Текст книги "Сны"

Он подошёл к доске и начал пристально разглядывать фотографии. Действительно, цвет и длина волос, контуры лица удивительным образом совпадали.

– Русые волосы, светлые глаза. По типажу похожи на выходцев из Восточной Европы. Да ещё и использованный тип взрывчатого вещества. Не знаю как вам, а я уверен, что без русских в этом деле не обошлось.

– Направьте копии фотороботов в ЦРУ и скажите, что это личное поручение президента. Мне нужна вся информация, которой они располагаю по данным персонам. Информация нужна срочно! – скомандовал Стивенсон, глядя на Нэнси.

– Будет сделано, сэр! – торопливо ответила Сойер, вышла из палатки и направилась к центру связи, расположенному в одном из соседних шатров.

– Капитан Кларксон, прошу, помогите мисс Сойер подготовить запрос в ЦРУ и предоставьте ей данные специалистов, с которыми мы работали при расследовании Чикагского дела, – сказал Стивенсон, пристально посмотрев в глаза своему помощнику.

– Есть, сэр! – кивнул Кларксон и вышел из палатки следом за Нэнси.

– Сэр, – подал голос Джозеф Блейк, – мне знакомо лицо этой женщины. У меня фотографическая память на лица. Она очень похожа на женщину, которую запечатлела камера видеонаблюдения у торгового центра в Чикаго, на парковке которого был взорван автомобиль в прошлом месяце.

– Правда? – удивился Томас Стивенсон, – почему тогда данная кандидатура не вызвала подозрения?

– На видеозаписи она не приближалась к парковке, где произошёл взрыв, и покинула здание торгового центра примерно за полчаса до случившегося. Я подумал, что она обычная покупательница.

– Хорошо. Слишком много совпадений, связанных с этими людьми и Чикаго. Детектив Блейк, я надеюсь, вы уже пришли в себя после сегодняшних событий. Ваша наблюдательность и внимательность к деталям будем нам очень полезна. Если нить трагических событий тянется из Чикаго, то думаю, там могли ещё остаться какие-то следы. Поручаю вам лично разобраться с этим вопросом. Нужно понять, что делали подозреваемые в Чикаго и как связаны с сегодняшним событием, если связаны. Полицейский департамент Чикаго ещё ведёт расследование произошедшего теракта. Возможно, у них есть новая информация, которая может пролить свет на то, что произошло в Нью-Йорке. Вся информация по подозреваемым вам будет предоставлена сразу как поступит ответ из ЦРУ. Возвращаясь к вопросу о взрывчатке, вы говорили, что ведётся поиск дилера. Есть ли у вас зацепки по этому поводу? – спросил полковник Стивенсон.

– Да, сэр, – с уверенностью сказал детектив Блейк, чувствующий гордость за то, что его отметили. Он был польщён, – у меня есть несколько информаторов, мелких поставщиков контрафактного оружия, которые, как я думаю, могли бы вывести на рыбу покрупнее.

– А эти информаторы уже допрашивались в связи с терактом в Чикаго? Что они могут сообщить нового? – озадачено спросил полковник Алисандер.

– Нет, эти информаторы не допрашивались, – замялся Джозеф Блейк, – на момент теракта их не было в городе. Я не смог с ними связаться.

– Будем надеяться, что в этот раз вам повезёт больше, – задумчиво сказал Стивенсон, не спуская глаз с детектива Блейка, – отправляйтесь в Чикаго как можно скорее. Соберите сведения, пообщайтесь с вашими информаторами. Буду ждать от вас доклад. Прошу информировать лично обо всех новостях, которые вы узнаете.

– Теперь прошу доложить о ситуации с погибшими и ранеными, – обратился Томас Стивенсон к главному врачу спасательной операции.

Нью-Йорк, Манхеттен, 5 июля, 21:30 (Москва, 6 июля, 05:30)

Теперь прошу доложить о ситуации с погибшими и ранеными….

На этих словах аудиозапись прервалась.

