Текст книги "Монстры в твоей голове. Как побороть самосаботаж и перестать портить себе жизнь"

Чтобы наблюдать у себя слепое пятно, воспользуйтесь рисунком ниже.

Инструкции: закройте рукой левый глаз и сфокусируйте правый глаз на кресте. Медленно приближайте или отдаляйте лицо от изображения. В определенный момент – возможно, на расстоянии приблизительно 12,5 см от страницы – монстр исчезнет. Не смотрите прямо на него, продолжайте концентрироваться на крестике. Он будет то появляться, то исчезать из периферического зрения.

Убеждения

Визуальные иллюзии служат еще одним примером того, как разум искажает и использует необработанную информацию в зависимости от своих убеждений и ожиданий. Как пишет Норретрандерс, следующая иллюзия «показывает, что мы живем на планете, которая вращается вокруг звезды»[18]18
  Norretranders, Tor, op. cit.


[Закрыть].

Кружочки на рисунке четко распознаются как углубления или выпуклости в зависимости от того, на какую их часть – верхнюю или нижнюю – падает тень. Но тени там вообще нет. Это двухмерные окружности, затененные под определенным уклоном. Всю свою жизнь существуя на планете, на которую свет падает от Солнца (то есть сверху), мозг интерпретирует изменение уклона света как тень и соответственно воспринимает кружки как трехмерные выпячивания и вдавливания. Даже зная, что это иллюзия, очень сложно «развидеть» искусственное дополнительное измерение, ведь оно смотрится таким… естественным и нормальным.

То же самое относится к любому другому виду «нормальности». Если для вас нормально купаться в похвалах, то именно такую информацию вы, скорее всего, заметите (или сфабрикуете), выступая с докладом на работе, даже если выступите достаточно посредственно. И наоборот: если вы считаете себя самым скучным человеком в мире, потребуется совершенно фантастическая реакция аудитории (может быть, даже неоднократная), чтобы ваш монстр начал понемногу пробовать на вкус позитивные и хвалебные круги вместо привычного рациона из прямоугольников критики.

Конструкция личности

Очевидно, что наши реакции, поведенческие и эмоциональные, обусловлены искаженным и сфабрикованным внутренним миром, а не реальной действительностью. Вот почему одни люди, заходя в битком набитое помещение, думают: «Вечеринка!» – а другие: «Скорее бы отсюда убраться». Желание танцевать или бежать во многом связано с на первый взгляд незыблемой «Я-концепцией» («Я тусовочный человек. Я люблю тусоваться. Передайте текилу».) Однако наша личность являются продуктом не только восприятия окружающего мира, но и фильтров реальности.

В процессе жизни мы формируем определенные паттерны реакций (ментальные, эмоциональные и поведенческие привычки), которые моментально выстреливают при появлении определенных триггерных факторов. К таким паттернам относятся потенциально необычные или проблемные реакции, вроде тех, что обусловлены фобиями или фетишами, плюс – все прочие черты, которые мы редко считаем усвоенными привычками. Вы жаворонок или сова? Оптимист или пессимист? Душа компании или затворник? Вы считаете себя умным, креативным, спортивным, эксцентричным? Наша личность – настолько однозначная, насколько нам кажется, – на самом деле представляет собой нечто большее, чем комбинацию приобретенных паттернов. Со временем мы встраиваем эти паттерны или привычки во внутреннюю карту нашей индивидуальности и начинаем называть ее «я». Какие-то элементы этой карты позитивны и эффективны, а какие-то, скорее всего, нет. Но, не ставя под сомнение усвоенные «истины», определяющие наше самоощущение, мы позволяем команде бороздить океан так, словно существует только один маршрут.

Плюс такого расклада в том, что мы в состоянии изменить в себе куда больше, чем нам представляется. В разумных пределах. Я не утверждаю, что можно начать думать, как Мик Джаггер, и автоматически стать автором трех платиновых альбомов. Но при этом я не утверждаю и обратного. При условии, что вы готовы вложить немало времени и сил, рок-звездой может стать любой. Но придется, конечно, потрудиться. (Если после прочтения книги вы станете автором трех платиновых альбомов, я хочу свою долю.)

