Текст книги "Мой пылкий рыцарь"

Глава 6

Со всей возможной осторожностью Эйнсли стала спускаться по лестнице. Впервые за то время, что Майкл был к ней приставлен в качестве стража, она застала его спящим. Впрочем, девушку это не удивило – она немало потрудилась ночью, чтобы не дать молодому человеку уснуть. Эйнсли прибегала к разным ухищрениям: то начинала с шумом двигать громоздкую мебель в своей спальне, чем наверняка привела его в недоумение, то открывала и закрывала дверцы гардероба, словно выбирая подходящий наряд – занятие довольно странное, если учесть, что на дворе стояла глубокая ночь. От всего этого девушка утомилась сама, но все-таки достигла цели – впервые со времени прибытия в Бельфлер она избавилась от своей назойливой тени.

Эйнсли украдкой оглянулась, чтобы удостовериться, что Майкл не следует за ней. Когда же она посмотрела вниз, то чертыхнулась и резко остановилась. Еще несколько шагов – и она прямиком угодила бы в объятия Гейбла. Именно он стоял у подножия лестницы, уперев руки в бедра и с подозрением глядя на девушку.

– И куда же, позвольте спросить, вы направляетесь, миледи? – саркастически усмехаясь, спросил он. – Решили сбежать?

– Ну разумеется! Хочу попробовать ускользнуть из вашего замка прямо через ворота, – ответила Эйнсли, прислонясь к украшенной гобеленами стене. – Я уверена, что ваши люди вряд ли мне помешают. В самом деле – их ведь всего какой-нибудь десяток или два! А уж уйти от ваших боевых коней вообще не составит труда…

– Столь беспокойно проведенная ночь еще больше отточила ваш и без того острый язычок. Однако вы выбрали не слишком удачное время для упражнений в остроумии. Кое-кто из нас находится не в самом лучшем расположении духа после того, как пришлось среди ночи подняться с постели.

Эйнсли промолчала, но в душе почувствовала себя виноватой. Действительно, некоторое время назад она сделала вид, что ей снова приснился кошмар. Это тоже было частью плана Эйнсли как можно сильнее утомить Майкла, однако, кроме него, на ее крики в комнату вбежали обеспокоенный Гейбл, его тетка и даже юная Элен. Леди Мари и ее дочь были воплощением доброты, а вот по глазам рыцаря Эйнсли поняла, что он что-то подозревает. Гейбл видел, как вела себя Эйнсли во время настоящего кошмара. Вряд ли ей удалось ввести его в заблуждение, тем более что сама она совершенно не помнила, как вела себя тогда и что говорила. Однако признаваться в обмане девушка не собиралась.

– Прошу прощения. Я и в самом деле оказалась слишком беспокойной гостьей. Почему бы вам не отослать меня прямо в Кенгарвей?

– Не думаю, что это было бы правильно, – усмехнувшись, возразил Гейбл. – Пожалуй, я лучше приставлю к вам второго стража, а то одного вы сумели измотать так, что он потерял бдительность.

– Как скажете, милорд, – с притворной покорностью проговорила Эйнсли.

Она не собиралась бежать до того, как поправится Рональд, но, похоже, ее уловки в отношении Майкла могут обернуться против нее же и лишить всякого шанса на побег.

– Я хотела немного прогуляться, – пробормотала Эйнсли, будто не замечая широкой улыбки Гейбла.

– В таком случае я буду сопровождать вас, миледи, – сказал рыцарь, взяв Эйнсли под локоть и удерживая ее на месте железной хваткой. Девушка сделала попытку вырваться, но Гейбл словно не заметил этого. – Я полагаю, вам будет небезынтересно узнать, что ответил ваш отец на требование о выкупе.

– Неужели вы отважитесь повторить его ответ в присутствии леди? Меня это удивляет, – парировала Эйнсли.

Она и в самом деле не знала, хочет ли услышать то, что сказал ее вспыльчивый отец. В ответ на требование заплатить выкуп за дочь Дугган Макнейрн мог отреагировать двояко – впасть в гнев и всеми силами пытаться отсрочить плату или разрешить Гейблу делать со своей пленницей все, что он сочтет нужным. Вопреки уверениям Рональда, что отец ни за что не бросит ее в беде, Эйнсли сильно в этом сомневалась. Отец никогда не любил ее, а поскольку он не делал никаких попыток выгодно выдать ее замуж, значит, и пользы от дочери ему не было никакой.

