Текст книги "Что охотится в тени"

Харпер Л. Вудс
Что охотится в тени

Harper L. Woods

WHAT HUNTS INSIDE THE SHADOWS

All rights reserved.

No part of this book may be reproduced in any form or by any electronic or mechanical means, including information storage and retrieval systems, without written permission from the author, except for the use of brief quotations in a book review.

© 2022 by Harper L. Woods & Adelaide Forrest.

© Map design by Abigail M. Hair

© Е. Бойченко, перевод на русский, 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2023

Для тех, кто вынужден отправиться в путь…

О книге «Что охотится в тени»

Однажды я влюбилась в человека, который меня обманул.

Неделя за неделей он был рядом со мной и, играя словами, рассказывал красивую полуправду. Он очаровал меня. Мягко соблазнил. Постепенно он проник в самые потаенные уголки моей души. Поглотил мой разум и тело и в конце концов забрал сердце. Но истинная сущность Кэлума настолько ужасна, что он, ни минуты не сомневаясь, поставит меня на колени и сломает.

Потом я узнала правду. Правду о том, кто он на самом деле.

«Калдрис», – шепчет ветер Нотрека. Легенда, о которой мы говорим только шепотом, за закрытыми дверями, из страха снова навлечь на себя его гнев. Его намерения – тайна, его желания – непристойны. Он стремится приковать меня к себе на целую вечность. Под охраной Дикой Охоты он снова ведет нас туда, где все началось: деревня Мистфел – там находится граница, где когда-то мерцала на ветру Завеса.

Теперь там таится еще один секрет, который может изменить все.

Стражи Тумана поклялись, что не дадут нам пересечь границу Альвхейма и ступить на землю фейри, даже если невинным придется заплатить за это своими жизнями. Им приказано восстановить мерцающий барьер у Мистфела, но это будет дорого стоить – гораздо дороже, чем было озвучено ранее. Совсем недавно жители Нортрека обвинили меня в падении Завесы.

Теперь они хотят, чтобы я заплатила цену, которую требует магия.

ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА

Эта книга предназначена для читателей старше 18 лет. В тексте содержатся грубые ругательства, сцены насилия и откровенные сцены с элементами темного фэнтези. Это вторая книга трилогии с открытой концовкой.

Глоссарий

Альвхейм: мир фейри.

Ведьмы: бессмертные существа, обладающие силами, связанными со стихиями и небесными телами. Существуют ведьмы теней, ведьмы луны, ведьмы природы, ведьмы воды и т. д.

Верховный жрец/жрица: главные жрец и жрица, которые утверждают, что разговаривают с Отцом и Матерью и передают людям их послания.

Виникулум: метка фейри на теле человека, представляет собой чернильный завиток цвета двора фейри, нанесшего ее. Располагается на руке и тянется до плеча или груди.

Дикая Охота: армия фейри-призраков из двора Теней, которым поручено выслеживать и ловить людей с меткой фейри, чтобы доставить их к таким же меченым в Альвхейм. Они также ведут охоту на всех, кого можно считать врагами фейри.

Древние боги: самые могущественные представители расы фейри, известной как сидхе. Чаще всего это потомки Первородных.

Завеса: магическая граница, отделяющая Нотрек, мир людей, от Альвхейма, мира фейри.

Жрец/Жрица: мужчины и женщины, которые стоят во главе храмов и служат Новым богам (Отцу и Матери), исполняя их волю.

Инеберн-Сити: столица мира людей, сверкающий город золота.

Калфолс: Разрушенный город. Его когда-то построили в честь бога Мертвых, который и разгромил его во время войны между фейри и людьми.

Королевская гвардия: армия, которая действует от имени короля Нотрека и следит за тем, чтобы люди в королевстве вели мирную жизнь и подчинялись воле короля.

Мистфел: деревня, расположенная у Завесы, на границе с Альвхеймом. Служит точкой перехода между мирами, когда проход открыт.

Новые боги: Отец и Мать. Люди стали им поклоняться, когда узнали правду о том, что Древние боги на самом деле были не богами, а фейри. Отец и Мать определяют, куда отправится душа после истинной смерти в конце цикла из тринадцати жизней – в Вальхаллу, Фолькванг или Хельхейм.

