Текст книги "Я – есть Я. «Я-концепция»: творческие, философские, литературно-философские, логико-философские контексты (Книга 2)"

Не секрет, что часть людей понимают утопичность наших мыслей о «новой технологии» ликвидации онтологической недостаточности людей, как фабрики Зла. В мифе словами Ашим-бава, Айсулуу-эне постоянно говориться о необходимости повышения познавательного уровня людей, о подъеме, о преодолении себя через делание, освоение, улучшение мира. Так рождается мифологема «светлого будущего» как «мира без ажыдара», на основе чего мною актуализируется проблема борьбы против Зла через концептуальное развитие проблемы, как таковой и философских размышлений. В романе мною представлена дихотомия «Добро/Зло». Соединив реальную географию с мифологической, я, через личности положительных и отрицательных героев, их мировосприятии и жизнетворчество, попытался создать неомиф. Итак, неомиф – это повествование определенного сюжета с использованием целого арсенала образности, в первую очередь – литературно-мифологической, на основе которого выполняется попытка ответить на вечные экзистенциональные вопросы (жизнь, смерть, добро, зло), стоящие перед человеком во все времена. Цель неомифа – это обращение исследователя к вечным универсалиям в целях реактуализации глубинных реакций человека на те или иные ценности. Они продиктованы особенностями моей концепции, индивидуальным подходом в постановке социальных и нравственно-философских вопросов современности.

Неомиф раскрывает глубинные аспекты бытия, в которых присутствует прием потока сознания, мифоаналогии, образного мышления. По сути, неомиф – это новый вариант мифопоэтики, связанные с традицией переплетения настоящего, прошлого и будущего, где новое по-иному раскрывает старое. Главная задача – это создание нового отношения к действительности путем пересмотра серии забытых миропониманий. Неомиф рождает широкий символизм, художественный образ обретает синтетическую природу, многозначность, многоплановость символа-мифа.

Сама суть моей книги у многих людей может вызвать непонимание или даже отрицание. Дело в том, что даже само понятие «Дьявол» можно встретить в очень и очень узком кругу учений. Куда больше религий признают существование «Бога» или «Богов» без всяких антагонистов. И всё же хотелось бы сказать: попробуйте прочесть данную книгу до конца, быть может, я придаю термину «Дьявол» слегка иное, скажем так, – «более глубинное» значение? А если взять за основу несколько вариантов. Во-первых, антропоморфный Дьявол – некий зловещий тип, который обладает личностными качествами умного и могучего злодея, а истинный облик его очень страшен и воплощает в себе всю несправедливость и жестокость. Во-вторых, дьявол-отступник – это некий поток энергии, порожденный умами людей, и несущий, кому – свободу, а кому – боль и страдания. Это уже более сложная концепция Дьявола, требующая развитого воображения. В-третьих, дьявол – это совокупность воззрений на мир, которые глубоко укоренились в нас, и олицетворяет боль, злобу, суету, ложь. Редко, когда человек осознанно решает, в какую модель Дьявола верить, да и верить ли вообще. Чаще всего поток жизни сам бросает нас в то или иное русло, а мы уже ставим на это штамп «Мой выбор». В качестве мифологического нарратива или «бриколажа» мною использованы отдельные метафоричные истории, обобщенные в форме научно-фантастического или социально-философского романа. Считаю, что схема «нарратив – метафизика – философская импликация» важна для эффективной популяризации знаний, когда человеку прививается вначале метафорическое мышление, а затем уже логическое, соблюдая диалектический принцип: от простого к сложному; от единичного к общему, через особенное.

