Текст книги "Повесть о Сегри и Абенсеррахах"

 
Линдарахи, дамы милой.
Осчастливленный дарами,
Раз Гасул поехал в Хельвес
На турнире состязаться.
Вел с собой веселый рыцарь
Четырех коней прекрасных.
На конях – златые буквы,
Что гласят: «Абенсерраха!»
Чей наряд одежд цветистей,
Что Гасула облекают?
На плюмаже сколько перьев –
Белых, синих, темно-красных?
Заключил Гасул одежду
В драгоценную оправу:
Серебро на алом фоне,
А на синем блещет злато,
На адарге в знак девиза
Помещен с разверстой пастью
Лев могучий – герб обычный
Для семьи Абенсеррахов:
Ведь она из их семейства!
Кто сравнится с ним по славе?
Королевства лучшим цветом
Называли их недаром.
Поместил Гасул эмблему
Из любви к Абенсеррахе:
Чтоб свою пред всеми верность
Обнаружить Линдарахе.
Над эмблемой изреченье:
«В мире целом нет ей равной».
А с Гасулом вместе тридцать
Конных рыцарей нарядных,
Что, согласно уговору,
Примут в празднике участье.
Протрубили громко трубы,
Аньяфилы заиграли,
Точно яростная битва,
Началося состязанье.
Всех участников искусней,
Игры ловкостью украсив,
Тридцать спутников Гасула,
Что других всех побеждали.
И Гасул, их предводитель,
Не метнет копья, чтоб тотчас
Безошибочно и метко
Не пробить чужой адарги.
А из окон и с балконов
Смотрят сотни мавританок;
Между ними находилась,
Кто Саидою звалася.
Говорят, она явилась
В Хельвес прямо из Хереса.
В желтый цвет она одета,
Мрачный, скорбный носит траур.
Муж ее убит Гасулом
В злополучный вечер свадьбы.
По тому, как копья мечет,
Узнает Саида сразу
В ловком рыцаре Гасула,
Что ее любил недавно.
Вспоминается Саиде,
Как он тщетно добивался
От нее любви ответной,
Как глухой она осталась.
Жаль Саиде дней счастливых,
Что минули безвозвратно.
Чувств от горя тут лишившись,
Пала на пол без сознанья.
А когда она очнулась,
Говорит ее служанка:
– Скорби где твоей причина, –
Что, сеньора, это значит?
Отвечает ей Саида,
Еле слышен голос слабый:
– Видишь рыцаря, который
Там копье сейчас бросает?
Рыцарь тот Гасул зовется.
В королевстве имя славно.
Шесть мне долгих лет служил он,
Ждал любви в ответ напрасно.
Им убит мой муж на свадьбе,
Чтоб другому не досталась.
Он теперь добился цели:
Я люблю Гасула страстно.
Если б мне остался верен,
Как был долго верен раньше!
Но меня предав забвенью,
Любит он Абенсерраху.
Между тем к концу подходят
Игры бурные и праздник,
И Гасул спешит в Санлукар
Победителем со славой.
 

Все в Хельвесе были восхищены нарядным видом и мужеством Гасула и его искусством в игре в копья. И многих дам пленила его отвага, и им очень хотелось бы, чтобы их полюбил такой прекрасный рыцарь.

Гасул возвратился в Санлукар к своей даме Линдарахе, весьма обрадовавшейся его возвращению и начавшей его расспрашивать про все подробности его пребывания в Хельвесе. Гасул с радостью удовлетворил ее любопытство и рассказал про свои успехи. И нашлись люди, сложившие романс про возвращение отважного Гасула из Хельвеса. Вот он:

 
Не стяжал таких трофеев
Марс суровый, бог-воитель.
Как Гасул, когда со славой
Он в Санлукар возвратился.
Ни мгновения не медля,
Он спешит к своей любимой,
К верной даме Линдарахе,
Что ему дороже жизни.
Место встречи – сад цветущий.
Их свиданья сладки миги.
Предаются нежным ласкам
Под шатром дерев тенистых.
Линдараха для Гасула
Стала плесть венок душистый
Из левкоев, роз нарядных,
Гиацинтов и гвоздики.
Вплетены в венок фиалки,
Как любви счастливой символ,
Им Гасула украшая,
Линдараха говорила:
– Если б рядом с Ганимедом
Царь богов тебя увидел,
Ты был как бы виночерпий
На вершину взят Олимпа.
Прерывая поцелуи.
Ей в ответ Гасул шутливо:
– С госпожой моей прекрасной
Та избранница Париса,
Чья краса сгубила Трою,
Не могла б в красе сравниться,
Пред тобою, королева,
Сам Амур покорно никнет.
– Раз кажусь тебе Еленой,
Так женись на мне, любимый!
Говорит мне сердце внятно:
Пред собою мужа вижу.
– Так и будет, сердца радость, –
Ей в ответ Гасул счастливый.
 