Нотрек: мир людей.

Первородные: первые существа из всех сотворенных. По своей природе они не имеют человеческого облика, хотя могут принимать его по тем или иным причинам. Они просто олицетворяют то, чем являются.

Сидхе: человекоподобные фейри, которые не принадлежат к первым поколениям и менее могущественны, чем Древние боги. Они обладают магической силой, но гораздо более ограниченной, чем магия их древних собратьев.

Сопротивление: тайное сообщество, проживающее в катакомбах Полых гор (а также в других местах Нотрека), которое борется против правил королевства и живет как заблагорассудится. Они также противостоят фейри и предлагают защиту меченым (людям с меткой фейри) и другим беглецам, спасающимся от Королевской гвардии или Стражи Тумана.

Стража Тумана: отдельная армия, единственная цель которой – защита Завесы от повреждения и борьба с фейри, если Завеса падет.

Иерархия богов и фейри

ПЕРВОРОДНЫЕ

Хаос: первородное существо Пустоты, существовавшее до сотворения.

Ильта: первородное существо ночи.

Эдрус: первородное существо тьмы.

Зейн: первородное существо неба.

Диэлль: первородное существо дня.

Убель: первородное существо, ответственное за тюрьму в Тартаре – бездне.

Брин: первородное существо природы.

Ошун: первородное существо моря.

Гервин: первородное существо любви.

Эрвина: первородное существо морских тварей.

Темпест: первородное существо бурь.

Пери: первородное существо гор.

Сауда: первородное существо ядов.

Анке: первородное существо принуждения.

Марат: первородное существо света.

Эйлам: первородное существо времени.

Мойры: первородные существа судьбы.

Ахимот: первородное существо обреченности.

ОСНОВНЫЕ ДРЕВНИЕ БОГИ

Адерин: богиня Урожая и королева двора Осени.

Аластор: король двора Зимы и муж Твайлы до ее смерти.

Джонаб: бог Смены Времен Года. Убит во время первой войны фейри.

Калдрис: бог Мертвых.

Кало: бог Зверей и король двора Осени.

Маб: королева двора Теней. Известна в основном как королева Воздуха и Тьмы. Сестра Рейгана.

Рейган: бог Солнца и король двора Лета. Законный король двора Благих.

Сефтис: бог Преисподней и король двора Теней.

Твайла: богиня Луны и королева двора Зимы. Законная королева двора Неблагих.

Тиам: бог Юности и король двора Весны.

Шена: богиня Флоры и королева двора Весны.

Пролог

КАЛДРИС

Душа моя раскололась пополам. Одну половину поглотила растекающаяся по венам паника – страх, который, как я знал, по сути принадлежал не мне, а ей. Другой половиной, которая, собственно, и была моим существом, я ощущал призрачные нежные прикосновения к своей коже, которых наконец дождался после мучительных столетий надежд и ожиданий.

Ею же владел ужас, которого она никогда не испытывала, который с каждым шагом толкал ее все дальше. Этот ослепляющий страх укрепил существующую между нами связь, мешая мне как следует разглядеть ее. Мне надо было выследить ее, найти и предложить убежище, в котором она так нуждалась. Но из-за охватившей ее паники я не мог использовать нашу связь. Я все кружил на одном месте, пытаясь внедриться в ее реальность, чтобы закрепиться там и сориентироваться. Но из ее сознания мне удалось выудить только быстро мелькавшие деревья и ее запах, витающий в окружающем меня воздухе.

Уловив боковым зрением призрачные образы леса, я на мгновение остановился, чтобы обнаружить хоть какие-нибудь признаки, которые могли бы мне помочь напасть на ее след. Подготовиться к тому, что может ждать меня, когда я найду дорогу к своей половине, нуждавшейся в моей защите.

