Текст книги "Жена депутата"

Глава 17

Лицо у Наташи бледное, веснушки на коже выделяются яркой россыпью. Она обнимает себя за плечи, дико напуганная, но держится.

– Уехал? – на всякий переспрашивает, хотя видела из окна, как отъезжал Андрей. Я киваю головой, скидываю туфли с облегчением, наступая босыми ногами на ламинат. – Заходи уже быстрей.

Она захлопывает дверь за моей спиной с чувством, громкий звук эхом прокатывается по этажам.

– Ты как? – прохожу за ней следом на кухню. На столе – пластиковый стаканчик, в котором наполовину выкуренная сигарета. Обычно Наташа не курит, лишь в самых редких случаях, таких, как сейчас. Она выхватывает вторую из пачки, чиркает спичками, виновато пожимая плечами:

– Пришлось из заначки достать. Я бы ещё и махнула… Ну и псих твой Володин, Дин. Что у вас с ним?

Я устало занимаю свободный стул, потираю виски, слово пытаюсь стереть головную боль. Нужно определиться, насколько я готова поделиться правдой с Наташей, не забывая про уговор со Старостиным.

– После того я имею право знать, за что страдала, – дожимает Наташа.

– Мы с Володиным встречались. Давно… потом я встретила Демида, мы были вместе какое-то время, но он уехал обратно в Москву. Теперь вернулся, а Володин, как видишь, наши отношения пережить не может.

Так много прячется за этими словами, чем я не в состоянии поделиться. Но выбора нет, поэтому я оставляю эту сильно урезанную версию правды.

– Динка, только вчера тебе замуж за миллионера выйти желали, – Наташа смеётся, все сильней и сильней, пока на глазах не появляются слезы. Машет ладонью перед лицом, точно жарко ей, головой мотает, – ты знаешь, он так меня напугал. Динка, начальник твой, он же неадекват. Лицо перекошенное, глаза бешеные. Я вообще не ожидала увидеть его у себя дома! Боже, кругом одни придурки.

Я слушаю ее, не перебивая, и ощущаю острую жалость. К ней и совсем немного – к Володину. Я-то знаю, как больно любить без ответа.

– Я завтра не приду уже, – говорю, лишь бы не молчать. Наташа кивает серьезно:

– Да уж догадалась… И что, когда свадьба?

– Скоро, – я думаю, что мне нужно изображать счастливую и влюбленную, но не хочется врать подруге, счастьем тут и не пахнет.

– Пригласишь? – спрашивает осторожно, а я удивляюсь:

– Конечно.

– Ну что ты смотришь так на меня? Нормальный вопрос. Мне вообще кажется, что я тебя не знаю. Вчера днём один человек был, сегодня другой. И Володин твой…

Очень хочется поправить, что он не мой, никогда, по факту не был. Хоть и делал для меня много, но при этом его любовь всегда была слишком острой, болезненной. Эгоистичной. Андрей хотел обладать, а святые чувства не предполагают, что ты душишь человека, во всех смыслах этого слова.

Сложно представить, что завтра, послезавтра, через неделю я не увижу снова его внимательный взгляд, где в глубине зрачков хранится темное безумие. Я слишком часто мечтала об этом дне, что теперь сложно в него поверить.

Я подхожу к окну, тому самому, из которого за нами следила подруга. Площадка пуста, развеселая компания покинула ее сразу же, как Андрей начал кричать. Да и правильно, кто хочет быть свидетелем чужих конфликтов?..

Две машины Демида по-прежнему стоят, блокируя выезд со двора. Он был против того, чтобы я шла к Наташе, но разве я могла уехать, хотя бы не извинившись за то, что втянула ее в чужие разборки?

И теперь Демид терпеливо дожидается, когда я спущусь вниз, чтобы забрать меня с собой. Этой ночью оставаться одной небезопасно.

– Ждёт?

Наташа становится рядом, без каблуков я заметно ниже ее ростом. Обнимает меня за плечи, такая добрая и уютная, что становится вдвойне стыдно за сегодняшний вечер.

