Текст книги "Полярные байки"

ЧП в Асунсьоне

Жизнь в столице Парагвая активизировалась перед началом сиесты. Люди сновали по улицам, продавали, покупали, пили мате, кричали, спорили, обнимались, ругались… Сотни мотороллеров, мотоциклов, маленьких старых автомобилей непрерывно гудели, просачиваясь в любую щель на дороге. Среди них изредка появлялись огромные внедорожники-пикапы типа Dodge Ram 3000, на которых любили ездить богатые пожилые ранчерос в ковбойских шляпах. Джипы не суетились, двигались плавно, словно большие корабли в набитой мелкими суденышками гавани.

Практически все водители и пассажиры потягивали мате из металлических трубочек с ложкой и сеткой на конце, опущенных в разнообразной формы, цены и украшений небольшие сосуды.

Машина российской компании была заметна в этой круговерти. Одно из первых приобретений – желтый «Ленд-Ровер» с зелеными эмблемами «Кэмел трофи» был усилен мощным кенгурятником с парой дополнительных огромных фар-прожекторов, специальной балкой над крышей еще с четырьмя фарами, верхним багажником с двумя запасными колесами и огромной круглой эмблемой с цветами российского флага и надписью «Арктикнефть».

За рулем сидел начальник концессии Семен Аркадьевич, рядом, скинув наконец модельные босоножки с пятнадцатисантиметровыми каблуками, переводчица Марина, сзади располагался начальник партии, её муж Стас. С утра в их компании был еще российский консул в Парагвае Игорь Шлаг, но после аудиенции у президента концессионеры пошли в министерство, а он уехал по своим делам.

В министерстве разговор получился напряженным, и Семен понимал, что претензии были высказаны по делу. Сейчас предстоял внутренний разбор полетов, но Семен, распаляясь, начал с самого верха. Он вспомнил, как они шли к президенту, как охранники президентского дворца в нарушение устава все как один сначала брали равнение налево и их взгляды намертво приклеивались к Марине. Головы в красных беретах по мере передвижения цели медленно поворачивались направо, пока Марина не удалялась. Семен мог их понять, его претензии относились к переводчице.

Эта молодая привлекательная девица с заранее подготовленной для такого случая прической в виде вызывающих красно-белых прядей, в коротком ярком платье цокала каблуками по мраморному полу, словно конь маршала Жукова на первом послевоенном параде. С утра в спешке и суете Семен проглядел этот немыслимый для высокой аудиенции дресс-код, а когда осознал, было уже поздно.

– Что он тебе сказал? – прервал молчание начальник.

– Да ничего такого особенного… – Марина сразу сообразила, о чем речь.

– Не ври! Я же прекрасно знаю, просто так вогнать тебя в краску невозможно!

– Спросил, где я такое платье купила. Потом говорит: «…можно было и покороче…»

Кондишен гудел на полную, по радио тихо лились нескончаемые латинос и гуарани. Семен помолчал, потом решил уточнить:

– А трусы вы не обсудили? Зачем в его кресло залезла? Львов золотых стала лапать?

– Он сам предложил посидеть.

– Ты что, дура совсем? Не понимаешь, что это президент страны?

– Это для вас он президент, для меня – привлекательный молодой мужчина.

– Стас! – обернулся Семен. – Ты свою жену слышишь?

Стас не слушал: в начале разговора он дипломатично заткнул уши гарнитурой от плеера.

Семен резко затормозил перед виляющим мотороллером, крикнул в окно «Ке, пута!» и продолжил воспитание:

– Ты не на тусню приехала, а на официальную встречу. И не развлекаться, а работать, переводить. Сколько раз говорить: переводчика вообще не должно быть видно на таких встречах. Ты просто переводишь, по возможности без вранья, но должна создать иллюзию прямой беседы. А не быть третьим участником, соваться куда не просят.

– Когда это я искажала перевод?

– Не об этом я сейчас – выпячиваться не надо!

– Семен Аркадьевич! Ну что вы ко мне придираетесь? Вспомните, как было. Сначала мы все вместе сидели за большим столом, я переводила честно и не выпячивалась.

Она обернулась за поддержкой к мужу, с которого от резкого торможения слетели наушники, но тот лишь пожал плечами.