За века, что разделяли нас, деревня Мистфел совсем не изменилась. Судя по маячившим на горизонте очертаниям, обновлялись только постройки поместий и казарм, в которых размещалась Стража Тумана. А сама деревня за столетия, прошедшие с тех пор, как я в последний раз пересекал границу, даже пришла в упадок – как будто разрыв в доходах между богатыми союзниками короны и обездоленными в наше отсутствие увеличился еще больше.

Хотел бы я сказать, что это обычная человеческая традиция, когда одни страдают в нищете, а другие обладают богатством, превышающим их потребности, но, к сожалению, это касается и нас. Именно эта беда объединяла наши расы. В другой день и в другое время я бы, возможно, посочувствовал жителям Мистфела, но в этой деревне чуть не погибла моя половина. Это была адская дыра, повергнутая в прах клоака, которой нечего предложить паре бога – паре принца богов.

Сквозь границу просачивался туман, цепляясь за землю, из которой были созданы люди, и прикрывая грязь, в которой они жили. Я шел по вымощенной камнями главной улице поселка, удаляясь от садов, где сильнее всего чувствовал присутствие своей половины.

Из теней между домами вышел мужчина, в воздухе повис запах железа, когда он направил на меня свой меч, намереваясь пронзить мне сердце. И я подумал, что вот это все – напрасная, пустая трата времени. Нашего времени. Времени, которое мы могли бы провести вместе.

Целые столетия прошли впустую, потому что нас разделила эта Завеса, проклятая богами. Но терпение мое иссякло.

Я прижал мужчину к стене одного из ветхих строений на главной улице и сомкнул у него на горле пальцы. Он выронил меч, который, лязгнув, упал на камни, и этот звук эхом разнесся в тишине.

Большинство людей попрятались в домах, отказавшись от веселья, которое явно должно было перерасти в большой пир. На площади у фонтана были расставлены длинные столы в ожидании блюд с едой для празднования. Самайн наступил и прошел, но люди, вероятно, давно отказались от традиций, которыми так дорожили, когда королевство Нотрек было под нашим управлением.

Большинство Стражей Тумана отступили в защищенную железом крепость, прихватив с собой нового лорда деревни, но оставив умирать свой народ, бросив людей на растерзание тем фейри, которые находились совсем рядом и готовы были сбежать в Нотрек до того, как Маб получит контроль над границей.

Мы были в ярости. Мы горели желанием. Мы вожделели того, что веками скрывали от нас, и мы уничтожили бы любого, кто посмеет встать у нас на пути.

– Где она? – рыкнул я, приставив меч к его боку.

Мужчина дернулся и потянулся руками к моим запястьям, как будто надеялся, что ему удастся освободиться от хватки.

– Кто?

Голос с хрипом вырывался у него из горла, растягиваясь, зависая между нами отдельными звуками, пока у меня за спиной бушевала битва. Люди сражались – слишком глупые, чтобы понять: мне потребуется лишь мгновение, и я уничтожу их всех, если пожелаю.

– Женщина, – прорычал я, ненавидя себя за то, что не могу описать ее внешность.

Свою половину я мог чувствовать и ощущать. Говорить о том, что существовало внутри нее, только о ее душе, но не о сосуде, в котором она существовала. Этот человек, вероятно, видел мою половину каждый день. Он знал цвет ее глаз и волос, знал, как она улыбается. А мне такое счастье еще только предстояло.

– Она была на грани смерти, когда пала Завеса, но я знаю, что она все еще жива. Я чувствую ее свет. Где она?

По нашей с нею невидимой связи меня окатила новая волна паники, вибрируя в беспорядочном потоке. Это мешало сосредоточиться, мне было трудно определить, куда она ушла и насколько далеко успела убежать за то время, которое понадобилось, чтобы пробиться сквозь Туман.

По крайней мере, она все еще дышала.

– Девчонка Барлоу? – спросил он, глядя туда, где когда-то качалась на ветру Завеса.

Земля под ней была выжжена, трава на окраинах садов почернела и была покрыта пятнами магии, которую я использовал в отчаянии, чтобы прорваться сквозь Завесу, чтобы добраться до нее, чтобы спасти ее от смерти.

