Текст книги "Лавандовая лента"

Она с наслаждением ела сэндвич с арахисовым маслом и желе, запивая его холодным молоком со льдом, когда ее взгляд упал на телефонный справочник, где она впервые обнаружила адрес Уильяма Брайанта. Опершись спиной о стену, она переместила весь свой вес на одну ногу, а вторую выставила вперед. И тут же вспомнила, что именно такую позу принял тот человек, Уильям – все зовут меня Уилл, – когда стоял на пороге своего дома в Нейплсе. Она медленно поднесла ко рту сэндвич и откусила еще один кусочек.

Ее мысли снова обратились к Уильяму Брайанту, ветерану войны. Всякий раз, когда камешек падает в воду, по ней разбегаются круги. Она не была уверена, что сможет не обращать внимания на эти круги. Она понимала, что все происходящее неизбежно. Рано или поздно она опять отправится в тот дом в Нейплсе, чтобы постучать в дверь. Она была слишком любопытна. Может, сегодня она и не поедет, но это только вопрос времени. А время терять было нельзя, когда речь шла о восьмидесятилетнем старике. В конце концов, письма принадлежат Уильяму. И он должен их получить.

Глава 5

Уильям принял душ и направился по лестнице в библиотеку. Одной рукой он держался за перила, а другой – за левое колено. Много лет назад он научился спать так, чтобы здоровая нога не лежала поверх больной. Но, должно быть, ночью он неудачно повернулся на другой бок, и теперь его колено нестерпимо болело. Он займется своим огородом позже. Уилл был на работе, а он может провести несколько часов в воспоминаниях. Он почти каждый день рассматривал свои семейные альбомы. Фотографии Уилла, когда он был ребенком, Чарльза, и Пег, и его любимой Бетти. Иногда он целый день разглядывал всего один альбом. Это было все равно что заново проживать чудесные моменты, делавшие жизнь такой увлекательной. Но сегодня он посвятит целый день войне. Он вспомнит друзей, которых потерял, и возблагодарит Бога за то, что он сохранил ему жизнь.

Уильям сел в удобное кресло внука и подвинул поближе лампу. Он снял очки для чтения и протер их своей хлопковой рубахой. Мягкий солнечный свет проникал в комнату, нагревая альбом, который он держал в руках. Не все воспоминания были приятными, но все они были важными. Он открыл альбом и вспомнил, как однажды Чарльз спросил его, каких воспоминаний о войне больше: хороших или плохих. Он не знал, что ответить. И так и не ответил.

Он мысленно вернулся еще дальше. Чтобы вступить в армию, ему пришлось солгать о своем возрасте. А когда его спросили, не хочет ли он стать десантником, он поинтересовался:

– А что это значит?

Ему ответил Рик, школьный приятель, только что подписавший бумаги:

– Ты заработаешь больше денег.

Что ж, чем больше денег он получит, тем больше его будет уважать мама Грейси. И поэтому он вступил в 101-ю воздушно-десантную дивизию. Это была элитная группа – не по назначению, а по усиленным тренировкам. Когда остальные отдыхали, они карабкались по скалам. Когда у других были увольнительные, они оставались в лагере для тренировок. То, что чуть не убило их во время учений, спасло им жизни в бою.

Битва в Нормандии была ужасной, и в последние годы о ней много рассказывали. Но, по его мнению, она все же уступала сражению за Бастонь. Сражению, которое стало для 101-й дивизии нескончаемым. И дело было не только в полной изоляции, но в ужасном холоде и осознании того, что они окружены немецкими войсками, которых было никак не разбить. К тому времени, как их дивизия очутилась в Бастоне, они уж не были зелеными новичками, какими когда-то высадились в Нормандии. Они уже были закаленными в боях и физически окрепшими бойцами, готовыми встретить любого противника. Но ничто не могло приготовить их к тому, что случилось в Бастони. Голод и отсутствие зимнего обмундирования при минусовой температуре подрывали моральный дух солдат.

И хотя теперь Уильям знал, что он в безопасности, что он у себя дома, иногда он просыпался по ночам, думая, что он все еще там, и чувствуя запах зимней хвои и смерти. Бастонь была в той же мере психологической битвой, что и физической, а некоторые раны никогда не затягиваются.

