Книга: От первого лица - Харуки Мураками

"Для меня Мураками это долгое и глубокое погружение в историю. Он не упускает ни одной детали и с головой окунает читателя в свои шедевры. Но вот в формате небольших рассказов мне не хватило именно этого погружения."

Этот сборник, некие куски из жизни автора, которыми он решил с нами поделиться. Все истории написаны в той авторской стилистике, которую любят фанаты Мураками. Тем кто только решился познакомится с творчеством автора я точно не порекомендую этот сборник. Он скорее для фанатов творчества.

P.S. А тут вам и знакомство автора с известной нам обезьяной ворующей имена =))

"Сидели да сидели. Сидели да сидели. Взяли и придумали, Встали и пошли." Коммунизм

больше всего мне понравился предпоследний рассказ, про обезьяну)

Но, перелистнув последнюю страницу, я загрустила о прошлой мне, которой, в отличие от меня нынешней, Мураками нравился. Автобиографичность рассказов стала, скорее, недостатком, чем достоинством. Пожалуй, мне хотелось заглянуть в жизни вымышленных персонажей, придуманных автором, чем в жизнь самого Мураками. Хотя, конечно, правдивость написанного весьма условна. Это, в конце концов, не автобиография. Всё написанное упрямо воспринималось как вымысел. Даже упоминание имени Харуки Мураками напрямую в одном из рассказов не смогло меня убедить в том, что рассказанное им, — часть его прошлого.

В обще же Мураками здесь - виртуоз и обманщик. Он почти убедил читателя, что это всё о нём: «Битлз», джаз, бейсбол. А потом он подсовывает ему - нет, не свинью, - обезьяну из Синагавы, совершенно фантастическое существо, которое умеет разговаривать и красть имена. И вот мы уже в недоумении. Однако сам Мураками пишет, что «нельзя утверждать однозначно что́ когда-то произошло с нами на самом деле».

С тех пор прошло немало лет. Как ни странно (а может, и вовсе это не странно), человек стареет так, что и глазом моргнуть не успеешь. Тела наши бесповоротно, с каждым часом все ближе к гибели. Закроешь глаза, чуть погодя вновь откроешь, а многое уже – позади. Порывами ночного ветра всё – есть ли у него название, нет ли – сметается куда-то бесследно. Остается лишь слабое воспоминание. Хотя нет, на память тут лучше не уповать. Кто может утверждать однозначно, что́ когда-то произошло с нами на самом деле ?

Вот так мы и слушаем размышления старшего брата подружки главного героя о времени и памяти; переживаем за некую уродливую Ф, которая попалась полиции на махинациях со своим молодым любовником, или пытаемся сопереживать той самой обезьяне из Синагавы, которой хочется, ни много ни мало, тепла человеческих женщин. Эти рассказы не произвели на меня сильного впечатления, да и какого-либо впечатления вообще, если быть точной. Ровная равнодушная троечка.

Поскольку «От первого лица» — «свежее» произведение автора, я задумалась о том, что, может быть, для Мураками-сенсея эта работа тоже стала своеобразной коробкой, которую он, как и я, достал из тёмного чердака. Из чердака своих воспоминаний. Он пишет уже более сорока лет. Посему всё-таки получилось что-то вроде автобиографии. А поскольку японцы - очень скромные люди, чтобы говорить о себе, он просто спрятал свою жизнь в рассказы. И уж это, несомненно, лучше, чем автобиография Джастина Бибера, написанная им в 16 лет.

Логика сюжета? Хороший вопрос. Знать бы ее самому! Просто в одном городке префектуры Гумма есть говорящая обезьяна, которая в гостинице на горячем источнике трет спину посетителям, пьет холодное пиво, любит человеческих женщин, а раньше похищала их имена. В чем здесь логика сюжета, какой может быть поучительный вывод?

И вот, вроде бы, ну абсурд какой-то: ну какая, к черту, говорящая обезьяна, крадущая имена? А все равно читаешь, не отрываясь и какие-то мысли скользят по краешку сознания.

- Так и… в чем смысл истории? Что произошло на самом деле? Почему, зачем? Я так ничего и не понял. <…> Вполне резонный вопрос. Да и никакой развязки у моего рассказа не последовало. – Я и сам ничего не понял, - признался я

Неспешное фирменное повествование, на фоне играет джаз, проскальзывает легкая ностальгия по тому, что произошло так давно («Так или иначе, мои восемнадцать - это очень давно, практически история древнего мира») или же недавно. А напротив сидит говорящая обезьяна, сжимая в лапке запотевший стакан с прохладным напитком… Чудо как хорошо.