Новые воды

Таким образом, реальность – совсем не то, что мы себе представляем. Наши осознанные знания составляют лишь крошечную долю действительности, и то большая ее часть, скорее всего, вымышлена. Здорово! Но какой бы бредовой данная идея ни казалась в первом приближении, она не так уж и плоха. Если нам что-то не нравится в окружающем мире, каким мы его видим, можно постараться изменить если не саму реальность, то свой фильтр. А это зачастую намного более выполнимая задача.

В день той памятной битвы на Национальном чемпионате по кикбоксингу я ориентировалась по старой и дискомфортной карте реальности: точнее, я с боем пыталась из нее выбраться. В результате получилось, что на ринге словно оказались две версии меня, ни одна из которых не получила возможности делать то, что хотела. Капитан, разумеется, жаждал успеха: я пыталась планировать комбинации ударов, вместо того чтобы довериться более быстрому и точному бессознательному, а масса усилий уходила на попытки игнорировать растущее чувство внутренней тревоги. Однако все эти попытки то и дело прерывались (как правило, довольно грубо) ударом в лицо. Из капитана, надо признаться, боец бывает так себе, и особенно это заметно, когда он противостоит чудищу, о присутствии которого на борту даже не подозревает. Только у бессознательного, у команды, имелся шанс одержать победу – но команда была слишком занята бегством с тонущего корабля.

В тот день я проиграла во многом потому, что в моей голове происходила куда более агрессивная битва. Однако после гонга мой внутренний противник не собирался останавливаться. В течение последующих лет монстр заставлял меня объедаться, как только на горизонте маячило контрольное взвешивание. В результате практически ежедневно после еды я, поддаваясь чувству вины, прочищала желудок. Вся эта ситуация меня ужасно угнетала, вгоняла в депрессию, напрягала и вынуждала сторониться людей. Из-за нее я во многих случаях недорабатывала (или, по крайней мере, пыталась втиснуть хорошие результаты в прямоугольное представление посредственности). И, думаю, именно по этой причине у меня развилась хроническая усталость: состояние, в полной мере отвечавшее саботажу потенциального спортивного успеха.

Конечно же, я не сознательно выбирала все перечисленное: сознательно я отчаянно пыталась избавиться от негативных мыслей. Я винила низкие результаты, невезение или болезнь и оправдывала пищевое расстройство, убеждая себя в том, что в спорте с весовыми категориями все так делают. Мне не хватало контроля, но чем усерднее я пыталась его обрести, тем больше теряла.

Движение вперед

Не знаю, как выглядит ваша карта реальности, но уверена: в ее основу заложены воспоминания и заключенные в них убеждения. Чтобы вы могли изменить курс или хотя бы крепче держали штурвал, воспоминания и убеждения должны стать полуфабрикатами, с которыми вам предстоит поработать. Далее в части 1 вы узнаете, информацию какой формы предпочитает потреблять ваш разум, что он отвергает и почему это так. В процессе вы разобьете прежнюю иллюзию и начнете прокладывать желаемый маршрут.

Так что хватайте компас и увеличительное стекло: пришло время войти в неизведанные воды.

Аналитический опрос

Вопросы для понимания конкретного монстра разума

Если не ограничиваться ответами на несколько аналитических вопросов о нежелательном поведении, можно совершить значительный прорыв. Чтобы лучше определять моменты самосаботажа, используйте вопросы ниже. Они помогут разобраться, когда, где, как и (возможно) почему происходит подобное.

Отвечать на эти вопросы нужно только в том случае, если у вас есть какой-то конкретный, специфический аспект самосаботажа, на котором вы хотите сосредоточиться во время чтения книги. Если вы действительно решили копнуть поглубже, знайте, что необязательно давать ответ на каждый вопрос. Многие из них служат, скорее, отправной точкой, а не целительным средством. Основная задача – заставить разум мыслить таким образом, чтобы восполнять пробелы по мере чтения.