И еще множеством нежных слов обменялись между собой Линдараха и ее возлюбленный Гасул. И они решили пожениться. Гасул просил руки Линдарахи у ее дяди со стороны отца, на чьем попечении она была с тех пор, как обезглавили рыцарей Абенсеррахов, как мы уже рассказывали раньше. Дядя очень обрадовался, ибо Гасул принадлежал к знатному роду, был доблестен и богат. Итак, они отпраздновали в Санлукаре пышную и блестящую свадьбу: на ней присутствовало много мавританских и христианских рыцарей. Приехали из Гранады Гасулы, Венеги и христиане Абенсеррахи. На свадьбе устроили игры в копье, кольцо и бой быков. Была на свадьбе и прекрасная Дараха, сестра Линдарахи, со своим мужем Сулемой – оба уже христиане, очень любимые королем доном Фернандо. Свадебные празднества продолжались два месяца, по истечении которых все гости вернулись в Гранаду и увезли туда с собой Гасула и его молодую жену. По прибытии в Гранаду Гасул, сопровождаемый друзьями и родичами, тотчас же отправился поцеловать руку королю дону Фернандо и королеве донье Исабель, весьма им обрадовавшимся. Король велел отдать Гасулу и его жене все сокровища и имущество покойного отца Линдарахи, ибо они по праву им принадлежали. Новобрачные обратились в святую веру Христову, и они сами и их потомство сохраняли ее до конца своих дней. Его нарекли в крещении дон Педро Ансул, а ее – донья Хуана. Тут следовало бы привести еще один романс про историю Гасула, стариннее санлукарского, но поскольку он плох и автор перепутал события, мы его не помещаем в нашу хронику. Этот романс начинался словами «Ясный свет звезды Венеры», и автор его ничего точно не знал. Не было у него никаких оснований утверждать, будто Саида, дочь алькайда хересского, повенчалась с мавром – алькайдом севильским, ибо Гасул, убивший жениха Саиды, жил не в те времена, когда Херес и Севилья принадлежали маврам, но в царствование католических королей, как это явствует из санлукарского романса, где говорится про «реликвии храбрых», так как к этому времени и Херес и Севилья уже давно были завоеваны христианами.

Вот как нужно понимать романс и событие, в нем воспетое. Саида из Хереса была внучкой или правнучкой алькайдов Хереса. После взятия его христианами населявшие его мавры продолжали жить, беспрепятственно чтя Магомета, соблюдая обычаи и говоря на своем языке, невзирая на господство в городе христиан. Такое же положение было и в Севилье. Богатый мавр, про которого говорится в романсе, что он женился на Саиде, не был севильским алькайдом (им был его дед или даже его прадед), а этот мавр был обыкновенным жителем Севильи из числа в ней оставшихся после завоевания города христианами. Он-то и был женихом, про которого идет речь в романсе. Гасул же в ту пору, когда состоялась свадьба упомянутого мавра с Сайдой, безуспешно служил прекрасной Саиде и ничего не мог от нее добиться, так как она хорошо знала, что ее родители хотят выдать et замуж не за Гасула, а за севильского мавра, имевшего родню могущественнее, чем Гасул, и превосходившего его богатством. И хоть она тайно в глубине своего сердца и любила Гасула, она не могла сделать ничего другого, кроме как исполнить волю родителей. Однажды, после того как свадьба уже была решена, на самбре, устроенной в доме Саиды, присутствовал Гасул. В те времена мавры могли свободно посещать своих соплеменников, живших в христианских землях. Гасул танцевал на самбре с прекрасной Саидой. Танцуя, они взялись за руки, как того требовал танец, и Гасул, будучи не в силах сдержать свою чрезмерную любовь к Саиде, по окончании танца крепко обнял ее и поцеловал. Это увидел жених, севильский мавр. Точно разъяренный лев, преисполненный слепой ярости, он обнажил свою альфангу и бросился с ней на Гасула. Тот принял оборонительное положение и, наверное, жестоко ранил бы жениха, если бы их не успели разнять другие гости. В зале произошел переполох, и родители Саиды, рассерженные на Гасула, велели ему оставить их дом. Гасул ушел, не возразив ни слова, но затаил гнев и поклялся убить жениха, для чего стал ожидать благоприятного времени и места. Точно зная, когда и где будет венчаться Саида, он хорошенько вооружился, вскочил на доброго коня и отправился из Медины-Сидонии в Херес, куда прибыл к наступлению ночи, в ту пору, когда Саида и ее жених вместе со многими христианскими и мавританскими рыцарями выходили из дома невесты, чтобы направиться в дом, где должен был состояться свадебный пир. Гасул не пожелал потерять представившийся удобный случай, но, наоборот, решил им воспользоваться и с львиной отвагой бросился на жениха, за которого никто не успел вступиться, и сразил его насмерть одним ударом альфанги со словами: «На! Наслаждайся теперь Сайдой, если сможешь!» Все присутствующие были поражены подобным поступком и не знали, что делать, что говорить. Но родственники убитого и невесты набросились с оружием в руках на Гасула, чтобы отомстить ему за убийство, восклицая: «Умри, предатель!» Однако отважный Гасул, ничуть не смущенный и не испуганный нападением многочисленных противников, сумел от них отбиться. Ранив многих из них и видя, что сбегается большая толпа, он вскочил на своего верного коня и умчался, так что никто не смог его остановить. Вот про смерть этого жениха и про это событие сложили следующий романс, который надлежало бы поместить перед другими посвященными Гасулу романсами. Но раз мы все объяснили, приведем его теперь, потому что безразлично, раньше или позже идет тот или иной романс:

 
Ясный свет звезды Венеры
Засиял на небосклоне.
Над землей неторопливо
Развернулись крылья ночи.
Из Сидоньи чрез Долину
Выезжает той порою
Мавр могучий, кто сравнится
По отваге с Родомонтом [102]102
  Родомонт – храбрый и влюбчивый сарацинский рыцарь в поэме Боярдо «Влюбленный Роланд» и в поэме Ариосто «Неистовый Роланд».


[Закрыть].
Путь его лежит на Херес.
Мчится он, коня пришпорив,
Через реку Гуадалете,
До владенья ее в море,
На своей любимой свадьбу.
Он спешит, тоски исполнен:
Дамой лживою променян
На богатого урода.
Слух достиг ушей Саиды:
Беден рыцарь благородный.
Но у мавра из Севильи
Денег много и сокровищ.
Сердцу бедному обиды
Не снести такой огромной.
Все стенанья в дальней Сьерре
Повторяет эхо точно:
– Ты изменчивей, Саида,
Чем волна, что губит челны.
Не сравнятся с этим сердцем
Сьерры каменные горы!
Позабыт тобой беспечно
Рыцарь бедный, чьих достоинств
Ты слыхала, верно, славу,
Для того, кто знатен родом,
Променять души богатства
На мишурный блеск ты можешь!
Для коры сухой и мертвой
Можешь жертвовать листвою!
Изменила ты Гасулу,
Нарушаешь святость слова.
О, Саида, неужели
Шестилетнею любовью
Пренебречь для АльбенСаида
Ты решишься столь жестоко?
Поступают ли так дамы,
Благородные по крови?…
Порази ж, аллах, проклятьем
Брак Саиды вероломной!
Тот, кого она полюбит,
Пусть глумится над любовью,
Пусть ее отвергнет ласки,
Обречет на скорбь и горе!
Да не знает это сердце
Ни мгновения покоя!
Пусть противно будет мужу
Разделять дневной порою
С ней досуги и трапезу,
Будь постыло ночью ложе!
Пусть ни разу не наденет
Он альхубу иль марлоту,
Чей рукав ты расшивала
Для него своей рукою!
На игре или на самбре
Никогда пускай не носит
На щите твоих девизов!
Пусть сменит тебя другою!
Если ты его полюбишь,
Пусть умрет он очень скоро.
Если ж будет нежеланным,
С ним живи ты очень долго!
Чтобы так оно свершилось,
Допусти аллаха воля!
Рыцарь тот домчался в Херес
В час полуночи глубокой.
Там дворец в огнях увидел,
Шума свадебного полный.
С сотней факелов зажженных
Слуги первыми выходят,
Из дворца за ними следом
Новобрачные и гости.
Альбенсайд, жених счастливый,
Хочет ехать, сел на лошадь.
Из Сидоньи рыцарь-мститель
Преградил ему дорогу,
Он копье, привстав на стремя,
В жениха искусно бросил.
Пал жених, копьем убитый.
Избежавши мести грозной,
Путь мечом себе расчистив,
Скачет вновь Гасул в Сидонью.
 

