Текст книги "Влюбленный мятежник"

Она лихорадочно соображала, сердце провалилось куда-то вниз.

Вспомнив разговор в кофейне, Аманда подумала, что, наверное, сможет спасти Дэмьена, на деле послужить, короне и в то же время не подвергнуть при этом риску ничью молодую жизнь – Существует склад оружия, – выпалила она.

Глаза Стирлинга засверкали от удовольствия.

– Где?

– У… у реки. На складе в Джонсборо.

Стирлинг улыбнулся и взял свою шляпу.

– Если ты сказала правду, девчонка, то, значит, подарила себе Рождество Прощай, дочь.

Он ушел. А Аманда еще бесконечно долго не могла пошевельнуться. Ей было так холодно, что даже жар огня не смог бы согреть ее сейчас. Она не ощущала, что только что помогла Англии. Она чувствовала себя так, словно предала не только патриотов…

Но и Эрика.

Пройдя через комнату к графину с бренди, она налила почти полный бокал и быстро выпила. Налила еще, выпила и только тогда почувствовала хоть какое-то подобие живительного тепла.

Но всю ночь ей снились юноши из кофейни. Они шеренгой надвигались на нее, выставив вперед мушкеты, глаза горели обвиняющим огнем, лица застыли словно маски. Они приближались, а она отступала, заходясь в беззвучном крике. Но вот они остановились и расступились, чтобы дать дорогу новому человеку. Она услышала уверенные шаги И увидела его лицо. Это было лицо Эрика, такое же холодное, как зимний ветер, без следа любви или сочувствия. Словно блестящая сталь, его глаза вонзились в нее, затем он протянул руку и его пальцы сомкнулись у нее на…

Вскинувшись, Аманда закричала, настолько реальной была картинка сна. И тут же поняла, что это не сон, что она борется с живым мужчиной, что это Эрик склонился над ней. Он настоящий, из плоти и крови, и с любопытством смотрит на нее сверкающими серебристыми глазами, и на губах его играет улыбка.

– Тес! Боже, леди, что за встреча! Я протягиваю руку, чтобы дотронуться до тебя, я мечтал об этом всю нашу долгую разлуку, а ты шарахаешься от меня, как от чудовища.

Она замерла; страх постепенно отпускал ее, но до конца не исчез и, наверное, останется с ней навсегда.

– Эрик! – задохнулась она. И, протянув руку, тронула его лицо.

Его волосы были влажными, он лежал на ней обнаженный, и Аманда догадалась, что, приехав, он обнаружил, что она спит, принял где-то в другой комнате ванну и вернулся обратно. Нет, он ей не снится, и взгляд его отнюдь не холодный и не презрительный Его глаза возбужденно блестели, тело пылало, он весь дрожал от едва сдерживаемого желания. Облизнув губы, она посмотрела на него и, забыв о своей злости, забыв обо всем, закричала:

– Эрик!

Схватив обеими руками его чисто выбритое лицо, она притянула его к себе и едва не потеряла сознание, ощутив нетерпеливый жар его поцелуя. Оторвавшись наконец от его губ, она попыталась что-нибудь сказать, напомнить о своей обиде и этим постараться задвинуть поглубже собственные страхи.

– Ты не писал!

– У меня было мало времени.

– Я беспокоилась…

– Неужели? – Он помолчал, глядя на нее сверху блестящими глазами, и изогнул бровь, отчего резкие черты его лица стали походить на маску сатира. Затем склонился к ней совсем близко и прошептал с жарким желанием прямо в губы:

– Прости мне эту ночь, ибо я больше не могу выносить того, что мы не вместе!

Его руки рванули ее ночную рубашку, шелк затрещал, и Аманда почувствовала завораживающую сладость прикосновения его тела к своему. Его руки и губы были везде. Они двигались с буйной страстностью, нетерпеливой устремленностью. Она нежно застонала, почувствовав, как ее тело заряжается его теплом, оживает, требуя новых ласк, как внутри разгорается костер желания. Она выгнулась навстречу его губам, запустила пальцы ему в волосы и задохнулась, затрепетав, когда почувствовала, как его пальцы проникли между ее бедер и с беспощадной точностью обнаружили крошечный бугорок высшего наслаждения.

