Текст книги "Драгоценная ты"

Что ж, мужчина КР – милый бедолага. Сегодня я планировала немного рассказать о себе; он, к счастью, оказался вполне приятным собеседником, так что было несложно. С ним сразу все понятно, даже проще, чем с КР. И вообще, он, думаю, будет самой приятной частью плана. Уж точно не такой противный, как консьерж. И все же лучше с ним поаккуратней для начала. Они с КР со-зависимые до последней степени. Будет непросто его вытащить.

Чтобы усыпить бдительность, много говорю о ней. Впрочем, не забываю использовать информацию из его профиля и упомянуть «венгерское кино новой волны». Невзначай касаюсь его ноги под столом. Он поначалу отодвигается, думает – случайно. Потом перестает.

КР, кажется, смутно догадывается и убегает. Я догоняю, потому что пора ей почитать мой блог. Я написала текст специально для нее, посмотрим, что будет дальше.

Когда она уходит, я «включаю» подвыпившую Лили-зажигалку, немного в стиле молодой Кэтрин. Иэну должно понравиться – его тип.

– Воскресенье – лучший день, чтобы напиться! Правда, Иэн?

– А я-то считал, молодежь не пьет…

– Знаете, я не как все.

– Я так и думал…

– Когда напьешься – мыслишь совсем по-другому – офигенное чувство! Здо́рово сбросить все запреты и расслабиться – даже наедине с собой. Кстати, наш писательский клуб собирается в пабе, и мы начинаем серьезные разговоры только после двух кружек минимум. По-моему, правильно!

– По-моему, тоже!

– Принесу-ка еще! – объявляю я.

Встаю и протискиваюсь мимо Иэна – очень близко, он еле сдерживается, чтобы не коснуться. Я чувствую. Возвращаюсь с пивом и сажусь на место КР. Я знаю, он разочарован, хотя пока не отдает себе отчет.

– И кто ходит в твой клуб? Желторотики вроде тебя?

– Необязательно. Разные люди бывают. Кто-то приходит, кто-то уходит. У нас все можно.

(Ну давай же, Иэн, спроси.)

– Наверное, для участия требуется опыт?

(Решайся, Иэн! Ты должен сам попросить.)

– Нет, я всех пускаю. У нас вообще нестрого. Кроме правила двух кружек, разумеется.

(Ну, давай же!)

– Слушай, как думаешь, может, и мне присоединиться? Давненько подумываю снова начать писать…

(Попался!)

– Почему нет? Я буду в пятницу в семь в пабе «Роза и корона». Приходите! Дайте электронный адрес, я пришлю отрывок для оценки, вы тоже пришлите кусочек текста, над которым сейчас работаете. Хорошо?

– Хорошо. Вот спасибо, Лили! Приду…

(Конечно, придешь. На край света прибежишь, только бы посидеть со мной рядом.)

Осознаю, что выпила слишком много, и прощаюсь. Захожу в подъезд – слава небесам, консьержа нет на месте. После компании Кэтрин и Иэна, после теплого паба мне холодно и одиноко. От алкоголя всплывают неприятные воспоминания, которым я не даю хода в обычное время. Пишу дневник, чтобы их заглушить, однако пьяное сознание снова и снова возвращает меня туда, куда возвращаться совсем не хочется.

Рут.

Тот разговор…

Посидев в пабе с Кэтрин и Иэном, послушав про неудавшиеся попытки устроить жизнь, я поняла, почему многие люди их поколения не просыхают. Но ведь выпивкой ничего не решить, как же они не понимают? А я понимаю. И у меня еще есть время все исправить.

Глава 7

Кэтрин

В понедельник я вышла в новый странный мир совершенно беззащитная. С жутким похмельем. Что ж, сегодня не до свершений, лишь бы дотянуть до вечера. Постараюсь держаться от тебя на расстоянии, пока не продумаю дальнейшую тактику. Ужасно хотелось расспросить Иэна – он-то многое вчера узнал, только не хотелось говорить о тебе. И незачем ему видеть, как меня передергивает, когда он говорит «Лили».