Нет страсти более бешеной и сатанинской, чем ревность, и все летописи полны описаний бедствий и несчастий, вызванных ревностью. И очень правильно утверждают люди, ее испытавшие, что она подобна бешенству, зарождается же обыкновенно во влюбленных, чью любовь презрели. Убедитесь на примере прекрасной Саиды из Хереса, после шести лет любви и дружбы с отважным Гасулом изменившей своему возлюбленному и позабывшей его ради мавра Саида из Севильи, богатством и могуществом превосходившего Гасула. И если Гасул уступал ему в могуществе и богатстве, то не уступал в знатности, отваге и красоте, как вы уже знаете из романса. И он был не так уж беден: его имущество равнялось тридцати тысячам дублонов. В Гранаде имел он многочисленных родовитых и богатых родственников. Но мавр Саид оказался богаче и потому был избран в мужья. Много зла приносит богатство: из-за него часто многие достойные люди лишаются своего счастья, единственно потому, что недостаточно богаты. Примером тому служит Гасул, которого отвергли, так как ходили слухи, что он беднее Саида из Севильи, как нам сообщает романс. Однако мне представляется невероятным, чтобы Саида смогла позабыть и бросить Гасула после шести лет любви только из-за того, что он был беден: ведь за эти шесть лет она, наверное, успела узнать, богат он или нет. И мне кажется, нелегко позабыть шестилетнюю любовь. Единственно, чем можно объяснить перемену в Саиде, это волей ее родителей и родственников, желавших выдать ее за богатого мавра Саида; она же не смела их ослушаться. То же самое можно заключить из романса, воспевающего игру в копья в Хельвесе, где она признается своей служанке, что любит Гасула и хранит его образ у себя в сердце, значит она шла замуж за севильского богача против своей воли.

Возвращаясь к нашей теме, скажем, что приведенный нами романс очень неверно представляет историю Гасула. Хотя в нем и есть хорошие образы, они несколько холодны, и весь тон его не доставляет наслаждения в силу запутанности романса; а также потому, что разъяснение всей истории наступает под конец. Теперь он несколько исправлен, и события переданы в нем верно. Прежний романс, как мы уже сказали, помещал Гасула во времена, когда Севилья и Херес принадлежали еще маврам, на самом же деле это было не так: дело происходило в царствование католических королей, и Севилья и Херес уже принадлежали христианам. Севилью завоевал король дон Фернандо Третий, а Херес – король дон Алонсо Одиннадцатый [103]103
  Фернандо Третий (Фердинанд) – король Кастилии и Леона (1217 – 1252); Алонсо Одиннадцатый (Альфонс) – король Кастилии и Леона (1312 – 1350).


[Закрыть].

И не замедлил явиться еще один поэт, создавший романс на ту же тему. Этот романс представляется мне по своему звучанию и содержанию более искусно сделанным, чем предыдущие. Вот он;

 
Родамонт, воитель древний.
Кто в Алжире долго правил.
Не успел за Доралису,
Полный пыла и отваги,
В бой вступить непримиримый
Против мощи Мандрикардо,
Как Гасул спешил на дело,
Что себе не знало равных.
Из Сидоньи он поспешно
На коне своем помчался.
Нет цены его кольчуге,
Меч его – из фесской стали,
Он ему в подарок прислан
Королем, что в Фесе правил.
Там один христианский пленник,
Дел таких искусный мастер,
Закалял огнем суровым
Этот славный меч булатный.
Этот меч милей Гасулу,
Чем прекрасная Гранада.
Он копья не взял с собою,
Чтоб своей не выдать тайны,
И кольчуги блеск железный
Алькисел его скрывает.
Дальний Херес – цель Гасула.
Мчится он, душой терзаясь,
Как стрела, через Долину,
Нет ему в пути препятствий.
Вот река Гуадалете
Перед ним легла преградой –
Он с конем пустился в реку
И ее переплывает.
На другой добравшись берег,
Быстрым ветром он помчался:
Путь еще остался долгий.
В Херес он спешит на свадьбу.
Там за мавра из Севильи
Выдают сегодня замуж
Ту Саиду, что он любит.
А жених богат и знатен
(Между прочим – родич близкий
Он севильскому алькайду.
Тот алькайд в большом почете,
Город весь ему подвластен).
За него идет Саида,
И сегодня – вечер свадьбы;
Но кровавою ценою
Заплатить придется мавру!
И едва прибывши в Херес
Полуночным поздним часом,
У дверей своей Саиды
Стал Гасул с конем на страже.
Все заране он обдумал,
Чужд сомнений, чуждый страха,
И севильский похититель
Не уйдет от должной кары:
Новобрачных здесь дождется,
Жениха сразит внезапно.
В дом хотел уже проникнуть,
Истомившись ожиданьем.
В блеске факелов веселых
Показались гости свадьбы.
В середине шла Саида,
Рядом с ней – ее избранник.
Оживленною толпою
Гости их сопровождали,
Их едва Гасул завидев,
Весь смятением объятый,
Точно лев, вперед метнулся,
Точно лев, пришедший в ярость.
Но, не дав исхода гневу,
Скач коня скорей сдержавши,
Он к гостям подъехал тихо,
Взором ранит злого мавра,
Кто украл его Саиду –
Жизни свет, любовь и счастье.
Конь Гасула стал недвижно…
Пycть теперь подходит свадьба!
Меч Гасула наготове…
Жди, жених, его удара!
И когда кортеж веселый
Проходил, где ждал тот всадник,
Закричал Гасул негромко:
– На, владей моей желанной,
Мавр негодный и презренный!
Не считай, что я предатель,
Раз тебя предупредил я.
Ну, берись за симитарру,
Если хочешь защищаться!
Меч из Феса беспощаден:
Он сверкнул, подобно молньи,
Поразил севильца-мавра.
Мертвым пал жених, сраженный
Тем Гасуловым ударом.
– Смерть убийце! Смерть злодею! –
Гости гневно закричали.
От врагов Гасул отбился,
Отразил их все удары.
На коне своем в Сидонью
Мчится он стрелой обратно.
 

