Текст книги "Выбор"

– Привет, – мелодичный голос заставляет меня повернуться. Справа от меня сидит девушка с волосами цвета темного шоколада. Слегка наклонив голову, она рассматривает меня золотисто-карими глазами.

– Ну, привет, – запрокидываю руку, пью, ставлю на стойку, – водку и… у вас курить можно? – Это уже бармену.

Тот кивает, и я довольно достаю пачку из кармана.

– Что-то не так? – Шоколадка явно хочет докопаться.

– А тебе дело, куколка? У меня всё в порядке.

– Когда в порядке, так не пьют, – мимолетный взгляд на рабочего, – мартини мне.

– Чего надо? – Особой дружелюбностью я никогда не отличалась, – в предложениях близости не нуждаюсь.

Вежливость у меня тоже не совсем в почете. Звонкий смех наполняет окружающее меня пространство:

– Фи, как грубо. Зачем так сразу? – Шоколадка ворочает бокал, из-за чего жидкость аккуратно переливается по его стенкам, – не говори того, в чем не полностью уверена.

Резко выпив мартини и водрузив емкость на стойку, она пододвигается ко мне:

– А теперь серьезно. Что должно было случится, чтобы сидеть здесь с шести утра?

– С пяти, – мы поворачиваемся на подоспевшего бармена, – она сидит здесь с пяти.

– Ты следишь за мной?

– Тебя сложно не заметить.

– Ты наливать мне будешь? – Посылаю недовольный взгляд парню, и он, подскочив, снова наполняет стопку прозрачной жидкостью. Резко выпив, продолжаю, – мне не нужна твоя забота. Дай лимона.

Девушка молчит и снисходительно качает головой. Закусив, я вдруг решаюсь на комплимент:

– У тебя красивый… – икаю.

– Что? – Нетерпеливо усмехается шоколадка, наклоняясь ко мне.

– Глаз, – выдаю я и вновь икаю.

– Глаз?

– Глаз.

Чувствую, как голова начинает медленно кружиться, не могу сосредоточиться.

– Кажется, мне пора.

Аккуратно вылажу из-за стойки. Алкоголь в крови в таком количестве был совершенно плохой идеей. Пошатываясь, непослушными руками достаю из заднего кармана джинсов кредитку, и оплачиваю выпитое.

– Ты не слишком прохладно одета? На улице огромный минус.

– Я просто очень горячая штучка, – заявляю, еле ворочая языком, и, не сдержавшись, щелкаю девушку по носику.

С трудом держась на ногах, выхожу из бара.

– Да подожди ты! – Зовут явно меня. Обернувшись, вижу шоколадку, бегущую ко мне. В глазах стремительно темнеет. Мир играет в карусель. Кажется, меня сейчас стошнит.

Хмурюсь, пытаюсь сфокусировать взгляд на приближающейся девушке. Глаза слипаются быстрее, чем я успеваю сделать хоть что-то. «Допилась!» – с грустью проносится в голове, прежде чем подкашиваются ноги, и я теряю сознание.

Глава 5: Основы

Запах собственного перегара мешает спать, жажда прогрессирует настолько, будто жидкости в теле больше нет, и я сдаюсь. Тяжело застонав, встаю и отчаянно оглядываюсь в поисках воды. Опустошив найденные кувшин и две бутылки минералки, я медленно, но верно прихожу в себя. Мозг, столь удобно вырубившийся в неподходящий момент, скрипя, пытается начать работать.

Я не дома. Глупая мысль, первая, пришедшая в голову. Там нет панорамных окон. Тихо фыркаю. У меня и дома-то нет.

Комнату заливает зарево заката, значит, я проспала около двенадцати часов. Подойдя к стеклянной стене, рассматриваю город у моих ног. Невероятное зрелище! Этаж пятидесятый. Интересно. Подобрав аккуратно сложенное банное белое полотенце с тумбочки, направляюсь к ванной. Сил больше нет чувствовать этот смрад.

Вода ледяная. Подставляю ей шею и тело, запрокинув голову; холод трезвит, прогоняя туман, и помогает сосредоточиться. Первый взгляд на комнату подтверждает мои выводы: я нахожусь в «Санта-Монике», одном из самых дорогих пятизвездочных отелей во всем штате, в апартаментах класса «Люкс», о чем мне сообщают выгравированные на зеркалах вензеля и расшитое полотенце с характерным «Santa-Monica» на них.

