Текст книги "Вчерашние розы"

Глава 8

– Здесь все кажется диким, почти заброшенным, – проговорила Хелли. остановившись вдохнуть аромат серебристо-розовой розы, Она была очень, рада, обнаружив на второй день своего пребывания в доме Парриша розарий. Он показался ей раем.

Ей нравились огромные кусты и буйство красок всех мыслимых оттенков розового, красного, желтого и белого, ибо в отличие от обитателей дома розы так и лучились радостью. В своем неухоженном великолепии они разрастались, пока не заполнили каждый дюйм маленького участка.

Стебли роз вились по аркам у нее над головой, по деревьям и изгородям и стелились ковром по земле, создавая волшебный сад фей.

– А мне кажется, за розами нужен уход, – возразила Давиния, задумчиво обозревая окружающее ее буйство. – Не скажу, однако, что это меня удивляет. В конце концов, это сад Сирены… или по крайней мере был ее.

– А какое это имеет значение, – хмыкнула Хелли. – Весь остальной сад буквально вылизан садовниками. Я порой боюсь гулять из страха что-нибудь нарушить в этом зеленом совершенстве.

Нахмурившись, она нагнулась, чтобы вырвать сорняк, грозящий задушить миниатюрный розовый куст.

– Часть тех же самых садовников могла бы решить и не очень сложную задачу: подрезать и обработать розы.

– Наверное. Но они не станут подходить к ним без указаний Джейка или Сирены.

Давиния вынула носовой платок и вытерла им каменную скамейку. Оглядев ее сквозь очки, она сочла скамейку чистой и плюхнулась с явным облегчением. Затем улыбнулась своей спутнице, которая рассматривала сорняки так, будто считала, что их можно истребить взглядом.

– Понимаешь, Хелли. Сирена отказалась доверить уход за ними кому бы то ни было. И была в этом очень упряма. – Давиния подвинулась, чтобы дать место своей подруге. – Конечно, когда какой-нибудь куст становится чересчур высоким и разросшимся, Сирена просто беспомощно глядит на Джейка, и он приходит ей на помощь. Ему она доверяет.

– Мне вес же как-то трудно представить себе Джейка Парриша, ползающего в грязи.

– Разрази меня гром, – фыркнула Давиния, – Я видела Джейка грязным. И Сирену тоже. Никогда не забуду, как они лежали под кустами возле изгороди, и, судя по тому, какая спина была у Сирены, можно было догадаться, чем они занимались до моего прихода.

При этом воспоминании старушка тихо засмеялась.

– Не скажу, что очень бы протестовала, если бы увидела его голую спину. – Давиния вздохнула с явным сожалением. – Побьюсь об заклад, что ляжки у него, как у скакового жеребца, – гладкие и мускулистые. И, наверное, не волосатые. Терпеть не могу волосатых задниц.

Хелли была в отчаянии. Когда Давиния садилась на своего конька, остановить ее могло только Божественное вмешательство. Она лениво размышляла о том, что бы сказала Давиния, узнан, как близка была Хелли к тому, чтобы увидеть Джейка обнаженным. Зная Давинию, надо полагать, она была бы разочарована, что Хелли не обследовала его и не дала ей подробного отчета относительно его волосатости.

Хелли не могла не расхохотаться и, встретив вопросительный взгляд собеседницы, пояснила:

– Боже упаси нас от волосатых задниц! Их громкий смех эхом разнесся по розарию.

– Боже! Как мне вас недоставало! – проговорила Хелли, толкнув Давинию в бок. – Вы всегда поднимаете мне настроение.

– Духовное просвещение – это мой долг, – важно проговорила Давиния, озорно подмигивая.

– Просто не знаю, как бы я пережила последние недели без ваших с преподобным Мариусом Де Янгом визитов. Иногда мне так одиноко, что кричать хочется. Мне порой почти недостает Пенелопы с ее едкими замечаниями.

Хелли вспомнила, как однажды за завтраком Пенелопа заявила, что не может терпеть «всякую шваль» в своем доме и собирается жить со своей сестрой в Нью-Йорке до тех пор, пока Хелли не покинет дом Парришей. Джейк тогда только пожал плечами и предложил проводить ее до гавани.