– Ее как раз хотели принести в жертву Завесе. Так эта гребаная девка взяла и коснулась ее. Тут все и рухнуло.

Барлоу.

Я чувствовал ее, когда она была с другой стороны – так близко, но при этом так далеко. Возможно, наши миры разделял глубокий канал с водой, по обе стороны от которого качались две половины Завесы. Но магия границы создавала ощущение, будто она была совсем рядом – сразу за Завесой. Казалось, что стоит мне протянуть сквозь нее руку, как я сразу заполучу ее в свои объятия.

– Куда она пошла? – спросил я, чувствуя ее на расстоянии.

Она была уже слишком далеко, и на мгновение я подумал, не забрал ли ее кто-нибудь. Ее могли погрузить на лошадь и увезти как можно дальше от меня. В спешке я бросил Азру с Холтом и другими членами Дикой Охоты, чтобы переправиться через пролив на гребной лодке, а не ждать, пока к отплытию снарядят корабль.

В конце главной улицы деревни уже полыхал пожар. Посреди битвы вспыхнули и запылали деревянные постройки. Я не хотел этого. Не хотел возобновления войны.

– Хватит! – крикнул я, взывая к фейри.

Какой бы яростной ни была вражда между нашими народами за десять лет войны, что предшествовала Завесе, эти люди прожили слишком мало, чтобы помнить об этом. С помощью насилия мы могли добиться только одного – возобновить войну, которая была прервана несколько столетий назад.

– Как скажешь, Калдрис, – пробормотал один из фейри, бросив на землю факел.

Он погасил пламя, а я снова обратил внимание на человека, которого прижимал к стене дома.

– Калдрис? – прохрипел он, выпучив от ужаса глаза, когда увидел корону, что сияла у меня на голове, сливаясь с моими серебристыми волосами.

А потом его взгляд скользнул вниз, к моему лицу и к мечу, привязанному у меня за спиной.

– Эта женщина – моя половина. Моя пара, – сказал я, склонив голову набок, и рассказал ему правду, которую немногие имели честь знать.

Но моя тайна скоро умрет вместе с ним.

– Думаю, ты догадываешься, как далеко я зайду, чтобы найти ее.

Я пронзил его ледяным взглядом. Мужчина сглотнул, его нижняя губа задрожала, когда он понял, кто его удерживает. У кого в руках его жизнь. Я провел пальцами по его коже, предупреждающе вонзив острый кончик черного ногтя ему в шею.

– Она пошла в лес, – наконец выдохнул он. – А куда потом… я не знаю.

– За ней следили? – спросил я, сжав ему для верности горло.

Его меч валялся у ног на земле. Он выронил его, когда я, развернувшись, прижал его к стене после того, как он посмел вступить в борьбу с неизбежным. Его предки поклонялись мне как своему богу. И этому была причина.

Он был не более чем червь, ожидающий возвращения в землю. Жизнь и сила людей были ничем по сравнению с жизнью и силой фейри.

– За ней отправили в погоню Стражей Тумана, – сказал он.

– Черт, – выругался я, наклонив голову, и выпустил его горло.

На окраинах Нотрека собрались тени, образовав пустоту, с которой я слишком хорошо свыкся за столетия, проведенные рядом с королевой. Я перехватил свой меч, вонзил его в бок мужчины и быстро вытащил. Он захрипел и опустил руки, пытаясь зажать рану, будто у него могло хватить сил, чтобы удержать внутри жизнь, сочившуюся из тела прямо на каменную дорожку у нас под ногами.

Тело у него обвисло и съехало вниз по стене, когда я отпустил его горло. Я смотрел на него сверху вниз. На лице у него было написано: он считает себя обманутым.

– Я же рассказал тебе то, что ты хотел знать, – прохрипел он, склонив голову набок, так как она стала слишком тяжелой. – Ты действительно бог Мертвых.

Я присел перед ним на корточки и, глядя прямо в глаза, похлопал по плечу.

– В смерти ты обретешь покой, которого больше нет в этом месте. В Пустоте ты поймешь, что есть судьбы гораздо хуже смерти, – ответил я, наблюдая, как закрываются его глаза.