Вымыв голову, с диким удивлением замечаю, что волосы давно уже закрывают ребра. Напрягшись, пытаюсь вспомнить, когда в последний раз я ходила стричься. Тщетно. Около года, наверное, если не больше. Подсушив шевелюру феном, рассматриваю голову. Корни стали темнее, дальше волосы были явно выгоревшими, потому что отличались кардинально, затем снова темные на концах. Пару минут стою в ступоре, в надежде понять, почему я не замечала изменений раньше, так ничего и не додумав, я заворачиваюсь в белоснежный халат и выхожу в спальню. Возможно, следует чаще смотреться в зеркало без желания разбить несчастную стекляшку.

– Ваш ужин, мэм, – скрипучий голос пожилого лакея заставляет меня покрепче запахнуть халат, пряча лицо, зарываюсь носом в пушистые ворсинки. Откланявшись, он покидает номер, оставив меня наедине с ароматными шедеврами кулинарии. М-м-м!.. Беззвучно подкравшись к столику с едой, стягиваю крышку с одного из блюд. О боже!.. Отрываю кусочек золотистой курочки под медом и чесноком и кладу в рот. Забыв обо всех правилах приличия, подхватываю ножку и вгрызаюсь в мякоть, позволяя соку течь по пальцам…

Расправившись с мясом, которого было намного меньше, чем казалось изначально, начинаю по очереди срывать крышки. Съев всё, что было на столе, отправляюсь обратно в ванную, где достаю вещи, которые столь предусмотрительно оставила на стирку и сушку. Надев свои черные джинсы с черной же майкой, накидываю на себя кожанку и зашнуровываю такие же черные Converse. Только сейчас понимаю, почему до меня вообще докопались девушка с барменом. Каким образом меня вообще пустили в «Глаз дракона» в таком виде?..

Дверь в номер открылась, впуская только что припомненную шоколадку на высоченных каблуках, тоненьком пальто и коротком коктейльном платье. Начало зимы не помеха?.. Сбросив верхнюю одежду на стоящее рядом кресло, она подходит ко мне:

– Привет.

– Здравствуй… – слегка растерянно смотрю на девушку с золотистыми глазами, – что произошло? Почему я здесь?

Хохочет:

– После такого потрясающего комплимента, я просто не смогла остаться равнодушной.

Хмурюсь, сосредоточенно копаюсь в памяти:

– Не понимаю о чем ты.

– Еще бы.

– Так какого черта я здесь делаю? – «Не увиливай».

– Не могла оставить тебя, – внимательный взгляд на меня.

– Мы знакомы пару минут, куколка, – иронично приподняв бровь, расчесываю волосы.

– Малышка, необязательно знать человека тысячу лет, чтобы захотеть помочь.

– Альтруистка, значит, – улыбаюсь, разгоняя алкоголь. Слишком гибкая фигура, слишком четкие движения, – Давай, красавица, не юли. От тебя пахнет порохом и смертью, а мне не тринадцать, чтобы поверить, что в твоих действиях нет эгоистичной подоплеки.

– Ты рано начала не доверять людям.

– Я только поэтому и жива.

– Какая загадочная милашка. Знаешь… еще тогда, в баре, я заметила: ты не такая, как все. Что в тебе такого особенного? Твоим взглядом можно раскраивать континенты. Расскажи свой секрет.

Мозг настойчиво напоминает о внутреннем «переключателе», и вскоре меня вновь сковывает льдом. Интуиция, что так кричала о несоответствии, устало падает со словами: «Я же говорила». По-птичьи наклонив голову, подхожу на шаг ближе:

– Какой из, милая? Мы обе знаем, что у нас очень много общего. К чему спектакли?

Вижу, как напрягается ее тело, но она не бежит от меня; лишь легкое движение руки, молниеносно приподнимая платье и снимая с набедренного крепления нож.

– Хочешь повеселиться? – Шоколадка облизывает губы, одновременно подбрасывая мне второй нож.

Перехватив рукоять поудобнее, улыбаюсь, по привычке поглаживая острие указательным пальцем.

– Не могу отказаться.

Я подмигиваю, рывок вперед, рассекая ножом по вертикали, и она, прогнувшись, уходит мне за спину. Разворот, теперь уже я ускользаю от смертельного удара в сонную артерию. Мы не торопимся, лишь играем друг с другом, проверяя и анализируя действия.

– Я не ошиблась.