– Вам всё понятно? – раздался в телефонной трубке странный глухой голос, будто бы искажённый специальной программой для шифрования голосов. Нельзя было с уверенностью сказать, кому он принадлежит – мужчине или женщине.

– Да, всё поняла! – звонким голосом ответила Алисия Элджи, журналистка небольшого информационного агентства «Новости Нью-Йорка». Она разговаривала по телефону и торопливо записывала каждое слово своего загадочного собеседника.

– Фотографии вам вышлю позднее, – после этих слов человек со странным голосом повесил трубку.

Алисия ещё несколько секунд слушала телефонные гудки, осмысливая происходящее и не веря в то, что это произошло с ней. Фургон её информационного агентства наряду с другими фургонами таких маститых компаний как «Нью-Йоркер», СNN, стоял за оцеплением недалеко от палаточного лагеря. Сколько Алисия не упрашивала, полицейские отказывались давать интервью, один даже пригрозил, что её арестуют, если она не прекратит попытки прорваться через ограждение. Уже отчаявшись получить эксклюзивный материал для репортажа, мисс Элджи вернулась в фургон. Но, к её изумлению, спустя пятнадцать минут, на мобильный телефон раздался звонок. Номер не определялся. Алисия взяла трубку. Странный голос сказал, что располагает информацией о случившемся и готов предоставить ей аудиозапись. Далее зазвучала запись из штаба. Алисия безошибочно различила голоса полковника Стивенсона, полковника Алисандера и какого-то не знакомого ей детектива Блейка.

Она впитывала информацию как губка, боясь упустить хоть слово. После завершения телефонного разговора её охватили противоречивые чувства. С одной стороны Алисия понятия не имела, кто ей позвонил и можно ли доверять этому информатору. Откуда у него (или у неё) этот номер телефона и почему позвонили именно ей? А с другой стороны, Алисия понимала, что это именно тот материал, тот эксклюзив, который она ждала так долго. Может быть, благодаря этому репортажу она проснётся знаменитой, и ей предложит выгодный контракт какое-либо солидное издание. Алисия мечтала об этом. Несмотря на смешанные чувства, Элджи решила рискнуть и приступила к подготовке статьи и тезисов для репортажа.

– Эй, Хэнк! – крикнула Алисия своему оператору и по совместительству водителю, – готовь камеру! Через пятнадцать минут тебе предстоит поработать! Нужно успеть к десятичасовому вечернему выпуску!

– Что, Эл? Раздобыла материал? – отозвался Хэнк, уже немного задремавший от бездействия за рулем фургона.

– Ещё какой! – воскликнула Алисия, взглянув на свои записи. В записях, сделанных поспешным размашистым подчерком, было кружочками обведено несколько ключевых слов «теракт», «русские», «агенты», «С-405».

Нью-Йорк, Манхеттен, 5 июля, 21:40 (Москва, 6 июля, 05:40)

– На этом совещание считаю оконченным, – подвёл итоги оперативного вечернего совещания полковник Стивенсон, – всем, кто работает уже более двенадцати часов срочно смениться. Вы достойно потрудились и заслуживаете отдыха. Мы не можем подвергать ваше здоровье опасности, так как ваша работа ещё не окончена. Жду всех завтра утром в восемь на этом же месте. Детектив Блейк, а от вас я жду новых данных по личностям подозреваемых и информацию по предполагаемому дилеру взрывчатого вещества С-405 сразу же, как только они у вас появятся.

– Конечно, сэр, – бодро отозвался Блейк, – сейчас же приступлю к работе!

– Завтра, детектив, завтра. Сегодня вы уже достаточно поработали, – с этими словами полковник Стивенсон встал из-за стола и направился к выходу.

– Да, кстати, я знаю, что вашим напарником по работе в полицейском департаменте Чикаго был детектив Джонсон, всё верно? – снова обратился к детективу Блейку полковник Стивенсон.

– Да, сэр, всё верно, – подтвердил Джозеф.

