Текст книги "История германо-французской войны. 1870–1871 гг."

Сражение при Вёрте 6 августа

После того как уже в ночь на 6 августа в сторожевом охранении обеих сторон неоднократно происходили столкновения, командир 20-й германской бригады решил овладеть находившейся перед самым фронтом переправой через Зауэр, представлявшей серьезное препятствие. Мост, ведший в Вёрт, был разрушен, но стрелки перешли речку вброд и около 7 часов утра проникли в не занятый французами город.

Обширные луга по Зауэру повсюду находились под действительным обстрелом с правого возвышенного края долины, и дальнобойные ружья Шаспо могли быть широко использованы. Местность по ту сторону речки была покрыта виноградниками и хмельниками, дававшими большое преимущество обороне.

Бой, начавшийся у Вёрта, прекратился уже через полчаса, но так как в нем приняла участие артиллерия обеих сторон, то этим был подан сигнал для баварской дивизии Гартмана. Наступая от Лангензульцбаха, эта дивизия вскоре вступила в горячий бой с левым крылом французов. Последние в свою очередь атаковали на своем правом фланге Гунштедт, где они столкнулись с подходившим 11-м корпусом.

Сражение при Вёрте 6 августа 1870 г.

Стоявший против Вёрта 5-й германский корпус слышал шум боя, как на севере, так и на юге. При подобных условиях казалось целесообразным серьезно занять французов в центре, чтобы помешать им всеми силами броситься на одно из крыльев.

Артиллерия была выдвинута, и около 10 часов утра 108 орудий, заняв позиции у восточного края долины Зауэра, открыли огонь.

Пехотные части перешли речку вброд по грудь в воде, но это наступление, предпринятое с недостаточными силами, не имело успеха, и только с величайшими усилиями удалось удержаться на противоположном берегу.

Кронпринц дал директиву не предпринимать ничего, что могло бы вызвать сражение в этот день. Однако 5-й корпус уже находился в таком серьезном бою, что его нельзя было прервать без очевидного вреда. Ввиду этого генерал Кирхбах решил на собственный страх продолжать бой.

Фронтальная атака была сопряжена с величайшими затруднениями и едва ли могла иметь успех без поддержки с флангов. Между тем именно теперь действовавшие справа баварцы вследствие полученной ими также директивы прекратили бой и стали отходить к Лангензульцбаху. Однако слева 11-й корпус был готов решительно вступить в дело. Он овладел Альбрехтскайзергофом и вторгся в лес Нидервальд.

Впереди Вёрта бой вылился в ряд повторных коротких наступлений с обеих сторон, причем по свойствам местности атакующий каждый раз находился в невыгодном положении.

Однако немцам удалось постепенно перевести все батальоны и, наконец, также артиллерию 5-го корпуса на западный берег Зауэра, в то время как 11-й корпус уже приобрел там прочные опорные пункты для дальнейшего наступления.

Германская пехота, совершавшая у Морсброна захождение направо, была чрезвычайно решительно атакована двумя кирасирскими и одним уланским полками бригады Мишеля, несмотря на самую неудобную для кавалерии местность. 32-й полк, пренебрегая местными закрытиями, встретил эту бурно налетевшую массу в 1 тыс. коней огнем из рассыпного строя, нанеся особенно большие потери кирасирам. Некоторые всадники прорвались через стрелковую цепь и ускакали в поле, многие были захвачены в плен в деревне, остальные умчались к Вальбургу, где натолкнулись на 13-й прусский гусарский полк, понесли новые потери и исчезли с поля сражения.

Правда, пехоте французского правого крыла удалось отбросить передовые части немцев у Альбрехтскайзергофа, но дальнейшее движение потерпело крушение в огне артиллерии, до того времени закрытой своими войсками.

Наконец, после переправы через Зауэр последних батальонов 11-й германский корпус шаг за шагом с упорным боем стал продвигаться через Нидервальд. В 2.30 дня была достигнута северная опушка леса, где войска 11-го корпуса сомкнулись с левым крылом 5-го корпуса. Был взят штурмом горящий Эльзасгаузен, а также и энергично защищаемый небольшой лесок южнее Фрошвейлера.