Для начала запишите вверху чистого листа в блокноте свою проблему, после чего ответьте на следующие вопросы.

* * *

В каком контексте (контекстах) вашей жизни возникает подобная реакция? В присутствии какого человека данная реакция возникает чаще всего?

Проявляется ли данная проблема особенно явно в конкретный день или конкретное время? Если да, то что происходит в этот момент?

Что вы думаете о себе в момент реагирования? Что думаете о себе впоследствии?

Какие конкретно чувства в вас пробуждает эта проблема?

Вызывают ли аналогичные чувства другие жизненные ситуации? Если да, какие именно?

Наблюдается ли связь между этими ситуациями? Если да, то что это за связь?

Каким образом саботаж влияет на оставшуюся часть дня, недели или месяца?

Сказывается ли он на ваших отношениях с окружающими людьми? Если да, то как именно? Влияет ли он на ваше ожидание будущего? Если да, то как именно? Как долго тянется данная ситуация?

Как вы изменились с развитием проблемы? Какими были раньше? Что происходило в вашей жизни в тот период?

Отмечаются ли ситуации, когда данная проблема не задевает вас (или когда вы временно о ней забываете)?

Что отличает эти ситуации и как вы сделали так, чтобы проблема вас не задела?

На что рассчитывает монстр?

Все черты самосаботажа нацелены на получение некой выгоды, а также (обычно более очевидный) разрушительный результат. В одних ситуациях разглядеть это проще, нежели в других, ведь порой выгода остается совершенно неосознаваемой: вспомните хотя бы позитивное намерение, стоявшее за привычкой курения Ребекки. Однако что-нибудь да найдется, могу гарантировать. Ответы на следующие четыре вопроса помогут вам вскрыть цель, которая скрывается за нежелательным поведением.

Что вы приобретете, избавившись от проблемы самосаботажа?

Что вы потеряете, избавившись от проблемы самосаботажа?

Если бы вы цеплялись за какой-то аспект данной проблемы, что бы это было?

Если бы ваш монстр заставлял вас саботировать, защищая от чего-то, что бы это могло быть?

Глава 2
Монстр
Крепость убеждений и сотворение монстров

Я сижу в стороне от ринга, наслаждаясь редкими минутами спокойствия в месте, где практически безостановочно кипит какая-то деятельность. Пот ритмично капает со лба на пол. Эти капли своим глухим стуком играют сдержанную партию соло в перкуссионном оркестре ударов и хруста вокруг меня.

Сегодня в зале необычайно оживленно. Небольшое помещение буквально битком набито самыми разными людьми, от банкиров до простых работяг. Однако сейчас все они – люди без статуса, сплоченные тяжелым трудом в спортзале и общей страстью к адреналину. Большие группы новичков осваивают азы с разной степенью легкости: у кого есть природный дар, учится сложным приемам так, словно был рожден для спорта; тому, кто не в ладах с координацией, с трудом даются даже простейшие техники.

Слева от меня, в центре додзё, мой инструктор Стюарт проводит спарринг с одним из лучших своих бойцов[19]19
  Стюарт Лоусон – многократный чемпион мира по кикбоксингу. В международных кругах он пользуется широкой известностью как один из самых талантливых бойцов Великобритании.


[Закрыть]. Двое мужчин незаметно переключаются между различными состояниями: в одну минуту они смеются и шутят, а уже в следующую – натягивают перчатки и сходятся в поединке, нанося друг другу жесткие удары по ребрам и вискам. Тем не менее в их агрессивном обмене тумаками ощущается некое спокойное и даже красивое хладнокровие. Именно к такой простой и впечатляющей сосредоточенности я стремлюсь. Она приходит только благодаря многолетним тренировкам тела и разума, которые приучают делать то, от чего настоятельно советуют бежать все инстинкты. В моем представлении Стюарт достигает какого-то нереального психологического совершенства, и мне хочется последовать его примеру.