При упоминании о сестре Джейка Давиния закатила глаза.

– Испорченная девчонка. Джейку следовало бы почаще пороть ее. Этот парень становится мягкосердечен, когда дело касается его сестрицы.

– Возможно, он слишком занят, чтобы замечать ее дурное поведение. Он редко бывает дома. Кроме как за завтраком и изредка за обедом его и не увидишь.

Давиния погладила руку девушки.

– Не бойся, мы с Мариусом не дадим тебе зачахнуть в одиночестве.

– Кажется, Сирене нравится общество Мариуса…

– Конечно, нравится. Ведь они привыкли друг к другу, – криво заметила Давиния.

Прежде Сирена была не только главой Субботнего женского миссионерского общества. Она никогда не пропускала воскресных утренних заседаний Комитета помощи китайцам, пятничного кружка спасения заблудших душ и тому подобное. И уж конечно никогда не забывала ходить в церковь по воскресеньям. Проводила массу времени у проповедника дома, переписывая ноты и всякую там чепуху.

– Сирена не только богата, красива и очаровательна. Она еще положительно святая, – сказала Хелли.

Давиния засмеялась:

– Святая? Вряд ли! Когда они с Джейком поженились, не было больших язычников, чем эта пара. Первые два года они вообще не посещали церковь. Я один раз попробовала заняться его душой, и этот красивый черт, одарив меня своей ангельской улыбкой, сказал, что они с женой нашли свой собственный путь на Небеса. Естественно, Сирена густо покраснела и смутилась, оставив очень мало сомнений, каким образом они туда попадали.

При воспоминании о том, как Джейк прижимал ее к себе, у Хелли перехватило дыхание. Возникшее при этом чувство действительно было близко к религиозному экстазу, напомнившему ей о рае. Как ей хотелось отведать запретного плода и обрести рай в объятиях Джейка! На какое-то мгновение она позавидовала Сирене. Интересно, как это быть нежно любимой таким мужчиной, как Джейк?

И, словно прочитав ее мысли, Давиния заметила:

– Здесь каждый цветок – подарок Джейка Сирене. Его капитаны буквально прочесывали экзотические порты в поисках новых редких сортов роз. – Давиния сорвала странный бледно-зеленый цветок и протянула Хелли. – Эта прибыла из садов императоров Китая, Розовый Дамаск, которым ты любовалась перед этим, – из Тадж-Махала, из усыпальницы Мумтаз-Махал. Что может быть романтичнее?

– Я не замечала в нем особой романтичности, – пробормотала Хелли, и в голосе промелькнуло удивление.

– Это оттого, что ты не знала Джейка до войны, Видела бы ты, как вздыхали по нем дамы! Я слышала, что из-за этого эпизода в Тадж-Махале он чуть не попал в индийскую тюрьму. К счастью, его спасла Анна – это его сестра. Я никогда с ней не встречалась, но слышала, что она замужем за большим британским чиновником и он как раз в это время служил в Индии. Этому парню чертовски везло! Просто страшно подумать о том, что бы с ним могло случиться. Об этих неверных рассказывали жуткие истории.

Хелли помахала Мариусу Де Янгу и Сирене.

Та увидела Хелли и рванулась к ней, как щенок, обрадованный возвращением хозяина. В белом муслиновом платье с волосами, безыскусно схваченными голубой лентой, Сирена воплощала собой детскую невинность. Засунув в рот пален, она остановилась перед своей врачевательницей и широко раскрытыми глазами осматривала все вокруг. В правой руке она держала старую куклу с расколотой головой.

– Ты довольна визитом. Сирена? – спросила Хелли.

Сирена неопределенно кивнула головой и села у ног Хелли, полностью поглощенная своей игрушкой. Задрав колени и расставив ноги, она, казалось, была совершенно равнодушна к тому, что показывала неприлично много нижнего белья. Хелли смотрела, как ее пациентка кутала старую потрепанную куклу в дорогую кашемировую шаль, и с удивлением припомнила, что не в первый раз застает ее с этой грязной разбитой игрушкой.