– Держите его в курсе вашего расследования. Я также с ним работал, и он себя хорошо зарекомендовал. Лишняя помощь вам не помешает.

– Хорошо, сэр! – ответил детектив Блейк, слегка уязвлённый фразой о том, что ему нужна помощь.

«Лишняя помощь не помешает»! Ну, уж нет! Это мой шанс заявить о себе и проявить себя, а не Джонсона. Так что прости, старина Джонсон! Это моё задание!

– Ну что? На завтра назначено очередное штаны-протирательное заседание? – ехидно спросил Алисандер, прослушавший заключительную речь полковника Стивенсона. Он отлучился с совещания минут на двадцать, так как его позвала Нэнси Сойер, которой потребовалось помощь начальника при отправке документов в ЦРУ. Кларксон, который должен был помочь Сойер, куда-то запропастился, сказав, что сейчас принесёт контакты работников из ЦРУ, с которыми нужно связываться. Но в его отсутствие, как раз раздался звонок из центрального управления. Попросили позвать к телефону начальника службы внутренней безопасности. Нэнси ничего не оставалось делать, как сбегать за полковником Алисандером. После короткого телефонного разговора и Алисандер куда-то отлучился, оставив Нэнси одну разбираться с запросом в ЦРУ.

– Да, сэр. Завтра в восемь как штык! – ответил один из присутствующих.

– Хорошо. Тогда на сегодня всем разойтись! – скомандовал Алан Алисандер. Сам он достал телефон и отошел в сторонку, чтобы сделать звонок.

Джозеф Блейк, вдохновленный и гордый, что его работу заметил и оценил сам Томас Стивенсон, которым Блейк восхищался, вместе со всеми последовал на выход. Блейк мечтал попасть на работу в секретную службу, стать настоящим секретным агентом. Он полагал, что если он выполнит порученное ему задание и добудет важные сведения, то полковник Стивенсон его обязательно отметит и наградит. Возможно, даже возьмёт к себе на службу. Эти мысли мотивировали и окрыляли Джозефа Блейка. Выйдя из палатки, он оглянулся и увидел изуродованную конструкцию моста, полицейские машины и кареты экстренной помощи с включенными сигнальными огнями.

А ведь я был на волоске. Мне снова повезло. Повезло родиться на свет здоровым, после того, как мама попала в страшное ДТП. Повезло, не словить пулю в первой перестрелке десять лет назад, когда на службе был тяжело ранен мой напарник. Повезло, что я жив и здоров. И от этого «повезло» почему-то становится ещё страшнее, тяжёлые мысли нахлынули на Джозефа.

Внезапно он почувствовал дикую усталость, накопившуюся за целый день. Утром он ещё был беззаботен и счастлив, нежась в объятьях своей девушки Стейси Гарсии, яркой латиноамериканской красавицы-брюнетки, работавшей искусствоведом в одном из музеев в Нью-Йорке. Принимал поздравления с двадцать девятым днём рождения от родителей, многочисленных родственников и друзей. А вечером, вместо семейного ужина и задувания свечек на праздничном торте, ему пришлось разгребать завалы, выносить на руках раненых, упаковывать трупы, общаться с семьями погибших и искать без вести пропавших граждан под завалами. Вдруг его будто громом поразило! Он вспомнил одну вещь, которую забыл сделать. Он лихорадочно начал проверять карманы и в одном наконец-то нашёл телефон, который оказался разряженным. Джозеф подбежал к ближайшему припаркованному полицейскому автомобилю в поисках зарядного устройства, и нашёл его. Экран мобильного телефона мгновенно ожил и загорелся разноцветными огоньками. И через секунду Блейк увидел более двадцати пропущенных вызовов от своих друзей и семьи. Но среди всех этих номеров был один особенный, Джозеф, глубоко вдохнув и выдохнув, набрал его и нажал кнопу вызова:

– Милая, зайка, это я! – начал он разговаривать тоном, как будто ничего не случилось и сегодня самый обычный день, – прости, что не позвонил раньше. Меня срочно вызвали на работу.