Положение французов, сжатых на тесном пространстве, сделалось в высшей степени опасным. Хотя их левое крыло еще удерживалось против снова перешедших в наступление баварцев, но на фронте и правом фланге неприятель сильно теснил и даже серьезно угрожал пути отступления.

Ввиду этого маршал Мак-Магон пытался облегчить положение сильным контрударом на юг. Стоявшие к востоку от Эльзасгаузена немецкие войска, пришедшие в беспорядок от горячего боя, вынуждены были податься назад; часть их была оттеснена в Нидервальд, но вскоре опять собрана и двинута вперед. Французская кавалерия и тут также попробовала изменить судьбу дня.

Несмотря на очень неблагоприятные местные условия, дивизия Боннемана бросилась на открыто стоявшего противника, понесла ужасные потери и рассыпалась раньше, чем дело дошло до рубки.

Теперь с юга появились еще вюртембержцы, а с севера баварцы.

Генерал Бозе, дважды раненный, повел все, что мог собрать из своих войск, на штурм горевшего Фрошвейлера, последнего опорного пункта противника. Артиллерия подъехала на картечный выстрел и прокладывала путь вторгавшейся со всех сторон пехоте. Наконец, после чрезвычайно храброго сопротивления французы в 5 часов в беспорядке начали отходить на Рейхсгофен и Нидерброн. Ручей Фалькенштейн и подошедшая туда тем временем дивизия Лепара составили первое прикрытие, но эта свежая часть оказала лишь короткое противодействие и была увлечена в общее отступление.

Победа 3-й армии была куплена дорогой ценой – потерей 489 офицеров и 10 тыс. солдат, убыль французов в точности неизвестна, но одними пленными они потеряли 200 офицеров и 9 тыс. солдат. Немцам досталось 33 орудия и 2 тыс. лошадей.

Внутреннее разложение французских войск, вероятно, было велико, потому что среди них исчезло управление.

Только одна бригада дивизии Лепара направилась по пути через Бич к Сент-Авольду на соединение с главными силами французов; все остальные войска под влиянием полученного толчка неудержимо покатились в юго-западном направлении назад на Цаберн.

Так как штаб 3-й армии не предполагал давать сражение 6 августа, то 4-я кавалерийская дивизия не была притянута из своих тыловых квартир и потому не находилась на месте для преследования. Она прибыла в Гунштедт только после 9 часов вечера. Но чтобы, по крайней мере, вступить в дело рано утром на следующий день, дивизия продолжала марш еще ночью до Эбербаха. Сделав там трехчасовой привал, она двинулась дальше и после перехода в 9 миль действительно подошла вечером к сторожевому охранению неприятельского арьергарда у входа в горы близ Штейнбурга. Однако без пехоты дивизия не могла продвинуться дальше, но ее появление снова вспугнуло противника. Французский 1-й корпус опять выступил еще ночью и достиг Саарбурга, где соединился с 5-м корпусом. Таким образом, французы опередили немцев на 5 миль и, не тревожимые преследованием, продолжали отступление на Люневиль.

Сражение при Шпихерне 6 августа

Обратимся теперь к событиям, происшедшим в тот же день 6 августа на другом театре.

2-я германская армия, прикрытая с юга 3-й армией, наступала в западном направлении, тогда как недостававшие еще ей корпуса подвозились по железным дорогам. Пройдя беспрепятственно длинные теснины в лесах Кайзерслаутерна, 2-я армия 5 августа своим передовым корпусом достигла линии Нейнкирхен – Цвейбрюккен. Кавалерия производила поиски на французской территории и доносила об отступательных движениях противника. Все указывало на то, что французы хотят встретить атаку немцев на сильной оборонительной позиции.

Такая позиция имелась, прежде всего, за Мозелем, где Мец и Диденгофен обеспечивали оба крыла. Если бы противник действительно расположился там, тогда 1-я германская армия должна была сковать его с фронта, а 2-я армия обойти южнее Меца, что вынудило бы его отступить или принять сражение в невыгодных условиях. В случае неудачи 2-я армия могла отойти на наступавшую через Вогезы 3-ю армию.