Её обманка, и вместо локтя в голову я получаю шпильку в стопу. Мгновенный тычок – и шоколадка отлетает на пару метров.

– Пару месяцев назад видела выпуск новостей, многоэтажка развалилась на части. Жертв практически не было, сработала сигнализация, но почему-то одна семья так и не вышла. Увидев тебя в баре, подумала, что ты лишь похожа на девочку с фотографии. А потом бармен сказал, что ты назвала себя Авалон. Довольно редкое имя, не находишь? – ей приходится на мгновение замолчать, отражая удары, которые я наносила быстрее и быстрее, практически переходя грань игры, – говорят, в том взрыве не выжил никто, кто был близок к эпицентру. Тогда почему ты стоишь передо мной?

Улыбка, достойная заморозить планету:

– Потому что я его и устроила.

Стремительно поменяв положение ножа в ладони, девушка бросается на меня и, схватив за голову, останавливает лезвие у горла; незаметно зеркалю все её действия, и в итоге мы так и застываем, с ножами, прижатыми к сонной артерии другого. Мой взгляд встречается с её насмешливым. Игра окончена. Улыбаясь, мы одновременно отбрасываем ножи, не отрывая взгляд друг от друга.

– Меня зовут Хейли. Ты ведь Тень, да? – Внимательный взгляд, но я всё так же молчу. Прошлый человек, который знал эту кличку, убил моих родителей. – Ты была очень популярна в наших кругах. Даже вру. Ты же одна из Триады! О тебе ходили легенды! Говорят, ты и получала в разы больше нас, несмотря на юный возраст. Пару раз я даже получала заказ на твое убийство, правда, фактов для досье было маловато, и я каждый раз отказывалась рисковать. Как оказалось, не зря. В твоей квартире ведь остался труп Хризолит, который приняли за твой, правильно? Умно.

Приехали.

– Не смотри на меня так, – шоколадка отбрасывает назад волосы, – это обычное дело у наемников. Тебе ли не знать.

Я знала. Она права, я была популярна, хоть сведений обо мне было немного. Девушка, возраст – около двадцати, выполняет задания с маниакальной точностью, не оставляя улик и свидетелей, нет проваленных заданий. Я оправдывала свое имя, раз за разом уходя в тень. Такая же живучая. Такая же неуловимая. Джер никогда не давал на меня наводок: не то чтобы невыгодно, без меня было бы скучно. Интересно, как он там… Макс же оправдывал имя посредника и лучшего друга, иногда подчищая за мной и удаляя малейшую информацию на рынке.

За год работы я зачистила преступный мир лучше, чем копы за десятилетия. Никто не уходил живым: ни матерые, закоренелые наемники, ни новички. Убивая всех, кого только можно, никогда не ожидаешь, что эта участь постигнет и тебя. Это стало и моей ошибкой. Балансируя между жизнью и смертью, нет места нарциссам. Жаль, я поняла это слишком поздно. Быть самоуверенным – значит умереть.

– Это в прошлом, – я спокойна, – всё это.

– Прежде, чем говорить что-либо, потрудись хотя бы в это поверить, – огрызается девушка, и это именно то, что заставляет меня замолчать и спрятать глубже начавшие вываливаться чувства.

Увидев, что я готова слушать, она продолжила:

– Весть о твоей смерти разлетелась достаточно быстро, и не скажу, что все скорбели, скорее наоборот – все заказы с огромными кучами зеленых теперь гребли мы. А потом около месяца назад в наших кругах прошел заказ. Особенный, с кричащей пометкой о срочности, и он до сих пор остается в силе, – она спокойна, но я чувствую напряжение, – задание на убийство девушки, которая за пару минут уложила всех копов города, устроив кровавую резню на одной из торговых улочек, – секундное молчание, – за тебя отваливают двенадцать миллионов, милая.

Удивленно присвистываю:

– Меня хотят убрать тихо и мирно?

– За тобой охотятся криминалы, мирные и копы. Тебя поймают и прилюдно казнят.

Холодно улыбаюсь и присаживаюсь на чайный столик:

– Не думала, что ради меня сделают исключение в смертной казни. Почему я еще здесь?

– Мне интересно.

– И всё? Двенадцать миллионов больше не вызывают интереса?

– Есть кое-что важнее денег, – ухмылка, из-за которой её золотистые глаза начинают сверкать, – как ты зарастила зад за месяц?