Услышав слова Эйнсли, Гейбл в первый момент не смог удержаться от улыбки, но его веселость мигом прошла, как только он вспомнил разговор с Дугганом Макнейрном. Из этой беседы явствовало одно – неистового лэрда совершенно не заботила судьба его дочери и преданного слуги. Лишь одним пленником он заинтересовался всерьез – конем. Гейбл от души надеялся, что Эйнсли не слишком привязана к этому животному, поскольку собирался забрать его себе с единственной целью – насолить Макнейрну. Конечно, подобный поступок был непозволительным ребячеством, и все же удержаться от искушения рыцарь не мог. Сейчас ему предстояла трудная задача – рассказать Эйнсли о том, что ответил ее отец, и одновременно не слишком ранить чувства девушки. Впрочем, одного взгляда в ее широко открытые глаза было достаточно, чтобы понять – он старается оградить ее от того, в чем она и так уверена.

– Да, настроение твоего отца было весьма воинственным, и выбранные им выражения этому соответствовали, – дипломатично признал Гейбл, не обращая внимания на презрительное фырканье Эйнсли. – Он надеется договориться о цене.

– Если он решил не выкупать меня, то ты можешь смело сказать мне об этом. Я давно знаю, что недорога своему отцу, так что твои слова лишь подтвердят истину, уже мне известную, – слукавила Эйнсли, молясь о том, чтобы спокойное выражение ее лица и размеренная речь выдержали испытание проницательным взглядом Гейбла.

– Значит, ты уверена, что хочешь знать правду? – спросил он, останавливаясь и глядя Эйнсли прямо в глаза.

– Да. Так будет лучше.

– Иногда правда бывает слишком жестокой.

С минуту Гейбл колебался, разумно ли поступает. А не попытается ли Эйнсли снова сбежать только для того, чтобы спасти гордыню и деньги своего отца?

– Правда всегда лучше. Как правило, она приносит больше пользы, чем вреда.

– Ну что же… Правда такова – твой отец обрушил свой гнев на все подряд. Досталось и традиции платить выкуп, и безмозглым дочерям, и бессовестным норманнам. Он считает, что во всем виноваты вы сами – ты и твой спутник. Единственное живое существо, чьим положением он озабочен, это твой конь. Твой отец также сказал, что его скудные средства позволяют ему заплатить лишь такую малость, которая, по моему мнению, была бы оскорбительна и для меня, и для тебя.

Слова эти ранили Эйнсли гораздо больше, чем она предполагала. Тем не менее она улыбнулась, постаравшись скрыть боль, и отвернулась от Гейбла.

– На моего отца это похоже!

Проговорив это, девушка направилась к узкой лестнице, которая вела на стены Бельфлера. Гейбл последовал за ней, стараясь увидеть ее глаза. Трудно поверить, что она действительно так равнодушно восприняла жестокость отца, как пытается это представить.

– Я сегодня послал к нему своего человека, – объявил Гейбл, поднимаясь вслед за Эйнсли по ступеням и не сводя взгляда с ее округлых бедер. – Просил передать то же, что сейчас сказал тебе, – что воспринимаю его предложение как оскорбление. Поскольку твой отец проигнорировал мое упоминание о желании короля положить конец его буйствам, я предупредил о возможных последствиях, если он будет продолжать противиться королевской воле.

– Мой отец не из тех, кто думает о последствиях своих поступков.

– Неужели в Кенгарвее нет более мудрых голов?

– Есть. Вернее, были. Теперь они красуются на стенах Кенгарвея. У моего отца лишь один ответ на все советы – слепая ярость. Теперь никто не осмеливается ему возражать, как бы безрассудно он ни действовал. В конце концов можно пережить последствия его опрометчивых поступков, но если дашь совет, который не по нутру Дуггану Макнейрну, смерти уж точно не избежать.

– Удивительно, что кто-то еще остался в Кенгарвее.