– Вначале, когда была официальная часть, – продолжала ныть Марина, – и вы с президентом разговаривали, еще участвовал министр иностранных дел, я все переводила как надо. Игорь мне помогал, – тут она попыталась привлечь консула, – а потом вы сами велели мне записать информацию, которая у президента лежала на столе. Мы отошли, и президент предложил мне сесть в его кресло, чтобы удобнее было записывать. Потом мы отдельно немного поговорили. Чего тут такого?

– Марина, – устал Семен, – кончай придуриваться! Прекрасно понимаешь, что я имею в виду.

– Семен Аркадьевич! – осторожно решил сменить тему Стас. – Мужики захандрили…

– В поле, что ли? – встрепенулся начальник. – Этого нам еще не хватало…

– Да нет, – успокоил Стас, – тем в поле некогда. Эти, наши, на базе. Всё ждут, пока на профили уедут – работы пока немного, бездельничают, вот и начались всякие ностальгические настроения. Жарко им, скучно… Снега нет, рыбы настоящей нет, семью вспомнили… короче, маются от нечего делать.

– Стас, ты наши условия знаешь. Если кому что не нравится – мигом на самолет и назад в тундру…

– Семен Аркадьевич! Ну не до такой степени, что прямо бастуют. Ребят понять можно. Приехали работать, сначала все в диковинку, за границей многие впервые, новая страна, другая обстановка… Мы ведь самых лучших отобрали. А сейчас снова искать по партиям, потом паспорт заграничный, потом виза, на билеты опять же тратиться. Нет, не тот вариант…

– А чего ты от меня-то хочешь?

– Ну, как-то взбодрить их. Осталось-то им до поля дней десять всего… Куда-то вывезти бы их. Сидим за этим высоким каменным забором на своей фазенде, ничего не видим.

– Куда вывезти? В концертный зал американского посольства? Классику слушать? Или в гольф-клуб к миллионеру Ричарду Кенту? На водопады Игуасу мы ездили. Куда тут еще можно поехать?

– Я придумала! – влезла все-таки Марина. – Их надо вывезти в публичный дом!

Семен вздохнул глубоко и стал подруливать к воротам их арендованного огромного дома, окруженного традиционным латиноамериканским забором с глухими воротами.

– Ты че припух? – ткнула Марина мужа. – Иди открывай! Не видишь, приехали?

* * *

Вечером Семен сидел во главе длинного стола в галерее, опоясывающей дом. Рядом в бассейне резвились габаритные полярники, которых счастливая судьба унесла на приличные заработки в далекую Южную Америку. Повариха собирала обед, заставляя стол множеством блюд с характерными закусками. Из родного на столе красовались две запотевшие литровые бутылки «Столичной», купленные в ближайшем супермаркете. Неожиданное открытие сделал старший механик Сашка, посланный в первые дни за провиантом. Он так удивился находке, что положил в тележку только шесть бутылок и покатил к кассе. Потом спохватился и дернул со стеллажа еще и банку огурцов.

Потом настал черед удивляться кассирше. Эту невесть как попавшую в страну водку местные не брали. В редких случаях одну бутылку мог взять бармен для коктейлей. В такой донельзя странный набор она долго не могла поверить, но здоровенный белый лоб так нетерпеливо гарцевал перед кассой, что она благоразумно взяла деньги.

Сашка победно влетел во двор и заорал:

– Мужики! Вот это номер! Вот что значит заграница! Литровая бутылка нашего чистейшего экспорта стоит всего шесть баксов!

– А жратва где? – мрачно спросил Семен, еще раз угрожающе напомнил о «сухом законе» в экспедиции и забрал бутылки под полный командирский контроль.

Два литра на двенадцать рыл выпивкой не считались и в поздний обед законно проходили как аперитив. Семен понаблюдал еще некоторое время за сейсмическими быками, потом подозвал Стаса.

По вечерам Семен обычно играл в покер с местными элитами. Среди партнеров у него был приятель Фред, приехавший в свое время из Швеции разводить коров. С коровами экономика не пошла, тогда Фред снял в столице большой особняк, пригласил на работу девушек гуарани, пару бразильянок и устроил вполне прибыльный и легальный публичный дом.

– Знаешь, Стас, – задумчиво произнес начальник, – пожалуй, Марина на этот раз высказала не такую уж и глупую мысль. Есть у меня знакомый специалист, можно попробовать.

Стас быстро плюхнулся рядом, но еще быстрее напротив оказалась его жена.

– Правильно, Семен Аркадьевич! Нормальный ход событий, и все целы останутся. Я поеду с ними и все устрою…

– Ты-то как раз дома останешься, – остановил неуместный пыл начальник концессии.