Вследствие нежелательного для главной квартиры распространения 1-й армии в юго-западном направлении к Саару ее левое крыло коснулось пути, указанного для движения 2-й армии, отчего 6 августа должно было произойти скрещивание отрядов обеих армий в Саарбрюккене. Значит там не могло быть недостатка в силах, но так как сражение в этот день не предполагалось и представлялось маловероятным, то одновременное прибытие их не было урегулировано, и, двигаясь по различным маршрутам, отряды могли подходить лишь один за другим в разное время.

Сначала, около полудня 6 августа, к Саарбрюккену подошла 14-я дивизия генерала Камеке из состава 7-го германского корпуса.

Считая свое положение в Саарбрюккене слишком опасным, командир 2-го французского корпуса генерал Фроссар еще накануне вечером, не дождавшись разрешения на отход, занял позицию позади у Шпихерна и укрепился там. В расстоянии от 2 до 4 миль[4]4
  Немецкая миля – около 7 км.


[Закрыть] за ней находились 3, 4 и 5-й корпуса, а далее в 5 милях гвардейский корпус. Таким образом, император мог собрать для сражения примерно в районе Кохерен пять корпусов или же поддержать, по меньшей мере, четырьмя дивизиями Фроссара, в случае если бы последний, надеясь на свою сильную позицию, решил на ней обороняться.

Высоты, подымающиеся непосредственно перед Саарбрюккеном, могли очень затруднить переход через р. Саар. Было уже известно, что они оставлены французами, но генерал Камеке счел нужным безотлагательно их занять, чтобы облегчить выход последующим колоннам.

Утром, когда два эскадрона 5-й кавалерийской дивизии показались по ту сторону Саара на учебном плацу, они были встречены сильным огнем со Шпихернских высот. На основании предшествовавших действий французов можно было, однако, предполагать, что там находится лишь арьергард отступающего уже противника. Ввиду этого генерал Камеке решил немедленно атаковать, тем более что ему была обещана поддержка.

Генерал Цастров, командир 7-го корпуса, узнав, что 14-я дивизия вступает в серьезный бой, тотчас же приказал 13-й дивизии двигаться вслед за ней. Генерал Альвенслебен, командир 3-го корпуса, также распорядился подвести к Саарбрюккену возможно больше войск из состава 3-го корпуса, а генерал Гебен, командир 8-го корпуса, направил туда всю 16-ю дивизию. Впрочем, от обоих последних корпусов генералы Деринг из Дудвейлера и Барнеков из Фишбаха еще до получения этих указаний по собственной инициативе двинулись по направлению, откуда доносился шум боя.

Однако французы занимали чрезвычайно выгодную позицию. В центре резко выдавалась почти неприступная скалистая гора, «Рыжая гора», а по обеим сторонам ее крутые горные скаты были покрыты лесом. Слева большие постройки Штиринг-Венделя представляли еще особый опорный пункт.

Сражение при Шпихерне 6 августа 1870 г.

Если бы силы противника были разведаны, то несомненно, что 14-я германская дивизия раньше, чем наступать, закончила бы свое полное развертывание. В действительности же в 12 часов, при завязке боя, на месте находилась лишь одна бригада Франсуа, которая, учитывая свойства неприятельского фронта, старалась облегчить атаку тем, что прежде обратилась против флангов.

Вначале немцам удалось достигнуть некоторых успехов. Слева 39-й полк вытеснил французских стрелков из леса Жифер, хотя затем попал под сильный огонь неприятельских батальонов, развернувшихся за глубоким ущельем. На правом крыле 3-й батальон этого полка вместе с 74-м полком овладел участком леса у Штиринга. Но вскоре в сильных контрударах обнаружилось численное превосходство французов, так что, когда к месту боя подошла бригада Война, она должна была оказывать помощь в обоих направлениях.

По этой причине уже рано произошло перемешивание батальонов и рот различных частей, которое с каждым последующим подкреплением все возрастало, чрезвычайно затрудняя управление. К тому же на место боя прибыли один за другим три корпусных командира, и высшее командование переходило от одного к другому.