Ответная ухмылка:

– Тайна производства. Пойдем.

– Куда?

– Пить.

– Шутишь?

– Я похожа на человека, который когда-либо шутит о выпивке?

– Я надеюсь на это. Ты надралась в шесть утра, потом отрубилась на весь день, оскверняя мир вонью.

– А сейчас я свежа, как огурчик, – перебив девушку, счастливо улыбаюсь, поправляя одежду, – ты идешь, нет?

Тяжелый вздох:

– Да куда я денусь.

***

– Давно ты в городе?

Мы прогуливаемся по ночному городу. Ровные строи домов вдоль дороги с тусклыми фонарями, чистое небо с миллиардами звезд и полной луной – она и освещает нам путь. Мы находимся в самом тихом спальном районе города, свет в домах давно уже погас, а сами жители крепко спят. Дорога медленно идет вниз, и на её вершине открывается прекрасный вид. Атмосфера уюта и спокойствия поглощает, и я на секунду задумываюсь: каково это, иметь нормальную жизнь? Вопрос Хейли выбивает меня из задумчивости.

– Я не живу здесь.

Девушка слегка притормаживает, изумленно смотря на меня:

– В смысле? Если не здесь, то где?

Мысленно прикидываю расстояние:

– На окраине. Миль пятнадцать-двадцать отсюда, не больше.

– У тебя есть машина?

– Предпочитаю ходить пешком.

Молчание немного затягивается, принося дискомфорт, но я всё равно молчу, не мешая новообретенной знакомой обдумать сказанное. Через несколько минут я всё-таки сдаюсь:

– Как ты попала к нам?

– В смысле в наёмники?

Я киваю. Хейли улыбается, и я немею от накрывшей её боли. Тряхнув шоколадными волосами, она отодвигает пару локонов, открывая ухо. Даже в темноте я замечаю маленькую татуировку: два треугольника разных размеров, смотрящие в противоположные стороны, и основания их расположены параллельно и слегка сдвинуты в бок. Вопросительно смотрю на девушку, и она, не замедляясь, продолжает идти, всё так же невидяще глядя вдаль:

– Я принадлежу к роду наемников. Уже при известии о маминой беременности моя судьба была предрешена. Это – родовой знак. Его бьют чуть ли не сразу, как только ребенка умоют от крови. Если в вкратце, мать умерла при моих родах, и отец, виня меня в её смерти, не видел во мне дочь. Я стала самым большим разочарованием в его жизни. Меня тренировали лучшие, я была лучшей, но папа не замечал ничего, кроме недостатков. Пару лет назад, когда мне было восемнадцать, я не выдержала – ночью собрала вещи и ушла из особняка. Сейчас живу одна в гостиницах, сама зарабатываю, на жизнь не жалуюсь. Вот так как то.

– Прости.

– Ничего, – улыбается.

– Слушай, может, пойдем… – я резко останавливаюсь и замолкаю.

– Что такое? Что случилось? Тебе плохо?

Поднеся палец к губам, приказываю Хейли замолчать. Закрываю глаза и глубоко вдыхаю: какой знакомый запах! Их несколько. Они близко. Беру девушку за руку и подтягиваю к себе вплотную, приобняв за тонкую талию. Ласково отодвинув волосы с уха, шепчу:

– Мы не одни.

Хейли смеется и слегка упирается ладонями мне в плечи, продолжая спектакль; в золотистых глазах горит убийственное ожидание. Так ждет паук, раскинувший сети и поджидающий незадачливую жертву. Легонько веду носом, принюхиваясь. Запах пороха. Мысленно выругавшись, продолжаю:

– Если я права, их пушки заряжены экспансивом. Будь осторожна.

Она кивает. Чувствую, как ее тело напряглось, словно струна.

– Сколько их?

– Четверо, кажется.

– Ножи, – наемница взглядом указывает подол платья, – я не брала пушки

Удары сердца становятся громче и медлительнее. Он выжидает момент, а я всё так же стою к нему спиной, закрывая собой Хейли.

– За мной, приготовься, по моей команде… – осторожно приподнимаю её платье и снимаю оба ножа с креплений, невесомо проведя пальцем по чувствительной кожей над чулком.

– Сейчас!

Мы бросаемся врассыпную, окружая припаркованное такси в десятке метров от нас. Звучит выстрел, я чудом уворачиваюсь от пули, летящей в живот.