Подростком Стюарт часами просиживал на циновках додзё в северном Лондоне. Он тренировался, впитывая в себя все тонкости движений бойцов, которые оттачивали свои навыки. Мастера двигались со скоростью кошки, молниеносно выполняя вращательные удары с балетной, но при этом безжалостной грацией. Стюарт пристально наблюдал, как они меняли стили в зависимости от различных задач, как поддразнивали и провоцировали с тем, чтобы вызвать и использовать реакцию своих спарринг-партнеров. Он овладел искусством игрового поединка и создал бойцовое альтер-эго, с помощью которого впоследствии заставлял противников недооценивать себя. До кикбоксинга Стюарта ничего особенно не интересовало. В школе у него отмечалась слабая концентрация внимания. Он перепробовал множество разных работ, но ни одна его не увлекла. Даже ночные посиделки за компьютерными играми, которые обожали все друзья, не смогли надолго занять рассеянный разум Стюарта. Но происходящее на додзё его полностью поглотило. Он с головой ушел в мир кикбоксинга и на циновках, забрызганных потом и кровью, не только узнал, что значит иметь перед собой цель, но и прочувствовал, что значит быть на своем месте.

Дрался Стюарт с очевидной самоуверенностью. Он мог уворачиваться практически от любого нападения и бесстрашно опускал руки, приманивая противников. Но какую бы внешнюю уверенность ни придавал Стюарту его бойцовский стиль, перед поединком его одолевали те же сомнения, что и многих других. Перед каждым боем он удалялся в туалет, чтобы поговорить с самим собой. Стоя перед замызганными зеркалами, Стюарт глядел в свои глаза, надеясь увидеть в них отражение многих лет тренировок. Даже на закате карьеры, имея за плечами всего несколько поражений более чем в сотне проведенных боев, Стюарт все еще нуждался в этом ритуале, чтобы приободрить себя. Но когда он перелезал через канаты, нервозность испарялась без следа. Во время поединка его вера оставалась непоколебимой: он попросту не ставил ее под сомнение. Как только его ноги касались покрытия ринга, «он» пропадал. Оставалось только прекрасное спокойное хладнокровие, делавшее все необходимое. Человек, который выиграл многочисленные призы и пояса, больше походил на робота. Бессознательное накопление многолетних тренировок проявляло себя в практически совершенной спортивной технике. Как же ему это удавалось? Он свято верил в свое тело и подготовку, а его тело верило в него. Как будто в те моменты, когда Стюарт настраивался перед боем, он заключал пакт с бессознательным, и они оба прекрасно знали свои роли. И как только наступало время действовать, он прощался с капитаном и передавал бразды правления настоящему начальнику.

Но самое примечательное в истории Стью то, что в промежутках между раундами, когда он усаживался в своем углу, на краткий миг включалось сознательное «я», полное сомнений, и первым делом Стью спрашивал: «Я выигрываю?»

Поток бессознательного

Отказ от сознательной мысли (ограничивающей), с помощью чего мой тренер достигал состояния потока, подобен священному Граалю в спорте. Однако подобное состояние необходимо не только спортсменам – оно пойдет на пользу всем нам. Собираете ли вы по утрам детей в школу, или же работаете брокером в торговом зале, степень вашей эффективности разительно повышается, если вы полагаетесь на ничем не обремененное бессознательное (при условии, что определенные действия вы выполняете достаточно долго и ваш мозг уже имел доступ к нужной информации: ибо нельзя свободно нестись в потоке в незнакомой области).