– У многих просто нет выбора. Ведь Кенгарвей – их родной дом. Каким бы ни был его владелец, они остаются в замке, потому что привыкли к нему. – Эйнсли вздохнула и устремила взор на просторы, расстилавшиеся за стенами Бельфлера. – Конечно, Кенгарвей не столь красив, как твой замок. Он не так прочно выстроен и не так удобен, но это дом, а многие и не знают другого. Кроме того, есть и глупцы, которые считают моего отца храбрейшим из мужчин. Они восхищаются тем, что он готов плюнуть в глаза каждому, кто захочет призвать его к порядку.

Прислонившись к холодной стене, Гейбл тихо спросил:

– Даже королю?

– Ты что, хочешь обвинить моего отца в измене?

– Такая угроза уже давно нависла над его головой. Если он в ближайшее время не присягнет королю на верность, то скоро убедится, что напрасно относился пренебрежительно к столь могущественному противнику.

Эйнсли вздрогнула при мысли о том, какая судьба ожидает ее отца. Наказанием за измену будет смерть, долгая и мучительная, причем пострадает не только отец. Он часто безрассудно подвергал риску собственных сыновей, а при подобном стечении обстоятельств в опасности окажутся не только они, но и сама Эйнсли, и ее сестры. Повлиять на отца она не может, но может хотя бы взвешивать каждое свое слово, чтобы не усугубить ситуацию. Впрочем, ни речи ее, ни дела не остановят Гейбла или короля от того, чтобы объявить Дуггана Макнейрна изменником. И все же осторожность не помешает. Пусть даже она не поможет отцу – тем более что своим поведением он не заслужил ее преданности, – но ей дорога собственная жизнь.

– Мой отец просто ведет обычную игру, сэр Гейбл, – проговорила Эйнсли. – Мало кто соглашается на первое же требование о выкупе.

– Не могу поверить, что ты действительно так думаешь.

– То, что вы думаете обо мне, любезный сэр, не имеет особого значения.

Она отвела глаза от созерцания окрестностей и с вызовом посмотрела на Гейбла. Он придвинулся ближе. Эйнсли напряглась, почувствовав прикосновение его тела, в то время как его рука нежно погладила ее по волосам.

– Для меня имеет. Я не очень хорошо тебя знаю, Эйнсли Макнейрн, но мне кажется, что не в твоих правилах лгать.

– До сих пор я не сказала тебе ни слова неправды.

– Но и правдивых слов сказала немного.

– Вот тебе правда – кто-то приближается к Бельфлеру, и сдается мне, это не мои родичи.

Гейбл насторожился. Взглянув на всадников, направлявшихся к замку размеренным, медленным аллюром, он тут же выпустил Эйнсли. Девушке сразу стало холодно, и не только потому, что его теплое тело больше не согревало ее. Он отдалился в прямом и переносном смысле. Эйнсли попыталась внимательно рассмотреть приближающихся людей в надежде угадать причину такого неожиданного поступка. Помимо верховых, к замку приближалась небольшая повозка, влекомая четверкой лошадей. В ней сидели женщины, среди которых была, судя по всему, благородная леди. Эйнсли догадалась, что перед ней Фрейзеры, одни из многочисленных врагов ее отца, причем наиболее неистовые.

Существовало две причины, по которым Фрейзеры могли предпринять поездку в Бельфлер. Во-первых, заключить союз с Гейблом против Дуггана Макнейрна. Но благородные дамы клана редко участвовали в поездках такого рода, тем более в это время года. Другой причиной могло быть намерение связать оба семейства узами брака. У Эйнсли защемило сердце – она подумала, что леди, сидящая в повозке, очевидно, невеста Гейбла.