– Джозеф Блейк, я тебя сама убью, если это не сделали террористы! – раздался истерический женский крик в телефоне, – мы с твоими родителями уже тебя оплакивать начали! Как ты мог так долго не выходить на связь! Негодяй! У тебя нет сердца!

Девушка кричала. Слышно было, как она рыдает.

– Прости, прости, зайка! Я цел. Со мной всё хорошо. Я просто был очень занят. Сегодня очень тяжёлый день, – сказал Блейк.

– Подлец! Эгоист! – Стейси продолжала сыпать обвинениями в адрес Джозефа, но было слышно, что рыдания прекратились. Она постепенно успокаивалась. Должно быть, услышав голос своего любимого и узнав, что с ним всё хорошо, она вздохнула с облегчением.

– И чтобы через пятнадцать минут был в гостинице The Surrey на 76-ой улице! – командирским тоном приказала Стейси, а затем уже спокойнее добавила, – я не стала возвращаться домой без тебя. Я сняла номер в гостинице недалеко от вашего лагеря. Поторопись! Приезжай быстрее! Торт не будет ждать тебя вечно! Свечки вот-вот догорят! Нужно скорее их задуть!

– Я уже мчусь, родная! – воскликнул детектив Блейк, запрыгивая на водительское сидение полицейского автомобиля. Через секунду машина сорвалась с места и умчалась с огромной скоростью.

Нью-Йорк, 5 июля, 22:00 (Москва, 6 июля, 06:00)

– Добрый вечер, с вами Тимати Бишоп. Это вечерние новости на пятом канале, – ровным деловым тоном, собственно, как и всегда, начал эфир известный американский телеведущий.

– Возвращаемся к главной теме сегодняшнего дня – чудовищному теракту на Манхеттене. Эта трагедия потрясла сердца миллионов наших граждан и стала скорбным днём для сотен из них, кто потерял своих родных и близких. С последними новостями с места событий наш внештатный корреспондент Алисия Элджи.

Картина на экране сменилась. Вместо современной студии новостей на экране появилось лицо молодой женщины. Позади неё виднелись освещённые фонарями развалины Манхэттенского моста и палаточный лагерь, отгороженный от толпы зевак и журналистов двойным забором.

– Добрый вечер, Тимати, – поздоровалась Алисия. – Да, сегодняшний теракт явился настоящим шоком для граждан Нью-Йорка и всей нашей страны! Мы все скорбим по погибшим. Многие пострадавшие в тяжёлом состоянии, так что число жертв теракт может возрасти. Пока точно известно, что все пассажиры, ехавшие в поезде метро, попавшего в эпицентр взрыва, погибли. В палаточном лагере быстрого реагирования только что закончилось совещание, организованное полковником Томасом Стивенсоном, которому поручено расследование данной катастрофы. Стало известно, что сегодняшний теракт и взрыв на парковке у торгового цента в Чикаго, который произошёл в прошлом месяце, это звенья одной цепи! Экспертам удалось установить, что при обоих терактах использовался один и тот же тип взрывчатого вещества – С-405. В Соединённых Штатах данное вещество не производится и не используется. Но зато эта взрывчатка стоит на вооружении в странах Восточной Европы и Азии.

– Есть ли у вас информация, на вооружении каких именно стран стоит данное вещество? – задал вопрос из студии Тимати Бишоп.

– Да. Крупнейшие производители – это Российская Федерация и Китайская Народная Республика.

– Российская Федерация? – уцепился за интригующую новость Бишоп. – Это точно? Недавно мы освещали открытие совместного бизнес-центра в Бостоне. Неожиданно было услышать от вас возможность наличия в данном деле «русского следа».

– Да! Абсолютно точно! – с уверенностью в голосе продолжала Алисия. – У следствия уже есть подозреваемые. По имеющимся предварительным данным они могут являться тайными агентами Кремля!

На экране появились фотографии с камер метрополитена. На них были изображены молодые мужчина и женщина, оба европейской внешности, светловолосые. Это были те же самые фотографии, которые полчаса назад были представлены на докладе полковнику Стивенсону в палаточном лагере!