Кукла была безобразна: выпученные глаза, глупо улыбающийся аляповатый рот с ужасным оскалом. В довершение голова была совершенно голая. Видимо, парик потерялся.

И все же в больном мозгу Сирены она отождествлялась с ее ребенком. Несчастная проявляла материнскую заботу, няньчась с ней. Хелли видела, как Сирена наблюдала за ней и кормилицей, когда они возились с младенцем, но ни разу не попыталась вступить в контакт со своей дочерью…

Вдруг Хелли увидела, что Сирена расстегивает корсаж с явным намерением покормить свою куклу грудью.

– Ты не думаешь, что лучше предложить ей подслащенную пустышку, – сказала Хелли, пока Мариус не мог еще этого слышать.

Сирена серьезно посмотрела на нее, потом на куклу и подняла ее к уху, словно прислушиваясь к воображаемому голосу. Затем со вздохом кивнула в знак согласия и поцеловала уродливое лицо.

– Ребенка с таким лицом может любить только мать, – изрекла Давиния.

– Мне кажется, она похожа на отца, – задумчиво проговорила Сирена и поднесла куклу к Давинии, чтобы та могла получше ее рассмотреть. – Как вы думаете?

Ошеломленные женщины обменялись взглядами.

– Да, возможно, Джейк иногда улыбается так, особенно когда я напоминаю ему, что надо чаще посещать церковь, – согласилась Давиния.

Сирена непонимающе уставилась на нее.

– Как поживаешь, Мариус? – поинтересовалась старушка, когда священник остановился перед ней.

Преподобный отец посмотрел на Сирену.

– Отлично. Мы выпили чаю, и я дал Сирене урок возвращения к праведности. Расскажи им, чему ты научилась, дитя мое.

Сирена посмотрела на Мариуса и, засунув кулак в рот, издала странный звук.

– Я жду, Сирена, – певуче, но твердо проговорил преподобный отец. Мариус Де Янг гордился своим звучным, почти обольстительным голосом. Временами он говорил, что, если бы Бог не направил его на праведный путь, он мог бы сделать карьеру на сцене. Таким мыслям он предавался не часто и каждый раз всячески боролся с искушениями, потому что это было делом тщетным и суетным, а следовательно, греховным.

– Ну же…

Внезапно Сирена отняла руку ото рта и разразилась жаркими словами:

– Я буду подчиняться слову Божию, как меня учит преподобный Де Янг, молить о прощении за мой ужасный грех попытки самоубийства и… – Она бросила на Мариуса отчаянный беспомощный взгляд.

– И ты будешь?.. Что ты должна сделать еще? Конвульсивно сглотнув, Сирена неожиданно легкомысленно хихикнула:

– Ой! Вспомнила! Чистить свой ум, думая праведно и обращая свои руки на добрые дела. – Она весело посмотрела на Мариуса, ожидая похвалы. Но он продолжал смотреть строго, и ее улыбка увяла.

– Я ч-ч-что-нибудь э-э-эабыла? – со страхом спросила она.

Все замерли, но отец Мариус вдруг улыбнулся.

Хелли испытала неловкость, присутствуя при этом обмене репликами. По-видимому, Мариус – фанатик, А что она об этом знала? Преподобный отец был другом и многолетним духовным наставником Парришей. Несомненно, он знал, что делать, так как после его визитов Сирена становилась спокойнее.

Нарушив мысли Хелли, Сирена вдруг начала напевать:

– Есть человек кривой. Он по миле ходит кривой… Хелли повернула голову, следуя за взглядом Сирены, и увидела застывшего на дорожке Джейка, холодно смотревшего на жену.

Встав с колен, Сирена ткнула пальцем в сторону мужа, повторяя:

– Есть человечек кривой. Он по миле ходит кривой. Джимпи Джейк! Джимпи Джейк!

– Ш-ш, Сирена, – шикнула на нее Хелли, посылая Джейку извиняющуюся улыбку. – Это зло, и я уверена, что преподобный Де Янг не одобрит такое поведение так же, как и я.

Сирена сощурила глаза и рассматривала, как Джейк раскланивается с Мариусом.

– Преподобный Де Янг учил меня, что лгать – это грех, – ответила она с хитрой улыбкой. – А правда в том, что мой муж импотент.

– Сирена! – в унисон воскликнули Хелли, Давиния и Мариус. Все были в замешательстве от такой выходки.

Сирена игнорировала всех. Она кивала, словно китайский болванчик, и злобно ухмылялась:

– Джейк не мужчина. Он не может быть мужчиной. Он всего лишь патетический калека.

Хелли уже наслушалась этих насмешек. Она поставила Сирену на ноги и встряхнула так, что у той застучали зубы, после чего тихо прошептала ей на ухо:

– Прекрати сейчас же! Ты меня слышишь, Сирена? – Она еще раз встряхнула ее. – Я не потерплю такого поведения и, если ты не будешь вести себя прилично, запру тебя в комнате. Тебе ясно?

Секунду Сирена смотрела на Хелли, словно не понимая, что она сделала не так. Затем медленно кивнула:

– Хорошо, я… – Но внимание ее переключилось. Она вдруг увидела куклу, гротескно лежавшую у ее ног, нагнулась и, словно ничего не случилось, страстно прижала игрушку к своей груди.

Хелли угрожающе смотрела на Сирену, но та блаженно не ведала о ее неудовольствии. Раздраженно вздохнув, Хелли посмотрела на Джейка и с облегчением отметила, что он решил игнорировать этот инцидент.

С достоинством Джейк что-то шепнул Давинии на ухо, и та улыбнулась в ответ. Затем пожал Мариусу руку и снова что-то, тихо проговорил. Мариус кивнул в ответ и добродушно похлопал его по спине. Не говоря больше ни слова, Джейк повернулся и пошел по лужайке, не обращая никакого внимания на Хелли и Сирену.

Несмотря на свою неуклюжую походку, он все равно оставался величественным. Все в нем говорило об успехе, о том, что с ним надо считаться, как с Мидасом. Но Хелли поражала не решительность и молчаливая сила, окружавшие его, словно рыцарские доспехи, а какая-то особенная грация движений.

От странного чувства потери у Хелли перехватило дыхание. Вероятно, некогда Джейк Парриш танцевал так же легко, как лист, подхваченный осенним ветром. А теперь?

– Давиния, вы не?.. – Хелли кивком указала на Сирену.

Давиния понимающе улыбнулась и кивнула в знак согласия. Хелли поспешно пробормотала извинения Мариусу и поспешила за Джейком.

– Джейк… Он никак не реагировал, когда она оказалась рядом с ним.

– Извините. Я не ожидала, что ваша жена будет так вызывающе вести себя.

Он все еще не подавал никаких признаков того, что слышал ее извинения.

– Пожалуйста, – снова начала Хелли. Она просто не могла видеть хмурую маску на его лице. – Сирена не понимает, что говорит. Она не хотела…

Джейк резко остановился и посмотрел на Хелли так, что бедняжке стало нехорошо. Когда он наконец ответил, голос его звучал мягко. Угрожающе мягко.

– Прекрасная попытка, доктор. Но нам обоим известно, что Сирена прекрасно понимает, что говорит.

Хелли в отчаянии сжала руки. Как ей хотелось найти слова, которые растопили бы стену льда между ними.

– Давиния и Мариус знают, какой может быть Сирена. Я уверена, что они считают все это чепухой.

Джейк отвернулся, тщательно стараясь не выдать своих чувств. У Хелли опустились руки.

– Джейк…

Он остановился, но не повернулся.

– Я обещаю, что это не повторится, – прошептала Хелли. Она чувствовала всю глубину его гнева и унижения, но не знала, как ему помочь.

Вдруг Джейк обернулся. Лицо его было явно насмешливым, он даже улыбался.

– Будьте уверены, доктор Гардинер, я позабочусь, чтобы такое больше не повторялось.

«Это никогда не повторится, – поклялся он себе, неподвижно стон в тенистой беседке розария. – Она никогда больше не бросит мне своих подлых обвинений и не напомнит о моем поражении как мужчины».

Впервые после попытки самоубийства у Сирены появились признаки восстановления рассудка, Правда, ее просветление длилось совсем недолго, но в эти краткие мгновения она вспомнила то, что должна была забыть; то, что хотел забыть Джейк.

К стыду Джейка, она помнила все ужасные детали их интимных отношений и, смеясь, напомнила ему унизительную неспособность удовлетворить и плотские желания обычным способом.

Сирена была искусна в любви и проделывала с ним такое, что могло бы шокировать любого. Одно только воспоминание об этих мгновениях вызывало у Джейка неистовую страсть.

Со стоном он скользнул рукой к источнику своего желания. Боль стала невыносимой.

Бог его сохрани! Как же он ненавидел свои необузданные похотливые желания! Эта ненависть сжигала его душу, затуманивала сознание и завладевала его телом, заставляя совершать постыдные поступки.

Со слезами на глазах Джейк удовлетворил свою насущную потребность. Как ни презирал он себя за это, но поделать с собой ничего не мог.

Как раз, когда он уже собрался кончить, раздались приближающиеся шаги Сирены. Она несла с собой свою уродливую куклу и напевала что-то совершенно лишенное мелодии.

Джейк остановился. Итак, он был прав – его жена снова обретала разум. Уже то, что она не забыла встретить его утром, устраняло сомнения и означало, что она становится опасной.

Надо было заставить ее замолчать раз и навсегда. Как-то странно улыбаясь, он вынул руку из ширинки. Это по вине Сирены он пал так низко!

Джейк отступил в скрывающую его тень беседки. Это не должно вновь повториться! Никогда.

Вымучив приветливую улыбку, он тихо позвал жену. При звуке его голоса Сирена вздрогнула и с озабоченным видом повернулась в его сторону. При виде сардонического выражения лица Джейка ее проняла дрожь.

Несмотря на предчувствие, она надела эту перчатку. Поношенная перчатка красного шелка с пуговицами из фальшивых бриллиантов ясно говорила, что она помнит.

Джейк кивнул, медленно протянул руки, и ласковый тон его голоса заманил Сирену в его объятия.

Она пошла за ним как агнец на заклание.

Хелли всегда нравилось это время дня. Встающее солнце заглядывает в окна, отчасти обещая покой и мир, отчасти дразня тайнами грядущего дня.

Наслаждаясь тишиной, она потянулась, как кошка на нагретой мостовой. Сирена вставала рано и редко оставляла свою врачевательницу в покое.

Хелли нахмурилась. «Где же все-таки Сирена?» Она посмотрела на часы. Половина шестого. Обычно подопечная в это время уже начинает донимать ее своими требованиями. Но, пожалуй, неудивительно, что сегодня она долго спит. Эту ночь Сирена провела необычайно беспокойно.

«Беспокойно?» – хмыкнула Хелли. Точнее сказать, драчливо-воинственно. Она отказалась от ужина и ванны и весьма противилась, когда Хелли пыталась уложить ее в постель. Ночь была долгой для всех. В конце концов, когда Сирена не спит – не спит никто.

Хелли снова опустилась на матрас и натянула одеяло на голову. Хорошо бы еще поспать, пока Сирена нежится. Уютно устроившись, она закрыла глаза.

Но несмотря на усталость, Хелли не могла уснуть. Истерическое поведение жены Джейка накануне беспокоило ее. Сирена никогда не взрывалась без причины. И какой бы глупой ни была эта причина, она никогда ее не скрывала.

Так было до вчерашнего вечера. Как Хелли ни старалась, она никак не могла понять, чем было вызвано странное поведение Сирены.

Хелли вновь мысленно проиграла события прошлого дня, но ничего не добилась. Не считая ужасной сцены в саду, все прошло достаточно благополучно. В какие-то моменты Сирена казалась разумной, и поведение ее было последовательным. К удовольствию доктора Гардинер, в последнее время таких моментов становилось все больше и больше.

Так что же послужило поводом нервозности Сирены?.. Хелли прислушалась, не доносится ли каких-либо звуков из соседней комнаты.

Там царила тишина. Наверное, ей все-таки придется навестить Сирену… просто чтобы удостовериться, что все в порядке. Такими рассуждениями Хелли успокаивала себя, выскальзывая из постели.

Накинув халат, она прокралась к двери и осторожно открыла ее. Меньше всего Хелли хотелось тревожить свою пациентку, поэтому она как можно тише подошла к постели Сирены. Но…

Постель оказалась пуста.

– Сирена? – прошептала Хелли. Все еще не веря своим глазам она обвела взглядом все вокруг. В комнате никого не было. От страха у Хелли перехватило дыхание, сердце бешено колотилось. Она попробовала открыть входную дверь – та все еще была заперта, как и вчера вечером. Хелли протянула руку к шее. Там должна была висеть ленточка с ключом.

Ее не было. Пока она спала, Сирене как-то удалось стянуть ключ, удрать и запереть за собой дверь. Тюремщик теперь превратился в заключенного.

Страх перерастал в панику. Хелли колотила в дверь, призывая на помощь. Забыв про боль, она стучала и стучала в надежде, что кто-нибудь принесет ключ и освободит ее.

И когда она уже была готова упасть от усталости, послышался звук поворачивающегося ключа.

– Леди! Я никада в жисти не слыхала такого шума! – В комнату ввалилась Мамми Селина. Она уставилась на Хелли круглыми от удивления глазами. Хелли вцепилась в ее руку.

– Селина! Вы видели Сирену?

– Я никаво, кроме вас, не видела. – Когда до нее дошел смысл сказанного, она нахмурилась. – Вы грите мне, что миз Парриш потерялась?

– Не потерялась. Я уверена, что она далеко не ушла.

Селина кивнула:

– Миз Парриш никада не выходит из дома, пака не выпьет своево шикалада. Помню, када…

Но Хелли уже не слушала. Она почти сбежала в холл.

– Сирена! – крикнула она на ходу. – Поищите в доме, а я посмотрю в саду. – И не дожидаясь ответа, Хелли вы бежала на улицу через черный ход.

Тишина сада, нарушаемая только шелестом листьев эвкалипта, говорила сама за себя.

– Сирена!

Хелли начал охватывать ужас. А что, если Сирене как-то удалось покинуть усадьбу и теперь она в ночной рубашке слоняется по улицам?

Хелли охватила дрожь. Последствия могут быть непредсказуемыми.

– Сирена! – кричала она, огибая изгородь розария.

В спешке Хелли поскользнулась на росистой траве и упала, больно ударившись, но тут же вскочила, едва замечая промокший халат и пятна, оставленные на нем травой. Влетев под цветочную арку, она с облегчением остановилась.

– Джейк! – радостно воскликнула она, увидев фигуру, сидящую на корточках перед скамейкой, на которой она вчера сидела с Давинией.

В ответ у него только немного напряглись плечи.

– Джейк? – Она осеклась при виде его странного наряда. Рваные штаны, заправленные в высокие стоптанные сапоги, и старый матросский свитер, повидавший много на своем веку.

– Джейк?

Она начала беспокоиться, почему он не отвечает на ее настойчивые призывы, Хелли подошла ближе и остановилась в нескольких футах от него. И только теперь девушка увидела распростертое тело Сирены.

С резким криком Джейк оторвал руки от горла жены.

Хелли опустилась рядом с ним на колени и, онемев, смотрела на Сирену. Она лежала в разорванной ночной рубашке в какой-то неестественной позе. Посеревшее тело было бесстыдно выставлено напоказ. И, как кровь на слоновой кости, на ее откинутой левой руке пылала алая перчатка. Фальшивые бриллианты весело блестели в лучах восходящего солнца.

Еще более ужасной картину делала лежащая в той же самом гротескной позе кукла с разбитым лицом.

Трясущимися руками Хелли откинула с лица Сирены волосы и в ужасе увидела, что скрывалось под ними. Хелли закрыла глаза, но жуткое видение не исчезло: небесно-голубые глаза, невидяще устремленные на красоту утренних роз, и жемчужная кожа, некогда вызывавшая восторг поклонников, теперь обезображенная багровыми пятнами.

Но больше всего поразили Хелли руки Джейка на шее Сирены. Они были неопровержимым свидетельством его вины.

Хелли заплакала; она понимала, что, несмотря ни на что, она любит Джейка Парриша, и, да поможет им Бог, он только что убил свою жену!