Девушка почувствовала гнев и отвращение. Она не питала никаких иллюзий относительно намерений Гейбла соблазнить ее, хотя чувства, охватившие Эйнсли в эту минуту, свидетельствовали о том, что, пожалуй, ее сердце было не так свободно от романтических мечтаний, как ей того хотелось. Пытаться очаровать свою пленницу, затащить к себе в постель и при этом иметь невесту – такой поступок не только говорил о чрезвычайной самонадеянности Гейбла, но и наносил оскорбление Эйнсли. Если ее догадка верна и дама, которая сейчас въезжает в тяжелые ворота Бельфлера, действительно его невеста, значит, Гейбл де Амальвилль весьма низкого мнения о ней, Эйнсли. Очевидно, он считает ее заурядной шлюхой, с которой можно позабавиться, а потом вышвырнуть вон, причем, как выясняется, не ко всем шотландским дамам он подходит с той же меркой.

– Я, пожалуй, вернусь к себе в спальню, – проговорила Эйнсли, торопливо спускаясь по ступеням и пряча глаза от Гейбла, чтобы он не догадался о том, какая буря бушует в ее груди.

– Разве ты не хочешь познакомиться с Фрейзерами? – спросил он, поспешив за девушкой.

Эйнсли подавила в себе искушение наброситься на негодяя с кулаками. Одного она не могла понять – неужели он настолько потерял стыд, что собирается представить невесте свою предполагаемую любовницу?

– Этот Фрейзер ненавидит наш клан. Вряд ли ему доставит удовольствие знакомство со мной, – стараясь сохранять спокойствие, проговорила девушка.

Однако отчаянным попыткам Эйнсли скрыться в безопасном убежище своей спальни не суждено было увенчаться успехом. Не успела она спуститься во внутренний двор замка, как туда же въехал кортеж Колина Фрейзера, заклятого врага ее отца. Она решила спрятаться за спину Гейбла, который как раз в этот момент обменивался рукопожатием с лордом Фрейзером и приветствовал его дочь, темноволосую полногрудую красавицу по имени Маргарет. Но и эта уловка оказалась напрасной – лорд Фрейзер уже заметил Эйнсли.

– А что делает здесь эта Макнейрн? – требовательным тоном обратился он к Гейблу.

– Она моя пленница, – пояснил Гейбл. – Я обсуждаю с ее отцом условия выкупа.

– Ты позволяешь своим пленникам свободно разгуливать по всему замку? Да ведь она – дочь этого предателя Макнейрна! Следовало бы заковать эту суку в цепи, если не хочешь, чтобы она всадила нож тебе в спину.

– По крайней мере Макнейрны не улыбаются в лицо человеку, одновременно взывая к закону и прося короля о помощи, чтобы избавиться от него, и прибегая при этом ко лжи и обману! – в бешенстве выкрикнула Эйнсли, бесстрашно глядя в глаза разъяренному Фрейзеру.

– Да твой отец за всю свою беспутную жизнь ни разу не следовал закону! Ему вообще неведомо, что это такое… А к королю он и приблизиться не посмеет, потому что тот не замедлит повесить его как паршивую собаку!

– Ну хватит! – решительно сказал Гейбл и, заметив подходившего к ним пристыженного заспанного Майкла, подтолкнул Эйнсли к ее юному стражу.

Девушке очень хотелось высказать Фрейзеру все, что она о нем думает, но она подавила это искушение. Презрительный взгляд, который бросила на нее Маргарет Фрейзер, лишь усугубил досаду Эйнсли. Ее сжигало желание наброситься с кулаками на эту незваную красотку, но она покорно дала Майклу увести себя. Впрочем, лицо Гейбла, успокаивающего своих гостей и заигрывающего с Маргарет, которая отвечала ему неожиданным кокетством, было зрелищем еще менее приятным. Интересно, подумала Эйнсли, как скажется приезд гостей на условиях ее пребывания в замке?

– Ни за что не догадаешься, кто только что вступил под своды Бельфлера, – объявила Эйнсли, входя в спальню Рональда.

– Колин Фрейзер и его дьяволица дочь Маргарет, – ответил Рональд, облокачиваясь на подушки, заботливо взбитые Эйнсли.

– Ты знаком с Маргарет Фрейзер? – поинтересовалась девушка, подавая старику кружку с медовым напитком и присаживаясь на край его кровати.

– Нет, но много о ней слышал, девонька. Сам я никогда не встречался с этой женщиной.

– И что же о ней говорят?