Москва, 6 июля, 08:00 (Нью-Йорк, 6 июля, 00:00)

– Вы представляете, что теперь будет! – яростно кричал министр обороны Российской Федерации Николай Иванович Воевода. Лицо его покрылось испариной и побагровело, вены на висках и шеи вздулись, видно было, как они пульсируют от прилива крови. Казалось, его вот-вот хватит удар. Он стоял, опираясь руками на массивный стол из тёмного дерева. Его полноватая, но все ещё мускулистая фигура угрожающе нависала над собравшимися за столом участниками совещания. Вокруг серых глаз Воеводы залегли тёмные круги – свидетельство недостатка сна и тяжёлой ночи, проведённой в раздумьях. Одет Николай Иванович был в штатский костюм: белую рубашку, рукава которой были закатаны до середины предплечья, чёрные брюки, а чёрный пиджак от костюма был небрежно брошен на спинку кресла. Его экстренно вызвали на службу поздно ночью, когда он как раз вместе с женой Оксаной возвращался домой после посещения Большого театра и праздничного ужина в честь юбилея жены. На спектакль в Большой Оксана Воевода мечтала сходить уже несколько лет, но в связи с постоянной занятостью на работе, Николай Иванович никак не мог выделить время для этого мероприятия. Но сегодня, бросив все дела, он взял на работе отгул, чтобы исполнить давнюю мечту супруги. Николай Иванович рассчитывал провести этот вечер и следующий день вместе с семьей. В силу ненормированного рабочего графика, ему это удавалось крайне редко. Но обстоятельства сложились по-другому. Ему пришлось отправить супругу с шофёром домой, а самому пересесть в чёрный служебный мерседес, который с невероятной скоростью доставил его в Кремль по почти пустынным улицам ночной Москвы. В Кремле уже всё было готово к проведению экстренного совещания в связи с произошедшими событиями в Нью-Йорке. В результате совещания, Николаю Ивановичу поручили создать рабочую группу по расследованию данного происшествия и возглавить её.

Сразу же из Кремля, Воевода направился в свой рабочий кабинет, расположенный в здании Министерства обороны на Фрунзенской набережной, где в течение нескольких часов обдумывал план действий. Составив список участников рабочей группы и дав распоряжение своему секретарю срочно вызвать указанных руководителей и специалистов на экстренное совещание в семь утра, Николай Иванович позволил себе вздремнуть несколько часов прямо в своем кабинете, осознавая, что вряд ли у него будет ещё время для сна в течение ближайших суток.

К назначенному времени в просторном кабинете собралось человек десять. Все собравшиеся были представителями различных спецслужб. На их лицах читалась растерянность и озабоченность происходящим.

– Где наши агенты?! – продолжал распаляться Воевода. Учитывая обстоятельства последних часов, неудивительно, что он был в плохом настроении, – где наши люди?! Вы смотрели новости? Почему я из новостей узнаю о том, что происходит в этом чёртовом Манхэттене? Антон Петрович, доложите, что вам известно по этому поводу!

От упоминания своего имени, Антон Петрович Иванов, занимающий должность руководителя разведывательной группы в Новом Свете, вздрогнул. Худощавый, невысокого роста, он встал и, откашлявшись, сообщил:

– По полученной от Станислава Ветрова информации, позавчера в три часа дня по Московскому времени наши агенты находились в Чикаго по заданию руководства. Они продолжали работать над расследованием взрыва у торгового центра, которое случилось в прошлом месяце. В ходе расследования, информаторы сообщили, что есть вероятность повторения аналогичного теракта в Москве. Они вывели наших агентов на Грэга Сноула, известного продавца информации в Нью-Йорке, который подтвердил, что располагает интересующими нас сведениями о готовящемся теракте в Москве. Его условие было, чтобы встреча прошла в метро на Манхэттенском мосту. Там же он планировал сообщить условия, на которых готов поделиться информацией. Прежде, чем идти на встречу, наши агенты Ветров и Баттен установленным порядком подготовились к ней. Они профессионалы наивысшего класса, если бы за ними была слежка или если бы они подумали, что это западня, то они бы сразу это поняли….

– Поняли?! – взорвался Воевода, – а вам понятно, что теперь у нас большие проблемы! Наши агенты были на месте преступления! Если за дело взялся Стивенсон, этот проныра, то он не остановится, пока не отыщет пресловутый «русский след». Всем известно, что он ставленник Джорджа Кейлена. А Джордж Кейлен ярый противник развития и укрепления России и любых дипломатических отношений между нашими странами. Он бы с удовольствием разбомбил нас к чёртовой матери без всяких причин. А тут такой повод… Стивенсон будет «копать» под нас, выполняя заказ своего босса. Несмотря на то, что наша страна не причастна к этой варварской выходке, у них есть ряд улик, которые они смогут трактовать так, как им будет выгодно. По всем признакам это очередная провокация со стороны Соединённых Штатов или, может быть иной, третьей стороны, которая хочет столкнуть наши страны и развязать новую Мировую войну. Для разработки дальнейшего плана действий нам нужна информация из первых рук! Нужно срочно задействовать лучших агентов! Свяжитесь со специальными агентами, которые ещё остались в строю. Дело очень серьёзное. Нужно срочно направить в Нью-Йорк наших ребят!

– Товарищ генерал, разрешите обратиться! – раздался спокойный голос генерала Терентьева, начальника Академии разведки, – безусловно, потеря двух агентов экстра-класса – это серьёзный урон для нашей работы. Ими были наработаны бесценные связи как среди истеблишмента, так и среди участников различных организованных группировок, мафии и иных представителей теневой экономики. Я не сомневаюсь, что в ближайшие часы ЦРУ уже точно будет знать, а не предполагать, что в момент взрыва в метро действительно были наши агенты. Без сомнения – наших агентов заманили в ловушку! Я полностью подтверждаю слова товарища Иванова, о том, что агенты имели наивысшую квалификацию. Я лично принимал участие в подготовке и обучении Баттен – она была моей лучшей ученицей. Ветрова я не так хорошо знал, он отучился у нас всего два курса и перевёлся в другое учебное заведение, но он производил впечатление очень уверенного в себе молодого человека, осторожного и заточенного на достижение цели любой ценой. Те, кто смог провернуть такую операцию и обвести их вокруг пальца, были очень хорошо подготовлены, и имели полную информацию о наших людях. Мы не можем их недооценивать. И, если они были так хорошо осведомлены, то, кто знает, может у них есть информация и по другим нашим агентам.

– Этого не может быть! Конспирацией и защитой свидетелей и агентов от рассекречивания занимается наше подразделение. Ещё не было случаев, чтобы наши агенты были раскрыты!– не выдержал полковник Илларионов. Он нервничал сильнее всех. Было видно, что он ожидал нападок в сторону своей работы и уже заготовил речь, чтобы отбиваться от оппонентов.

– Уважаемый Иван Аркадьевич, – спокойным тоном продолжил генерал Терентьев, – пока мы не ищем виновных. Наша цель разобраться в ситуации и понять, как действовать дальше, чтобы отстоять доброе имя нашей Родины. И, раз произошло такое событие, мы вправе и обязаны рассматривать все версии. Тот, кто устроил данный теракт, привёл к месту взрыва наших агентов и сына их министра. То, что сын министра оказался на мосту во время взрыва не может быть просто совпадением. Вам известно, я не верю в совпадения. Исходя из этого, мы можем предполагать, что самая верхушка политической элиты может быть причастна к данному теракту. У министра Кейлена много недоброжелателей. Соответственно, мы можем допустить мысль, что, если им удалось вычислить двух наших агентов, то у них могут быть данные и по другим нашим людям.

– Если это так, то наше дело – труба, – вставил начальник службы внешней разведки Карасёв, до этого времени молчавший.

– Всеволод Никитич, – обратился Воевода к Терентьеву, – вы самый опытный из всех здесь присутствующих. Почти все мы прошли через вашу Академию. Вы лучше всех знаете наших агентов. Скажите, у вас как у начальника Академии внешней разведки, есть на примете агенты, которых мы можем направить на данное задание? Которые со стопроцентной гарантией не могли быть «засвечены» в международных операциях и про которых ни ЦРУ, ни МИ-6, ни иные разведывательные структуры других стран ничего не могут знать?

Действительно, Всеволод Никитич Терентьев был старше, опытнее и мудрее всех присутствующих. В прошлом году он отпраздновал своё семидесятилетие, но на покой не собирался. Для своих лет он был в прекрасной физической форме: подтянутый, до сих пор несколько раз в неделю активно занимался спортом, а несколько месяцев назад вместе с выпускниками своей Академии принял участие в Московском марафоне на тридцать километров и с честью его преодолел, дав фору молодым соперникам. Худощавое лицо, некогда очень красивое, было испещрено морщинами. В молодости по нему сходили с ума все женщины, особенно их завораживал взгляд больших синих глаз Всеволода Никитича. Казалось, он видит тебя насквозь. От его взгляда веяло спокойствием и уверенностью. Со временем взгляд и цвет глаз совершенно не изменились. Его волосы, когда-то светло-русые, а теперь пепельно-серые, всегда были аккуратно подстрижены. На любое совещание или на работу в Академию, вне зависимости от времени суток, он приходил в идеально выглаженной форме или костюме. Он был педантичен как в работе, так и в своем внешнем виде. Всеволод Никитич, помимо острого ума, обладал ещё одним удивительным даром – он очень хорошо разбирался в людях. Он всегда лично присутствовал при вступительных экзаменах и лично беседовал со всеми абитуриентами. Благодаря его таланту как учителя и наставника, Академия внешней разведки Российской Федерации считалась одной из лучших в мире. А многие его ученики в настоящее время занимали руководящие посты в ФСБ, МВД и иных силовых структурах. Все почитали за честь получить совет или наставление столь уважаемого и опытного человека.

– Да, Николай Иванович, у меня есть одна идея. Если наши действующие агенты под угрозой раскрытия и задействовать их нельзя, то единственный вариант – поручить задание агентам, которые ещё не успели «наследить». Я предлагаю использовать агентов, которые недавно закончили обучение в Академии.

– Что-что? – недоумённо переспросил Воевода, жилы на его висках стали пульсировать ещё сильнее, глаза заметно округлились. Он явно не ожидал услышать такое предложение от генерала Терентьева. – Вы предлагаете поручить это задание новичкам? Притом, что погибли самые опытные наши люди?

– Николай Иванович, успокойтесь! – продолжил Всеволод Никитич всё тем же спокойным тоном. – Вам известно мое чутьё на нужных нам людей, которые не раз спасали нас из самых сложных ситуаций. У меня есть подходящие кандидатуры, которые могут быть нам полезны. Прошу меня выслушать.

Воевода окинул всех собравшихся взглядом. В кабинете повисло молчание. Затем Николай Иванович сделал глубокий вдох и выдох, сел в своё кресло и, осознав, что пока других идей нет, обратился к Терентьеву:

– Всеволод Никитич, доложите ваши предложения.

Москва, 6 июля, 08:00 (Нью-Йорк, 6 июля, 00:00)

В небольшой однокомнатной квартире-студии, расположенной недалеко от метро «Ботанический сад» в одном из зданий новостроек эконом-класса, раздался телефонный звонок. В квартире было минимальное количество мебели. Небольшой диван из бежевой кожи стоял напротив стены. На нём небрежно лежали декоративные подушки. На стене висел большой плазменный телевизор. Несколько подушек с дивана валялись на полу, покрытом темным ламинатом. За диваном располагалась кухня, соединённая с комнатой. Кухонный гарнитур был небольшим, также выдержанным в бежево-шоколадных тонах. Стены в комнате были светло-золотистые. Рядом с диваном валялась напольная лампа-торшер. Лампочка в ней разбилась от удара об пол. С правой стороны от дивана стоял высокий до потолка шкаф-купе. Шкаф был открыт. Было видно, что он на треть пуст: ряд вешалок висел пустой.

В ванной горел свет, и слышался звук текущей воды. Кто-то принимал душ.

Спустя минуту после звонка сработал автоответчик. Автоматический женский голос сообщил «Добрый день, абонент не отвечает, но вы можете оставить сообщение после звукового сигнала».

– Доброе утро! Есть срочное задание! Жду тебя через десять минут у подъезда.

После этих слов, звонивший повесил трубку, а из ванной послышались звуки поспешных сборов. И через секунду дверь в ванную резко распахнулась.

Москва, 6 июля, 8:00 (Нью-Йорк, 6 июля, 00:00)

Раннее утро, а Москва гудела, как будто никто и не ложился. Толпы людей, пожилых и молодых, мужчин, женщин и детей, коренных москвичей и приезжих, шли по улицам, спускались в метро, заполняли собой автобусы. Параллельно людскому потоку, бушевал поток автомобильный.

Кристина присоединилась к толпе, спускающейся в метро «Кузьминки». Она старалась ни о чём не думать по пути до художественного института имени В.И. Сурикова, где она училась на факультете живописи. Кристина с детства любила рисовать – это была её единственная страсть. Когда ей было грустно и одиноко, она брала в руки краски или карандаши и рисовала картинки из своего придуманного мира, свои фантазии. Кристина каждый день благодарила судьбу за то, что она нашла своё призвание. Без картин и творчества и без того скучная жизнь Кристины вовсе стала бы беспросветной и потеряла бы всякий смысл.

Конечно же, она сегодня не была занята и могла бы целый день провести дома. Но это бы означало целый день общаться с мамой: слушать её новости закулисной жизни, выслушивать про её нового мужа и роли, о которых она мечтает, а также о том, как Кристина сломала ей жизнь своим появлением на свет и чего бы она могла добиться, если бы её не было. Все эти разговоры разрывали сердце Кристине. А ещё этот ночной кошмар. Её не оставляло странное ощущение, которое она почувствовала во сне. Ей казалось, что она уже испытывала это чувство раньше, но не могла вспомнить когда. Сон был настолько реалистичен, словно она действительно находилась в той жуткой пустыне: чувствовала в воздухе запах гари, а под ногами растрескавшуюся почву, рассыпающуюся в пыль от каждого шага. А затем шорох шагов, такой явный и отчётливый. И образ этой маленькой девочки. Но откуда у неё могло возникнуть это чувство дежавю? Может быть, это какой-то образ из детства, который она не помнит, подсознательно хотела забыть и забыла? Такое вполне могло быть, ведь Кристина и так мало что помнила из своего детства. Когда она общалась со своим лечащим врачом-психотерапевтом Татьяной Викторовной, и рассказывала ей о том, что помнит себя только лет с семи, врач объясняла это положение дел какой-либо детской травмой, невнимательностью матери, потерей отца, а может быть и наложением этих факторов. В качестве защитной реакции, мозг мог заблокировать ряд воспоминаний, но со временем была вероятность, что эта «защита» спадет и воспоминания, все или частично, к Кристине вернутся.

Кристине также казалось странным, что видения из сна не выходят из её головы. Ведь обычно люди не запоминают сны или помнят какие-то смутные отрывки, а Кристина помнила этот сон чётко. Может быть, всё дело в том, что это был первый сон за последние лет десять. Обычно Кристина, после вечернего приёма таблеток, в скором времени засыпала крепким и спокойным сном без сновидений и просыпалась уже утром от звука будильника.

Может ли быть такое, что это не сон, а какое-то моё воспоминание? Может быть, я знала эту девочку в детстве? Или всё же это обычный сон? Я, наверное, просто отвыкла видеть сны, поэтому придала ему такое значение.