За лаской и поглаживанием рукой последовала решительная и одновременно нежная атака его языка, пившего нектар ее тела до тех пор, пока Аманда не прижалась к нему всем телом, моля в забвении сама не зная о чем. И тут же его сильные руки приподняли Аманду, и, смотря ей в глаза, он вошел в нее с таким бурным неистовством, что ее словно обожгло изнутри, пронзило насквозь, и она воспламенилась вместе с ним. Не отрывая глаз от ее лица, он вновь и вновь проникал в нее, и всхлипы сладчайшего, безумного наслаждения начали вырываться из ее груди. Он крепко держал ее в объятиях, и они неслись сквозь ночь и звезды, а бурный пульс страсти рождал в них нескончаемое блаженство.

Глава 11

Эти последние недели перед Рождеством стали самым счастливым временем в жизни Аманды, вернее, могли бы стать, если бы не очевидность нависшей над ними угрозы. Первые дни после возвращения мужа Аманда с тревогой ждала, что вот-вот что-нибудь случится. Но в Виргинии все оставалось спокойно.

В конце месяца выпал снег, и Эрик посчитал, что им пора ехать домой. Аманда была рада отъезду, она соскучилась по Камерон-Холлу.

Его обитатели устроили своим хозяевам теплую встречу. Даниелла, приехавшая раньше, поджидала их на крыльце вместе с Жаком Биссе. Том спустился по ступенькам, поднеся им серебряный поднос с заздравными кубками. Рядом стоял Кэссиди, готовый выполнить любое распоряжение. Чуть поодаль выстроились Маргарет, повар и Другие слуги, и когда Пьер открыл дверцу кареты, дружный хор голосов приветствовал молодых супругов. Аманда сделала большой глоток подогретого сладкого вина, поэтому, когда они с мужем уселись за обеденный стол, на губах ее играла улыбка и вела она себя мило и непринужденно.

После ужина Эрик выхватил жену из кресла, не обращая внимания на слуг, которые поспешили незаметно удалиться, и торжественно понес ее наверх, в спальню. А она, обняв мужа за шею, смотрела на него завораживающими сияющими глазами. Войдя в их комнату, Эрик усадил ее на кровать, которую они делили, и, встав На колени, снял с Аманды черные атласные туфельки. Он неожиданно поднял голову, и в этот момент заметил в ее глазах выражение, которого раньше не видел.

Как будто странные тени, порожденные лунным светом, опустились на них. Он, почему-то вздрогнул. Она вышла за него замуж вынужденно; они никогда не говорили друг другу слов любви, хотя не раз шептали страстные признания в моменты близости.

Она протянула руку и коснулась его лица с печальной улыбкой на губах.

– Что случилось?

Он покачал головой, все еще вглядываясь в ее лицо, затем провел пальцами по отделанному мехом корсажу! Сладкий влекущий аромат ее тела словно окутал его с ласковой нежностью. Аманда подалась к Эрику, и он прижался к ее груди щекой, затем вновь посмотрел ей в лицо:

– Я просто думаю, леди, всегда ли вы будете столь нежной, ласковой и любящей?

– Всегда, – шепнула она, взъерошив его волосы и прижимаясь крепче к нему.

Он встал вместе с ней и потянул вниз все великолепие ее наряда: бархат, меха, кружева и шелк. Платье упало с плеч девушки, обнажив ПО пояс ее совершенную фигуру, и по прекрасному совершенству ее наготы свободно и буйно рассыпались волосы. Он припал к ее губам и удивился странной лихорадочной дрожи, охватившей его этой ночью.

– Ты поймала меня в волшебную паутину, Аманда. Паутину из шелка и стали, мягкую и в то же время крепкую. Одно твое слово, и я с радостью пожертвую жизнью; за одно лишь прикосновение ко мне твоих пальчиков, любимая, я могу сдвинуть горы. Леди, я ваш навсегда!

– Я буду любить вас искренне и нежно всю жизнь, милорд.

Он провел указательным пальцем по ее щеке, затем обвел линию губ.

– Не предавай свое сердце, Аманда. Это самый страшный грех в жизни.