– Что она – истинная дочь своего отца. Еще говорят, что она даже больше искушена в интригах, чем он. Именно такие подлые и честолюбивые люди, как Фрейзеры, делают двор короля столь опасным местом. Они не лучше твоего отца, но у них хватает ума скрывать свое истинное лицо под маской светских манер.

– Со мной старый Колин был не слишком вежлив, – с улыбкой заметила Эйнсли, и Рональд от души расхохотался. – А его дочь смерила меня таким взглядом, словно я – грязь у нее под ногами. Не могу поверить, что Гейбл собирается жениться на такой женщине…

– Ты считаешь, что готовится свадьба?

– Маргарет наверняка мечтает об этом. Однако мне кажется, что они еще не договорились. Гейбл обращался с Фрейзерами не так, как с будущими родственниками. По-моему, он выбирает…

Рональд покачал головой и допил свой напиток.

– Союз между ними был бы плохой новостью для нас.

– Судя по тому, что ты только что сказал, Гейбл и Бельфлер тоже вряд ли выиграют от этого союза. А впрочем, глупо с моей стороны беспокоиться о том, какая судьба ожидает моих похитителей. Скорее я должна молиться, чтобы Господь послал на них все возможные несчастья…

– Ну что ты, девонька! Для этого у тебя слишком доброе сердце, – возразил Рональд. Он потрепал Эйнсли по руке и лукаво подмигнул ей. – А потом, я же вижу, что ты засматриваешься на молодого Гейбла де Амальвилля.

– Да ему вовсе не глаза мои нужны!

Рональд рассмеялся, а Эйнсли снова ощутила, как ее охватывают беспокойство и ревность.

– Этот человек пытался меня соблазнить, пока не увидел, что в ворота въезжает его предполагаемая невеста. Мне следовало бы бросить его на съедение волкам и радоваться, глядя на то, как они раздирают в клочья этого бесчувственного чурбана. Но у меня, как ты сказал, слишком доброе сердце… и, наверное, слишком пустая голова. Если эти Фрейзеры и в самом деле такие предатели, как ты говоришь…

– Вполне возможно. И если хотя бы половина слухов о прекрасной Маргарет содержит правду, значит, она – самая опасная из этих гадюк. Еще я слышал, что де Амальвилль сумел завоевать расположение короля…

– И теперь мешает другим завоевать это почетное право.

Рональд кивнул и отставил кружку.

– Де Амальвилль взял нас в плен. Он надеется заставить твоего отца подчиниться королю или хотя бы положить конец его буйствам. Но он благородный человек и предпочитает договариваться, а не сражаться. И содержит нас со всеми возможными почестями. Он заслуживает лучшей участи, чем предательство со стороны честолюбивого Фрейзера или его коварной дочери.

– Ты прав, – согласилась Эйнсли, вставая и направляясь к двери.

– Что ты собираешься делать?

– Ничего особенного. Просто буду наблюдать, – успокоила она Рональда, на секунду задержавшись у выхода.

– Наблюдать за чем?

– Во-первых, хочу посмотреть, хватит ли у Гейбла ума разгадать предательство под такой прекрасной маской. Еще хочу убедиться, что Фрейзеры действительно такие подлецы, как о них говорят. Если да, то Гейблу мы вряд ли поможем, зато, возможно, сумеем разрушить их коварные планы. А это нам на пользу!

– Да, ты права. Твой отец – не самый хороший человек, но он хотя бы не скрывает этого. Он никогда никого не предает и не вынашивает коварных планов, и тот, кто имеет с ним дело – если, конечно, у этого человека есть голова на плечах, – всегда знает, чего ждать от Дуггана Макнейрна.

– Для этого нужна не только голова, но и острый глаз – удар может последовать и сзади. – Эйнсли и Рональд обменялись понимающими взглядами. – Я догадываюсь, что ты хочешь сказать. Фрейзер не лучше, чем мой отец. По правде говоря, даже хуже, потому что пытается прикинуться благородным джентльменом. Обещаю тебе, что буду осторожна.

– Правильно. Стоит Фрейзерам почувствовать, что их планы разгаданы, и ты окажешься в смертельной опасности.