Все спутники прекрасной Саиды и ее жениха остались растерянными, устрашенными, а некоторые из них – те, что напали на доброго Гасула, – ранеными. Убедившись, однако, что быстро мчавшегося всадника не догнать и шумом причиненного вреда не исправить, они подняли уже похолодевший труп жениха и под великий плач его родни снесли его обратно в дом прекрасной Саиды, которая всю ночь, не переставая, проплакала о своем женихе, и в печали и слезах осталось у нее только одно утешение, что отважный Гасул возвратится служить ей, как прежде, и они поженятся. Но надежде этой не суждено было осуществиться, как будет видно из нашего дальнейшего повествования. По наступлении утра с почетом похоронили убитого, как приличествовало человеку богатому и знатному. Его и невестины родственники пролили много слез и поклялись до самой смерти преследовать Гасула правосудием, потому что не было у них других средств.

А Гасул между тем, совершив свой дьявольский подвиг, как отчаявшийся человек примчался в Гранаду, где у него были имущество и родня. Но он не успел пробыть там и нескольких дней, как его вызвали на суд к королю и предъявили обвинение в убийстве севильского мавра Саида. Обвинение это очень огорчило короля, потому что он до крайности любил Гасула за его мужество. Однако, узнав обстоятельства дела, он тем не менее не смог отказать истцам в удовлетворении. Но стараниями его собственными и наиболее значительных рыцарей Гранады удалось ограничить кару доброму Гасулу двумя тысячами дублонов, которые он заплатил родне убитого, после чего был освобожден. Тут Гасул устремил свои взоры на прекрасную Линдараху и принялся служить ей, как мы уже рассказывали, и она отвечаа ему взаимностью. Из-за нее произошел между Гасулом и Редуаном поединок, про который мы тоже уже рассказывали. Наконец благодаря содействию доблестного Мусы Редуан перестал добиваться любви Линдарахи, и она осталась за Гасулом. Гасул служил ей вплоть до убийства рыцарей Абенсеррахов, когда погиб отец Линдарахи, а она сама отправилась из Гранады в изгнание в Санлукар, сопровождаемая добрым Гасулом и некоторыми его друзьями. Здесь, в Санлукаре, влюбленные счастливо проводили вместе время, пока король дон Фернандо не осадил Гранаду и родичи не вызвали Гасула для принятия участия в заключении договора с христианским королем о сдаче оследнему города.

Гасул уехал в Гранаду, и в его отсутствие нашлись недоброжелатели, все рассказавшие Линдарахе про любовь Гасула к прекрасной Саиде и про убийство им жениха Саиды; они еще добавили, будто Гасул находится теперь не в Гранаде, а в Хересе. Эти слова причинили прекрасной Линдарахе страшные муки и возбудили в ее сердце смертельную ревность. И вот где таилась причина жестокого и бешеного приема, оказанного ею доброму Гасулу при его возвращении из Гранады в Санлукар. И, найдя в своей возлюбленной такую резкую перемену, добрый Гасул чрезвычайно удивился и не мог догадаться о причинах ее. Он изнывал от желания видеться и говорить с нею, но она, по-прежнему суровая и непримиримая, избегала свидания с ним. Тем временем в Хельвесе были назначены упомянутые нами игры в копья, и Гасул получил на них приглашение, для чего нарядился в белое, синее и голубое. Но перед отъездом ему до смерти захотелось повидаться со своей дамой, как про то рассказано в санлукарском романсе.