Действую на инстинктах, метая нож куда-то вправо. Слышу хлюпанье и довольно улыбаюсь. Мужчина, сам темнокожий, короткостриженный, весь в черном, выглядывает из-за машины и успевает мне подмигнуть, прежде чем отправить еще одну пулю в полет. Падаю на землю, Хейли выскакивает сзади парня, бьет по руке, выбивая пистолет. Подсечка, девушка летит на асфальт, с ужасом слышу хруст кости и тихий всхлип – мощный удар пяткой по лодыжке не остался бесследным. Нападавший смеется, выворачивает ее руку за спину и повторно бьет стопой, в этот раз по сгибу локтя. Хруст! Хейли орет, а я замечаю кости, торчащие из окровавленной руки.

Ярость накрывает меня, привычно окутывая. Вырубаю целившегося в меня мужчину и на всех парах мчусь к Хейл. Схватив нападавшего за горло, слегка приподнимаю и пригвождаю к земле. Затылок с легким хрустом встречает асфальт.

– Как ты выжил? Думала, что пикап избавил тебя от мучений.

– Еще один уголек в твоем сердце? – Улыбается, харкая кровью.

Лицо каменеет, и я усиливаю хватку. Стрелок всё пытается отодрать каменную хватку со своей шеи, пинается ногами, и всё так же нерушимо со скукой я смотрю на его мучения. Легко сжимаю руку, переламывая гортань, вонзаю ногти в кожу.

Вытираю ладонь, склонив голову на бок, и пристально рассматриваю его: темнокожий, кареглазый, никаких татуировок и других опознавательных моментов, в возрасте от тридцати семи до сорока двух. Мамин ровесник. Вытаскиваю ярлычок из утепленной куртки. Zara. Жаль, где-то глубоко внутри я надеялась, что засранец вышивает свое имя на одежде. Ощупываю карманы: пачка мятной жвачки и фантики от конфет. Раздраженно фыркаю и бросаю последний взгляд на труп. Кто вы, черт возьми, такие?

– Эва?.. – Шепчет Хейли, а мой взгляд вдруг цепляется за блеск под воротником незадачливого убийцы. Как я этого раньше не заметила? Аккуратно тянусь к нему: пальцы касаются холодного металла. Хмурюсь и тяну за звенья серебряной цепочки, вытаскивая тяжелый медальон с черным камнем. Что это? Амулет?

– Эви… – уже стонет Хейли и кашляет. Украдкой оборачиваюсь, срываю цепочку с шеи и бегу к девушке, попутно засовывая серебро в задний карман джинс.

Падаю на колени возле шоколадки и до боли стискиваю зубы: нога её опухла, поменяв цвет на сине-фиолетовый, с потеками крови из-за ободранной до мяса кожи.

– Иди сюда, – аккуратно подняв наемницу на руки, начинаю бежать: – где ближайшая клиника?

– Вызови такси. Ты не сможешь нести меня долго.

Закрываю глаза, считаю до трех, пытаясь унять раздражение.

– Еще раз, милая. Где. Ближайшая. Клиника?

– Около двадцати минут бегом.

– Хорошо.

***

– Нам нужна помощь!

Я влетаю в помещение с Хейли на руках. Она выглядит ужасно: белая, как снег, с потрескавшимися губами, отдающими синевой. Панический ужас сжимает внутренности: я опоздала?

– Каталку! – как в тумане слышу голос невысокой темнокожей женщины, – операционную! Живо, живо!

– Я сама, – шепчу, сжимая девушку в стальных объятьях, когда медработники пытаются ее отобрать, – куда идти?

– Позовите Тима!

– Я уже здесь, – уверенный мужской голос звучит за моей спиной, – не тратьте время. Она потеряла много крови.

Развернувшись, подбегом направляюсь за доктором, довольно высоким мужчиной средних лет с короткими темными волосами без седины.

– Сюда.

Он кивком указывает на стол, не предпринимая попыток забрать у меня пациентку. К лучшему.

– Тебе придется подождать за дверью, – и отрезает, – без обсуждений.

Киваю и обхватываю себя руками. Странный жест – как будто бы хочу защититься от всего мира, а на деле же опусти я руки – развалюсь на части. Увы, я защищаюсь не от мира, а от себя.

Спустя несколько бесконечно долгих минут, хирург выглядывает из кабинета, звонко щелкая перчатками:

– Заходи.