Эйнсли подозревала о нависшей над ней угрозе, но решила ничего не говорить Рональду, чтобы не волновать его. В первый момент она не обратила внимания на презрительный взгляд Маргарет Фрейзер, приписав его слишком высокому мнению этой леди о самой себе. Однако если слухи о коварстве Маргарет хотя бы частично верны, значит, этот взгляд – некое предупреждение, которым не следует пренебрегать. И все же не Маргарет была главной заботой Эйнсли. Она боялась, что, если Фрейзеры действительно замыслили предательство, ей вряд ли удастся убедить Гейбла, что он в опасности…

– Чем объяснить, что наша маленькая рыжеволосая гостья не присутствовала за столом? – поинтересовался Джастис у Гейбла, пока тот провожал его до спальни, – молодой человек еще не до конца оправился от ранения и чувствовал слабость, отобедав со всеми в большом зале.

В ответ Гейбл поведал кузену о том, что недавно произошло между Эйнсли и Фрейзерами, неожиданно встретившимися во внутреннем дворе Бельфлера.

– Я решил, что надо дать сторонам время остыть и привыкнуть к присутствию друг друга.

– Представляю, что это была за стычка! У девицы Макнейрн пламенный темперамент – как раз под стать ее великолепным волосам, – с улыбкой заметил Джастис, пока Гейбл помогал ему раздеться.

– А язык острый, как лезвие кинжала!

– Верно… Боюсь, что я из гордости поторопился покинуть свою постель раньше, чем следовало, – простонал Джастис, откидываясь на подушки. – Лучше бы я остался здесь… Тогда тебе не пришлось бы нянчиться со мной, как с инвалидом!

– Да ты вовсе не выглядишь инвалидом, кузен. – Гейбл присел на краешек кровати и налил каждому по кружке терпкого сидра из кувшина, стоявшего рядом на столике. – Я решил помочь тебе уйти из-за стола не потому, что ты в этом действительно нуждался, а потому, что это давало мне возможность покинуть общество Фрейзеров.

– Судя по твоим словам, ты не в восторге от будущего союза де Амальвиллей и Фрейзеров.

– И тем не менее от этого союза могли бы выиграть обе стороны.

– Хочешь услышать мое мнение о старом Колине Фрейзере и этой темноволосой красотке, его дочери?

– Пожалуй, да.

– Тогда ты его услышишь, только прошу не обижаться. Фрейзеры высокородны, влиятельны и богаты. Этот союз явно придется по нраву королю. Маргарет Фрейзер красивее всех тех женщин, кого до сих пор прочили тебе в жены. Многие мужчины были бы рады заполучить ее к себе в постель. И все же… – Джастис сделал паузу и потер раненое плечо. – Мне кажется, ей нельзя доверять. А уж в том, что нельзя доверять ее отцу, я просто уверен!

Гейбл кивнул и, нахмурившись, сделал глоток сидра.

– Меня эта пара тоже беспокоит.

– Возможно, обвинения, брошенные леди Эйнсли в лицо Фрейзеру, были не просто клеветой на старого врага.

– Мне это тоже приходило в голову. И все же мне кажется, что не стоит спрашивать мнения Эйнсли относительно характера женщины, на которой я собираюсь жениться. Когда она со стен замка увидела, что подъезжают Фрейзеры, у нее было такое выражение лица… Я уверен, что она сразу догадалась, для чего Маргарет Фрейзер появилась в Бельфлере. – Гейбл покачал головой и негромко выругался. – Мне не следовало целовать ее. Негоже пытаться соблазнить благородную девицу и при этом считать своей невестой другую!

– Это действительно был не самый лучший твой поступок, но хотел бы я посмотреть на мужчину, который не попытался бы соблазнить леди Эйнсли! Она такая красавица… Ну а поскольку на тебе нет синяков и царапин, я заключаю, что леди Эйнсли не отвергла твоих ухаживаний.

– Нет, не отвергла. Мне кажется, она даже простила мне ту первую попытку. Но я пытался сорвать второй поцелуй как раз в тот момент, когда появились Фрейзеры.

– Господи помилуй, Гейбл! Это было в высшей степени неразумно. Да и время ты выбрал крайне неудачно…

– Вот именно – неудачно. Впрочем, сейчас меня мало волнует, обиделась Эйнсли или нет. Гораздо страшнее то, что я только что впустил в свой дом клубок змей.