В кризисные периоды важнейшей функцией мифологического сознания является обеспечение целостности познания, вот почему в условиях кризиса или надлома сознания всегда происходит актуализация мифа. Конструирование мифа, а затем деконструкция его в целях конструирование неомифа преследует важную задачу, а именно обнаружить новые свойства и принципы мифологизирующего мышления, осуществляющего синтез имеющихся представлений о современном мире. На основе такого подхода мифология превращается в мировоззрение, выражающее экзистенциальные устремления человека в поисках целостности в новом эсхатологическом мире. Логика такова, что гносеологические, эмоциональные, экспрессивные образы мифа не исчезают просто так из сознания, но трансформируются и продолжают свое существование в новом мировоззрении. Миф связан с первичным опытом осмысления, отражает начальные операции познавательного процесса, а дальше осмысление мира приводит к появлению нового, осмысленного знания и целостного мировоззрения нашей сложной действительности, в том числе на основе уже неомифа, отражающего новые условия и обстоятельства существования нашего непредсказуемого мира.

Мифологи обозначили свойства и принципы мифологического мышления, но не имел намерения выяснять, как трансформируется в неомиф. Пытаясь восполнить недостающий аспект, я попытался выяснить, как в процессе осмысления мира и самосознания происходит конструирование мифа, а затем проводится его деконструкция и на этой основе формируется неомиф. Я попытался также прояснить и вопрос концептуализации и философизации неомифа, обозначив пути эволюции первоначального мифа к формированию уже современной научно-мировоззренческой культуры. Именно такая, целостная научная «верификация» мифа, а затем и неомифа, обеспечивает им не только достаточно высокий научно-познавательный уровень, но и новую научно-познавательную стратегию.

Обозначив круг эсхатологических проблем современности, я утверждаю, что миф вовсе не является заблуждением разума, компенсаторной иллюзией или ложным объяснением, возникающего из-за недостатка опыта, ошибок в наделении значением, или неполноты развития когнитивных способностей человека. Мифологическим можно назвать сознание в условиях первой встречи с неизвестным, в особенности глобальным и опасным. Это всегда чрезвычайное вопрошающее сознание. Ученый, ищущий ответ на такое вопрошание выступает в роли конструктора мифа. Вот такое мифическое высказывание – не столько сформулированное систематизированное сообщение о чем-то, происходящем в мире, сколько свидетельство реакции сознания конструктора на эти, по сути, глобальные и критические события, которые в ХХI в., как известно, носят, преимущественно, эсхатологический характер.

Обычно, мифологическое мышление не знает ни методов познания, ни готовых решений, поэтому оно не имеет предположений и ожиданий и принимает любые варианты ответов. Я, в качестве конструктора мифа заранее знал тот или иной вариант ответа. Нелинейная логика мифоконструктора позволяет развить или по-новому развернуть идею, то есть трансформировать смысл и значение мифа на основе целого ряда – конструирования, деконструирования, семантизации, концептуализации, символизации, сакрализации и философизации мифа и неомифа, после чего они становятся методологически нагруженными формами познания. Наиболее эффективной стратегией меня, как конструктора мифа, является поисковый опыт – поиск альтернативных вариантов придания мифу нового смысла. В этом аспекте, конструктор мифа мыслит в категориях бинарных оппозиций. Сознание конструктора пытается заложить научную основу для дальнейшего анализа и осмысления идеи мифа. Формируется движение мысли конструктора мифа от иррационального восприятия к дискурсивному мышлению, устанавливающему целостную картину. По мере закрепления определенных значений за повторяющимися эмоционально-оценочными переживаниями оформляются и утверждаются в сознании представления о новых предметах и объектах осмысления действительности.

При деконструкции, я, как автор, разбивал первоначальную целостность созданного мною мифа, а затем воссоздал другое тождество мифа с нынешним миром. С этого момента, когда миф становится неомифом по-новому осознается репрезентативная функция мифа, превращающегося в своеобразный язык, становящегося средством выражения содержаний, не свойственных ему самому. При конструировании неомифа устанавливается новый вектор представлений, заставляющий сознание оттолкнуться от конкретного предмета, чтобы вновь вернуться в собственный центр, утверждая реальность внешнего мира. Архетипы всегда были и, по-прежнему, остаются живыми психическими силами, которые требуют, чтобы их восприняли всерьёз и которые странным образом утверждают свою силу. Для того чтобы уяснить себе, что же такое миф как особое явление нашей жизни, нашей культуры и нашей психики, и что такое мифопоэтическое мировосприятие, следом и проявлением которого в культуре является миф, необходимо посмотреть на миф «изнутри», то есть попытаться осознать его собственную логику. Попытки взглянуть на миф «изнутри» и поиски внутренней «логики мифа», так же, как и попытки связать эту логику с логикой человеческого мышления в целом.