Михай Чиксентмихайи, автор основополагающей книги Flow («Поток»), так определяет это трудноуловимое состояние:

«Это ощущение, что наших умений достаточно для решения поставленных задач, это наличие ясной цели и четких „правил игры“, а также обратной связи, позволяющей судить об успешности собственных действий. Степень концентрации внимания в этом состоянии настолько высока, что человек оказывается неспособен думать о чем-либо постороннем или тревожиться о своих проблемах. У него теряется ощущение собственного „я“, искажается чувство времени. Ощущения, испытываемые человеком в состоянии потока, так сильны и благодатны, что он снова и снова возвращается к этой деятельности, не останавливаясь перед возможными трудностями и опасностями и мало интересуясь, что получит в итоге»[20]20
  Csikszentmihalyi, Mihaly. Flow: The Classic Work on How to Achieve Happiness (revised edition: Rider, an imprint of the Random House Group, 2002), p. 71.


[Закрыть][21]21
  Перевод Е. Перовой.


[Закрыть].

Ключевые требования потока звучат так: задача должна быть трудной и увлекательной настолько, чтобы полностью поглотить наше внимание, но не настолько трудной, чтобы лишить нас уверенности. Таким образом, поток возникает в комфортной зоне между самоуспокоенностью и тревожностью. Стоит нам в него войти, и команда выполняет множество функций одновременно, действуя слаженно и аккуратно, и при этом у «я» нет необходимости ни о чем задумываться.

Другими словами, поток относится к позитивным «гипнотическим состояниям», в которые мы с удовольствием входим при наличии выбора. Именно так создаются творения, появлению которых мы впоследствии изумляемся. Важнее всего то, что по своей сути это радостный и приятный процесс. Чем чаще мы создаем для себя моменты потока, тем счастливее наша жизнь.

Воспринимая бессознательное исключительно как место обитания навязчивого монстра, мы намеренно лишаем себя возможности войти в поток, поскольку стремимся к сознательному контролю. Однако нам уже известна бесперспективность данного подхода. Но вот что нам действительно необходимо, так это волшебный баланс, который демонстрировал Стюарт, перелезая через канаты: умение отключить сознательное мышление и войти в поток, совершая то или иное действие, но периодическое подключение сознательного при появлении желания поразмыслить, подсчитать или составить план.

Уверена, у Стюарта, как и у всех остальных, имелись свои проблемы с самосаботажем. Уверена также, что не каждое сражение выглядело столь идеально, как казалось окружающим. Но у меня создалось впечатление, что он попросту не позволял этой строптивой части своего разума вмешиваться, когда обменивался ударами. И самое главное – он верил в себя. Ни капитан, ни монстр не соревновались между собой, пока Стюарт дрался, так как тот заключил контракт на доверие между сознанием и подсознанием.

Я же, с другой стороны, в большинстве случаев испытывала совершенно иные эмоции. В зале я могла спокойно продержаться пять раундов с более тяжелым и крупным противником-мужчиной без малейшего намека на сомнения или колебания. Но как только на меня устремлялся взгляд судьи, я словно цепенела. Порой я пыталась оправдаться тем, что у людей вроде Стюарта большой опыт. Иногда у меня случался приступ сравнивания себя с другими, и тогда я без конца спрашивала, почему всем остальным это дается намного проще. Оглядываясь назад, я вижу, как мое бессознательное «я» – реакции, тело и его освоенные технические навыки – было вполне способно оказаться в потоке, даже тогда. Но мне мешало отсутствие веры.

Что стоит на пути потока?

Препятствующие потоку сомнения существуют не только в мире бойцовских видов спорта. Боязнь сцены проявляется в самых различных ситуациях. Вы наверняка замечали разницу между свободным, непринужденным разговором с друзьями и бессвязной несуразицей, которую вы мямлите в присутствии тех, к кому питаете нежные чувства. Или между легкостью, с которой отвечаете на вопросы во время домашней учебы, и вакуумом в голове на экзамене.