Одновременно с действиями на флангах на фронте около 1 часа пополудни наступал фузилерный батальон 74-го полка; он двигался под сильнейшим огнем по открытой равнине против «Рыжей горы» и, ища укрытия, залег у подошвы скалистой стены. Затем к 3 часам дня, когда прусская артиллерия заставила противника отодвинуть его орудия на высоте, фузилеры, имея во главе генерала Франсуа, начали взбираться по скалистому скату. Французские егеря, видимо, пораженные неожиданностью, были выгнаны из передовых окопов прикладами и штыками. Прежде всего, за ними последовала 9-я рота 39-го полка и с ней храбрый генерал, который пал, пронзенный пятью пулями. Но небольшая кучка фузилеров упорно удерживалась на узком скалистом выступе.

Тем не менее наступил кризис. 14-я дивизия растянулась на фронте в ¾ мили, ее левое крыло в лесу Жифер было оттеснено значительно превосходящими силами, правое крыло у Штиринга находилось в очень трудном положении. Но именно теперь, около 4 часов пополудни, почти одновременно прибыли головы 5-й и 6-й дивизий, после того как опередившие их батареи еще раньше вступили в дело.

Значительно усиленное левое крыло опять перешло в наступление. Генерал Барнеков поддержал на «Рыжей горе» фузилеров, почти израсходовавших свои патроны, и вытеснил французов из всех окопов. В горячем бою удалось, наконец, отнять у противника и западную часть леса Жифер. Правое крыло также продвинулось с сильными боями до Старого Штиринга, приблизившись к пути отступления противника, к Форбахскому шоссе.

Однако генерал Фроссар понял угрожавшую ему тут опасность и усилил свое левое крыло до полутора дивизий. В 3 часа пополудни они перешли в наступление.

На немецкой стороне не было ни одной сомкнутой части, и потому все одержанные здесь до сих пор успехи остались неиспользованными.

13-я германская дивизия могла бы теперь решительно вступить в дело и положить конец сражению.

Пройдя 4 мили, она уже в 1 час пополудни прибыла в Путлинген, всего в 1 миле от Штиринга. Услышав шум боя у Саарбрюккена, ее авангард в 4 часа действительно выступил на Россель. Но так как в лежащей на пути лесистой местности орудийные выстрелы не были слышны, то дивизия, считая бой уже оконченным, стала биваком у Фольклингена. Этот пункт был назначен ей целью марша приказом по корпусу, отданным, правда, еще тогда, когда нельзя было предвидеть создавшуюся к этому времени обстановку.

Между тем семь германских батарей, стоявших на высоте Фольстер, все-таки остановили наступление французов, после чего и германской пехоте под управлением генерала Цастрова снова удалось достигнуть некоторых успехов.

Свойства местности совершенно исключали использование 29 германских эскадронов, постепенно собравшихся с разных сторон позади боевой линии. Гусары тщетно пытались развернуться на «Рыжей горе», зато майору Линкеру, несмотря на огромные затруднения, удалось поднять на эту гору восемь орудий, которые были встречены радостными возгласами сильно теснимой пехоты. Постепенно, по мере прибытия, они вступали в бой с тремя неприятельскими батареями, причем половина их прислуги выбыла из строя от огня французских стрелков, лежавших укрыто в 800 шагах. Хотя теперь и удалось несколько продвинуться вперед, но тесное пространство все-таки не давало возможности развернуться против широкого фронта противника. Однако действительная помощь приближалась теперь справа. Генерал Гебен направил все еще не вступившие в бой батальоны 16-й дивизии в решительном направлении на Штиринг. Тогда как часть их образовала фронт против деревни, другая часть поднялась от шоссе по ущельям Шпихернского леса, прогнала в рукопашном бою французов с седловины, ведущей к «Рыжей горе», и все более оттесняла их к Форбахской горе.

Еще в 7 часов вечера на правом крыле французов дивизия Лавокупе, поддержанная частью дивизии Батайля, перешла в наступление и снова вторглась в столь оспариваемый лес Жифер, но опасность, угрожавшая теперь левому крылу со стороны Шпихернского леса, парализовала этот маневр. С наступлением темноты французы отошли на всем плато.

Около 9 часов вечера, в то время как на высоте раздавались французские сигналы для отступления, генерал Шверин приказал для прикрытия ночного расположения занять еще Штиринг, где в некоторых местах сопротивление пришлось одолевать в рукопашном бою.