Я шла к остановке и думала: сколько раз ты за мной наблюдала и что обо мне знаешь? Например, ты могла заметить, как глубоко я дышу, пытаясь справиться с панической атакой и запрятать подальше тревогу. Ты следила из окна современной высотки, грозно нависающей над моим осевшим домиком викторианской эпохи. А виден ли оттуда нездоровый румянец от чрезмерной выпивки? Или нервная привычка несколько раз проверять на пороге, не забыла ли я телефон. И то, как я выдыхаю, выпрямляю спину и бубню себе под нос: «Все хорошо, все хорошо, все хорошо». В тот день по мне сразу было видно – защищаться я сегодня не смогу.

Захожу в офис, а ты уже там. Снова купила мне кофе.

– Доброе утро! Как настроение? – Тон виноватый и слегка заговорщицкий.

Ну да, мы виделись вне работы, я читала твой блог. Знаю, ты давно ко мне подбиралась – задолго до поездки в такси. Ждешь реакции? Я схитрила и приняла равнодушный вид. Небрежно отодвинула стакан со словами:

– Спасибо за кофе.

Еще чего! Второй раз на те же грабли я не наступлю…

– Как прошел остаток вечера, Кэтрин?

– Нормально.

– Огромное спасибо за приглашение! Вы такие замечательные! Я не думала задерживаться, надеюсь, вы не обиделись… Просто мы разболтались о литературе, в общем, больше ни о чем и не говорили…

Оправдывайся-оправдывайся! Мне приятно. Вот только почему ты так великолепно выглядишь после вчерашнего? Каштановые волосы блестят, глаза сияют – вновь в образе девочки-припевочки, на который я уже однажды повелась. Или опять лишь притворялась, что пьешь? Не удивлюсь, по-моему, ты способна на многое.

– Вам повезло друг с другом! Чудесная пара! – пела ты.

– Спасибо, очень мило с вашей стороны, – проговорила я, сосредоточенно глядя в экран и пытаясь сохранить независимый вид.

Ничего не вышло – я видела боковым зрением, как ты смотришь на меня в упор и лучезарно улыбаешься. Я не выдержала и подняла голову. Накрашенные оранжевой помадой губки разошлись в широкой улыбке, ты с таким умилением говорила о наших с Иэном отношениях, так светилась. Невероятно, но холод и страх ослабли, уступая место нежности.

– Кстати, ваш блог… весьма интересен. Немного неожиданно… Лили, тогда в такси вы почему-то не упомянули, что видели меня раньше. Знали, кто я, были в курсе дел журнала, читали мои статьи. И ничего не сказали. Удивительно, если не сказать – шокирующе. Хорошо, что меня не так легко шокировать.

– Простите… Ваше лицо показалось мне знакомым, но я не была уверена. У вас так не бывает? Смотрите на человека – вроде бы знаете, только неизвестно откуда, или вообще – показалось… Я давно хотела признаться, просто не могла подобрать слов, боялась выглядеть странной. Дело в том, что у меня совсем нет друзей, и поэтому я увлекаюсь (вероятно, чересчур), наблюдениями за людьми и изучением малых бизнесов. Сердитесь? Думаете, я сумасшедшая?

Ты умоляюще смотрела черными как ночь глазами, протягивала руку через стол. Я сдалась. Почти против воли улыбнулась.

– Да ладно, все мы слегка с приветом.

Ты облегченно вздохнула, расслабила плечи – я тоже, вслед за тобой.

– Пора за работу, – сказала я.

Взглянула на кофе, с укором покачала головой, вспомнив вчерашнее помешательство, и отпила. Кофе горчил. Я даже сморщилась от отвращения. Как же мне развеять подозрения?

– Лили, а вы что пьете?

– Травяной чай с лимоном и диким медом. А что?

– Давайте поменяемся? Кофе последнее время не идет, а очень хочется выпить чего-нибудь теплого. Я только один раз глотнула. Можно?

И я протянула стакан.

– Я вообще-то кофе не пью…

– Ради меня. Пожалуйста!

Ты смотрела озадаченно.

– Да, конечно.

Мы поменялись. Я сделала глоток. Твое пойло оказалось еще более гадким, чем кофе. Который ты, кстати, отставила в сторону. Явно не собиралась пить – интересно, почему?

– Лили, привет! Поздравляю с прекрасными отзывами! Молодчина!

Азиф уже привычно возник за спинкой твоего кресла.

– Ой, спасибо… Неловко даже…

– Да ладно! Ты – талант. Не прибедняйся!

– Спасибо, Азиф. Вы очень добры.

Ты скромно улыбнулась и продолжила печатать. Азиф готов был вырвать сердце и подать его тебе на блюде вместе со всеми остальными органами. По уши влюбленный, он даже забыл спросить, как я провела выходные.