В настоящее время резко повышается интерес к социальным функциям мифа, и хотя сама обрядовая теория оказывается не в состоянии трактовать миф «изнутри», однако, именно она закладывает предпосылки и основания для появления в дальнейшем таких концепций и мифологических теорий, которые стремятся исходить из тех функций, которые выполняет миф в обществе, и из той логики, которая внутренне присуща мифу и отличает собственно мифологическое мышление от «современного». Считают, что основной функцией мифа является сплочение народа, создание у представителей мифологического общества чувства «Мы» и легитимация определенных социальных норм, характерных для данного сообщества. Действительно, если миф в какой-то момент нашей жизни довлеет над нами, значит, это необходимо нам, ибо всё, что существует в человеческой культуре, имеет свой антропологический смысл, свои, строго определённые, социально-психологические функции.

Возникает необходимость пересмотра научно-познавательной стратегии, а ровно и научно-мировоззренческой культуры в сторону расширения других аспектов данной функции, который можно определить, как способность к мистификации действительности – целенаправленное создание и использование образов и феноменов, далеких от реальности, но близких желаниям общества, которая желает перестроить свое сознание на новые реальности дня.

Если образы мифа и неомифа будут соответствовать ожиданиям людского сообщества, такой сознательный обман может активизировать общественные процессы, приведя к выбросу духовной и социальной энергии, способной подтолкнуть к максимально динамичному развитию общества, государства, страны. В этом и заключается ценность вновь создаваемых мифов, неомифов, в основе которых лежит принцип «тотализирующей иллюзии». Для осуществления этой функции миф или неомиф, как правило, использует: во-первых, интерпретацию (знаковую, образно-символическую, психически насыщенную, желанную, предчувствованную); во-вторых, замену действительности на её образ, знак, символ; в-третьих, персонификацию мира вещей и явлений (придание значимости и смысла мистическим и духовным силам); в-четвертых, временную смену кодов и ориентиров (придание значимости социальной и мировой ответственности). То есть сконструировав миф или неомиф необходимо их символизировать, семантизировать, сакрализировать, концептуализировать, философизировать.

Благодаря такого подхода миф или неомиф может: во-первых, использовать семантический механизм для «вторжения образа в социальный мир человека»; во-вторых, придать действительности новое измерение через знак, символ, ритуал; в-третьих, используя принцип правдоподобия превратить «объективность» в одну из форм воображаемого, когда невозможное – не есть немыслимое, а все мыслимое – мысленно возможно; в-четвертых, формировать иные достаточно убедительные реальности, чтобы в них люди верили и по ним строили свои действия. Примером такой мистификации могут служить: во-первых, идеи великого будущего или прошлого народа, общества, страны; во-вторых, периодические процессы формирования «образа врага»; в-третьих, формирование «героической» национальной или родовой мифологии, призванной показать величие исторических свершений народа.

Реальность такова, что время от времени каждое общество нуждается в социальных иллюзиях и мистификациях, и миф, неомиф успешно с этой задачей справляется, становясь живой маской, приросшей к «лицу» жизни, и утверждающей, что не каждый может увидеть истину, но каждый может ею стать. При определённых условиях мистификация не исчерпывается различного рода деформациями действительности и являет свою иную сторону, позволяющую мифу выступать способом её сакрализации. И тогда миф удовлетворяет одну из самых важных духовных потребностей человека – потребность в таинстве, в мистическом понимании действительности. Такая функция мифа или неомифа позволяет романтизировать, идеализировать и освящать любые события, «иконизировать» героических личностей мифологии, подавая их как эталон человеческого поведения. У людей должно сложится твердое убеждение в том, что ничто не остановит человечество в его извечном стремлении к познанию тайн природы. Но для повышения эффективности познания нужно, во-первых, человек должен «найти» идею, капаясь в материалах художественной литературы; во-вторых, затем он должен тщательно концептуализировать знания с выдвижением гипотезы, а потом приступает к осмыслению полученных знаний, обобщению; в-третьих, осмысленное на уровне философии, знание войдет в сокровищницу научно-мировоззренческой культуры. В свою очередь, новая культура даст новую идею и цикл закрутиться снова.