Авангард 13-й дивизии теперь также продвинулся к Форбаху, но не вступил туда, так как был введен в заблуждение спешенными драгунами. Генерал Фроссар и без того уже отказался от отступления по столь серьезно угрожаемой дороге Форбах – Сент-Авольд и отходил со всеми тремя дивизиями на Этинген. Ночь и невозможность использования на этой местности значительных кавалерийских масс избавили его от дальнейшего преследования.

Генерал Штейнмец еще вечером приказал восстановить порядок в перемешавшихся войсковых частях. Некоторые из них прошли по 6 миль; две батареи, прибывшие по железной дороге из Кенигсберга (в Пруссии), тотчас же после высадки продолжали марш до поля сражения.

Все-таки атака, предпринятая с недостаточными силами, в течение всего дня ни разу не располагала такой численностью, как оборона. На тесном пространстве могли действовать только тринадцать батарей, а деятельность кавалерии была совершенно исключена.

Разумеется, атакующий потерял больше, чем обороняющийся. Убыль пруссаков составляла 4871 чел., а французов – 4078 чел.; но при этом характерно значительное число не раненых пленных, которое уже тут было нами взято у противника.

Товарищеская помощь прусских начальников друг другу и стремление всех войск в бой составляли полную противоположность со странными передвижениями дивизий, стоявших позади генерала Фроссара; хотя три из них и были двинуты ему на помощь, но подошли только две – и то после того, как бой был окончен.

Впоследствии кое-кто утверждал, будто сражение при Шпихерне дано немцами в ненадлежащем месте и что оно расстроило высшие планы. Конечно, это сражение не было преднамеренным. Но, в общем, найдется мало случаев, когда тактическая победа не годилась бы для стратегического плана. Боевой успех всегда будет с благодарностью принят и использован. Сражение при Шпихерне помешало беспрепятственному отступлению 2-го французского корпуса, немцы установили соприкосновение с главными силами противника, и германское верховное командование получило основу для дальнейшего решения.

Захождение германских армий направо

При своем отступлении маршал Мак-Магон взял такое направление, которое совершенно нарушило его связь с маршалом Базеном.

Так как немцы его не преследовали, то он мог воспользоваться для соединения с французскими главными силами железной дорогой Люневиль – Мец, которая фактически была еще свободна 9 августа. Но разнесся слух, будто пруссаки уже появились в Понт-а-Мусоне, а внутреннее состояние войск не позволяло привести их снова в соприкосновение с противником. Вследствие этого 1-й корпус свернул к югу на Невшато, откуда он мог быть перевезен по железной дороге дальше в Шалон. 5-й корпус по самым противоречивым приказам императорской главной квартиры передвигался взад и вперед. Сначала он должен был идти в Нанси, потом повернуть в противоположном направлении на Лангр. По прибытии в Шарм он был вытребован в Туль, но из Шомона окончательно направлен также в Шалон. Там генерал Трошю расположил вновь сформированный 12-й корпус, а позади этого сборного пункта были подвезены в Реймс войска 7-го корпуса из Эльзаса по железной дороге через Бар-сюр-Об и Париж.

Таким образом, к 22 августа образовалась резервная армия из четырех корпусов и двух кавалерийских дивизий под начальством маршала Мак-Магона, но сначала, находясь на расстоянии 25 миль, она не могла оказать помощи маршалу Базену, стоявшему непосредственно перед напиравшим на него неприятелем.

Под первым впечатлением двойного поражения 6 августа во французской главной квартире полагали, что армии Базена также следует немедленно отходить к Шалону, и 6-й корпус, части которого уже перевозились оттуда к Мецу, получил приказание опять повернуть назад. Но затем от этого решения все-таки отказались.

Императору приходилось опасаться не только внешнего врага, но и общественного мнения собственной страны. Отдача целых провинций с самого начала войны, на которую возлагались столь блестящие надежды, возбудила бы величайшее негодование народа. Еще можно было собрать впереди Мозеля 200 тыс. чел., опиравшихся на большую крепость, и если противник все-таки сохранил бы численное превосходство, то его корпуса оказались бы растянутыми на линии в 12 миль. Немцам приходилось еще переходить Мозель, и при неизбежном для этого разделении они могли оказаться слабыми именно в решительном пункте.