– А кто им переводить будет?

– Нечего там переводить, – отрезал Стас.

Семен переговорил по телефону с Фредом, попросил того не жлобиться с ценами, с чем Фред быстро согласился, имея в виду массовость мероприятия. Договорились на этот же субботний вечер, причем Фред похвалил Семена за предварительное бронирование.

Сели за стол, разлили сразу обе бутылки; чтобы не размазывать аперитив, Семен поднял свой стакан и произнес тост:

– Сегодня, господа, у нас намечается культурно-массовый вечер. Выезжаем в двадцать ноль-ноль на трех машинах, захватите по семьдесят пять долларов. Можно и в «гуарани».

– Ни хрена себе! – возмутились господа, и даже никто не выпил. – На концерт Майкла Джексона, что ли? Да на фиг бы такой вечер за семьдесят пять баксов…

– Дело добровольное, никого не заставляю… – терпеливо переждал Семен. – А желающие поедут к девушкам облегченного поведения. На экскурсию.

Народные недовольства по поводу ценовой политики капиталистов сразу угасли. Выпили под достойный повод.

– Езжайте, а мы со Стасом телевизор посмотрим… – начала Марина.

– Телевизор ты одна посмотришь. Мы со Стасом сопроводим, устроим, потом вместе с тобой поедем к братьям-певцам. А там старшим назначаю Рубена…

* * *

Здесь придется прервать застольный разговор, чтобы объяснить, кто есть кто за этим столом.

Еще раньше повариха рассказала, что её коллега из соседнего дома удивлялась странному составу ежевечерних застолий. Удивлялась она, обычно подглядывая с верхнего этажа, когда её хозяева, чинные немцы, заканчивали обед и уезжали в город развлекаться.

За немецким столом обычно царила строгая атмосфера, кроме хозяев там изредка могли располагаться только очень высокие гости с известным социальным статусом.

За русским столом обстановка была иная. Молодые парни, в дневное время что-то все время перегружавшие, занятые починкой машин и механизмов – в общем, по виду работяги, вечером за столом сидели рядом с главным хозяином. Опытным глазом прислуги повариха безошибочно выделила Семена Аркадьевича. И ей было, опять же с точки зрения латиноамериканской прислуги, совершено непонятно, как такая демократия вообще возможна.

Повариха русского дома не вдавалась в вопросы неравенства и для упрощения сообщила, что здесь все родственники.

Марина появилась в экспедиции позже остальных. Её муж Стас долго убеждал Семена, что она в совершенстве знает испанский. Семен долго сомневался, не понимал, зачем в Питере совершенный испанский, наконец сдался и вызвал Марину. Тем более и выхода особого у него не было. Но он придумал иезуитский ход для проверки знаний. Он велел Марине в самолете через океан сделать литературный перевод песни Пугачевой «Настоящий полковник». Ну, там, где «…и прибой, как дворняга котлету, все следы нашей страсти слизал».

Коварный начальник (а каким еще должен быть настоящий командир?) убивал сразу двух зайцев: он проверял переводчицу, кроме того, он делал приятное своему главному по безопасности, местному отставному и милейшему полковнику Сервину. Семен так и называл его «коронель вердадеро».

Марина с заданием справилась блестяще. По крайней мере, так она декларировала. Но это выяснилось не сразу, а после экспертной оценки российского консула.

Игорь Шлаг, российский консул в Парагвае, худой, длинный пессимист, голосом и манерой говорить похожий на сатирика Коклюшкина, родился в Асунсьоне. Его дед служил в охране последнего российского царя. Семья по понятным причинам покинула Родину вслед за генералом Беляевым. Так получилось, что Игорь женился на внучке начальника охраны диктатора Стресснера. Специфика работы родственников навсегда сделала Игоря пессимистом, но русский язык в семье хранился безупречно.

Экзамен проводился в загородном поместье Игоря. Флегматичный консул прочитал оригинал и перевод, сидя на веранде в кресле-качалке. Сложив листы в трубочку, он посмотрел на свои бескрайние гектары непролазного леса, лежащие внизу, на вольер с огромными, разноцветными попугаями и сказал:

– Я видел в своей жизни два блестящих литературных перевода: «Божественную комедию» Лозинского… И этот – второй…

Надо ли пояснять, что Марина тут же отмела любые признаки сарказма в таком заключении? Более того, она обнаглела до такой степени, что позже напрочь отказала в исполнении песни красивейшей креолке, выбранной Семеном Аркадьевичем. Она заявила, что эта певица – типичный трансвестит и её прелести совершенно не являются основанием для слов «давит грудь подоконник». Она лично доверила своё культурное наследие тем самым братьям-певцам.

Рубен, которому начальник собирался поручить кураторство в публичном доме, был уникальным человеком. Родом из Сирии, он получил образование горного инженера в Аргентине, там же много работал в шахтах, потом переехал в Парагвай и женился на немке. Семен видел его старого тестя, стек и монокль которому хорошо бы подошли.

Специфическая горная карьера наложила на буйную натуру Рубена свой отпечаток. Несмотря на мусульманское прошлое, он пил водку похлеще российских помбуров, курил много и проиграл последние остатки нацистских сбережений тестя в карты.

Рубена представил консул. Собственно, в Асунсьоне выбор геологов был небольшим и при назначении местного помощника Семен остановился на сирийце. Вторым кандидатом был нудный и глупый англичанин, похожий на МакЛарена, который теперь разоблачает допинг и все не может понять, откуда в моче российских спортсменок появились мужские гормоны. Правда загадочно? Даже невероятно… Особенно на фоне предстоящего легкого секса тяжело ностальгирующих геофизиков.

Семен с Рубеном говорил на английском, Марина на испанском, остальные – на дикой смеси вышеупомянутых плюс русский мат плюс красноречивые жесты плюс богатая мимика. Лингвистам было бы любопытно узнать, что проблем с коммуникацией у него ни с кем не было.

* * *

Рубен подъехал как раз вовремя. В смысле – аккурат к разговору. Правда, он опоздал к своей главной цели, и Семен разрешил в честь субботы и нешуточных хлопот поставить на стол еще два литра.

– Рубен? – командным голосом обратился начальник.

– Йес, сэр, – в ту же секунду ответил ко всему готовый Рубен.

Начальник поставил задачу. Для горнопромышленного сирийца она оказалась явно роскошным подарком.

В доме Фреда к приезду русской делегации все было готово. Девушки возбудились, но не сексуально, а от необычного приключения. Фред сидел за маленьким столиком в халате, тюбетейке и курил длинную трубку с какой-то подозрительной гадостью.

Наладив организацию, начальство удалилось. Захватив Марину, они подъехали к длинному сараю с вывеской «Консерватория», где соавтор «Полковника» долго вбивала привыкшим к мажорному трезвучию музыкантам изысканную гармонию из семи аккордов.

В первой половине воскресенья Рубен трагическим голосом сообщил, что у них есть без вести пропавший. Вернее, после доставки делегации на базу он недосчитывается одного. В чужой стране, без документов, с наездами министерства по вопросам разных безобразий – это еще полбеды. Но пропал Денис, сын близкого друга Семена, которого лично доверили…

Оперативная группа быстро выехала на поле сражений и утех. Марина на этот раз оказалась необходимой.

Если кто еще не бывал в публичном доме утром, автор тому и не советует. Все, что вечером казалось праздничным, при дневном свете представляло собой зрелище не для впечатлительных. Лениво слонялись сонные девицы со следами плохо смытого грима. На веревках во дворе совсем по-русскодеревенски болталось сомнительное бельишко, красный плюш кресел оказался засаленным. Создавалось впечатление, что везде культивируются колонии невидимых бактерий.

Фреда не было. Оперативники быстро пошли по дому в поисках фигурантов для дачи показаний и предварительного следствия. Из одной комнаты раздавались странные вопли. Семен заглянул и увидел нечто вроде корпоративных занятий в учебной аудитории. Повышала квалификацию персонала зрелая проститутка. Она учила девушек правильно охать и грамотно выражать страсть перед клиентом.

Пока Семен стоял с раскрытым от удивления ртом, а сзади напирали любопытные, тренер перешла к вопросам экономики. Марина включила синхрон, из которого стало понятным рацпредложение одной из девиц. Коротко это звучало так: раз азиаты недовольны стандартной ценой при своем нестандартно быстром оргазме, она берется допускать к себе сразу по пять выходцев из Юго-Восточной Азии, с каждого брать меньше, а в сумме за то же производительное время получится больше. Все будут довольны, а ей самой количество таких мужчинок по барабану. «Гениально, готовый зам по экономике», – машинально зафиксировал Семен.

После серии допросов и очных ставок картина ночных похождений Дениса стала более-менее ясной. Третью по счету девушку (Марина уточняла) Денис решил полюбить навсегда и поехал утром к её родителям.

Дом оперативникам вызвалась показать подруга счастливой невесты. По дороге выяснилось, что гонорар суженой Дениса, кроме родителей и ребенка, обычно ожидает еще и муж и что она единственная кормилица в семье.

Они подъехали к жалкой лачуге как раз в тот момент, когда молодые выходили на улицу. Взявшись за руки (а Семену почудился даже венок из ромашек на голове девушки), они выходили под радостные восклицания домочадцев, причем муж радовался больше других, ожидая финансовую стабильность. Вид у молодых был такой, словно они шли за благословлением к падре, а потом в муниципалитет.

Мечтательный взгляд Дениса неожиданно уперся в стену черствого непонимания чуждого идиллии начальника. Денис стушевался.

– Быстро сел в машину! – прошипел деспот. – А ты давай вамос. – Это уже невесте.

Многоопытный руководитель хорошо знал, что в таких случаях важны краткость, решительность и безаппеляционный напор. Это сработало, и Дениса без жертв вызволили из призрачного плена.

* * *

Пришла беда – открывай ворота. К вечеру того же воскресенья ворота открыл и въехал во двор лучший друг, американец Роберт, а попросту – Боб. Ревнивый Рубен распускал слухи, будто родной брат Боба является главным ЦРУшником в Парагвае. Боб приехал предупредить, что самая ярая «зеленая» журналистка столицы собирается нагрянуть в лагерь русских в Чако в понедельник утром.

Опять пришлось спешно собираться. Спешно, но тщательно. Им предстояло проехать по Трансамериканскому шоссе четыреста пятьдесят километров на север, а потом еще триста по глухому бушу. Семен прихватил два девятимиллиметровых пистолета: израильский «Иерихон» подвесил под левое плечо, а «Беретту» положил в ящик между передними сидениями. Такие меры он стал применять после настойчивых уговоров консула Игоря:

– Семен, ты абсолютно сумасшедший человек, как и вся твоя команда. Это я понял, когда ты хранил ящики с детонаторами у себя под кроватью.

– А где их еще хранить? – удивлялся Семен. – Моя комната единственная запирается на замок. Полковник Сервин одобрил, только не советовал прыгать по кровати…

– Ну да, – пропустил оправдание Игорь, – но ты не читаешь местные газеты и не знаешь индейцев. Это очень добрые люди, но для них смерть не является трагедией, они могут убить за пять «гуарани». Не из агрессивности – они думают, что и другие жизнью не дорожат. Пойми, когда ты выезжаешь из Асунсьона и пересекаешь реку по большому мосту, дальше наши законы не работают.

Семен купил пистолеты легально в магазине и стал с ними ездить, но ни разу по назначению не применил. Все встреченные глубоко в Чако гуарани были улыбчивыми, дружелюбными и бегали босиком по страшным колючкам со скорпионами и двадцатью разновидностями змеями.

Собравшись, Семен в последний раз осмотрелся и вдруг заметил Дениса, тоскующего в углу двора в гамаке. Через пять минут экипаж был укомплектован, и они выехали на командирском «Ленд-Ровере». За рулем сидел начальник концессии, рядом Марина, сзади устроились Рубен, Стас и понурый Денис. По дороге он вяло отбивался от разнообразных шуточек, а потом вдруг признался, что сам не понимает, как он попал в такой афронт.

Быстро наступила южная ночь. Асфальт был прямым, пустынным, но изредка попадались повороты. Вся доступная иллюминация автомобиля хорошо освещала дорогу. Шли на максимальной скорости, обочина отлично просматривалась, да и никто не смог бы неожиданно выскочить. Дорога была проложена среди болот с редкими пальмами. Когда они догоняли одиночные автомобили, Семен загодя выключал дополнительные фары и переходил на ближний свет, чтобы не слепить водителей через зеркала заднего вида. Такой негласный этикет здесь строго соблюдался.

Выскочив из очередного плавного поворота, они быстро нагнали легковую «тойоту». Семен не успел убрать дальний свет и спохватился только рядом с автомобилем.

Тут же начался воспитательный процесс. «Тойота» очнулась, снова обогнала «Ленд-Ровер», стала перед ним и начала тормозить. Когда Семен выходил на обгон, она ускорялась, поскольку явно была быстрее дизельного джипа.

В таком режиме по пустынной дороге проехали километров десять, потом Семен не выдержал:

– Может, пальнем поверху из пистолета?