Час проходил за часом. Наконец Уильям встал с кресла. Мягкая кожаная обивка сохранила контуры его тела, и он понял, что просидел здесь дольше, чем предполагал.

Натруженными руками он потер лицо. Потом потянулся, вышел из комнаты и медленно направился в кухню. Было очень важно помнить все, через что он прошел. Благодаря воспоминаниям хорошие дни и хорошие времена становились намного ценнее. Вообще-то он редко думал о войне. И он не мог понять, почему сегодня эти мысли казались ему такими важными. Но он научился не анализировать свои мотивы. Если сердце хотело совершить путешествие во времени, он просто совершал его. А сегодня его сердце очень этого хотело.

Многие годы он поддерживал связь со своими сослуживцами 101-й. Но после того как пять лет назад умерла его жена, он перестал общаться с ними. Даже с Лео. Лео познакомил Уильяма с будущей женой, Бетти. Они прожили много лет в счастливом браке, пока она не умерла. Он все еще тосковал по ней. Каждый божий день.

Иногда по ночам он даже забывал, что ее нет рядом. Он просыпался и поворачивался, чтобы крепче прижать ее к себе. Но вместо ее мягкого тела его руки наталкивались на холодное одеяло. Он прижимался к нему лицом, пытаясь унять боль. Да, он все еще тосковал по ней и, вероятно, всегда будет тосковать.

Скованность суставов постепенно отступала. Он подошел к кухонному столу и облокотился о него всем свои весом. Часы на стене тикали, и секундная стрелка медленно обводила круги на белом циферблате. Было 4:15, и Уилл должен был скоро вернуться. Уильям начал доставать из холодильника овощи, что-то напевая себе под нос. Было приятно быть кому-то нужным.

Уилл вошел в кухню.

– Как прошел твой день, Попс?

Его дед высыпал на стол горку только что сорванных овощей, осмотрел каждый на предмет повреждений.

– Отлично. Я рад, что ты дома. Я как раз начал готовить ужин.

Уилл указал на овощи.

– Ты что, собираешься изучать каждый листик?

Попс гордился своим огородом, как многие мужчины гордятся своими детьми. Иногда он проводил там целые часы, рассматривая овощи, проверяя, нет ли на них жуков, удаляя сорняки. Прошлым летом Уилл построил специальные ящики для небольших овощей, чтобы Попсу не приходилось много наклоняться. Еще он построил несколько мест для отдыха, чтобы Попс мог расслабиться и приятно провести время в буйных джунглях среди высоких растений и вскопанной земли. Свежий аромат цветов и созревающих плодов был влажным и густым.

Уиллу хотелось разделить увлечение его деда садоводством и огородничеством, но он не мог этого сделать. Когда его посылали в огород, он обычно чувствовал себя растерянным, потому что все плоды казались ему недостаточно созревшими. Его раздражала необходимость выбирать лучшие. Попс давал ему очень четкие указания, как сжимать, нюхать и гладить определенные овощи, чтобы понять, дозрели ли они. Но Уиллу они все казались одинаковыми. Так что он всячески избегал походов в огород.

Попс, напротив, упивался всем этим.

– Я очень рад, что не было шторма, как на прошлой неделе. Он бы уничтожил все мои посадки.

Он поднес пучок салата к лицу Уилла и потряс им. Кусочки земли упали на раскрытую газету, которую Попс расстелил на столе.

Уилл кивнул, слегка отодвинувшись. Он положил свой мобильный телефон, ключи от машины и несколько монет на стол для закусок, который разделял кухню и гостиную.

– Чем я могу помочь?

Он намылил руки мылом для посуды и тщательно вымыл их в кухонной раковине.

– У меня все под контролем, – заверил его Попс. – Я пойду нарву немного красного перца, а потом схожу к пристани и проверю ловушки для крабов.

Уилл заметил огромную кастрюлю с водой, стоявшую на плите.

– Я схожу проверю ловушки.

– Нет, я делаю это в определенном порядке, – Попс подмигнул. – Ты, скорее всего, нарушишь мою систему.