Когда его душа покинула тело, оставив только шелуху, я обратил свой взор на призрачную пустоту на краю садов. Медленно встав, я повернул туда, где королева Воздуха и Тьмы готовилась ступить на землю мира людей – впервые за несколько столетий.

Тени расступились, открыв проход для Маб, и она шагнула вперед со всей смертоносной грацией женщины – королевской особы, практикующей свою жестокость и оттачивающей ее, как оттачивают самый острый клинок, за бесчисленные столетия своей жизни.

Ее платье было собрано вверху у горла, откуда тонкая ткань ниспадала на тело, образуя замочную скважину у нее на груди, плотно облегая талию, пока ткань, темная как ночь, не становилась темно-красной. Словно она окунула ее края в кровь своих бесчисленных жертв. Создавалось впечатление, будто за ней по траве тянутся кровавые пятна, когда она обратила свой бдительный взор на хаос, творившийся в Мистфеле.

Она глубоко вдохнула и улыбнулась, поскольку страдания вокруг придавали ей силы. Ее губы темно-красного цвета приоткрылись, обнажив белоснежные зубы, и взгляд темных глаз проник сквозь сады и обратился ко мне. Она сделала шаг вперед, подняла руку, расправляя складки на платье, в ожидании меня.

Я тоже шагнул вперед, призвал тени и позволил им отнести меня к ней. Они обернулись вокруг меня, поймав в ловушку своей пустоты, и я покинул деревню Мистфел. Призрачные руки ее слуг с тихим шорохом скользнули по моей коже, когда я шагнул сквозь Мир Теней, и, оказавшись перед ней, опустился на колени.

Склонив голову, я взял ее руку в свою прежде, чем она успела подать ее в нужном положении, и прикоснулся губами к задней стороне кольца на ее среднем пальце. В центре кольца сверкал единственный блестящий черный турмалин, гармонировавший с колоннами из этого же камня, вделанными в золотую основу ее короны. В центре короны, прямо надо лбом, сиял драгоценный камень тьмы, идеально угнездившийся в ее волосах.

Прóклятая корона. Камень, превративший Маб из дочери короля двора Лета в королеву Воздуха и Тьмы.

Больше всего мне хотелось разбить его и вонзить осколки ей в глаза.

– Встань, дитя мое, – сказала она, медленно вытягивая руку из моей хватки.

Я встал, заставив себя убрать ненависть с лица, прячась под маской безразличия, чтобы укрыться от жестокости, которую она применила бы ко мне, если бы узнала о ненависти. Если бы она считала, что может добиться реакции в ответ на свою ненависть, свою горечь и свою боль, она бы обращалась со мной гораздо хуже, а не просто использовала меня в качестве оружия.

– Слушаюсь, моя королева, – пробормотал я, встречая ее злобный взгляд.

Когда она снисходительно похлопала меня по щеке, ее темные глаза блестели – жесткие и неумолимые, как камень.

– Для тебя есть работа, и ее нужно выполнить.

1

КАЛДРИС

Колени у Эстреллы задрожали, ноги подкосились, и она осела на землю, скользя спиной по стене, пока не опустилась на зазубренные камни. Подтянув ноги к груди и слегка подавшись вперед, она коснулась подбородком коленей, обхватила их руками и потрясенно уставилась на царившие вокруг последствия бойни. Взгляд ее зеленых глаз стал чужим, отстраненным. Медленно осматривая поле битвы, которую я устроил, чтобы спасти ей жизнь, она проигнорировала причины, чтобы сосредоточиться на конечном результате. Превратив меня в злодея ее романа, хотя мне всего лишь хотелось стать для нее всем.

Когда она увидела изувеченные тела Стражей Тумана, которые поднимались сразу же, как только их трупы касались земли, ее бронзовая кожа стала практически белой на фоне чернильно-черных волос. Она уставилась на дыру, образовавшуюся там, где должно было быть сердце, глаза у нее остекленели, а пухлая нижняя губа задрожала. И внутри меня вдруг что-то треснуло, сломалось, едва я увидел, как у нее на лице отразилась скорбь, когда она пыталась осознать развернувшуюся перед ней картину.