В следующую секунду я уже любовалась на отзывы: посты Лили Лант признаны лучшими за последнюю неделю сайтом Tradeweek.co.uk. Хвалили «живой слог» и «новый взгляд на старые проблемы». Потом я открыла десятку самых популярных статей на сайте журнала. Первые девять принадлежали тебе. Десятая – моя. В конце, но все же отмечена читателями. Я перечитала статью. Ни сюжет, ни стиль ничем не выделялись, однако она вызвала бурное обсуждение на сайте, чем и объяснялся высокий рейтинг.

В комментариях я прочитала следующее:

«Скукотища! Какой смысл суетиться и менять владельцев, если содержание старое?»

«Согласен! Надо что-то менять. Например, редактора. Кэтрин Росс – заезженная лошадка, в ее возрасте уже пора повесить сбрую на крючок».

«Точно! Вы рискуете потерять последних подписчиков ИМХО».

И так далее. Вот она – горькая правда: люди открывали статью не для того, чтобы узнать мое мнение, не из уважения к опыту, а чтобы поглазеть, как меня высмеивают те, кто раньше боялся.

Позднее пришел эмейл:

Кому: [email protected]; [email protected]

От: [email protected]

Тема: Мастер-класс

Дорогие Лили и Кэтрин!

Мастер-класс состоится в четверг. Я забронировала переговорную в гостинице «Роузвуд», а также обед.

Лили, планы встречи мы уже обсуждали.

Кэтрин, специально для вас Лили подготовила ряд упражнений и практических заданий.

Надеюсь, встреча будет полезна вам обеим.

С наилучшими пожеланиями,

ДЛ

Прочитав письмо, я схватила телефон и отправилась на кладбище; сидела на лавочке, глядя в одну точку. Ты еще в памперсах ходила, когда я зарабатывала пером, а теперь будешь учить меня писать!

Я разучилась. Пишу не так, как нужно Джемме. Ты пишешь лучше. Я отстала от жизни. Унизительно… Сорок один год, пора на помойку… А по возвращении меня ждал еще один сюрприз:

Кому: [email protected]

Копия: [email protected]

От: [email protected]

Тема: Она работоспособна?

А новый кодекс трудовой этики у вас соблюдается? Или вы продолжаете плевать на правила в лучших традициях Кэтрин Росс? Она на работе вообще бывает? Неудивительно, что ее статьи состряпаны на скорую руку. Лично я считаю – Кэтрин Росс давно пора отправить на все четыре стороны и дать журналу шанс снова обрести популярность.

Я видела сквозь перегородку, что Джемма тоже прочла письмо. Она покачала головой и бросила через стекло многозначительный взгляд: «Не обращай внимания!» Ты продолжала печатать, а когда заметила, как я на тебя уставилась, невинно улыбнулась.

Я написала Джемме, что письмо выбило меня из колеи. Расследования по-прежнему я не желала, однако хотела бы отпроситься домой. Она ответила: «Конечно. Поступайте, как считаете нужным».

Иэна я застала в приподнятом настроении. Он даже не успел выпить. Редактировал текст, который написал несколько лет назад. Вот как ты на него повлияла! Я так и не смогла рассказать ему об ужасном доносе и гадких комментариях – не хотела ныть, быть старой и несчастной, особенно по сравнению с тобой. Я с ярмарки, а ты на ярмарку, так говорят?

Глава 8

Кэтрин

Вечером накануне мастер-класса я пила наравне с Иэном. Проснулась от жажды на рассвете, затем опять уснула, и мне приснился кошмар. Когда я окончательно пришла в себя, Иэна рядом уже не было, а сквозь занавески пробивался свет. Я проспала. Подобное часто случалось во время болезни. Нарушение цикла сна и бодрствования – так это называется. Когда нет сил встать с постели и уснуть не получается. Лежишь часами – тело словно свинцом налито, а ум в лихорадочном возбуждении. Я тогда молила лишь об одном – отключиться, хоть ненадолго впасть в забытье, на несколько часов сократить невыносимую жизнь. Напрасно – мозг работал еще активней. А когда сон наконец приходил, он наваливался и затягивал в темные глубины, откуда уже не слышно никакого будильника.

Я вышла с гостиную и застала Иэна с моим ноутбуком.

– Привет-привет.