Наступило время просвещения, знаний, умений. Каждый начинает искать пути выхода из кризисных ситуаций в гуманитарной сфере. Каждому из нас, каждый день нужно мыслить над вопросами добра и зла, побороть свой эгоизм, подняться над обыденностью и держать свой путь в направлении света и добра, знания и сострадания друг к другу. Именно доброе начало в личности диктует добрые поступки. В своем научно-фантастическом романе «Икс-паразит» я привел яркий пример отечественного ученого-одиночки – это профессор С. Кадыров – выдающейся физик рубежа ХХ-ХХI вв., автор знаменитой «Теории Единого Поля». Ученый одиночка, работающий вне научного коллектива, но тем не менее строго следующий научному методу, и получающий ценнейшие научные результаты, явление совсем нетипичное и уже само по себе интересное. Люди привыкли думать, что ученый—одиночка не может перевернуть мир. Так утверждают те, кто к концу жизни так и не вышел на рентабельность, те, для кого мучительно больно признавать, что вне стен их институтов возможны успешные научные решения. В науке у него практически не было учеников, последователей, своей школы он не создал.

Точно также можно сказать и о знаменитом академике Зельдовиче – Лауреата Ленинской премии, трижды Героя Социалистического труда, создатель релятивистской астрофизики, который так никогда и не получил не только ученые степени, но и даже высшего образования. Таких примеров можно привести множество, важно следующее: научные парадигмы разрушают одиночки. Те, которых научное сообщество временно зачисляет в разряд лжеученых, впоследствии вместе с принятием новой парадигмы эти «лжеученые» становятся великими учеными, при этом просто ученые, которые принимают новую парадигму, так и остаются просто учеными. Однако, нужны не гениальные одиночки. Нужно накопление количества людей в области знаний, тогда в какой-то момент среди них оказывается человек с владением видением в нужных смежных областях и решение находится само.

Появлению настоящих, а не назначенных гениев от науки и техники, препятствует существующая система поиска и отбора нетрадиционных идей, предложений и проектов, которые могли бы совершить прорыв в науке и технике, хотя пиар мероприятий и призывов более чем в избытке. В этом отношении созданный мною в 2021 году «Виртуальный Институт Человека» в системе Национальной академии наук (www. Institut-Cheloveka.ru) с целью: во-первых, создания условий, форм и стимулов для профессионального изучения феномена «Человек», а также других гуманитарных проблем современности; во-вторых, сформировать стимулирующую исследования научную среду, а также условия для онлайн-консолидации исследователей феномена «Человек»; в-третьих, способствовать социализации новых научных идей. Я исходил из того, что Человек комплексен, а потому и наука о нем должна быть комплексной через интеграцию отраслей и дисциплин, через философско-методологический синтез. При этом, как нам кажется, необходимо создавать, развивать и совершенствовать онлайн формы, в которых наилучшим образом может осуществляться становление такой науки с объединением усилий учёных разных профилей в решении той или иной междисциплинарной проблемы. В этом аспекте, этот институт ориентирован на учёных, которые работают в онлайн режиме, имея свою веб-лабораторию, размещенную на страничке специального сайта.

Онлайн-форма деятельности способствует интеграции ученых и специалистов естественных, технических и гуманитарных наук в целях комплексного изучения человека, а также увязка исследований с задачами формирования у людей, прежде всего, адекватного мировоззрения. На наш взгляд, проблемный принцип построения института наиболее адекватен его предназначению. Его деятельность направлена на создание условий и стимулов для аналитического обобщения и формирования «критической массы» научных материалов. С другой стороны, в век всемирной цифровизации, ученый просто обязан оставить свой «цифровой след» на индивидуальном сайте ли, на страничках веб-порталов ли, в «цифровых облаках» ли.

Общеизвестно, что существующая система подготовки высших научных кадров вообще делает невозможной появление гениев. Какой помощью, если не преградой является научный руководитель аспирантов и докторантов, исследующих совершенно новые направления науки и техники? Ведь чтобы осуществлять такое руководство он сам должен изучить и понять эту проблему, а если это новое решение проблемы вообще ставит крест на том, чем он занимался всю жизнь? И что ждет такого соискателя диплома ученого? Создается такое понимание этой системы, что научный руководитель предназначен для контроля над соискателем, чтобы он не открыл или не изобрел чего-то принципиально нового, нарушающего стабильность и статус-кво в обществе. А если такой соискатель талантлив, без амбиций и сговорчив то, сколько ему нужно написать диссертаций, для нужных его руководителю людей, прежде чем ему разрешат защитить её под своим именем? Этими вопросами я задавался многие годы моей научной и научно-педагогической деятельности. Мои размышления основываются на моем опыте подготовки научно-педагогических кадров высшей квалификации. Мною подготовлены восемнадцать докторов и сорок три кандидата наук. Тем не менее, на мне записаны восемь докторов и восемнадцать кандидатов наук. Не скрою, что разочарования были и в этой сфере деятельности.

Хотелось бы отметить ряд проблем и в стенах высшего научного учреждения страны, позиционирующей в качестве головного штаба научной элиты страны. Само создание любой Академии наук – это компромисс между государством и учеными элитарного класса. В свое время, члены академии отвоевали на основе писанных и неписаных правил свою автономность и провозгласили принципы и линию поведения. Академия, действительно, ассоциировалась, как общество с особой элитарностью, боевитостью, солидарностью, справедливостью, демократичностью, ответственностью, профессионализмом. Однако, на Западе уже давно начался процесс изживания официального компромисса между государством и академиями. Очевидно, что в процессе становления гражданского общества постепенно, в том числе и в нашей стране, наступить другая социальная справедливость – забота об академии всего общества, то есть как о части гражданского общества.

Академики для государства еще нужны. На мой взгляд, перспективы академии наук, как саморазвивающейся системы, зависит от того, насколько он сумеет сохранить и повысит свое качество, независимо от того, что является ли она государственной либо общественной. На сегодня, все чаще появляются мнения и, что важно, это все чаще понимают сами академики, наше академическое сообщество в том состоянии, в котором пребывает, скорее нежизнеперспективна, чем жизнеперспективна. Действительно, слишком много вклинилось в ее суть негативного, как источника противоречий и конфликтов. Даже исходя из инстинкта самосохранения академическому сектору нужно реформироваться, а природа академии обязывает сделать это исключительно изнутри. Нужно выработать новую жизнеспособную и жизнеперспективную модель Академии наук. Безусловно, необходимо понимание властьпридержащих, а иначе научную сферу республики можно сломать и нужны будут года и десятилетия, чтобы восстановить былую академию.

Проблема качества напрямую вычленяется из проблемы самовоспроизводства академиков. К сожалению, не все академики осознают то, что академик – это ученый, вклад в науку которого, настолько велик, что его имя без сомнения остается в истории науки и страны. Ведь слова «академик» и «бессмертный» синонимы. В идеале правильный выбор надо начинать именно с глубокого осмысления феноменов «академик» и «академия». Как выборщики, так и сами выбираемые, должны осознавать, что не каждый достоин такого звания. К сожалению, у большинства кандидатов из-за их амбиций, тщеславия, карьеризма, не срабатывает объективная самооценка, а действующие же академики в силу их субъективизма, в частности регионализма, землячества, кланства, семейственности, протаскивают в свои ряды не тех, кого следовало бы по справедливости.

Субъективизм, конформизм, беспринципность, соглашательство и недальновидность, а в целом неуважения к сути академии, безразличия к ее рейтингу, неправильные акценты самовоспроизводства – вот что привел академию на грань самоликвидации. В этом аспекте, безусловно, академия должно обновлено осмыслить свою элитарность, автономность, а также повысить уровни справедливости и социальности. Во все времена власть, допустившая оплошность придать автономность академиям наук, пыталась «зарубить» именно элитарность, автономность, социальность академических сообществ. В тех странах, где имеет место коленопреклонство, карьеризм, беспринципность и конформизм академиков, академия трансформировалась в некий придаток государства. Именно из-за того, что академия не смогла стать официальным консультантом властей и гражданского сообщества, в стране растет анахронизм – народные курултаи, альтернативные академии (Академия «Манаса»).

Нужно признать тот факт, что в последние пятнадцать-двадцать лет активность, инициативность, независимость многих академиков явно регрессировали. Насколько я знаю, часть академиков трансформировались в политиков, а другая часть за счет «профессионального выгорания», замкнулись на своих проблемах или же стали конформистами, руководствуясь принципом «ты меня не трогай – я тебя не трону». В результате бездарной властной политики «разделяй и властвуй», академическое сообщество оказалось подмятым под государство и власть. Власть лоббируют в члены академии «своих» людей, «спускают» нужные для них вакансии, дают несвойственные поручения, как это было с редактированием новой «Конституции Кыргызской Республики», принуждают к нарушению законодательств и пр. К сожалению, даже тогда, когда подобные грубые вмешательства очевидны, члены академии равнодушно молчат либо выражают свое мнение лишь в кулуарах. Лишь изредка отдельные академики на свой страх и риск все же противодействуют такому принципу взаимоотношения академии и властей, иногда на уровне публичных заявлений, выпадов и демаршей. Между тем, нужна разумная коммуникация с властями и компромисс в малом. Однако, в большом и принципиальном, академическому сообществу нужно проявлять единодушное и активное противодействие. К сожалению, единой позиции в академии на сегодня нет.

В своем научно-фантастическом романе «Клон дервиша» (2016), я делаю ссылку на академические дела во времена Ибн Сино. Тысячу лет тому назад Ибн Сино (1037—980 г. до н.э.) сетовал о том, что нет страстей в стенах академии Момун, что нет в ней жарких дискуссий между членами академии. И в настоящее время, в стенах нашей академии нет того же. Прав академик Д.А.Акималиев (2009), когда сетует, что «в Академии наук сейчас нет кулачных боев за научную истину, за научную справедливость, что было между членами академии в недавней ее истории, нет и серьезных заявлений по тем или иным антинародным решениям властей либо по защите демократии и социальной справедливости в стране». Что я заметил, в самой академической среде постепенно нарастает ропот относительно молодых академиков на счет необходимости реформирования академии, перестройки ее деятельности. Но, это попахивает появлением в академической среде «сепаратизма», а когда такая группа не предлагает и не вносит новое в жизнь и практику академического общества возникает сомнение в их искренности, реальности.

Групповщина, кумовство, протекционизм нарушает единство академиков, а в результате академическое сообщество погружается в пучину страстей и интриг, что в конечном итоге может привести к краху академии. Такая тенденция в последние годы усиливается. Есть еще одна проблема, о которой говорю я, но уже словами одного из персонажей романа – Раима: «Можно сделать такое допущение – академическое сообщество во всех отношениях достойно, но, избрав в Президиум, куда они делегируют свои полномочия, относительно мягкотелых членов, можно получить совершенно другой результат. Однозначно, неуклюжий Президиум не сможет реализовать миссию академического сообщества, а потому всегда остро должен стоять вопрос об адекватном формировании состава Президиума». Я это утверждаю, исходя из своего десятилетнего членства в Президиуме Национальной академии наук. Кстати, то же самое, что было сказано выше, можно сказать и в отношении руководства академии. Руководство и Президиум формируются с учетом регионального и кланового представительства, национальной принадлежности, возрастных критериев. Именно потому в каждом сегменте академия имеет оппозицию и пропозицию. Между тем, это интриги, скандалы, групповщина. Казалось бы научный профиль и конфедерация соответствующих специальностей и дисциплин – это категории и факторы, определяющие заключение взаимодоговоренностей членов академии по исполнению своей миссии и реализации коллективных задач, в том числе по обновлению персонального состава академии.