– Возможно. – Попс делал почти всю домашнюю работу. Уилл постоянно пытался помочь ему, но он заметил, насколько довольнее был дед, когда все делал сам. – Тогда что мне делать?

– Почему бы тебе не пойти наверх и не переодеться? А потом можешь сесть и почитать этот роман, который я купил для тебя.

В его глазах появились искорки. Раньше Уилл любил читать детективы, но с годами это увлечение почти прошло.

Почему Попс счел важным поддержать это былое увлечение, Уилл понять не мог. Сейчас, когда у него появлялось время почитать что-нибудь для удовольствия, он предпочитал книги по самосовершенствованию. Сила Позитивных Слов в Бизнесе или Как Увеличить Свою Влиятельность – что-то в этом роде, а не приключенческие романы о современных пиратах в открытом море. Но если это порадует Попса, он обязательно прочитает его книгу.

– Хорошая идея.

Попс с улыбкой посмотрел на него и кивнул.

– Я позову тебя, когда ужин будет готов.

– О’кей, если ты так хочешь, – отозвался Уилл, словно его нужно было усиленно убеждать. – Я хочу сказать, что буду чувствовать себя виноватым, сидя в кресле и читая книгу, пока ты здесь работаешь.

Попс улыбнулся.

– Ты работал целый день. А я просто готовлю ужин.

Он махнул рукой, прогоняя Уилла из кухни, но не смог скрыть своего удовольствия.

Уилл смотрел, как Попс выходит из дома через заднюю дверь, что-то напевая и помахивая ведром для крабов. Что бы он стал делать без Попса? Прихватив бутылку ледяной воды, Уилл направился вверх по лестнице. Его ждал увлекательный приключенческий роман о пиратах.

Эдриэнн не хотела признаваться в этом, но она уже дважды проезжала мимо дома, откуда ее на прошлой неделе так грубо выставил Уилл Брайант, банковский клерк. Она снова медленно ехала вдоль этого дома, и сердце бешено колотилось в груди. Замечательный огород, разбитый перед домом, был ей отлично виден, и она восхищенно смотрела на него, надеясь собраться с духом и снова постучать в дверь.

Огород был огромным и пышным и напоминал ее собственный огород в Чикаго, только этот был намного больше и роскошнее. Возделанный участок земли, обнесенный частоколом, был превращен в бесценный оазис. Высокие стебли самых разных овощей тянулись к небу. Из-под листьев выглядывали красные, золотые, желтые и пурпурные плоды. Она попыталась сосчитать количество разных видов овощей, но не смогла. Там были высокие ящики для кухонной зелени, ковровые растения, купальни для птиц и скамейки. И все это было похоже на то, что можно было увидеть в сельской местности во Франции. Даже из машины она могла уловить запах мяты, растущей в одном из уголков огорода.

Этот запах принес с собой воспоминания о Чикаго – непривычно хорошие воспоминания. Теперь ей не хватало много чего из прошлой жизни. В первую очередь огорода. Потом, конечно, музеев. Она могла часами сидеть и смотреть, как история сталкивается с современностью – школьники бродят по залам, посвященным Средневековью, молодые влюбленные парочки восхищаются необработанными алмазами. Как-то весной ее приехали навестить родители. Что сказал отец о музеях? Ах да, семейный фотоальбом Бога.

Еще у нее в городе осталось несколько друзей. Но не то чтобы близких друзей. Эрик был против того, чтобы она слишком сближалась с кем-либо. А с теми друзьями, которые остались в Чикаго, сейчас, вероятнее всего, у нее уже не было бы ничего общего. Пять девушек, которые раз в неделю обедали вместе, проводили время за обсуждениями того, что произошло в городе, рассказами о новых театральных постановках, о том, кто из них выгоднее купил сумочку от Прада или платье от Шанель, и о том, где собираются открыть новый суши-бар. Эдриэнн окинула взглядом свои джинсы и футболку. Видели бы они меня сейчас! Было странно, что она не так уж скучала по своим подругам. Но ей очень не хватало ее огорода.

Она продолжала любоваться сделанными на заказ и прекрасно вписавшимися в ландшафт ящиками для трав, цветами и буйной, но ухоженной растительностью. Может быть, она сумеет построить уменьшенную версию этого великолепия.