Она взвешивала все мои признания, оценивая все, чего прежде не видела – не хотела замечать, обвиняя себя в том, что верила мне так безоглядно.

Ее взгляд перемещался с одной группы мертвецов на другую. Ожившие мертвецы окружали людей с метками фейри, позволяя им удобно устроиться в кругу, пока из них по капле вытекало желание драться.

Присев перед ней на корточки, я попросил, чтобы она внимательно посмотрела на меня – на меня, а не на последствия моей ярости, – и увидела перед собой мужчину, который делает и будет делать все, чтобы защитить ее. Чтобы наконец разглядела меня – без иллюзий, с которыми она просто продолжила бы блуждать во тьме.

Мы встретились взглядами, и между нами вновь образовалась связующая дуга. Вокруг не было ничего, кроме нас двоих. Мир снаружи существовал за пределами созданного нами тихого убежища. Даже мои чары не могли ослабить магию, которая, казалось, пульсировала в воздухе, а руки Судеб плели нити так, чтобы соединить нас, как нам всегда было суждено.

С момента моего создания, с того самого момента, как я пришел в этот мир и сделал свой первый вдох, она все еще была в Пустоте – между жизнью и смертью.

В ожидании собственного рождения. В ожидании того, чтобы стать моей.

Она отвела глаза так же резко, как перед этим взглянула на меня, и магическая связь между нами разорвалась – будто ветку сломали. Но она все еще существовала, хотя и скрытая, просто ждала момента, когда моя человеческая пара вернется ко мне, но у меня уже не было сомнений, что моя половина каким-то образом нашла способ закрыть для меня свой разум.

Я приблизился к ней на полшага, наблюдая, как она пытается еще сильнее вжаться в стену. Мне очень хотелось дать ей больше пространства – обеспечить надежную гавань, в которой она так нуждалась, где она могла бы привыкнуть и смириться с новой реальностью, и это желание боролось во мне с желанием просто заключить ее в свои объятия и показать, что меня не нужно бояться.

Она влюбилась в Кэлума, и по ужасу, отражавшемуся у нее на лице, я понял, что она думает, что он мертв – погиб. Проиграл монстру, которым я себя показал.

– Это я, детка, – сказал я, снова протягивая ей руку. – Я – все еще я.

Мне очень хотелось поставить ее на ноги, поднять с земли, которая была запятнана смертями людей, гибелью целого города за столетия до ее рождения. Привести ее во дворец, который всегда должен был быть ее домом. Купать в роскоши, которую я мог ей предоставить.

– Это должно меня утешить? Я даже не знаю тебя, – отрезала она, повернув голову в сторону.

Она отказалась дать мне благословение своих глаз, отказалась смотреть на меня, сделала все, что было в ее силах, чтобы не встречаться со мной взглядом.

Она знала не хуже меня, что пульсировавшую между нами магическую связь отрицать невозможно, что она никогда и никуда не исчезнет и даже не уменьшится. Когда она окинула взглядом ближайший к ней скелет, я подумал, не впервые ли моя половина видит такую смерть и разложение.

Нам обоим повезло, что трупы, которые я оставлял за собой, не разлагались, как обычно разлагаются тела за столетия, прошедшие с тех пор, как я сровнял с землей Калфолс. Как богу Мертвых, мне нужны были тела, чтобы оживлять их. Поэтому после битв, в которых я навлекаю смерть на своих врагов, я предаю трупы земле. Для армии мне нужны слуги, которые не думают, а просто исполняют приказы, и потому тела моих жертв будут храниться до тех пор, пока я не покину этот мир.

– Ты знаешь меня так же хорошо, как себя, звезда моя. Сердце, что бьется в твоей груди, принадлежит мне. Душа, обитающая в твоем теле, принадлежит мне дольше, чем ты живешь, – сказал я, сохраняя мягкость и нежность в голосе, и сделал еще полшага к ней. – Все, что ты чувствовала, реально. Все, что ты будешь продолжать чувствовать ко мне, реально. Ты была создана, чтобы быть моей.

Эстрелла опустила глаза, уставившись на мои ноги, внимательно следя за тем, как осторожно я сокращаю дистанцию, которую она сохраняла между нами в своей безумной потребности сбежать от моей правды. Она взглянула на них всего на мгновение, упершись взглядом, и я остановился.

Ее паника была ощутима, тело дергалось, будто она была животным, загнанным в угол, отчаянно жаждавшим вырваться и сбежать. Внезапно она встала на четвереньки и нырнула между костями ног ближайшего скелета, вынырнув с другой стороны образованного ими защитного круга. Он потянулся к ней костями рук, но она быстро проскользнула мимо, его движения были слишком вялыми, чтобы успеть ее поймать.

– Эстрелла! – крикнул я, вскакивая на ноги и следуя за ней.

Вырвавшись из круга, она остановилась на четвереньках посреди дороги и изо всех сил пыталась сориентироваться. Казалось, она не могла встать на ноги. Это открытие шокировало ее. Тело у нее сделалось вялым, пока мозг пытался обработать все, что она умышленно игнорировала в погоне за счастьем, которого так отчаянно желала. Кто-то вроде Эстреллы или кто-то вроде меня, никогда не знавший ни радости, ни даже просто удовлетворения, готов на все, чтобы сохранить его, если оно вдруг обнаружилось. На все. Даже на то, чтобы игнорировать полуправду.

Оттолкнув один из искалеченных скелетов с дороги, я подкрался к тому месту, где она повернулась ко мне лицом. Отскочив назад на руках, скользя ногами по пропитанной кровью земле, она отпрянула от меня, когда я встал рядом, возвышаясь над ней. Глядя на нее сверху вниз, я изобразил на лице нежность, стараясь показать всю любовь, которую чувствовал к ней, а не ярость, вызванную ее отказом смотреть на меня и бегством.

В воздухе все равно пульсировал ее страх, и я грудью чувствовал его биение, когда она смотрела на меня. Ее пальцы судорожно сжимались, сгребая пыль на земле, а пухлая нижняя губа дрожала так, что мне захотелось успокоить ее, прижавшись к ней ртом. Я жаждал дать ей утешение, которое может и готова дать ее половина, если только она примет меня в свое сердце, если только впустит меня в свой разум и признает, что в ней существует другая половина ее души.

– Мин астерен, – инстинктивно произнес я на древнем языке.

Мне нечего было скрывать, и я мог называть ее своей звездой, говоря на родном языке, даже если и нечасто его использовал.

– Я не твоя. И я тебе никто, – ответила она, ощерившись, когда посмотрела на меня.

Исчезли все признаки привязанности, которую она проявляла ко мне за проведенное вместе время. В глазах горела ненависть, ожесточая взгляд, когда она заставила свою дрожащую нижнюю губу замереть. Я подошел ближе, решив доказать ей, что, куда бы ни завели нас нити наших Судеб, она всегда была, есть и всегда будет моей.

Где бы она ни была – в мире живых или в загробной жизни, – я буду следовать за ней всюду, куда бы она ни пошла. Если наступит день, когда она умрет своей истинной смертью, без меня, я буду сопровождать ее в Пустоту, чтобы дождаться окончательного суда Отца и Матери. Я никогда не вернусь к жизни без Эстреллы, без тепла ее обжигающего света, сияющего вокруг меня.

Куда бы она ни пошла, я пойду за ней – будь проклято бессмертие.

Я протянул руку, надеясь, что она обопрется на нее, чтобы подняться с земли. Но моя упрямая звезда проигнорировала этот жест, решив остаться на пропитанной кровью земле – лишь бы не принимать от меня никакой помощи. Ее тело дернулось, напряглось, приготовившись к бегству, но хищник во мне распознал это еще до того, как она сделала сознательный выбор.

– Не делай этого, – предупредил я, зная, что результатом моего инстинкта погони за ней будет то, что ей совсем не понравится, пока в венах у нее струится настоящий страх.

Я не сомневался, что когда-нибудь она будет получать удовольствие от таких игр, но не сегодня.