– Доброе утро! – Он подпрыгнул от неожиданности и захлопнул крышку.

– Чем ты тут занят?

– Твой ноут издает странные звуки. Может, перегрелся?

Я подошла. Иэн дрожал. Его всегда немного потряхивало по утрам, однако сейчас – особенно.

– Да нет, все нормально. А ты как себя чувствуешь?

– Хорошо. Спасибо, любимая. – Он протянул свой чай. –  Задерживаешься сегодня? Хочешь откосить от мастер-класса?

– Нет, никуда не денешься… Надо идти.

– И то правда. Яичницу будешь?

– Нет, спасибо – опаздываю.

Я было ушла, но развернулась на полдороге.

– Пожалуй, положу сразу в сумку, чтобы не забыть.

– Что?..

– Компьютер.

– Конечно! Держи! – Он вернул мой ноутбук, а я вернула его чай.

Странный разговор. Словно мы – чужие.

Я положила ноутбук в сумку. Потом ушла в спальню и стала проверять. Нет, в почту не залезал… История браузера не изменилась…

Есть еще секретный файл, который хранится в «моих документах», запрятанный в нескольких папках, как матрешка, – его никто никогда не читал. Надо бы припрятать получше…

Накраситься я не успевала, хоть и приняла душ с космической скоростью. Схватила кожанку и вышла в гостиную попрощаться с Иэном. Он хлопотал на кухне – что-то растапливал или вываривал – как обычно, совершал странные и трудоемкие кулинарные манипуляции, результат которых я смою в унитаз сразу, как только съем. А что делать? Смысл жизни у него свелся к готовке, не могу же я сказать – перестань. Иэн отложил поварешки, выключил газ, вытер руки и крепко меня обнял. Я вдохнула его запах. Мы поцеловались. Я снова почувствовала себя в безопасности.

А зря.

Угроза уже нависла над нами обоими.

Написала тебе СМС из такси – предупредила об опоздании, чтобы ты не успела нажаловаться Джемме. Даже не извинилась, просто сообщила – задержусь минут на тридцать. Совершенно не было сил, лишь бы до вечера дотянуть.

Я приехала в «Роузвуд» и оглядела фойе. Когда-то, в прошлой жизни, я бывала в подобных местах примерно раз в неделю – со своими мужчинами. В те времена на интернет-писателей поглядывали с жалостью, а затянувшиеся перерывы на обед были в порядке вещей. Я тогда надеялась на наше лондонское счастье и писательские гонорары. Ухажеры меня кормили и поили, а я хорошо проводила время за чужой счет в ожидании настоящей жизни. Теперь я смотрелась нелепо на фоне роскошного фойе и холеных женщин. Они словно издевались – видишь, как здорово мы живем, у нас все еще впереди! Интерьер «Роузвуда» славится своим великолепием. Однако в тот день даже он показался мне серым. Все кругом было серым, как и я сама.

Ты снова незаметно подкралась сзади.

– Хотите секрет?

Я ахнула и подумала: «Смерти моей желает» – а вслух сказала:

– Черт, Лили! Так до инфаркта недалеко!

– Простите, пожалуйста! Не удержалась. Вы, кажется, замечтались. Все в порядке? – сияла ты. – Хотите, открою секрет?

– Ну давайте…

Ты взяла меня под руку и повела в противоположную от бизнес-центра сторону.

– Сначала скажите, что вы согласны.

– Не знаю…

– Ну, пожалуйста! Обещаю, вы не пожалеете! – Ты держала меня под локоть и обдавала свежим ароматом юности.

– Лили, в чем дело?

– Соглашайтесь, и мы проведем время гораздо лучше, чем планировалось.

– Объясните, пожалуйста, – в чем дело?

– Я придумала, как избежать мастер-класса, – только и всего. – Ты остановилась и сообщила с заговорщицкой улыбкой: – Вместо переговорной с обедом нас ждет массаж!

– А Джемма в курсе?

– Ой, с тетей Джеммой я как-нибудь договорюсь, не волнуйтесь! Согласны?

– Не знаю, что и сказать, Лили…

– Просто скажите «да»! А Джемму я беру на себя. Я умею с ней разговаривать. Почему бы нам не расслабиться хоть на денек?

«Нас» и «нам», несмотря ни на что, радовали слух. И конечно, массаж намного лучше, чем лекция об изъянах моего стиля с точки зрения современного читателя; особенно если учесть похмельное недомогание и осадок от странного диалога с Иэном. И потом, в компании драгоценной Лили, любимицы Джеммы, вряд ли можно нарваться на крупные неприятности.