В любом случае вера в монстра, скорее всего, играет свою роль. Когда разум поглощен борьбой сознательного с бессознательным, у нас обычно ничего не получается, поскольку это означает, что ни первое, ни второе не может посвятить себя решению поставленной задачи. Словно психологическое короткое замыкание временно отключает нас в самый неподходящий момент. Неожиданно вместо того чтобы внимательно слушать человека, проводящего собеседование, мы погружаемся в ужасный отвлекающий внутренний монолог на тему собственной некомпетентности, из-за чего, как ни прискорбно, можем произвести впечатление не совсем подготовленного кандидата. Катастрофа.

Данная глава рассказывает о том, как в нас формируются ограничивающие убеждения, которые подпитывают наш комплекс неполноценности и мешают нам доверять команде. Для понимания того, что из себя представляют наши монстры, необходимо разобраться в связи между страхом, убеждением, стыдом и устремлением.

И начнем мы с самой, пожалуй, типичной фобии – боязни неудачи.

Страх оказаться «недостаточно (…)»

Притягательность состояния потока объясняется не только тем, что оно дарит счастье, но и тем, что идет рука об руку с успехом. Люди, способные изменить себя, могут добиться многого, а некоторые – даже на первый взгляд невозможного. Состоянием потока объясняется большинство впечатляющих спортивных рекордов и выступлений: как в фигурном катании и гимнастике, где спортсмены, кажется, парят в воздухе, так и на чемпионате мира по сборке кубика Рубика, где энтузиасты складывают головоломку с закрытыми глазами за 20 секунд (как?). Парадоксально, но именно жажда успеха нередко мешает нам войти в это состояние.

В современном мире мы привыкли выстраивать чувство собственной значимости преимущественно на фундаменте своих достижений. В результате страх перед неудачами вырос до размеров настоящей психологической эпидемии. В той или иной форме этот ментальный камень преткновения лежит в основе большинства проблем, с которыми пациенты приходят на прием. Не всегда все сводится к профессиональной карьере или спортивным наградам: мы боимся неудач личных, романтических, эмоциональных, семейных, социальных, физических и так далее. Сомневаться мы начинаем, когда у нас появляется ощущение, будто мы в чем-то «недостаточны»: недостаточно хороши, недостаточно симпатичны или очаровательны… недостаточно умны, сильны или креативны. У каждого из нас имеется своя версия «недостаточно (…)», и, как правило, не в единственном экземпляре. Какими бы ни были нюансы, чем сильнее страх неудачи мешает нам обрести желаемое ощущение собственной личности, тем болезненнее он воспринимается.

Разумеется, все мы время от времени в себе сомневаемся, и это хороший признак. Без здоровой порции самокритики нам бы грозил ужасный нарциссизм (или смерть). Некоторая неуверенность помогает держать себя в руках, поддерживает нашу смиренность и побуждает бороться и стремиться к новым свершениям. Но когда сомнения пускают корни слишком глубоко, мы или начинаем творить то, о чем впоследствии жалеем, или уклоняемся от проблем, которые не стоило бы оставлять без внимания.

Другими словами, боязнь неудачи, в той или иной форме, вынуждает нас вредить самим себе. И ее власть потому столь велика, что даже самый иррациональный страх всегда коренится в том, в истинность чего мы верим.

Страх и убеждения: неразлучная парочка

Довольно очевидный, но редко озвучиваемый вывод: страх неизбежно связан с убеждением, и довольно тесно. Чтобы чего-либо бояться, в это нужно верить.

Рассмотрим, к примеру, арахнофобию. Некая часть человека, боящегося пауков, искренне верит в то, что они представляют опасность. В ином случае организм не старался бы вырабатывать такое количество адреналина, чтобы увести человека на безопасное расстояние.

То же самое относится и к страху перед неудачей. Если мы боимся провала, то какая-то наша часть верит, что так и будет. Решая не совершать то или иное действие (которое хотелось бы совершить) из-за опасений показаться эгоистичными, слабыми или глупыми, мы верим, что данный поступок обнажит уродливую «правду».