Хейли лежит без сознания, с загипсованными рукой и ногой. Мужчина бодро проходит к светлой панели и тыкает в рентгеновские снимки:

– Внутренний и боковой переломы правой лодыжки, без смещений и осколков. Наложу гипс, придется ходить около месяца, затем повторный рентген, – доктор хмурит брови, переводя взгляд на загипсованную руку Хейли, – с локтем все обстоит хуже. Нужно удостовериться, что мышцы и ткани срослись правильно. Я удалил осколки костей, гипс, аналогично, на месяц. От потери крови примите эти препараты, – он протягивает мне белую бумагу с рецептом.

– Спасибо, – выдыхаю, едва сдерживая эмоции, – я надеюсь, проблем не возникнет?

– Это частная клиника, мисс. Конфиденциальность – наше все.

Молча достаю из куртки чек и подписываю на двадцать пять тысяч.

– Считайте это оплатой вашего труда.

И молчание.

– Мы заедем к вам через месяц.

–Буду ждать вас, мисс… Мэри Адлер. Постарайтесь больше не ввязываться в сомнительные прогулки под луной. У вашей спутницы хрупкое здоровье.

– Конечно, – Хейли начинает понемногу приходить в себя, – несомненно.

Вновь подхватив её на руки, направляюсь в отель. Нам всем надо отдохнуть.

Глава 6: Тупик

– Тебе бы поспать.

Я нехотя оборачиваюсь к девушке, отрываясь от очередного волшебного городского пейзажа с высоты шетьдесят седьмого этажа, и позволяю серебряному медальону тяжело повиснуть на шее. За сезон мы сменили с десяток городов и больше полусотни отелей, каждый из который был шедевральнее предыдущих. Спустя такое количество времени я вновь оказалась в Броднессе – печально известном городе с резней на Гринс-стрит. Кто же знал…

Несмотря на вернувшиеся биение моего сердца и редкие вдохи, кое-что так и не изменилось: я всё ещё не могла уснуть. Сейчас Хейли стояла позади меня, так же как и я, завернутая в простыню. На секунду замираю, рассматривая наемницу. Худая, но при этом фигуристая, достаточно высокая, с большими золотистыми глазами, которые в свете фонарей и луны начинали сверкать.

– Ты красивая, – вырывается прежде, чем я успеваю понять, что я говорю.

– Вся или только половина? – смеется она, словно вспомнив старый анекдот.

Она подходит ко мне и опирается локтями на перила рядом, и легкое дуновение ветра оголяет её плечо, раздувая шоколадные волосы.

– Это не повод не спать, – девушка берет мою руку, переплетая пальцы, – что тебя беспокоит?

Мгновение рассматриваю наши руки и, наплевав на разлившееся внутри груди тепло, аккуратно забираю ладонь.

– Ничего, – отвечаю я, слегка отодвигаясь, – просто бессонница.

Грусть и обида обволакивают девушка, но голос остается спокоен и мягок:

– Послушай… Эви… – она опускает глаза в попытках совладать с эмоциями, но затем, словно передумав, трясет головой, – я пойду спать. Ты со мной?

На мгновение, прикусив губу, задумываюсь, а затем согласно киваю. От девушки исходит такой уют и комфорт, что я просто не могу отказаться, и Хейли, воспользовавшись замешательством, подхватывает мою руку и ведет в спальню. Аккуратно уложив меня на огромную кровать с белоснежным бельем, она устраивается рядом, осторожно обнимая и накрывая одеялом.

– Спи, милая, – её тихий шепот тонет в моих волосах, – завтра будет новый день. Всё будет хорошо, ты мне веришь?

И, вопреки всему, я впервые засыпаю под мерное сердцебиение наемницы.

***

– Я хочу перемен! Ну же, Эви, детка, давай хотя бы новых шмоток купим! – Хейли бегает вокруг моего кресла, старательно строя ангельское личико.

– Отстань, – я отмахиваюсь, переворачивая очередную страницу в романе, – ты мешаешь мне сосредоточиться. Хочешь – иди одна.

– Не хочу одна! – Она продолжает ныть, носясь шоколадным ураганом, – ну, пожалуйста! Ну!

Не подаю знаков внимания, продолжая внимательно вчитываться в пропечатанные строки, и Хейли меняет тактику, остановившись за моей и спиной.

– Хорошо, давай так, – девушка мурлыкает мне на ухо, отодвинув волосы, – ты идешь со мной на шопинг, а я исполняю любое твое желание.