Разложение разбитого противника и даже направление его отступления не были обнаружены в 3-й германской армии. Ожидали найти противника, устроившегося по ту сторону Вогезов для нового сопротивления, и так как горы можно было перейти только раздельными колоннами, то наступление производилось с большой осторожностью, короткими переходами. Хотя прямое расстояние от Рейхсгофена до Саара составляет всего 6 миль, но этой реки достигли только через 5 дней. Неприятель нигде не был обнаружен, кроме как лишь в небольших крепостях, обеспеченных от штурма, которые запирали главные горные пути. Бич пришлось обойти с большим трудом, Лихтенберг был взят нечаянным нападением, Люцелынтейн оставлен гарнизоном, Пфальцбург был обложен двигавшимся вслед 6-м корпусом и Марсаль капитулировал после некоторого сопротивления.

Левое крыло германских сил не имело более перед собой неприятеля и могло быть опять притянуто ближе к центру. Для того чтобы выровнять все три армии, потребовалось захождение направо, но так как 3-я армия прибывала к Саару только 12 августа, то пришлось замедлить наступление 1-й и 2-й армий. Все движение было урегулировано таким образом, что 3-й армии предоставлены дороги Сааоунион – Диэз и южнее, 2-й – Сент-Авольд – Номени и южнее, 1-й – Саарлуи – Лез-Этэн; следовательно, последняя армия направлялась на Мец.

Кавалерийские дивизии, разведывавшие далеко перед фронтом, доносили об общем отступлении противника. Они производили поиски до самого Меца и по обеим сторонам его за Мозель, вынудив части корпуса Канробера, снова вызванного из Шалона, повернуть назад. Но все донесения кавалерии подтверждали, что впереди Меца стоят на биваках очень большие силы.

Из этого можно было сделать вывод как о дальнейшем отступлении противника, так и о намерении его перейти соединенными силами в наступление против правого германского крыла, пользуясь тем, что при предстоявшем переходе через Мозель оно должно было неизбежно отделиться от левого крыла.

Хотя главное командование обыкновенно ограничивалось отдачей лишь общих директив, выполнение которых предоставлялось штабам армий, но при создавшейся обстановке было признано нужным для большей цельности действий направлять движения отдельных корпусов точными приказами. Ввиду этого главная квартира короля 11 августа была переведена в передовую линию, в Сент-Авольд, между 1-й и 2-й армиями, чтобы иметь возможность непосредственно распоряжаться в обе стороны.

Три корпуса 1-й армии двинулись 12 августа к р. Немецкий Нид, оставленной противником. Левее их 2-я армия, также тремя корпусами, вышла на ту же линию у Фолькемона и Моранжа. Затем на следующий день, не сталкиваясь с неприятелем, 2-я армия достигла р. Сейль и заняла своей пехотой Понт-а-Мусон.

Поразительная бездеятельность французов и донесения кавалерии, доходившей за Мозелем до Туля и дороги в Верден, давали право к предположению, что противник не будет удерживаться и впереди Меца. Однако все-таки существовала возможность, что он с 200 батальонами бросится на непосредственно стоявшую перед ним 1-ю армию. Вследствие этого было обоим правофланговым корпусам 2-й армии приказано пока остановиться близ Меца, южнее его, чтобы в случае указанного наступления неприятеля действовать ему во фланг. Наоборот, если бы французы обратились против этих двух корпусов, то 1-я армия должна была произвести подобное же наступление.

Остальные корпуса 2-й армии, бывшие далее к югу, продолжали марш для перехода через Мозель; если бы на той стороне реки неприятель бросился на них с превосходящими силами, то они могли, в крайности, отойти на 3-ю армию.

I и II германские армии 12 августа 1870 г.

Столь осторожному способу действий сочувствовали далеко не все; некоторые говорили, что французы находятся в полном отступлении и потому нужно немедленно насесть на них, чтобы не дать им уйти без потерь. Действительно, французское командование уже решило продолжать дальнейшее отступление; но когда после полудня в 7-м германском корпусе было замечено отступательное движение противника, то на восточной стороне Мозеля завязался бой, который в течение вечера, вследствие добровольной поддержки стоявших вблизи отрядов, развился в сражение.