– Ох, Динка, я всегда на тебя глядя думала: роковуха ты. Вот за такими мужики уходят из семьи, с ума сходят. Не зря Володина переклинило… И крутика твоего московского тоже, раз вернулся к тебе и сразу жениться.

Жаль, что Наташа так далека от истины. Нет никакой любви и в помине.

Демид выходит из автомобиля, как всегда в руках мобильный телефон. Разговаривает, отмеряя шагами метры вдоль гладкого бока своей иномарки. Красивый, даже в полумраке двора, разбавленного оранжевым светом фонарей. А потом поднимает голову, и мы встречаемся взглядами.

– Ждёт тебя, Дин. Иди.

– Точно? – я с трудом отворачиваюсь от него, мне неудобно, но Наташа все понимает:

– Я на все замки запрусь, никому открывать не буду. А Володину твоему обязательно в кофе ещё плюну завтра.

Она пытается разрядить обстановку, я улыбаюсь обессиленно и крепко ее обнимаю:

– Спасибо тебе за все, Наташ.

– Почему у меня такое чувство, что мы прощаемся? – снова пытается шутить она, но выходит все равно серьезно. И я чувствую что-то похожее.

– Все будет хорошо.

Ночной воздух пахнет цветами и свежестью, я выхожу из подъезда, каблуки стучат по асфальту. Демид стоит, привалившись к капоту автомобиля и ждёт, когда я до него дойду.

От его взгляда, от запахов вокруг слегка кружит голову. Он молчит, открывает передо мной дверь, я прохожу так близко, что касаюсь бедром его тела.

Прикосновение обжигающее, все внутри реагирует на близость с Демидом единственным верным способом.

Я его хочу.

И по взгляду, тяжёлому, с поволокой, которым он одаривает меня, когда я сажусь в машину, становится понятно, что желание взаимно.

Мы сидим на заднем сидении, снова разделенные расстоянием. Но на этот раз я кладу ладонь рядом, смотрю прямо, туда, где за стеклом искрится огнями ночной город. Фонари бегут стремительно, превращаясь в праздничную гирлянду, сердце гулко бьётся почти у самого горла.

И когда его ладонь накрывает мою, а пальцы наши переплетаются, кажется, что меня сейчас разорвет от напряжения. Такой простой жест, но он куда эротичнее, чем все, что происходило не с ним.

Мы разъединяемся лишь на короткие секунды, когда выходим из автомобиля. Лифт до номера едет слишком долго, я прислоняюсь к стене, ощущая холод кабины лопатками, но даже он не в силах остудить мое тело.

Карточкой он открывает дверь в номер. Включает свет. Закрывает замок. Я стою спиной к нему, перебросив волосы вперёд. Его пальцы касаются шеи, сбегают по позвонкам, хватаются за молнию. Один резкий жест, и платье падает к моим ногам, а я остаюсь перед ним в одном белье.

Да, Демид меня не любит, но хочет, также сильно, как и я его.

И если мне суждено сгореть, то я планирую сделать это в его объятиях.

Глава 18

Его горячие ладони накрывают мои плечи, заставляя пульс частить. Он стоит за спиной, по моему позвоночнику прокатывается волнительный озноб, как только мужские пальцы находят застежку на белье. Щелкает замок, бретельки спадают, освобождая отяжелевшую грудь. Кожа болезненно возбуждённая,  я ощущаю острые покалывания в сосках, и когда Демид накрывает их руками, я прогибаюсь, не в силах сдержать стон.

Я чувствую спиной тело Демида, с которым нас разделяет хлопок его рубашки, трусь ягодицами о выступ брюк, не скрывающий эрекцию. Он жадно сминает грудь, чуть оттягивает соски, а потом по-звериному прикусывает меня за загривок, заставляя вскрикнуть.