Но чтобы лучше объяснить причины ревности Линдарахи, мы привели здесь другой романс, тем более что нам уже нечего больше добавить к истории доброго Гасула, доведенной нами уже до конца, раз он вернулся со своей любимой женой Линдарахой в Гранаду. А прекрасная Саида осталась не при чем, хотя некоторые утверждают, будто позднее она вышла замуж за одного из родственников Гасула, человека богатого и могущественного, и будто брак этот устроил король мавров, чтобы смягчить гнев Саиды против Гасула.

Теперь оставим все это и еще раз возвратимся к нити нашей истории, ибо она еще не досказана до конца.

После того как король дон Фернандо овладел Гранадой, все города и селения Альпухарры восстали. Тогда король дон Фернандо созвал всех, еще находившихся при нем, военачальников и сказал им:

– Вам очень хорошо известно, благородные рыцари и отважные вожди, каким путем угодно было милости божьей даровать нам во владение Гранаду: его благость избрала своим средством ваши мужество и отвагу – вторую причину наших побед. Ныне все селения Сьерры снова восстали, и нам предстоит снова их покорить. А потому, благородные полководцы, решайте сами, кто из вас выступит в горы против восставших мавров и водрузит мои королевские знамена на вершинах Альпухарры. Я хорошо награжу того, кто сослужит мне эту службу; выступив, он ничего не потеряет, но преумножит свою славу и украсит свой герб.

На этом король кончил и стал дожидаться, что ответят ему рыцари. Все военачальники, присутствовавшие тут, переглядывались между собою и ожидали, кто отзовется и возьмет на себя такое дело. Они несколько замедлили с ответом королю: дело было очень опасным, сомнительным казалось возвращение, и в душах у них зародилась какая-то робость [104]104
  Для понимания повести Переса де Иты следует обратить внимание па ее минорное но отношению к испанским победам окончание: необходимость после взятия Гранады похода в горы против восставших мавров; робость (un cierto temor) испанских военачальников перед этой задачей; попытка дон Алонсо де Агилара выполнить поручение; тяжелый поход, гибель войска и самого Агилара. Корни такого минорного завершения повести лежат в «мнении народном», зафиксированном в приведенных романсах.
  Следуя романсам, Перес де Ита как бы восстанавливает равновесие (испанские короли отвоевали Гранаду, погубили мавританский рай, но их войска ждет поражение в горах), а может быть, идет дальше, показывая поворот к упадку, который все яснее становился реальностью в годы, когда жил Перес де Ита.


[Закрыть].

Отважный дон Алонсо де Агилар, видя, что рыцари заставляют дожидаться своего ответа несколько дольше должного, поднялся, снял с головы шляпу и ответил королю:

– Это предприятие, ваше католическое величество, предназначено для меня; мне обещала его моя владычица – королева.

Остальные рыцари чрезвычайно удивились обещанию, данному дону Алонсо. Король очень обрадовался и на другой же день выделил под начальство дона Алонсо тысячу отборных пеших и пятьсот конных солдат. И король и весь его королевский совет хорошо понимали, что с таким количеством воинов очень трудно подавить и усмирить восставшие селения.

Дон Алонсо де Агилар со своим отрядом и с многочисленными рыцарями – его родными и друзьями, пожелавшими сопутствовать ему в этом походе, – торжественно выступили из Гранады и начали подниматься в Сьерру. Мавры, узнавшие о приближении христиан, с огромной быстротой приготовились к защите и заняли все узкие и трудные проходы горной дороги, чтобы помешать христианам в их подъеме. И когда дон Алонсо со своим отрядом, продвигаясь все выше, достиг самых теснин. мавры с пронзительными криками обрушили сверху на христиан куски скал, производя большое опустошение в христианских рядах, калеча и убивая многих из них. Конница, совершенно расстроенная и смятая, и неспособная действовать в горных ущельях, вынуждена была отступить. Добрый дон Алонсо, невзирая на бесполезность своей конницы и разгром пеших, громким кличем воодушевлял своих солдат на дальнейший подъем. Но какая была в том польза? Мавры без боя, одними отколотыми кусками скал убивали множество христиан в узких ущельях. И когда, несмотря ни на что, дон Алонсо достиг высот, у него оставалось так мало людей, что с их помощью ничего нельзя было предпринять. И те немногие, что поднялись вместе с ним, были измучены, ранены, бессильны против мавров. И едва они вышли на небольшую поляну, как на них нагрянули огромные полчища мавров и в короткий промежуток времени перебили их всех, а вместе с ними погиб и отважный дон Алонсо де Агилар. сражавшийся с не изменившим ему до конца мужеством и собственноручно убивший свыше тридцати мавров. Некоторые из уцелевших всадников домчались до Гранады и поведали там о гибели христианского войска, чем были сильно опечалены король дон Фернандо и весь его двор. Таков был конец отважного рыцаря дона Алонсо де Агилара. И про его смерть и то побоище долго пели тогда следующий старый романс:

 
Воевал король Фернандо
Против мавров из Гранады,
Вместе с ним пришло походом
Много герцогов и графов.
Шел войною на неверных
Цвет испанского дворянства;
И врата своей столицы
Перед ним раскрыли мавры.
Так вступив в желанный город,
Созывает дон Фернандо
На совет всех полководцев;
Их спросил, когда собрались:
– Кто из вас решится, други,
На вершинах Альпухарры
Водрузить мои знамена,
Тем стяжав немало славы?
Короля вопрос услышав,
Сохранили все молчанье,
Ибо было всем известно,
Что поход тот преопасный.
Тут поднялся дон Алонсо,
Рыцарь смелый и отважный
Из семейства Агиларов.
Так сказал он дон Фернандо:
– Мне назначен этот подвиг!
Королева обещала
Предоставить мне исполнить
Это славное деянье.
Свет еще не брезжил утра
Над Долиною Гранады,
А уж храбрый дон Алонсо
Выступает в Альпухарру.
Сотен пять ведет он конных,
Пеших тысяча в отряде.
И подъем начался в Сьерру,
Что Невадой называли.
Но коварный враг не дремлет:
Про поход узнали мавры,
Средь ущелий и расщелин
Приготовлена засада.
Лишь едва вступили в горы
Строем сомкнутым христиане,
Началась в ущельях битва,
Чьи условия неравны.
Здесь вся конница бессильна:
Рушат сверху мавры камни,
Гибнут всадники и кони
Под камней тяжелым градом.
Повернули вспять в низины
Этой конницы остатки,
Но Алонсо – с ним пехота –
Неуклонно поднимался.
После долгого подъема,
Где был каждый шаг оплачен
Смертью воинов отважных,
Горной он достиг поляны.
Все испанцы перебиты,
Под конец один остался
Дон Алонсо, окруженный
Ратью злобной горных мавров.
Враг замкнул в кольце железном
Дон Алонсо Агилара.
Ослабевшая десница
Уж меча не подымает,
Истекли струями крови
Многочисленные раны.
Мертвым пал отважный рыцарь,
Гордость рода Агиларов.
Долго труп его рубили
Мавры бешено мечами.
Отнесли затем в селенье
По названью Охихара.
Мавры горные толпою
На него смотреть сбежались.
Дикой радости исполнясь,
Смотрят мавры, мавританки.
Между них была старуха,
Что смотрела со слезами.
Эта пленница вскормила
В дни былые Агилара
И теперь, склонясь над трупом,
Безутешно, горько плачет:
– Дон Алонсо, дон Алонсо!
Вознесись в обитель рая!
Мавры как тебя убили,
Мавры в дикой Альпухарре!
 

Вот каков был конец отважного рыцаря дона Алонсо де Агилара. Ныне относительно его смерти между поэтами, воспевающими ее в романсах, существуют разногласия. Так, один из них, чей романс мы только что привели, говорит, что битва и истребление христиан произошли в Сьерре-Неваде. Другой же поэт, написавший романс «На реке, реке Зеленой», утверждает, что это случилось в Сьерре-Бермехе. Не знаю, кому из двух отдать предпочтение. Пусть читатель сам выбирает, какой ему больше понравится, к тому же разница невелика, поскольку обе Сьерры назывались Альпухаррами. Мне же думается, что битва произошла в Сьерре-Бермехе, как утверждается в следующем старом романсе:

 
Как реки Зеленой волны [105]105
  Автор в конце приводит два из знаменитых романсов «Rio Verde, Rio Verde…», посвященных гибели Саяведры, – и при этом приводит романсы трагические и передающие хитросплетение противоречий действительной жизни, отнюдь не однолинейные в героизации Саяведры.


[Закрыть]
Струи крови оросили;
Меж рекой и Алой Сьеррой [106]106
  По-испански: Сьерра-Бермеха.