Прикрыв книгу, оборачиваюсь к Хейли, чьи пухлые губы оказываются на одном уровне с моими. По моему телу разливается тепло, чувствую отголоски эмоций девушки. В мгновение взяв себя в руки, отодвигаюсь и с улыбкой произношу:

– Идёт, милая. Моё маленькое желание – узнать адресок одного человечка. Но это ведь мелочи, правда?

Девушка плотоядно облизывается и произносит лишь слово:

– Имя.

– Анабель Хардвелл.

– Сегодня вечером будут координаты.

Довольно кивнув, я торопливо одеваюсь в удобную одежду, дабы устроить максимально масштабный забег по магазинам города.

***

Сижу в уютной кофейне, медленно растягивая воздушное пирожное и кофе с корицей. Я абсолютно вымоталась за четыре часа непрерывной примерки разнообразных вещиц. Воспользовавшись моментом, пока наемница примеряла очередное платье с огромнющими стразами и не менее огромными вырезами, тихо смылась в первое попавшееся кафе.

Уже вечером я смогу вернуться в семью.

Мысль будоражит сознание. Или же я допускаю ошибку? Беспомощно закусываю губу, пытаясь разглядеть все ответы в темной жидкости, наполнявшей стаканчик. В этом ведь и был смысл – удостовериться, что Оушн в безопасности, и вернуться в Керис. Воспоминания о родном городе отзываются тупой болью в груди.

Поддаться прошлому и вернуться или найти сестру и пытаться жить в настоящем?

Из потока мыслей меня выбивает Хейли, несущаяся с тоннами пакетов с брендовыми шмотками:

– Это так… бодрит! – Она останавливается возле меня и ставит пакеты на пол, параллельно пытаясь перевести дыхание.

Закатываю глаза так глубоко, что ещё немного, и увижу мозг. Оставляю на столе сумму, дважды превосходящую счет, и с легким разочарованием покидаю кафе.

– Мы можем ехать в отель? – голосую, такси останавливается возле нас, водитель вопросительно на меня смотрит.

Хейли бодро забрасывает сумки в багажник автомобиля, а остальную тучу с вещами запихивает в салон.

– Вперед, если хочешь, – бодренько продефилировав возле меня на высоченных каблуках, девушка открыла пассажирскую дверь возле водителя и приглашающе махнула рукой. Бессильно помотав головой, я усаживаюсь на предложенное место и захлопываю дверь.

– Отель “Plaza la Luna”. Поторопитесь, пожалуйста.

***

Шесть часов утра. Я сижу в кресле, молча пялясь в потолок. Эмоции охватывают меня, грозясь засосать в водоворот, из которого больше не выберешься: страх, злость, отчаяние, надежда. Хейли никогда не приходила так поздно. Никаких шансов её найти самостоятельно: у нее нет телефона, город я абсолютно не знаю.

Из-за двери слышится тихое шуршание карт-ключа и замка, однако человек слишком неловок, чтобы попасть в разъем с первого раза. Попытка, еще одна, тихое хихикание и следующий громкий «Ик!». Осознание накрывает меня, я подрываюсь и разблокировываю дверь. Держась за стену, на одном каблуке стоит Хейли, дыша мне лицо букетом перегара. Понятно. Закрываю глаза, пытаясь упокоиться. Вдох-выдох. Новое тихое хихикание выводит меня, и я, вылетев коридор, перекидываю девушку через плечо и вношу в номер. Сгрузив тело на кровать, критически осматриваю наемницу: волосы, сбившиеся в один большой колтун, размазанная по лицу помада и потекшая явно от слез тушь. Аккуратно раздеваю девушку, оставив только её нижнее белье.

– Эви, ты будешь спать со мной, да? – Хейли бормочет, не раскрывая глаз.

– От тебя несет как от бомжа. Я лягу в соседней.

– Ты не любишь меня, Авалон… – голос её становится максимально трезвым, в нём звучат слезы. Глаза она так же не открывает.

– Люблю, – подойдя, накрываю белоснежным одеялом.

– Нет, не так…

И Хейли вырубается. Помотав головой, решаю оставить обиду на завтра и ухожу, осторожно прикрыв дверь. Без девушки спать оказывается сложно. Поразглядывав стены несколько часов, я одеваюсь, креплю один из ножей у бедра, оставляю на тумбе у кровати подруги апельсиновый сок и адвил и ухожу гулять по городу, такому непривычному в рассвете.