– Ладно, уговорили.

– Хорошо. Вы уверены?

Ты всегда получала согласие дважды.

– Уверена.

Разумеется, я сильно сомневалась насчет массажа вместо рабочей встречи. Просто сама мысль о мастер-классе в твоем исполнении была мне противна. На что ты, собственно, и рассчитывала.

– Прекрасно! Только вот Джемма оформила бронь на ваше имя; для отмены нужно черкнуть здесь и здесь. – С этими словами ты извлекла откуда-то замшевый планшет для бумаги и сунула его мне вместе с тяжелой шариковой авторучкой.

– Что? Нужна подпись? Нет уж. Лучше вы…

– Я подписала бы, если б могла. Мою подпись не примут. Я пойму, если вы откажетесь. Формуляры порвем и займемся работой… Простите, наверное, неудачная идея…

От одной мысли о «работе» засосало под ложечкой. Я представила, как ты вещаешь у доски с толстым маркером в руке, пытаясь донести светлые идеи до моего отсталого сознания.

– Дайте сюда! – Я подписалась рядом с крестиками в формуляре. – Только, чур, разбирайтесь с тетей сами.

– Поверьте, мне все сходит с рук! – Снова сверкали в улыбке зубки, блестели глаза.

Ты умела внушить доверие. Мы все повелись: и я, и Джемма, и Иэн, и Азиф.

– Ну что? Идем? – проворковала ты.

Потом опять подлезла ручкой под локоть и повела к темному коридору. Мы вступили в полумрак спа-центра. Ты подмигнула девушке-администратору, она указала на ряд плюшевых кресел. Мы сели рядом. Говорить было не о чем, да и не хотелось…

– Как поживает Иэн?

– Нормально. Почему вы спрашиваете?

– Просто так… Вы обиделись? Да, похоже, расслабляющие процедуры вам не повредят…

Ты прощупывала почву, собирала информацию обо мне и Иэне. Я начинала понимать твои уловки, Лили, видела, что ты меня изучаешь.

– Кэтрин, давайте так: мы встретились в такси и подружились. Сегодня мы не коллеги. Вы – не моя начальница, а я – не ее племянница. Нет никаких мастер-классов, просто две подруги. Ведь, по сути, так и есть? Могло быть… при других обстоятельствах. Или только я так думаю? Скажите что-нибудь, а то ужасно неловко…

О, Лили какой же хорошей ты умела быть! Прекрасно подобрала приманку. Пожалуй, самое унизительное в этой истории то, что ты сразу раскусила, как отчаянно я нуждаюсь в друзьях. Видишь ли, быть одиноким – стыдно. Постепенно стыд становится неотъемлемой частью характера. Ты скрываешь, что провел выходные дома. Пытаешься заговаривать с соседками по беговой дорожке, а потом, отвергнутый и уязвленный, делаешь вид, что все хорошо. Подпрыгиваешь от радости при каждом звонке, а потом разочаровываешься – опять реклама. Я измучилась, скрывая одиночество. Потеряла уверенность, благодаря которой всегда привлекала людей. Если бы ты помогла мне ее восстановить…

– Что ж, давайте, – произнесла я вслух.

Может, ты и правда займешь давно пустующее место подруги? Кроме тебя, никто и не претендует…

Дверь кабинета неожиданно открылась, и я вздрогнула.

– Лили и Кэтрин! – позвала массажистка.

– Здесь, – откликнулась ты.

– Проходите, пожалуйста!

– Идите первая, Лили. Я подожду.

– У нас одновременный сеанс…

– Что?

– Я подумала – так веселее. Поболтаем…

И снова лукавая улыбка, заговорщицкий взгляд. Я едва не сказала, что не увлекаюсь одновременными массажами с малознакомыми практикантками, но осеклась. А вдруг ты сочтешь меня старомодной ханжой? Я не старомодная и точно не ханжа!

Поэтому, пробормотав «ладно», я поднялась и направилась в кабинет вслед за девушкой в халате. Почему-то вспомнился Иэн над моим компьютером. Зачем он туда полез? Куда катится мир? Почему я за ним не успеваю?

За тканевыми перегородками стояли два стола. У одного из них ждала вторая массажистка. Обе они представились и вышли, чтобы мы могли раздеться.