Она раскрыла губы, чтобы возразить, но в этот момент Эрик схватил ее властно и со страстью. И туман рассеялся, и пугающая реальность разбуженных чувств вернулась к Аманде. Он брал ее грубовато, но в то же время оставался нежным любовником. Никакие другие руки не могли так трогать женщину, как эти, никакие другие пальцы не могли так нежно гладить и касаться самых сокровенных мест на ее теле. Ничей другой шепот не ласкал так ее слух, ничьи губы не покрывали всю ее поцелуями, столь настойчиво пробуждающими чувственность. Они оседлали ветер, и ветер танцевал с ними, подводя их к одному пику наслаждения за другим, пока она не пресытилась блаженством и не заснула.

…Утром Аманда обнаружила Эрика сидящим за маленьким столиком в их комнате, пьющим кофе и читающим последний номер «Виргиния газетт». Он был уже полностью одет в обычный костюм, состоящий из темно-синих бриджей, белой рубашки без кружев и оборок, сюртука и высоких сапог. Его плащ лежал на кресле у двери. Аманда догадалась: он собрался объезжать свои владения.

Эрик почувствовал, что она не спит, и улыбнулся, хотя глаза его остались хмурыми. Аманда улыбнулась в ответ, поднялась и, завернувшись в простыню, подошла и встала за спиной мужа.

Он отпил глоток кофе и показал ей статью в газете. «Моряки Данмора захватили склад на побережье. В Джонсборо обнаружено различное французское оружие».

Аманда порадовалась, что стоит у него за спиной. Расширившиеся от страха и огорчения глаза могли бы выдать ее. Она не могла говорить.

Но муж и не подозревал ее. Он лишь покачал головой.

– По крайней мере никто не убит и не ранен. Неизвестно, откуда взялось это оружие – место там заброшенное. Слава Богу! Я смертельно устал наблюдать, как гибнут люди. – Он поставил чашку, поднялся и рассеянно поцеловал ее. – Я уезжаю. Может быть, ты прокатишься с нами верхом завтра?

Она кивнула, все еще не в состоянии говорить. Он вновь посмотрел на нее.

– У тебя видь нет причин для того, чтобы не садиться в седло?

– Я… я не понимаю, что ты имеешь в виду, – удалось ей выдавить из себя.

Эрик внимательно осмотрел ее с головы до пят.

– Я имею в виду, – мягко произнес он, – что пока нет признаков того, что у нас появится ребенок?

– О! – вздохнула Аманда с облегчением и, покраснев, отрицательно покачала головой.

Он еще раз поцеловал ее и, отвернувшись, взял с кресла свою треуголку. Но вдруг повернулся и, лукаво усмехнувшись, обнял ее и нежно поцеловал, вложив в поцелуй удивительную интимность и жар чувств, которые когда-то впервые пробудили в ней волнение желания.

У Аманды ослабели колени, сердце застучало в груди, а страх и беспокойство сразу куда-то улетучились. Она прижалась к мужу и, когда он отнял губы от ее губ, встретила его взгляд ослепительной улыбкой, полной нежности.

– Я почти готов забыть о сегодняшних делах, – сказал Эрик.

– Впереди всегда есть ночь.

– Жаль упускать прекрасный момент!

– Милорд, разве посмею я спорить с вами?

Он начал смеяться, и Аманда не знала, как далеко заведет их этот захватывающий дыхание диалог, когда раздался осторожный стук в дверь и Эрик с сожалением оторвался от жены.

На следующий день они поехали вместе. Им пришлось пробираться сквозь глубокий снег на полях, мерзнуть под пронизывающим ветром, двигаясь вдоль реки. Зима вошла в полную силу, но, несмотря на мороз и непогоду, Аманда чувствовала себя прекрасно. Ей нравились домики арендаторов с их соломенными крышами, глинобитными стенами, с кухнями, в которых обычно размещались домашние очаги и ручные мельницы. Но прежде всего в этих домиках царили тепло и смех, звенели детские голоса. Жак сопровождал их повсюду, куда бы они ни направились. Этот мужчина казался Аманде все более занятным. Он был удивительно красив, с тонкими чертами лица и темными глазами, опушенными длинными ресницами. Истинный француз в поведении и манере одеваться, он все же оставался акадийцем и с подозрением относился к англичанам и французам, отвернувшимся от его народа.

Аманда видела, что он тоже наблюдает за ней, но это ее не раздражало. От его взгляда ей становилось тепло.

Наступило Рождество. Была отслужена праздничная служба, и началось торжество, на которое все собрались в Камерон-Холле. С дверей свисали веточки омелы, весь дом украшали букеты из падуба, венки и ленты. Потрескивая дровами, ярко пылали камины, музыканты наигрывали старые мелодии, пришедшие из Англии, и более живые колониальные напевы. Лорд и леди принимали участие в каждой забаве. Аманда танцевала с безукоризненно одетым Томом, с маленьким кругленьким поваром, застенчивым и смущающимся грумом. Она смеялась, радостно ловя одобрительные взгляды мужа из другого конца комнаты, когда вдруг раздался стук в дверь. Эрик, перегнувшись через перила балюстрады, остановил Тома и Кэссиди и сам пошел открывать. Отворив дверь, он отступил, пропуская новых гостей.

– Так-так! – загрохотал голос ее отца. – Вот и дочь!

В холл вошли Найджел Стирлинг, лорд Гастингс и лорд Тэрритон, герцог Оуэнфилдский, со своей новоиспеченной супругой.

Музыка прекратилась, слуги перестали смеяться; в зале повисла странная тишина.

– Здравствуй, папа, – холодно приветствовала отца Аманда. Ее пальцы дрожали. Разве могла она забыть про захваченное оружие, про то, что лгала человеку, которого полюбила. Боже праведный! Ну почему он явился именно в этот день?

Но было поздно сетовать: Найджел был уже рядом, пожимая ей руки, щекоча щеку равнодушным поцелуем. Том моментально оказался подле, приняв пальто и шляпы гостей. Аманда поприветствовала лорда Гастингса, Роберта с его герцогиней и быстро предложила всем пройти в обеденный зал, где еще жарко горел огонь и на столах стояла горячая праздничная еда. Аманда заметила, что Эрик пристально смотрит на нее, и ей захотелось прочитать его мысли.

Когда она повела, гостей в столовую, сзади послышалась какая-то возня. Удивленная, Аманда обернулась. К своему потрясению, она увидела, что Эрик обхватил руками Жака Биссе и удерживает сильного француза, пытающегося вырваться. Несмотря на напряженную борьбу, Эрик улыбался:

– Иди, любимая, я сейчас вас догоню.

– Но, Эрик…

– Наши гости, Аманда.

Смущенная увиденным, она тем не менее поспешила вперед, чтобы проводить новых гостей в столовую. Закрывая дверь, она успела увидеть, как Даниелла подбежала к человеку, которого называла своим братом, и что-то быстро начала говорить ему. Аманда не смогла уловить смысл слов. Вздохнув, она отвернулась и оказалась лицом к лицу с вновь прибывшими. Отец изучал ее своими испытующими глазками, лорд Гастингс, как обычно, смотрел масленым взглядом, Роберт с откровенной похотью, а бедная герцогиня уставилась на нее своим покорным и словно постоянно испуганным оленьим взглядом.

– Энни, ты должна попробовать наш рождественский грог! – весело произнесла Аманда. – И всем вам стоит его отведать. Папа, я знаю, что ты предпочитаешь другое, но это бесподобная смесь, в которой чувствуется и виски. – Она не ждала ответов, а играла роль радушной хозяйки, разливая грог по бокалам из серебряного кувшина, стоявшего на маленькой масляной горелке, постоянно горевшей, чтобы сохранить содержимое горячим. В каждый бокал она положила по палочке корицы. Через пару минут в комнате появился Эрик, чуть заметно растрепанный после странной схватки в коридоре.

– Добро пожаловать, – приветствовал он новых гостей и взял руку Энни изысканным жестом виргинского аристократа. Поцеловав ее пальцы, он улыбнулся молодой женщине – гораздо более ласково, чем улыбался Аманде. И она тут же поняла, что ему просто очень жаль эту кроткую женщину, чьим мужем стал Роберт. – Герцогиня, для меня большое удовольствие видеть вас здесь. Сожалею, что пропустил вашу свадьбу. Насколько я понимаю, это было выдающееся событие. – « Его глаза сверкнули. – Скажите, правильно ли я чувствую в вас что-то особенное?

– Точно. – Роберту хватило такта подойти к жене, обнять за плечи и притянуть к себе. – Мы ожидаем первого ребенка.

– О! Как чудесно! – воскликнула Аманда, поднимая бокал за эту пару. – Тост за вас обоих и за здорового, счастливого малыша!

– От души присоединяюсь! – поддержал жену Эрик. – За здорового, счастливого малыша. Прощу, леди, согрейтесь у огня.

Эрик был бесподобно предупредителен с Энни и своей непринужденностью и теплотой заставил ее почувствовать себя как дома.

Но непринужденный разговор довольно быстро закончился. Найджел Стирлинг вспомнил о планах созыва тайного совещания – конвента.

– Наступает время, когда каждый должен будет определиться!

Либо он останется слугой короля, либо станет его врагом.

Эрик отмахнулся, но Аманда заметила в его глазах напряженный блеск. Она знала, что в таком состоянии его следует опасаться, но сомневалась, что ее отец увидел или почувствовал угрозу.

– Найджел, я совсем недавно вернулся со службы по призыву Данмора, – заявил Эрик. – Я воевал с индейцами, пока политики занимались спорами. Почему же вы все это мне говорите?

– Потому что, сэр, вам должна быть ненавистна эта возня! Вы, с вашей силой, авторитетом и влиянием, должны бы бороться против горячих голов, а не поддерживать их!

– Или возглавлять! – резко бросил Роберт.

Вскочив, Аманда подбежала и встала между мужчинами.

– Я этого не допущу! – заявила она, вздернув подбородок. – Это мой дом, и сейчас Рождество. Каждый должен либо вести себя как следует в праздник, либо уехать. Здесь не таверна, чтобы позволять себе подобное поведение! Всем ясно? Найджел, ты мой отец, и поэтому я рада твоему присутствию, но при условии, что ты не будешь сеять раздоры.

Повисло долгое молчание. Аманда почувствовала, что Эрик смотрит на нее, постепенно остывая.

– Аманда… – начал лорд Стирлинг.

Эрик шагнул вперед.

– Вы слышали, что сказала моя жена? Сейчас Рождество, и мы счастливы видеть вас у нас в гостях. Но пусть в этом доме царит дух Рождества. Пойдемте, леди Энни, я слышу, заиграли медленную мелодию. Если ваш супруг позволит, я с удовольствием и с осторожностью станцую с вами.

Роберт рассеянно кивнул. Не успел Эрик увести Энни на место, отведенное для танцев, как он обвил руки вокруг талии Аманды и крепко прижал ее к себе. Слишком крепко. Стараясь не обращать внимания на своего партнера, Аманда танцевала, полностью сосредоточившись на музыке и па танца.

Чудесно пела скрипка, ее жалобные звуки в сопровождении флейты и арфы сплетались в чарующую мелодию, которая могла бы быть такой… если бы она не чувствовала на себе руки Роберта.

– Замужество идет тебе, Аманда. Ты стала еще красивее.

– Спасибо. И поздравляю. Ты скоро станешь отцом.

– А ты еще не зачала? Скажи, ты хотя бы спишь с этой скотиной?

– С величайшим удовольствием, – сладко пропела она. И почувствовала, как его руки до боли сжали ее пальцы.

– Ты лжешь! – заявил он.

– Нет лучшего любовника для женщины, чем он.

– Ты все еще не простила… Но ты все равно меня любишь!

Предупреждаю, скоро придет время, когда ты прибежишь ко мне.

– О! В самом деле?

– Очень скоро в этот город войдут британские солдаты, и людей, подобных твоему мужу, сметет волна возмездия.

Она хотела ответить ему какой-нибудь ужасной резкостью, но не успела: ее отец тронул Роберта за плечо, и тот, состроив раздраженную гримасу, был вынужден выпустить девушку из рук. Удовольствия от смены партнера она не испытала, но выбора не было.

– Ты хорошо поработала, дочь, – мягко произнес отец. Ее сердце тревожно екнуло. – Оружие было спрятано там, где ты указала.

– Значит, мы в расчете.

– Нет такого понятия «в расчете». Ты будешь служить мне, когда я этого потребую.

– Ты глуп, отец. Это не так-то легко! Ты все еще ничего не понимаешь? В Бостоне выписано море разрешений на арест, но ни одно не исполнено. Люди отвергают тот хаос, который вы несете.

Найджел улыбнулся:

– Не забудь, дочь, я никогда не угрожаю попусту. Когда потребуется, ты будешь выполнять мою волю.

Он остановился, передав ее лорду Гастингсу. Совершенно разбитая после отцовских слов, Аманда попыталась улыбнуться старику и собралась с силами, чтобы вытерпеть его близость. Она была уверена, что тот пускает слюни, косясь на ее грудь, и к тому времени когда музыка наконец стихла и танец закончился, она была готова зарыдать и убежать отсюда куда глаза глядят прямо по снегу. Извинившись, Аманда выскользнула наружу через заднее крыльцо: ей необходимо было глотнуть свежего воздуха, пусть и студено-холодного.

Ночной ветер дохнул ей в лицо. Она сгребла снег с перил и стала прикладывать его к щекам и открытой груди. Потом, поежившись, задумчиво уставилась вдаль. День заканчивался, превратившись в серые, унылые сумерки. А еще совсем недавно был ярким, сверкающим Рождеством.

– Аманда!

Вздрогнув, она обернулась. Эрик тоже вышел на крыльцо. На нем была всего лишь шелковая рубашка, но он, казалось, не замечал холода. Ветер растрепал ему волосы, темная прядь упала на лоб. Подойдя ближе, он обнял жену.

– Что происходит?

– О чем ты? – спросила Аманда.

– Зачем он приехал?

– Отец? Потому что сегодня Рождество.

Он продолжал вглядываться в ее глаза, и по мере того как пауза затягивалась, кусачий мороз, казалось, проникал в нее все глубже, сковывая холодом сердце. Сейчас было самое время. Нужно обвить его шею руками и признаться во всем.

Но она не могла. Прежде всего она не могла не думать об Англии.

Предать свою веру было выше ее сил.

И еще был Дэмьен. Она не могла рисковать его жизнью Аманда облизнула губы и в отчаянии подумала: что же будет, если дело дойдет до войны? Она жена Эрика Камерона, и у нее нет сомнений в том, что ради своих убеждений он готов пожертвовать всем Пожертвует ли он ею с такой же легкостью? А она сама? Пусть она не смеет пока произнести это вслух, но она по-настоящему любит его Глубоко и гораздо более сильно, чем могла бы себе когда-нибудь представить.

От этого ей стало страшно.

– Он приехал, – прошептала она, – чтобы досадить мне.

Руки Эрика, обнимавшие ее, напряглись, – А Тарритон?

– Роберт? – вздрогнув, переспросила она.

– Я видел, с каким жаром и страстью ты разговаривала с ни».

Скажи, это был гнев или что-то иное?

– Только гнев, клянусь!

– Видит Бог, как я хочу поверить тебе…

Она отшатнулась, ненавидя его в этот момент.

– Ты никогда не притворялась, что любишь меня, – напомнил Эрик Он все надвигался на нее и казался сейчас чужим и незнакомым Схватив за руку, он вновь притянул жену к себе.

– Он женатый человек и готовится стать отцом! – выдохнула Аманда.

– А ты замужняя женщина.

– Как ты мог подумать… – начала она, но затем оборвала себя гневным возгласом и бросилась обратно в дом.

Вечеринка угасала. Слуги торопливо собирали стаканы, подносы и серебряные кубки, из которых еще совсем недавно пили рождественские напитки Аманда думала, что отец и остальные останутся, но те отказались. Вскоре гости распрощались, объяснив, что хотят вернуться в Уильямсберг засветло.

Эрик тихо вошел в дом вслед за Амандой. Он сердечно пожелал отъезжающим счастливого пути, вел себя как истинный лорд – хозяин своего замка.

Аманда укрылась от мужа в спальне. Надев теплую фланелевую рубашку, она рассерженно уселась перед трюмо и принялась расчесывать волосы.

Несколько минут спустя Дверь распахнулась. Эрик, который явно выпил больше обычного, немного постоял на пороге, затем вошел и рухнул на кровать. Сбросив башмаки, сюртук и рубашку, он оставил их валяться там, куда они упали Аманда чувствовала на себе его взгляд.

Он смотрел на нее неотрывно, как она ни старалась его не замечать.

– Так почему же, дорогая жена, нам никак не удается зачать ребенка?

Расческа замерла в руке Аманды при этом тягостном вопросе.

После небольшой паузы она снова принялась расчесывать свою темно-рыжую гриву.

– Это ведомо только Богу, но не мне.

Он вскочил на ноги и подошел к ней сзади. Взяв щетку из ее пальцев, он сам начал расчесывать ей волосы. Мягкие локоны теплой волной касались его обнаженной груди. Аманда сидела смирно, сжавшись в комок в ожидании.

– Ты ничего не делаешь, чтобы предотвратить беременность? – наконец спросил он.

– Конечно, нет! – задрожала ома от возмущения И тут же вскочила, развернувшись:

– Как ты только мог предположить такое!

Это ведь ты, ты женился, а потом уехал, оставив меня одну!

– Аманда .

– Нет!

– Да, – просто сказал он, привлек ее к себе и поцеловал в лоб.

Его тихий смех защекотал кожу ее щеки – Может быть, после этой ночи ты будешь лучше понимать меня, – прошептал он. – Гнев, страсть, любовь и боль. Иногда они настолько сливаются друг с другом, что становятся невыносимой пыткой. Я хотел тебя, когда ты была в гневе, хотел, когда ты откровенно пренебрегала мной, иногда думая, что я глупец, а иногда презирая себя за слабость. Такова мужская натура.

Она прижалась к нему, обрадовавшись, что он не посмеялся над ней. Эрик негромко вздохнул, его дыхание всколыхнуло ее волосы.

– Если бы мир мог остаться таким навсегда…

Отзвук его слов растаял в ночном воздухе. Впервые с тех пор как Аманда вернулась домой, она виновато вспомнила о карте, которую спрятала на дно одной из своих шкатулок с драгоценностями. Она вздрогнула, и Эрик обнял жену крепче.

– Ты озябла?

– Нет, – солгала она. Но на самом деле ей стало холодно как никогда. Даже в его объятиях?

Она решила поговорить о чем-нибудь другом, уйти от опасной темы.

– Что стряслось сегодня с Жаком? Ты так и не рассказал мне, что это был за странный инцидент.

– Видишь ли, он хотел убить твоего отца. Я остановил его.

Аманда так и вскинулась, думая, что он дурачит ее. Вглядевшись в темноте в его привлекательные черты, она заметила, что он хотя и улыбается, но говорит совершенно серьезно. Отблески пламени плясали на его бронзовой мускулистой груди, освещали закинутые за голову руки.

– Почему он хотел убить моего отца?

– Кто знает… Или, может, все знают, – произнес он тихо.

Протянув руку, Эрик нежно погладил жену по щеке. – Порой мне самому хочется его прикончить. Он весьма неприятный человек.

Аманда покраснела, и ее ресницы затрепетали. Эрик потянулся к ней и вновь увлек ее в теплое кольцо своих рук.

– Ты не в ответе за своего отца, – вскользь заметил он, закрывая тему!

– Ты не наказал Жака?

– Наказал Жака? Конечно, нет. Он очень гордый человек. Он не какой-то там раб или наемный слуга. Он может развернуться и уйти при первом же намеке на оскорбление. А мне он очень нужен.

Она улыбнулась в темноте, думая, что он все-таки поддразнивает ее.

– Как же тогда ты успокоил Жака?

Он надолго замолчал.

– Я сказал ему, что сам хочу его убить, – ответил Эрик наконец. Его тяжелая рука пресекла ее попытку приподняться. – Давай спать, Аманда. Сегодня был трудный день.

Она послушно замерла рядом с ним, но еще долго лежала без сна.

Они отправились в Уильямсберг, чтобы там встретить новый, 1775 год. Губернатор устроил прием, и, несмотря на политический климат, на нем собрались все влиятельные лица – и лоялисты, и патриоты.

Глядя на блестящее общество, собравшееся на приеме, Аманда почувствовала тяжесть в груди. Сегодня, подумала она, возможно, последний раз, когда всех этих людей можно увидеть вместе: например, Дэмьена, кружащего, смеясь, в танце Женевьеву, а затем почтительно раскланивающегося с губернатором и его супругой. Музыка была отличной, общество приятным, но у нее было такое подавленное настроение, что она держалась за руку мужа и преимущественно молчала.

Дэмьен пригласил кузину на танец, и она пожурила его за то, что он не приехал к ним на Рождество. Но молодой человек весь танец оставался очень хмурым, держался холодно. Аманда едва не сорвалась, но тут появился ее отец, предложив один танец, и Дэмьен бесстрастно уступил ему место.

– Мне нужны новые сведения, – потребовал лорд Стирлинг.

– Что?

– Британские войска в последнее время направляются в основном в Бостон, а не сюда, в Уильямсберг. А нам нужна помощь. Если я не получу новой информации, мы не сможем рассчитывать на прибытие подкреплений.

– У меня больше ничего нет для тебя! Эрик только что вернулся домой, и… сейчас зима.

– Надо постараться.

– Я не буду этого делать.

– Посмотрим, – спокойно сказал лорд Стирлинг и оставил Аманду стоять одну посреди зала. Она поспешно отошла к чаше с пуншем, но сладкий напиток оказался чересчур слабым. Здесь и нашел ее Роберт Тэрритон.

– Ищешь что-нибудь покрепче, любимая?

– Я тебе не любимая.

Он тоже глотнул пунша, рассматривая ее в лорнет. Волосы Аманды были собраны в высокую прическу, линию открытых плеч подчеркивала норковая оторочка платья.

– Скоро пробьет час. В марте будет созван Виргинский конвент.

В Ричмонде. Делегаты прячутся от губернатора.

– Зачем им прятаться, если мистер Рандолф открыто обращался к губернатору по поводу выборов?

Тэрритон улыбнулся:

– Твой муж тоже приглашен.

– Как? Ведь заседания наверняка будут закрытыми..

– И тем не менее, мадам, мне стало известно из весьма надежных источников, что он согласился участвовать. – Роберт поклонился, широко улыбаясь. – Час настает, Аманда… – прошептал он и тоже растворился в толпе.

Окинув взглядом зал, Аманда увидела, что Эрик погружен в серьезный разговор с человеком, который, как она знала, был членом палаты представителей. Чувствуя себя дважды преданной, Аманда схватила свою шубу и направилась в сад. Высокий негр в роскошной ливрее открыл ей дверь, и девушка выскользнула в ночь. Она бесцельно бродила по вымершему саду с увядшими цветами, такому же холодному и зимнему, как ее сердце. Она никогда не обманывала себя, но хотела оправдаться. Эрик – изменник, это ей известно. Она презирает его за это. Но почему-то получилось так, что она безумно любит этого изменника.

Как ей быть, если мир расколется на части?

Проходя мимо коновязи, Аманда услышала странный шум: что-то возбужденно говорили конюхи, ржали лошади. На секунду она замерла, но затем поспешила посмотреть, что случилось.

Седовласый старик объяснял молодым конюхам, как лучше поставить на ноги свалившуюся на землю лошадь. Животное распласталось на снегу в карикатурном подобии сна.

– Что произошло? – воскликнула Аманда.

Старик, несмотря на мороз вытирающий пот с лица, бросил на нее быстрый взгляд и почтительно поклонился:

– Миледи! Боюсь, мы теряем животину. И я не знаю почему!

Этот отличный жеребец принадлежит мистеру Дэмьену Розвеллу. Все было в порядке, и вдруг он начинает околевать!

Конюхам наконец удалось поставить лошадь на ноги. Красивые темно-карие глаза животного вдруг открылись. Казалось, они смотрят прямо на Аманду со смертной тоской и немым укором. Затем ноги лошади вновь подломились. Глаза закатились, и, несмотря на все усилия конюхов, она снова рухнула на Твердую стылую землю.

Аманда попятилась. В горле застрял крик. Это была лошадь Дэмьена. Мертвая, на земле. Как предупреждение: вот что может вскоре ожидать Дэмьена, если она ослушается отца.

– Миледи, – позвал кто-то.

Это было последнее, что, она слышала. Вслед за лошадью Аманда рухнула на землю, потеряв сознание.

Она пришла в себя на руках у мужа. Его, серебристо-синие глаза, ставшие темно-кобальтовыми, смотрели на нее с подозрительностью и тревогой. Опустив ресницы под проникающим взглядом Эрика, она еще крепче прижалась к нему.