– Я серьезно, детка, – продолжил я. – Если я начну тебя преследовать – как жертву, как добычу, – я не смогу ни контролировать себя, ни отвечать за свои действия.

Она все равно вскочила на ноги, развернувшись и побежав с такой скоростью, на какую вообще не должна была быть способна.

Для женщины, пусть даже и с меткой фейри, Эстрелла была немыслимо быстрой по сравнению с другими, подобными ей, теми, которых я видел столетия назад. Она была сильнее и проворнее, и ее тело, казалось, изо всех сил пыталось приспособиться к изменениям, которые произвела с ней метка, – как новорожденный олененок, который только учится ходить.

Я двинулся, прыгнув вперед. Повалив ее на землю, я подкатился под нее, чтобы смягчить ее падение. Распластавшись телом на покрытых пеплом каменных руинах Калфолса, я принял на себя приземлившуюся сверху Эстреллу и обнял ее, крепко прижимая к груди.

– Пусти меня! – закричала она и с силой начала вырываться и молотить руками по мне, по земле, по воздуху – куда удавалось дотянуться.

А я пытался удержать ее. В глаза мне полетели песчинки. Ей удалось зачерпнуть в горсть немного песка, и она швырнула его мне в лицо, на мгновение ослепив. Я поднял руку и тщательно вытер глаза.

Пока я удерживал ее одной рукой, Эстрелла умудрилась вырваться из моей хватки, выскользнула, как угорь, и повернулась, чтобы оседлать мои бедра. Она воспользовалась моментом и быстро ударила меня в живот три раза, выбивая воздух из моих легких. Несмотря на все мои старания, мне не удалось сдержать смешок.

С ума сойти.

Грудь у меня вздымалась от вырвавшегося на свободу смеха, а желудок сжимался от боли, вызванной ударами, которые она наносила из последних сил. А потом вскочила на ноги и, обогнув меня, попыталась сбежать по улицам разрушенного Калфолса.

Я перевернулся на живот, выбросил вперед руку, схватил ее за лодыжку, потянув к себе, надеясь, что инстинкт самосохранения заставит ее прикрыть лицо. Она извернулась при падении, успев выставить перед собой руки, и, громко шлепнув ладонями о зазубренный камень, рухнула на землю. Согнув в момент падения колено, она злобно нацелилась врезать мне ногой в нос с такой мстительностью во взгляде, от которой у меня перехватило дыхание.

Я вовремя отпрянул от удара, так что она лишь едва коснулась моего лица тканью штанов, крепко сжал ее лодыжку, пока она пыталась вырваться, и сильно дернул за нее так, что она снова оказалась на четвереньках.

Приподнявшись с места, где лежал, я на животе подполз к ней и закинул ноги ей на бедра, чтобы не дать подняться. Затем я наконец освободил ее лодыжку и накрыл ее тело своим, образовав ловушку, из которой ей было не вырваться. Я больше не мог бороться с весельем, нахлынувшим на ту извращенную часть меня, которая находила очень забавным то, как эта крошечная человеческая девчонка осмелилась сражаться с мужчиной, от которого без оглядки бежали многие фейри.

– Ну, может, хватит? – спросил я, слегка посмеиваясь.

Она откинула голову назад так внезапно, что я не успел среагировать и получил отменный удар по лицу. Нос у меня хрустнул, почти впечатавшись в лицо, а губы рассекло ударом. Я поднял руку и вытер кровь, хлюпающую у меня под носом. После этого она все же успокоилась и упала вперед, опустив голову, как будто удивившись силе своего удара.

Я убрал руку, которая стала красной, и громко вдохнул через нос, чтобы втянуть в себя остатки крови.

– Просто для ясности, – сказала она, тяжело дыша, когда я быстро скользнул руками под ее тело и перевернул ее на спину.

Накрыв ее тело своим, я крепко прижал к себе Эстреллу и держал неподвижно, насколько это было возможно. Неизвестно, какой еще трюк она выкинет в своем отчаянии, а каждый такой удар грозил только еще большей травмой для нее самой.