Но негативные убеждения не являются правдой. Это важно: они не являются правдой, а только кажутся ею. Бóльшая часть из того, что мы о себе якобы знаем, не более чем идеи, представления, которые мы подхватили в течение жизни, а затем, пропустив через достаточное количество «доказательств», полностью в них уверовали.

Убеждения определяют действия, а действия определяют личность

Если наше поведение обусловлено негативными эмоциями, в конце мы получаем результат, противоположный желаемому.

Тревор Сильвестр[22]22
  Основатель Института когнитивной гипнотерапии Quest.


[Закрыть]. How to Click («Как иметь успех на свиданиях»)

Неприятная правда такова, что во внешнем мире мы материализуем то, чего боимся внутри себя. Иными словами, ограничивающие убеждения оборачиваются накликанной бедой, так как, держа их в голове, мы превращаем в реальность то, чего меньше всего хотим.

Вы когда-нибудь задумывались, почему воздержаться от куска шоколадного торта намного проще, когда вы не сидите на диете, чем в преддверии пляжного сезона? А вот почему: чем старательнее мы пытаемся чего-то не делать, поскольку это подкрепляет наш страх («Я слишком толстая и ужасно выгляжу в купальнике» или попросту «Я некрасивая»), тем усиленнее об этом думаем. Получается, что подобные мысли возникают все чаще и, следовательно, подталкивают нас делать то, чего мы делать не хотим. «Мне не следует есть этот торт, потому что от него я стану еще толще. Мне категорически запрещено есть этот огромный кусок шоколадного торта. Не ешь шоколадный торт. Не прикасайся к этому сладкому сочному лакомству! Ммммммм… торт!» После позорной капитуляции мы с еще бóльшим усердием занимаемся самобичеванием, и все повторяется по новой: «Я знала, что растолстею. Говорила же себе не есть торт! Я заслуживаю каждого брезгливого взгляда на пляже. Ох. Нужно съесть тортик».

Результатом является самоподпитывающийся цикл подкрепления убежденности, состоящий из следующих этапов:

1. Убеждение вызывает страх.

2. Страх вынуждает идею прижиться в вашем разуме.

3. Мышление, обусловленное страхом, ведет к соответствующему поведению.

4. Поведение поддерживает изначальный страх, из-за чего тот кажется еще более настоящим и пугающим… И все повторяется заново.

Однажды я провела полдня с человеком, к которому многие годы питала тайные нежные чувства. В тот день абсолютно без всякой причины я пять раз за час успела употребить неприличное слово. Я просто не могла остановиться, хотя, произнося его, каждый раз немножко умирала. Я не ангел и не боюсь ругательств, когда они к месту, но подобное поведение мне несвойственно, и, разумеется, меня оно не красило. Почему именно этот день я выбрала для сквернословия? Потому что оно давало мне весьма ощутимую причину не заморачиваться с тем, чтобы пригласить этого человека на свидание. Когда изо рта у меня в пятый раз вылетело ругательство, тихий голосок в голове прошептал: «Видишь? Ты недостаточно хороша для него. Нет смысла даже пытаться». Некоторое время я радостно цеплялась за это оправдание, ибо сама мысль о том, чтобы попросить о желаемом, повергала меня в ужас. И да, меня до сих пор корежит от одних только воспоминаний.

Тревожность: страх перед будущим

Проецируя исполненные страхом убеждения на предполагаемое будущее, мы испытываем еще больший дискомфорт. Хотя наш организм реагирует так, словно катастрофа происходит уже сейчас (потные ладони, колотящееся сердце и прочее), тревожность – это страх перед тем, что еще не случилось. Даже если в его основе лежит уже свершившееся событие, мы продолжаем беспокоиться о его последствиях.

Частично проблема заключается в том, что, проецируя в будущее негативное убеждение, мы не можем разобраться с ним: ведь будущее, по своему определению, неизвестно. Другими словами, из-за будущего наши монстры кажутся еще более страшными.

Вот как бессознательное обрабатывает наш страх.