***

Город просыпается. Лучи, отражаясь в автомобильных зеркалах, окнах и витринах заставляют искриться мир, я неосознанно прикрываю глаза рукой, слегка хмурясь. На улицах пусто, хотя, временами, то здесь, то там из домов начинают вылезать невыспавшиеся люди.

Последний снег тает, оставляя грязные потеки на асфальте, напоминая о наступлении весны. Подставив лицо солнцу, я зажмуриваюсь, легкая улыбка играет на губах. Весной всегда хорошо.

«Кто-то смотрит».

Я резко оборачиваюсь, осматривая улицу позади. Никого. Глубоко дышу, выравнивая сердцебиение. Чертовы нервы.

Мысль о том, что Хейли лежит в отеле в стельку, почему-то портит настроение, и я мрачно бреду по улице, разыскивая ближайший бар. Привычно сев спиной к двери, я опираюсь на стойку и заказываю Космополитен. Напиваться я не собираюсь, пропуская в кровь только четверть поступавшего в желудок алкоголя. Мирно посасывая коктейль из трубочки, я наблюдаю за прибывавшими посетителями, решившими разбавить унылые будни, и лениво перебираю пальцами медальон, удобно расположившийся на груди.

Бар оказался достаточно уютным: деревянный декор, закос под кантри с развешанными подковами и огромный камин, в который то и дело подбрасывали дрова. Единственное, что не вписывается в общий стиль, – огромный плазменный экран, висевший над упомянутым камином, источавший сладкие звуки вестерна на каком-то музыкальном канале. Когда закончивается очередной клип, пространство наполняется звуками заставки из новостей, и бар, кстати, уже набитый посетителями, как по волшебной палочке, умолкает.

– Доброе утро, леди и джентльмены, меня зовут Нора Оллфорд и это очередной выпуск новостей, – женщина с натянутой улыбкой и такими же затянутыми в пучок волосами, смотрит с экрана сквозь очки и профессиональным жестом поправляет стопку бумаг перед собой, – основным известием стало вчерашнее выступление губернатора штата, в котором он прокомментировал трагедию Гринс-стрит, в которой погибли, я напомню, сто пятьдесят четыре доблестных работника полиции. Губернатор признался, что преступники не была найдена, несмотря на все брошенные на поиски силы; ищейки не смогли отрыть даже зацепки на личность таинственных убийц, – пронзительным взглядом поверх очков дикторша смотрит на меня с экрана. – Всё, что известно, я повторю: одна из убийц – девушка, достаточно высокая, волосы светлые, ниже лопаток, возможные проблемы в передвижении из-за повреждения мышц в левом бедре. Двенадцать миллионов – такую сумму готовы отдать власти человеку, поймавшему хладнокровного маньяка в ангельском теле. После передачи её под заключение, она будет казнена на электрическом стуле. Пока это всё, берегите себя и своих близких. Не переключайтесь.

Выпуск заканчивается, и бар заполняется голосами. «Надо же, Хейли не соврала даже в малейшем», – я удивленно хмыкаю и прислушиваюсь ко всеобщей болтовне.

– …По мне так это бред сивой кобылы. Девчонка не может уложить в одиночку столько легавых…

– …Власти скрывают от нас правду…

– …Девка – шпионка России, подослали, чтоб отвлечь внимание от чего-то важного…

– …А может это диверсия…

– …Ей кто-то помогает, исчезнуть так просто с простреленной задницей…

– …Она была не одна, а с группой террористов…

Хихикая, пряча улыбку за бокалом. Видимо, я что-то не рассчитала, раз в голове в мгновение стало легко и пусто. Даже сказать больше нечего, ибо, слушая варианты "люда", я представляюсь как минимум террористкой с вооруженными по самые яйца дружками. И никто даже не может предположить, что я уложила всех копов из-за скуки, гложившей ненасытное чудовище внутри. Меняю Космополитен на Маргариту и оборачиваюсь к народу, продолжая подслушивать, посасывая напиток через трубочку. В этот же момент парень, сидящий за столиком около камина, вскакивает, и балаган мгновенно исчезает. Поправив платиновую челку, он осматривает затихшую толпу ярко-голубыми глазами. Медленно, под всеобщим взглядом, парень выходит в середину бара, где тихо, но уверенно начинает. Мощный голос раскатами разносится по заведению: