Электронная библиотека » Хушанг Моради Кермани » » онлайн чтение - страница 4

Текст книги "Вы же не чужой"


  • Текст добавлен: 7 марта 2016, 22:20


Автор книги: Хушанг Моради Кермани


Жанр: Современная зарубежная литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Глава 15

В нашей деревне не было кофейни, но зато был базар посередине. Около бани и мечети располагалось несколько магазинчиков, мясная лавка и кузница. Это место мы называли базаром. По утрам и вечерам старики сидели рядком перед дверями лавок, беседовали увлеченно обо всем на свете и читали стихи. Там чтецы громко декламировали стихи, которые в основном были религиозного содержания или шуточные; они также устраивали поэтические дуэли. Поэты окрестных деревень высмеивали наших, а они достойно отвечали им и задирали их в своих стихах.

Дедушка по утрам отправлялся к лавке своего племянника Дежанда и садился среди других стариков. Он перебирал четки, курил и беседовал. Дедушка очень красиво говорит. Он говорит такие вещи и читает такие стихи, что все смеются. Его рассказы полны воспоминаний и разных историй. Он так красочно рассказывает о самых незначительных событиях, случившихся в деревне много лет назад, что даже те, кто эти рассказы уже не раз слышал, готовы были слушать их вновь, настолько они интересны и увлекательны. Как говорят, он очень сладкоречив. В то же время он не умеет читать и писать. Когда он рассказывает, мы сидим и буквально смотрим ему в рот. Если дедушка умолкает, кто-нибудь говорит:

– Дядюшка Насрулла, расскажи историю о том, как ты разговаривал с шакалом.

Дедушка перебирает четки и рассказывает, подражая бродячим фокусникам. При этом он пускает в ход все: тело, глаза, руки, ноги, плечи, шею и язык. Его рассказ превращается в спектакль одного актера.

В прошлом у дедушки был шакал, которого он воспитывал. Однажды приехал из Кермана важный господин и вошел в дом деда, который был тогда старостой деревни. Дедушка, который был большим шутником и проказником, спрятал сапоги этого гостя и говорит шакалу: «Пойди, найди и принеси сапоги гостя, которые ты украл». Шакал убегает и приносит в зубах сапоги этого господина. Гость очень удивился, а дедушка и говорит: «Я не только староста для жителей этой деревни, но и старший над шакалами деревни, и все они под моей властью».

Эту нехитрую историю дедушка рассказывает целых два часа, приукрашивая ее на все лады. Когда приходят покупатели, особенно женщины, дедушка садится в угол и курит, пока покупателю не станет стыдно, и он не уберется.

В тот день, когда вернулся его сын Казем, дедушка был не в настроении. Он просидел в раздумье всю ночь, наутро пошел к своему племяннику Дежанду и говорит ему:

– Дорогой, я хочу, чтобы ты написал письмо шахине Ирана.

Я сижу и слушаю, что говорит дедушка. Дедушка говорит, а Дежанд пишет:

«Ваше Высочество, шахиня Ирана!

Докладываю, что мой сын служил в полицейском управлении шахиншахского Ирана. Его сильно нагружали по службе, он заболел, и его выгнали без всякого содержания. У него есть сын, оставшийся без матери. Мой сын с двадцати лет служил верой и правдой трону. Сейчас мой сын и шестилетний внук на моем иждивении, хотя я уже старый и немощный. Я не знаю, что мне делать с сыном и внуком. Я сам нуждаюсь. Прошу Ваше Высочество по возможности выплачивать какие-то деньги не моему сыну, а моему внуку, который остался без кормильца. Он будет всю жизнь молиться за Ваше Высочество и во славу Вашей шахской семьи».


Вечером дедушка рассказал о принце, у которого был жеребенок: «У этого принца, который был человеком хорошим, была мачеха, которая его не любила. Принц очень любил своего жеребенка. Мачеха вознамерилась убить жеребенка. Она притворилась больной и подговорила лекаря, чтобы тот сказал шаху, что лекарство от ее болезни – это печень черной лошади, которая живет во дворце. Шах приказал убить жеребенка принца и накормить шахиню его печенью, чтобы она выздоровела. Принц понял черный замысел мачехи и говорит: «Я хочу только еще раз проехать верхом на моем коне, а потом вы можете его убить». Шах согласился, и принц вскочил на коня и поскакал. Принц обскакал вокруг замка и опрометью выскочил через ворота наружу. Он ускакал во весь опор, и никто не смог его догнать».

Дедушка рассказывает мне эту историю в течение недели каждый вечер по два часа. Я ухожу на берег реки, сажусь там и придумываю свою историю.

«Принц все скачет и скачет на своем коне. Дворец остается позади, и принц оказывается в пустыне. Он преодолевает пустыню и оказывается в деревушке Сирч. Там он останавливается, чтобы напоить коня. Он вынимает из котомки кусок хлеба и размачивает в воде, чтобы поесть. Он видит, что к хлебу приклеилось письмо. Когда он собирался уехать из замка и брал хлеб, то к нему приклеилось письмо. Принц читает его и видит, что оно написано шахине. В письме написано, что отец мальчика сошел с ума, и мальчику нужны деньги. Принц отправляется искать мальчика и находит его у реки внизу деревни. Он видит самого себя. Он сажает мальчика на коня и отвозит к падишаху, которому говорит:

“Отец, этому мальчику надо дать денежное содержание”.

Шах отвечает: “Откуда я возьму деньги для этого мальчика? У меня столько других забот. У нас у самих есть нечего. При этом я еще должен дать деньги этому мальчику. Быстро отведи мальчика к дедушке, пусть он его содержит”.

Принц отвечает падишаху: “Мне этот мальчик нравится. Я продам этого коня тебе. Ты накорми его печенью шахиню, чтобы ее вылечить. За вырученные деньги я буду платить мальчику”. Шах опускает руку в сумку, достает деньги и покупает у принца коня».

– Ты куда, Хушу?

Этот голос дедушки. Когда он видит, что меня нет, он зовет меня. Он сидит у крыльца лавки Дежанда и ведет свой красочный рассказ. Вдруг он замечает, что меня нет и я сижу на берегу реки. Я собрал камни, построил из них дом и сам рассказываю сказку. Когда я ухожу в себя, то ничего вокруг не вижу. Даже камешки, которые я складываю горкой. Руки мои работают, но я ничего не вижу.

Отец ушел в мечеть. Он чаще всего проводит время в мечети. Он умывается перед молитвой и читает намаз. Он так много моет руки и ноги, что даже поранил их. Мы силой уводим его из мечети. Он никого не слушает, кроме меня. Он пропадает на несколько дней в окрестных горах и деревнях. Меня берут, чтобы его вернуть. Когда он слышит мой голос, то возвращается. Дедушка переживает и каждую неделю шлет письма шахине, шаху и премьер-министру. Жители Сирча уже привыкли к проделкам моего отца. Дети собираются вокруг него, когда он поет. У него хороший голос. Иногда он в хорошем настроении поет, танцует и прищелкивает пальцами. Дедушка стыдится поведения моего отца и очень переживает.

Глава 16

У дедушки нет ни гроша за душой. Иногда ему дает денег дядя Касем, но ему их не хватает. Тогда дедушка усаживает меня впереди себя на муле, и мы едем в верхнюю часть деревни к одному из местных богатеев. Дедушка с ним беседует и, не знаю уж почему, получает мешок пшеницы. Мы грузим мешок на мула и привозим домой.

На следующий день отец взваливает мешок пшеницы на спину и относит на мельницу. Я тоже иду с ним. Это бывает в те дни, когда он хорошо себя чувствует. Он читает мне стихи, пританцовывает и напевает: «Пшеницу я молоть иду, там мельника в портках найду».

Бывают дни, когда с ним невозможно разговаривать. У него обостряется болезнь. Он говорит громким голосом сам с собой либо делает такие вещи, за которые становится стыдно. Поэтому дети называют меня «сын сумасшедшего Казема».

Мне нравится наша деревенская водяная мельница. Она отличается от всех прочих мест. Мельница располагается под землей. Там все в белой пудре. На всем лежит слой муки. Кажется, что мельника Али поставили и высыпали на него два мешка муки. Мука у него на голове, на одежде, на бороде и на усах. Видны только черные глаза. Брови и ресницы у него тоже в муке. В мельнице темно, и только луч света пробивается сверху. И этот луч тоже цвета муки. Когда мы входим в мельницу, то поначалу никого и ничего не видим. Слышен только скрип и стон мельничных жерновов. Когда глаза привыкают к темноте, я вижу мужчин и женщин с большими и маленькими мешками пшеницы, ячменя, проса и кукурузы, которые сидят и ждут своей очереди. Я занимаю очередь и погружаюсь в необычную атмосферу мельницы. Мельница похожа на сказки: рассказы о джинах и пери, таинственные звуки, издаваемые мельничными жерновами, треск размалываемых пшеницы и ячменя, суета людей в мучной пыли. Стоящие в очереди люди с мешками собираются вокруг нас и заговаривают с отцом:

– Как дела, дядюшка Казем?

– Неплохо.

– Сына своего привел?

– Что, слепой, что ли? Сам не видишь!

– Может, споешь нам?

Отец приосанивается и начинает петь. Он поет городские народные романсы. Его голос разносится по мельнице. Звук его голоса смешивается с хрипами и скрипом вращающегося мельничного камня, звуками перемалываемых зерен пшеницы и ячменя. Мои глаза уже привыкли к темноте. Я ловлю сочувственные взгляды.

Мельник Али улыбается. Он берет наш мешок и сыплет зерно в воронкообразное отверстие сверху мельничного камня. Я смотрю на зерна пшеницы, которые медленно высыпаются из большой воронки в отверстие в жернове, а из-под него сыплется мука. Я мечтаю о том, чтобы вся пшеница мира была моей, чтобы дедушка не печалился.

Кто-то спрашивает: «Дядя Казем, твой сын ходит в школу?» Я отвечаю: «В этом году я пойду в новую школу».

Какая-то женщина достает из кармана и дает мне горсть изюма. Я прячу его себе в карман. Я ем изюм и иду с отцом. Отец взвалил себе на плечи мешок с мукой и, напевая песни, проходит мимо лавок. Кто-то замечает:

– Видно, сегодня дядюшка Казем в хорошем настроении.

Даже когда отцу лучше, я должен быть рядом с ним. Если меня не будет рядом с ним, то он может с этим мешком муки забрести Бог весть куда, в соседние деревни. Когда я с ним, он спокоен и идет туда, куда я ему скажу. Когда я с отцом, бабушка и дедушка не волнуются. Обычно я иду впереди, и отец следует за мной, спокойный и довольный.

Глава 17

Приходит Сакине, чтобы испечь нам хлеб. Она приходит рано утром. Сакине ставит большой котел на огонь и греет воду. Она хорошо печет хлеб. Дедушка всегда хвалит ее хлеб. Он говорит: «Сакине уже 30 лет печет для нас хлеб». Было время, когда у нас был достаток, и у дедушки в доме бывало много гостей, и его называли не просто Насрулла, а Насрулла-хан. Хлеб пекли каждый день и съедали. Сейчас мы печем хлеб раз в неделю, а в остальное время Сакине ходит по домам и печет хлеб людям. Я никогда не видел ее мужа. У нее есть сын, который пасет нашу корову и других коров.

Бабушка говорит: «Сакине – преданная женщина и нас не бросает».

Сакине говорит мне: «Пойди собери и принеси хворост, я испеку тебе сладкую булочку». Я иду в сад, собираю под деревьями сухие ветки и приношу к очагу. Я складываю хворост около танура – глиняной печи – рядом с полынью и колючками.

Сакине по пояс наклоняется в танур и прилепляет тесто к стенкам печи. Она вынимает из печи поджаренный горячий хлеб и кладет сверху, чтобы он остыл. Как же хорошо пахнет свежий хлеб! Я стою в стороне и наблюдаю. Некоторые куски теста не прикрепляются хорошо к стенкам печи и падают в огонь. Сакине расстраивается и выговаривает мне: «Сколько раз тебе говорила – не стой рядом с тануром! Когда мальчишки стоят рядом с печью, то хлеб не получается». Говоря о мальчишках, она имеет в виду меня, и то, что хлеб не получается, означает, что тесто не прилипает к стенкам печи и падает на угли в пепел.

– Почему мальчики мешают печь хлеб? – спрашиваю я.

Сакине отвечает: «Когда земля дрожит под ногами, то хлеб не прилипает к стенкам печи и падает в огонь». Возможно, она так говорила, потому что я брал хлеб, рвал на куски и съедал. Сколько я ни ел, не наедался. Сакине испекла мне булочку, дала и говорит: «А теперь иди по своим делам!»

Двух кусочков булочки мне мало, и я возвращаюсь и говорю:

– Дай мне еще одну булочку, иначе я буду трясти низ, и хлеб упадет в огонь.

Сакине поднимает одну из сухих веток, которые я принес, начинает бегать за мной и кричит: «Бабушка! Не пускайте Хушу к печи! Хлеб не пропекается».

Бабушка говорит мне: «Нечего мальчику делать у танура!»

Вероятно, Сакине и вправду верит, что мальчикам и мужчинам не надо подходить к печи. Печь хлеб должны женщины и девочки. Когда Сакине пекла хлеб, я и наша собака Филу стояли в сторонке и смотрели на хлеб. Собака ждала кусков теста, упавших в огонь, а я угрожал, что если мне не дадут хлеба, то я буду трясти землю у печи.

Глава 18

У моей бабушки двое больных: больны мальчик и его мать. Мальчик без сознания и стонет. Мать, на которой лица нет, умоляет бабушку помочь. Она кладет завернутого в тряпки ребенка перед бабушкой и говорит:

– Умоляю! Спаси моего ребенка, вылечи его.

– Ты сама больна, по тебе видно.

– Мне не до себя. Ребенок умирает.

Бабушка варит в котле снадобье. Она еле ходит, но готовит лекарство: толчет в ступе миндаль, чтобы получить масло. Жмых от миндального ореха очень вкусный. Когда из миндаля выжимают масло, мне отдают жмых, и я его ем.

Жмых от грецкого ореха невкусный; он немного горький, но я привык.

Бабушка к этому всему привыкла: к больным, их стонам и мольбам.

У этой самой Сакине, жены Эбрама, на моих глазах умерли пять детей. Когда ее дети заболевали, она, испуганная, прибегала и клала детей перед бабушкой.

– Тетушка, делай, что хочешь, может быть, хоть этот ребенок останется жить.

Потом она шла на могилу святого, садилась, плакала и молилась.

Однажды бабушка спасла жизнь Али Плова. Кто-то в Кермане сказал этому Али, что он «деревенский нищий». Он ответил: «Я не нищий. Каждый год, каждый год вечерами по праздникам я ем плов». Слух об этом дошел до людей, и стали его с тех пор называть Али Плов. Он был трудяга, собирал в поле колючки, взваливал себе на спину, приносил в деревню и продавал людям. Зимой, когда было очень холодно и снег покрывал землю, у Али Плова не было никакой работы.

Зовет его однажды Насрулла-хан, показывает нашего околевшего буйвола и говорит:

– Али Плов, вырой яму и закопай тушу, чтобы не пахло здесь.

Али Плов снимает с туши кожу так, чтобы дедушка не видел, и относит шкуру к себе в дом, который находился на берегу реки под высокой чинарой. Саму тушу Али бросил в яму.

Ночью он разрезал кожу на куски и поджарил на огне. Затем он съел эту полусырую шкуру. До утра он от голода съел половину шкуры. На следующий день у него разболелся живот, и его скрючило. Привели его к бабушке, чтобы она его вылечила. Она потом рассказывала:

– У него раздулся живот и стал как барабан. Вот-вот взорвется. Он, как змея, извивался, бился головой об землю. От боли он впивался руками в землю. У него в желудке скопились куски сырой кожи. Мне было его жаль, но я не знала, как ему помочь. Неожиданно я поняла, что нужно сделать. Я сказала нашему слуге: «Свяжи ему руки и ноги веревкой, чтобы он не дергался».

Дедушка принес большую бутылку касторового масла, и мы начали вливать Али Плову в глотку понемногу касторки. Дедушка принес дробинки из патронов к своему ружью. Мы всыпали Али в горло свинцовые дробинки и снова насильно влили ему в рот касторовое масло. Когда дробь и касторка закончились, то мы начали сильно давить ему на живот. Мы развязали веревки на руках и ногах Али, а слуга подхватил его и поднял на ноги. Дедушка приказал Али идти, но тот ответил, что не может.

– Ты должен идти, давай беги.

Дедушка принес плетку. Я не мог на все это смотреть, и дедушка сказал, чтобы я шел домой.

С Али сняли рубаху и штаны. Его начали хлестать плетью и гонять по двору. Гоняли и гоняли, а он стонал, ревел, звал на помощь, умолял и бегал, бегал по двору. Он подпрыгивал и бил себя по животу. Неприятное зрелище: из него начали выходить куски сырой кожи. Касторка и дробинки сделали свое дело. По двору разлетались дробинки, касторка и куски кожи. Понемногу он успокоился. В завершение Али упал в саду в углу двора. Его подхватили под мышки, отнесли и положили возле ручья. Он стонал, а затем впал в забытье. Все говорили, что Али Плов умер, но он не умер, на следующий день он совсем выздоровел.

У бабушки в запасе было много рассказов о ее врачевании в деревне.

Глава 19

Я с бабушкой и дедушкой иду в нижнюю деревню на свадьбу. Отца с нами нет. Не знаю, где он. Он уходит и через несколько дней возвращается. Все его знают. У Насруллы-хана такой авторитет, что люди в любом месте накормят его сына. Люди не позволят, чтобы сын Насруллы-хана, бродяга и странник, который поет песни и бродит по горам и долам, слишком страдал.

Когда мы ходим на свадьбы, то бабушка надевает свой красный бархатный пиджак и галоши, которые Асадулла прислал ей из Кермана. Она скручивает низ своих шаровар и надевает сверху носки. На голову она надевает новую белую косынку и закрепляет ее на шее брошью, украшенной двумя зелеными камешками. На голову она надевает свой красно-черный шелковый платок и смотрит на себя в зеркало.

Дедушка надевает новую шляпу и красуется:

– Хавар, идем. Если бы ты не была красивой, я бы на тебе не женился.

Я тоже надеваю рубашку, которую мне привез дедушка из Кермана. Если бы был отец, мы бы его с собой на свадьбу не взяли: он опозорил бы нас.

За день до этого бабушка поставила котел с водой на огонь, усадила меня на камень и поставила передо мной корыто. Она налила горячей воды в корыто и полила мне на руки и на ноги. Я закричал. Бабушка увидела, что я хорошенько обжегся, и плеснула холодной воды. Грубой мешковиной она начала тереть мне руки, ноги, шею и лицо. Я плакал и умолял ее отпустить меня, несчастного. Она терла мне шею и лицо этой грубой мешковиной и верблюжьей шерстью как будто хотела содрать с меня кожу. Каждый раз, когда она меня так мыла, у меня горела кожа на лице и на шее, и я не мог ночью уснуть.

В бане было лучше. Когда кожа в бане нагревалась и размягчалась, ее легко можно было тереть и скоблить. Бабушка с детства брала меня с собой в баню. Я обычно шел или бежал за ней. Когда я стал взрослее, для меня в тазике замачивали катиру и сверху клали куриное яйцо. Все это давали мне, чтобы в бане я мыл голову.

В женской бане было хорошо. Было, что поесть. Женщины приносили в баню сухой инжир, гранаты и другие вкусные вещи. Они давали сладости мне. Когда женщины беседовали или ругались, женщины, у которых были дети одного возраста, усаживали их в углу бани. Мы играли в водоем. Выкладывали из мокрых полотенец круг и получалось подобие бассейна. В бассейн наливали воду и бросали в нее гранаты, как будто это были рыбки.

Я собирал детей вокруг себя. Я показывал им мокрый потолок купола бани. Штукатурка с купола отваливалась кусками, и отвалившиеся места были похожи на какое-либо животное. Я дал название всем этим отвалившимся местам: черепаха, шакал, волк, козел, корова, осел и ослик. О каждом из животных я рассказывал историю. Изо рта, с перьев и лап животных капала вода. Пар поднимался вверх, превращался в воду и капал из-под этих животных, словно дождь. Мы подставляли ладони и собирали эту воду.

Мы должны были идти на свадьбу. Бабушка была готова. Ее усадили на мула, и мы пошли. Галоши у нее были большие и еле держались на ее маленьких ногах. Она боялась, что они спадут с ног. Дедушка снял с нее обувь, чтобы не потерялась по дороге, и положил в переметную суму – хурджин.

Глава 19 (окончание)

Свадьба – дело хорошее. Собираются все: родственники и сельчане. Они уважительно относятся к дедушке и бабушке. Их приглашают сесть на почетное место. Мужчины отдельно в одной комнате, а женщины – в другой. Дедушка – само красноречие. Он со всеми шутит, и все смеются. Он шутит с женихом:

– Сказала «да» молодушка, вот и захлопнулась ловушка.

Исмаил, отец жениха, включил радио, чтобы повеселить собравшихся, услышать песни, музыку и добрые пожелания. Он что ни делает, никак не может настроить приемник на музыкальную передачу. По радио передают только речи. Говорят об успехах страны и глупости врагов. Кто-то приносит «музыкальную шкатулку», которую дедушка заводит, и начинает петь женщина. «Музыкальной шкатулкой» называют граммофон. Я сижу напротив «музыкальной шкатулки» и смотрю на маленькую собачку, изображенную сидящей на этикетке пластинки, которая крутится и крутится, а женский голос чирикает и чирикает. Дедушка говорит исполнительнице на пластике: «Готов душу отдать за твой голосок». Собравшиеся смеются. Бабушка неодобрительно на него смотрит. Всегда одно и то же. На людях дедушка шутит и острит. Когда они с бабушкой возвращаются из гостей или гости уже уходят от них, то они начинают ругаться. Бабушка совсем не понимала шуток и прибауток дедушки. Она только говорила мне: «Дедушка был первым, кто привез в Сирч граммофон. Большинство жителей Сирча пришли поглазеть на музыкальную шкатулку. Они из любопытства выглядывали из-за стены вокруг дома, чтобы посмотреть на эту диковинку».

Молодожены вечерами угощали гостей наваристым мясным супом с картошкой, горохом и морковью. Каждому давали по тарелке супа и по одной тарелке на двоих простокваши. Я плачу и требую тарелку простокваши для себя одного. Простокваша из одной из мисок проливается на большой поднос с ручками, куда его ставят для гостей. Дедушка ставит передо мной большой медный поднос, на который пролилась простокваша, и говорит:

– Вот твоя простокваша. Сиди и ешь. Вся она твоя.

Передо мной стоит большой поднос, по которому тонким слоем разлилась простокваша. Все смотрят на меня и смеются. Я не подаю вида, наклоняюсь и слизываю простоквашу с подноса.

Дедушка говорит: «Сын Казема должен показать всем, что он сын сумасшедшего».

Мне стыдно за то, что я делаю. Меня очень обижают слова деда. Теперь меня везде называют «сын Казема». Даже бабушка и дедушка зовут меня «сын Казема». Само имя Казем, которое значит «сдержанный, терпеливый», теперь приобрело какой-то совсем другой смысл. Трудно быть «сыном Казема».


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации