Текст книги "Сибирь. Монголия. Китай. Тибет. Путешествия длиною в жизнь"

Дара-экэ в Си-ань-фу

В ламасы[72]72
  Ламасы — по китайски ламский монастырь.


[Закрыть] в Си-ань-фу, находящемся в юго-западном конце города, есть изображение сестры тайской царевны, ставшей женою тибетского царя Сронцан-Гамбо. У танского императора было две дочери; одна из них была выдана в Тибет и увезла с собой си-ань-фускую святыню. Младшая сестра чтила святыню и ходила поклоняться опустевшему трону, на котором стояла святыня. Около монастыря была пашня; однажды, когда она шла поклоняться, на пашне китаец жал хлеб; он серпом порезал палец на ноге царевны. Она в испуге бросилась бежать в монастырь; ее нашли спящей на троне в виде мардун[73]73
  Мардун – мощи, мумия.


[Закрыть]. Шрам на ноге остался навсегда; хотя статую подновляют и покрывают новой позолотой, но шрам не позволяет закрыть себя. Эта сестра тоже воплощение богини Дара-экэ. Она-то и стоит теперь в ламасы в Си-ань-фу.

Субурган Чжирун Кашюр

В Непале был царь; в числе его подданных был человек, имевший трех сыновей. Они задумали построить субурган и испросили на то позволение царя, но, когда постройка началась и обозначилось, что она будет иметь величественный вид, советники царя стали говорить ему, что неудобно позволить подданным сооружать такое здание, какого сам царь не воздвигал. Однако царь сказал, что разрешение уже дано и взять его назад нельзя. Здание было докончено и освящено; при этом были произнесены иролы[74]74
  Ирол – благопожелание.


[Закрыть] обо всех участвовавших в строении с молитвой об исполнении их желаний. Старший сын пожелал возродиться установителем и главой буддизма, другой – его помощником, третий – его покорным мирянином. Первый возродился впоследствии Далай-ламой, второй гэгэном Банчен-релбучи, третий – Эдзен-ханом[75]75
  Китайским императором.


[Закрыть]. В молитвах забыли о быке, на котором возили материал для постройки. Бык пришел в собрание и сказал: «Вы меня забыли в своих молитвах, за это я вам отомщу. В то время как один из вас будет укреплять и водружать веру, а другие два помогать ему и содействовать, я возрожусь под видом царя и уничтожу все, что вы сделаете».

В это время на вершину построенного субургана сел черный ворон[76]76
  Черный ворон – птица, посвященная богу Махагала.


[Закрыть] и проговорил: «А когда ты будешь истреблять веру, я убью тебя». И действительно, в Тибете родился мальчик, очень красивый и способный, но имевший рога на голове. Рога он скрывал под шапкой. Способности скоро доставили ему возможность возвыситься до высших ступеней власти и даже быть избранным на престол. Он вступил на него под именем Ландармы. Тогда-то он начал гонение на лам; он уничтожал монастыри, храмы и статуи и жег книги; всех бурханов он подверг испытанию и всех тех, которые не издавали стонов от сильных ударов, подобно живым существам, он велел разбивать в куски, как ложных богов. Когда наносили удары богу Очирвани, бог простонал: «Ой-о!» Когда богине Дара-экэ вбивали гвозди под ногти, она их отдернула и простонала: «Ой-о!» Эти два бурхана были оставлены Ландармой целыми.

Царь издевался над религией. Он пришел однажды к Банчен-эрдени (не зная, кто он) и спросил его: «Что ты, Ландарма, должен сделать, чтобы бесследно уничтожить буддизм». Тот посоветовал ему сделать изображение Будды, разложить его на земле и ходить на него вместо ночной посудины. Такой совет Банчен-эрдени дал, чтобы заглушить добрые дела, совершенные для буддизма Ландармой в его прежних перерождениях. Ландарма поступил по совету Банчен-эрдени; он употреблял изображение Будды вместо ночной посудины. Что у Ландармы рога на голове, никто не знал; убирать ему голову поочередно приходили женщины; как только очередная причешет ему волосы, Ландарма убивал ее.

Одна из таких женщин, предвидя свою участь, стала плакать; слезы ее попали на тело Ландармы и потекли по нему. Ландарма спросил ее, о чем она плачет. Она сказала, что знает, что она должна сегодня умереть, a у нее есть старушка-мать, которая не имеет других детей и останется без кормилицы; ей жалко своей матери. Ландарма пожалел ее и сказал, что он оставляет ее живою, но она не должна никому говорить, что у царя на голове рога, иначе она будет казнена, как и другие. Девица пошла домой и дорогой, увидев в земле нору, наклонилась к ней и шепотом сказала: «У нашего царя есть рога на голове!» После того у этой норы вырос бамбук. Проходил какой-то человек, гнавший осла, увидел бамбук, и он ему понравился; захотелось ему вырезать часть и сделать трубу бишкур. Возвращаясь тою же дорогой назад, он нашел, что бамбук подрос, стал толще и еще более годен на бишкур. Он вырезал часть ствола и сделал трубу. Однажды на каком-то собрании он заиграл на бишкуре, труба проговорила: «У нашего Ландармы есть рога на голове». Тогда всем сделалось известно, что Ландарма имеет рога; слух стал распространяться в народе и дошел до одного ламы Лхалун Бал-дорчжи, который сидел в пещере и молился.

Когда эта весть дошла до него, он догадался, что это тот самый бык, который обещался отомстить свою обиду гонением на лам и на их храмы. Он решился убить гонителя; он надел платье с широкими рукавами, сверху черное с белой подкладкой; окрасил своего белого коня в черный цвет и отправился. Он вошел во дворец, в царские покои и, увидев царя, выхватил спрятанные в рукава лук и стрелы и поразил гонителя буддизма. Сраженный стрелою Ландарма, падая, успел только сказать: «Если б я был убит тремя годами ранее этого времени, буддизм получил бы распространение гораздо большее, чем он будет иметь его теперь; если я был убит тремя годами позже, буддизм был бы истреблен безусловно». Убив царя, Лхалун Бал-дорчжи бросился на коня и поскакал; за ним побежала погоня, расспрашивая у встречных жителей, не видали ли они ламу в черном платье и на каром коне.

Между тем Лхалуну во время бегства пришлось переехать одну реку; речная вода во время переправы омыла коня, и он стал белым; Лхалун переодел свое платье подкладкой кверху и поехал дальше. Люди, которых спрашивали посланные в погоню, отвечали, что они видели только человека в белом платье и на белом коне. Погоня подумала, что это не Лхалун Бал-дорчжи, и возвратилась. За Ландармой была замужем сестра Лхалуна. Она пошла искать убийцу и дошла до Лхалуна; он сидел в пещере, не шевелясь. Тело его было покрыто пылью, было неподвижно, как у умершего человека, но она услышала, как билось его сердце. Она поняла, что сердце его бьется от угрызения совести. Подумав, что смерть Ландармы была неизбежна и нужна для благоденствия веры, она вернулась домой и промолчала, никому не сказала, кто убийца мужа. Народ, видя, что царица не ищет более убийцу, тоже перестал беспокоиться об этом.

После гонения Ландармы в Тибете не стало ни лам, ни храмов, ни святых изображений. Один мальчик однажды увидал изображение ламы на стене и спросил свою мать, что это за человек изображен. Мать объяснила ему, что некогда в стране было много храмов и много лам, подобных изображенному, и что царь Ландарма все это истребил. Мальчик сказал матери, что изображение ему нравится и что ему самому хотелось бы стать ламой. Женщина сказала, что для посвящения в ламы нужны четыре гелюна[77]77
  Гелюн – высшая ступень монашества.


[Закрыть], а их теперь негде взять; что два гелюна спаслись бегством в Амдо и один бежал в Индию; вот всего спаслось только трое. Мальчик пошел искать гелюнов и нашел сначала двух, спасавшихся в Амдо.

Они согласились посвятить его, но только в том случае, если он найдет еще двух гелюнов. Он отыскал и третьего, в Индии; за неимением четвертого, пригласили китайского хошана, буддиста другой, «синей», секты. Четыре эти гелюна посвятили юношу. Тогда стало четыре гелюна тибетского происхождения. Они все возвратились в Лхасу и стали посвящать других. Таким образом возродился буддизм в Тибете. В память о том, что при посвящении четвертого гелюна принял участие хошан, лама синей секты, нынешние ламы желтой веры обшивают края безрукавки синей обшивкой, a в память о Ландарме и его обычае носить шапку, светское начальство в Лхасе носит волосы, связанные в пучок на темени, прижимают эту прическу золотой монетой и покрывают небольшой шапочкой.

Догмыт и Ягнин

У одной вдовы родились двойняки: Догмыт и Ягнин[78]78
  Учителя-братья: Арьясанга и Васубанду (см. «Историю буддизма» Тарантаты). Пересказ рассказов Тарантаты.


[Закрыть]. Когда они достигли тринадцатилетнего возраста, они спросили свою мать, кто был их отец, чем он занимался и чем они должны заняться? В той стране был обычай, что дети должны заниматься тем же ремеслом, каким занимался отец. Мать сказала им: «Ваш отец был ханского происхождения; я была сначала монахиней, потом сделалась светской. В это время я выразила желание, что так как я стара и сама не в состоянии ничего сделать для веры, то пусть у меня родятся два сына, которые и послужат делу веры. Вы и родились. Итак вот для какой цели вы явились на свет. Идите из моего дома и учитесь». И с этими словами она выгнала их из своего дома.

Ягнин спрашивал своего брата, каким путем он надеется приобрести знание. Догмыт отвечает, что он намерен удалиться в пещеру и молиться Майдари, просить его явиться и дать ему знание. Ягнин сказал брату, что это путь сомнительный; что сам он намерен идти к знаменитым учителям разных отделов науки и выслушать их всех; это более верный путь, по его мнению. После этого разговора они разошлись в разные стороны.

Догмыт сел в пещеру и начал молиться и созерцать бога Майдари. Просидел он три года, но ничего не увидел. Он решился оставить пещеру, думая, что ему не удастся вызвать бога. Пошел от пещеры прочь и увидел человека, который чем-то мягким тер кусок железа. «Что ты делаешь?» – спрашивает его Догмыт. «Вытачиваю иглу», – был ответ. «Вот человек, одаренный терпением», – подумал Догмыт. Устыдился этого примера и вернулся в пещеру. Еще просидел три года; опять его терпения не хватило, подумал, что попусту тратит время, и снова ушел из пещеры. На этот раз он встретил старого человека, который тонким шилом копает гору. «Что ты делаешь?» – спрашивает его Догмыт. Тот отвечает: «Для того чтобы принести для себя воды, я должен обходить вокруг этой горы; я хочу прокопать гору, чтобы река прошла по этой канаве к моему дому». «Вот, – подумал Догмыт, – какое терпение и какая сила надежды у человека. Он уже стар, и все-таки не отчаивается исполнить свое желание. И это он делает в интересах только своих собственных. Я же хочу трудиться для блага общества. Не следует ли мне иметь побольше терпения, чем у этого старого человека?»

И Догмыт вновь вернулся в пещеру. Еще просидел в пещере три года и опять без всякого успеха. Он снова оставляет пещеру в полном отчаянии. Дорогой его застал дождь, и он сел под скалой. И видит, что с уступа скалы на камень падают дождевые капли, попадают все в одну точку и выточили тут яму. Он опять подумал, что он поторопился выйти из пещеры. Вернулся и еще просидел три года. Просидел всего двенадцать лет, и, не добившись явления бога, он решился окончательно оставить пещеру. Дорогой он находит больную собаку; тело ее покрыто червями. Он подумал: «Эта собака имеет душу; следовательно, она моя мать. Какой же бы я был сын, если бы я, увидев свою мать в таком положении, не пожалел бы ее и прошел бы мимо, не оказав помощи».

Он решился облегчить страдания больной собаки. Но как это сделать? Нужно снять червей с ее тела. Но если выковыривать их из ран пальцами, ей будет больно. Чтобы не причинить собаке боль, нужно слизать червей языком. А выбрав червей из ран, что же сделать с ними? Они ведь тоже имеют души, следовательно, и они мои матери. Нужно и их пожалеть и устроить их так, чтоб они не погибли. Он вынул, вырезал из своей лядвы [бедра] кусок мяса, чтобы потом на это мясо выложить червей, которых он вынет из раны собаки. Потом он наклонился над собакой, чтоб начать слизывать червей. Тут он почувствовал страх, что вид ран на теле собаки отнимет у него решимость, и он зажмурил глаза, чтобы не видеть безобразия ран. Он приблизил свое лицо к одной из ран, лизнул языком и сейчас же почувствовал, что под языком ничего нет. Он раскрыл глаза: ни червей, ни самой собаки нет, а пред ним – бог Майдари.

Догмыт обратился к богу с упреком, что он долго его мучил, долго не являлся, что заставил его двенадцать лет просидеть в пещере бесплодно. Майдари сказал ему на это: «Я все эти двенадцать лет был возле тебя, но ты меня не видел. Как только ты заимел желание увидеть меня, как я был уже подле тебя, но так была непроницаема и толста оболочка, которой твоя писванис[79]79
  Писванис – плотское начало.


[Закрыть] покрывала твои глаза, что ты не замечал моего присутствия. Я сидел всегда с тобою, но ты плевал и чихал на меня. Вот смотри: на моем платье следы твоих чиханий и отплевываний. Только деяние милосердия утончило покров на твоем зрении и раскрыло его. Что же ты хочешь получить от меня?»

Догмыт сказал богу, что он желал бы получить скорое знание[80]80
  Знание различается на скорое и медленное.


[Закрыть]. Тогда бог сказал: «Держись за мое оркимджи[81]81
  Оркимджи – цветная ритуальная накидка. (Примеч. ред.)


[Закрыть]!» Догмыт схватился рукой за оркимджи; Майдари вознесся в Гандан[82]82
  Гандан — тибетское, Дучит – санскритское имя рая, в котором царит Майдари.


[Закрыть], Догмыт очутился там же. Там он увидел светлые райские картины. Майдари возвел на свой престол и начал поучать. В полдня Догмыт выслушал «Чжам-чой-денга», т. е. Пятикнижие Майдари. После этого Майдари тем же способом отнес Догмыта в Замлин[83]83
  Замлин — по-тибетски то же, что санскритское Джамбудвипа; лин — то же, что двипа – «остров». Зам — собственное имя, соответствующее имени Джамбу.


[Закрыть]. Тут только Догмыт заметил, что он стал седым стариком; он пробыл в Гандан пятьдесят лет, а ему показалось – полдня.

Догмыт пошел распространять Пятикнижие Майдари и вспомнил о брате Ягнине. Он отыскал его; с трудом братья опознались. Ягнина Догмыт нашел окруженным богатством и славой; вокруг него множество учеников, почитающих его. Он изучил астрономию, медицину и технику. Ягнин спрашивает Догмыта, добыл ли он какое знание и каким путем. Догмыт говорит, что он нашел «скорое знание» и получил его от Майдари; при этом он рассказал о своем двенадцатилетнем сидении в пещере, о припадках нетерпения и, наконец, о том, что он увидел-таки Майдари. «Но чем же ты докажешь, – спрашивает Ягнин, – что ты действительно видел бога, a не призрак, созданный твоим воображением. Вызови его, если правда твоя, что ты можешь его вызвать. Пусть и я его увижу». Догмыт говорит: «Бог стоит передо мною». – «Ты его видишь?» – спрашивает Ягнин. «Вижу». – «А я нет, и потому тебе не верю». Догмыт велел своим ученикам окружить дом Ягнина и читать «Чжам-чой-денга»; читать упорно, будет ли слушать, будет ли понимать, или нет, на это не обращая внимания.

Ученики стали читать. Сначала Ягнин не слушал. Случайно несколько отрывочных мыслей запало ему в память; он начал раздумывать над ними, и ему показалось, что тут есть что-то подобное истине. Он говорит Догмыту: «А я начинаю думать, что что-то есть в твоем знании. Может быть, и в самом деле ты можешь позвать Майдари. Вызови его!» – «Бог передо мной!» – «Но я его не вижу. Спроси его, могу ли я его когда-нибудь увидеть?» Майдари сказал, что в этой жизни этого не может случиться, потому что Ягнин очень много навредил богу. Но он может увидеть бога в будущем перерождении, когда он сделает с помощью своего светлого ума по тысяче дэлбэ (разъяснений) на каждое слово учения. При следующем же пришествии Майдари на землю Ягнин будет первый помощник бога. Ягнин начал делать дэлбэ, но не успел кончить дело и умер. Вместо тысячи он сделал 999; одного дэлбэ не успел.

Однажды Ягнин увидел стельную корову и спрашивает Догмыта: «Какой масти родится теленок?» Догмыт, прислушиваясь к тому, что ему подсказывает его внутреннее зрение, говорит: «Теленок черный с белым пятном на лбу». Тогда Ягнин думает: «Он своим внутренним зрением увидел действительность; но его собственный ум не одарен проницательностью, и он не догадался, что его внутреннее зрение немного ошиблось. Теленок в утробе лежит согнувшись, и хвост может прийтись лежащим на лбу. Белое пятно на лбу, которое он увидел, вероятно, не пятно, а конец белого хвоста». Сделав такое соображение, Ягнин говорит Догмыту: «А я думаю иначе. Теленок черный с белым хвостом, а белого пятна на лбу нет». Теленок родился, и оказалось, что Ягнин был прав.

Далай-лама

Существо Далай-ламы состоит из трех частей: гу, сун, тук; гу – «тело», сун – «слово», тук – «душа». Все три могут воплотиться отдельно и потому одновременно может явиться три Далай-ламы. В монастыре Гата к северу от Тареандо явился мальчик-гэгэн, которого народ начал признавать за второго Далай-ламу. Князь Нярон захватил его со всей семьей и увез в свой замок, а затем написал в Лхасу дерзкое письмо, в котором объявил, что он имеет у себя другого Далай-ламу и не нуждается в благословениях лхасского Далай-ламы. Тогда в княжество Нярон были посланы войска из Лхасы. Во время осады и перестрелки гэгэн спустился из окна по веревке; его перехватили осаждавшие и увезли. Он умер рано. Теперь есть его преемник, гэгэн лет тридцати восьми, живет в монастыре Гата.

Гебши-Эчи-бадмарак

Гебши-Эчи-бадмарак[84]84
  Бадмарак – рубин.


[Закрыть] учился в Лхасе, но показать успехи в науках ему не удалось. Он так туго шел, что в последнем отделении школы он просидел три года и не вынес никакого знания. С тоски по своей участи он вышел из школы и ушел в поле, не зная, что делать, не бросить ли не дающееся обучение. В поле он прилег на землю. Смотрит: по травинке взбирается муравей; не успел до половины высоты травинки подняться, как оборвался и упал на землю. Тотчас он отправляется вновь вверх по травинке и опять не достигает вершины, падает. Иногда муравей доберется уже почти до вершины и упадет, и все-таки снова лезет по траве.

Неудачный ученик лхасской школы наблюдал за муравьем целый день, с утра до позднего вечера, и, наконец, дождался, что вечером уже муравей поднялся таки до вершины травы я уселся на ней. Тогда неудачник подумал: «Вот какая маленькая тварь – и имеет какое большое терпение; может быть, несколько сот раз его старания добраться до вершины травы кончались падением на землю, но муравей не унывал и вновь принимался за ту же работу, и таки достиг своей цели. А я – большой человек, что же я отчаиваюсь? А моя цель важнее, чем та, которую преследует муравей». И опять отправился назад в монастырь. Тогда же он почувствовал, что в его голове стало яснее. Когда он заснул ночью, ему приснился Цзонкава, который сказал ему, что он не должен бросать учения и что если будет терпелив, то достигнет звания лхарамбо. И в самом деле, он продолжал учение и получил звание лхарамбо. Впоследствии он прославился под именем Гебши-эчи-бадмарак. Хотя он был и лхарамбо, но стал известен более под именем Гебши.

Иланчжу

Во времена Будды было два друга; один был буддист, другой – иноверец. Heсмотря на разность вер, они были большие друзья. Однажды буддист подумал, как бы хорошо было обратить и друга к Будде. Он говорит ему: «Отчего бы тебе не поклониться нашему Учителю? Он всеведущий и премилосердный!» Друг говорит, что он имеет своего учителя, которому поклоняется и которого почитает, и который обладает таким же обширным знанием. «Если ты меня зовешь поклониться своему учителю, то отчего бы и тебе не поклониться моему учителю. Пригласи его, почествуй, а потом и я твоего почествую». Друг-буддист думает: «Почему бы мне не пригласить и не почествовать неверного-учителя? От этого мое уважение к своему Учителю не уменьшится же? A если мой друг, в свою очередь, пригласит моего Учителя, может быть, он и осознает его превосходство». И вот они уговорились, что сначала друг-буддист приглашает к себе учителя-иноверца, а потом друг-иноверец пригласит Будду. Буддист отправился приглашать учителя-иноверца, и тот принял приглашение.

Едут. Дорогой учитель улыбнулся. Буддист спрашивает его: «Над чем учитель посмеялся?» Тот отвечает: «В нескольких сотен верст отсюда течет река; на одном берегу ее увидел стоящую обезьяну-самца, на другом – обезьяну-самку; они почувствовали такой сильный призыв любви, что неудержимо бросились друг к другу, не обратив внимания на ширину реки, и оба утонули в ее волнах». Буддист промолчал. Когда прибыли к дому буддиста, здесь учителя приняли с почетом, повели его в дом вместе с его свитой и предложили угощение. Людям свиты подали блюда с рисом, прикрытые зеленью, а учителю поставили блюдо, в котором рис был положен сверху, а зелень снизу. Учитель, увидев, что у людей его свиты положена зелень, а у него нет, обиделся и спросил, почему же ему не дали зелени. Буддист-хозяин говорит ему: «Как же вы, учитель, видите обезьян за несколько сот верст, a не видите зелени, которая лежит перед самыми вашими глазами? Зелень и вам подана, только она лежит под рисом». Учитель-иноверец был пристыжен.

Теперь очередь другу-иноверцу звать к себе Будду. Он начинает делать сборы к угощению Будды. Его единоверцы говорят ему, как же это он хочет чествовать чужого учителя. Тот говорит, что у него был с другом-буддистом уговор и он не может не исполнить обещания. Тогда единоверцы советуют ему поступить так: он должен при входе в дом вырыть яму, прикрыть ее, чтобы ее не было заметно, и провести Будду через эту яму. «Его ученик посрамил нашего учителя, а когда Будда упадет в яму, мы сами над ним посмеемся!» Так все и было сделано. Но всеведущий Будда знал, что на пути устроена яма. Обладая чудотворной силой, он прошел над ямой, как будто по твердой земле. Нечего делать, пришлось угощать его.

В это время жена хозяина-иноверца, бывшая беременною, спрашивает Будду, кого она родит. Будда говорит, что она родит мальчика, одаренного способностями, который впоследствии сделается моим учеником, добавил Будда. Тогда учитель-иноверец, услыша об этом предсказании Будды, пришел к отцу ожидаемого ребенка и стал говорить: «Я знаю, что ребенок, рождения которого ты ожидаешь, будет дурной и вредный человек для нашего учения. Его необходимо уничтожить. И если дать ему родиться, то тогда будет уже поздно. Нужно истребить его, пока он находится в утробе матери». Порешили давить живот родильнице, чтобы удушить ребенка. Стали толкать и пинать ее живот, и родильница умерла от этих пинков. Тогда порешили сжечь труп матери.

Устроили костер, положили тело покойницы, разожгли огонь. Когда тело стало сгорать, из пламени вырос цветок, раскрылся, и в нем сидит мальчик прекрасного вида. В это время Будда принял вид орла, схватил ребенка и унес. Он отдал его на воспитание царю. Когда малыш подрос, его начали учить, и он обнаружил большие способности к учению. Тогда отцу стали говорить: «Какой у тебя прекрасный сын. Отчего ты не вытребуешь его от царя?» Отец пошел к царю, и [тот] отдал ему своего воспитанника. У отца был еще другой сын, старше этого. Живут братья у отца вместе. Старший брат был злой, поэтому младший брат стал бояться, как бы тот его не погубил, и он ушел в монастырь. Это был Иланчжу, один из восемнадцати найдан-джудук, Архатов, буддийских святых.