Ты тут же скинула высокие сапожки и стянула кашемировый свитерок, обнажив светлую кожу. Я обратила внимание на бюстгальтер – белый, хлопковый, на удивление простенький. Этакое замаскированное хвастовство – мол, идеальная грудь не нуждается в украшениях. У меня тоже грудь вполне ничего, даже сейчас. А раньше – была загляденье, правда, слегка обвисла после двадцати пяти лет пробежек и двух лет жизни впроголодь. Я стягивала зауженные джинсы, расстегивала блузку и украдкой бросала на тебя взгляды. Округлый мягкий животик – не такой подтянутый, как мой. Твоя кожа сияла в приглушенном свете. Ты стояла совсем рядом в одних трусиках – милых и совершенно не подходящих к бюстгальтеру.

– Потрясающий лифчик, – заметила ты.

Да, классный. Мятно-зеленая с розовым модель из коллекции «Ажон Провокатер». Раньше я много тратила на нижнее белье. Теперь доходы ужались, коллекция устарела, лифчик прожил свой звездный час в двухтысячных и выцвел. Я порадовалась темноте – может, ты не заметишь, какое жалкое зрелище представляет собой некогда шикарное белье. Если присмотреться – полинявшие тряпки. Впрочем, под стать хозяйке.

«Черт бы тебя побрал, Лили! Какого фига ты меня сюда притащила? Иди куда подальше вместе со своими прелестями!» – думала я, глядя, как ты аккуратно сворачиваешь одежду.

Я сдернула трусы-бикини, которые купила десять лет назад в комплекте с бюстгальтером за шестьдесят пять фунтов, и кинула их на кучу остальных бесцветных вещей. Моя нагота тебя шокировала, однако ты попыталась не подать виду.

– Кэтрин, а вы отважная!

– Отважная, говорите?

– Не знаю, как объяснить… Вы удивительно уверены в себе.

– А вы разве нет?

– Не настолько…

В дверь постучали, мы обе улеглись, неловко прикрывшись полотенцами. Массажистки синхронно двигались вдоль столов, натирая нам спины, плечи, ноги – до самых ступней – питательными маслами. Ты легла лицом ко мне, а я отвернулась и вскоре задремала.

Мне опять приснился кошмар. Снова отчаяние, детские ножки, ковыляющие по сухой истрескавшейся земле, на этот раз будто в замедленной съемке. Ворота совсем близко – неотесанные деревянные балки на расстоянии вытянутой руки. Матери не видно, однако я чувствую ее полный злобы взгляд. Я смогла дойти, и она в ярости. Обеими руками хватаюсь за край калитки, тяну на себя. И вдруг – что-то течет по пальцам. Из ладоней хлещет кровь.

Сначала я застонала. Затем из самых глубин существа вырвался звериный отчаянный вопль, и я проснулась.

Кругом было душно и темно, и я не сразу поняла, где нахожусь. Даже поверила на миг, что я на ферме матери, снова одна в этом жутком месте и неоткуда ждать помощи.

Я с трудом села. Лицо горело, волосы прилипли к взмокшему лбу. Я тяжело дышала. Потом перехватила твой жалостливый взгляд – только жалости мне не хватало!

Кое-как завернулась в полотенце. Массажистка, потупив глаза, протянула крошечный стаканчик тепловатой воды.

– Простите, приснился кошмар. Извините, пожалуйста, – пробормотала я и не услышала собственных слов.

Возможно, я говорила беззвучно. Точно ушла под воду. Потеряла связь с миром. Потонула.

– Не волнуйтесь, все хорошо. Просто страшный сон, – донесся сквозь жаркий туман твой голос.

– Да… сон, – прошептала я и посмотрела на ладони – словно видела их впервые. Как будто они принадлежали не мне, а матери. Широкие, короткопалые, некрасивые – такими только пахать. Они созданы, чтобы тяжело трудиться, а не делать изящные жесты при разговоре и не порхать по клавишам.

– Пойдемте выпьем кофе. Вы мне расскажете?

Ты потянулась ко мне и положила ладонь на плечо, а потом провела по скользкой от масла руке до самого запястья. Я снова ощутила взаимное притяжение.

– Вы не могли бы нас оставить? – очень кстати обратилась ты к массажисткам.

– Спасибо, Лили.