Как известно, в академиях принят отраслевой подход, когда отделения объединяют институты и ученых определенный научной отрасли и научного направления. Казалось бы, коммуникация интересов академиков должны базироваться именно на определенном научном профиле. Однако, зачастую определяющими категориями и факторами коммуникации членов академии, являются регионализм и кланство. Не секрет, что в нашей академии наук разделяют несколько четко обозначенных научных клана – «иссык-кульский», «таласский», «нарынский». Как показывает практика, выборщики оценивают не столько заслуги кандидата в сфере науки, сколько уровень профессиональной деятельности, что в корне дискредитирует конкурс. Между тем, профессионализм должны оцениваться в профессиональном сообществе, но не в академическом, где приоритет должен быть отдан научным достижениям.

Можно привести много примеров того, что такой специалист не имеет достаточного кругозора, сомнителен в мировоззрениях, не умеет проводить элементарный анализ и теоретическое обобщение. Наблюдения показывают, что члены клана достаточно четко работают над проблемами своего клана, над соблюдением групповой и клановой идентичности, над наращиванием преданности друг другу, независимо от того, над какими научными проблемами они работают и каких научных взглядов они придерживаются. Сказанное и несказанное о природе академического сообщества порождают явные и скрытые противоречия и скандалы в академическом сообществе, а открытые войны наиболее эффективно расшатывают его изнутри, что ведет к окончательному распаду академического сообщества. Вот-так, даже в эпоху Ибн Сино «академию Момун» сотрясали такие же проблемы. Поистине, законы мироздания едины и вездесущи.

В общей сложности мне пришлось отдать десять лет своей жизни и энергии Национальной академии наук. Возможно, мое имя останется на слуху, не как сильного управленца в сфере науки, сколько чудаковатого ученого, ведущего уединенную жизнь и отстраненную исследовательскую деятельность, как человека, нелюдимого, абстрактного, так и не примкнувшего ни в один из академических группировок. Хотя некоторые считали, что я работящий, разносторонний ученый, обладающий серьезной ученостью, которому, однако, никогда не доставало надлежащей последовательности, рассудительности, критики.

Я понимаю, что в меру тщеславен, что я совершенно нетрадиционно понимаю роль и значимость практического аспекта, формализации и научной полемики. Об этом мне говорили прямо еще в Национальном хирургическом центре, в Национальной аттестационной комиссии, что меня мало волнует дисциплина и заведенный порядок, что меня не волнует судьба научных изысканий, что меня вовсе не интересует практическая их отдача, что совершенно равнодушен к собственному и учрежденческому рейтингу, что меня не трогают ни похвалы, ни нарекания, что я такой непубличный, всегда тяготеющий к неизвестности. Они правы, я во многом ученый-одиночка, случайно взобравшейся на научный олимп благодаря своей работоспособности, инициативности.

В своем научно-фантастическом романе «Икс-паразит» (2022), я заостряю внимание читателей на уникальную категорию ученых. Набиев, который осознал суетность жизни, когда общение и многолюдность заставляют человека страдать, нашел отдушину в одиночестве на природе. Ежедневные научные наблюдения за фауной и флорой стали для него главным хобби, смыслом жизни и попутно способом не сойти с ума. Современных ученых-теоретиков можно разделить на три группы: во-первых, ученые-одиночки; во-вторых, ученые-полемисты; в-третьих, ученые-коллективисты. В свою очередь ученых-одиночек, кто любит одиночное творчество можно разбить минимум на три группы: во-первых, ученые-одиночки; во-вторых, ученые-отшельники; в-третьих, ученые-фрилансеры. Что характерно для ученых-одиночек? Ряд таких ученых наложили запрет на публикацию своих ранних произведений или же никому не показывали. Чем более массовым становится успех их научных трудов, тем сильнее его авторы отдалялись от мира. Совершенно равнодушных к вниманию со стороны окружающих, думается, нет основания считать таких ученых честолюбивым, надменным, тщеславными.