрис» достигнет пика своего могущества.

– Ты уверен, что я буду способен управлять? – как-то особенно аккуратно задал вопрос молодой Джон.

– Я в своих детях уверен всегда! И ты должен быть уверен в своих! Никак иначе.

***

– Бен, вы извините меня еще раз за это недоразумение в переговорной.

– Все в порядке, Сэм, просто… – Бен пытался подобрать слова, – просто это все чувство голода, – он взглянул в глаза рекламщику и улыбнулся. Так он разрядил напряженную обстановку, породившую чувство дискомфорта не только у него, но даже у Сэма Сайка, на долю секунды. Они стояли в кабине лифта, который вез их вниз, на первый этаж.

– Так неловко, честное слово, – продолжал сокрушаться рекламщик, пока на маленьком дисплее красным цветом отражались цифры в порядке убывания. На этот раз Бен не нашел, что сказать.

Непродолжительное время они стояли молча. Сэм несколько раз жалобно вздохнул. Лифт остановился на пятом этаже, двери раскрылись, и Бен увидел перед собой двух мужчин.

– Вниз? – спросил один из них, худощавый и высокий. Оба были одеты в классические черные костюмы и белые рубашки.

– Да, – ответил Бен, а затем отошел назад, чтобы пропустить их. Двери закрылись, и лифт двинулся дальше.

– Надо будет пересмотреть «Люди в черном», – сказал Сэм.

Бен не смог логически связать эту обыденную ситуацию, в которой они находились – спуск в лифте, с тем, что говорил себе вслух рекламщик. Он вновь глянул на Сэма с недоумевающим выражением лица, но тот неизменно смотрел вперед с легкой ухмылкой.

Бен повернулся обратно и вздохнул.

– Сейчас спереди будет вспышка «забывателя».

– Простите, Сэм, вы о чем? – спросил его Бен.

Лифт вновь остановился, на этот раз на третьем. Зашли еще три пассажира. Бен и Сэм теперь стояли, тесно прижатые к задней стене.

– Слушайте, Бен, я все-таки еще раз хочу извиниться перед вами. Иногда я теряю контроль над собой.

Бен заметил, как впереди стоящие пассажиры переглянулись между собой, отреагировав на слова молодого человека, который стоял сзади.

«Замолчи! Замолчи, кретин!»

– Вы можете быть уверены, я вас не подведу. Это будет лучший рекламный ролик!

– Давайте обсудим это не здесь, – предложил рекламщику морально вымотанный Бен.

– Конечно. Да мы и не успеем – наш этаж.

Когда Сэм Сайке, а за ним и Бен Хамфри переступили порог кофейни, в которую можно было попасть прямо из главного холла делового центра, она была полна народу. Новых посетителей вовремя заприметила девушка, с пояса которой свисал черный фартук. Она взяла в руки два меню и, приблизившись к мужчинам, сказала:

– Добрый день, господа.

– Здравствуйте. Только не говорите, что у вас нет мест… – высказал свое опасение Сэм Сайке, оглядываясь вокруг.

– Почему же нет? Могу вас посадить за небольшой стол на две персоны.

– Отлично, ведите. – Сэм улыбнулся, а затем повернулся к Бену, который никак не мог скрыть свое недовольство. – Пойдемте, Бен.

Присев за стол, мужчины раскрыли свои меню, оставленные им девушкой. Бен внимательно изучал содержимое первой страницы, а Сэм начал с последней, зажав их все тремя пальцами и пролистав с характерным звуком, как профессиональный игрок перетасовывает карты.

– Ну, я тут не впервой, Бен, поэтому могу вам порекомендовать что-нибудь. Начнем с кофе?

– А могу я все-таки посмотреть меню?

– Конечно, конечно.

«Боже мой, ну что за тормоз?», – вознегодовал Сэм.

Когда Бен, наконец, перевернул первую страницу, к ним подошла другая девушка с маленьким блокнотом и ручкой.

– Здравствуйте. Могу я принять у вас заказ?

Бен никак не отреагировал на вопрос, сохраняя невозмутимость. Он продолжал рассматривать названия блюд, дав возможность ответить Сэму.

– Добрый день. Нет, нет, чуть позже. Мы изучаем меню.