Ты позаботилась, защитила. Все-таки я тебе нравлюсь. Хоть это и не входит в твои планы…

Я приняла холодный душ, пытаясь смыть дурной сон – кровь и присутствие матери. Потом стала придирчиво разглядывать свое отражение в зеркале над раковиной. Красные щеки, морщины на лбу. Я раньше и не замечала, какие они глубокие… Сеточка у глаз. Обвисшие мышцы у истончавших губ, похожие на скобки. Меня взяли в скобки за ненадобностью. Заключили в кавычки. Насмотревшись, я снова накрасилась – ярко-красной помадой фирмы «MAC», которую обычно приберегала для вечерних выходов. Ты написала, что ждешь в зеркальной комнате.

Ты сидела за столиком у зеркальной стены, в которой дробилось отражение.

Сногсшибательно красивая. Из косметики – лишь оранжевая помада. Легкий румянец после массажа. Убранство комнаты, казалось, оттеняло твою красоту.

– Как самочувствие? Вы прекрасны! Прямо помолодели! – сказала ты.

– Который час?

– Не знаю. Наверное, около одиннадцати…

«Пошло все к черту», – подумала я и затормозила проходящего мимо официанта:

– Будьте добры, бутылку шампанского и два бокала. – Снова оглядела комнату – зеркальные фрагменты сбивали с толку. –  Черт, закурить бы… Жаль, я бросила. И вообще, сейчас запретили курить в барах. Вы курили когда-нибудь? – Ты открыла рот, я перебила: – Не надо, не отвечайте!

Ты немного растерялась. Не рассчитывала, что я буду готова к бою, да? Думала – вылезу после массажа размякшая и разнеженная и ты сможешь спокойно продолжать свои опыты?

– Вообще-то, курила… Двадцать сигарет в день… – пробормотала ты.

– Неужели?

– Да, пачку в день.

– А сколько длился день? Так. Надо срочно выпить! Наконец-то!

Показался официант.

– Спасибо, дальше мы сами! – Я отобрала у него бутылку и хлопнула пробкой.

Затем налила себе полный бокал, а в твой – так мне вдруг захотелось – совсем чуть-чуть. Ты, конечно, заметила, однако не подала виду.

– В вашем возрасте, Лили, я дымила как паровоз. В ночь с пятницы на субботу обычно выкуривала сигарет по сорок – шестьдесят.

– Надо же…

– Не самая здоровая привычка, но что было, то было. – Я сделала глоток и поинтересовалась: – А вы почему бросили?

– Противно. Просто мне дали задание для статьи в студенческой газете. Двадцать сигарет в день в течение недели.

– Много писали?

– Да, довольно. Мне там нравилось.

– А потом? Поссорились с редактором? Слишком много выдвигали гениальных идей?

– Я могла бы вам рассказать, только нужно гораздо больше шампанского. – И ты допила свою каплю.

– А говорили – не пьете.

– Люди меняются…

Голос в характерной для тебя манере понижался до шепота в конце фразы.

– Ну, если меняются…

На сей раз я наполнила твой бокал до краев, что весьма неприлично, особенно в шикарной гостинице типа «Роузвуд». Ты вздохнула, словно думала про себя: «Эх, Кэтрин, Кэтрин…» А вслух сказала:

– Вы меня напугали. Там, в кабинете.

Ты улыбнулась, во взгляде снова сквозила жалость.

– Не волнуйтесь за меня.

– Почему нет? – Ты даже выпрямилась в кресле. – Мы ведь не чужие, правда?

– И что же нас, по-вашему, связывает, Лили?

Ты не успела ответить – подоспел официант и поставил на стол два изящных блюдечка с пирожными прямоугольной формы, покрытыми белой глазурью и украшенными разноцветными кружочками. Ты снова откинулась на мягкую спинку и с надеждой произнесла:

– Вам ведь нравится Дэмьен Херст, правда?

– Дэмьен Херст, значит?! – рассвирепела я.

– Ну да – хотелось сделать приятное…

– Черта с два…

Я оттолкнула блюдце и шумно глотнула шампанского.

– Что-то не так?

– Мягко сказано!

– Я думала, вам понравится, – спокойно сказала ты.

– Потому что я тоже из девяностых, как картины Херста? Он хотел запечатлеть радость жизни, красоту цвета. А это – издевательство! Насмешка и над цветом, и над идеалами нашей молодости. Нельзя выразить эпоху пирожным!