Обычно бедовый Рубен на этот раз проявил благоразумие:

– Пожалуй, не стоит. Они могут вытащить Калашникова.

Пришлось терпеть, ответить за невежливость и ждать, пока в «тойоте» решат, что уже достаточно. Километров еще через десять «тойота» успокоилась и вернулась в свое сонное состояние.

* * *

В лагерь приехали в пять утра. Для «зеленых» журналистов здесь красовались залежи полезной для скандала информации. Поднятые по тревоге геофизики пытались намекать на целесообразность убийства представителей местной фауны. Они топтались за приезжим начальством и объясняли каждый пример вандализма.

Самыми безобидными по урону выглядели пираньи из соседнего озерца. Они вялились на веревке и были призваны посильно заменить астраханскую воблу.

Дальше рядами стояли доски с распятыми шкурами здоровенных гремучих змей. Как выяснилось, из них собирались пошить ковбойские сапоги. Бригадир сообщил, что тела змеиные пошли как жареная колбаса, полагая, что это есть толковое оправдание. Он тактично не стал жаловаться на реальную опасность змей. На взгляд Семена оправданием было настырное и агрессивное поведение этих тварей, их постоянное присутствие около жилья. Был даже случай, когда одна из них пыталась влезть под крышку унитаза в общественном туалете. К счастью, из-за больших размеров её вовремя увидели.

В ящиках с просветами между реек томились броненосцы. «Это детям полезно посмотреть», – сказал бригадир, но о санитарном контроле на границе он услышал впервые.

Дальше располагался отдел по выделке лисьих шкурок. Лисы, оказывается, все время жрали разноцветную оболочку сейсмических проводов. За это их наказывали, одновременно поощряя подарками жен в России. Популярный рекламный телеслоган «куплю жене шубу» на деле превратился в «сошью жене шубу». Пока только теоретически.

– Птица-секретарь, занесенная в Красную книгу, кому помешала? – спросил взбешенный Семен.

– Каркал, падла, всю ночь, спать не давал. Гонял, гонял его… Как ночью книгу эту увидишь?

В кузове грузовичка в беспомощной позе лежал мертвый четырехметровый крокодил. По его поводу была сложена совсем трогательная сага:

– Моя жена (вторая переводчица) рыбачила спокойно на удочку, пираньи клевали хорошо. Я рядом стоял с ружьем. А этот гад метров за сто от нас круги нарезал. Мы его не трогали, мы же знаем. Потом я только, извините, поссать отошел, так он, как торпедный катер, к ней ринулся. Ну и пришлось его того… В целях самообороны.

Семен даже не стал выяснять, как же это из дробовика крокодила застрелить можно. Из телевизора он знал, что надо попасть в какое-то специальное место сзади головы и не иначе как пулей большой разрывной силы. Но наши чай не американцы какие. Что есть под рукой, из того и стреляют. Да и не в этом дело. Дело в том, что пребывание такой банды геофизиков являлось одним большим ЧП для этой маленькой страны.

– Так, голуби, – начал он зловеще, – мигом завезти бульдозер, выкопать траншею, пулей покидать туда все ваши трофеи, облить бензином, сжечь и с землей сравнять. На все про все тридцать минут, иначе все строем на Родину. А еще раз услышу про подобные подвиги – разбираться не стану… Да, еще… Броненосцев отпустить, а то у вас хватит ума…

Голуби все поняли, неспешно замахали крыльями, но Семен вдруг заметил небольшой загончик вокруг бутылочного дерева.

– Стоять! А это еще что?

Подошли. В загончике паслась маленькая олениха.

– Вот думаете, товарищ начальник, – обрадовался бригадир, – что на шашлык. А вот и не угадали. Разве ж такую красоту можно губить? Она родственница нашим, северным оленям. Отбилась, мы и забрали. Порвут её в этой Чаке.

Все сгрудились у заборчика, любуясь красивым и неожиданно живым существом. Ближе всех молча и зачарованно стоял Денис.

– Чего вылупился? – вылезла Марина. – Ей еще восемнадцати нет.

Сзади заржали, олениха испуганно заозиралась.

– Смотри, Отелло, аккуратнее тут, она еще указница… – не унималась переводчица.

Денис обреченно обернулся, тихо пробормотал Семену: «Пойду на сейсмостанцию» и побрел к трейлеру с высокой антенной.

Февраль 2017 г., Москва