И тут она увидела его.

В пятидесяти ярдах от огорода на пристани стоял мужчина примерно такого возраста, как тот, кого она искала. Она припарковала машину под деревьями и, как щитком, ладонью заслонила глаза от солнца. Вечерний туман наплывал на пристань. Словно на картине, где туман наполовину скрывает все вокруг. Но этот мужчина… Ее сердце замерло только при виде него. Как в замедленной съемке, он вытаскивал что-то из воды. Сантиметр за сантиметром вытягивал на сушу мокрую веревку.

Словно почувствовав взгляд Эдриэнн, он повернулся, и она увидела его профиль. Он был выше ростом, чем она ожидала, и в очень хорошей форме для такого солидного возраста. Он вытащил веревку на пристань и стал сворачивать ее. Струйки воды стекали с нее на деревянный настил. Он поднял глаза и посмотрел на Эдриэнн.

Ее пальцы задрожали, а сердце словно оборвалось. На ватных ногах она выбралась из машины. Она ни о чем не думала, не знала, что скажет, просто ноги сами несли ее к нему. Мимо дома, мимо огорода, сочно пахнущего пряными травами и землей. Она не беспокоилась о том, что вторгается на чужую территорию. Она шла к краю пирса, почти не замечая пришвартованную там великолепную лодку. Ее взгляд был устремлен только на Уильяма.

Словно не осознавая присутствия Эдриэнн, он вытащил из воды что-то, что показалось ей неким подобием ловушки. Вывалил содержимое ловушки в ведро, поднял его и повернулся, словно собираясь идти в дом, но резко остановился, увидев девушку. Эдриэнн опустила руку в карман, в котором лежала фотография. Она смотрела то на фото, то на старика. Время изменило его, но сильный подбородок, точеные черты и высокий лоб были те же.

Уильям.

Дружелюбная улыбка осветила его лицо.

– Добрый вечер, юная леди. Чем я могу вам помочь?

Это был он.

– Полагаю, что я ищу вас, Уильям Брайант.

Это было скорее утверждение, чем вопрос. Произнеся его имя вслух, Эдриэнн сама себе поразилась.

Добрые глаза изучающе посмотрели на нее, и между бровями появилась крошечная складка.

– Мы с вами знакомы? Боюсь, что не узнаю вас.

– Я узнала вас. – Она опустила руку в карман, достала фотографию и протянула ее Уильяму. – Но не по этой фотографии. По вашим письмам.

Очень медленно он взял у нее фотографию. Она видела, как воспоминания шестидесятилетней давности поглотили его, и на мгновение Эдриэнн показалось, что она зря сюда приехала.

Он осторожно поставил ведро на пол. Сердитые крабы шевелили клешнями, пока он смотрел на свое прошлое. Лодка за его спиной раскачивалась, воды канала плескались о борта. Сверчки затянули свою ночную песню, которая становилась все громче по мере наступления темноты. Наконец Уильям заговорил:

– Вы сказали, что узнали меня по моим письмам?

Она кивнула и внезапно испугалась того, что он, весьма вероятно, не захочет разговаривать с ней. Может быть, он захочет получить свои письма и распрощаться.

Конечно, в этом не было бы ничего удивительного. Но сейчас, когда она была здесь, лицом к лицу с этим человеком, ее пугала мысль, что ей придется уехать, даже не поговорив с ним.

Добрые голубые глаза, от возраста ставшие чуть водянистыми, изучали ее, словно он читал ее мысли.

– Я думаю, нам о многом нужно поговорить.

Эдриэнн с облегчением вздохнула.

Он указал на заднюю дверь дома, расположенную чуть выше на холме. Туман окутывал их, смягчая краски окружающего мира, пока они медленно шли к дому; при каждом шаге Уильям упирался ладонью в левое колено.

Они дошли до заднего двора, но тут Эдриэнн в нерешительности остановилась, припомнив разговор с другим Уильямом Брайантом, который произошел всего неделю назад.

– Что-то не так, дорогая? – Он открыл перед ней дверь.

– Да, – тихо сказала она. – На прошлой неделе я постучала в парадную дверь. Мужчина, открывший ее, не сказал мне ничего о том, где я могу вас найти.

Он на секунду нахмурился.

– Это Уилл, мой внук. У него золотое сердце, но он чересчур оберегает меня.

Золотое сердце, как же!

– Я думаю, что он не будет счастлив, увидев меня здесь. Мы очень холодно простились.

– Ерунда. – Уильям пропустил ее вперед в кухню, пока крабы продолжали пытаться выбраться из ведра. – Мы можем поговорить, пока я буду готовить ужин. Вы не против?

– Да, это будет замечательно.

Они вошли в дом, он взял стопку газет и часть из них протянул Эдриэнн.

Повторяя за ним, она стала застилать газетами кухонный стол, и от ее внимания не укрылось, до чего непохожи их руки. Ее – гладкие, с испачканными краской кончиками пальцев и его – сморщенные, покрытые старческими пятнами, с опухшими от артрита суставами. Но, несмотря на явную слабость, он излучал силу.

Она не могла поверить, что находится здесь. С ним. С Уильямом. С человеком, который высадился в Нормандии. Человеком, который чуть не умер от холода и голода в Бастоне. Человеком, который никогда не сдавался. Но самое замечательное было то, что он был именно таким, как она себе его представляла. Такие мужчины, оказывается, в самом деле существуют. Даже если они представляют другое поколение.

Глава 6

Проходя мимо комнаты, Уилл услышал смех. Он заглянул из гостиной в кухню и увидел за столом Попса и девушку. Ее длинные темные волосы блестели в лучах света. Ее голос был энергичным, губы – мягкими и чувственными. В воздухе витал аромат цитрусов и цветов, и, если бы к нему не примешивался резкий запах свежих крабов, это обезоружило бы Уилла. Он потер рукой лицо, потряс головой, чтобы прояснить мысли, и огляделся по сторонам, пытаясь стереть из памяти образ женщины, которую он повстречал на прошлой неделе. Но у него не было шансов. В последние семь дней он часто думал о ней. Даже на работе он время от времени выглядывал из кабинета, если замечал темноволосую женщину. Нелепо. Так же нелепо, как и ее появление здесь. Она пришла, чтобы справиться о его деде. Снова.

Глубоко вздохнув, он вошел в кухню. Овощи были порезаны и уложены в салатницу, крабы очищены и сварены, и теперь девушка и Попс сидели за столом, вскрывая клешни крабов и доставая оттуда мясо.

На этот раз она не стучала в дверь. Она, должно быть, подкараулила Попса на улице. Великолепно. Уилл был практически уверен, что его дед уже пригласил ее остаться на ужин – салат из свежих крабов был его гордостью. Таким уж Попс был человеком – вежливым и бесконечно доверчивым.

Уилл осуждающе посмотрел на гостью.

– Я услышал голоса, – сказал он, встав на верхней ступеньке, где мог возвышаться над ними.

– Уилл, это Эдриэнн Картер. – Попс локтем пододвинул стул, чтобы Уилл мог сесть рядом с ними. – Она живет в Бонита-Спрингс.

Уилл кивнул, но садиться не стал. Он переоделся из рабочего костюма в старые джинсы и белую футболку, но теперь ему почему-то хотелось, чтобы он остался в костюме и при галстуке. Так он чувствовал себя более авторитетным, а что-то в этой женщине заставляло его чувствовать себя немного неуравновешенным. Костюм помог бы ему держать ситуацию под контролем. Уилл закрыл глаза. Неужели? Неужели он чувствует себя неуверенно в обществе этой крошки, которая даже в насквозь мокрой одежде весит не более ста фунтов? И он сразу же представил ее себе в мокрой одежде. Кожа, блестящая от воды, прозрачная футболка, не скрывающая… Стоп! Уилл взял свои мысли под контроль.

– Вот, – сказал Попс, безуспешно пытаясь стряхнуть с пальцев прилипшие куски краба. Он потянулся за фотографией. – Разве не красавец?

Уилл взял фотографию в руки. Он смягчился, вспоминая, как выглядел Попс много лет назад, когда он сам был еще ребенком. Попс, конечно, был не таким молодым, но намного моложе, чем сейчас. Они с дедом всегда были очень близки. Мысленно он перенесся в детство, в те времена, когда ему было только пять лет. Они с Попсом сидели на полу и часами раскрашивали картинки, пока Попс не звал бабушку Бетти, чтобы она помогла ему встать с пола. Несколько мгновений он разглядывал фото, удивляясь, когда Попс успел постареть. Казалось, это произошло так внезапно. Пять лет назад, если быть точным.

Он услышал смех, который снова вернул его к настоящему. Уилл положил фото на стол и полностью сосредоточился на Эдриэнн Картер.

– Итак, вы студентка, готовящая работу о Второй мировой войне?

– Нет, – сказала Эдриэнн, впервые почувствовав себя неловко от того, что по локоть испачкалась в крабовом мясе. Ей пришлось плечом откинуть с лица прядь роскошных волос.

Уилла мучили угрызения совести из-за того, что он так груб, но все это было его деду совсем ни к чему.

– Вы репортер?

Она покачала головой. Ее огромные глаза были встревоженными. Она взглянула на Попса, словно ища у него поддержку.

– Угомонись, – сказал Попс. – Она приехала сюда совсем не за этим. Простите моего внука, но несколько лет назад телепередача о 101-й дивизии произвела такой фурор, что на нас накинулись репортеры и студенты, которые желали взять у меня интервью о войне. Тогда мы только узнали, что моя жена больна. Не лучшее время раздавать интервью.

– Мне очень жаль, – сказала Эдриэнн.

Попс повернулся к Уиллу.

– У нее есть несколько писем, которые принадлежат мне.

Напряженные плечи Уилла слегка расслабились.

Попс подмигнул Эдриэнн.

– Конечно, они находились в вашем доме. Формально они принадлежат вам.

Она нежно коснулась руки Попса.

– Это ваши письма. По-другому и быть не может.

Ее голос стал тихим, почти медовым. Уилл пододвинул стул и бухнулся на него. Значит, он был не прав в отношении этой девушки.

– Я рад познакомиться с вами, Эдриэнн, – пробормотал он.

– Я тоже, Уилл.

На ее полных губах мелькнула улыбка, а потом она вернулась к своему занятию, вновь принявшись освобождать мясо от панциря.

– Эдриэнн останется на ужин, – объявил Попс.

Уилл указал на ее руки, покрытые кусочками крабового мяса.

– Это я уже понял. Вряд ли, заставив ее помогать тебе готовить ужин, ты попросишь ее уйти, не попробовав его.

Попс подмигнул ей.

– Это было бы очень грубо, не так ли?

Уилл смотрел, как она сжала губы, чтобы не улыбнуться. Она повернулась и вытянула ноги. Взгляд Уилла скользнул по длинным стройным ногам от бедер до загорелых щиколоток, перетянутых черным кожаным ремешком. Ногти на ногах были покрыты темно-розовым лаком. Очень сексуальные ноги, особенно в босоножках на высоком каблуке. Она нагнулась и подхватила грязную посудину с панцирями и очистками от крабов.

Уилл, осознав, что пялится на ее ноги, из вежливости тоже поднялся. Он протянул руку к посуде.

– Можно, я помогу?

Но его вопрос только заставил ее вздрогнуть от неожиданности. Они стояли лицом к лицу у края стола. Ее щеки побледнели. Вау, подумал он, я, должно быть, в самом деле был отчаянно груб с ней, раз вызвал такую реакцию.

– Да, пожалуйста…

Она схватила посудину, но он увидел, как ее мокрые пальцы соскользнули с краев. Она прижала посуду к себе, к фартуку, в котором он много раз видел Попса. А потом он заметил в ее глазах панику. Она изо всех сил пыталась удержать посудину, но она все равно выскользнула из рук.

Эдриэнн пыталась поймать ее, но та перевернулась в воздухе и шлепнулась на пол. Пустые щупальца крабов и прочая шелуха разлетелись во все стороны, покрыв Эдриэнн кусочками мяса и обдав грязной водой. Посуда не разбилась, а просто перевернулась и задребезжала, стучась краями о пол, пока не замерла.

– Я рад, что смог помочь, – сказал Уилл, посмеиваясь. Попс пробормотал, что пол все равно нужно было вымыть.

Она стояла, смотрела на все это огромными карими глазами и моргала, по-видимому пытаясь сообразить, что же произошло. Даже к ее ресницам прилип кусочек крабового мяса. И внезапно Уилл разразился громким хохотом. Он смотрел на беспорядок, образовавшийся в кухне, на хорошенькую брюнетку, которая приехала и перевернула их грязную посудину и вообще весь их вечер. За пять лет, в течение которых Попс регулярно готовил салат из крабов, Уилл повидал много случаев, когда в кухне царил беспорядок, но этот случай превзошел их все. И по какой-то причине, необъяснимой и удивительной, выражение лица этой девушки и кусочек краба на ее ресницах растрогали его. Она несколько секунд с ужасом смотрела на него. Моргая, она заметила кусочек краба и попыталась моргнуть сильнее, чтобы сбросить его. И ей это удалось. Он упал ей на щеку, и она подняла руку, чтобы снять его.

– Нет, позвольте лучше мне.

Он большим пальцем руки снял кусок краба с ее лица, стараясь не замечать, до чего гладкой и нежной была ее кожа.

– Я даже не знаю, что сказать, – наконец выговорила девушка.

– Как насчет того, чтобы спросить, где тряпка и метла?

Он так же, как и она, говорил очень тихо, и это придало моменту неожиданную интимность.

Избавившись от краба на щеке, Эдриэнн огляделась по сторонам.

– Эти очистки повсюду, – прошептала она.

– Да. Вам придется основательно потрудиться.

Ее темные глаза заглянули ему в лицо. Он с трудом сдерживал смех, и тут ее губы растянулись в улыбке. Ее плечи приподнялись, и она попыталась не рассмеяться, но не смогла. Они оба опустились на колени и начали собирать валявшиеся повсюду ошметки. А Попс протянул им мусорное ведро.

Эдриэнн по-кошачьи растянулась на полу, опираясь на один локоть. Взгляд Уилла снова упал на ее ноги. Он заметил, что ногти на ногах были накрашены очень аккуратно, но на руках были короткими и… испачканными краской. Он обратил на это внимание уже при их первой встрече, но просто выбросил это из головы. Красивые женщины, сказал он себе, просто так не разгуливают с испачканными пальцами.

Эдриэнн поднялась, вымыла руки в раковине и снова потянулась за мылом.

– Это не поможет, – сказал Уилл, вставая рядом с ней. Он разрезал лимон и протянул ей половинку. – Попробуйте вот так.

Она улыбнулась.

– Нет, спасибо, я предпочитаю апельсины.

– Ха-ха, это не для того, чтобы есть. – Он потер куском лимона свои руки. – Лимон удаляет запах рыбы.

Ее взгляд упал ему на грудь.

– А на футболке это тоже сработает?

Она протянула руку и сняла с его футболки кусок крабового мяса.

– Надеюсь, – ответил Уилл и заметил, что снова улыбается.

Ему нравилось, как она оглядывала его. Значит, она здесь не для того, чтобы использовать рассказы его деда для статьи или дипломной работы. Она здесь просто для того, чтобы отдать Попсу что-то, принадлежавшее ему. И это меняло дело.

В течение всего ужина он не мог удержаться и постоянно посматривал на эту неуклюжую женщину с горящими глазами. Ему казалось, что она знает его деда так же хорошо, как и он сам.

– Расскажите мне о себе, Эдриэнн, – сказал Уильям, посыпая перцем салат.

Они мирно беседовали – до этого момента. Эдриэнн никогда не любила говорить о себе. А после развода ей это нравилось еще меньше…

– Я переехала сюда из Чикаго, – медленно начала она. – Я всегда хотела жить на берегу моря во Флориде, так что в феврале начала подыскивать себе дом.

Четырнадцатого февраля, если быть точной. В день, когда их развод вступил в силу. С Днем святого Валентина!

– У вас в Чикаго была серьезная работа?

Она посмотрела на мистера Брайанта-старшего, потом на младшего. Уилл поначалу казался таким неприступным, но это ощущение покинуло ее благодаря летающим по воздуху очисткам от крабов и натиранию рук лимоном.

– Нет, – сказала она. – Никакой серьезной работы у меня не было.

Глядя на сидевших рядом мужчин, она могла уловить семейное сходство, хотя различие было существенным. Глаза Уильяма были светло-голубыми, цвета бледного летнего неба или мягких пушистых одеял для младенцев. А у Уилла глаза были ярко-зелеными и могли темнеть в зависимости от его настроения. Волосы Уильяма были белыми, похожими на пышную гриву. А Уилл был темноволосым, и несколько непослушных прядей лежали волнами, грозя нарушить строгую стрижку делового человека. Гель для волос удерживал их на месте, но на мгновение Эдриэнн захотелось увидеть, какими они были бы без геля в ветреную погоду.

– Так почему вы переехали сюда? – спросил Уильям, кладя вилку на тарелку.

Она тоже положила вилку, не желая объяснять, что привело ее сюда. Ни сейчас, ни когда-либо еще. В этот вечер звездой была не она. Звездой был Уильям. Но когда она подняла глаза, ласковый взгляд Уилла словно приковал ее к нему. Зеленый цвет стал мягче. Уилл словно уговаривал ее продолжать. Внезапно ей захотелось все объяснить.

– Я развелась месяц назад. Я никогда не хотела жить в Чикаго, но муж учился там в ординатуре. Мы познакомились, когда он был студентом медицинского института, и поженились еще до того, как он его окончил. Он обещал, что после окончания института мы переедем во Флориду, но на самом деле не имел такого намерения. Он принял решение, вот и все.

Оба мужчины смотрели на нее с участием.

– Как долго вы были замужем? – спросил Попс.

Уилл бросил на него быстрый взгляд.

– Может быть, ей не хочется говорить об этом, Попс.

Эдриэнн покачала головой.

– Нет, все в порядке. – Удивительно, но она чувствовала себя в безопасности, сидя между мужчинами, которых едва знала. – Пять лет, почти шесть.

Попс провел рукой по лицу, потом поставил локти на стол, переплел пальцы и опустил на них подбородок, слегка наклонившись к ней.

– Мне очень жаль, мисс Эдриэнн. Любовь – вещь непредсказуемая. Это и красота, и трагедия.

Эдриэнн задумалась, потом кивнула.

– Попс, твои слова похожи на надписи на открытках.

Серьезное настроение, царившее в кухне, растаяло. Уилл посмотрел на нее с виноватой улыбкой.

Эдриэнн улыбнулась в ответ. И на самом деле, разве она не была в долгу у Уильяма? Она вошла в его жизнь без его согласия и одобрения.

– Мой муж изменял мне. Это стало последней соломинкой. Так что я начала присматривать себе дом, требующий ремонта, здесь, на побережье залива.

– Это хорошо, – сказал Уильям, поднимаясь из-за стола. – Как продвигается ремонт?

– Учитывая, что я ни разу в жизни этого не делала, я бы сказала, что неплохо. – Она заметила, что Уилл продолжает смотреть на нее. – До прошлой недели.

Уильям вытащил из духовки сковороду с фруктовым пирогом и обернулся.

– А что случилось неделю назад?

– Я нашла ваши письма.

До нее донесся аромат свежевыпеченного теста и фруктов. И хотя она уже объелась, у нее потекли слюнки.

Попс поставил сковороду на плиту.

– Мои письма настолько отвлекли вас?

Она кивнула.

– Боюсь, что так.

– Может быть, мне лучше забрать их у вас, или вы никогда не закончите ваш ремонт.

Уилл притих.

– Я даже не помню, что я там писал. Сесть за стол и написать письмо было для большинства из нас способом убежать от действительности. Как небольшой отдых от царящего вокруг сумасшествия. – Он снова сел за стол и погрузился в воспоминания. – Когда мне приходилось тяжело, у меня было только два выбора – написать письмо Грейси или прочитать письмо от Грейси.

Он протянул руку и взял фото со стола. Пальцем он провел по оторванному краю. Его брови немного сдвинулись, и между ними образовалась небольшая складка. Он рассматривал неровный край и то место, где раньше композицию завершала Грейси.