Ты огляделась – слышит ли кто-нибудь, как я тебя отчитываю? – потом мягко возразила:

– Кэтрин, я просто хотела…

– Чего вы хотели?

– …вас порадовать, – договорила ты без тени улыбки.

– С какой стати? И почему вы за мной следите? Зачем покупаете дурацкие десерты в стиле Дэмьена Херста? А кофе? Он был странный – что вы туда подсыпали?

– Я всегда выбираю органические сорта, экологичное производство. Может показаться более крепким, чем… – тихо начала ты, но я перебила:

– Как вы вообще узнали, что я люблю Херста? Видели квартиру? Шпионите? До сих пор каждое утро записываете, когда я вышла из дома?

– Нет! Вы много рассказывали о своих вкусах, тогда, в пабе… Просто понимаете…

– Что мне надо понять?

– С тех пор, как вы появились в моей жизни, я не могу отделаться от ощущения: вы важный для меня человек.

– Появилась в вашей жизни? Нет, Лили – это вы вломились в мою – абсолютно бесцеремонно.

– Разве важно, кто к кому вломился? Я просто хочу, чтобы мы подружились, несмотря на Джемму с ее мастер-классами. – Я вздохнула и покачала головой, не глядя на тебя. Ты почувствовала слабину и перешла в наступление: – Правильно, к черту дружбу! Поднимем бокалы за двух одиноких неудачниц, которые заправляются шампанским с утра пораньше.

Я залпом осушила свой бокал, глядя тебе прямо в глаза, – ты выдержала мой взгляд не мигая. Понятно. Все стало понятно без слов – победит сильнейший.

Ты предлагаешь дружбу – но что потребуешь взамен? Ты играла со мной как кошка с мышкой.

– Оказывается, вы и ругаться умеете, Лили.

Ты взяла бутылку, наполнила мой бокал и очень спокойно сказала:

– Я же говорю: люди меняются.

Лили

16 марта

Мастер-класс

С годами я поняла – люди все про себя знают, нужно только намекнуть. Чем я, собственно, и занималась: намечала контур, а человек сам дорисовывал картинку, лишний раз убеждался в том, что и так в глубине души знал. Работает безотказно – чуть подтолкнуть, и человек сам додумает, вновь признает (или же откроет впервые) горькую правду.

О, я прекрасно умею обернуть ситуацию в свою пользу, все устроить, как мне нужно. Учителя у меня были хорошие. Мама и Джемма заставили повертеться, зато я выработала стратегию самообороны: хочешь сделать человеку больно – просто скажи правду.

Например, Мэг из четвертой по счету школы. Стоило намекнуть, и она сама додумала. Бедняжка Мэг страдала лишним весом. После восьмого класса она решила исправить дело и все лето сидела впроголодь – говорят, ела по яблочку в день. Я помню, какая гордая заявилась она в школу – смотрите мол, как я крута. Владею собой и повелеваю миром. Как бы не так! Я-то знала – не должна она быть популярней меня! Все пришли от Мэг в полный восторг. Девчонки хотели дружить, парни по пятам ходили. Словно после шести недель голодовки в класс пришла не Мэг, а новая девочка и стала первой красавицей. Раньше первой красавицей считалась я, причем без всяких голодовок. Это я была новенькой (я пришла в конце восьмого класса) и объективно самой красивой. Я, а не она! Мэг поменялась внешне, а не внутри. Кто-то должен был поставить ее на место. Восстановить справедливость, напомнить, что есть люди в сто раз красивее и интереснее.

После каникул Мэг никто не называл, да и не считал жирной – кроме нее самой. Если подумать, я ничего не сделала, просто обронила пару фраз. Например: «Пожалуй, ты не очень изменилась…» или «говорят, ты жирная, не обращай внимания!» или «слушай, если все равно обзывают толстой, зачем сидеть на диете?» Слов двадцать, не больше. Я всего раза три-четыре их повторила плюс регулярно подкармливала голодную подругу за обедом. В результате вновь оказалась врагом номер один.

Мэг сама виновата, пусть знает свое место.

Так же и с КР.

В «Роузвуде» я без труда пробила оборону – слегка намекнула, как жизнь ушла вперед. Напомнила, что, вообще-то, можно общаться не только с гражданским мужем. Остальное сделали она сама и весь ее жизненный опыт. Она много взяла чужого. Теперь грядет расплата; надвигается, как огромная волна; очень скоро я обрушу ее на КР.