Девушка удалилась с пустой страничкой блокнота, и Сэм, невзначай, проводил ее взглядом, рассмотрев особенно хорошо ее ягодицы.

Спустя пять минут Бен Хамфри определился с выбором, заказав чашку кенийского кофе и два куриных сэндвича, а Сэм пожелал, чтобы ему принесли большой свиной стейк с картофельным гарниром и… сразу две чашки эфиопского молотого.

– Не многовато ли кофе? – поинтересовался Бен у рекламщика.

– Не беспокойтесь, мой друг, для меня это давно стало нормой.

«Мой друг?», – Бен возмутился, что Сэм так его назвал.

– Кстати, Бен, послушайте, что я придумал буквально только что: «Сэм-энд-Бенс», – молодой рекламщик засмеялся, как тогда, в переговорной комнате, и другие посетители кофейни, сидевшие рядом, обратили на него внимание.

Робко оглянувшись вокруг, Бен непроизвольно вжал плечи и подправил свой галстук, хотя в этом и не было никакой необходимости.

– Вы не могли бы смеяться тише, Сэм? – обратился он к рекламщику, который начал вытирать слезы, вызванные смехом.

– А что? Ведь смешно же, а? Сэм-Энд-Бенс! Ну вы поняли, да? Как эм-энд-бенс! У вас нет платка?

– Нет. Возьмите салфетки.

– А где они? – рекламщик продолжал смеяться.

– Да вот же, прямо у вас перед носом.

Сэм протер под глазами белой салфеткой, вздохнул и принялся разглядывать людей, которые стали свидетелями только что произошедшего с ним наката смеха. Когда они встречались взглядами с молодым парнем, то смущенно отводили глаза, возвращаясь к своим напиткам и тарелкам, наполненными едой.

– Ну, Бен, кто из нас будет красненьким? – вновь он обратился к своему собеседнику, и очередная порция хохота не заставила себя долго ждать. Бен хотел только одного – провалиться сквозь землю и избавить себя от чрезмерного внимания публики.

Они так и просидели вдвоем, пока ждали возвращения официантки с заказом. Сэм периодически обращался к Бену, вытаскивая его из «самого себя». Казалось, только так Бена можно было вернуть в реальность – постоянно выводить его на разговор.

– Бен, а почему вы решили заняться этим бизнесом?

Пока Бен рассказывал, Сэм вытащил из кармана мобильный телефон, зашел в меню сообщений, выбрал там иконку, изображающую молодую рыжеволосую девушку, с красивым румяным лицом и чуть пухленькими щечками, и набрал SMS следующего содержания: «Скучаю…»

– …и мы с моим партнером посчитали, что в этом городе есть, где развернуться, – отвечал Бен на вопрос достаточно подробно.

– Угм, – пробубнил Сэм, читая одновременно ответное сообщение.

«Неужели? Чего это вдруг?»

– … а так как в восточной части города особенно…

– Да? А что там? – поинтересовался рекламщик, перебив Бена. Он написал ответ: «Просто скучаю, а что?»

Нажав на кнопку «отправить», Сэм, наконец, оторвал взгляд от дисплея и перевел все внимание на Бена, но очередное ответное сообщение пришло достаточно быстро.

«Ничего… все вокруг, да около…»

«Ты холодна, как холодна льдинка того айсберга, что разлучил трепещущие сердца!»

«Начинается… давай без этого…»

Сэм вновь посмотрел на Бена, пытаясь показать всем своим видом, что ни одно слово не прошло мимо его ушей.

– Что ж, я думаю, вы большие молодцы, Бен. А если все это сопроводить безупречной рекламой… – Сэм заприметил большой, виляющий женский зад чуть дальше, за спиной Бена, – то… ну… все должно получиться!

– Мы на это очень рассчитываем, Сэм, ведь…

Дисплей телефона опять озарился светом, и Сэм написал: «Трахаться?»

«Отвали!»

– … а данные эти нам привели в том самом агентстве, и мы никак не можем усомниться в них.

– Да. Еще бы… – сказал Сэм, и Бен заметил, как рекламщик резко сменился в лице, став каким-то удрученным.

«Хорошо! Приезжай!» – гласило следующее SMS от девушки.

– Ну что, Бен? Так что у нас с нашим страусом?! – с привычным своим зарядом энергии спросил Сэм.