«Что, если я приглашу его на свидание, а я ему не нравлюсь?» = «Я непривлекательна».

«Что, если я провалю экзамен и буду выглядеть тупым?» = «Я тупой».

Боязнь будущего = Убеждение в настоящем.

Когда мы переводим свои страхи в соответствующую форму настоящего времени, отыскать доказательства обратному бывает куда как проще. Мы просто не делаем этого инстинктивно: потому что привыкли верить своим убеждениям и потому что верим им уже очень давно.

Послания из детства: истоки убеждений

У каждого из нас есть собственный индивидуальный набор убеждений, которые определяют мир таким, каким мы его знаем. Эти убеждения так же уникальны, как отпечатки пальцев. Одни из них негативны, другие позитивны, но практически все они – плод приобретенного опыта. Согласно ряду исследований, воспоминания могут передаваться генетически, а некоторые ученые даже предполагают, что ткань, полученная в результате пересадки органов, может содержать информацию о прошлом донора. Но в целом я бы не стала утверждать, что мы рождаемся, веря в отсутствие у себя математических способностей, красоты или удачи: подобные идеи развиваются по мере накопления нами жизненного опыта, особенно в детские годы.

Если родитель, учитель, ровесник или наша собственная интерпретация определенного события говорят, что мы в чем-то не дотягиваем, данное утверждение прочно закрепляется в нашем сознании. Повторите ребенку достаточное количество раз, что он не силен в алгебре, и ребенок поверит, что так и есть.

Ограничивающие убеждения вроде «Я недостаточно хорош», «Я не вписываюсь», «Я ни на что не гожусь», «Я глупый/уродливый», «Меня никто не любит» кажутся утрированными. Однако в юном возрасте преувеличенные выводы – явление типичное, поскольку дети мыслят иначе, чем взрослые. Для них мир – система бинарная: все делится на очень хорошее и очень плохое; мы либо победители, либо проигравшие; нас либо любят, либо нет.

Обработка

В своих работах, посвященных когнитивному развитию детей, швейцарский психолог и философ Жан Пиаже выделял четыре стадии, через которые проходит ребенок, прежде чем у него формируется рациональное мышление взрослого.

Сенсомоторный период: полностью бинарный. Если бы на данном этапе интеллектуального развития ребенок участвовал в соревнованиях, он понимал бы лишь два потенциальных результата – победу и поражение.

Предоперационный период: на этом этапе становится возможной базовая градация. Наш маленький гонщик способен воспринимать второе и третье места, но восприятие все еще остается достаточно ограниченным.

Период конкретных операций: на данном этапе во внимание принимается степень, в которой устанавливается очередность: «Мамочка, я пришел вторым. Но я был так близок к первому!»

Период формальных операций: согласно исследованиям Пиаже, только на данном финальном этапе, наступающем приблизительно после 12 лет, дети способны на ту обработку, которую мы ожидаем от взрослых. На четвертом уровне самооценка уже учитывает индивидуальную систему ценностей: «Я проиграл соревнование, но это не так важно. Я предпочитаю занятия в театральной студии».

Хотя мы и рассчитываем довольно рано вырасти из дихотомического мышления сенсомоторного периода, в зрелом возрасте мы все еще можем в него соскользнуть. Особенно заметно это проявляется, когда мы находимся во власти сильной эмоции, например страха или злости. Если послушать закатившего истерику подростка (или даже взрослого), нетрудно выделить в его речи определенные обобщения. Дочь моих друзей постоянно повторяла: «Ненавижу всех, кто не носит мартенсы» (на дворе стояли 1990-е, а девушке было 16 лет). В ее голосе не было и намека на шутку. Любого, кто не носил ботинки фирмы Dr. Martens, она считала порождением зла, удостаивая самого презрительного отношения. Мы обожаем цепляться за свои убеждения. Даже если окружающие смеются над нами, мы с превеликим удовольствием удаляем, искажаем или обобщаем любые аргументы, которые могут доказать нашу неправоту.