Я глаза закрываю, отдаваясь каждой секунде, проведенной в его объятиях. Мужские руки скользят по телу вниз, оттягивают резинку кружевных трусиков и ныряют под нее.

Я мокрая, и ему это нравится, я угадываю это по глубокому одобрительному вздоху. Пальцем он очерчивает клитор, проскальзывает дальше, а меня ноги уже не держут, и все, что не даёт мне упасть – это его сильные руки.

Вожделение, бесстыдное и яркое, затапливает, я распахиваю глаза, но все равно не вижу ничего в искусственном свете комнаты.

Последние силы уходят на то, чтобы не начать молить его о продолжении. Низ живота сводит почти болезненным спазмом, когда Демид убирает руку. Я кусаю губы, хочу продолжения, и поворачиваюсь к нему лицом.

Мне нравится его видеть, нравится смотреть, как темное возбуждение вспыхивает в глазах, как жадно он рассматривает в ответ мое тело.

Демид проталкивает большой палец мне в рот, и я начинаю медленно посасывать его, наблюдая, как меняется его лицо.

Но мне мало, поэтому я протягиваю руку к ремню его брюк. Звякает негромко пряжка, я расстегиваю молнию и опускаюсь перед ним на колени.

Под брюками у него нет белья, и меня заводит этот факт. Я приспускаю одежду, а потом обхватывают его член рукой. Он большой, горячий, кожа вокруг гладко выбрита и пахнет терпким мужским запахом и тонким ароматом не то геля для душа, не то парфюма. Я провожу языком по головке, слизывая выступившую прозрачную каплю смазки.

Демид зарывает пальцы в мои волосы, накручивает их на руку, чуть болезненно оттягивая голову назад. Я поднимаю на него глаза: он так внимательно смотрит за каждым моим движением, что хочется стараться для него ещё больше. Меня не смущает то, что я перед ним обнаженная при свете сотни лампочек большой люстры, вообще ничего не смущает. Я обхватываю рукой его член у самого основания и плавно начинаю сосать, вбирая его на всю длину.

Он горячий, заполняет полностью весь рот, и мне порой не хватает дыхания, но я не останавливаюсь. Тяжёлое дыхание Демида подгоняет, я остро ощущаю собственное возбуждение, отдающееся пульсацией между ног. Кажется, я готова кончить от одного только его присутствия в моей жизни.

– Сюда иди, – он рывком приподнимает меня на ноги, поворачивает к стене, и я шиплю, когда касаюсь голой грудью прохладного шелка стены. Он стягивает с себя брюки двумя рывками, сдирает мои трусы до колен. Шорох упаковки презервативов, секунды тянутся бесконечно долго, и я прогибаюсь сильнее, приподнимаясь на носочках, чтобы выпятить ягодицы.

Демид хватается за них требовательно, раздвигая в стороны и входит так резко и глубоко, что я кричу, не в силах сдержаться. Пальцем не за что уцепиться, я упираюсь ладонями и локтями о стену, чтобы удержаться.

Он заполняет меня изнутри полностью, я ощущаю его пульсацию как свою собственную и сжимаю мышцы вокруг члена.

– Динаа, – почти рычит он и начинает вдалбливать свое тело в мое. Смазки так много, она стекает по внутренней стороне бедра. Влажные звуки ударов тела о тело самые возбуждающие из того, что мне доводилось слышать. Я пытаюсь подстроиться под ритм Демида, но он доминирует, не давая мне двигаться, полность захватывая себе власть. Он не жалеет меня, и я балансирую на грани между болью и удовольствием, не в силах отличить одно от другого.

Он притягивает меня чуть ближе, одной рукой накрывая промежность. Его пальцы надавливают на клитор, скользя по смазке, и я сжимаю мышцами его ещё сильнее.

Движения ускоряются, оргазм подкатывает ко мне, пробираясь от самых низов. Шлепки становятся ещё громче и быстрее, давление на клитор – сильнее, и тогда я кончаю, оглушительно громко.