Заметив приближающегося Гейбла, Эйнсли насторожилась. Тот факт, что она оказалась права и Маргарет Фрейзер на самом деле прибыла в Бельфлер в качестве предполагаемой невесты, отнюдь не радовал девушку. Пожалуй, впервые в жизни она была бы рада ошибиться. Было обидно и больно сознавать, что Гейбл одной рукой обнимал ее, а другой, фигурально выражаясь, свою невесту. Но еще большее оскорбление он нанес ей позже, когда не пригласил в большой зал разделить со всеми вечернюю трапезу. Собственно говоря, именно эта обида и привела Эйнсли на стены Бельфлера. Ей хотелось побыть одной, собраться с мыслями. Она понимала, что обижаться глупо – ведь она здесь только пленница, которой непозволительно обедать с родственниками своего похитителя. И все же в глубине души Эйнсли была возмущена. Ее просто отшвырнули как ненужный хлам, стоило леди Маргарет Фрейзер вступить под своды Бельфлера.

– Пришли выплакать свои обиды, миледи? – осведомился Гейбл, прислоняясь к стене рядом с Эйнсли..

– Почему вы решили, что я обиделась? На что мне обижаться?

Она нахмурилась, увидев, что Гейбл лукаво улыбнулся.

– Прошу вас, миледи, не перечисляйте все нанесенные вам оскорбления. Я не собираюсь провести здесь всю ночь, вымаливая прощение.

Эйнсли досадливо поморщилась – как он может говорить такие глупости? – и с вызовом спросила:

– Зачем меня вдруг запихнули в спальню и не позволили ужинать вместе со всеми?

– Так вот почему ты с надутым видом слоняешься по стенам моего замка!

– Я вовсе не дуюсь. Просто вспомнила, как со мной до сих пор обращались в Бельфлере, и решила спросить, почему все так резко изменилось.

Почувствовав прикосновение Гейбла к своим волосам, Эйнсли отпрянула, возмущенная тем, что он как ни в чем не бывало снова пытается соблазнить ее.

– Наблюдая за твоей стычкой с лордом Фрейзером, я решил, что будет разумнее развести вас, чтобы дать время остыть. Не мог же я допустить, чтобы вы вонзили друг в друга столовые ножи!

Он обнял ее за плечи и, прикоснувшись губами ко лбу, спросил:

– Почему ты так ненавидишь Фрейзера?

– Потому что именно он и его люди убили мою мать. – На мгновение Эйнсли расслабилась в его объятиях, охваченная желанием, но тут же вспомнила о леди Маргарет Фрейзер и, что было еще важнее, о причине ее приезда в Бельфлер. – Я думаю, вам следует приберечь свои ласки для той, за кем вы ухаживаете, милорд, – резко произнесла девушка, сбросив руку Гейбла со своего плеча.

И, не дожидаясь его ответа, заторопилась прочь. Не доходя примерно полпути до своей спальни, она столкнулась с леди Маргарет. Судя по холодному, презрительному взгляду, которым та одарила Эйнсли, дама видела, что произошло на стене замка.

– На твоем месте я не стала бы играть в эти игры, – зловеще произнесла леди Маргарет.

– Какие игры ты имеешь в виду? – спросила Эйнсли, инстинктивно отодвигаясь от решительной дамы – ей вдруг на мгновение показалось, что та ее укусит.

– Я же вижу, что ты стараешься поймать лорда де Амальвилля в свои сети. Не могу представить, чтобы такой человек, как он, взял в жены девушку из клана Макнейрнов!

– Тогда чего тебе беспокоиться?

– Мужчины иногда способны на такие глупости… Предупреждаю тебя, Макнейрн, я не позволю встать на моем пути. Победа будет за мной!

С этими словами леди Маргарет удалилась. Девушка почувствовала, как от этой зловещей угрозы неприятный холодок пробежал у нее по спине. Она заторопилась в свою спальню. Предполагалось, что эта комната – ее тюрьма, но похоже, что это единственное место в стенах Бельфлера, где она может чувствовать себя в безопасности.