[Закрыть]
Много воинов перебито.
Пали герцоги и графы
Пали герцоги и графы
В том бою кровопролитном,
Смерть нашел там Урдиалес,
Рыцарь доблестный и сильный.
Убегает Саяведра
По тропе глухой к вершине.
Беглый раб за ним погоней
Мчался в ярости звериной.
Оглашает воздух криком.
Боевою альгасарой:
– Стой, сдавайся, Саяведра!
Я знавал тебя в Севилье,
На тебя смотрел нередко.
Как играл ты на турнире.
И родителей я знаю,
И жену твою, Эльвиру.
У тебя в плену и рабстве
Семь я долгих лет томился.
Быть тебе рабом отныне,
Я же буду господином!
Словно лев, ему навстречу
Саяведра устремился.
Мавр копьем в него бросает.
Но копье промчалось мимо.
Налетев грозовым вихрем,
Саяведра ренегата
Поразил мечом с размаху –
И язычник пал убитым.
Сотни мавров дикой стаей
Саяведру окружили,
На куски его мечами
Беспощадно изрубили.
Дон Алонсо, чуждый страха.
Против мавров смело бился.
Конь его сражен врагами;
Конский труп – ему защита.
Прислонясь к скале спиною.
Отражал неисчислимый
Град ударов вражьей стали
Неустанною десницей.
Одолен толпой огромной,
Источая кровь обильно,
Дон Алонсо пал на землю.
Стаей вражеской убитый.
Граф Уренья тяжко ранен,
Но сумел избегнуть гибель:
Потайной из Сьерры вывел
Проводник его тропинкой.
Проводник тот горной Сьерры
Каждый выступ знал отлично.
Граф Уренья возвращался,
Много мавров перебивши.
Вместе с ним ушли остатки
Храбрых воинов кастильских.
Дон Алонсо не вернулся,
Рыцарь смелый, рыцарь сильный.
Встретив смерть в бою кровавом.
Приобщился к вечной славе.
 

Некоторые поэты почерпнули сведения о том, что дон Алонсо Агилар пал в Сьерре-Бермехе, из королевских хроник; и нашелся еще поэт, исписавший романс в подражание приведенному выше. Вот он:

 
На реке, реке Зеленой
Сколько в битве воинов пало,
Сколько волны взяли трупов
Христиан, а также мавров.
Замутнен струями крови
Блеск воды ее прозрачной.
Там враги друг друга рубят
И не ведают пощады.
Смерть нашли в той лютой битве
Много герцогов и графов.
Много рыцарей достойных –
Цвет испанского дворянства.
Пал в ней смелый дон Алонсо
Из семейства Агиларов,
Разделил его с ним участь
Храбрый рыцарь Урдиалес.
Боковой тропой к вершинам
Уходил от вражьей стаи
Саяведра из Севильи,
Славный отпрыск древней знати.
П пятам за ним, как хищник.
Ни на шаг не отставая.
Гнался злобный перебежчик
И такими звал словами:
– Сдайся, сдайся, Саяведра!
Хорошо тебя я знаю:
Долго жил в твоем я доме,
Восемь лет томился в рабстве.
Я тебя знавал в Севилье,
На тебя смотрел нередко,
Как играл ты на турнире.
Знаю мать, отца я знаю
И супругу донью Клару.
Как с презренною собакой
Ты со мною обращался…
Наступило ныне время
Нам с тобою поквитаться!
Отдает тебя мне в руки
Магомет благой недаром:
Будешь ты теперь, мой пленник,
Изнывать в жестоком рабстве!
Саяведра, речь услышав,
Обернулся гневно к мавру.
Тот пустил стрелу из лука,
В цель стрела та не попала.
Тут сражен стрелой ответной
Ренегат пал бездыханным.
Но ему тотчас на смену
Появилось много мавров.
Саяведре нет спасенья.
Стаей дикою напала
На него толпа неверных:
Пал, изрубленный мечами.
Дон Алонсо той порою
Бился смело и отважно.
А когда коня убили,
Стал за ним он, как за валом.
Но врагов вокруг все больше,
Точат кровь обильно раны,
Истощен потерей крови,
Дон Алонсо зашатался.
У скалы крутой подножья
Смерть обрел тот рыцарь славный.
Лишь один граф де Уренья
Проведен тропою тайной
Был с остатками отряда
Из пределов горной Сьерры.
Той тропой ушли от мавров
Уцелевшие христиане.
Там остался дон Алонсо.
Славу вечную стяжавший.
 

Такова была славная смерть отважного рыцаря дона Алонсо де Агилара, очень огорчившая, как мы уже сказали, католических королей, не пожелавших после этого высылать против мавров, засевших в диких, неприступных горах, еще войско [107]107
  Последние фразы повести о католических королях, не пожелавших больше высылать войска против мавров, засевших в горах, о королях, достигших победы мирным путем, нельзя понять иначе, как упрек Филиппу II. Повесть Переса де Иты, можно сказать, кончается на слове «милостиво»!


[Закрыть]. Но горные мавры скоро убедились, что им не прожить, если они не будут поддерживать сношений с Гранадой. Тогда одни из них ушли в Африку, другие же покорились королю дону Фернандо, отнесшемуся к ним очень милостиво. Так закончилась война в Гранаде во славу бога, господа нашего. Аминь.