Мне не стыдно кричать, я вообще мало могу контролировать собственное тело, управлять ногами.

Демид не даёт мне упасть и не думает останавливаться, и каждое его движение в пульсирующем эхом оргазма теле воспринимается слишком ярко. Я настолько обнажена в своих острых эмоциях и ощущениях, что почти пропускаю момент, когда кончает Демид.

Он выдыхает мое имя куда-то в шею, а потом добавляет:

– Я люблю, как ты кончаешь.

И от его признания меня сносит окончательно.

Демид

Она спит лёжа на животе, длинные густые волосы разметались по кровати. Обнаженная, вымотанная после секса и сегодняшней нервотрёпки. Я знаю, что скандал с ее мудаком – начальником задел по-больному.

Злюсь даже. На этого полуебка, возомнившего себя богом и донимающего с маниакальной настойчивостью девчонку.

На Дину, которая как последняя терпила столько лет продолжает сидеть возле царской жопы Володина.

Чего уж там, на себя тоже злюсь, что втянулся в эту игру, решил утереть нос Андюше. Я ни хера не забыл, как он подставил нас со строительством завода, и если бы не Дина, мои потери в том деле в несколько раз превысили доход.

И вообще, можно было обойтись и без жены, но вскользь брошенная фраза о том, что к женатым избиратели настроены лояльно, запустила механизм.

И теперь моя будущая супруга лежит в комнате позади меня, и я сам ещё не разберу, как отношусь к этому факту.

Я выхожу на балкон, откуда открывается вид на неспящий проспект. После Москвы их город по первой кажется совершенной дырой, маленький, пыльный и сонный. Враждебный, здесь мне никто не рад.

Но я готов устроиться и тут, к тому же перспективы открываются отменные.

Стоит только победить на выборах.

Глава 19

Постель смята и пуста.

Я выныриваю из сна резко, сажусь в кровати, хватая себя за горло. Все ещё чудится, что его сжимают чужие пальцы и по-прежнему нечем дышать.

Все это сон, слишком правдоподобный и яркий, и я пытаюсь выбраться из него до конца, стряхнуть наваждение.

Демида нет: я прохожу весь номер, заглядываю в душ. Везде тишина, в какой-то момент мне кажется, что он исчез с концами, несмотря на ночное обещание. Ни записки, ни сообщения в моем телефоне.

Но его вещи по-прежнему лежат на своих местах, напоминая о своем хозяине: ноутбук, дорожная сумка, несколько костюмов на вешалке в шкафу, солнцезащитные очки, духи на полке.

Я снимаю крышку с флакона, вдыхаю его аромат, на мгновение прикрывая глаза. Знакомый запах помогает мне примириться с действительностью. Смотрю на себя в зеркало: запасной одежды нет, я полностью обнаженная и чувствую себя слегка неуютно. Не люблю собственную наготу, она прочно ассоциируется со слабостью и беззащитностью.

Я включаю горячий душ, ванная комната быстро заполняется паром. Тело слегка ноет, чуть саднит между ног натертая кожа. Я встаю под воду и прислоняясь спиной к успевшей уже согреться плитке.

Мне нужны собственные вещи и надо вернуться домой. Во вчерашней суматохе, спровоцированной Андреем, я совсем не задумывалась о том, что у меня нет с собой даже сменного белья.

Володин…

Я внезапно улыбаюсь, понимая, что сегодня рабочий день.

А я не в администрации, не сижу, верным псом охраняя его приемную. Мне теперь вообще туда не надо, я могу заняться, чем захочу. Без докладов, контроля, без его взглядов, пытающихся разглядеть что-то в глубине моей души, то, чего там просто нет.

Свобода окрыляет, пьянит даже. Я мурлыкаю попсовый мотив, намыливаю несколько раз волосы, тело, взбивая гель для душа в крепкую пену.

Споласкиваю за собой кабину, рисую на запотевшем зеркале цветы, кутаюсь в белоснежный халат.

К счастью, в гостинице есть новая зубная щётка, я чищу зубы, улыбаюсь своему отражению. Так, должно быть, чувствуют себя подростки, впервые почуявшие свободу и оставшиеся дома без родителей. Деловые и окрыленные.

Вешаю сушиться белье, которое стираю тут же, в раковине. Сушу волосы, долго, расправляя спутанные пряди пальцами. Расчёски нет даже в моей сумке, в ней вообще минимум вещей: ключи, карты, зарядка, помада, но меня это почти не волнует. Я согласна провести весь сегодняшний день в номера одна, упиваясь внезапной свободой.

Даже то, что мне предстоит через пару дней стать женой Демида, не пугает. Сегодня он – меньшее из зол, случавшихся в моей жизни.

Я устраиваюсь возле телевизора, щелкаю каналы бесцельно, не зная, чем занять себя с непривычки. Тянет желудок, напоминая, что я проспала завтрак и время уже ближе к обеду, но пока не высохло белье, придется ещё посидеть в номере.

Но все же, мне интересно, что происходит во внешнем мире. От Наташи ни весточки, хотя обычно к полудню мы успеваем обменяться сотней сообщений.

И естественно, ни одного пропущенного от Демида.

И на данный момент меня вполне это устраивает. Когда мы с ним не так близко, легче воспринимать его и думать не только влюбленными мозгами, совершая глупости.

Я усмехаясь: с ним и вправду связаны самые отчаянные поступки в моей жизни. И сложно представить себя, стоящую рядом с ним, в белом подвенечном платье.

Я, как большинство девочек, мечтала об этом дне, но последние годы показали, что я вообще не хочу не то, что замуж, мне не хочется оказаться подальше от мужчин.

Андрей успел измотать душу настолько, насколько это можно.

Я встретилась с ним, когда мне было восемнадцать. Переехала из маленького города, в институт не набрала баллов на бюджет, зато поступила в техникум связи. Благо, у них было хорошее общежитие и ненапряжная учеба, а проходные тесты я сдала на отлично. Мама мне ничем помочь не могла, да и не желала. Мы всегда жили с ней, как чужие люди, после смерти отца, а затем и бабушки, это стало особо заметно.

Поэтому я вовсю цеплялась за то, чтобы закрепиться в этом городе, писала контрольные и курсовые за деньги, решала тесты в сети.

Свободного времени почти не оставалось, так прошел весь первый год учебы, я держалась за свое место изо всех сил, ни на какие мысли о мальчиках просто не хватало ни времени, ни желания.

Кончался май, я с горечью думала, что заказов поубавится и на лето надо придумать новую подработку, чтобы не протянуть с голоду ноги. Выбор был небольшой: раздавать листовки или устроиться временным продавцом в один из небольших магазинов по соседству, куда согласны были взять и без опыта.

Я ела мороженое, сидя на лавке, щурилась от оглушительно яркого солнца и не сразу среагировала, когда меня накрыло тенью.

Рядом стоял мужчина, молодой, симпатичный и хорошо одетый. Уж в шмотках я умела разбираться всегда, а на него взирала без особого удовольствия. Тогда, восемнадцатилетней мне Андрей, которому было двадцать семь, казался очень старым. Смешно вспомнить…

– Как тебя зовут? – спросил он, вот так, в лоб, без приветствия и прочей подабающей случаю чепухи.

Я нахмурились:

– Я не знакомлюсь, – и поднялась с лавки, собираясь как можно быстрее свалить подальше. Но мужчина не остал, шел следом, нагоняя на меня тоску. Есть при нем мороженое было не удобно, да и не хотелось уже. Я с тоской взирала на ставший вдруг невкусным пломбир, и раздумывала: выкинуть его или все же давиться, но доесть, пожалев потраченных денег?

– Меня Андрей зовут, – настырничал незнакомец, пытаясь подстроиться под мой шаг.

– Абсолютно лишняя информация, дядя, – добавив в голос суровости, произнесла я, – у меня парень есть.

– Меня это не смущает, – не сдавался Андрей, – пойдем в кино? Или в ресторан. Хочешь поужинать.

Я вздохнула, останавливаясь. Казалось, что на нас уже начинают пялиться прохожие, а мне лишнего внимания вовсе не хотелось. Поэтому я постаралась завершить знакомство:

– Послушайте, я не ищу парня, любовника, ухажёра, спонсора. Не надо за мной ходить.

– Мы ещё увидмся, – крикнул вдогонек Андрей, но следом не пошел.

– Ага, ага, как же, –  пробурчала я под нос и  все же выбросила мороженое в урну.  Заспешила к подземке, чтобы перейти дорогу на ту сторону, ни разу не обернувшись.

К вечеру я напрочь забыла о нем, занятая чужими курсовыми, но на следующий день Андрей снова появился в моей жизни. Он легко вычислил, что я студентка, понял, что рядом находится общежитие от техникума, и прикатил на утро с букетом роз.

Мне никто и никогда не дарил таких цветов, ярких, красных, с тугими стеблями. Тогда я розы ещё любила.

Его появление не осталось незамеченным, девчонки шушукались, гадая к кому приехал красавчик на дорогой машине. Признаться, тогда даже мое сердце ёкнуло, и хоть я выходила к нему с недовольным лицом, но букет взяла.

Он так сильно отличался от мальчишек с потока, даривших шоколадки и звавших на льготные сеансы в кино по средам. Говорил красиво, одевался в костюмы, ездил на иномарке.

И не жалел ни сил, ни денег на ухаживания. И я сдалась.

В какой-то момент мне даже казалось, что я влюблена в него, ожидая, когда Андрей приедет за мной и увезет на очередное свидание.

И когда я завязла в отношениях с ним, грянул первый гром. Я узнала, что он женат

Глава 20

Жужжит, двигаясь по столу, как огромный черный жук, мобильный телефон.

Демид.

Видеть его имя все ещё непривычно. Десять дней он в городе, семь – как я знаю о его приезде и двое суток прошло с тех пор, как его водитель приехал за мной.

Я все ещё не верю, что он обещал мне свободу, а я согласилась на его условия. Порой мне кажется, будто наш обмен неравноценный, только чаши весов каждый раз склоняются в разные стороны.

– Привет, – отвечаю, поджимая под себя ноги. Полы халата разъезжаются, я вижу синяки на бедрах. Кожа светлая, не тронутая загаром, я провожу по ней пальцем. "Отметины дьявола", – усмехаюсь невольно.

– Выспалась? – его голос прокатывает по позвоночнику, напоминая исход вчерашнего вечера.

– Да, – отвечаю коротко. Забота смущает, но я напоминаю себе, что в нашем спектакле мы за правдоподобность, и нечего сердцу стучать в надежде, – планирую сходить на обед и съездить домой за вещами.

– Денис отвезёт, одна не мотайся.

– Думаешь, Володин вместо работы караулит меня возле квартиры?

– Думаю, что осторожность не будет лишней. Мне пора.

Я не успеваю сказать пока. Пикает сообщение с номером водителя.

Натягиваю подсохшие вещи, перекидываю сумку через плечо и покидаю номер. Стук каблуков теряется в мягком ковролине холла, в лифте я спускаюсь одна.

На поздний завтрак уходит полчаса времени, которое я провожу в обнимку с телефоном. Наташка вспоминает обо мне, закидывая сообщениями, почти половина которых – об Андрее.

"Маньяк пришел как пришибленный"

"Злорадно желаю ему зашиться без секретаря"

Прислушиваюсь к себе: не резонирует. Давно уже все равно, что он будет делать с собственной жизнью, когда меня не окажется рядом.

Долго дурить ему не дадут. Отец жены, до сих пор занимающий кресло в Госсовете, не позволит пятнать имя своей дочери, как не позволил развестись тогда, когда мы с Андреем познакомились.

Когда я узнала, что он женат, перестала отвечать на звонки. Володин торчал возле общаги, ничуть не стесняясь своих чувств, умолял выслушать его, клялся, что с женой его держат только ее родители, которым он обязан своим положением, заверял, что не любит совсем.

Только как с этой нелюбимой женщиной у него получилось заделать на свет троих детей, осталось загадкой.

Нужно научиться не думать о нем. Все это – прошлое, не изменить, не переиграть, единственное, что остаётся, забыть раз и навсегда собственные ошибки.

Я звоню Денису, который обещает приехать за мной в течение десяти минут. Выхожу на крыльцо, не дожидаясь, когда он доберется. Жарко, плавится под каблуками асфальт, палящее солнце греет макушку.

В автомобиль запрыгиваю с удовольствием, – здесь включен климат-контроль. После раскаленного густого воздуха, обжигающего при каждом вдохе лёгкие, дышать в машине заметно легче.

Молчать с водителем комфортно, и я перескакиваю на мысли о его хозяине.

Как Демид жил последние четыре года? Я старательно избегала любого упоминания о нем. К счастью, он не настолько медийная личность, чтобы натыкаться на его фотографии в светских изданиях, а специально я ничего о нем не искала.

Поначалу было больно.

Когда я осознала, что он уехал с концами и никакие дела больше не держат его в нашем городе, во мне ещё теплилась слабая надежда, что Старостин вернётся.

Слишком много он значил для меня. Я никогда не влюблялась раньше, не испытывала ни к кому таких ярких, почти на грани, чувств.

С Андреем все было по-другому, он дарил, я принимала, а потом уже не выходило отделаться от никого никак.

Видимо, по закону бумеранга тоже самое произошло и со мной: любовь, которую я считала самым большим подарком, Демиду оказалась вовсе не нужна.

К тому моменту я ещё не растеряла всю детскую наивность и веру в людей, и Старостин мне в этом помог.

Денис провожает меня до квартиры, даже внутрь заглядывает, чтобы убедиться: никого.

Я закрываю за ним, пообещав позвонить, как только соберусь на выход. Бросаю ключи на тумбочку у входа, разуваюсь и прохожу дальше.

Свою квартиру я люблю. Каждый квадратный сантиметр я оставляла с любовью, не жалея ни времени, ни сил.

Деньги тратить на себя я так и не научилась, а вот в дом вкладываться было приятно и легко.

Открываю большой зеркальный шкаф, занимающий добрую половину спальни.

Вещей не так много, да и все с собой не забрать. Снимаю вешалки с платьями и костюмами, которых должно хватить на первое время. Работа в администрации наложила отпечаток на гардероб, никаких сексуальных вещей, все строгое и классическое, как у старой девы.

Даже белье в ящиках комода – простое и удобное. Мне не хочется быть соблазнительной, я знаю, что такое наказание красотой.

Но теперь, с появлением Демида забытое желание нравится мужчине заставляет критичнее рассматривать свои вещи.

Да, я хочу ему нравится.

После критического осмотра набирается небольшая горка одежды, которую я тщательно складываю в маленький чемодан, туда же бросаю косметичку и духи.

А потом сажусь на край кровати, упираюсь в колени локтями и думаю.

Возможно, сюда я больше не вернусь, от этой мысли щиплет в носу, но расплакаться себе я не даю.

Страшно, куда страшнее, чем когда я уезжала от матери в чужой, большой город, одна и без денег.

Сейчас у меня хотя бы есть средства на нескольких картах, которых хватит на пару лет медитаций, а дальше уже можно будет думать о другой работе. Все эти годы я тщательно готовила план отступлений, а с пустыми карманами далеко не убежать.

Наконец, я встаю решительно, вытягиваю ручку из чемодана и иду вперёд, громыхая пластиковыми колёсиками о деревянный пол.

Если ради своей независимости я должна подыгрывать Демиду, то я из кожи вон вылезу, лишь бы он остался доволен и выиграл на своих чертовых выборах.